Текст книги "Смерть на рассвете"

Автор книги: Деон Мейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

38

– У тебя появилась другая женщина, да? – допытывалась Венди Брайс, плотно сжав губы и заранее готовясь всем своим видом изображать брошенную страдалицу.

Откровенно говоря, вспоминая о том времени, я ее ни в чем не виню. С чего бы мужчина в здравом уме, который вот-вот должен защитить докторскую диссертацию и сделать карьеру, променял все на кейптаунский отдел убийств и ограблений? С чего отказываться от статуса университетского преподавателя и возвращаться в ряды всеми презираемой полиции ЮАР?

Я пытался все объяснить в тот декабрьский день в Претории – стояла страшная летняя жара. [4]4
  ЮАР находится в Южном полушарии, поэтому в декабре там лето.


[Закрыть]Я расхаживал туда-сюда, туда-сюда в маленькой гостиной нашей квартирки и объяснял, как обрел себя во время поиска «убийцы с липкой лентой», как я наконец обнаружил в себе охотника и открыл свое истинное призвание. Я снова и снова объяснял, что хочу поменять теорию на практику. Но в какой-то момент я вдруг понял, что Венди меня не слышит, не понимает. Не желает понимать. Она не хочет больше быть частью моей жизни. Венди Брайс не собиралась становиться супругой сыщика, полицейского. Ее мечта, ее представления о себе этого не допускали; мне пришлось выбирать между ней и работой, которой поманил меня полковник Вилли Тил.

Я сделал выбор, уверенный, что поступаю правильно. Я вышел в спальню, достал из комода чемодан. Венди все поняла. Она сидела в гостиной и плакала. Я уносил не только чемодан с вещами. Вместе со мной она лишалась будущего, в которое вложила столько энергии, столько сил.

Сейчас я открою одну тайну. Через несколько месяцев после гибели Нагела я усомнился в том, что тогда сделал правильный выбор. Мое решение повлияло не только на мою жизнь, но и на жизнь Венди. Если бы не моя выходка, все могло бы сложиться совершенно иначе. В конце концов, я причинил Венди боль… Я сел в «короллу» и поехал в Преторию навестить ее, дать ей удовлетворение, рассказав, что свершилось правосудие, что несправедливость, совершенная мною в отношении ее, была отомщена.

– Она больше здесь не работает, – сказали мне на кафедре английской литературы. Мне дали ее адрес; она переехала в Ватерклоф.

Я поехал туда и остановился у дома. Я долго сидел в машине и ждал. Под вечер домой приехал ее муж в «мерседесе», и ему навстречу из дома выбежали двое малышей, мальчик и девочка.

– Папа, папа!

А потом вышла сама Венди в фартуке; ее лучезарная улыбка согревала их всех – всю семью. Потом они ушли в дом. У них был большой дом, окруженный садом, в котором благоухал жасмин. Сзади наверняка был бассейн, внутренний дворик и выложенная кирпичом площадка для барбекю. А я сидел в «королле» – безработный, сломленный, разбитый – и даже не мог плакать из жалости к себе.

39

– Там все-таки были доллары, – сказал ван Герден Орландо Арендсе. Они беседовали в крепости Арендсе в Митчеллз-Плейн.

– Сколько?

– Пока не знаю, Орландо. Точно не меньше миллиона, но скорее всего больше. – Ван Герден понимал, что может ошибаться, но ему надо было спешить. – Насколько я понимаю, долларами занимаешься ты.

– Ван Герден, позволь говорить прямо. Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты собираешься украсть у государства доллары и принести их мне? Это ты-то, которого называли неподкупным?

– Орландо, я не собираюсь красть деньги у государства, я собираюсь вернуть их вдове покойного.

– Она не вдова, они не были женаты.

– Тебе многое известно.

Арендсе пожал плечами:

– Я читаю газеты.

– Деньги принадлежат ей.

– И тебе?

– Ты меня знаешь; я не такой.

– Верно.

– Она ничего не сможет сделать с долларами. Придется перевести их в ранды.

Орландо Арендсе постучал по очкам для чтения, висевшим на цепочке у него на шее, дорогой авторучкой.

– Объясни, в чем тут твой интерес?

– Мне платят за работу.

– Гонорар частного детектива? Ерунда! Как и должно быть. Я хочу знать, в чем тут твой интерес.

Ван Герден пропустил слова собеседника мимо ушей.

