Текст книги "Огонь во плоти (ЛП)"

Автор книги: Дэнни Флауэрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

10

Сорроу наблюдал, как по рабскому блоку пробегают вспышки детонаций. Вокруг него двор Пьюрберна встречал каждый взрыв одобрительный ревом, будто наслаждаясь фейерверком на праздненстве Сангвиналии. И они уж точно наслаждались трапезой, пусть на кулинарный взгляд Сорроу подготовка и оставляла желать лучшего. Начать хотя бы с того, что на пальцах ног все еще виднелись ногти.

Взрывы были сконцентрированы на трех укрепленных воротах. Каждые из них, разумеется, примыкали к одному из трех переходов, за счет которых лишенный основания жилой блок висел над костяной галькой. Единственному, что удерживало сотни тонн рокрита в воздухе над ними.

Пьюрберн собирался убить всех.

Его последователи уже пробились через одни ворота. Оттуда они могли бы захватить рабский блок уровень за уровнем. Однако упорно продолжали атаковать все входы, твердо намереваясь снести все препятствия и убить каждого, кто им противостоит. В недра блока загоняли полчища крысобомб. Кто знает, где те окажутся перед подрывом? Пусть они находятся и не прямо под блоком, но его падение разорвет Перикулус, приведя к новым сотрясениям, и, может быть, сбросит его еще глубже на дно улья.

– Вас что–то беспокоит, лорд Сорроу?

Он вздрогнул и заставил себя лучезарно улыбнуться, после чего посмотрел на лорда Пьюрберна. Тот восседал на своем упавшем троне, а рядом с ним стоял его телохранитель-Пиромагир.

– Мой повелитель?

– Кажется, вас беспокоит фейерверк?

– Не совсем беспокоит. Я лишь опасаюсь, что в своем рвении ваши последователи могут в итоге перебить большинство рабов.

– Они избрали свой удел, – произнес Пьюрберн. – Они могли принять добродетельность. Я не стану лить слез; моих последователей легион. В них нет нужды.

– Истинная правда, мой повелитель, – кивнул Сорроу. – Но я задаюсь вопросом, нет ли риска еще сильнее повредить Перикулус, если жилой блок рухнет?

Лорд Пьюрберн рассмеялся. Это прозвучало как мерзкое шипение, похожее на утечку воздуха из магистрали под давлением.

– Я – единственная сила, имеющая значение в Перикулусе. Ничто не упадет и не выстоит без моего соизволения.

– Чрезвычайно успокаивает, мой повелитель, – пробормотал Сорроу. Его пальцы постоянно подбирались к кольцу-печатке. Соблазн пустить его в ход возрастал. Было бы достаточно просто испепелить выжившего из ума старого дурака. Конечно, существовала реальная возможность того, что потом Сорроу разорвет на куски его спятившая стая прихлебателей. Тем не менее, примерно с такой же вероятностью он мог бы занять место Пьюрберна на троне, а большинство из них этого бы даже не осознало.

Кроме Пиромагира.

Какое бы безумие не поразило купол, оно, видимо, не действовало на громадное создание. После изменений, произведенных кланом Пьюрбернов, то едва ли было человеком, и сумасшествие его не затрагивало.

Возможно, следовало сперва убить его. А потом остальных.

Нет.

Сорроу делал глубокий вдох, силясь успокоиться. У него зудел глаз, но он подавлял желание почесать его. Не хотелось, чтобы на пальцах осталась кровь. Не хотелось стать одним из них. Все начиналось с глаз, это было очевидно. Однако этим не заканчивалось. Они менялись. У некоторых процесс шел медленно; они до сих пор носили одеяния своего Дома, пусть даже изодранное и окровавленное.

Но вот другие…

Они ползали в тени на четвереньках, словно звери – маски треснули, от одежды остались одни ошметки. Один сидел возле трона Пьюрберна, сгорбившись и вонзая полусгнившие зубы в обугленный кусок плоти. Н глазах у Сорроу он поднял голову и принюхался, будто собака. Издал рычание и был не одинок в своем раздражении. По всему двору расходилась волна недовольства, однако Сорроу не понимал наверняка, что ее вызвало. Пока не осознал, что взрывы прекратились.

