Текст книги "Огонь во плоти (ЛП)"

Автор книги: Дэнни Флауэрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

2

Доктор Кауте пристально смотрел на дисплей медсистемы, стоя спиной к Солу. Рядом с ним незряче таращился перед собой единственный медицинский сервитор Иглы, сероватые губы которого подергивались, словно он с кем–то разговаривал. Это была одна из десятка неполадок, одолевавших древнего киборга. Мелкие ошибки в программе и физическом оборудовании, если верить техникам. Предполагалось, что нерассуждающие продукты сращивания человека с машиной фактически мертвы, и плоть является лишь биологическим компонентом более сложного устройства. Однако сейчас Солу сильнее, чем когда–либо, казалось, что в теле-марионетке задержался проблеск личности. Это выглядело практически так, будто машина пыталась закричать.

Сол ее понимал. Он тоже уже пытался закричать. Однако губы больше не работали, а голос звучал, словно шамканье стим-торчка. По крайней мере, боль притупилась: ее прогнала из конечностей новая смесь стимуляторов. Но ясность рассудка все так же ему не давалась, мысли влекло к пламени. Он продолжал бежать, чувствуя присутствие позади. Продолжал видеть зарево ино-света.

Доктор Кауте бросил на него взгляд. Видимо, он издал какой–то звук. Ненамеренно.

– Я вообще не понимаю, что передо мной, – со вздохом произнес старик. – Насколько я могу полагать, ваш мозг все еще работает, равно как и тело, по большей части. Но ваша нервная система поражена. Мой честный прогноз? Вы должны были уже умереть от синаптического шока. Или от ранения в висок.

Он щипчиками вынул из хирургической чаши фрагмент кости и протянул вперед, чтобы Сол смог увидеть его незабинтованным глазом. Осколок имел нездоровый вид, коллаген пожелтел и покрылся ямками.

– Когда мы это вытащили, я решил, что у вас раздроблен череп, – сказал доктор. – Как оказалось, это из головы кого–то другого. Попало в вас с такой силой, что в коробке образовалась трещина. Видите?

Сол мог лишь глядеть на него в ответ оставшимся глазом.

– Конечно, теперь увидеть должно быть сложнее, – произнес Кауте, – принимая во внимание, что ваш правый глаз сварился в глазнице. Полагаю, это не связано с травмой головы. Более вероятно, что вы, вопреки моим предупреждениям, решили воспользоваться этими нейронными контурами. Во имя Бога-Императора, ну почему вы не слушаетесь?

Его голос надламывался. Возможно, у Кауте в глазах стояли слезы, но их скрывал визор.

– Впрочем, вы сдержали слово и в процессе умертвили несчастного ублюдка, – продолжил Кауте. – Мне удалось мельком глянуть в его инфокарту. Похоже, вы ввели ему френзон, «убой», целый коктейль стимуляторов. Само собой, я смог взять это исключительно из инфокарты, поскольку его тело сгорело в пепел. Скажите, он отошел мирно?

Даже сумей Сол заговорить, у него не нашлось бы ответа.

– Что ж, возможно, ваши друзья смогут умереть без боли. Я сделаю, что получится.

Солу удалось застонать. Доктор Кауте вздохнул, и гнев отчасти пропал с его лица.

– Мне жаль, – произнес он. – Но вы же знали, как рискованно приглашать чужаков внутрь Иглы. Никто не верит их рассказу про экспериментальных следящих сервиторов, и их бесполезно удерживать ради компенсации. Дом Секретов будет попросту отрицать их существование, или же изобразит, что занимается переговорами, а сам тем временем станет строить план их освобождения. Или просто устранит их, чтобы нас позлить – кто знает этих ползучих ублюдков?

После этого он замолк. Сол попытался дотянуться до старого друга, но его рука лишь дернулась. Он чувствовал исходящую от доктора злость, но за ней были боль и надлом, окутывавшие того, будто погребальный саван.

– Ваших друзей казнят, – сказал Кауте. – Остается только вопрос, присоединитесь ли вы к ним.