– Орландо, мне нужны телохранители. Они угрожали моей матери. Я ищу человека, способного защитить ее.

– Твоей матери?

– Да.

– Угрожали?

– Да. Он сказал, что будет жечь ее паяльной лампой. Убьет ее.

– Невозможно. Твоя матушка – национальное достояние.

– Ты знаешь мою матушку?

Орландо снисходительно улыбнулся, словно отец – непонятливому сынишке:

– Ван Герден, ты считаешь меня отребьем. Думаешь, я – обычный гангстер из Кейп-Флэтс, тупой и примитивный, чьими услугами иногда не грех и воспользоваться. Так вот, позволь тебе сказать – просто так, чтобы не было недоразумений: у меня дома, не здесь, а в доме, где я живу с семьей, висят две картины кисти твоей матери. Кстати, за них я заплатил наличными на выставке в Констанции. Всякий раз, когда я смотрю на них, они трогают меня до глубины души. Они показывают, что на жизнь можно смотреть и с другой стороны. Я незнаком с твоей матерью лично. Но я знаю ее душу, и она прекрасна. – Арендсе помолчал и добавил уже другим тоном, как будто он досадовал на самого себя: – Сколько тебе нужно бойцов?

– А сколько мне может понадобиться?

Орландо задумался.

– Ты хочешь, чтобы ее охраняли дома?

– Да.

– Хватит и двоих.

Ван Герден кивнул:

– Двое – замечательно.

– Для твоей мамы дам самых лучших. Но не бесплатно.

– Я не могу тебе заплатить. Именно поэтому я и предложил тебе сделку с долларами.

– Вдруг стал азартным, ван Герден?

– Орландо, за моей спиной больше нет полиции.

– Что правда, то правда.

– Так ты мне поможешь?

Орландо закрыл глаза; он продолжал стучать авторучкой по очкам для чтения. Потом открыл глаза.

– Помогу.

– А еще мне нужно оружие. Огнестрельное оружие.

Орландо смерил его недоверчивым взглядом:

– Тебе?!

– Да. Мне.

– Господи спаси, тогда уж надо дать тебе и инструктора по стрельбе!

Его бойцы, сидевшие за столом, расхохотались – громко и насмешливо.

Ван Герден сидел на кухне в большом доме матери. Джоан ван Герден, Каролина де Ягер и Вилна ван Ас разговаривали в гостиной, Хоуп еще не вернулась. Ван Герден читал письма Рюперта де Ягера, разложив их в хронологическом порядке: обычная история мальчика из африканерской семьи, горячего патриота, который собирался послужить своей родине. Рюперт де Ягер, рядовой, был призван в 1-й пехотный батальон в Блумфонтейне. Он радовался, что служит недалеко от дома, и удивлялся, какую пеструю смесь являет собой армия. Городские пижоны, парни с ферм, выпускники университетов – теперь они все вместе, все равны, все они пушечное мясо. Он гордился своими успехами в физподготовке, надеясь, что так его скорее примут в спецназ.

Отбор в Дукудуку, проверка физических данных, эйфория от успеха, наивная радость, беседы с отцом, которого Рюперт, очевидно, боготворил. Постепенно среди длинных, иногда скучных описаний армейских будней, воспоминаний о родной ферме начинали попадаться любопытные зарисовки. Сельский парнишка, впервые в жизни попавший в чужие края. Позже в письмах появились и фамилии братьев по оружию.

«Хофстеттер такой шутник, он из Маквасси…»

«… А потом нам разрешили поспать… Мы очень устали, но вдруг Меченый достал гитару. По-настоящему его зовут Майкл Вентер. Он очень маленького роста, папа, и у него на шее родимое пятно, вот его и прозвали Меченый. Он из Хумансдорпа. Его отец – рихтовщик, специалист по покраске автомобилей. Он сочинил песню о родном городе. Она очень грустная».

«…Оливир говорит, что никто не может правильно произнести его имя. Оно пишется с буквой „с“ на конце, но произносится Харел. На самом деле его назвали в честь одного средневекового короля. Он полный псих и болтает без умолку, но, по-моему, у него все получится, он силен как бык».

