Текст книги "Огонь во плоти (ЛП)"

Автор книги: Дэнни Флауэрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– Славно, – пожала плечами Вирэ. – Раз уж вы представляете лорда Пьюрберна, я намерена истребовать плату. Хочу отбыть так быстро, как это возможно.

– Готов спорить, так и есть, – ответил Тритус. – Но никому ни за что не заплатят, пока я не проверю товар. Некоторые из них, похоже, пообтрепались.

– Они прошли через подулье. Чего же вы ожидали?

– Не могу с этим спорить, – произнес Тритус. – Однако если бы я принимал груз трупного крахмала и обнаружил, что им пируют крысы, вы ведь не стали бы ожидать, что я уплачу полную стоимость.

– Жизни считаются не так, как трупный крахмал.

– Трупомолы бы с этим не согласились, – отозвался он, изучая колонну. – Как бы то ни было, вас, кажется, слегка маловато.

– На нас напали.

– Шли слишком близко от леса кабельных лиан? – поинтересовался он. – Скверный выбор. Каков ущерб?

– Учитывая временные рамки и местность, у потерь была уважительная причина.

– Мы потеряли восемьдесят шесть.

Это была Элле. Они оба поглядели на девушку, но та больше ничего не сказала, а ее взгляд потерялся в огне жаровен.

– Что ж, благодарю вас, – произнес Тритус, кивая Элле. – Нам придется пересчитать их для подтверждения. Пока что один из моих братьев покажет вам жилье.

При этих словах его глаза блеснули. Это заставило ее занервничать.

– Где лорд Пьюрберн?

– Вероятно, готовится к вечерней проповеди, – ответил Тритус. – Вы можете поговорить с ним завтра. Для вашей команды также есть жилье.

– Я не останусь.

– Останетесь, если хотите, чтобы вам заплатили. – Взгляд Тритуса переместился в хвост строя. Он указал свои пером. – У вас парочка отставших.

Вирэ повернулась и увидела, как границу Перикулуса пересекают последние из рабов. Это была плакавшая девушка, которую ударил Кандальщик, и тот старик, что ей помог. Они уселись на краю туннеля в дюжине ярдов от места, где она стояла. Не произнеся более ни единого слова, Вирэ зашагала к отбившимся. Она была рассержена, но подавляла это. Нет никакого толку злиться на бедолаг, свалившихся на обочине. Когда она приблизилась, девушка подняла глаза, но старик неотрывно глядел прямо перед собой.

– Вы двое, подъем, – сказала Вирэ, дернув большим пальцем.

Девушка просто смотрела на нее. Она не выглядела испуганной, просто опустошенной, измотанной переходом во тьме. Вирэ почувствовала, как ее злость слабеет.

– Можете отдохнуть внутри, – со вздохом произнесла она, присаживаясь, чтобы ее голова была на одном уровне с головой девушки. – Там безопаснее.

– Слишком поздно, – отозвалась та, пристально смотря на старика. Вирэ проследила за ее взглядом. Человек был совершенно неподвижен. Он сидел, привалившись к стене туннеля, и его мертвые глаза глядели в никуда.

– Он сказал, ему нужно присесть, всего на секунду, – прошептала девушка. – Сказал, что он устал.

– Ну, теперь он сможет передохнуть, – мягко ответила Вирэ, протянув руку и закрывая ему глаза. – Надо забрать его внутрь, подальше от падальщиков.

Она обхватила тело мертвеца руками и подняла, стараясь не думать о постигшей его участи. Он ничего не весил. Это было все равно что баюкать ребенка.

– Идем со мной, – велела она, кивнув девушке. – Путь окончен. Здесь будет твой новый дом, на какое–то время.

– Мне здесь не место, – пробормотала девушка, устало поднимаясь на ноги. – Я Каллик Камень из Конца Надежд. Наш Дом – дом Орлок. Так было сотни лет.

Какое–то мгновение Вирэ помолчала. Она замедлила шаг и оглянулась на девушку.

– Последняя Остановка не считается территорией дома Орлок со времен падения Железной Короны. У тебя нет Дома. Потому тебя можно забрать на любую работу, какую сочтут подходящей для службы лорду Хельмавру.

Девушка посмотрела на нее. Моргнула, словно силилась понять.

– Но… мы верны, – проговорила она. – Разве они не знают, что мы верны?