Он посмотрел вверх. Из рабского блока продолжал идти дым, но наступила тишина – по крайней мере, пока что.

Пьюрберн яростно поглядел на него.

– Где Хранитель Гадов? – зарычал он. – Прикончить их! Обрушить все!

– Мой повелитель, я не знаю никакого хранителя гадов, – отозвался Сорроу.

Лорд-пироцей просто таращился на него незрячими обагренными глазами. Похоже, слов он не услышал.

– Привести его ко мне!

– Мой повелитель, я лорд Креденс Сорроу из Меркатор Паллидус. Я не дрессирую крыс.

Однако не имело значения, что он говорит. Ярость Пьюрберна требовала выхода, затуманивая всякие остатки рассудка. Тварь у его ног повернула голову и оглядела Сорроу глазами, теперь представлявшими собой немногим более чем окровавленные впадины.

Все кончено, подумал Сорроу, чувствуя вес кольца на пальце. И все же он хотя бы доставит себе удовольствие, убив…

К их ногам подкатилась голова.

Все уставились на нее. Отсекли неаккуратно, шея была разлохмачена и изодрана. Маска указывала на то, что ее носитель когда–то принадлежал к дому Кавдор. Судя по потекам крысиной мочи, пропавший хранитель гадов отыскался.

– Пьюрберн!

Гоолс прозвучал словно гром. Все разом повернулись к женщине, приближавшейся сквозь дым. Ее броню покрывали вмятины и прорехи, к поясу был пристегнут разбитый шлем. Она берегла левую ногу и обливалась кровью из множества ран, седеющие волосы приобрели багряный оттенок. Но ее лицо с налитыми кровью глазами и ожесточенно поджатым ртом было воплощением ярости.

Когда она подошла ближе, Пьюрберн встал, и по его лицу разлилась садистская улыбка.

– Вирэ Несокрушимая, – проговорил он, когда она остановилась перед его троном. – Ты наконец–то набралась храбрости вылезти из своей норы и предстать передо мной.

– Понадобилось время: пришлось прорубать себе дорогу, – бросила она.

– Раньше я поклялся, что если мы встретимся вновь, я отправлю тебя в оковы, – сказал Пьюрберн. – Но я передумал. Вместо этого я буду тебя пытать. Возможно, отрежу ухо, потом, может быть, конечность, и так пока не останется нечто ослепленное и изувеченное, у которого даже не будет языка, чтобы молить о смерти.

Пока он говорил, его двор стягивался вокруг нее, словно петля, отрезая всякую возможность скрыться, а Огарки Пьюрберна выстроились в защитное заграждение между гильдийцами. Вирэ медленно повернулась, обводя орду взглядом. Свет пламени выхватил ее лицо, и Сорроу увидел, что безумие уже добралось и до нее – по щекам бежали кровавые слезы.

И все же в ее глазах оставалась сталь, а ее ярость была холодной и жесткой; острой, как фенрисийский лед. Она медленно подняла свое оружие, направив острие цепной глефы на Пьюрберна.

– Я пришла бросить вызов.

Пьюрберн нахмурился: злоба на миг уступила место замешательству.

– Вызов? – рассмеялся он. – На каком основании? Ты до сих пор оспариваешь подписанный тобой контракт?

– Нет, – произнесла Вирэ. – Я вызываю тебя сразиться со мной на арене. Вызываю именем Бога-Императора.

Пьюрберн снова засмеялся, и его двор присоединился к нему, хотя уху Сорроу они скорее напоминали лающую стаю псов с пустоши.

– С чего мне принимать такой вызов? – поинтересовался Пьюрберн, а его Пиромагир выступил вперед, поднимая руку с конфоркой.

– Потому что вы дали слово.

