Текст книги "И исходит дьявол"

Автор книги: Деннис Уитли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Герцог терпеливо улыбнулся.

– Извини, Ричард, но все это очень серьезно. Я боюсь, что ты не совсем понимаешь, насколько это серьезно. Если бы ты увидел то, что вчера ночью довелось увидеть Рексу и мне, я уверен, что ты не вымолвил бы и слова против таких маленьких неудобств и понял бы, что я все делаю с благой целью.

– Честно говоря, – Ричарда прорвало, – трудно поверить, глядя со стороны, что мы все не свихнулись со всеми этими разговорами про ведьм, и колдунов, и магию, и все такое. Это в наши-то дни!

– Но ты же сам видел сегодня Мокату.

– Я видел неприятного назойливого типа с лощеной физиономией, но приписывать ему силы, о которых ты рассказываешь, – это, пожалуй, слишком для того, чтобы я наказывал свой желудок.

– Ричард! – вклинилась Мэри Лу. – Сероглазка прав. Этот человек ужасен. И говорить, что в наши дни люди больше не верят в ведьм, – это же абсурд. Каждый знает, что ведьмы есть и всегда были.

– Ну-ну! – Ричард уставился на свою симпатичную жену с нескрываемым удивлением. – Похоже, и ты заразилась этой чепухой? Раньше я что-то не слышал от тебя ничего подобного.

– Конечно, нет, – сказала она резковато. – Говорить о таких вещах – это к несчастью, но всякий о них знает тем не менее. Я тебе сколько могу порассказывать о сибирских ведьмах – причем то, что видела собственными глазами.

– Расскажи нам, Мэри Лу, – попросил герцог. Он чувствовал, что в теперешней ситуации скептицизм может оказаться очень опасным. Неверие Ричарда может расслабить его в самый неподходящий момент, что, несомненно, подвергнет всех большой опасности. Он знал, как высоко Ричард ценит здравый смысл своей жены. И было гораздо лучше позволить ей убедить его, чем давить на Ричарда аргументами самому.

– В Романовске была одна ведьма, – начала рассказывать Мэри Лу, – старая женщина, которая жила одна в домике на самом краю деревни. Никто, даже красноармейцы, которые хвастали направо и налево, что ликвидировали и Бога и Дьявола, не осмеливался ночью проходить в одиночку мимо ее избенки. В России такие есть почти в каждой деревне. Ее еще можно, пожалуй, назвать и знахаркой, потому что она могла лечить людей от многих болезней и я сама видела, как она остановила кровотечение из глубокой раны почти моментально. Деревенские девушки обычно ходили к ней узнать свою судьбу, а когда могли это себе позволить, покупали разные приговоры, чтобы заставить молодых парней, которые им нравились, влюбиться. Также часто они потом приходили к ней снова, когда беременели и покупали травы, которые помогали им выкрутиться из неприятной ситуации. Но ее страшно боялись – каждый знал, что она может сделать неурожай или наслать падеж на скот тех, кто ей не понравился. Шептались даже, что она может вызвать у человека смертельную болезнь, если враг этого человека достаточно хорошо ей заплатит.

– Если все это так, мне не понятно, почему они ее не линчевали, – спокойно сказал Ричард.

– Они не посмели сделать это сами. Однако один крестьянин, которому она устроила нашествие вшей, обратился к местному комиссару и тот собрал двадцать мужиков. И вот однажды они пошли к ней в дом. Вся деревня, и я среди них, – я тогда еще была совсем девочкой и, естественно, очень любопытной – пошла вслед за ними. Деревенские боялись и держались на расстоянии. Мужики вывели старуху на улицу и всю ее осмотрели. Найдя доказательства, что она ведьма, комиссар приказал расстрелять ее у стены ее же дома.

– Как они доказали это? – спросил Ричард скептически.

– Ну, потому что у нее были знаки.

– Какие знаки?

– Когда раздели, то обнаружили, что под левой рукой у нее есть сосок, а это верный признак.