Читая, Ван Герден делал пометки. Колонка имен, фамилий и кличек делалась все длиннее и длиннее. В список попадали не все. Некоторые упоминались лишь однажды, другие то и дело всплывали на страницах писем. Он отвел таким фамилиям дополнительную колонку: с одной базы на другую. Курсы подводников в Лангебане, прыжки с парашютом в Блумфонтейне, взрывное дело в Первом управлении спецназа в Дурбане. Девять месяцев учебы, тренировок, лишений. И вот, наконец, боевая часть в Намибии, Юго-Западной Африке.

«…Здесь всех постоянно перебрасывают с места на место. Из старой группы остались только мы с Меченым. Наш взводный сержант – Бюси Схлебюс; говорят, он совсем спятил. Он уже два раза побывал в Анголе. У него бешеные глаза, папа, но, по-моему, он хороший солдат. А ругается он лучше всех…»

Ван Герден посмотрел на дату. Начало семьдесят шестого года. Он заторопился: теплее, теплее. Де Ягера, Вентера, Схлебюса и еще пятерых послали в Анголу в поддержку УНИТА. Ван Герден выписал имена тех, кто служил с де Ягером в одном взводе, в отдельную колонку. Глаза бегали по строчкам, искали новых упоминаний о Схлебюсе, нашли очень мало. Ван Герден злился, когда письма де Ягера становились нечеткими и расплывчатыми. Целые страницы описаний природы, рассуждения о политике и тактике «войны в буше», хвастливые упоминания об успешно проведенных операциях. Судя по всему, их взвод был приписан к 32-му батальону. Чаще всего они сопровождали грузы… «Мне нельзя много писать об этом, папа. Все расскажу тебе, когда вернусь домой». Иногда Рюперт де Ягер описывал стычки и перестрелки.

«Вчера ночью сержант Бюси чуть не до смерти загонял Родни Ферстера за то, что тот забыл поставить ружье на предохранитель…»

«Ферма отца Джерри де Бера, на которой они разводят ангорских коз, находится возле Сомерсет-Ист. Он говорит, мы не знаем, что такое настоящая засуха, но зато у них рыночные цены устойчивее».

«Клинтон Манли из Рондебоса. Он почти не говорит на африкаансе. Он католик, хотя в остальном совсем такой же, как мы. Хороший парень. Он тощий и жилистый, а стреляет лучше нас всех, несмотря на то что городской».

Наконец образовался список из восьми фамилий с дополнительными подробностями:

«1. Сержант Бюси Схлебюс: Дурбан? Натал! Серфингист.

2. Родни Ферстер, кличка Рыжик. Рандбург. Сын стоматолога.

3. Джерри де Бер: Сомерсет-Ист. Отец разводил ангорских коз.

4. Клинтон Манли: Рондебос, Западная Капская провинция. Регбист.

5. Майкл Вентер, кличка Меченый. Хумансдорп. Отцу принадлежит фирма по покраске машин.

6. Кобус Янсе ван Ренсбург. Претория.?????

7. Джеймс (Джейми) Верготтини, кличка Итальяшка. Отец – владелец лавки в Бельвиле, где торгуют рыбой с жареной картошкой.

8. Рюперт де Ягер».

Когда вернулась Хоуп, непрочитанными остались всего три письма.

– Нашли что-нибудь? – спросила она.

– Не знаю. – Ван Герден не скрывал досады.

– Расстроились?

– Он был не слишком хорошим корреспондентом. Не знал, зачем нам в один прекрасный день понадобятся его письма.

– Моя партнерша все подготовит. Ордер уже практически готов.

– Спасибо.

– А автоответчик унесли люди из военной разведки. Мария говорит, что телефон до сих пор иногда звонит, но она не берет трубку.

Ван Герден кивнул. Он вкратце изложил содержимое писем, объяснил, что именно в них ищет, и показал заметки. Потом придвинул к Хоуп пакет с фотографиями:

– Надо найти снимки людей из списка.

Она кивнула и взяла фотографии – выцветшие цветные снимки, от старости ставшие почти пастельными. На обратной стороне были надписи; Хоуп читала их одну за другой. Некоторые снимки были датированы. Надписи на обороте иногда сделаны другой рукой. Старший де Ягер? Сначала Хоуп читала надпись, потом переворачивала снимок. Совсем мальчишки, подумала она. Они слишком молоды для того, чтобы быть солдатами. Позируют перед камерой. Иногда камера запечатлевала усталые лица крупным планом. Иногда объектив ловил маленькие фигурки в зарослях, в саванне, в полупустыне.

– Кофе хотите?

– Да, пожалуйста.