– Дом Орлок определяет, кто верен. Ты не можешь просто решить, что принадлежишь к нему. Никто из нас не может. Это Закон Хельмавра. Так все и происходит.

Девушка не ответила.

– Мы должны идти, – произнесла Вирэ. Девушка кивнула и побрела вперед, опустив голову. Вирэ случалось видеть подобное уже сотни раз. Она в конце концов сломалась, последние угольки надежды пропали. Вся ее жизнь будет одним длинным походом, а ее труд окончится лишь тогда, когда она ляжет и умрет. Меркатор Сангвис поглотила еще одну душу.

Вирэ видела такую безропотность миллион раз на миллионе лиц.

Она это ненавидела.

8

Лорд Пьюрберн сомневался, что его уже ранее представляли леди Хэрроу. Было сложно сказать наверняка, поскольку ее лицо скрывала черная траурная вуаль и вдобавок искажал потрескивающий экран вокса. Однако принимая во внимание пять минут беседы, которые он уже успел выдержать, Пьюрберн подозревал, что предыдущая встреча надолго бы произвела на него впечатление.

– Я могу лишь посочувствовать вашим сомнениям, ваша светлость, – со вздохом сказал он, слегка сползая в кресле. – Мне не известно, почему вас попросили передать послание. Возможно, если бы вы сказали мне…

– Что меня возмущает, так это дерзость, – продолжала леди Хэрроу, даже не делая вид, будто слушает его. – Дом Хэрроу ровня дому Каталл. И тем не менее, со мной ведут себя так, словно я их курьер!

– Я не…

– И почему вы? – произнесла она, вдруг напустившись на него. – Мелкий банкир, бродящий по подулью ради дешевых побрякушек? Какое мне до этого дело? Не хотела вас обидеть, Пьюрберн.

– Не обидели, – ровным голосом отозвался он. – Но с моей стороны было бы невнимательно и далее занимать ценное время вашей светлости. Если вы окажетесь столь добры и передадите послание, я буду вам вечно признателен.

– Ладно, – вздохнула она. – Но я лишь хочу ясно дать понять, что оказываю услугу покойному другу. Он просил меня сообщить, что: «Его Взгляд Обратился Внутрь. Предать Все Огню».

Леди Хэрроу откинулась назад, сердито глядя на него из–под вуали.

– Ну? – вопросила она.

Лорд Пьюрберн развел руками.

– Боюсь, я понятия не имею, ваша светлость.

– Я не из тех идиотов, которых вы привыкли облапошивать, – бросила она. – Ходят слухи, что вы роетесь в грязи Перикулуса. Там должно быть нечто необычное, коль скоро дом Каталл проявил интерес.

– Боюсь, подобные вопросы недоступны скромному торговцу невысокого полета вроде меня, – ответил лорд Пьюрберн с горестной улыбкой. – И как я вижу, у меня пропадает связь. Беды подулья, увы.

– Не смейте…

Он отключил терминал и поднялся на ноги, потирая спину. Ему недоставало комфортного трона. Пьюрберн так и не выпустил его далеко за пределы видимости: платформа парила в центре зала, и Пиромагир редко отходил от нее. Однако к леди Хэрроу нельзя было обращаться в такой манере. Даже умеренная роскошь оскорбила бы ее, а уж вид его на троне вызвал бы такую ярость, что разговор стал бы невозможен. Это лицемерие раздражало его. Она вела свой род от аристократов, завоевавших свои титулы при помощи уловок и войн. Его предки также боролись и рисковали всем, чтобы заполучить власть. И за это пострадали. А дом Хэрроу – нет. Равно как и дом Каталл. С аристократами такого никогда не случалось, и несмотря на все его триумфы и богатство, леди Хэрроу ни за что бы не увидела в нем ровню себе, пусть даже ее Дом пал так низко, что с натяжкой считался знатью.

И все же связь через нее представлялась рискованной. Дело было настолько срочным и не существовало иных способов? Им хотелось, чтобы она разнесла сплетни – либо для подрыва его усилий, либо в погоне за какой–то иной целью? Или же все коммуникации отслеживались, и сквозь сеть слежения могла проскользнуть лишь загадочная беседа с безобидной вдовой?