Де Ришло подтвердил:

– Чтобы кормить того, кого она держала. Это была кошка?

Мэри Лу покачала головой.

– В том случае это была огромная толстая жаба, ведьма держала ее в маленькой клетке.

– Постой! – запротестовал Ричард. – Это же фантастика! Мужики расправились с бедной старой женщиной только потому, что та имела физический недостаток и держала необычную любимицу?

– Да нет же, – возразила Мэри Лу. – Они нашли и дьявольскую метку на ее бедре после того, как выкупали в деревенском пруду. Это было ужасно, но вполне убедительно.

– Дьявольская метка! – вмешался вдруг Саймон. – Я никогда не слышал о такой.

Герцог спокойно пояснил:

– Есть поверье, что дьявол или его поверенный дотрагиваются до таких людей во время их сатанинских оргий и это место после того не чувствует боли. В старину во время суда над ведьмами это место отыскивали, укалывая подозреваемую булавками, ведь на вид оно никак не выделяется на теле. Мэри Лу закивала кудрявой головой.

– Да-да, правильно. Они завязали старухе глаза, чтобы та не видела, куда ее колют, и начали осторожно втыкать булавку в различные места на теле. Конечно, она вскрикивала каждый раз, и так раз двадцать, пока деревенский староста не уколол ее в левое бедро. Тут старуха не проронила ни звука. Он вытащил булавку и уколол еще в нескольких местах на бедре, но она даже не поняла, что до нее дотрагиваются. Вот видишь, каждый убедился, что она ведьма.

– Ну, может быть, только ты одна, – медленно проговорил Ричард. – В любом случае это ужасное варварское мероприятие. Я полагаю, что старуха получила по заслугам, но тем не менее это – слабое доказательство в пользу расстрела кого-либо.

– Э-э… Ричард… – Саймон резко поднялся вперед, а веришь ли ты в проклятья?

– Что?! Ты имеешь в виду отлучения от церкви и тому подобное? Честно говоря, не очень. А почему ты спрашиваешь?

– Да потому, что тот факт, что проклятья сбываются, как раз и свидетельствует о существовании сверхъестественного.

– Я думаю – это бабушкины сказки и объясняется все случайными совпадениями.

– А что ты думаешь о Макинтоше из Моя?

– Ну, Шотландия славится такого рода загадками. А что же, считается, произошло с этим Макинтошем на самом деле?

– Я расскажу, слушай, – медленно начал Саймон, – было это в тысяча семьсот каком-то году. Предание гласит, что он то ли присутствовал на сожжении ведьмы, то ли чем-то пригрозил ей, что, впрочем, неважно. В общем, в конце концов она наслала на него проклятье, и звучало оно так:

– «Макинтош, Макинтош из селения Мой, После сына твоего закончится род твой».

Ричард улыбнулся:

– И что же было дальше?

– Дальше? Я не знаю, насколько предание соответствует действительности, но то, что этот шотландский род прекратился, – исторический факт. Можешь проверить по генеалогическим справочникам, если не веришь.

– Нет, приятель, чтобы убедить меня, вам придется привести более конкретные примеры.

– Ну, хорошо, – и Мэри Лу устремила на него свои голубые глаза. – Ты очень мало знаешь о таких вещах, Ричард, а вот в России люди намного ближе к природе и каждый принимает сверхъестественное как часть обычной жизни. Только за год до того, как ты привез меня в Англию, мы столкнулись с волком-оборотнем, он объявился в деревне, что была в пятидесяти милях от нашей.

Итон пересел поближе к жене и, взяв ее руку, нежно похлопал по ней.

– В самом деле, дорогая, ты ведь не будешь убеждать меня в том, что человек может превратиться в зверя, среди ночи встать с постели и отправиться на охоту, затем вернуться, а с утра снова заниматься работой, как нормальный человек?

