Текст книги "Огонь во плоти (ЛП)"

Автор книги: Дэнни Флауэрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

4

Вирэ уставилась на груду химических осветителей, из которых состоял ее бивачный костер. В теории одноразовые стержни восемь часов создавали тело и свет, хотя как показывал ее опыт, «тепло» сводилось к тому, чтобы снять худшие проявления обморожений. Ее костер был лишь одним из множества: рабы и гладиаторы собрались вместе кругами. Когда они вставали лагерем в первый раз, огни держали поближе друг к другу, чтобы гарантировать, что никто не попытается ускользнуть. Однако сейчас в этом уже не было необходимости. Их связал страх. Угрозы дезертирства впредь не возникнет – это обеспечила встреча с безглазыми тварями.

Она поежилась, плотнее кутаясь в плащ. Лагерь они поставили под огромным атмосферным регулятором. Вытяжной вентилятор был не меньше тридцати футов в поперечнике, но уже давно приржавел в закрытом положении. Тем не менее, из клапанов сочилась струйка воздуха – достаточно, чтобы к самым нижним уровня продолжала цепляться жизнь. Однако тут было холодно и становилось все холоднее.

Она подняла голову: из сумрака возник Блок, который опустился рядом с ней и протянул руки к химическим осветителям.

– Провел обход, – сказал он. – Часовые начеку, но поверь мне на слово: никто ничего не попытается выкинуть. Для некоторой уверенности я разделил бойцов между группами.

– Остается только риск, что рабы могут разом накинуться на всех нас.

– Может и так, – кивнул Блок. – Но что им делать потом? Куда идти?

– А это имеет значение? – пожала плечами Вирэ. – Итог все равно один.

Блок посмотрел на нее, насупив свое покрытое шрамами лицо.

– Списываешь нас? – произнес он. – Непохоже на тебя. Я вроде припоминаю тот раз, когда я пытался лечь и умереть в пустошах, но ты полмили тащила меня за ногу. В конце концов я встал просто от стыда.

Она улыбнулась.

– Так и было.

– И, несмотря на пепельные бури, голод и кочевников, мы выбрались, – заметил Блок. – А ты стала Лордом Цепей и все такое. Вот тебе и хороший прецедент.

– Думаешь?

– Ага, – ответил он. – А если учесть, как плохо идет это путешествие, ты в итоге может и губернатором планеты окажешься.

Встретившись с ним взглядом и посмотрев на его волчью ухмылку, она рассмеялась. Но заметила позади него опустошенные лица рабов, и ее улыбка угасла.

– Как Элле? – спросила она.

– Оставил ее с группой Пореза, – отозвался Блок, указывая на зарево отдаленного костра. – Этот мальчишка обычно может заставить ее улыбнуться.

– Видимо, не в этот раз.

– Она не подходит для такой работы.

– Я дала слово приглядеть за ней. Это лучшее, что я могу сделать.

– Благородное заявление. Но не могу не заметить, сколько других рабов мы подобрали. Я так смекаю, этим парням не досталось ни такого же обещания, ни навороченной счетной машины, вживленной в голову.

– У меня есть работа, как и у тебя.

– Я же не спорю, – пожал плечами Блок. – Просто не пойму, с чего утруждаться освобождать одну и оставлять других. Выглядит нечестно.

– Потому что я человек, ясно? – огрызнулась Вирэ. Ее голос прозвучал резче, чем она хотела, но Блока это не смутило. Какой–то миг старые товарищи сидели молча.

– Ты ранен? – спросила она, кивнув на его перебинтованное плечо.

– Одна из тех тварей прошмыгнула и всадила туда зубы.

– Чисто?

– Ага. Один из рабов подлатал. У парнишки талант к игле. Очень жалко.

Она понимала, что он имеет в виду. Ближе к цивилизации этот мальчик мог бы оказаться под покровительством дока. Мог бы найти применение своему таланту, отточить его, может быть даже сбежать от всей этой жизни, если достаточно умел. Однако Пьюрберна не будут интересовать нюансы. Ему просто нужны тела, чтобы скармливать их топке промышленности. Парню повезет, если он протянет год. Эта мысль угнетала ее сразу по нескольким причинам.