Он вздохнул и подошел к платформе, гулко ступая по хорошо вымытой брусчатке. Узнать наверняка не имелось возможности. У него было шпионов в шпиле, никаких средств связи. Он мог полагаться лишь на собственные инстинкты.

Лорд Пьюрберн замедлил шаг и остановился, глядя на пламя. Пиромагир тяжеловесно выступил вперед, наклонив голову, словно хотел получить указания. Пьюрберн улыбнулся огромному созданию и покачал головой, а затем снова сосредоточился на огне.

– Дом Каталл начинает нервничать. – произнес он, как будто обращаясь к пламени. – Они считают, что Хельмавр устроит проверку и обнаружит их похороненные тайны. Хотят, чтобы я это сжег. Они не понимают, что вместе с ним сгорит и наше фамильное наследие. А если бы и понимали, то им не было бы дела.

Он вздохнул, опустив плечи и склонив голову.

– На самом деле, я не знаю, что ищу, – прошептал он. – Я думал, это будет очевидно: единственное уцелевшее здание, или явно неуместный здесь предмет археотеха. Однако Перикулус прогнил. Может быть, то, что нам нужно, уничтожено. А может быть, оно все еще где–то рядом, погребенное под перемолотыми костями павших. В легенде говорилось про сад, храм-лабораторию, который сияет, будто звезда. Но это могла быть выдумка, или же метафора. Или оно могло разрушиться при падении.

Его взгляд устремился в пламя.

– Мне удрать, смириться с нашим закатом? – спросил он. – Или же остаться, обеспечить нам будущее здесь? Остаться будет означать неповиновение дому Каталл. Они придут за нами, и даже нашей силе не сравниться со знатным Домом. Но все же, Перикулус зарылся глубоко, а внешняя стена практически непробиваема. Против нас сложно будет мобилизовать силы, и это может привлечь внимание Хельмавра.

Он нахмурился.

– Может, игнорировать их? – пробормотал он. – Застолбить территорию и продолжать поиски? Если Перикулус начнет снова платить подать, будет ли лорду Хельмару дело до того, кто дает ему деньги? Его закон требует, дабы сильные возвышались на спинах слабых. Разве мы не сильны? Разве не должны возвыситься?

Он опять вздохнул и продолжил, все так же обращаясь к пламени:

– Что бы ты сделала, хотел бы я знать? Не будь ты связана более важными делами? Если бы твой разум все еще постигал материальный мир так же, как нематериальный? Что бы ты посоветовала?

– Милорд?

Пьюрберн замер и обернулся. В зале стоял малолетка-кавдорец, запыхавшийся после бега.

– Ты смеешь входить без спроса? – зарычал лорд Пьюрберн. Но он быстро увидел, в чем причина. Позади мальчишки шагала женщина в броне. В руке она сжимала цепную глефу, а ее лицо было каменным и грозным. Пиромагир напрягся, из его лицевой решетки с шипением пошел пар. Он поднял руку с конфоркой, но лорд Пьюрберн покачал головой. Ему была известна приближающаяся женщина – или, как минимум, ее репутация.

– Могу ли я помочь вам? – поинтересовался он, когда та остановилась, стукнув по брусчатке концом цепной глефы.

– Я – Вирэ из Меркатор Сангвис, – сказала она. – Я пришла уладить вопрос с долгом.

– Вирэ, вот как? – Пьюрберн наморщился, и его лицо приобрело смущенное выражение. – Прошу прощения, я за последнее время имел дело с таким количеством людей, что запутался. Вы поставляете?..

– Рабов. Рабочих.

– Ах, да, – отозвался он, поднимась на платформу и усаживаясь на трон. Его пальцы забегали по инфотерминалу в подлокотнике. Выскочили тревожные предостережения о снижении прибыли, но он оставил их без внимания, сосредоточившись на контракте.

– Вот оно, – произнес он и нахмурился, делая вид, будто изучает записи. – Полагаю, ваше путешествие было непростым?

– На нас напали.

– Ужасно, – сказал лорд Пьюрберн, постукивая по терминалу. – Потери почти восемнадцать процентов?

– Могло быть и больше.

– Что ж, хвала Ему за Его милосердие. Однако это ставит нас в затруднительное положение.

– Не пойму, с чего. Заплатите мне за то, что я поставила. Вычтите восемнадцать процентов, если так хотите.