Хоуп включила чайник, нахмурилась, заглянула в гостиную. Там сидели Каролина де Ягер, Вилна ван Ас и Джоан ван Герден. Все трое негромко переговаривались; увидев Хоуп, они заулыбались. Дожидаясь, пока закипит вода, она думала о женщинах, которые всегда остаются, – о вдовах, матерях, любимых…

Хоуп залила кипятком кофе, подсела к столу, посмотрела на ван Гердена, читающего письма и слегка хмурящегося от напряжения. Они работают вместе, они – команда. Она взяла стопку фотографий.

«Итальяшка, Клинтон и де Бер», – написано на обратной стороне снимка. Она перевернула фотографию и увидела трех широко улыбающихся солдат в форме, обнявшихся за плечи. Они выглядели так… невинно. Она отложила снимок.

Через четыре снимка: «Меченый играет на гитаре». Фотографировали ночью, со вспышкой, освещение плохое. «Мы с Кобусом несем воду». Она узнала молодого Йоханнеса Якобуса Смита – Рюперта де Ягера. Он и еще один приземистый парень тащили по белому песку большой и, очевидно, тяжелый бак. На обороте одного фото она увидела надпись: «Сержант Схлебюс». Перевернула снимок. Молодой блондин без рубашки, только в армейских штанах и сапогах; торс блестит от пота, безволосый, мускулистый; одной рукой сжимает винтовку, другой грозит пальцем фотографу. Верхняя губа презрительно кривится. Что-то вдруг поразило ее.

– Затопек, – сказала она, протягивая фотографию. Ван Герден отложил письмо, взял снимок, посмотрел на него. – Это Схлебюс.

Он на секунду перевернул снимок, прочел надпись, перевернул снова и долго и внимательно разглядывал изображенного на снимке парня, как если бы оценивал его возможности, потом поднял на нее глаза. В них застыла тревога.

– Нам надо быть осторожными, – сказал он.

– Знаю, – ответила она. – Знаю.

Чернокожий человек был громадного роста, высокий, широкоплечий. По щеке, от виска до самой шеи, тянулся зигзагообразный шрам. Рядом с ним стоял цветной парень, низкорослый и ужасно худой, с красивым лицом фотомодели.

– Нас прислал Орландо. Я Крошка Мпайипели. Это Билли Сентябрь. Оружие в машине. – Чернокожий ткнул большим пальцем через плечо в сторону нового «Мерседеса-ML-320», стоящего у парадной двери.

– Входите, – пригласил ван Герден. Все прошли в гостиную.

– Господи спаси! – воскликнула Каролина де Ягер, увидев Мпайипели.

– И сохрани, – ответил гигант и улыбнулся, демонстрируя безупречные зубы. – Почему теперь больше не пишут таких гимнов?

– Вы знаете старые гимны? – спросила Каролина.

– Мой отец был священником, мэм.

– Вот как?

Ван Герден представил всех друг другу.

– Вам придется спать в одной спальне, гостевой, – заявила Джоан ван Герден. – Вот только не знаю, не будет ли кровать коротка для вас.

– Спасибо, я привез спальный мешок. – Голос у Мпайипели был звучный, как у контрабаса. – А спать мы будем по очереди. Вы только скажите, ловится ли у вас канал «МНет»?

– «МНет»? – недоуменно переспросил ван Герден.

– Крошка у нас неправильный коса, – пояснил Билли Сентябрь. – Регби любит больше, чем футбол. А по субботам «Акулы» играют с командой Западной Капской провинции.

Джоан ван Герден рассмеялась:

– Конечно, у меня ловится «МНет», я ни за что не пропущу свои сериалы!

– Какое счастье! – воскликнул Билли Сентябрь. – Я сам балдею от «Дерзких и красивых».

– Хотите взглянуть, что мы привезли?

Ван Герден кивнул; они вышли к машине. Сентябрь открыл багажник.

– Вы хорошо разбираетесь в оружии? – спросила Хоуп у коротышки.

– Я – нет. Вот Крошка разбирается.

– А у вас какая… специальность? – поинтересовался ван Герден.

– Бой без оружия.

– Шутите?

– Нет, он серьезно, – ответил за напарника Мпайипели, вынимая из багажника одеяло. – Я захватил с собой кое-что, но немного. Орландо говорит, пушки вам все равно ни к чему, потому что никто из вас не умеет стрелять.

– Я умею, – сказала Хоуп.