– Ты присматривал за крысокожей? – поинтересовалась она.

– Я и сейчас, – отозвался Блок, метнув взгляд на соседний костер. Вирэ всмотрелась в толпу тел и заметила знакомое хмурое лицо с глазами, окрашенными красным.

– Были проблемы? – спросила она.

– Не-а, – ответил Блок, не сводя глаз с пламени. – Не сказала ни слова поперек, не отбивалась, не пыталась сбежать. Меня это уже всерьез настораживает: сама знаешь, каковы крысокожие.

– Нет. Я только знаю, каковы они в рассказах, – сказала Вирэ. – Погоди–ка секунду.

Она встала и пересекла темноту между химическими огнями. При ее приближении рабы склонили головы, резко прекращая переговариваться шепотом. Она проигнорировала их и остановилась только перед крысокожей. Молодая женщина встретилась с ней взглядом, не отводя своих темных глаз.

– Я Вирэ Несокрушимая, Лорд Цепей из Меркатор Сангвис, – произнесла она.

Крысокожая не ответила. Вирэ присела на корточки, опуская бедра на икры, пока их лица не оказались в нескольких дюймах друг от друга.

– У тебя есть имя? – поинтересовалась она.

Крысокожая уставилась на нее, и на мгновение Вирэ задалась вопросом – может, та немая, или не говорит на низком готике?

– У меня было имя, – проговорила крысокожая. – Мне дадут его сохранить?

Ее голос звучал спокойно, но Вирэ чувствовала за словами резкость.

– Честно? Зависит от того, где ты окажешься, – сказала она. – Некоторые любят присваивать подопечным номера или новые имена. Я сама никогда не видела в этом смысла, просто еще один способ запутать собственные записи. Так что да, можешь оставить свое имя – по крайней мере, пока ты со мной. Не хочешь им теперь поделиться?

– Нет.

Опять это упрямство. Вирэ знала, что его следует искоренить, но какая–то часть ее и сама получала удовольствие. Нынче очень мало кто ей противился. Это практически бодрило.

– Ты и вправду с норовом, – произнесла она, улыбаясь. Уголком глаза она заметила, что остальные понемногу отодвигаются от противостояния, но крысокожая просто глядела на нее в ответ. На миг показалось, будто та сжалась как пружина, словно готовясь нанести удар. Но вместо этого она вздохнула и склонила голову.

– Простите, – проговорила она ровным голосом. – Я все еще потрясена из–за чудовищ.

В ее словах не было даже намека на искренность.

– Испугалась, вот как? – спросила Вирэ. – А то ты вроде бы постояла за себя.

– Возможно. Было темно. Кто знает?

– Что ж, думаю, я перед тобой в долгу, – произнесла Вирэ, поднимаясь на ноги. – Может быть, у тебя есть таланты, которые лучше бы пригодились для арены. Дралась когда–нибудь в яме?

Крысокожая на мгновение нахмурилась, словно не знала, как ответить на этот вопрос.

– Кажется, – сказала она. – Недолго.

– С кем?

– Я не помню имен.

– Со сколькими ты дралась?

– Двое… Нет, трое гладиаторов. Но они были не настоящими бойцами. Недостаточно долго продержались.

– Все равно впечатляет, – не отступала Вирэ. – Возможно, тебе бы больше подошла жизнь на арене. Лучше еда и условия, плюс возможность использовать свои навыки. Как Лорд Цепей я могла бы это устроить.

Крысокожая улыбнулась, но в выражении ее лица было что–то чрезвычайно неприятное.

– Я однажды встречала Лорда Цепей, – ответила она. – Он раздавал обещания. Но не держал их.

– Я не такая, как другие Лорды Цепей.

– Но ты все еще держишь цепи, – сказала крысокожая. – Думаю, мне, наверное, лучше остаться тут. Не высовываться.

– Обрекая себя на работу в факторуме до смерти? – спросила Вирэ.

– Может и так, – произнесла крысокожая, протягивая руки к химическому огню.

Голос. Кто–то трясет его за плечо. Наверняка снова доктор. Он не ответил. Казалось, что в этом мало толку. Единственные звуки, которые он мог издавать, мало чем напоминали слова.

– Сол?

