Текст книги "И исходит дьявол"

Автор книги: Деннис Уитли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Говоря это, де Ришло взял в руки два древних манускрипта. Переплет одного из них был выполнен из медных пластин необычайно тонкой работы с замысловатой гравировкой, а страницы – испещрены письменами, нанесенными, вероятно, железным острием. Исписанные краской тончайшие пергаментные листы другого хотя и пожелтели от времени, но сохранились прекрасно. Их витиеватый переплет скреплялся внушительными серебряными застежками.

– Изумительные копии, – с воодушевлением библиофила пробормотал герцог, – «Ключица Соломона» и «Колдовская Книга Папы Онориуса». Причем это не просто вольное сумбурное изложение трудов древности, как делали в семнадцатом веке. Возраст этих книг не поддается определению. «Ключица Соломона» вообще неизвестно когда написана. Для Черной Магии это то же самое, что «Синайский Кодекс» и его ранние версии для христианства.

– Сдается мне, Моката не предполагал, что мы перетряхнем это место после того, как не найдем Саймона. Что-то не верю я больше в его ясновидение, которое ты так восхвалял. Подумать только, он позволяет нам забрать все свои волшебные атрибуты. О, да что это? Откуда такой сквозняк? – Рекс положил руку сзади себе на шею.

Герцог моментально швырнул обратно обе старинные книги и обернулся, как будто его ужалили. Он почувствовал то же самое. Внезапный холодный ветерок становился сильнее и сильнее, пока не перешел в стремительный леденящий поток, обжигающий руки и лицо. Электрическое освещение замигало и почти погасло. Лампочки еле-еле мерцали бледно-красным накалом. Большая комната погрузилась в полумрак, и откуда-то из середины пятиконечного символа на полу начал подниматься фиолетовый туман. Он кружился и завивался с необыкновенной быстротой, подобно какому-нибудь песчаному духу пустыни. Туман разрастался, густел и обретал форму.

Свет в комнате в последний раз мигнул и погас совсем. Однако туман уже сам по себе излучал загадочное темно-лиловое сияние. Сквозь его пелену проступали каббалистические надписи, между окружностями на полу и темной тенью возвышался вращающийся книжный шкаф. Туман наполнял ноздри приторным сладким запахом тлена. С отвращением затаив дыхание, едва сдерживая рвоту, друзья в то же время не могли оторваться от очертаний сероватого лица, постепенно проступавшего из тумана в семи футах над полом, от пристального, злого взгляда, направленного на них. Лицо все больше темнело, и белки глаз резко выделялись. Понемногу туман затвердевал, превращаясь в плечи, торс, бедра.

Не успели друзья опомниться, как материализация завершилась. Над ними, в развевающихся белых одеяниях, возвышался чернокожий слуга Мокаты. Его астральное тело, точь-в-точь, от волос до кончиков пальцев на ногах, воспроизводило ту угрожающую плоть, которую герцог с Рексом видели ранее. Живые, пылающие глаза, косящие внутрь, смотрели прямо в душу.

ТАЙНОЕ ИСКУССТВО

Рекс не был испуган в обычном смысле этого слова. Он уже миновал то состояние, в котором человек прячется, взывает о помощи или бросается наутек. Он окаменел. Тело его онемело от ледяного дыхания, исходящего от поднявшейся из пентаграммы человеческой фигуры. Кровь быстро стучала в висках, колени непроизвольно сгибались. До сознания доносился ясный голос де Ришло, усиленно повторявший одно и то же: «Не смотри ему в глаза! Не смотри ему в глаза! Не смотри ему в глаза!» Но, как Рекс ни старался исполнить это предупреждение, взгляд его по-прежнему был прикован к зловещим желтым зрачкам, ярко горящим на черном лице.

Не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, он видел, как человекоподобное изваяние увеличивалось в размерах, как бесшумно вздымалось из фиолетового тумана и перекатывалось его белое облачение, пока не скрыло под собой чудовищные ступни и обрамленную двойной окружностью пентаграмму. Все эти превращения сопровождались каким-то липким, тошнотворным зловонием, о котором ему приходилось слышать и которое, наконец, пришлось ощутить, – испарения и миазмы, источаемые Злом, обретающим плоть.