– Шутите? – спросил Сентябрь, подражая интонации ван Гердена.

Под одеялом оказался небольшой арсенал.

– Вам лучше взять самозарядный SW-99, – сказал Мпайипели, обращаясь к Хоуп. – Совместное производство «Смита-Вессона» и «Вальтера». Патроны девять миллиметров. Он не заряжен, можете взять.

– Для меня он слишком большой.

– Здесь есть место, где мы могли бы пострелять?

Ван Герден кивнул:

– За деревьями. Там дальше всего от конюшен.

– Вот увидите, с ним легко управляться, – сказал Мпайипели Хоуп. – Корпус полимерный. Ну а если вы его не удержите… – Он достал еще один пистолет, поменьше. – «Кольт-пони», облегченная модель, 38-й калибр. Но достаточно мощный. – Он повернулся к ван Гердену: – Это пистолет-пулемет MP-5 фирмы «Хеклер и Кох», стрельба ведется из закрытого положения затвора, либо в автоматическом, либо в полуавтоматическом режиме. Взят на вооружение группой быстрого реагирования ФБР, американским спецназом. Именно то, что нужно, когда работаешь в непосредственном соприкосновении с противником и при этом ты не очень меткий стрелок. А вы и правда не умеете стрелять?

– Умею.

– Только ни в кого не попадаете. – Сентябрь хихикнул.

– При твоем длинном языке искренне надеюсь, что ты по-настоящему мастер в бою без оружия.

– Хотите испытать меня, ван Герден? Хотите, так сказать, получить доказательства из первых рук?

– Затопек, – окликнула его Хоуп Бенеке.

– Да ладно вам, ван Герден, не обижайтесь. Берите.

– Билли! – сказал Мпайипели.

Ван Герден смерил худощавого паренька оценивающим взглядом:

– Ты меня не запугаешь!

– Ударь меня, частный сыщик, покажи, на что ты способен! – Сентябрь держался насмешливо, вызывающе. Он искушал.

Ван Герден, обозлившись, пошел на него – и тут же потерял равновесие, почувствовал, что падает. И вот он уже лежит на дорожке рядом с домом матери, колено Билли Сентября у него на груди, а палец тычет в горло. Сентябрь широко улыбнулся:

– Японская ассоциация карате, четвертый дан. Ты со мной не шути, приятель! – Он слез с ван Гердена и протянул ему руку, помогая встать.

40

Нагел.

Капитан Биллем Нагел, полиция ЮАР, отдел убийств и ограблений.

Первое, что я услышал, был звук пускаемых газов. Он невероятно долго, просто бесконечно портил воздух, пока я шел по коридору, направляясь к его кабинету. Когда я вошел, он поднял голову и взглянул мне в глаза, нисколько не смущаясь. А потом протянул руку.

Он всегда страдал от газов, но нисколько не стыдился своей привычки. Впрочем, у него было много привычек, не принятых в приличном обществе.

Нагел был наглым. Нагел был сексистом, расистом, бабником. Охотился за каждой юбкой. Он был хвастуном, лжецом, любил пустить пыль в глаза.

Нагел был болезненно худым человеком с торчащим кадыком. Голос у него был низкий, и он им гордился. Он любил звук собственного голоса и все, что этот голос произносил.

Нагел одевался безвкусно и жил безвкусно, питался фастфудом из ресторана «Жареная курочка по-кентуккийски», «потому что моя старушка, так ее и растак, не станет готовить, хоть ее убей». Его кабинет провонял газами и отрыжкой от жареной курицы. Воняло и в салоне «форда-сиерра», нашей с ним общей патрульной машины. Вонь стала неотъемлемой частью моего повседневного существования.

Нагел был моим наставником в отделе, которым руководил полковник Вилли Тил, и я полюбил его, как брата.

Из музыки Нагел уважал «АББА», нашу Кору Марию («Ван Герден, эта женщина доводит меня до экстаза!»). Классику он презирал. Говорил: «Твое классическое говно сводит меня с ума». А единственным его чтением была колонка «Советы страдающим от безнадежной любви» в женском журнале, который он стащил в приемной врача. Вечера после работы он коротал в любимых барах с «ребятами» и хвастал количеством, разнообразием и красотой своих внебрачных половых актов, которые он уже совершил и скоро совершит снова. А потом поздно ночью, пьяный, но прочно стоящий на ногах, он возвращался «в тюрьму», как он говорил, «к законной жене».