Это доктор? Голос звучал иначе. Знакомо, но иначе.

– Сол? Если вы меня слышите: может немного пощипать.

Он ощутил острую боль в шее, за которой последовало шипение автоинъектора. По горлу и щеке расползается холод, притупляющий жжение.

Он моргнул. Дважды, четко.

– Вы можете говорить?

Теперь он узнал голос. В глазах прояснилось, и в поле зрения медленно сгустилась Ангвис, предводительница Делаков. На ней не было ее плаща, обнаженные руки выглядели бледными в приглушенном свете медблока.

– Я… что случилось?

– Это был шпионик, – сказала она. – Когда вы нанесли удар, он провел психическую атаку. Она взывала серьезные синаптические повреждения. Но я вижу подобное происшествие уже не в первый раз, и у нас подобраны контрмеры. Я дала вам нейро-очиститель, который должен снять худшие проявления. Однако чтобы эффект полностью прошел, потребуется какое–то время. Вас могут мучить иллюзии, провалы в памяти, утрата контроля над движениями.

Когда она это сказала, он все вспомнил – чудовище с пустыми глазницами, гротескно раздутый череп в обрамлении ореола черного пламени. Увидел собственную протянутую руку, между пальцев которой проскакивает грозовое свечение. Он убил его. Он ведь наверняка убил его?

– Оно мертво? – выдавил он. Язык был тяжелым, слова сливались в бессвязное бормотание. Он забеспокоился, что она не поймет. Впрочем, Делаки славились как прекрасные слушатели – вне зависимости от того, знает ли говорящий, что его слушают.

– Оно мертво, – сказала она. – У него лопнула голова. Не знаю, почему оно так отреагировало. Должно быть, дело в пациенте: какая–то остаточная психическая травма, которая это спровоцировала. К слову, его больше нет. Сгорел дотла. Не представляю, каким образом – насколько мне известно, Стежок не обладал пиромантическими способностями.

– Как я… здесь?

– Доктор Кауте прислал бригаду. У нас было мало времени, чтобы подправить следы. С этим нам помог огонь. Мы заявили, что это часть эксперимента по внедрению сервиторов в следящие системы.

– Они вам не поверили.

– Нет. Именно поэтому я и моя группа сейчас в заключении, – вздохнула Ангвис. – Во всяком случае, официально. Я решила, что нам пора уходить.

– Тогда почему вы здесь?

– Потому что я обязана вам жизнью, – произнесла она. – Посчитала, что следует вернуть услугу. Кроме того, мне не освободить остальных без помощи. А теперь вставайте.

– Я не могу двигаться.

– Вам придется, – отозвалась она, стаскивая с него простыни. Под ними на нем были только повязки и засохшая кровь, но она взяла его за руку и осторожно подняла. Его зашатало, ноги ослабели, однако Ангвис была сильнее, чем казалась с виду. Она закинула его руку себе на плечо и, поддерживая, повела к двери.

– Куда мы идем?

– Освободить остальных, – сказала она, хватая за дверью медицинский халат. – Наденьте.

– Сомневаюсь, что смогу помочь.

– А я сомневаюсь, что это место достаточно организовано, чтобы отменить ваши коды доступа, особенно когда считается, что вы не в состоянии двигаться, – отозвалась Ангвис. – К тому же, вам нельзя тут оставаться. Вас тоже казнят.

Он моргнул.

– Что?

– Если к утру вы не исчезнете, то умрете.

Он уставился на нее, пытаясь прочесть выражение ее лица. Казалось, она искренна в своей заботе. Но она всегда казалась искренней.

– Откуда вы знаете, что меня намерены казнить? – спросил он, наблюдая за ней.

– Получила информацию.

– От кого?

– У меня есть спящие агенты. Некоторые провели на своем нынешнем посту несколько лет, – произнесла она, и в ее голосе проступило раздражение. – Я обязана вам жизнью и пытаюсь отплатить тем же. Вы должны мне довериться.

– Тут нужно многое принять на веру.

– Тогда возвращайтесь в свою постель и ждите смерти. Я понимаю вашу подозрительность по отношению к моему Дому, но вы знаете меня. Если не можете принять правду из моих уст, оставайтесь здесь. Но я вам обещаю: если не уйдете этой ночью, расстанетесь с жизнью.