В следующее мгновение недобрые косые глаза загорелись еще ярче и засветились рубиновым светом. От этого Рекс задрожал с головы до ног. Он усиленно вспоминал начальные слова молитвы: «Отче наш! Иже еси на небеси. Да святится имя… да придет…», но слова, которые он так давно не повторял, застревали в горле. Казалось, они не проходили сквозь мощные колебания, охватившие его тело. Левое колено дернулось вверх, нога поднялась. Рекс попытался руками прикрыть лицо, но руки не слушались. Они так и остались безжизненно висеть по бокам, прикованные к телу невидимыми стальными оковами. Он попробовал закричать, опрокинуться назад. Вместо этого воля непреодолимо подчинялась неведомой силе, влекущей его к молчаливо надвигающейся фигуре. Рекс не успел и подумать, как сделал первый шаг вперед. Время словно остановилось. Секунды, дни или недели прошли с того момента, как возник темно-лиловый туман, де Ришло не мог сказать. Он стоял рядом с Рексом, опустив голову и уставившись на пол. Ничто на свете не заставило бы его взглянуть вверх, чтобы увидеть, какую форму обретает видение. Усиливающийся могильный холод, ослабевающее мерцание электрических лампочек и погружение комнаты в темноту, гадкий запах разложения были для него достаточным подтверждением непосредственного контакта с материальным воплощением высших сил Зла.

Мысли, одна страшнее другой, проносились у него в голове. Герцог проклинал тот час, когда вошел в этот дом, не предприняв по сути дела абсолютно ничего для своей защиты. Сколько же воды утекло с тех пор, когда он в последний раз имел дело с оккультными явлениями? И почему он недооценил опасность? Все отошло на второй план, уступив место оправдавшимся сейчас опасениям за Саймона. Де Ришло безжалостно казнил себя за легкомыслие, с которым отнесся к невежеству и скептицизму Рекса и позволил ему пойти с собой. Именно такое отношение Рекса к делу и удвоило, утроило его уязвимость. Несмотря на солидный возраст, герцог не задумываясь отдал бы пять лет оставшейся жизни за то, чтобы его молодой друг смотрел сейчас на пол. Пусть он был бы до смерти напуган, но все же свободен от злого влияния, струящегося пульсирующими волнами из центрального круга. Но, увы, инстинктивно де Ришло знал, что глаза Рекса были устремлены как раз туда, где Это Неведомое появилось и жило. От противного безотчетного ужаса лоб герцога покрылся холодной испариной.

Затем он скорее почувствовал, чем увидел, что Рекс сделал шаг, в следующее же мгновение услышал звук опустившейся на пол ступни и знал наверняка, куда тот идет. Трясущимися губами де Ришло принялся бормотать странные фразы на фарси, древнегреческом и иврите, смутно всплывавшие в памяти. Он судорожно воскрешал былые познания, звал, умолял, приказывал силам Света направить и защитить их. И вдруг его озарило. Свастика! Де Ришло вспомнил, что взял ее у Макса и сунул в карман жилетки. Мысль эта мгновенно вспыхнула в мозгу, и он понял – заклинания услышаны. Пальцы сжали талисман. Молниеносным жестом герцог выбросил руки вперед. Усыпанный алмазами крестообразный знак сверкнул в фиолетовых лучах и опустился в самом центре круга.

Душераздирающий вопль пронзил пространство. Боль, гнев и отчаяние протыкаемого насквозь раскаленным железом зверя. Лампочки снова замигали, засветились сначала красным, а потом вспыхнули полным светом. Борьба двух могущественных сил за обладание потоком электричества окончилась поражением Тьмы.

Леденящий ветер стих так внезапно, что, казалось, будто на лица накинули теплое воздушное покрывало. Хриплый потусторонний визг еще звенел в ушах, а де Ришло уже схватил Рекса за руку и потащил к выходу. Еще мгновение, и они, утратив контроль за собственными движениями, спотыкаясь и падая, полетели вниз по лестнице.