Это сказала не Вирэ. Все взгляды переместились с нее на лорда Сорроу. Тот только через мгновение осознал, что слова раздались из его собственного рта. Толика здравомыслия, наблюдавшая из глубоко окопанного угла разума, поразилась этой дерзости, вдохновленной безумием. Оставшаяся его часть беззвучно завопила от ужаса. У него оставались считанные секунды, пока удивление Пьюрберна не превратилось в неистовство.

– Простите меня, мой повелитель, – продолжил он, низко поклонившись. – Однако не вы ли провозгласили, что освятили арену именем Бога-Императора? Что все схватки происходят под Его недреманным взором и все вызовы делаются именем Его? Вы сказали, что невольник может бросить вызов Лорду Цепей, если пожелает. Похоже, вместо этого Лорд Цепей бросает вызов вам.

Пьюрберн уставился на него глазами, которых не было видно из–под кровавого покрова. Сорроу понял, что тот не уверен. Вызов можно было бы отклонить при помощи хитрости и уловок, но сейчас Пьюрберн властвовал исключительно потому, что властвовал прежде – потому, что стая видела в нем альфу. Никто и не думал оспаривать его верховенство. Во всяком случае, до настоящего момента.

– Чепуха, – огрызнулся Пьюрберн. – Это не арена.

– Но ведь у нас под ногами трупный пепел, – прошелестел Сорроу. – И мы купаемся в свете Его Вечного Пламени. Вы утверждаете, будто Бог-Император не смотрит, даже здесь?

– Молчать! – зарычал Пьюрберн. – Сперва ее, потом его. Убить их!

Однако двор колебался.

Вперед выступил один из Огарков с поднятым клинком. Вирэ столкнулась с ним, и ее цепная глефа превратилась в размытое пятно. Трупный пепел запятнала кровь, тело рухнуло, а она шагнула дальше и встретилась взглядом с лордом Пьюрберном.

– Говорю еще раз: я бросаю тебе вызов именем Бога-Императора, – прошептала она. – Ты отказываешь Ему?

– Кто ты такая, чтобы произносить Его имя? – ощерился Пьюрберн. Однако среди его последователей произошла перемена. Мало кто бы это заметил, но Сорроу знал, как тело выдает настроения – наклон головы или шарканье ноги могли сказать о многом. Они не поддерживали Вирэ, но похоже было, что не все они поддерживают и Пьюрберна. Его власть зависела от силы. Несмотря на безумие, старик это почувствовал. Он помедлил, раздумывая.

– Ну ладно, – произнес он с улыбкой. – Мы можем немного позабавиться. Вижу, при тебе твоя глефа. Скажи мне, как давно ты носишь это оружие?

– С арены. С первого моего боя.

– У него есть имя? Личность? Насыщенная волнующая история?

– Нет.

– Хорошо, – сказал Пьюрберн. – От подобной сентиментальности тошнит. Что ж, как и у тебя, у меня есть оружие. И, как и у тебя, оно не нуждается в имени или личности. Оно просто убивает.

Он воздел руку, и Пиромагир тяжело шагнул вперед, надвигаясь прямо на Вирэ. Он был по меньшей мере на фут выше нее и вдвое превосходил шириной плеч. Из лицевой решетки с шипением шел пар, с конфорки на руке капал горящий прометий.

Вирэ перевела взгляд с чудовища на лорда Пьюрберна.

– Мы не допускаем подобное оружие на арену.

Старик улыбнулся и снова устроился на троне, а его двор тем временем образовал широкий круг вокруг бойцов.

– Это мой мир и моя арена, – произнес он, поднимая руку. – Именем Бога-Императора, начинайте!

– Псайкер взорвется? – спросил Калеб, подпирая голову ладонями. – Просто для ясности: она взорвется?

Делак по имени Ангвис пожала плечами.

– Возможно. Физически или метафизически. Энергия нарастает, выходя за пределы контроля. В любом случае все мы либо умрем, либо пожалеем, что не умерли.

– Прекрасно, – сказал Калеб, бросив взгляд на Сола. Гильдиец толком не говорил. Он сосредоточенно смотрел во мрак за пределами ореола осветительных стержней. Туда, где ждали безглазые твари.