Находясь в арьергарде процессии, лорд Пьюрберн наблюдал за рядами фанатиков и членов банд Кавдора, накатывающимися на недавно сооруженный городок из хибар. Их появление не осталось незамеченным – на том месте, которое здесь, похоже, сходило за главную площадь, скопилось разношерстное сборище банд и отбросов улья. Видимо, они намеревались устроить оборону, пока не осознали, какое количество людей им противостоит. Теперь большинство прикидывалось, будто занято мелкими делами, или же стремилось исчезнуть в тени осыпающихся жилых блоков.

Этого не будет. Ему требовалась аудитория.

Пока его платформа скользила через поселение, он бросил взгляд на своего слугу Пиромагира и трижды постучал себя указательным пальцем по запястью. Огромный киборг кивнул, с шипением выпустив пар из металлической решетки на месте рта, и поднял левую руку. Та была ампутирована ниже локтя, и предплечье заменяла дымящаяся конфорка, которая соединялась с баком, вживленным в верхнюю часть спины и плечи Пиромагира.

– Возвести о моем приходе, – прошептал Пьюрберн.

Из сопла вырвалась дуга пламени. Оно было нацелено вверх и выгорало над головами зевак, но пылало с яркостью, которая удивила даже лорда Пьюрберна. Со струи дождем падали капли горящего прометия, воспламенявшие крыши некоторых времянок. Неважно. Лорд Пьюрберн пожал плечами, когда обитатели отчаянно бросились сбивать огонь. Большая часть инфраструктуры в любом случае никуда не годилась. Что было важно – он привлек их внимание.

Теперь все смотрели на него, с ожиданием. Он не стал им потакать, вместо этого торжественно скользя между рядами разинувших рты простаков. С окраин стихийного поселения приближались и другие, привлеченные суматохой и фейерверком. Лорд Пьюрберн мысленно улыбнулся. Подулье поистине являлось чудом – оно порождало людей, чьей первой мыслью при виде жгучей струи пламени было бежать в ту сторону в надежде, что там можно стащить что–нибудь ценное.

И все же он не стал показывать, что обратил на них внимание, а направил свою платформу к центру городка, сопровождаемый прислужниками-Огарками. Там он остановился, давая возможность насладиться свечением Вечного Пламени, а его армия крестоносцев разошлась по всему трущобному поселку. Он слышал перешептывания. Кое–кто узнал его, или как минимум слышал рассказы. Прочие же узрели его силу только теперь, когда развешанные между строениями люмены как будто налились светом. Ибо в его присутствии тени исчезали.

Однако он все еще выжидал. Выжидал до тех пор, пока шепот не смолк, а любопытство и замешательство не сменились нарастающим беспокойством. Он знал, чего они боятся: намерен ли он устроить в Перикулусе свою ставку и собирается ли уничтожить их собственные? А если да, то можно ли его устранить? Должно быть, без брони и оружия он выглядел легкой добычей. Однако его приверженцы уже находились среди них, и никто не мог быть уверен, что за незнакомец стоит рядом – новоприбывший, или же последователь его учения? Выступить против него означало рискнуть получить нож в спину. Вот в чем заключалась подлинная власть – предложить другим нанести первый удар и заставить их покориться еще до того, как прозвучит хоть одно слово.

– Перикулус, – начал он, подняв голову и поочередно встречаясь взглядом с каждым из поселенцев, словно обращался персонально к тому. Каждый должен почувствовать, что его лицо изучено и занесено в память.

Он услышал выстрел. Пули он не увидел, пока та не развеялась облаком металлического пара в нескольких дюймах от его лица. Снайпер, вероятно, с верхних уровней. Он сделал жест рукой, и множество его последователей устремилось вверх по лестницам в поисках предполагаемого убийцы.

– Перикулус, – повторил Пьюрберн, и на сей раз в его голосе слышалось железо. – Когда–то сиявшая во тьме жемчужина, а ныне давно сгинувшая и позабытая древность. Уверен, именно потому большинство из вас и пришло сюда, рассчитывая стянуть что–то ценное из останков этого некогда великого купола.

Он позволил словам мгновение повисеть в воздухе, после чего продолжил:

– Разумеется, некоторые могут считать, что у них есть на это право – возможно, их Дом или семейство прежде имели здесь интересы. А кого–то, быть может, привлекли сюда фантастичные истории.

Он улыбнулся и покачал головой, словно не мог в это поверить. Затем его улыбка померкла, глаза полыхнули, и он обратился к все разраставшейся толпе:

– Легковерным я могу лишь соболезновать. Вы никогда не найдете того, что ищете. Тем же из вас, кто полагает, будто имеет в Перикулусе какую–то долю с прежних времен… я сочувствую.