На последнем повороте Рекс поскользнулся и весь нижний пролет проехал на спине. За ним кубарем, кувыркаясь через шесть ступенек, свалился герцог. Очутившись внизу, друзья с трудом поднялись на ноги, полусогнувшись вбежали в библиотеку и, одним махом преодолев французские окна, вывалились на лужайку в саду.

С проворством и ловкостью лемуров они взобрались по уже знакомому дереву на стену и спрыгнули наружу. Ноги сами вынесли их из тупика на соседнюю улицу, и, только когда они оказались под спокойно освещающим дорогу уличным фонарем, Рекс и герцог наконец остановились перевести дыхание, совсем уже выбившись из сил.

Де Ришло глотал воздух, как загнанная лошадь. Много лет он не бегал так быстро. От напряжения его лицо приобрело землистый оттенок. Рекс, хотя и был весь в поту, дышал легче и быстрее и первым пришел в себя.

– Нам чертовски повезло, что выбрались оттуда живыми и невредимыми.

Герцог кивнул. Он все еще был не в состоянии разговаривать.

– Беру обратно свои слова, – быстро продолжал Рекс, – после того, что я испытал сегодня, мне кажется, я понял, что значит посмотреть смерти в глаза. Описать этот ужас невозможно.

– В конце я был просто в панике. Ничего не мог поделать. Зря я тебя туда заманил. Не надо было, – с искренним раскаянием отрывисто сказал де Ришло, когда они немного отдышались и пошли по улице.

– Ничего. Все к лучшему. Зато я теперь действительно понял, с чем мы имеем дело.

Герцог по-дружески взял Рекса под руку. Но это вовсе не означало: «Ведь я же тебе говорил», наоборот, он глубоко сожалел, что был недостаточно терпелив в стремлении переубедить Рекса. Большинство людей, которых он знал, смотрели на служение Дьяволу и поклонение земным силам как на наивные средневековые предрассудки, свойственные необразованным дурачкам. Глупо было полагать, что Рекса удовлетворит такое объяснение. Но после сегодняшней ночи – другое дело. Рекс своими глазами наблюдал момент подлинного Сайитии. Де Ришло больше не сомневался, что отныне их сотрудничество станет во много раз эффективнее и плодотворнее.

На Сент-Джонс-Вуд-Роуд друзьям удалось поймать ночное такси, и всю обратную дорогу до Керзон-стрит герцог подробно расспрашивал Рекса о том, какую форму приобрело материализовавшееся явление. Получив детальное описание, он удовлетворенно заключил:

– Все сомнения отпадают. Это был чернокожий малагасиец Мокаты.

– Откуда он, я забыл?

– С Мадагаскара. Странный народ. Полунегры, полуполинезийцы. Великая миграция произошла много веков тому назад. Путь их пролегал по южным морям через Малайский полуостров и Цейлон к Восточноафриканскому побережью. Никто не может понять, как они проделали пятнадцать тысяч миль по открытому океану, путешествуя в обыкновенных каноэ. Потом большинство осели на Мадагаскаре, где широко распространились смешанные браки с аборигенами и в результате межрасового кровосмешения возникло особое племя людей, вобравших в себя, как часто бывает, кажется, все худшее из обеих рас.

– Мадагаскар, ты говорил, – родина шаманских культов Ву-ду?

– Да-да, вполне возможно, что он – знахарь, колдун… но я бы очень хотел знать… – в этот момент такси затормозило перед Эррол-Хаус, и герцог прервался.

Друзья проследовали в библиотеку, где Рекс первым делом взглянул на часы. Было начало четвертого. Совсем не поздно для его образа жизни. Рекс обожал танцульки в ночных клубах до упора. Де Ришло также любил ночные часы, так как считал, что ближе к рассвету люди легче раскрывают душу и беседа становится по-настоящему интересной. Однако на сей раз оба были настолько истощены увиденным и пережитым, что казалось, будто с начала их традиционного ужина прошло не меньше месяца.