Биллем Нагел. Изумительный псих, противник политкорректности. Человек-легенда. С настоящими сыщицкими мозгами детектива и феноменальной статистикой арестов.

Хоть бы я никогда его не встречал!

41

Мэйвис Петерсен, сидевшая в приемной отдела убийств и ограблений, сказала, что Матта Яуберта нет на работе.

– Взял отпуск по личным делам, – доверительно сообщила она ван Гердену. – В субботу он женится. На англичанке, миссис Маргарет Уоллес. Мы так рады за него! Мы ведь не созданы для одиночества.

– Тогда мне нужно повидать Нугу, – сказал ван Герден.

– Вот уж кто никогда не женится, – засмеялась Мэйвис. – Инспектор сейчас в суде. Ему надо представить вещественные доказательства. – Она пролистала лежащий перед ней журнал записей. – Зал «Б».

– Спасибо, Мэйвис.

– А вы когда женитесь, капитан?

Ван Герден только покачал головой:

– До свидания, Мэйвис.

Выходя, он услышал, как она кричит ему вслед:

– Мы не созданы для одиночества!

Сначала мать, а теперь – Мэйвис.

Мать специально подстроила так, чтобы они с Хоуп спали в одном доме.

Он поехал в город по автостраде № 1. Машин было много, движение плотное, хотя час пик еще не начинался. Интересно, долго ли еще выдержат кейптаунские дороги. Ван Герден взглянул в зеркало заднего вида – нет ли поблизости грязно-белого пикапа. Потом понял: сейчас трудновато выяснить, следят за ним или нет. Он положил левую руку на пассажирское сиденье. Там, накрытый одеялом, лежал пистолет-пулемет фирмы «Хеклер и Кох».

Не так уж плохо он отстрелялся. По крайней мере, все пули попали в бумажную мишень.

– Сойдет! – заметил Крошка Мпайипели по-английски почти без акцента.

Но главный успех выпал на долю Хоуп. Она держала пистолет SW-99 обеими руками, широко расставив ноги, надев на короткие волосы защитные наушники. Она выпустила по мишени десять патронов с расстояния десять метров. Хотя разброс иногда бывал велик, все десять выстрелов попали в круг. Потом она, как бы извиняясь, улыбнулась ван Гердену.

– Где же вы научились так метко стрелять? – напевным голосом спросил ее Билли Сентябрь.

– В прошлом году ходила на курсы. Женщина должна уметь себя защищать.

– Аминь, – подытожил Билли Сентябрь.

Мпайипели взял у нее пистолет, перезарядил, поставил новую мишень и прицелился с расстояния пятнадцать метров.

– Хочет немного похвастаться, – заметил Сентябрь.

В мощной руке Крошки пистолет казался игрушечным. Десять выстрелов – все в яблочко. Один на другой. Одна дыра в центре мишени. Крошка повернулся к ним, снял наушники и сказал:

– Орландо велел доказать, что прислал вам лучших.

Когда они вернулись в дом, мать начала хлопотать на тему «кто где будет спать».

– Кто будет защищать Вилну и Хоуп? – спросила она.

– Мама, Схлебюс угрожал только тебе.

– А если он поймет, что здесь он ничего не добьется, как ты думаешь, кто будет следующим в его списке? – Джоан посмотрела на Вилну ван Ас и Хоуп Бенеке. – Вы обе тоже остаетесь у меня. До тех пор, пока все не кончится.

– У меня дома безопасно, – без особой уверенности возразила Хоуп.

– Ерунда! Вы живете совершенно одна.

– Она отличный стрелок, – вмешался Мпайипели.

– И слышать ничего не желаю. Здесь хватит места для Каролины, Вилны и вас двоих. Хоуп может ночевать в доме Зета. Места у него достаточно.

Ван Герден открыл было рот, чтобы возразить – он не вполне доверял доводам матери, – но она не дала ему такой возможности.

– На свободе разгуливает опасный маньяк, и ты не можешь себе позволить предоставить ему удобный случай, – как всегда веско и непреклонно, заявила Джоан ван Герден.

– Я должен идти, – ответил ей сын. – У меня много дел.