Несколько удивленных лиц. Он снова сделал паузу, чтобы позволить аудитории впитать его слова и создать иллюзию, что слушатели самостоятельно приходят к выводам.

Он медленно поднялся со своего трона.

– Семья Пьюрберн некогда снабжала Перикулус энергией, – произнес он, повернувшись и глядя в Вечное Пламя. – Мои предки обеспечивали бесперебойную работу факторумов. Однако также они снабжали игорные притоны, лавки стимуляторов и рынки плоти. Их не заботило, с кем они ведут дела, лишь бы это приносило выгоду.

Он вздохнул и слегка съежился перед ними. Миг уязвимости – важный, чтобы добиться доверия.

– Я горжусь наследием своей семьи, – продолжил он. – Горжусь тем, что со времен Великого крестового похода мы хранили вверенный нам огонь Бога-Императора и несли этот свет в темные уголки. Однако в Перикулусе мы не справились. Здесь мы предпочли выгоду умеренности. Коль скоро грешили другие, а мы были лишь посредниками, мы не считали свои поступки безнравственными. Просто закрывали глаза на чужие слабости.

Он отвел глаза от пламени, и его взгляд упал на притихшую толпу.

– И Перикулус пал. И повсюду наступила тьма, – сказал он. – Существует множество рассказов о том, как это было, и все они, несомненно, содержат толику истины. Однако что бы ни произошло: технический сбой или же война между Домами, причиной был наш проступок в глазах Бога-Императора.

Запустив руку в свои одеяния, он извлек и развернул пожелтевший свиток, на котором стояла эмблема дома Хельмавр.

– Моя семья все еще держит контракт на права поставки энергии в Перикулус, – произнес он. – Не сомневайтесь, я осуществлю эти права. Прочих же, кто предъявляет притязания, прошу лишь представить их мне. Тем, чьи претензии легитимны, я воздам должное и знаю, что так же они воздадут и мне. Остальные из вас должны либо заверить в своей поддержке, либо поскорее удалиться. Перикулус восстанет из пепла. Он станет сильнее, чем когда–либо прежде. Но этот новый Перикулус будет служить воле Бога-Императора. Всякий, кто осмелится противиться, встретится с Его гневом.

Он бросил взгляд на Пиромагира. Немой слуга шаркающей походкой выступил вперед, поднимая руку с конфоркой. С дымящегося орудия все еще капал горящий прометий.

– Теперь занимайтесь своими делами, – тихо сказал Пьюрберн. Толпа рассеивалась, но он увидел, что к нему приближается фигура, облаченная в знакомый ему наряд дома Кавдор. Лицо скрывала щерящаяся маска. Сперва он решил, что это один из его крестоносцев и уже собирался велеть стражам убрать его, однако в том, как этот человек шел, присутствовало нечто особенное. Он не хромал ни умом, ни телом, поступь была уверенной, а взгляд – сосредоточенным. Во всяком случае, он привык к угрозам насилием, и они его не тревожили.

Подойдя, незваный гость поклонился и опустился на одно колено. Однако в нем чувствовалась напряженность, и, несмотря на его почтительность, Пьюрберн видел, что человек борется с нарастающей яростью.

– Ты можешь встать, – произнес Пьюрберн. Было сложно разобраться, что за человек под маской. Возможно, один из тех умных кавдорцев, которые знали, как ведется эта игра. Это могло оказаться проблемой. Но человек заговорил, и лорд Пьюрберн расслабился: никто бы не смог усомниться в слепой убежденности, звучавшей в его голосе.

– Лорд Пьюрберн, благодарение Богу-Императору за ваше появление. Я страшился, что мои молитвы останутся без ответа.

– Он всегда отвечает тем, кто служит Ему, – мягко отозвался Пьюрберн. – Скажи, с кем я говорю?

– Я Тритус[16]16
  Имя героя образовано от латинского tritus – истертый, потрепанный, измученный.


[Закрыть] Павший, из дома Кавдор.

– Ясно. И почему же столь благочестивый человек, как ты, обречен находиться в этом логове греха?