Он посмотрел на нее. Она сохраняла самообладание, но в ее словах слышался намек на отчаяние, проблеск страха. Такого ему прежде видеть не доводилось. Это не выглядело наигранным.

– Ну ладно, – произнес он. – Я вам поверю, по крайней мере, пока что.

Она улыбнулась своей половинчатой улыбкой.

– Самое мудрое решение, какое вы когда–либо принимали, – сказала она, прикладывая ухо к двери. – Я слышу шаги. Один снаружи, еще один на обходе.

– Есть еще третий, – прошептал Сол. – Дальше, но приближается.

Она бросила на него взгляд, нахмурившись.

– Откуда вы знаете?

– Я… не уверен.

Он чувствовал присутствие, рябь помех в пульсе коридора. Это нельзя было выразить словами. Возможно, так действовало лекарство; ему становилось все сложнее стоять прямо, и он хватался рукой за стену для опоры.

– Значит, трое, – вздохнула Ангвис. – Неважно. Оставайтесь тут.

– Подождите, – прошептал он, но она уже пропала: беззвучно, как тень. Послышались приглушенные крики, за которыми последовал глухой удар тела об пол. Несколько секунд спустя она появилась снова.

– Следуйте за мной.

– Вы их убили? – спросил он, выходя из комнаты.

– Вывела из строя, – шепнула она, однако в этом утверждении он усомнился.

К счастью, в коридоре было темно. Совет Света терпел короткий ночной цикл, хотя бы для того, чтобы подчеркнуть яркость дня. Это создавало символическое прикрытие их медленного продвижения по коридору, но все равно оба они были слишком на виду. Впереди располагался перекресток.

– Есть идеи по маршрутам патрулей? Схемам работы охраны? – поинтересовалась Ангвис.

– Нет.

– А у меня забрали все мои лучшие игрушки, – проговорила она, перевернув руку и демонстрируя бледное предплечье. Стиснула зубы и, скривившись, всадила ноготь в плоть, прочертив алую линию. Из разреза она извлекла тонкий металлический стержень и быстро раздвинула эту иглу, пока та не вытянулась больше чем на два фута. От острия исходило слабое зеленое свечение.

Она низко присела и высунула кончик устройства за каждый из углов перекрестка. Видимо, информация передавалась на ее зрительные имплантаты.

– Чисто, – шепнула она и поманила его за собой, но он помедлил.

Она обернулась и глянула на него.

– Нет времени робеть.

– Что–то приближается. Я это слышу.

– Я бы услышала раньше вас.

– Нет, оно все ближе.

Она нахмурилась и открыла было рот, чтобы что–то сказать. Но потом, должно быть, тоже услышала. Не совсем шаги, или же их маскировал другой звук: ритмичный лязг движущегося механизма. Он был знаком, как и все шумы на борту Иглы, но мысли Сола туманились, и его не удавалось ни с чем соотнести. Тем временем он все приближался.

Ангвис залезла под приживленную на руке кожу и вытащила игольчатый клинок. Металл отливал зеленью: несомненно, он выделял нейротоксины. Она дождалась, пока звук не раздался почти над ними, а затем бросилась вперед, занеся оружия.

Сол услышал стук удара и звук провернувшихся сервоприводов. Ангвис издала резкий вскрик.

Не раздумывая, он рванулся следом за ней, пошатываясь на все еще слабых ногах. И выбежал прямо на внушительную фигуру медицинского сервитора. Сервоклешня того держала Ангвис за горло, приподняв над полом. Она все еще держала свой нож и слабо полосовала им машину по предплечью, но какой бы яд ни содержался на клинке, он доставлял полумертвому киборгу мало проблем.

Сол схватился за серворуку, пытаясь разорвать хватку машины. Это было бессмысленно, по сравнению с ее силой его собственная ничего не значила. Если бы машине отдали такое указание, она бы с легкостью разорвала неаугментированного человека напополам.

– Сол!

Он и не заметил доктора Кауте. Тот прятался позади громоздкого киборга, видимо, управляя им. Но теперь он стремительно выбежал вперед, неверяще глядя на Сола.

– Сол? Вы ходите?

