Текст книги "Огонь во плоти (ЛП)"

Автор книги: Дэнни Флауэрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Тот беззвучно повалился. Вирэ покачнулась, припала на одно колено и подняла глаза на ошеломленного Пьюрберна.

– Твое оружие сломано, – произнесла она. – Как и мое.

Он затряс головой, будучи не в силах осмыслить происходящее.

– Нет, – сказал он. – Нет, это ничего не меняет. Я назначен Богом-Императором. Я Его защитник.

– Тогда почему же ты проиграл?

– Я не проиграл! – завопил Пьюрберн, поднимаясь. – Перикулус мой! Я…

Снова раскат, более громкий. Но на сей раз он принес молнию. Та заискрилась наверху и вокруг них, проносясь по Перикулусу. Земля задрожала, сбив Пьюрберна с ног. Вирэ пошатнулась и глянула вверх, ожидая, что рабский блок обрушится.

Но это был не рабский блок. Это была Стена.

Она трескалась, на металле появлялись неровные линии, и мрак пронзал тусклый свет подулья. Последователи Пьюрберна разбежались. Некоторые вопили, прикрывая от света свои изуродованные глаза.

Вирэ поискала самого лорда-пироцея. Однако тот исчез – его поглотил дым, валивший из упавшего трона.

Акт 4

1

Шесть костров уже давно потушили, трупный пепел вымели. Однако трон Пьюрберна до сих пор стоял там же, где упал, пусть даже пламени в нем больше не было. Канндис уставился на него, пытаясь запалить палочку лхо. Большинство его порезов зажило, но правая рука висела на перевязи: трещина в запястье. Слишком много раскроенных черепов, по словам медика. Впрочем, он не помнил, что в точности произошло. Хотя, с другой стороны, мало кто что–то помнил, или же, как минимум, они прикидывались потерявшими память. Теперь, когда Стена раскололась, и в Перикулус лился свет разрозненных мерцающих огней подулья, было сложнее признать деяния, совершенные во мраке. Лучше полностью избавиться от воспоминаний – так же легко, как от дешевых примитивных масок.

Он с проклятием встряхнул зажигалку.

– Позвольте мне, проктор Канндис.

Он обернулся на голос. К нему приближался лорд Креденс Сорроу, временный правитель Перикулуса, с обеих сторон сопровождаемый двумя своими огромными телохранителями. Канндис попытался поклониться, но Сорроу покачал головой.

– Прошу вас. Герою Перикулуса нет нужды склоняться перед скромным бюрократом. – Он улыбнулся, а один из его помощников тем временем зажег для Канндиса палочку лхо. – Вы тот человек, кто сдержал орды; кому хватило дальновидности запросить подкрепление, когда стало очевидно, что Перикулус впал в безумие. Ваше повышение до проктора полностью заслужено. Если уж на то пошло, это мнре следовало бы кланяться вам.

– Это просто моя работа, мой повелитель, – произнес Канндис, затягиваясь лхо.

– Что ж, именно поэтому я и попросил вас остаться, – отозвался Сорроу. – Мне нужны убежденные люди, не из слабовольной породы, которой легко манипулировать. Чтобы восстановить Перикулус, потребуется очень многое, однако с крепкими сердцами мы преуспеем.

– Как идет отстраивание, мой повелитель?

– Весьма мрачно, – вздохнул Сорроу, оглядывая рабский блок, нависавший высоко над ними. – Люди Пьюрберна проникли в жилье рабов. Потери были серьезными. Остатки моей бригады переработали большинство тел, тем самым разрешив проблему с припасами. Так что есть и кое-какие хорошие новости.

Он посмотрел на Канндиса и одарил того широкой улыбкой.

– Мы все наладим, проктор.

– Хорошим началом были бы достойные патрульные.

– Несомненно, – сказал Сорроу. – Нам здесь нужен закон. Не эта суеверная чушь. Бог-Император – Повелитель Человечества и наш щит от тьмы. Но, честно говоря, я полагаю, что в деловых вопросах Он предпочитает церемониям прагматизм.

Они оба бросили взгляд на упавший трон.