– Такие места – мое покаяние, милорд, – ответил Тритус. – Я не всегда видел свет. Но тан сказал мне, что я обрету искупление там, где темнее всего. Потому тьмы–то я и ищу.

– Тан?

– Тан Кавдора, милорд, – сказал человек, встретившись с ним взглядом. Налитые кровью глаза пылали яростью. – Владыка нашего Дома и по праву губернатор этой планеты.

Итак, он был безумен. Впрочем, это не имело значения, просто делало его орудием иного толка.

– Как долго ты пробыл здесь, Тритус?

– С момента находки: с тех пор, как леди Уайрпас вскрыла купол. Я видел, как она сломала печать, милорд. Видел, как она открыла врата в эту дыру.

– И где же леди Уайрпас сейчас?

– Сгинула, милорд. Несомненно, тьма забрала ее за грех любопытства, – прошептал Тритус с остекленевшим взглядом. – Тан поручил мне искать темные места, а здесь одна лишь тьма.

Пьюрберн мгновение пристально смотрел на него. Пальцы отстучали последовательность команд на панели управления, размещенной в подлокотнике трона. Платформа медленно опустилась на землю. Он сошел с нее, аккуратно взял Тритуса за руку и поднял на ноги.

– Тебе нет нужды падать ниц передо мной, – произнес он, глядя человеку в глаза. – Мы оба – Его слуги, оба – грешники перед Его светом.

Тритус медленно и нерешительно встал, словно ожидал подвоха.

– Милорд?

– Мне нужна твоя помощь, Тритус, – продолжил Пьюрберн. – Мне нужно знать, кто здесь находится, и чего они хотят. Мне нужно знать своих союзников и врагов; кто правит и кто жаждет получить энергию. Мне нужно знать инфраструктуру: что найдено и что уже точно утрачено. Мне нужно, чтобы ты отвел меня туда, где обитала леди Уайрпас. И мне нужны люди, верные Богу-Императору и его Вечному Пламени: люди готовые встретить смерть во имя Него.

– Я ждал этого всю жизнь, милорд. Я предоставлю все, что вам нужно.

– Я в долгу перед тобой, – кивнул Пьюрберн, и его взгляд переместился на примитивный распределитель в центре городка из времянок. – Но есть еще одна последняя вещь, которая нужна мне более всего. Мне нужно знать, кто осмелился врезаться в мои магистрали, чтобы красть свет Императора.

3

– Знаете, почему я вас терпел?

Сол слегка приоткрыл оставшийся глаз, но наградой ему стал лишь обжигающий свет. Он застонал и попытался подтянуть руку к лицу, зажмуривая глаз.

– А, мои извинения, лорд Сол. Я забываю, что вы еще не приняли свое наследие. Уменьшить освещение на сорок пять процентов.

Он узнал голос: едкую интонацию, злобу под личиной остроумия. Похоже, его удостоил своим визитом достопочтенный лорд Севериор.

– Дело в отношении, которое вас сдерживало, – продолжил Севериор, присаживаясь на кровать рядом с Солом и кладя руки на свой шоковый посох. – Мое семейство обитало на Фульгурмессис на протяжении поколений. Именно моего прапрадеда первым почтили Даром Просвещения, хирургически изменив его глаза, чтобы он по-настоящему ценил яркость.

Он посмотрел на Сола. В его хрустально-голубых глазах сиял позаимствованный свет.

– У вас, разумеется, истории нет, – двинулся дальше он. – Ни родословной, ни значимости. Ваша мать была техником низкого уровня, пораженным проклятием высокомерия. Неспособность принять свое место стоила этой несчастной женщине жизни. Из–за этого я вам сочувствую: с ее стороны было эгоистично ставить вас в такое положение.

Он похлопал Сола по ноге.

– И все же, – произнес он, – кризис порождает возможности. Вы как–то пережили молнию, что убила ее. Доктор Кауте вырезал вас из утробы, принес на палубу Иглы. Говорят, о ваших криках возвещал гром, и само небо плакало вместе с вами.

Он улыбнулся, и его лицо немного смягчилось.

– Само собой, они так говорят, – пробормотал он, почти потерявшись в раздумьях. – Так легенды и начинаются. По прошествии десяти лет техники, которым никогда не разрешался доступ на верхние уровни, все равно утверждают, будто были свидетелями всего произошедшего. Многие приукрашивают от себя. Кто–то однажды сказал мне, что вы вырвались из утробы в снопе света, а тело вашей матери в процессе этого сгорело дотла. Необычно. Но что еще более необычно: я готов поклясться, что он в это верил. Каким–то образом он обманывал сам себя, пока вера не взяла верх над памятью.