– Это не соответствует нашему контракту, – ответил лорд Пьюрберн, глянув на нее со страдальческой улыбкой. – Подпункт 13/Р: при поставке партии допустим предел потерь только в десять процентов. Вы не выполнили контракт. Технически, я вам ничего не должен.

Она уставилась на него. Он чувствовал, как от нее, будто из топки, исходит злость. Ему стало интересно, что произойдет, если он еще чуть-чуть приоткроет камеру позади себя – позволит истинно праведной ярости нахлынуть на нее. Разумеется, это была безумная идея, поскольку объектом ее гнева оказался бы он сам. И все же зрелище вышло бы любопытным, и эта мысль изводила его.

– Это несправедливо, – произнесла она. От этих слов Пьюрберн скривился про себя. Какой никчемный слог.

– Справедливо или нет, но таков контракт, – ответил он. – Я исходил из того, что вы знали об этом еще до того, как подписали. Полагаю, вы умеете читать?

– Довольно неплохо. – Она яростно глядела на него. – Но за меня этим занимаются другие.

– Тогда советую вам нанять людей получше, – сказал лорд Пьюрберн, улыбаясь. – За небольшую комиссию я с радостью снабжу вас подходящими именами.

– Вы серьезно говорите, что между нами нет сделки? – спросила она. – Я забираю своих рабов и ухожу, вы остаетесь тут и пытаетесь все отстроить силами подонков и фанатиков. Такой у вас план?

– Боюсь, что да, – произнес он. – При условии, что вы сумеете убедить рабов уйти. Учитывая, что находится снаружи, некоторые, как мне кажется, могут захотеть задержаться, а с моей стороны будет бесчеловечно выгонять их на мороз. Всех, кто пожелает остаться, разумеется, примем с радостью.

– Они пойдут туда, куда я скажу! – холодно ответствовала Вирэ. В ее голосе Пьюрберн услышал неожиданную нотку. Практически… сомнение? Она боялась за их жизни? Он едва не рассмеялся от такой иронии. Лорд Цепей – жертва сантиментов. Жалкое зрелище.

– Возможно, есть иной вариант? – поинтересовался лорд Пьюрберн. – Полагаю, у вас есть гладиаторы?

– Немного.

– Тогда устроим бой на арене, – сказал он. – Паланит-капитан Канндис сообщает мне, что по всему куполу нарастает напряженность, вспыхивают старые распри, возникают новые соперничества. Конфликты делают нас сильнее, но принимая во внимание нынешние угрозы, я думаю, что людям пойдет на пользу безопасный способ выплеснуть агрессию.

– Оплаченный кровью моих спутников?

– Отчасти. Многие из состязаний будут противоборством местных, однако я ожидаю, что и ваши бойцы проведут несколько схваток. Лично я бы с одобрением воспринял искусное сражение обученных воинов в качестве сопровождения к более неотесанным представителям подулья.

– И вы заплатите наш изначальный гонорар? Полностью?

– Клянусь своей церемониальной цепью.

Он видел, что Вирэ тщательно обдумывает его слова: на ее лице проявлялись борющиеся друг с другом эмоции. Похоже, в деловых вопросах она была до боли наивна. Впрочем, она ведь начинала на самом дне и понемногу пробиралась наверх из самого нижнего класса. Для этой роли ей не хватало породы, и в душе она, несомненно, до сих пор оставалась покорной рабыней. Возможно, было неразумно судить о ней по собственным высоким стандартам: у нее не имелось такой родословной, как у него.

– Договорились, – произнесла она, продолжая яростно глядеть на него. – Когда нам драться?

– В канун зажжения Вечного Пламени Перикулуса, – с улыбкой проговорил лорд Пьюрберн.

– Я думала, энергия уже подана?

– Да, но это будет заявление о будущем Перикулуса. Перикулус получит собственное Вечное Пламя, зажженное от моего личного горнила. Тогда все в Улье Примус узнают, что Перикулус вновь возвысится, благодаря моей силе. Во имя Бога-Императора.

Вирэ хмуро посмотрела на него.

– Не пойму, зачем вам для этого нужна кровь.

Пьюрберн пожал плечами, все еще продолжая улыбаться.

– Потому что заявлению о намерениях верят лишь тогда, когда оно написано кровью.