– Но если я смогу подобраться близко, тогда, с помощью Сола, должно получиться ее нейтрализовать. Однако нам надо попасть внутрь, пока она не дошла до критической отметки.

– Вы пришли изнутри, – отозвался Калеб, кивая в сторону люка. – Голосую за тот путь.

– У тебя есть мелта? – спросила Ангвис. – Потому что если нет, то насквозь не пройти.

– Так твой план – это попробовать переднюю дверь? – поинтересовался Калеб. – Удачи с этим.

– Судя по тому, что ты сказал, она едва держится. Должно хватить одной крак-гранаты.

– Я не в этой части плана сомневаюсь, – пробормотал Калеб, косясь на Сола. – А на чем ты так зациклился? Это же у тебя наверняка не первая орда безглазых кровавых каннибалов.

– Это… Там разрыв.

Калеб нахмурился.

– Где, в убежище? В двери?

– Везде, – тихо отозвался Сол. – Это… как будто кто–то порезал холст ножом, но потом пригладил два куска, снова сложив их вместе. На глаз и не скажешь, но ущерб нанесен. Нужно лишь чтобы кто–то развел их, дал ино-свету литься насквозь.

Ангвис сердито воззрилась на него.

– Не думайте об этом. Ваша главная задача – расчистить дорогу.

– Я израсходовал мою силу, пробивая Стену. Того, что у меня есть, хватит остановить не больше горстки. Если только я не разведу разрыв…

– Не делайте этого.

– Вы бы так не говорили, если бы могли это увидеть, – прошептал он. – Это как солнце за облаком пепла.

– Я видел солнце всего один раз, – сказал Калеб. – Насколько я помню, смотреть прямо на него было плохой идеей. А попасть туда – еще хуже.

Ангвис кивнула.

– Да. Послушайте этого идиота.

– У вас есть иной вариант? – насупился Сол, сверкая правым глазом. – Вы можете придумать другой способ не подпускать их достаточно долго, чтобы попасть внутрь?

– Насколько долго?

Они оба повернулись к Калебу. Тот успел достать свой нож из ножен и запихивал в пальто осветительные стержни.

– Сколько вам нужно? – спросил он.

– Не знаю, – ответила Ангвис. – Достаточно, чтобы добраться до нее. Когда окажемся рядом, ее свет должен их отпугнуть. Несколько минут?

– И это наш единственный шанс?

Она улыбнулась, хотя шевельнулась только половина лица.

– «Шанс» – это сильно сказано. Но это не гарантирует нашу смерть, что уже лучше текущей ситуации.

– Стало быть, хороший расклад, – произнес Калеб и потянулся за своим выпавшим лазпистолетом, но вспомнил, что в том не осталось заряда.

Он метнул взгляд на Ангвис.

– Я пустой. У тебя есть пушка? Могу не вернуть.

Сол подошел к нему, подобрал лежащий лазпистолет и отсоединил энергоячейку. Покачал устройство в руках, дуя на него, словно оживлял огонь. Датчик боезапаса загорелся зеленым.

– Вы, гильдийцы, меня пугаете, – нахмурился Калеб, когда Сол вернул ему оружие. Он посмотрел на Ангвис. – Лишние вспышки найдутся? Они не любят свет.

– Все вышли.

– Ладно, у меня осталось три, – вздохнул Калеб. – Слушайте, я ничего не могу обещать. Может, я всего несколько секунд продержусь. Я не особо… это скорее ее область.

Он кивнул в сторону Иктоми. Та все так же сидела, обмякнув, будто марионетка без веревок.

– Я сейчас умру, – окликнул ее Калеб. – Решил, мало ли тебе захочется знать.

Никакого отклика.

– У тебя просто была та клятва. Что–то насчет того, чтобы меня защищать. Помнишь такое?

Ничего.

– Я этого говорить не стану, – предупредил он, повернулся к ней спиной и глянул на Сола с Ангвис. – Когда я прыгну, давайте к двери. Я попробую отбежать, отвлечь как можно сильнее. Вы только…

Он сбился и его взгляд перескочил за плечо, на поверженную крысокожую.