– Скажите, – тихо поинтересовался Сорроу, – вашим людям не посчастливилось отыскать нашего пропавшего лорда-пироцея?

– Пока нет. Но мы найдем, – произнес Канндис. – То есть, если об этой проблеме не позаботится подулье.

– Хорошо, – кивнул Сорроу. – Этот человек в ответе за такое количество боли и утрат. Все из–за его алчности.

Канндис нахмурился и выдохнул облачко дыма.

– Я думал, это удел всех гильдийцев?

– Конечно же, приобретать кредиты важно, – с улыбкой произнес Сорроу. – Но бизнес-модель, при которой убиваешь всех своих клиентов ради денег, по правде сказать, неустойчива. Первое правило Меркатор Паллидус гласит, что необходимы спрос и предложение, поскольку рано или поздно одно перейдет в другое.

– Итак, вы займете трон? – спросил Канндис, кивнув в сторону упавшей платформы Пьюрберна.

Сорроу беспечно рассмеялся.

– Не думаю. Я не могу решить, оставить ли его в качестве напоминания, или же полностью разрушить. От него ужасно пахнет, будто что–то заползло внутрь и там издохло.

– Ведьмовская порча, мой повелитель, – сказал Канндис. – Обычное дело. Мы заперли камеру до тех пор, пока ее не сможет освятить церковный служитель.

– Славная работа, проктор.

– Стандартная процедура, – ответил Канндис. – Нам просто повезло, что этот ваш друг устранил псайкера до того, как стало слишком поздно.

– Да, – сказал Сорроу. – Жаль, что Сол был так сильно травмирован. Я надеялся найти для него место здесь. Тем не менее, я переговорил с его коллегами из Меркатор Люкс, и лорд Адулатор уже в пути, чтобы помочь нам с перебоями в энергоснабжении. Когда с этим будет покончено, я свяжусь с Меркатор Сангвис для поставки новых невольников. Но не раньше, чем будут готовы факторумы – в этом состояла еще одна ошибка Пьюрберна. Он торопил события. У нас есть время, чтобы сделать все правильно.

Канндис не ответил. Он глядел мимо Сорроу. Приближалось множество людей. По большей части они были худыми, отощавшими. Однако их взгляды были жесткими, а вела их высокая женщина в потрепанной броне. Огонь и клинки ободрали внешний слой золота, и стало видно холодное железо. Голова женщины была непокрыта, седеющие волосы заплели в тугую косу, а за плечом у нее висела массивная цепная глефа с кривым клинком. Позади навершия болталась красная кисть.

– Лорд Цепей Вирэ, – кивнув, произнес Сорроу, когда они подошли ближе. – Выводите часть своих невольников на экскурсию?

Она остановилась и уставилась на него. Выражение ее лица заставило Канндиса пожалеть, что при нем не было стаббера.

– Хватит с меня этого места, – сказала она, кивая на жилой блок, а может и на весь купол. – Мы уходим.

– Вы вольны поступить так, – ответил Сорроу, после чего бросил взгляд на ее свиту. – Однако боюсь, что они должны остаться. Эти невольники принадлежат Перикулусу.

– Пьюрберн так и не заплатил. Они все еще мои.

– Перикулус нуждается в работниках. Вам возместят расходы.

– У него есть работники, – произнесла она, ткнув большим пальцем в рабский блок. – Большинство решило остаться. Это те немногие, кому показалось, что снаружи шансы лучше.

– Лорд Цепей Вирэ, – начал было Сорроу. – Мы чрезвычайно вам обязаны, но…

– Вы знаете, как я получила этот титул? – спросила она.

Сорроу пожал плечами.

– Из–за того, что я осталась единственной, – тихо проговорила она. – Кандальщики. Гладиаторы. После того, как наш корабль упал, пепельные пустоши забирали одного за другим. Лорд Цепей Гарак прожил дольше большинства, и это случилось потому, что он был слишком немощным, чтобы идти. Я несла его на плечах большую часть дня. Поняла, что он умер, только когда мы добрались до пункта назначения. Но кто–то должен был надзирать за передачей, и все посмотрели на меня. Думаю, так всем было меньше работы – если бы я приняла титул и его символ власти.