Пока Рекс разводил огонь в камине, де Ришло наполнил стаканы и развернул сандвичи, всегда оставляемые на такой случай Максом. Затем они поудобнее уселись в кресла, и беседа возобновилась. Несмотря на усталость, спать не хотелось. Надо было срочно выручать Саймона.

– Итак, ты предположил, что он – знахарь и колдун, – начал Рекс, – я сейчас точно не вспомню, но где-то я читал, что такие, как он, не имеют власти над белыми людьми. Скорее всего это так и есть. Иначе бы белые поселенцы не смогли удерживать под контролем столько лет местное черное население.

– В широком смысле – да. Объяснить это можно просто. То, что принято называть Магией – Черной или же Белой, – это наука и искусство усилием воли вызывать желаемые изменения. Любое нужное изменение можно осуществить, применив определенную силу в определенной степени определенным способом и через определенную среду. Естественно, для того, чтобы вызвать любое изменение, требуется практическое умение запустить в действие необходимые силы, и действовать они должны в нужном направлении. Но гораздо более важно иметь глубинное качественное и количественное понимание всех условий такого превращения. Очень мало кто из белых людей способен проникнуть в тайные глубины мозга черного человека и точно себе представить, что он думает на самом деле. Но еще меньше черных людей способны постичь образ мышления белого. И как следствие только что сказанного – воля любого из них срабатывает значительно легче в направлении представителя собственной расы.

Кроме того, есть еще один фактор, делающий колдовство знахарей негроидной или монголоидной расы в направлении европейца необычайно трудным, – это фактор колебаний. Амплитуда колебания волн магнитного поля человеческого организма определяется в основном тем местом на Земле, где человек родился. Можно провести аналогию с радио – есть коротковолновые колебания, а есть и длинноволновые. И чем больше разница между людьми, тем труднее злой воле оказать влияние на свою жертву. Сложись ситуация по-другому, можешь быть уверен – представители белой расы не доминировали бы сегодня в мире, так как они давно уже не уделяют должного внимания духовному развитию, а думают больше о материальном благополучии.

– Тем не менее этот чернокожий дьявол заколдовал меня на полную катушку, – содрогнулся от жуткого воспоминания Рекс.

– Это уж точно. Но ведь я говорил в широком смысле. Есть и исключение. Есть в этом искусстве и высшие категории: Ипсиссимус, Маги, Магистр Темпли – те, кто прошел через Пропасть, для кого раса и цвет кожи не являются больше препятствием. Эти Магистры способны подчинить своей воле любого, если тот не защищен равновеликим противодействием. Возможно, этот помощник Мокаты и есть один из адептов Тропы Левой Руки. Но меня начинает беспокоить другое. А человек ли он вообще?

– Но ведь ты сказал, что видел его у Саймона и раньше, несколько недель назад.

– Я думал , что я его видел. Поэтому сегодня ночью, когда я увидел это, то решил, что перед нами его астральное тело, посланное Мокатой для защиты дьявольских побрякушек. Не исключено, что оба мы созерцали бестелесную суть, сатанинскую силу в чистом виде, не управляемую никаким Мокатой, но посредством его порочных манипуляций проникшую к нам из другого мира.

– О боже! – простонал Рекс. – Все это для меня так ново, так необычно. Фантастика да и только. Просто голова идет кругом. Не подумай, что я опять начал сомневаться. Что бы это ни было, астральное тело или какое другое, но я его видел. И это совсем не похоже на гадание на блюдечке под Рождество. От этого действительно кровь стынет в жилах. Бедный, бедный Саймон, с чем он связался! Нам-то что теперь делать?

– Дорого бы я дал, чтобы узнать, что за этим кроется. – Де Ришло наклонился вперед. – Ясно одно – у них есть какая-то веская причина, почему Саймон необходим в их гадком деле. Не жалеют ни сил, ни средств. Поэтому мы обязаны найти Саймона, вытащить его из этого болота, даже если придется рисковать жизнью.