– Просто начинайте, как только я начну, – пробормотал он и развернулся ней. Она не отреагировала на его приближение: голова все так же склонена, лицо перемазано засохшей кровью. Калеб извлек из пальто грязный носовой платок, приподнял ее подбородок и частично стер красное со щек. Ее глаза оставались закрыты, дыхание было тяжелым и неровным.

– Что ж, если это не сработает, мы все равно оба умрем, – проговорил он. – Так что, раз уж это малость похоже на конец света и наш последний шанс выложить карты на стол… Ну, если мы умрем, то может сумеем встретиться на той стороне?

Он прижался своим лбом к ее, сдерживая слезы. От нее ужасно пахло, как на бойне. Калеб глубоко вдохнул, придержал подбородок Иктоми рукой, отвел кулак назад и врезал ей в лицо так сильно, как только мог.

От удара она опрокинулась, но он уже бежал, мчась к краю крыши и поджидающим челюстям безглазых чудовищ.

Позади он услышал приглушенное рычание.

И шаги. Бегущие.

11

Вирэ уклонилась от лапы Пиромагира, и ее цепная глефа вгрызлась в живот существа. Крови пролилось мало, а та, что все же потекла, была темно-фиолетовой и густой, как воск.

Пиромагир поднял конфорку и изрыгнул поток пламени. Вирэ поднырнула, горящий прометий прилип к наплечнику. Однако времени тушить пламя не было. Когти снова нанесли удар, и их окутывала синеватая дымка расщепляющего поля. Она парировала своим клинком, выбросив фонтан искр – поле врезалось в древко оружия. Повезло, что она отделалась только этим: какой бы грозной ни была цепная глефа, прямое попадание когтей Пиромагира попросту переломило бы ее, разорвав связи между молекулами.

Вирэ сделала шаг в сторону от следующего выпада, крутнулась на пятке и махнула оружием по дуге, нанося обезглавливающий удар. Глефа глубоко впилась в шею Пиромагира, после чего замедлилась, не в силах перемолоть стальные кабели, пролегавшие под плотью. Существо отбило оружие вбок тыльной стороной руки. Его плечо запятнала воскоподобная кровь, а конфорка нацелилась прямо в лицо Вирэ.

Ее локоть врезался в предплечье твари, вбив шипастый налокотник в плоть. Тот вошел неглубоко, но, должно быть, куда–то попал, поскольку искры зажигания не последовало – оружие заплевалось прометием, но больше ничего не произошло. Пиромагир озадаченно посмотрел на свою руку. Вирэ воспользовалась шансом и нанесла глефой яростный удар, метя в разодранную шею.

Когти внезапно метнулись и рассекли цепную глефу под самым навершием.

Крутящийся клинок закувыркался в воздухе и упал в трупный пепел, замолкнув. Практически не колеблясь, Вирэ ткнула сломанным древком в диафрагму Пиромагира. Тот даже не вздрогнул, а рука с конфоркой обрушилась на ее нагрудник, швырнув в воздух. Вирэ врезалась в прихожан, раскидав их. В глазах мутилось, но она разглядела, что Пьюрберн торжествующе улыбается, а несчастный лорд Сорроу стоит рядом с ним, повесив голову. Несомненно, тому предстояло стать следующим.

Кибернетическое чудовище приближалось скованными движениями, не торопясь. Когда оно занесло когти, рука с ними подергивалась.

Стало быть, она все же его повредила. Просто недостаточно.

Ангвис шла впереди, держа в руке флешеттный пистолет. Ее зрительные имплантаты с легкостью ориентировались в темноте.

Сол следовал за ней. От его глаза не было толку, но это не имело значения: здесь ино-свет был сильнее. Тот мягко лучился от Ангвис, так что ее черный плащ каким–то образом казался ярким на фоне теней. Он затемнял каждый след, оставленный их целью, и металл, исковерканный и почерневший от ее шагов. Но, странное дело, ярче всего светилось нечто во внутреннем кармане Ангвис. Что бы это ни было, оно как будто корчилось, словно отчаянно пытаясь выбраться из заточения. Ино-свет притягивало к нему, как трупных мотыльков к открытому пламени.