– Какая вдохновляющая история, – откликнулся Сорроу. – Стремительное вознесение со дна благодаря силе рук и целеустремленности духа. Закон Хельмавра в действии.

– Так я себе и говорила, – вздохнула она, покосившись на невольников. – Что я вознеслась. Что с кнутом в руках жизнь будет лучше.

Глядя на них своими холодными глазами, она отстегнула с цепи свой символ власти.

– Я ошибалась, – произнесла она, передавая его лорду Сорроу.

– Тем не менее, вы…

– Я пойду, куда мне вздумается, – сказала она, по очереди посмотрев на Сорроу и Канндиса. – Я прошла сквозь пламя. Я сокрушила Пьюрберна. Советую вам обоим посторониться, иначе я сокрушу и вас.

– Посторониться? – выплюнул Канндис. – Если вы думаете, будто можете просто отказать…

Сорроу поднял руку.

– Это было беспрецедентное происшествие, – произнес он. – Мои люди до сих подсчитывают и перерабатывают мертвых. Возможно, итог еще не подведен. Возможно, скажем, жертвами безумия Пьюрберна стали еще пятьдесят рабов и один гильдиец, а их тела поглотил огонь.

– Лорд Сорроу? – переспросил Канндис. Сорроу улыбнулся.

– Я не заинтересован в создании себе врагов, – без обиняков сказал он. – Эта женщина больше, чем кто–либо еще, ответственна за нашу свободу. Если в награду она просит лишь исчезнуть с горсткой рабов, половина из которых, готов поспорить, не пережила бы и дня в факторуме, то эта цена представляется невысокой.

Он повернулся к бывшему Лорду Цепей.

– Вы можете идти, Вирэ. Считайте это моим прощальным подарком.

Глянув на него, она кивнула. Рабы зашаркали мимо, возглавляемые здоровяком-Голиафом с мелтой. Вирэ уже двинулась было за ними, но помедлила и обернулась к Сорроу. Она бросила что–то к его ногам. Он посмотрел вниз. Это был расколотый шлем, до сих пор напоминавший разбитую корону.

– Она тяжелее, чем вам кажется, – предупредила Вирэ, после чего повернулась к Перикулусу спиной и направилась в недра подулья.

– Вы уверены, лорд? – спросил Канндис, когда она скрылась из виду.

– О да, – произнес Сорроу. – Как вы говорите, подулье без сомнения позаботится о проблеме, а кого заботит горстка рабов?

Калеб подбросил в костер еще брикетов: пламя жадно пожирало горючее.

– Ты его перекармливаешь, – заметила Иктоми, не поднимая глаз. Она сидела, скрестив ноги, и нарезала колечками трехфутовое щупальце.

Калеб пожал плечами.

– Уж извини, если после наших недавних неурядиц я ищу комфорта у очень яркого огня.

Она пожала плечами в ответ.

– Не жалуйся, если мясо подгорит.

– Ты не напугана произошедшим? – поинтересовался Калеб, поглядывая в темноту по ту сторону их костерка.

– Нет.

– Даже ни чуточки не взволнована?

Она подняла голову и нахмурилась, словно обдумывала вопрос, рассеянно постукивая клинком по своему ботинку.

Затем покачала головой.

– Не настолько, чтобы переводить топливо.

– Ага! – ухмыльнулся Калеб, а она тем временем стала резать дальше. – Так ты была взволнована?

– Все, через что мы проходим, меняет нас.

– Что ты помнишь?

Иктоми кинула на него взгляд.

– Помню, что ты меня раздражал, – произнесла она. – Я думала, как лучше тебя зарезать. Быстро и аккуратно, или медленно и неторопливо?

– Ясно, – сказал Калеб. – Это когда ты была связана?

– Нет, – ответила она. – Это когда ты предложил, чтобы мы спустились в подулье, чтобы спасти девчонку-рабыню и получить какие–то гроши за беспокойство. После этого мое настроение становилось только хуже.

– Умора, – вздохнул Калеб. – Ты теперь шуточки отпускаешь?

– Может, я их и раньше отпускала. Просто ты их только сейчас понимаешь.

Она насадила на свой клинок три колечка и поднесла их к пламени.