– Именно так, – спокойно согласилась Мэри Лу. – Волки, как ты знаешь, всегда охотятся стаями, а в этом районе несколько месяцев досаждал одинокий волк, который был хитер сверх всякой нормы. Он задрал немало овец, собак и даже двух ребятишек. Затем он убил старуху, ее нашли с растерзанным горлом, а кроме того, и изнасилованной. Тогда-то все и подумали об оборотне. Наконец, он напал на лесника, и тот ранил его в плечо топором. На следующий день в деревне этой внезапно умер местный дурачок. Когда женщины пришли приготовить его к похоронам, обнаружилось, что он умер от потери крови, а на правом плече – большая рана, как раз в том месте, куда лесник ударил волка. После этого все успокоилось.

Ричард посидел немного в задумчивости.

– Конечно, – заметил он, – человек мог сделать это и без изменения формы. Если кого-то кусает бешеная собака и он заболевает гидрофобией, он лает, воет, скалит зубы и ведет себя так, как если бы он был собакой и, конечно, представляет себя таковой. Этот бедняга – дьяволенок – наверняка был болен какой-нибудь ликантропией или другой редкой болезнью такого типа.

Мэри Лу пожала плечами и встала.

– Ну хорошо, если ты не веришь мне – твое дело. У меня больше нет аргументов, чтобы спорить, кроме того, что я сама верю, поэтому я лучше пойду и закажу ужин.

Как только дверь за ней закрылась, герцог сказал спокойно:

– Это может служить только одним из возможных объяснений, Ричард, но ведь есть огромное количество свидетельств в юридической практике любой страны, чтобы предположить, что подобные изменения форм случались иногда. Формы, конечно, варьируются. Как известно, в Греции это чаще всего кабан-оборотень. В Африке гиена-оборотень и леопард-оборотень. В Китае – лисица, в Индии – тигр, в Египте – шакал. Но даже здесь, у нас, я могу познакомить вас с моим другом, доктором, практикующим в сельской местности, который засвидетельствует, что старики там до сих пор непоколебимы в своей вере, что некоторые люди – зайцы-оборотни и имеют способность изменяться внешне при определенных фазах Луны.

– Если ты и в самом деле веришь этим фантастическим историям, – Ричард улыбнулся опечалено, – то, возможно, можешь дать мне и какое-то объяснение, что делает возможным такие вещи.

– Безусловно. – Де Ришло поднялся из кресла и стал мягко расхаживать взад и вперед по прекрасной выделки персидскому ковру перед камином, заново пересказывая основные положения эзотерической доктрины, точно так же, как он делал это для Рекса двое суток назад.

Саймон и Ричард молча слушали. Наконец герцог перешел к вечной борьбе сил Света и сил Тьмы, идущей невидимо для глаз человека и начавшейся в незапамятные времена. И тут Ричард впервые за весь вечер проявил неподдельный интерес и воскликнул:

– Но ведь ты же этим самым провозглашаешь манихейскую ересь! Манихейцы верили в два высших и извечных Принципа – Свет и Мрак, и в три Времени – Прошлое, Настоящее и Будущее. Согласно их учению, в Прошлом Свет и Мрак существовали раздельно. Потом Мрак вторгся, так сказать, во владения Света и перемешался с ним, и получилось Настоящее, то есть – наш мир, где добро и зло соседствуют друг с другом. Потом манихейцы дошли до исповедования эстетизма как средства высвобождения света, заключенного в человеческом теле, с тем чтобы когда-нибудь в далеком Будущем Свет и Мрак могли бы быть снова полностью разделены.

Худое лицо герцога озарилось улыбкой.

– Именно так, мой друг. У манихейцев на этот счет имелось следующее кредо:

«День за днем уменьшаются Численно Души внизу, Ибо они очищаются и восходят выше». Основы такой веры существовали, конечно, намного раньше. Они древнее, чем Египет, по крайней мере. Просто до определенного времени это была ревниво охраняемая тайна, а персидские манихейцы открыли ее миру, вот и все.

– Одно время эта вера была серьезным соперником христианства, не так ли?