Чем дальше они продвигались, тем ярче оно становилось: его присутствие практически возмущало ино-свет вокруг. Или волновало – однако ни то, ни другое не имело смысла. Вопреки заявлениям Пьюрберна, энергия была бесстрастна. У нее отсутствовала свобода воли. Она подчинялась законам проводимости и рассеивания. Огонь не выбирал свой путь. Молния не била целенаправленно. Такова была истина. Должна была быть.

Вот только ино-свет отличался. Даже сейчас неощутимый ветер затягивал его в канал между Солом и Ангвис. Он плескал на пальцы, словно подталкивая атаковать. Было бы так просто протянуть руку и устранить ее. Почти что проще, чем удержаться…

– Мы близко, – шепнула она. – Хотя со слов Калеба я не понимаю, что мы обнаружим.

– Но вы в силах ее остановить?

– Может быть. С вашей помощью, – ответила она, глянув на него. – Как вы себя чувствуете?

– Опасным.

– Так и держитесь, потому что мы уже рядом, – прошептала она. – Просто приберегите опасность для нее.

Она была права. Впереди располагался перекресток. Когда они приблизились, Сол услышал вой, напоминавший плавильную печь для свинца, и вдоль коридора ударила струя пламени.

Только это было не настоящее пламя. Он мог заглянуть за имитацию. Возможно, ино-свет и казался огнем, однако тот был ближе к воплощению страха и злобы, а заданный вид служил прикрытием. Потому что пламя испытывало голод, отчаянно стремясь пожирать и распространяться. Сол это видел. Он видел все.

– Ангвис, – пробормотал он, но та уже стрелой брсоилась за угол, вскидывая свои флешетнные пистолеты и паля из них очередями. Казалось, она движется в замедленном воспроизведении – Сол практически видел, как игольчатые осколки растеклись в воздухе, когда их охватил второй поток жара. Ангвис еле успела метнуться в сторону, и шквал зацепил хвост ее плаща. Она оторвала его, затаптывая огонь.

– Ничего хорошего, – сказала она. – Она на полпути по коридору. Выглядит неподвижной, но мне даже не приблизиться. Сквозь этот ад не пройти ни пуле, ни лазеру.

– И что тогда? – спросил Сол. – У вас разве нет каких–то технологий против шпиоников?

– Не совсем, – отозвалась Ангвис, потянувшись под плащ. Появившись оттуда, ее рука сжимала изукрашенный иглопистолет. В камере для боекомплекта переливался лиловым кристаллический нейротоксин. Ино-свет впился в оружие, словно отчаянно хотел добраться до содержимого.

– Это даст нам шанс, пусть и слабый, – произнесла Ангвис. – Она втягивает энергию, но если мы сумеем перенаправить достаточное количество, то она, возможно, достаточно ослабнет, чтобы я смогла закончить дело.

– Как?

Она посмотрела на него.

– Как же еще? Вы впитаете энергию, так же, как делали с грозовыми тучами.

– Нет, – сказал Сол, отступая назад. – Я ничего из этого не понимаю, но знаю, что ошибался. Это не Движущая Сила, которую я искал. Она не рациональная. Она ничего не объединяет. Она имитирует, лжет и жаждет. Она зла. Я не могу просто впитать ее, будто блуждающую тучу.

– Тогда мы умрем, – просто ответила Ангвис.

Он выругался.

– Вы вообще можете сказать мне, что я должен делать?

– Нет. Доверьтесь своим инстинктам, – произнесла она. – Нам лишь нужно подобраться немного поближе. Я буду сразу позади вас, наготове.

Он пополз вперед, прижимаясь спиной к стене. Та была горячей на ощупь. Перекресток находился впереди, жар шел слева.

– Что теперь? – спросил он.

– Вы это чувствуете? Энергию, текущую сквозь нее?

– Да. Я ее чувствую.

– Прижмите ее поближе, дайте течь через вас. Попробуйте ее на вкус. Познайте.