– Как считаешь, она выбралась? – спросил Калеб. – Должна же, да? Сорроу сказал, что освободит ее, если мы сделаем что велено. Он ведь не стал бы врать, верно?

– Мы могли бы узнать у него.

– Думаю, Перикулу лучше оставить позади, – отозвался Калеб, растягиваясь на спине. – Не знаю, что там случилось, и предпочел бы, чтобы так все и осталось. Нам день пути до Ворот Грохота. Там есть исключительно хорошие питейные заведения, и я намерен так напиться, чтобы забыть, что все это вообще происходило.

– Хороший план.

– Правда? – Он нахмурился и покосился на нее. – Я удивлен. Думал, ты захочешь отомстить, или уладить незаконченное дело, или еще что?

– Возможно, меня посетила мысль, которая мне не понравилась, – произнесла Иктоми. – Можешь идти пить. Мне надо подумать.

Калеб ухмыльнулся.

– Послушай только себя: сплошная интроспектива.

– Или я могла бы выпотрошить тебя и оставить падальщикам, – предостерегла она, доставая свой нож из огня и сбрасывая колечко ему в протянутые руки.

– Я бы выжил, – отозвался он, перебрасывая кусок между пальцев, чтобы тот остыл. – Я всегда нахожу способ.

– С блюстителями был хороший трюк, – признала она, вгрызаясь в мясо. – Как ты стер свое досье?

– Я не стирал, – сказал Калеб, и его улыбка померкла. – Это был кто–то другой.

– Все равно, на тебя нет досье, – настаивала она. – Блюстители никогда за тобой не явятся. Это хорошо. Так ведь?

Калеб снова пожал плечами и отвернулся, сосредоточившись на пламени. Уголком глаза он увидел, что Иктоми наблюдает за ним.

– Так ведь? – повторила она.

– Конечно так, – ответил он, заставив себя улыбнуться. – Не хочу портить отношения с блюстителями. Как–никак, у меня отец проктор.

– Он тебя защищает?

– Нет. Он никогда меня не защищал, – произнес Калеб. – Мы можем минутку помолчать? Я в кои–то веки не в настроении разговаривать.

2

Пьюрберн поймал себя на том, что глядит на реликвии из мусора и костей на импровизированном алтаре. Они как будто выглядели иначе по сравнению с прошлым разом, когда он посещал святилище. Оказанный ему прием точно был иным. При его появлении священник не стал лебезить, а вместо этого практически затолкал своих последователей в церковь, словно боялся, что его увидят с ними. Все, чего затребовал Пьюрберн – припасов и защищенный вокс-канал. Пока что ни того, ни другого не предоставили. Почему так долго?

Впрочем, во время своего предыдущего визита он восседал на троне и обладал силой Вечного Пламени Бога-Императора. Сейчас его одеяния были изодраны и грязны, а от армии остались лишь трое Огарков. Он выглядел немногим лучше нищего. Перикулус лишил его почти всего.

Это была ошибка, теперь он понимал. Он пытался двигаться чересчур быстро. Вот почему он потерял контроль. Или, точнее, вот почему он не сумел не дать ей потерять контроль. В этом и заключалась правда. Девушка, как и ее мать, была наделена силой, но ей недоставало воли, чтобы обуздать ту. Гори в нем такой же огонь, как в ней, все было бы иначе. Он смог бы им управлять. Он это знал.

Странно – следовало бы испытывать возмущение от провала. Однако он был только вымотан и опустошен, словно в миг, когда Вечное Пламя погасло, вместе с ним сгинул кусочек его самого. Глаза до сих пор болели, даже трепещущий свет алтарных свечей был почти мучителен. Требовалось просто отдохнуть, восстановиться.

Проклятье, где же священник?

Во рту все еще оставался привкус… ладно, это не имело значения. Он пришел к выводу, что последние несколько дней утратили четкость, и не мог точно восстановить в памяти события. Никто не смог бы этого сделать сколько–либо уверенно, и не было смысла углубляться в раздумья. Необходимо двигаться дальше, отстроить и укрепить свою империю. Дом Каталл поддержит его. Им придется: он знает их тайны.

Позади послышался скрип открывающейся церковной двери.