– Угу, – вступил в спор Саймон, – и она выжила, несмотря на самые ужасные притеснения. Сам Мани ^[13]был распят в третьем веке, и его последователям, согласно их вероучению, не позволялось принимать вновь обращенных. Тем не менее каким-то тайным образом учение распространялось. На Юге Франции в XII веке это были альбигойцы, пока их буквально не смели с лица земли. В XIII веке, тысячу лет спустя после смерти Мани, оно охватило Богемию. Там оно поддерживалось отдельными сектами аж до 1840 года. И даже сегодня многие думающие люди по всему свету верят, что это – корень единственно правильной религии.

– Что ж, это я могу понять, – согласился Ричард, – брахманизм, буддизм, таосизм, все великие философии, вышедшие за пределы обычных, ограниченных олицетворенным Божеством религий, связаны с Праной, Светом и Всеобщим Потоком Жизни. Но это же совершенно другое дело. А почему вы просите меня поверить в оборотней и ведьм?

– Мы о них заговорили, потому что они иллюстрируют конкретные проявления сверхъестественного Зла, – возразил де Ришло, – точно так же, как свидетельством существования сверхъестественного Добра можно считать появление у необычайно набожных людей ран, похожих на раны в теле Иисуса Христа, прибитого к Кресту. И даже выдающиеся хирурги неоднократно свидетельствовали, что это не обман. Это есть изменения материальной плоти праведными святыми в их стремлении приблизиться к высшей телесной форме – форме Господа Нашего. И я признаю, что низкие натуры с помощью сил Тьмы могут иногда преуспеть и обратить свою материальную оболочку в тело животных. Невозможно сказать, меняются ли они полностью, потому что, умирая, всегда возвращаются в форму человека. Вера в это настолько широко распространена по свету и свидетелей так много, что нельзя это просто взять и отбросить. В любом случае, то, что мы называем сумасшествием – это очень определенная форма одержимости Дьяволом, который захватывает несчастных и заставляет их действовать с той же дикостью, какая присуща тому животному, с которым они себя временно отождествляют. И ни один человек, читавший литературу по этому вопросу, а ее более чем достаточно, не может сомневаться в существовании данного явления.

– Возможно, – медленно произнес Итон. – Но, исключая рассказ Мэри Лу, все свидетельства – многовековой давности и перемешаны с разного рода предрассудками и просто сказками.

В дебрях сибирских лесов и индийских джунглей вера в подобные вещи может, возможно, стимулировать элементарное выживание, поэтому-то и поддерживает легенду снова и снова. Но ты не можешь мне указать случай, в котором целый ряд людей под клятвой уверяют, что такое случается в цивилизованной стране и в наше время!

– Не могу? – де Ришло с печалью в голосе рассмеялся. – А дело в Аттенхейме, недалеко от Страсбурга. Фермам в этой окрестности стал досаждать одинокий волк. Это продолжалось в течение нескольких недель. Чтобы покончить с разбоем, послали за полицейским из специального отряда. Волк напал на полисмена, и тот выстрелил, убив зверя наповал. А когда склонился над трупом, обнаружил, что перед ним лежит местный юноша. Несчастного следопыта судили за убийство, хотя он клялся всеми святыми, что это было какое-то наваждение и что стрелял он в волка. Все местное население пришло свидетельствовать в его пользу – что убитый часто хвастался до этого своей способностью менять обличье.

– Эта история из пятнадцатого или шестнадцатого века? – буркнул Ричард.

– Ни из того, ни из другого. Это случилось в ноябре 1925 года.

ЧЕРНЫЙ ТАЛИСМАН

Какое-то время де Ришло все еще прохаживался взад и вперед, терпеливо отвечая на вопросы Ричарда и выстраивая свои аргументы в пользу признания того, что существует-таки сверхъестественная сила, влияющая на человечество, пока к ним не присоединилась Мэри Лу. Карие глаза Ричарда уже больше не выражали подтрунивающего юмора, которым светились час назад.

Объяснения герцога были такими ясными и понятными, что Ричард был вынужден по крайней мере поддержать его суждение. Он даже поймал себя на мысли, что почти поверил в то, что Саймону и в самом деле угрожает опасная и могущественная сила и потребуется все их мужество, чтобы противостоять ей ночью.