– Отпустите ее! – бросил Сол. Клинок Ангвис выпал из ее пальцев. Она уже едва шевелилась, губы приобрели голубой оттенок.

– Так лучше, – ответил доктор Кауте. – Севериор хочет устроить спектакль. Подарите ей милость Бога-Императора и дайте умереть быстро!

– Нет! – отозвался Сол, хватаясь за открытые кабели киборга. Они были толщиной с его запястье, но, может, получится что–нибудь сделать: ослабить гидравлику, повредить главное реле. Что угодно, лишь бы разорвать хватку. Однако пальцы двигались медленно, неуклюже. Жизнь покидала ее, и он ничего не мог поделать.

Разве что… она не была заземлена.

Сол не стал углубляться в эту мысль, не давая себе шанса колебаться или задумываться, потому что у Ангвис уже не осталось времени. Он протянул руку и напрягся, выискивая последние остатки электрической энергии, еще сочившиеся по нейронным контурам. С момента травмы он не запитывался от шторма, но ему и не требовался мощный разряд – всего лишь чтобы хватило перезагрузить сервитора и заставить того разжать захват. Он молился о том, что впитал достаточно энергии, пока был подключен к медицинской системе.

Но вцепившись в холодную мертвую плоть, Сол почувствовал на своем плече руку. Кауте пытался оттащить его, умоляя прекратить. Он все еще был слаб, и старик мог его одолеть.

Он закрыл глаза и выпустил на волю то немногое, что у него оставалось.

В том, что произошло дальше, не было никакого смысла.

Между его пальцев проскочила дуга молнии. Заряд прожег тело сервитора, отделив руку того в локте. Ангвис упала на пол, срывая с горла сервоклешню, а энергия все продолжала течь сквозь Сола. Он не мог ни сдержать, ни направить ее. Ярость шторма исходила во все стороны, и доктор Кауте дергался, словно марионетка, сотрясаясь в конвульсиях. Его швырнуло через коридор, он тяжело упал и затих.

Сол повалился на колени, рядом с уже неподвижным киборгом. Все его тело болело. Он едва мог видеть единственным здоровым глазом. В тот миг он каким–то образом почувствовал ужас доктора Кауте. Хуже того, почувствовал его ощущение краха и его любовь. А теперь он не чувствовал ничего.

Ангвис тянула его за руку.

– Вставайте, – прохрипела она, растирая себе горло. – Теперь они устроят нам неприятности. Надо убираться со станции.

– Я не могу…

– Вы спасли меня дважды, и я не брошу вас умирать здесь, – произнесла она, как–то вздергивая его на ноги. Они поковыляли прочь от побоища, но в конце прохода Сол быстро обернулся и бросил последний взгляд на изломанное тело, лежащее в коридоре.

5

– Это я должен был требовать этой встречи, – пробормотал паланит-капитан Канндис.

Он бросил взгляд на своих сопровождающих, которые держали под прикрытием церковную дверь – Гендрокса и… второго. Никто из них не ответил, видимо полагая его замечания риторическими. Возможно, так и было, однако он все еще оставался старшим из силовиков в Перикулусе. Ему отдали конкретные распоряжения поддерживать мир, и он исполнял эти распоряжения наилучшим возможным образом при ограниченных ресурсах. Он – закон, Закон Хельмавра. Гильдийцы и вожаки банд должны искать аудиенции у него.

Лорд Пьюрберн не сделал ничего подобного.

Паланит-капитан Канндис не слышал его вступительную проповедь, но увидел последовавшие за ней перемены. Во-первых, наплыв членов дома Кавдор. Они двигались в тени, словно крысы, прогрызая себе дорогу сквозь трещины Перикулуса. Первые смерти он списал на мелочное соперничество и старую вражду. Однако тут прослеживалась закономерность: неприятности, похоже, никак не затрагивали один из Домов, и не требовался детектив, чтобы увидеть, как их ряды растут. Верующие из Кавдора являлись самой крупной группировкой в Перикулусе и, возможно, превосходили по численности всех остальных, вместе взятых. Они принимали к себе кого угодно, лишь бы у тех была вера.