– Наконец–то, – бросил он, оборачиваясь. – Где…

Однако человек, стоявший у входа в церковь, был не священником. Он носил драный плащ, который мерцал в свете свечей: в подкладку были вшиты осколки стекла и металла, искрившиеся, словно звезды. И еще, даже несмотря на полумрак, лорд Пьюрберн увидел, что его маска имеет странную текстуру, словно ее сделали из растянутой кожи.

– Добрый вечер, милорд, – произнес незнакомец. Его голос звучал негромко, гортанно. Однако прослеживался в нем и акцент, который лорд Пьюрберн не мог точно опознать.

– Как ты смеешь входить без предупреждения! – резко спросил он. – Тебе известно, кто я?

– О, мне все о вас известно, лорд Пьюрберн, – улыбнулся неизвестный. – Меня зовут Исайя. Когда–то я водил компанию с человеком по имени Тритус. Полагаю, вы знакомы?

– Это не твоя забота.

– Ну, брат Тритус думал, что моя, – отозвался Исайя, переступая порог. – Его посланец рассказывал всевозможные странные истории, в том числе и несколько о вас. Тритус был чрезвычайно встревожен. Больше я от него ничего не слышал.

– Боюсь, брат Тритус не был хорошим человеком.

– Возможно, это и правда, – кивнул Исайя. – Если увидеть, как перед тобой едят твою семью, это может оказать такое влияние. Однако, при всех его изъянах, он был благочестивым человеком. И он верил, что, в свою очередь, заставляет меня верить ему.

Его взгляд упал на алтарь, и он начертил на груди крылья священной аквилы.

– Тан Кавдора был крайне обеспокоен, услышав рассказ о чародействе в Перикулусе, – произнес он, пристально глядя на лорда Пьюрберна из–под кожаной маски. – Вот почему я должен просить вас пойти со мной, чтобы вы смогли представить полный отчет о произошедшем.

Пока он говорил, что–то изменилось: из его голоса пропал гортанный говор подулья.

– Я не объясняюсь перед людьми вроде тебя.

Исайя развел руками.

– Я вынужден настаивать.

– Избавьтесь от него, – велел Пьюрберн, кивнув ближайшему из Огарков.

Прежде, чем тот успел сдвинуться с места, выстрел раздробил ему коленную чашечку, опрокинув на пол. Его сделали сверху. Пьюрберн посмотрел на стропила. Там проглядывала потускневшая костяная маска и блестела длинная винтовка.

– Мои извинения, лорд Пьюрберн, – сказал Исайя без какого–либо намека на сожаление в голосе. – Сестра Гарриетта – хороший стрелок, но порой может торопиться жать на спусковой крючок. Я бы советовал больше не делать внезапных движений и держать руки там, где я смогу их видеть. Потому что она способна оторвать их в запястье. Поверьте, я это видел.

Пьюрберн не ответил. Его взгляд привлекли к себе тени, где ждали другие фигуры в масках. Они были повсюду вокруг него.

– Это нелепо, – произнес он. – Я лорд Сайлас Пьюрберн, лорд-пироцей Меркатор Пирос. Я вел армии против еретиков, обслуживал шпили дома Каталл. Я ужинал с лордом Хельмавром меньше половины лунного цикла назад.

– Что ж, это и впрямь звучит очень грандиозно, – отозвался Исайя, пока его последователи приближались. – Скажите мне, лорд Пьюрберн, присутствует ли кто–нибудь из этих людей здесь сейчас? Чтобы занять вашу сторону? Защитить вас? Уберечь вас?

Он поводил глазами влево-вправо, после чего посмотрел на Пьюрберна и пожал плечами.

– Вы не можете так поступить, – бросил Пьюрберн, когда его схватили за руки грубые ладони. – У меня будет крупный разговор с таном!

– Да, будет, – сказал Исайя. – Но сперва вы будете говорить со мной. Вы должны исповедаться в своих грехах.

– Меня не будут судить такие, как ты!

Пьюрберн плюнул кавдорцу в лицо, запятнав кожу слюной. Исайя с улыбкой обтер щеку своей маски. С такого близкого расстояния Пьюрберн видел, что на содранной коже до сих пор сохранились черты ее прежнего носителя.