Пробило восемь часов. Спустились сумерки, и деревья в глубине сада ушли в тень. Однако, несмотря на приближение темноты, они не чувствовали какого-то особенного страха. Похоже, что продолжительный разговор прояснил ситуацию и даже укрепил их внутреннюю связь.

По предложению Мэри Лу они прошли в столовую и сели за холодный ужин. После очень скромного питания в течение дня каждый чувствовал, что не прочь бы поесть и поплотнее, но уже без дальнейших предупреждений де Ришло они признавали серьезность ситуации и сознательно умеривали свои аппетиты. Даже Ричард не стал есть больше одной порции своих любимых креветок.

Когда закончили с едой, герцог наклонился к хозяину.

– Я думаю, библиотека будет лучшим местом для проведения экспериментов, и мне потребуется самый большой, какой У вас только есть, кувшин со свежей водой, несколько стаканов и хорошо бы еще и фрукты.

– Несомненно, – согласился Ричард и посмотрел на дворецкого. – Позаботься об этом, пожалуйста, Малин.

Затем он отдал четкие распоряжения о том, чтобы ни под каким предлогом им не мешали до утра.

Когда Ричард очень недвусмысленно пожелал своей прислуге «спокойной ночи», все перешли в библиотеку, и де Ришло, несмотря на то, что неплохо знал комнату, осмотрел ее с новым интересом.

Удобные диваны и огромные кресла располагались по периметру на полированном дубовом паркете. Пара глобусов занимала два угла, большой овальный стол из красного дерева, сработанный еще в восемнадцатом веке мастером Чиппендейлом, стоял перед широким французским окном.

– Мы должны очистить комнату – мебель, гардины, все! – сказал герцог. – И мне потребуется все необходимое, чтобы натереть пол.

Трое мужчин начали вытаскивать мебель в холл, а Мэри Лу искала инструмент в кладовой.

Четверть часа они работали в полном молчании, пока в комнате не остались только ряды книг.

– Я извиняюсь, что подвергаю сомнению добросовестность вашей прислуги! – улыбнулся герцог, обращаясь к Мэри Лу.

– Но мне бы хотелось, чтобы комната была осмотрена самым тщательным образом, особенно пол, поскольку дьявольские эманации могут зацепиться за любую пылинку. Пожалуйста, Принцесса, проделайте это, пока я схожу еще раз позвонить в гостиницу, узнать, не вернулся ли Рекс.

– Конечно, Сероглазка, идите, – согласилась с ним Мэри Лу, и они втроем принялись за приборку. Вскоре к ним присоединился и де Ришло.

Наконец пол стал настолько чист, что на нем можно было смело обедать.

– О Рексе никаких новостей, к сожалению, – медленно проговорил герцог. – Я должен был отключить телефон на случай, если вдруг он зазвонит, а Малин все-таки посчитает своим долгом разобраться, в чем дело, и войдет. А теперь нам лучше пойти наверх и переодеться.

– Во что? – поинтересовался Ричард.

– В пижамы. Я надеюсь, что у тебя их достаточное количество. Видишь ли, никто из нас сегодняшней ночью не должен быть в одежде, запыленной даже чуть-чуть, а пыль непременно появляется на одежде, даже если носишь ее всего несколько часов.

– А мы не замерзнем? – несмело спросил Саймон, явно опечаленный новой перспективой.

– Я дам тебе длинные шерстяные носки и плащ, – попытался успокоить его Ричард.

– Носки – пожалуйста, но только свежевыстиранные, однако никаких плащей, накидок или обуви, – тут же предупредил герцог. – Тем не менее нам ничто не мешает надеть под пижамы по паре нижнего белья. Здесь главное, чтобы все было абсолютно чистым.

Вся компания направилась наверх. Мужчины оккупировали спальню Ричарда, где основательно перетряхнули его гардероб. Некоторое время спустя к ним зашла Мэри Лу.