Он вздохнул и глянул на дисплей цифровых часов, красовавшихся на дальней стене. Больше в помещении не было почти ничего примечательного. Над скособоченной кафедрой, возведенной несколькими днями ранее, была наспех выцарапана эмблема Экклезиархии. Рядами стояли скамейки, вырезанные из защитных плит и установленные на ржавых опорах. На скамье около кафедры сидел Гладшив, сцепивший руки в молитве. Служащий явно купился на извращенную интерпретацию Имперской Веры от дома Кавдор.

Взгляд Канндиса опустился на пол. Тот грубо отскребли, но все равно остались пятна крови и другие, менее поддающиеся опознанию следы. До недавней переделки комната, судя по всему, была хранилищем стимуляторов, хотя к тому моменту, когда Канндису об этом сообщили, тайник уже сожгли – вместе с двумя боевиками Ван Сааров, которые якобы надзирали за его работой. Склад для незаконных делишек теперь стал церковью. Возможно, это был прогресс.

Канндис не знал предполагаемых преступников, хотя по его опыту, любой был в чем–то да виноват. Тем не менее, правосудие вершили блюстители – мужчины и женщины, принесшие клятву. Самосуд, пусть внешне он и выглядел привлекательным решением против процветающей преступности, лишь порождал новый самосуд. Капитан не собирался лить слезы по мертвым, однако предстояли ответные действия. Люди Пьюрберна разрушили половину организации графа Технуса, но это лишь означало, что другая половина озлоблена и хочет поквитаться.

Он постучал пальцами по скамье. Отчаянно хотелось палочку лхо, но это бы задало неправильное настроение. Так он будет выглядеть нервозным, словно не держит все под контролем. Вместо этого он переместил свое внимание на силовиков по бокам от двери. Гендрокс и… кто же второй? Сисфант? Оба были в шлемах, с оружием наголо. До такого не должно дойти, напомнил он себе. Лорд Пьюрберн не отброс общества, просто гильдиец из Города-Улья, который сейчас спустился изрядно ниже.

– Капитан Канндис. Мои извинения за опоздание.

Голос раздался позади него. Канндис обернулся. Лорд Пьюрберн стоял у алтаря. Его багряное одеяние каким–то образом сохранило первозданную чистоту, на хорошо очерченном лице была жесткая улыбка. По левую руку от него стоял один из огромных слуг Меркатор Пирос: кошмарное слияние металла и плоти. Нижнюю челюсть заменяла металлическая решетка, откуда с шипением исходил пар, а правая рука оканчивалась дымящимся соплом. Справа от Пьюрберна находился один из крыс-кавдорцев, лицо которого скрывала зловеще ухмыляющаяся маска. Канндис смог разглядеть только налитые кровью глаза, и посчитал это достаточным свидетельством того, что человек полностью безумен.

Канндис встал, зажал шлем под мышкой и чопорно зашагал навстречу гильдийцу.

– Я – паланит-капитан Канндис, – рявкнул он, а потом вспомнил, что Пьюрберну и так уже известно его имя. Внезапное появление выбило его из колеи. Должно быть, тут имелся потайной вход.

– Я – лорд Сайлас Пьюрберн, – с улыбкой произнес гильдиец. – Рад встрече с вами, капитан.

– Жаль, что не могу сказать того же, – отозвался Канндис, свирепо глядя на него. – Вы знаете, сколько сожжений произошло с того момента, как вы привели в Перикулус этих кавдорских крыс?

Лорд Пьюрберн вздохнул, и на его морщинистом лице появилось страдальческое выражение.

– Да. Боюсь, я отчасти должен взять на себя ответственность за это.

– Стало быть, они действуют по вашему приказу?

– Когда я услышал, что Перикулус вновь обнаружен, то устремился сюда, чтобы исполнить обеты, данные моими предками, – продолжил Пьюрберн, игнорируя вопрос. – По пути я миновал множество поселений. Боюсь, мое волнение взбудоражило пыл наиболее фанатичных обитателей Улья Примус. Я польщен тем, что они решили последовать за мной, невзирая на опасности.

– Теперь опасностей больше, – пробурчал Канндис. – Эти маньяки в ответе за большее число смертей тут, чем преступники и еретики вместе.