На протяжении пяти лет у него не было постоянной женщины. Иногда он знакомился с какой-нибудь разведенкой в пабе на Столовой горе. Они все ужасно смущались в постели. Ван Герден понимал, что мимолетные знакомые способны лишь на короткое время принести ему физическое облегчение. Он находил себе подружек на одну ночь нечасто – когда бывал достаточно трезв, когда мог собраться с духом и когда ему хватало смелости довести ритуал до конца. Сколько раз это выходит в среднем? Один раз в год? Может быть, два раза, когда организм требовал своего и гормоны работали в автоматическом режиме. Но сегодняшняя ночь в его доме будет отличаться от других вечеров.

Настоящая комедия. Он, Хоуп и Кара-Ан. Хорошенькое трио!

Дело не в Хоуп. Просто… его дом – его убежище.

Ван Герден долго кружил по парковке возле здания суда. Ни одного свободного места! Пришлось оставить машину на улице и идти пешком. Он давно уже здесь не был и немного растерялся от толчеи, обилия запахов, звуков, людей.

Хоуп ночует у него дома. Ему стало не по себе. Все равно ничего хорошего не получится!

О'Грейди разговаривал в коридоре с другими детективами. Замкнутый круг, корпоративное братство. Ван Герден стоял сбоку и терпеливо ждал. Больше он не относился к ним. Наконец Нуга его заметил.

– Чего ты хочешь? – Толстяк так и не простил его.

– Поделиться сведениями. – Ван Герден заставил себя подавить раздражение, не отвечать агрессией на агрессию.

О'Грейди подозрительно прищурил маленькие глазки:

– Что там у тебя?

Ван Герден вытащил из кармана пиджака конверт:

– Вот он.

– Схлебюс?

О'Грейди осторожно взял снимок за уголок, посмотрел.

– Мерзкий ублюдок.

– Да.

До О'Грейди вдруг дошло.

– Ты отдашь снимок в газеты!

– Да. Я хотел тебя предупредить.

О'Грейди покачал головой:

– Предупреждать надо было еще в воскресенье. – Он снова посмотрел на фото Схлебюса. – Снят в семьдесят шестом?

– Да.

– Знаешь, Ван Герден, его можно поправить, получится просто отлично. И газетчикам понравится.

– О чем ты?

Нуга достал мобильник из кармана куртки.

– Дай я сначала позвоню, – сказал он. – Представляю, как взбесятся парни из разведки! – Он набрал номер, прижал трубку к уху. – Матт Яуберт хотел с тобой связаться. У него что-то появилось, не знаю что, но на твоей «горячей линии» никто не отвечал. – Нуга заговорил в трубку: – Алло, будьте добры, дайте мне Расселла Маршалла.

Ван Герден без труда нашел нужное место – современный двухэтажный офисный комплекс на Руланд-стрит, напротив здания государственного архива. Он сразу увидел вывеску с эмблемой: мозг с запалом. Все так, как говорил О'Грейди. В приемной ван Герден попросил позвать Расселла Маршалла, и через несколько секунд перед ним возник странный тип: высокий худой парень лет восемнадцати-девятнадцати, босой, с волосами до плеч и клочковатой порослью на подбородке. А сережек на квадратный сантиметр тела у него было больше, чем побрякушек на женщине.

– Вы частный сыщик?

– Ван Герден. – Он протянул руку.

– Расселл. Где снимок? – с воодушевлением спросил Расселл.

Ван Герден вынул конверт, достал фото, протянул.

– М-м-м-м…

– Можете что-нибудь сделать?

– Мы можем все. Пошли!

Следом за юнцом ван Герден пошел в огромный зал, где на компьютерах работали десять-пятнадцать человек. Все они были молодые, и все… другие.

– Наша студия.

– Чем вы здесь занимаетесь?

– Новыми средствами телекоммуникации. Интернет. Всемирная паутина. Ну, в общем, понятно.

Ван Герден ничего не понял.

– Вы что, не сидите в Интернете?

– У меня нет даже канала «МНет». Но у моей матери есть.

Маршалл улыбнулся.

– Ясно, – сказал он, – динозавр. Сейчас таких немного осталось. – Он положил фотографию на стеклянную крышку какого-то прибора. – Сначала мы его отсканируем. Садитесь, сдвиньте все со стола на пол, тогда вы будете видеть монитор.

Маршалл сел за клавиатуру компьютера.

– Apple G4 Power Mac, самый наикрутейший привод, Velocity Engine, – с благоговением в голосе произнес он и посмотрел на ван Гердена, ожидая реакции.

Реакции не последовало.

– У вас даже компьютера нет!