– А теперь делаем рейд за постельным бельем, – сказал де Ришло. – Подушки нам не подойдут, но и голый пол меня тоже не прельщает, поэтому мы возьмем вниз побольше простыней и одеяла. Вот из них мы и соорудим сиденья.

Они вернулись в библиотеку и, усевшись на свои охапки белья, наблюдали, как де Ришло извлек из чемодана кусочек мела, рулетку и футовую линейку. Отметив точку в центре комнаты, он попросил Мэри Лу подержать один конец рулетки и, отмерив точно семь футов, рулеткой же, как циркулем, очертил мелом на полу большой круг.

Затем рулетку удлинили и начертили внешний круг. После этого началась наиболее трудная часть операции. Необходимо было вписать пятиконечную звезду между этими двумя кругами. Но, как объяснил герцог, вся эта фигура обладает наибольшей защитной силой только тогда, когда она выполнена с непременным соблюдением всех углов между осями и расстояниями по ним. Если же геометрические пропорции соблюдены не будут, то пятиугольник будет не только бесполезен, но и опасен.

В течение получаса они отмеряли и проверяли рулеткой и линейкой и делали разметку мелом. Особенно полезным здесь оказался Ричард, так как всю жизнь он был связан с картами и планами и считался даже архитектором-любителем. Наконец, к великому удовлетворению герцога, они вычертили жирными меловыми линиями магическую пятиконечную звезду, в которой и намеревались провести ночь. По периметру внутреннего круга, тщательно выдерживая промежутки, де Ришло написал мелом могущественное заклинание:

In потіпа pa tris et Fi lii et Spiritus Sancti! El Elohym Sother • Emmanel • Sabaoth • Agia • Tetragammaton • Аду os • Otheos • Ischiros •

Далее, проконсультировавшись с древней книгой, он вывел в лучах микрокосмической звезды и во впадинах между ними еще какие-то загадочные старинные символы. Кое в каких из этих символов Саймон, а он в последнее время немало сталкивался с пятиугольными фигурами, узнал каббалистические знаки с Сефиротического Древа ^[14]: Kether, Binah, Ceburah, Hod Malchut и некоторые другое. Остальные же знаки, такие, например, как Око Гора, были египетского происхождения, а еще некоторые – из древнеарийских писаний, и их молодой еврей не понимал.

Когда основная схема этой астральной крепости была завершена, внутри ее расстелили чистые простыни, а де Ришло опять стал доставать разные принадлежности из своего чемодана. Лентами травы асафетиды и синей пастой он запечатал окна и дверь в холл, а также ту, что была замаскирована в книжных полках и вела в детскую наверху. Все было запечатано как с обеих сторон, так и сверху, и снизу, окроплено святой водой крест-накрест.

После этого он приказал зайти всем внутрь пятиугольника, проверил все выключатели, убедился, что все электролампы в комнате исправно светят, подбросил в камин огромную охапку поленьев, с расчетом, чтобы их хватило на всю ночь, и только тогда сам присоединился к друзьям, которые уже расположились на мягких матах из одеял и простыней. Однако приготовления на этом не закончились, потому что он тут же извлек из чемодана пять небольших серебряных кубков, наполнил их на две трети святой водой и расставил в основаниях лучей пятиугольника.

Затем он взял пять длинных белых конических свечей, такие обычно ставят святым в католических костелах, зажег их от старинной трутницы и поставил точно в каждой вершине звезды. Позади них он положил те пять новых подков, которые Ричард заказал из деревни, концами наружу, а рядом с каждым кубком со святой водой было положено по сухому цветку мандрагоры, четыре женских и один мужской, мужской около той, что показывала на север.

Наконец сложные формулы по воздвижению барьеров от проникновения нечистой силы были закончены, и герцог обратил свое внимание на индивидуальную защиту друзей и самого себя.