– Вы должны простить их, – ответил лорд Пьюрберн. – Многие из них родом из более набожных частей подулья. Они не привыкли к логовам греха и ереси. Некоторые привели с собой детей, стариков и убогих, надеясь на новую жизнь. Обнаружив, что среди них живут торговцы стимуляторами и головорезы, они ощутили, что необходимо действовать.

Канндис вздохнул и обвел взглядом недавно отремонтированную церковь.

– Лорд Пьюрберн, – произнес он. – У меня нет особого желания преследовать тех, кто в ответе за… обустройство этой церкви. Однако несанкционированное насилие должно иметь последствия.

– Разумеется. Вот почему я хотел представить вас брату Тритусу.

Он кивнул на кавдорскую крысу рядом с собой. Тот продолжал глядеть на Канндиса с плохо скрываемой ненавистью.

– Брату Тритусу будет поручено управлять этой церковью и помогать верующим, – сказал Пьюрберн. – Это только начало. Уже обустраивается орфанариум для призрения и воспитания молодежи. Перикулус вновь займет важное место. Даю вам слово.

Канндис подался поближе. Его лицо оказалось в дюйме от лорда Пьюрберна.

– Я отвечаю только перед лордом Хельмавром. Ему решать, чем станет Перикулус.

– Конечно, – отозвался лорд Пьюрберн. – Простите за дерзость.

– Наша главная проблема в нехватке еды, а не веры, – продолжил Канндис. – В этом, да еще в проклятом холоде.

– Не беспокойтесь. Я уже связался с коллегами из Меркатор Паллидус. Припасы и бригада Размольщиков прибудут через считанные дни. Что же касается температуры, то когда я закончу прометиевые магистрали, Перикулус в полной мере получит тепло и энергию, необходимые для процветания.

Канндис рассмеялся. Прозвучало невесело.

– «Процветание», возможно, преувеличение. Для начала – «выживание».

– Я дорожу вашей оценкой, паланит-капитан, – ответил Пьюрберн. – Однако подозреваю, что она была сделана до моего прибытия. Не сомневайтесь, я восстановлю величие Перикулуса. Каждая часть купола станет такой же, как прежде, каждый факторум будет работать в полную силу.

Канндис покачал головой.

– Это невозможно. Рабочих недостаточно, чтобы…

– Рабский караван Меркатор Сангвис уже в пути.

– Факторумы даже не пригодны к работе! – взорвался Канндис. – Там половина кварталов под угрозой обрушения. Что я, по-вашему, должен делать с таким количеством дополнительных тел? Дополнительных ртов? Дополнительного хаоса?

Пьюрберн развел руками.

– Боюсь, все уже устроено. Они будут здесь через день-два.

– Вы глупец, Трон вас прокляни! – выругался Канндис. Услышав это, Гладшив, который все еще склонялся в молитве, подскочил и едва не опрокинулся со скамьи. Канндис яростно уставился на него, и служащий опустил голову, однако паланит-капитан успел заметить в его глазах презрение.

Пьюрберн улыбнулся служащему, а затем снова повернулся к Канндису, ничуть не смутившись от его вспышки.

– Старший паланит-капитан, мне жаль, что я взвалил на вас это бремя, – сказал он. – Однако я обладаю существенными ресурсами. Я могу предоставить оружие и опыт, чтобы помочь сражаться со скверной.

Канндис рассмеялся.

– Записаться хотите?

– Старик вроде меня будет обузой, – с улыбкой произнес Пьюрберн. – Но я могу помочь иначе. Эта врезка, которая сейчас обслуживает ваши потребности – убогая работа, даже для преступника.

– Эта врезка была задействована на временной основе, чтоб обеспечить наш штаб, – чопорно ответствовал Канндис. – Если желаете, могу процитировать закон и контракт в подкрепление…

– В этом нет нужды, – сказал лорд Пьюрберн. – Но коль скоро я теперь здесь, временное решение более не требуется. Возможно, я в силах помочь еще с чем–нибудь? Я мог бы покарать графа Технуса и его шайку за кражу прометия, в то же время обеспечив надлежащее снабжение вашей участковой крепости.