9

Сол остановился у порога места, где, по всей видимости, находился офис лорда Сорроу. Оно располагалось на окраине центрального Перикулуса, хотя его все же омывал ореол света, обозначавший относительно безопасные районы. Воспользовавшись возможностью, Сол осмотрел огромные жаровни, тянувшиеся ввысь почти на пятнадцать футов. Они не являлись частью инфраструктуры купола и были сооружены из мусора и обломков. Он удивился, что они способны гореть хотя бы как свеча, однако каждая из них сияла, будто тусклая звезда, производя не только тепло со светом, но еще и облака удушливого дыма. В мутном зареве было видно, что фасад строения осыпается, и утратил всякий намек на роскошь то ли из–за жадных мародеров, то ли, скорее, из–за подульевых кислотных бурь.

Тем не менее, тут присутствовала одна уникальная деталь. Снаружи стоял охранник – чуть меньше семи футов ростом и с такими большими руками, что смог бы целиком обхватить голову Сола. Он был облачен в мрачное одеяние Меркатор Паллидус; его китель недавно отгладили, а оссеиновые наплечники сверкали. Однако никакая официальность наряда не могла скрыть прежнего рода деятельности этого человека. Когда Сол приблизился, их взгляды встретились, и здоровяк слегка напрягся, а затем расслабился, видимо узнав его. Возможно, они уже встречались раньше. Солу было тяжело различать Размольщиков Сорроу. Человек-глыба поманил его за порог.

Коридор при входе внутри пытались привести в порядок: с пола вымели костяную гальку, а красовавшуюся на стенах жутковатую резьбу отполировали, однако никакие труды не смогли убрать патину, которой теперь были покрыты статуэтки. Такое соседство выглядело странно – зелень добавляла живости и яркости бронзовым отливкам черепов и костей. На стенах также присутствовали отметины, похожие на засечки от клинков или когтей. Дверь впереди была открыта, и в коридор лился теплый свет.

Сорроу сидел за столом. Кипы бумаг рядом с ним были придавлены странного вида вазой, отдаленно напоминавшей по форме череп. Когда Сол вошел, он поднял глаза от своих записей и изобразил сияющую улыбку, которая бы одурачила кого угодно другого.

– Лорд Темпес Сол, – произнес он, поднимаясь. – Добро пожаловать в мою чрезвычайно скромную обитель. Берите стул! У меня их почти четыре.

Он протянул руку. Сол помедлил.

– Думаю, нам следует обойтись без этого, – сказал он. – У меня были… проблемы.

Сорроу обошел стол и обнял друга.

– Как и у всех нас, – вздохнул он, похлопывая Сола по спине. – Вы, по крайней мере, можете продемонстрировать это лихой повязкой на глазу.

– Завидуете, полагаю? – поинтересовался Сол, заставив себя улыбнуться.

– Так завидую, что подумываю вырезать себе левый глаз мясницким ножом просто чтобы соответствовать, – ответил Сорроу, отпуская Сола. – Ваша проблема хотя бы стильно смотрится. Видели, куда они меня засунули?

– Выглядит уместно, – произнес Сол, придвигая стул. – Я так понимаю, оно когда–то принадлежало Меркатор Паллидус?

– О да, – откликнулся Сорроу, усаживаясь и доставая из–под стола бутылку с парой бокалов. – В сущности, я подозреваю, что им сравнительно недавно еще пользовались. Это видно по следам органики на нижнем уровне.

– Насколько недавно?

– Думаю, кто–то резал внизу мясо в последние пятьдесят лет, – пробормотал Сорроу, разливая выпивку. – Резал скверно, могу добавить. Я не уверен, что инструменты там применялись так же часто, как зубы.

Он кивнул на дверь в углу комнаты. Та была закрыта и загорожена.

– Я бы советовал не приближаться. Мои Размольщики сделали, что могли, с… остатками, но подозреваю, что запах задержится на какое–то время.

– Это не радует, – отозвался Сол. – Вы об этом говорили?

– С кем мне говорить? С Пьюрберном? – Сорроу снова вздохнул и передал Солу бокал. – Этот человек по уши в делах. Он дал дому Кавдор полномочия осуществлять самосуд, когда они сочтут уместным. Можете представить, как хорошо идут дела.

– Блюстители не вмешались?