Для каждого было сделано по гирлянде из длинных цветочных стрелок чеснока и надето на шею. Розданы четки с прикрепленным позолоченным небольшим распятием и медальоны с изображением Святого Бенедикта с крестом в правой руке и Святым Писанием в левой, склянки с солью и ртутью. На запястья Саймона повязали браслеты из травы асафетиды, то же самое и на его колени, и усадили его в центре круга лицом к северу. Затем герцог проделал окончательные процедуры по защите девяти отверстий тела.

Вся эта процедура не произвела особого впечатления на Ричарда. Даже наоборот, в нем зашевелился прежний скептицизм. По его убеждению, над Саймоном и герцогом играла свои шутки обыкновенная шайка шантажистов, поэтому, перед тем как спуститься вниз, он прихватил с собой полностью заряженный револьвер, который сейчас мирно покоился у него под пижамой. Правда, помня об особом беспокойстве герцога насчет чистоты всех предметов, он почистил его спиртом, уединившись для этого в ванной комнате. Теперь, если Моката будет настолько неразумен, что объявится этой ночью в его доме, эту штуку можно и применить. После небольшой паузы он повеселевшим взглядом оглядел остальных:

– Ну, вот мы и готовы! Что теперь?

– С комнатой тоже все в порядке, – ответил де Ришло. – Поэтому я не вижу причины, по которой мы не можем прилечь и попытаться немного поспать. Правда, ложиться мы должны ногами к периметру круга. И еще есть определенные инструкции, которые бы мне хотелось высказать перед этим.

– За всю мою жизнь я никогда еще так не хотел спать, – заметил Саймон.

– И я, – поддержал его Ричард. – Но все-таки еще рановато, и, если бы здесь не было Мэри Лу, я бы рассказал несколько анекдотов для поддержания настроения.

– Это ничего, что я здесь, дорогой, – мягко успокоила его Мэри Лу. – Я ведь человек, даже если ты прав в том, что у меня лицо ангела.

– Нет! – И он в явном отрицании замотал головой. – Они не приносят удовольствия и мне, когда ты рядом. Поэтому я их никогда тебе не рассказываю. Они имеют прелесть только в теплой компании мужчин и за бутылочкой. Как жаль, что мы не можем себе позволить хотя бы бутылочку бренди!

– Да еще и поросеночка, – шутливо поддакнула она ему. – Если бы Сероглазка и Саймон не знали тебя, то могли бы подумать, что ты отчаянный пьянчужка, хотя на самом деле ты вполне приличный человек.

– В самом деле? Во всяком случае это прекрасно, что ты так думаешь.

Он потрепал ее короткие вьющиеся волосы своими длинными пальцами:

– Мой теперешний пыл относительно спиртного из-за того, что я немного не в себе. Но о чем мы говорили? Сероглазка, – этот Талисман, который в центре всех наших хлопот, – расскажи о нем перед тем как отдать последние распоряжения на ночь.

– Вы знаете легенду об Исиде и Осирисе? – спросил герцог.

– Да, но плохо, – ответил Ричард. – Это были небесные царь и царица, которые пришли на землю в человеческом облике и учили египтян всему, что знали сами, так? Старинное поверье о кудрявом божестве, прибывшем к темным людям с новыми идеями о сельском хозяйстве, архитектуре и справедливости, в общем, что мы называем цивилизацией.

Де Ришло кивнул.

– Именно так. Но я имею в виду историю, каким образом Осирис умер.

– Он был убит, кажется? – высказался Саймон. – Но я забыл, как.

– Да, это тот счет, по которому платеж был нам передан через тысячелетия. Осирис был, по всей вероятности, как говорит Ричард, кудрявый светлокожий человек, схожий с расой египтян, стал их царем и, управляя очень разумно, сделал их процветающей нацией. Но у него был брат по имени Сет, – и здесь мы опять сталкиваемся с двумя основными принципами сущего – Добром и Злом, Светом и Тьмой, – поскольку Сет был воплощением зла. Конечно, легенда есть легенда, но, отбросив налет мифичности, которым позднее раскрасили ее жрецы, эта история представляет из себя такой естественный круг человеческой трагедии, что очень трудно усомниться в том, что двое мужчин и женщина Исида жили на самом деле, как предшественники династии фараонов в долине Нила задолго до построения пирамид.