– Вас будет судить Бог-Император, – произнес Исайя, улыбаясь. – Но сперва мы должны показать Ему ваше истинное лицо.

Сол открыл глаз и ничего не увидел.

В комнате было темно, только горел зеленым дисплей медицинской системы. В его свете Сол кое–как разглядел кровать, на которой лежал. Правая рука была перевязана, из–под бинтов проглядывали воспаленные рубцы. Он согнул пальцы, пытаясь поднять конечность, но та висела мертвым грузом.

– Боюсь, потребовалась операция.

Шепот донесся из тени. Глаза приспосабливались, и в краденом свете медсистемы ему удалось различить лицо Ангвис.

– Эту технику в вашей руке пришлось вынуть, – продолжила та. – Провода сгорели и, возможно, отчасти пострадали нервы. Но вы сделали это, Сол. Ваш шторм завершил правление Пьюрберна. С ним покончено, и даже дом Кавдор теперь говорит о буре Бога-Императора, которая освободила Перикулус.

– Как… мы победили?

– О да, – произнесла она, подойдя на шаг. – Направляя ее энергию, вы едва не убили себя, но дали мне шанс. Я позаботилась обо всем остальном.

– Псайкер. Она мертва?

– Да. Не волнуйтесь, я об этом позаботилась, – ответила Ангвис. – Вам нужно просто отдыхать. Пьюрберн пал, Перикулус спасен, а лорд Сорроу занял место правителя. Он просил меня передать от него налиучшие пожелания, поскольку сам он сейчас весьма занят.

Сол кивнул. Его голова болталась, словно он не вполне мог ее удерживать. Ангвис наклонилась поближе, помогая ему устроиться на подушке.

– Бедняга, – вздохнула она, протирая ему лоб тряпочкой. – Все это было немного черечур, не правда ли?

– Я… оно пропало, – проговорил Сол. – Я не вижу… что бы я там ни видел раньше. Сложно объяснить, будто я уже даже не понимаю, что произошло. Просто чувствую себя пустым. Словно лишился чего–то принципиально важного.

– Так лучше, – сказала она. – Я рада, что нет следов перманентной порчи. Ваша сила теперь израсходована. Ощущение утраты – обычный эффект при абстиненции от «призрака», но это пройдет. Впрочем, боюсь, что сны останутся с вами. Они никогда полностью не уходят.

– Так вот что вы мне впрыскивали?

– Более-менее. Он был несколько… тоньше очищен, чем то, что можно отыскать на улице.

– Вы взяли его в развалинах, так ведь? – произнес он. – Я знаю, вы что–то нашли.

– В развалинах? – переспросила она, нахмурившись. – Не уверена, о чем вы, поскольку если вы вернетесь на место нашего триумфа, то там не будет ни следа каких–либо построек, только лес кабельных лиан и большая куча безглазых трупов.

– Никаких улик?

– Улик чего?

– Вы меня обманули.

– Я всех обманываю.

– Лгали мне.

– Это верно, – отозвалась она. – Однажды я сказала, что из ваш вышел бы сносный Делак. Но вы правы, это была ложь. Вы слишком честны, Сол, слишком доверчивы. Возвращайтесь к погоням за грозами и изготовлению мелких вещиц. Это простая жизнь, и вы в ней будете счастливее.

– Я был бы счастлив узнать правду.

Ангвис вздохнула и оперлась на поручень кровати, склонив голову.

– Что бы вы хотели от меня услышать? – спросила она. – Что давным-давно дом Делак проводил в Перикулусе эксперименты, ставшие одной из причин его падения? Что когда это раскрылось, нам пришлось убирать все следы, пока Пьюрберн своей бестолковостью не раскрыл наш грязный секрет лорду Хельмавру? Что я подстроила несчастный случай, руководила вашей мнимой реабилитацией, организовала вам побег – все в рамках плана, чтобы доставить вас туда, где вы были мне нужны? Что я использовала свои контакты, чтобы манипулировать вами, даже изобразила смерть агента, чтобы купить ваше доверие. Что вы были просто инструментом, с помощью которого я попала, куда мне требовалось? Что все это прошло по плану?