– Они его поддерживают; по крайней мере, официально, – произнес Сорроу, осушив свой бокал и наливая второй. – Подозреваю, паланит-капитан Канндис просто решил, что так он упростит себе жизнь. А теперь уже слишком поздно: кавдорских крыс десятки, а может и сотни. Горстка патрульных едва ли удержит их в узде. Купол под контролем Пьюрберна.

– Я стремлюсь это изменить.

– Тогда надеюсь, что вы извлекли что–то полезное из того сгоревшего парня, которого я вам отдал, – ответил Сорроу. – Добились чего–нибудь?

– Помимо того, что частично ослеп? – Сол поднял свой бокал. – Нет. По крайней мере, ничего, что я могу полностью сформулировать. Я видел… нечто, вроде тени, созданной из света. Не знаю, что это значит, однако я более чем убежден: власть Пьюрберна выходит за рамки кредов и контрактов. На равнинах Спасения он что–то сделал. Выпустил на волю силу, эхо которой отзывается до сих пор.

Он глотнул напитка. Тот был сладким и жгучим, вкусы идеально уравновешивали друг друга. На мгновение Сол вновь оказался в Городе-Улье, наслаждаясь вечерней рюмкой на балконе у лорда Сорроу. Он посмаковал момент, а Сорроу тем временем налил себе третий бокал.

– Тогда вам нужно его убить, – произнес Сорроу. – Впрочем, если так подумать, сделай вы это, его вероятно, объявят мучеником, и Кавдор использует это в качестве повода перебить нас всех. Так что, наверное, не делайте этого. Разве что вы можете придумать, как перебить их всех. Если что–нибудь придумаете, пожалуйста, дайте мне знать – я с удовольствием выделю вам долю от прибыли с переработки трупов.

– Я знаю, он от чего–то зависит, – пробормотал Сол. – На такой глубине притока прометия недостаточно для горения всех этих жаровен. Он не может получать пополнения запасов с необходимой ему частотой и при этом не подключается к теплоотводу улья. Так откуда же берется энергия?

– Великий Бог-Император, – сбивчиво проговорил Сорроу, приподнимая бокал. – Это все Его воля, а лорд Пьюрберн – Его сосуд. Я слыхал, как малолетка объяснял это своим друзьям. Понимаете, лорд Пьюрберн однажды заново зажег умирающее солнце огарком свечи и очистил равнины Спасения, призвав легион пламенеющих мучеников. Да славится его прыщавый зад.

– Что, если я докажу это? – спросил Сол, пока Сорроу опустошал свой бокал. – Если продемонстрирую блюстителям, что Пьюрберн нарушил законы Хельмавра, украл энергию из другого источника? Тогда они должны будут действовать.

– Вероятно, они запросят откат и позволят этому продолжаться. Нет смысла ему противостоять.

Сорроу потянулся за бутылкой. Ладонь Сола сомкнулась на его руке.

– Может, вам стоит что–нибудь съесть?

– Знаете, нам обоим стоит, наверное, – сказал Сорроу, выдавив из себя улыбку. Он слегка нетвердо поднялся. – Позвольте я куплю вам ланч. Тут внизу есть одна хибара, где подают сносный крысиный бургер. Полагаю, в нем действительно может быть крысятина.

– Идти есть наружу? – Сол нахмурился. – Я думал, вы привезли припасы.

– Разумеется, – произнес Сорроу, и его улыбка потухла. – Именно поэтому мы пойдем есть наружу.

Когда Вирэ вошла, гладиаторы умолкли и разом обернулись к ней. Она не сказала бы, что они напуганы – эти мужчины и женщины встречались со смертью каждый раз, когда выходили на арену. Однако она чувствовала их беспокойство.

– Похоже, лорд Пьюрберн поставил нас в невыгодное положение, – произнесла Вирэ с натянутой улыбкой. – Он выворачивает текст нашего соглашения и отказывает в том, что нам принадлежит.

Они переглянулись, началось перешептывание. Она подняла руку, прося тишины.

– Если мы хотим, чтобы нам заплатили, придется подраться.

Она дала словам повисеть в воздухе, поочередно бросая взгляд на каждого. Большинство выглядело невозмутимыми, несколько даже улыбалось. Только Блок имел мрачный вид, поджав покрытые шрамами губы.

Она посмотрела на него.

– Тебе есть, что сказать?