Он посмотрел на Сола.

– Должно быть, это тяжело для человека вроде вас – того, кто хочет упорядоченного и пронумерованного мира; кто одержим функцией, но забывает, что мы воспринимаем лишь форму. Вам следует усвоить этот урок от лорда Пьюрберна. Его сундуки полны не потому, что он утверждает, будто у него наиболее надежный канал поставок или наиболее эффективные методы добычи. Нет, он продает неземную искру Бога – как может любой честный торговец конкурировать с этим?

Он вздохнул и слегка поник. Невзирая ни на что, он оставался стариком, и Сол видел: он несет большое бремя.

– Какое–то время я думал, что вы и есть ответ, – произнес Севериор. – Озаренный, дитя, которому дал жизнь сам перма-шторм. Вы всегда имели склонность к электроалхимии, всегда постигали мелочи, так, как этого не мог я. Когда–то я полагал, что мы сможем как–нибудь это использовать, создать собственную легенду о мальчике, избранном бурей. Но вы были скороспелым, постоянно знали, как лучше, и зациклились на том, чтобы разбирать все на части, потому что считали, будто оно должно работать иначе.

Он печально покачал головой.

– Вот почему я вас терпел. Из–за того, что вы собой олицетворяли, из–за вашего потенциала. Но вот вы лежитет тут – жертва одержимости доказать собственную праведность. Совсем как ваша мать. Лорда Пьюрберна теперь не победить. Мы уже приняли плату в обмен на то, что не стали препятствовать его последней авантюре. Если бы вы реализовали свой потенциал, стали ценной номинальной фигурой, тогда Гильдия Прометия, возможно, почувствовала бы, что должна предложить больше. Но вы промотали принадлежащее вам по праву рождения, пытаясь выжать еще несколько вольт из умирающей системы.

Он наклонился поближе, пока его нос не оказался в нескольких дюймах от Сола.

– Вам известно, что ось Фульгурмессис сместилась? – тихо проговорил он. – Это происходит очень медленно, за год сползание где–то на градус или около того. Но мере сдвига массы скорость наклона увеличивается. Пока вы возитесь с реле, я наблюдаю, как наше наследие падает с неба. Это займет время, быть может, сотню лет, но она упадет. Сеть окажется рассечена. Жатва закончится.

Сол попытался заговорить. Звуки продолжали коверкаться, но одному слову удалось пробиться.

– Чертежи? – Севериор улыбнулся. – Как будто в нынешнем состоянии вы способны чем–то помочь. Даже будь вы здоровы, не смогли бы этого остановить. Наше падение неизбежно, наш упадок неоспорим. Энтропия – естественный порядок вещей в этом мире. С ней нельзя бороться, можно лишь управлять и смягчать.

Он нетвердо поднялся, опираясь на шоковый посох, и его взгляд задержался на медицинской системе Сола. Он нахмурился, а затем его губы растянулись в злой улыбке.

– Если подумать, таким вы мне нравитесь больше, – произнес он. – Тихий, без этой надменности в глазах. Возможно, именно поэтому я и решил вас пожалеть, несмотря на этот провал с Делаками. Я надеюсь найти вам здесь место, Сол. Еще не знаю точно, какое именно, но я убежден, что мы можем обратить этот несчастный случай в часть вашей легенды. Может быть, ваша душа вознеслась к бурям, оставив тело в качестве реликвии. Мне нравится. Спустя годы паломники будут посещать ваше святилище, взыскуя покровительства. К тому моменту мы уже подсветим вам глаз; возможно, добавим несколько бионических компонентов, чтобы вы могли сидеть прямо и продекламировать пару псалмов. Слегка похоже на сервитора, только без дара забытия.

Он склонил голову, после чего повернулся и направился к двери. Там он помедлил, стоя к Солу спиной.

– Ваших скрытных друзей казнят электрошоком на рассвете, когда первые лучи коснутся солнечного преобразователя. Смерть будет не быстрой, но я посчитал, что вы можете оценить иронию. На этом я вас покину. Освещение, прирост до ста процентов на остаток дня. Дадим Солу время поразмыслить.