Сол подозревал, что будь у нее глаза, она бы их закатила. Так же она лишь улыбнулась своей половинчатой улыбкой, однако та выглядела странно. Он не знал, почему.

– Я просто хочу правды, – сказал он.

– Правды? – отозвалась она, и ее улыбка померкла. – Правда в том, что мое начальство мало что сообщает мне сверх того, где находиться и что делать. Судя по тем крупицам, которые я собрала, в повторном обнаружении Перикулуса увидели угрозу для наших операций со шпиониками. Поверьте, они деликатны. Вот почему вас приговорили к смерти после потери Господина Стежка, но я убедила их, что вы могли бы помочь. Я была уверена: с небольшой помощью вы сумеете получить контракт. Поэтому я защищала вас, заботилась о вас изо всех сил, даже убила собственного агента ради вашей безопасности. Я следовала за вами в аду Перикулуса, используя все обрывки информации, какие попадались мне по пути. В конечном итоге я что–то нашла в развалинах и положилась на удачу. Это был риск, но он спас нас обоих.

Она посмотрела на него. Возможно, будь у нее глаза, в них стояли бы слезы.

– Я ждала у вашей постели, – прошептала она. – День и ночь, молясь о том, чтобы вы очнулись. Вы так много для меня значите. Вы ведь наверняка знали? Как важны для меня?

– Может быть. – Он нахмурился. – А может быть, вы прибыли всего час назад и велели снять меня с седативных?

– Это возможно, – произнесла она с играющей на губах полуулыбкой. – Какую версию вы предпочитаете?

На сей раз Сол увидел, что отличается.

– Ваша улыбка, – сказал он. – Она не на той стороне лица.

– В самом деле? – поинтересовалась она, игриво прикоснувшись к своей щеке. – Как же странно.

– И это все, что вы мне дадите?

– Я многое вам дала, – ответила она. – Ваша гильдия получила контракт с Перикулусом, и я слышала, что лорд Севериор хочет принять вас обратно с распростертыми объятиями. Знаете недавно повышенного проктора Канндиса – героя, сдержавшего орды и освободившего Перикулус? Так вот, он утверждает, что это вы вручили ему оружие. Когда легенду о Перикулусе станут рассказывать, вы не будете несущественной мелочью.

– А о вас никогда даже не упомянут?

– Именно.

– Вы говорили с Севериором? – спросил Сол, безуспешно пытаясь сесть. – Доктор Кауте, он выжил?

Ангвис вздохнула.

– Простите, я забыла спросить. Но вы довольно скоро узнаете. А теперь я должна вас покинуть.

– Думаете, вы можете просто уйти? – бросил он, когда она направилась к двери.

– Уйти может только один из нас.

Он попробовал встать, но рухнул, со стоном держась за правое плечо. Она оглянулась, и на мгновение на ее лице мелькнуло выражение боли. Всего на миг ее лицо дрогнуло. Она показалась старше, суровее и такой печальной. Потом освещение сместилось. Выражение исчезло.

Спустя секунду исчезла и она.

Сол ждал, откинувшись на кровати и прижимая руку к плечу, словно ему было мучительно больно.

Так он ждал какое–то время.

Лишь уверившись в том, что она ушла, он выпрямился и плавным движением поднялся с постели. В комнате было все так же темно, свет исходил только от медицинской системы.

Он вытянул перебинтованную руку, осматривая покрытые рубцами пальцы, ныне лишенные проводов и цепей. Никакого поглотителя энергии, никаких нейронных контуров. Осталась только плоть. Только Сол.

Теперь он был просто человеком.

И все же люмены над ним замерцали. Понемногу в комнату начал сочиться свет. Его хватало, чтобы уловить свое отражение в экране медицинской системы. Лицо покрывали шрамы, поперек лба и щеки тянулись ожоги. Утраченный глаз был прикрыт. Сол на мгновение сосредоточился – на уже знакомом ощущении. Под повязкой с треском ожил и заблестел огонек.

Сол выставил перед собой ладонь. Внутри забрезжила крохотная звездочка.

Он улыбнулся. Возможно, из него все–таки получится хороший Делак.