– Но как? – Рекс широко развел руками. – С чего начать? Никакого следа. К тому же Саймон – волк-одиночка, всегда был таким. Отца нет, мать за границей. Он даже не как все другие евреи, нет той обычной кучи родственников, у кого можно что-то разузнать.

– Ты прав, будет трудно. Наверняка он где-нибудь с Мокатой. Но опять же – как найти кого-нибудь, кто знает Мокату? Если бы у нас был хотя бы какой-нибудь адрес. Через любого из тех гостей мы могли бы…

– У меня есть адрес! – вскрикнул Рекс, вскакивая на ноги. – Мы выйдем на след Саймона через Танифь.

ДЕ РИШЛО РАЗРАБАТЫВАЕТ ПЛАН КАМПАНИИ

– Танифь, – повторил герцог, – и ты можешь сказать, где она сейчас?

– Конечно, – Рекс рассмеялся, первый раз за несколько часов, – я с таким трудом с ней познакомился, что был бы последним болваном, если б ушел с вечеринки, не заполучив ее координаты.

– Признаюсь, я удивлен, что она так поступила.

– Но она же сначала не подозревала, что я не из их шайки. Вот, смотри – отель «Клариджес» ^[2].

– И ее там можно застать?

– Безусловно. На это я и нацеливался.

– Рекс, ты должен быть очень осторожен. Эта женщина удивительно красива, но она может оказаться не менее опасной.

– Никогда в жизни я не боялся юбки. К тому же днем эти типы едва ли что-то могут, не так ли?

– Верно. Ну разве только мелкие пакости. Между восходом и закатом они почти бессильны.

– Вот и отлично. С этого я завтра и начну, то есть сегодня. Первым делом – в «Клариджес». Не с самого утра, конечно, пусть поспит.

– Ее настоящее имя ты, к сожалению, не знаешь?

– Это мелочи. В «Клариджес» не найдется второй такой похожей на нее. Да что там в «Клариджес» – во всем Лондоне.

Де Ришло встал и принялся расхаживать по комнате подобно зверю в клетке.

– И что ты ей намерен сказать? – спросил он после небольшого раздумья.

– Прежде всего, что мы не можем ни спать, ни есть из-за Саймона. Попрошу ее помочь нам. Попробую убедить. Буду откровенен, скажу, чтоб ни в коем случае не вздумала пойти против Мокаты и остальной этой дружной компании, если, конечно, увижу, что дело продвигается. Вряд ли у нее есть друзья в этой банде, хотя черт его знает.

– Эх, Рекс, Рекс, – герцог улыбнулся, растроганно глядя в некрасивое, честное лицо молодого гиганта, вытянувшегося в кресле, – а ты не допускаешь, что эта милая особа может не захотеть ничего тебе рассказывать?

– Я ее припугну. Позвоню в полицию. Но я бы этого очень не хотел.

Де Ришло красноречиво воздел руки кверху:

– Вот видишь, милый мой, пока у нас не будет пусть даже самых незначительных доказательств преступной деятельности Мокаты и его приятелей, полицию придется оставить в покое. И она это прекрасно знает.

– Нет уж, уволь, – энергично запротестовал Рекс, – эти подонки похитили Саймона. От этого никуда не денешься. А это не меньшее преступление, чем содержать притон или торговать детьми.

– С одной стороны, так оно и есть. И если бы они притом еще били его по голове, проблем бы не было. А с другой стороны – Саймон ушел с ними добровольно и будучи в трезвом уме. Только мы знаем, что он находился под мощным воздействием Мокаты, под его дурным влиянием. Моката его заколдовал, и представь, как на нас посмотрят в полицейском участке, если мы туда заявимся с таким объяснением.

– И что ты предлагаешь?

– Послушай, – герцог взгромоздился сбоку на ручку кресла, в котором сидел Рекс, – даже если эта девица и невиновна, как и Саймон, все равно по доброй воле ничего не скажет. Она запугана. Давай посмотрим правде в глаза, она знает, что ты не из их числа, и вряд ли согласится вообще тебя видеть. Но если, несмотря ни на что, тебе все же удастся с ней встретиться, попробуй уговорить ее. Любыми средствами.