Он удалился, оставив Сола на милость слепящего света.

Пятеро человек, стоявших перед лордом Пьюрберном, были из типичной кавдорской породы: сгорбленные фигуры в перекроенном тряпье. Мало кто из них обладал полным комплектом пальцев, а полного комплекта зубов не было ни у кого. Отвратительные рты торчали из–под глумливых полумасок – ближайшего подобия украшений в их имуществе. Насколько понимал лорд Пьюрберн, они скрывали лица, чтобы спрятать свой позор и прегрешения. Если это и впрямь было так, он мог лишь признать их дело праведным, поскольку сомневался, что их настоящий облик мог принести что–либо помимо позора.

Он тоже носил собственную маску – благочестивое выражение лица, которое никогда не нарушалось его внутренним омерзением. Он торжественно оглядел каждого по очереди, словно взвешивая, чего они стоят. Всякий раз он на миг вглядывался в Вечное Пламя. Театральность была утомительна и не давала ему заняться дюжиной насущных дел. Однако он знал, как важно правильно подать себя. Каждому требовалось ощутить, что он прошел испытание – что его избрали как истинно достойного и сильного духом. Под заверениями в своей смиренности каждый осмеливался грезить, будто он особенный.

Когда все пятеро подверглись осмотру с его стороны, он склонил голову, словно молясь. Потом повернулся к ним и улыбнулся.

– Вечное Пламя Бога-Императора заглянуло в ваши сердца и узрело, что каждый из вас истинный служитель Его имени, – произнес он. Все люди поклонились и прочертили на груди символ аквилы.

– Вам выпало очистить Перикулус от негодяев, – сказал Пьюрберн, и появился Тритус, тащивший сундук с оружием. – Бог-Император с нами. Именем Его мы добьемся, чтобы падшие раскаялись, а еретики сгорели.

Тритус поочередно подошел к каждому из людей и с благоговением вложил им в протянутые руки по огнемету. Лорд Пьюрберн отметил, что некоторые колеблются. Может быть, они поняли, что представляет из себя оружие: скверно сработанное и еще более скверно обслуживаемое. Отчаявшиеся души из дома Кавдор были хорошо знакомы с ремонтом выброшенного вооружения, но они, возможно, ожидали от преуспевающего гильдийца чего–то большего.

– Какая–то проблема? – с улыбкой спросил Пьюрберн, когда один из братьев покосился на Тритуса. Человек вздрогнул от его взгляда, но собрался.

– Это оружие, – сказал он, обращаясь разом и к Пьюрберну, и к Тритусу. – Простите меня, милорд, но я отвечал за обслуживание оружия в банде, к которой принадлежал. Не думаю, что в своем нынешнем состоянии они работают.

– В самом деле? – произнес Пьюрберн без тени злобы в голосе. – Не спорю, мое вооружение скромно, однако истинная сила не кроется не в оружии, а в вере того, кто его держит. Те, в чьих сердцах нет сомнения, служат проводником силы самого Бога-Императора. Возможно, уместна будет демонстрация. Прошу.

Он указал на пустой зал.

Человек сделал шаг вперед и нерешительно поднял оружие. Наверное, его беспокоила протекающая топливная камера. Он навел огнемет и нажал на спуск. На пол фонтаном брызнули химикаты: воспламенительная камера не сработала.

Он оглянулся на лорда Пьюрберна. Из–за маски было сложно сказать, напуган он, или испытывает облегчение.

– Какое несчастье, – нахмурился Пьюрберн. – Брат Тритус, не попробуешь ли ты?

Тритус кивнул и выхватил оружие из подрагивающих пальцев человека. Пока он поднимал его, лорд Пьюрберн незаметно коснулся регулятора у себя на запястье. С платформы позади него донесся едва слышимый щелчок, словно там провернулся замок, но совсем чуть-чуть.

Он сразу же ощутил это: как будто в прохладный день набежал теплый ветерок. Вот только это тепло не давало уюта. Напротив, от него он вздрогнул, мелкие дневные досады раздуло в нарастающую ярость. Разумеется, он обуздал ее – железная воля и благородная кровь выработали у него привычку к этому эффекту. Но он видел, как переменились верующие из Кавдора. Их рты задергались и оскалились, пальцы на активаторах зудели от желания учинить насилие. Тритус не нуждался в дальнейших указаниях. Он вскинул огнемет и вдавил спуск.