Он снова улыбнулся. Впалые щеки придавали этому выражению лица что–то мертвенное. Канндису случалось вылавливать трупы с более располагающими ухмылками. Этот человек был змеей и скрупулезно использовал интонацию и мимику, чтобы изобразить искренность. Тем не менее, он оставался гильдийцем, и именно так там и велись дела. От Канндиса не требовалось верить человеку, если он верил в его цель.

– Вы просите меня санкционировать эти действия?

Лорд Пьюрберн торжественно кивнул.

– Именно так. Вы – закон, паланит-капитан. В ваших руках вся власть, и мне не хотелось бы вести себя в манере, которую могут счесть неуважительной.

– Ну ладно, – произнес Канндис. – Разбирайтесь с этим делом о краже прометия, но даже не думайте трогать нынешнюю линию, пока не будете готовы удовлетворить наши потребности. Я не собираюсь снова спать в холоде.

– Ну конечно, сэр, – отозвался Пьюрберн с резкой улыбкой. – Хотя признаюсь, что я предвидел ваш ответ и уже кое–что устроил. К вашему возвращению участковая крепость воссияет столь же ярко, как правосудие Хельмавра, а вас будет дожидаться теплая постель.

– Приятно это слышать.

– Я выполняю свои обещания, паланит-капитан, – сказал Пьюрберн, продолжая улыбаться. – В сущности, со вторым вопросом я тоже уже разобрался. Прошу вас, идемте со мной.

Он прошел мимо Канндиса, а следом двинулись его подручный-кавдорец и огромный Пиромагир. Даже Гладшив вскочил на ноги, но затем заколебался, и его взгляд заметался между Пьюрберном и Канндисом.

– Что происходит, во имя Трона? – требовательно вопросил Канндис, потянувшись к пистолету. Однако они проигнорировали его, шагая к церковным дверям. Священник выбежал вперед и распахнул их.

Рев паствы оглушал. Пылающие факелы отгоняли мрак, а сотни голосов пели литургию ненависти. Пока Канндис отсутствовал, они не сидели без дела: сразу перед церковью был установлен столб для сожжений, к которому привязали двух человек. Те не сопротивлялись. Канндис не знал точно, способны ли они вообще на это. Суставы обоих были вывернуты под неестественными углами, а лица уродовали синяки и кровь. Однако Канндис кое–как смог узнать графа Технуса. Второй, видимо, был его заместителем. Гоб, что ли? Он так и не успел узнать его имени.

Лорд Пьюрберн взошел на платформу рядом с ними, а Тритус тем временем стал заводить толпу.

– Братья и сестры! – провозгласил он, когда Канндис медленно вышел из церковных врат. – Лорд Пьюрберн принес огонь Бога-Императора в глубины подулья. Хоть все мы и грешны, но докажем Ему, что достойны, и покарает тех, кто пытался украсть Его свет!

Канндис ожидал гортанного рева одобрения, но они молчали. Слышалось только потрескивание факелом и жуткий хрип связанных бандитов, которым тяжело давался каждый вдох.

Лорд Пьюрберн склонил голову.

– Верные служители Бога-Императора, – прожурчал он чуть громче шепота. – Перед вами стоят двое грешников. Движимые алчностью, они похитили мой священный прометий.

Толпа неодобрительно зароптала. Послышались крики возмущения и призывы к возмездию. Лорд Пьюрберн поднял руку, прося тишины.

– Хуже того, – продолжил он. – Они похитили собственность лорда Хельмавра.

Из толпы донеслось бормотание – гораздо менее благосклонное, чем прежде. Для верующих из Кавдора существовал лишь один правитель, достойный их уважения: сам тан. Хельмавр в лучшем случае был ему ровней, а в худшем недалеко ушел от грешника из шпиля. Произнесение его имени принесло мало поддержки со стороны прихожан.

Лорд Пьюрберн мгновение выдерживал взгляд Канндиса, а затем посмотрел на Вечное Пламя, установленное на его платформу.

– Однако лорд Хельмавр и я – всего лишь слуги, которым поручено следить, чтобы Его воля воплощалась в жизнь, и Его жертва не стала напрасной. Мы несем Его свет, дабы сдерживать тьму.

Он снова повернулся к графу, и заговорил сдавленным голосом, словно в гневе:

– Истинное преступление здесь – кража света Бога-Императора!