Блок пожал мощными плечами.

– Мы уверены, что нам заплатят после этого? – поинтересовался он. – Если он обманывает нас сейчас, то что помешает ему сэкономить на нас потом?

– С этим спорить не могу, – вздохнула Вирэ. – Знаю только, что если уйдем сейчас, то ни с чем.

– Не обязательно, – ухмыльнулся Порез. – Я могу быть очень убедительным, когда захочу.

– А его последователей ты убедишь? – спросила Вирэ. – Потому что их сотни, а нас всего горстка.

– Бывал я в раскладах и похуже.

– Нет, не бывал, – ответила она, невольно улыбнувшись. – Звучит, как простая сделка: половина схваток, скорее всего, все равно будут местными разборками. Но некоторые из вас будут драться. Возможно, умрут.

– Все, как всегда, – сказал Блок. – Меня тревожит не смерть, а чувство, будто меня водят за нос. Как он нас обдурил?

– Это неважно, – отозвалась Вирэ, не глядя на Элле, сгорбившуюся рядом с Порезом. – Он нашел способ. Как ты и сказал, он может найти способ и снова. По крайней мере, на сей раз мы сможем быть готовы.

– Каким образом? – спросил Блок. – У него есть залог.

Он кивнул в сторону наполовину забитого досками окна. Ей не требовалось следить за его взглядом. Она уже видела жилище рабов. Это было все, что осталось от жилого блока, нижние двадцать с лишним уровней которого превратились в щебень. Однако верхние этажи еще держались, вися на трех искривленных переходах, соединенных с прилегающими строениями. Вирэ постоянно напоминала себе, что это сооружение стояло так сотни лет и его не смогло обрушить даже ульетрясение. Ей почти удавалось убедить себя в его безопасности. Если не смотреть туда.

– Ему нужны рабы, чтобы купол полностью функционировал, – ответила Вирэ. – Он не станет разбрасываться их жизнями ради такой мелкой суммы. Мы же тем временем готовимся к худшему. Как у нас с припасами?

– Сносно, – прошептала Элле. – Мы прибыли с избытком. Потому что столько…

Она погрузилась в молчание.

– Хорошо, – сказала Вирэ. – Придержите их: спрячьте там, куда не сообразят прошмыгнуть эти кавдорские крысы. Если что–то пойдет не так, нужно иметь возможность поесть. Что с оружием?

– Только то, что было у нас, – произнес Блок. – Цепные глефы, гарпунометы, чуток пистолетов. Мы можем драться, но уступим им в огневой мощи, даже если не уступим в численности.

– Ладно, посмотрите, можно ли с этим что–нибудь сделать. Тут должны быть местные, недовольные властью Пьюрберна. Нам нужно знать, есть ли кто–то действительно недовольный: достаточно, чтобы подумывать начать действовать.

– Похоже, ты затеваешь игру.

– Не-а. Мы просто хотим быть хорошими соседями. Это же подулье – людей, прикрывающих спину, много не бывает.

Блок скривился.

– Надеюсь, ты права.

– Даже если и нет, я все равно главная, – произнесла она, пристально глядя на него. – Если ты не бросаешь мне вызов, то неважно, что ты думаешь.

– И то верно, Лорд Цепей. – Он ухмыльнулся, от чего на покрытом шрамами лице добавилось глубоких морщин. – Сопроводить вас в ваши новые покои? Парочка ручных крыс Пьюрберна нам их по-быстрому показала, и, должен сказать, место одухотворенное.

Вирэ со вздохом прижала пальцы к переносице.

– Где это? – спросила она.

– Позволь сперва задать тебе вопрос, – произнес он. – Представь себе верхнюю половину жилого блока, которая висит на жалких мелких пласталевых лапах и того и гляди рухнет на землю внизу.

Вирэ бросила взгляд на окно и висячее жилище рабов за ним.

– Для этого особо напрягаться не надо, – сказала она.

– Верно, – кивнул он. – Так вот, при таком варианте – где бы тебе меньше всего понравилось спать?

– Пьюрберн уже победил.

– Я с этим не согласен, – ответил Сол. Сорроу пожал плечами, зачерпнул остатки своей трапезы и проглотил, слегка скривившись.