– Уж это я постараюсь. Они еще узнают, что значит красть людей в таком городе, как Лондон.

– Только не надо понимать меня буквально. Никакого физического насилия. Ее нужно заманить – честным ли путем, или обманом – туда, где бы я мог с ней спокойно поговорить. Если она действительно новичок в этом опасном деле, тогда я сумею отбить у нее охоту заниматься им дальше. Ну а если нет – придется здорово поломать голову. Надо бы разговорить ее, заставить раскрыться.

– О'кей, я все понял. Я затащу ее сюда на коктейль, чего бы это мне ни стоило.

Де Ришло покачал головой.

– Так дело не пойдет. Как только она будет здесь и сообразит, чего мы добиваемся, – сбежит сию же минуту. Бесполезно будет останавливать. Она начнет бить окна, звать на помощь и так далее. Нужно попробовать заманить ее в такое место, где она сразу увидит, что никто не поможет. Придумал! Сможешь ли ты привезти ее в Пангбурн?

– В Пангбурн? Ты имеешь в виду твой загородный дом на берегу реки?

– Ну да, в этом году я там еще не был. Но завтра же утром пошлю туда Макса, чтобы он проветрил комнаты и все приготовил.

– Однако ты легко рассуждаешь. Как будто речь идет о воскресной прогулке по Темзе. Л ведь по сути дела – это наше с ней первое свидание. По-твоему, я должен один ее обхаживать?

– К сожалению, большую часть сегодняшнего дня мне придется провести в Британском музее. Я чувствую, что основательно подзабыл все то, что когда-то знал о магии. В данной ситуации я просто обязан обновить в памяти некоторые основополагающие оккультные труды, и особенно вспомнить меры защиты от злых сил. Это займет несколько часов. Не обессудь, Рекс, но тут я тебе помочь не смогу. И помни, что судьба Саймона почти целиком зависит от твоего успеха. Как-нибудь замани ее, а ближе к вечеру я к вам присоединюсь, часов около шести.

Рекс криво усмехнулся.

– Задачка не из легких. Ничуть не лучше, чем изучать Каббалу. Но я постараюсь.

– Ты должен постараться, – герцог опять принялся торопливо мерить шагами комнату, – но умоляю, будь с нею поаккуратнее. Никаких расспросов об их тайном обществе. Изображай влюбленного. Дай понять, что ты без ума от нее, говори комплименты. Ну а если зайдет разговор о Саймоне, зачем мы его похитили, – ты ничего не знаешь, тебе ничего не известно. Скажи, что знаешь меня уже много лет, что я тебе наговорил всякого про Саймона, мол, его сбили с толку, шантажируют и тому подобное, короче – ты слепо следовал моим указаниям. Ни слова о сверхъестественном, ты об этом ничего не знаешь. Будь таким же наивным простаком, каким был накануне. И самое главное – поедете в Пангбурн, не говори, что там буду я.

– Разумеется. Я сыграю свою роль как полагается.

– Отлично. Если только мне удастся выудить из нее какую-нибудь информацию, хотя бы узнать адрес Мокаты, мы немедленно туда отправимся и организуем наблюдение. Саймон наверняка с ним. Выясним, когда Мокаты не бывает дома, и соответственно спланируем операцию. Главное – заполучить Саймона, а уж второй-то раз мы его Мокате не отдадим.

– Идея хорошая.

– Меня пугает только одно.

– Что именно?