– Нет.

Маршалл в отчаянии отбросил со лба прядь волос.

– Вы в машинах разбираетесь?

– Немного.

– Если сравнивать компы с машинами, то этот – среднее между «феррари» и «роллс-ройсом».

– Ух ты!

– А о самолетах что-нибудь знаете?

– Немножко.

– Если сравнить комп с самолетом, этот был бы помесью «стелса» и Ф-16.

– Кажется, я понял.

– Суперский комп.

Ван Герден кивнул.

– Самый новый, приятель, самый крутой…

– Я понял, что вы имеете в виду.

На экране «роллс-ройса»-«феррари»-«стелса»-Ф-16 возникла фотография.

– Отлично. Теперь главное – задать все параметры, а дальше программа Adobe Photoshop все сделает сама…

– Суперская программа, – сказал ван Герден.

– Точно, – улыбнулся Маршалл. – Вы схватываете прямо на лету. Снимочек староват, надо поправить цветовой баланс, вот так. Нуга сказал, вам нужно немного состарить этого парня.

– Ну да, пусть выглядит лет на сорок – сорок пять. И длинные волосы. Длинные, светлые, до плеч.

– Он сейчас толще? Тоньше?

– Примерно такой же. Не толще, а… крупнее.

– Полнее, что ли?

– Ну да, полнее. Крепче.

– Ладно. Сначала возраст. Вот здесь, вокруг глаз… – Маршалл с невероятной ловкостью подвигал мышкой, закрыл всплывшее окно, щелкнул в одном месте, в другом. – Добавим ему пару морщинок, но главное – правильно подобрать цвет, он очень бледный… – В уголках глаз Схлебюса проступили едва заметные морщинки – гусиные лапки. – И вот здесь, вокруг губ. – Маршалл снова защелкал кнопками. – Так, теперь лицо. Подбородок чуть провиснет, тут придется повозиться, поиграть с тенями. Нет, не так, попробуем… вот так лучше, совсем чуть-чуть… Ну, как вам? Что скажете? Погодите, сейчас увеличу, изображение слишком маленькое. Ну как, похож?

Бюси Схлебюс, старше, крепче, не совсем попадание в яблочко, но создается впечатление, что это он. Ван Герден посмотрел на лицо, к которому подходил голос: «У тебя есть мать, полицейский. Слышишь меня? У тебя есть мать».

– По-моему, лицо толстовато.

– Сейчас исправим.

– Здрасте, – послышался голос у него за спиной.

Обернувшись, ван Герден увидел невысокую стройную девушку с каштановыми волосами.

Она тоже была вся обвешана сережками.

– Я Чармейн.

– Ван Герден.

– Суперский куртец. Такой… ретрушный. Продать не хотите?

Он осмотрел свою куртку.

– Ретрушный?

– Йес! – с жаром воскликнула девушка.

– Чармейн!

– Если захотите продать… – Она нехотя отвернулась и пошла к своему столу.

– Ну как, похоже?

Лицо Схлебюса расплылось на весь экран; верхняя губа кривилась в презрительной ухмылке, глаза… да, выглядит старше, но…

– Уже лучше.

– Кто этот чувак?

– Убийца.

– Ух ты, круто, – сказал Маршалл. – Теперь волосы. Тут придется повозиться подольше.

– Боже! – воскликнул ночной редактор «Бюргера», взглянув на фотографии. – Почему вы нас раньше не предупредили? Первая полоса вся занята. Значит, будет на третьей.

– А нельзя передвинуть статью о Крисе Барнарде? – спросил репортер криминального отдела.

– Господи, нет, конечно! У него новая подружка – настоящая сенсация. И потом, мы уже объявили анонс.

– А график роста цен?

– Шеф меня убьет!

– А может, заявим ценовую шкалу на первой полосе, а снимок дадим на развороте?

Ночной редактор поскреб подбородок.

– Черт… – Он покосился на ван Гердена. – А нельзя придержать это до пятницы?

– Нет… – Он не мог себе позволить терять еще один день. – Наверное, придется рассказать вам о завещании.

– Каком завещании? – с любопытством выпалили оба.

Ван Герден ушел из редакции только в десятом часу. На улице было холодно, но безветренно, небо безоблачное, тихое. Вечер вторника выдался спокойным. Он не сразу завел мотор пикапа, ему не хотелось возвращаться домой, не хотелось делать то, что он должен был сделать.