– Хмм. С душком, – произнес он, вытирая рот и протягивая руку к карману у себя на поясе. – Хотел бы я знать, понимает ли владелец разницу между «подвесить мясо и «просто бросить полежать на камне пару недель». Очиститель желчи?

Он предложил Солу красную пилюлю. Тот покачал головой.

– Я ел и хуже.

– Да, вы получаете некое извращенное удовольствие, претерпевая брюшные расстройства, – отозвался Сорроу. – Не то чтобы я что–то имел против извращенных удовольствий, само собой. Однако подулье чересчур мерзковато даже на мой вкус.

– Уверен, это чувство взаимно, – сказал Сол, переводя взгляд с хибары на вереницу прохожих внизу. Сквозь лишенное стекол окно он видел представителей всех крупных Домов, а также множество не стоящих упоминания людей, строящих в подулье свою жалкую жизнь. Однако главным образом он видел маски дома Кавдор. Не рассеянные по толпе, а довлеющие над ней. Их мелкие группы стекались в одну.

– С каждым днем все больше.

Сол снова поглядел на Сорроу. Тот тоже наблюдал за толпой.

– Больше приезжих?

– Может быть. А может, они ведут набор. Они возьмут любого, кто подпишется под их жизнеутверждающим мировоззрением и принесет клятву их тану. Тут внизу хватает таких отчаявшихся. Даже недавно прибывшие рабы изо всех сил пытаются выслужиться.

– Почему?

– А почему нет? Как мне видится, когда у тебя нет ни надежды, ни перспектив, культ проклятия становится довольно привлекателен. Особенно такой культ, который, возможно, тебя накормит, или предоставит орфанариум, чтобы воспитывать твоего ребенка. Блага и пропаганда, все вместе.

– Это странно. Я никогда не видел, чтобы Кавдор обладал таким влиянием.

– Вы думаете об идиотах-проповедниках из Города-Улья, – ответил Сорроу. – Наверху они нелепы. Но внизу они процветают, возводят примитивные сооружения из собранного мусора и извлекают пропитание из грязи, от которой даже вы бы воротили нос.

– Удивительно, что вы не предприняли меры для устранения конкуренции.

– Какой конкуренции? Я продаю деликатесы и вкусности наиболее преуспевающим обитателям Города-Улья. А не переработанных ульевых паразитов ульевым паразитам покрупнее, которые ходят на двух ногах.

– Вы продаете желания. Совсем как они.

– Глубокомысленно, – произнес Сорроу. – Но тут внизу я просто посредник. Курьер с трупами.

– От кого?

– Это правда неважно. – Улыбка Сорроу вышла дерганой. – Важно лишь то, что по прибытии последней поставки я смогу покинуть эту клоаку. Совершенно не могу понять, с чего бы кому–то сознательно тут находиться.

Он нарочито уставился на Сола. Тот пожал плечами.

– У меня больше ничего нет. И надо выплатить долг.

– А кому не надо? Впрочем, вы лучше тех идиотов на их нелепом летучем острове. Когда это все кончится, нам следует устроить в Городе-Улье совместное предприятие. Кто–нибудь пробовал сжигать тела, чтобы получать топливо? Это могла бы быть наша фишка.

– Вы напились.

– Очень, и вам бы тоже следовало, – отозвался Сорроу. – Нам нужно только востребованное на рынке название. Синоним молнии, который рифмуется с трупом…

Он нахмурился, барабаня пальцами по столу.

– Может, если бы я просто поговорил с Блюстителями, – начал было Сол. – Объяснил, что невозможно…

– Посмотрите, сколько времени, – произнес Сорроу, мельком глянув на свои часы. – Вот-вот наступит пора вечерних молитв.

– Вы начали ходить в церковь?

Сорроу покачал головой.

– Не для нас. Для него.

Сол проследил за его взглядом. Улицы опустели, даже нищие старались забраться поглубже в тень.

Они приближались: сотни людей горделиво вышагивали под драными знаменами, украшенными грубым изображением пламени. Некоторые были вооружены: они держали отремонтированные автоматы и старинные огнеметы, а носили истрепанные рясы и зловещие маски. Многие другие казались попросту отчаявшимися. Их наряды выглядели еще более никчемно, а единственным оружием им служила бескомпромиссная вера. Маршируя, они пели: какофонический хор прославлял имя Бога-Императора псалмами о покаянии и ненависти.