– Я слышал, как Саймон собирался менять имя. На Абрахам, ты помнишь. Безусловно, имеется в виду знаменитый еврей, прославившийся изучением мистики в начале нашего тысячелетия. Он написал книгу, которая считается наиболее полной из всех когда-либо написанных на эту тему трудов. Потом след книги оказался утерян. Прошло несколько сотен лет, и наконец в начале пятнадцатого века она попала в руки парижского книготорговца Николя Фламеля, который с ее помощью научился выполнять многие весьма любопытные вещи. Фламель умер и был пышно похоронен. Но через несколько лет после смерти какие-то неизвестные раскопали его могилу, и что же ты думаешь? Она оказалась пуста: ни Фламеля, ни книги там не было. А искали именно книгу. Но это еще не все. Имеются свидетельства, что Николя Фламель сто лет спустя после указанных событий жил в Турции. И это вполне вероятно. Но такое познание и овладение глубинными силами бытия достигается лишь истинно посвященными. Например – на высших ступенях йоги. Вот и все, что мне известно о знаменитой книге еврея Абрахама. Похоже, что Саймон берет его имя и собирается отдаться служению Невидимому.

– И что, если это произойдет?

– Он попадет полностью в распоряжение силы Зла, потому что отречется от прежних знаний и примет новое крещение от руки высшего адепта Тропы Левой Руки. Пока этого не произошло, мы еще можем спасти его, потому что на нашей стороне будут невидимые силы Добра, которые потом сразу отступят. То, что мы сейчас называем душой Саймона Арона, окажется втянутым в Преисподнюю.

– А ты уверен, что это так? Ведь если принятие на себя христианской веры не обеспечивает прямое попадание в Рай, то почему это другое окропление, или как оно у называется, них, гарантирует место в Аду?

– Вопрос этот очень большой и сложный. Но попробую объяснить в двух словах. Рай и Ад – не более чем символы, с одной стороны – стремления к Свету, с другой – погружения во Мрак. Обрядом крещения в христианскую веру, как и в любую истинную веру, мы как бы отвергаем Дьявола и все его деяния, поскольку этим самым воздвигается барьер, который силам Зла трудно преодолеть. Но получающий сатанинское крещение поступает наоборот. Он преднамеренно разрушает защищавший его ранее барьер астрального Света и добровольно превращается в медиума, через которого силы Тьмы могут оказывать свое воздействие на человечество.

Но люди идут на это, потому что поддаются соблазну обрести сверхъестественные способности и бесконечную власть над другими. Мало кто осознает угрожающую опасность. Не существует Дьявола как такового, но нет числа Околоземным Духам, Элементалам, мыслимым и немыслимым формам Злого Разума Внешнего Круга, плавающим в пространстве рядом с нами буквально бок о бок. Тот, кто хоть раз сталкивался с оккультизмом, в этом не сомневается. Сами по себе они слепы и беспомощны и, за исключением последней группы, да и то при сравнительно редких обстоятельствах, они почти не опасны для нормального мужчины и женщины, ведущих правильный образ жизни. Однако силы эти, насколько мне известно, существуют в постоянном и непрерывном поиске с тем, чтобы однажды нащупать какую-то лазейку и вернуться к жизни. И такая лазейка образуется, когда у человека разрушена воля. В качестве примера можно привести многие невероятные по своей жестокости преступления, не поддающиеся с точки зрения здравого смысла никакому объяснению, совершенные лицами в результате злоупотребления алкоголем. Понятия воля и разум к ним неприменимы. Что же происходит? Элементал легко овладевает рассудком опустившегося человека, не испытывая с его стороны никакого сопротивления, и заставляет делать ужасные, совершенно противоестественные вещи.

В этом и заключается опасность. Будущий слуга Сатаны, проходя через древние, варварские, отвратительные ритуалы и принимая крещение, добровольно подчиняет свою волю темным силам. Все это потому, что верит в возможность использовать их в собственных корыстных интересах. А получается наоборот. Человек становится духовным рабом Элементала и уже до конца остается не чем иным, как инструментом злых сил.

– И когда же, ты думаешь, они попытаются провернуть это дело?

– Я почти уверен, что неделя или около того у нас есть. Для них крайне существенно, чтобы церемония произошла во время традиционного Шабаша, в присутствии по меньшей мере одного из тринадцати Собраний. А так как сегодняшнее сборище у них сорвалось, мне кажется, что на некоторое время они затаятся. Если, конечно, у них нет другой какой-нибудь срочной причины.