Меня поражает, что Сет выступает совершенно определенной живой личностью по прошествии такого бесчисленного количества поколений. Даже персонажи пьес семнадцатого века менее реальны для нас теперь, за небольшим исключением, а Сет остается вечный и неизменный, привлекающий к себе, но негодяй до мозга костей, который может сегодня принять вас как дорогого гостя, а завтра, встретив на улице, безо всякого сожаления отправить из этого мира.

Он был высок и строен, темноволос и очень красив; прекрасный атлет и искусный охотник, но также образованный и обходительный, приятный собеседник при любом застолье. Это тот тип, которому мужчины прощают ошибки за яркую индивидуальность, а женщины его злобность расценивают как каприз и тают от одного взгляда этого мужлана.

Сет был моложе Осириса и постоянно завидовал его власти. Затем он влюбился в Исиду, жену брата. Как видите, старая история человеческого треугольника, а если точнее – то все, что было в последующей литературе на эту тему, – уже плагиат. Сет задумал убить царя и присвоить себе и его жену, и его власть.

Устранить Осириса открыто было очень трудным делом, поскольку он всегда был окружен более старшими приближенными, которые любили его и знали, что именно он поддерживает на земле мир и процветание. Сет знал, что они защитят царя даже своими жизнями, но он столкнулся еще и с другой проблемой. Осирис был богом, и, если бы даже негодяй и смог заманить его в какое-то место, где мог осуществить свой черный замысел, то не сумел бы пролить ни одной капли святой крови.

И тогда он придумал сверххитрое убийство. Вы все знаете, что египтяне расценивали настоящую жизнь как промежуточный эпизод. С того момента, как они начинали думать, их мысли концентрировались на будущей жизни. Многие из них проводили значительную часть своего времени, готовя для себя хорошее место для похорон, а на каждом пиршестве, когда было время десерта, к гостям выходил старший дворецкий с миниатюрным гробом, в котором лежал скелет, в качестве напоминания каждому, что бренное существование может прекратиться уже за углом этого дома.

С дьявольской хитростью Сет использовал отношение народа к смерти и церемонии похорон, чтобы заманить в ловушку своего брата. Сначала он, со всей изворотливостью своего ума, незаметно для Осириса снял размеры его тела. Затем сделал саркофаг невиданной красоты. Он был сделан огромным и тяжелым, из древесины кедра. Его украшали фигуры сорока двух божеств, нарисованные голубым ляписом, и подписи из черных и красных иероглифов, почти каждая линия которых выражала заклинание против Черной Магии или ритуал из Великой Книги Мертвых.

Как только этот замечательный гроб был закончен, Сет приготовил грандиозный пир, на который пригласил Осириса и семидесяти двух наиболее молодых придворных из египетской знати. Все они были подкуплены и вовлечены в заговор.

Накануне пиршества, ночью, он выставил этот невиданный по красоте саркофаг в небольшой комнате, через которую каждый из гостей должен был пройти при своем прибытии.

Вы можете себе представить, сколько зависти рождалось в каждом, кто смотрел на усыпальницу, и сколько было высказано слов о великолепии росписи и искусстве, с которым все это было сделано. Не прошел мимо без своих слов восхищения и Осирис.

Гости долго наслаждались щедрым застольем, где было много различных кушаний и вин, услаждали свой взор зрелищем египетских танцовщиц и эфиопских акробатов и слушали музыку. И как финал сердечного гостеприимства было то, что принц Сет поднялся со своего места и объявил:

– Все вы видели саркофаг, который стоит в небольшой комнате, и я хочу, чтобы его взял себе тот, кому впору он будет больше всего. Это будет моим подарком.

Можете себе представить картину, как все эти благородные люди повскакивали с мест и, расталкивая танцовщиц, бросились в маленькую прихожую, каждый с надеждой, что подарок принца выпадет именно ему.