Оружие изрыгнуло шквал огня, протянувшийся почти на тридцать футов. Пламя с ревом рвалось из ствола, словно отчаянно пыталось выбраться из заточения. Пьюрберн поочередно устремил взгляд на каждого из людей. Все они застыли на месте.

– Довольно, – прошептал он. Тритус неохотно затушил огнемет.

– Я дал, что могу, – произнес лорд Пьюрберн. – Знаю, оно бледнеет рядом со стоящими перед вами трудностями, но рукам истинно верующего не нужно никакого другого оружия.

Он многозначительно глянул на человека, усомнившегося в нем. Скрытое маской лицо было покаянно опущено вниз. Достаточно ли этого? Какая–то часть лорда Пьюрберна желала еще немного приоткрыть камеру на платформе, дать огню в сердцах братьев погореть чуть дольше. Не потребовалось бы многого, чтобы убедить оставшихся четырех в нечестивости их брата. Они уже увидели доказательство, что его вера скудна.

Но нет, напомнил себе лорд Пьюрберн. Он выше мелочной жестокости, недосягаем для воздействия камеры на платформе. У него все под контролем, сейчас и всегда. Щелчок переключателя – и замок повернулся, а огонь в глазах людей отчасти погас.

– Я уповаю, что все вы докажете свою веру, – сказал он. – Пока же сложите оружие, живите своей жизнью и ожидайте моего сигнала. Обещаю вам, когда настанет час, мы очистим эту клоаку греха.

Все пятеро ударили себя кулаком в грудь, и их голоса прозвучали как один:

– Хвала Богу-Императору! Хвала тану Кавдора!

Пьюрберн проследил, как они уходят, а потом обернулся к Тритусу.

– Сколько еще ты можешь собрать? – спросил он.

– Столько, сколько нужно, – откликнулся тот.

Лорд Пьюрберн нахмурился. Голос звучал как–то не так.

– Верующий Тритус, не мог бы ты немного приподнять голову?

Он встретился взглядом с фанатиком. Налитые кровью глаза подергивались, зрачки были похожи на острия иголок. Пока лорд Пьюрберн смотрел, там набухла одинокая слеза. Как и глаз, каплю пронизывали багряные прожилки.

Натянуто улыбнувшись, Пьюрберн отвернулся от человека и подошел к платформе. Рядом с ней стоял его страж, Пиромагир. События, свидетелем которых стал громадный киборг, не оказали на него никакого воздействия.

– Скажи мне, Тритус, – произнес Пьюрберн, обращаясь к человеку через плечо. – Тебе ведома наша цель?

– Да, милорд, – кивнул тут, брызгая слюной. – Граф залег на дно. Мы отрезали его от союзников, а ваши последователи достаточно многочисленны, чтобы победить его силы.

– Уверен, что так и есть, – сказал лорд Пьюрберн. – Но я хочу не просто одолеть его. Я хочу, чтобы он и все, кто его поддерживает, были уничтожены. Чтобы они сгорели дотла. Хочу, чтобы остальные боялись упоминать само его имя иначе как с проклятием на устах.

– Да, милорд, – отозвался Тритус. – Но что с силовиками Хельмавра?

– Паланит-капитану Канндису и его блюстителям нужна любая помощь, какую они только могут получить. Они это поймут, со временем, – пробормотал лорд Пьюрберн. Его взгляд снова переместился на платформу и камеру, установленную под Вечным Пламенем. Он обнаружил, что его палец ползет к переключателю на запястье. Нет, не сейчас. Когда придет время, им понадобится пыл, но стоит поспешить, и это может затуманить их рассудок.

– Как высокомерны эти мерзавцы, – вздохнул он. – Так бездумно красть энергию, выставляя себя властителями этого разрушенного купола. Подобное оскорбление не может остаться безнаказанным.

– Да, милорд. Они крадут у самого Бога-Императора!

– Гмм? – Лорд Пьюрберн нахмурился и оглянулся на Тритуса. – Да, они провинились перед Повелителем Человечества и Его скромными служителями.

Он опустился на трон. Его мрачное лицо окружал свет Вечного Пламени.

– Веди следующих новобранцев.