– Тогда у нас есть время. Меня, правда, еще одно смущает. А не слишком ли раннюю весну мы выбрали для пикника на берегу реки? И как это объяснить молодой женщине?

– А по-моему, все выглядит нормально. В последние несколько дней солнце пригревает неплохо.

– Все равно. В конце апреля на природу, не рановато ли? Еще только 29-е, вернее, 30-е.

– Не может быть! – де Ришло застыл в оцепенении. Глаза его округлились. – Черт побери! Как я прозевал!

– Но в чем дело?

– А дело в том, что сегодня ночью мы видели только одно из Собраний. Бьюсь об заклад, что в разных уголках Англии проходили еще около дюжины таких же. А сейчас они всем скопом направляются к месту великих ежегодных торжеств. Ясно как божий день, что Саймона обязательно заберут с собой. Уж такой шанс – совершить обряд дьявольского крещения на Большом Шабаше – они постараются не упустить.

– Опять я ни черта не понимаю, объясни толком, – Рекс вскочил на ноги.

– Старая история, друг мой, – де Ришло положил руку Рексу на плечо, – любой крестьянин в Европе знает, что в последнюю ночь апреля, а в это верят многие, нужно крепко-накрепко запереть все ходы и двери, потому что все дремлющие до поры до времени злые силы приходят в движение. Во что бы то ни стало Саймона необходимо забрать у них в течение следующих двадцати часов. Предстоящая ночь – 30 апреля – это Канун Святого Вальпурги.

РЕКС ВАН РИН ИДЕТ В НАСТУПЛЕНИЕ

Прошло шесть часов. Рекс, глаза которого все еще слипались после сна, разделся и погрузился в глубокую ванну. Это была очень приятная, размером двенадцать на пятнадцать футов, ванная комната с замечательной отделкой. Повсюду – черный кафель, хрустальные зеркала и блестящие никелированные полочки, краны и раковины.

Возможно, кому-то такой интерьер ванного помещения и показался бы чересчур вычурным, даже безвкусным, но де Ришло не признавал общепринятого осуждения роскоши и любил иногда жить напоказ. Он ничуть не считал это вульгарным, хотя в наши дни такое мнение бытует, и был глубоко убежден, что титулованной аристократии следует сохранять свойственный ей одной лоск при любых обстоятельствах.

Предки де Ришло ездили, бывало, с тридцатью двумя ливрейными лакеями впереди, и это заставляло герцога искренне сожалеть, что современная жизнь с обилием автомобилей ставила его перед необходимостью передвигаться в «хиспано» в обществе одного-единственного шофера. К счастью, состояние его было достаточным, а тонкий и гибкий ум позволял умело обходить ловушки, расставляемые налоговыми службами. «После него», конечно, «хоть Потоп», и герцог это прекрасно сознавал и сильно не волновался, видя, что на его веку частную собственность, по крайней мере в Англии, отменить не соберутся, потому жил спокойно и что бы ни делал – всегда поддерживал уровень де Ришло и демонстрировал щедрую расточительность, передавшуюся из России с материнской кровью, и все это, естественно, – не переходя допустимые пределы, диктуемые демократическим государством двадцатого века.

Рексу уже приходилось пользоваться, и неоднократно, дорогими аксессуарами этой ванны, поэтому сейчас он больше думал не о роскоши, а о том, что его сюда занесло и почему так сильно болит голова. Никогда еще после нескольких бокалов спиртного он не чувствовал себя так плохо, разве только однажды при «сухом законе», заглотнув по неопытности два стакана самодельной бурды.

Рекс взял огромную губку и положил на лоб. Моментально наступило облегчение, и все события прошедшей ночи снова прошли перед его мысленным взором. Жуткие ощущения, которые пришлось пережить в пустом доме Саймона, начисто лишили жизненных сил и довели до такого вот безобразного состояния. Рекс вспомнил, что все было более-менее нормально до возвращения на Керзон-стрит. И потом, во время долгой ночной беседы с герцогом он тоже держался молодцом. Но нервное истощение все-таки сказалось, и он, по всей видимости, потерял сознание.