Сол закрыл глаза, медленно дыша. Он позволил жару окутать его, впитываться в кожу, пока огонь не отыскал вены. Между пальцев заплясали искры, прочерченные багровым.

– Вам удалось? – спросила Ангвис.

Его глаза открылись. Правый сиял, словно звезда.

– Да, – сказал он. – Удалось. Что дальше?

– Вот это, – произнесла она, вонзая игольник ему в горло, и вытолкнула его в преисподнюю.

Калеб полосовал своим ножом, бешено паля из лазпистолета. При вспышке каждого разряда на миг становилась видна орда ртов и когтей. Свет дезориентировал их, но не останавливал, а химические стержни, воткнутые в пальто, становились все более тусклыми. Он понятия не имел, добрались ли Сол с Ангвис. Просто продолжал бежать, потому что сзади раздавался шум ломающихся костей и брызжущей крови. Калеб оглянулся и как раз увидел, как сквозь незрячих чудовищ проносится клинок Иктоми.

Отвлекшись, он поплатился. Одно из них напрыгнуло на него и придавило, вцепляясь когтями в тело. Он потратил последнюю светошумовую гранату, на мгновение озарив все происходящее. Существо взвыло, держась за безглазое лицо. Нож вскрыл ему яремную вену, но уже надвигались другие – спотыкающиеся, но не сдавшиеся. Калеб открыл огонь из пистолета, но когтистая лапа схватила его за запястье, пока клыки нащупывали горло.

Руку существа охватила нить серебристой проволоки. Она затянулась, отрезая кисть, и в это же время твари раздробил пасть ботинок. Нож Иктоми забрал второго, но ей на спину уже прыгал еще один. Калеб попытался выкрикнуть предупреждение, однако она уже успела пригнуться и схватить создание за челюсти. Крутанув, она начисто оторвала голову и на мгновение встретилась с Калебом взглядом. Ее лицо было обагрено, но глаза оставались ясными. В гаснущем свете химических стержней радужки казались почти фиолетовыми.

Она оглядела его, держа нож в руке. Он не смел пошевелиться.

А потом к ним прыгнуло множество других. Калеб успел сделать один выстрел, прежде чем Иктоми оказалась среди них. Ее клинок расплывался в движении, серебристая струна кружилась между существ, ломая шеи и разбрызгивая кровь. Калеб и без того знал, что она опасна, но это выходило за пределы всего, что ему случалось видеть. Не осталось ни единой мысли, только инстинкт убивать. При наличии времени и пространства она, возможно, могла бы перебить их всех.

Однако осветительные стержни гасли. А им не было конца.

Повсюду был огонь. Повсюду была боль.

Его кожа покрылась пузырями, кости сварились. Но даже когда на нем загорелась одежда, он чувствовал, как пламя струится сквозь него, опьяняя и ужасая. Он затерялся в урагане воплей и молитв, голос влился в терзающий хор. Теперь он узрел истину. Ино-свет был не из этого мира. То, что он считал мерцающими звездами, являлось глазами по ту сторону пелены.

Они видели его. Они были голодны, но представляли собой немногим более чем привидения. Это пламя наделяло их формой: в огне складывались очертания. Они были смутны – тени наоборот. Однако он мельком заметил кроваво-красную кожу, похожие на черепа лица, обрамленные темными рогами. Клинки, на которых тлели губительные руны.

Они были рядом. Разрыв открывался. И сильнее всего они жаждали получить его.

Он выдернул свой взгляд обратно в материальный мир. Вот это псайкер? Женщина, сжавшаяся на полу? Она была прекрасна – звезда, облекшаяся в форму человека. Она подняла голову, и его разнородные глаза встретились с ее взором. Он ощутил ее боль, замешательство и странное родство. А затем она снова закричала, излучая ино-свет, словно солнце. Он почувствовал, как его кожа обугливается. Припал на одно колено.

Слишком много. Что бы там ему ни дала Ангвис, даже с этим он не мог выдержать ее силу. Только не в отсутствие отвода.

Его пальцы вцепились в металл, взметая искры, и из него хлынул ино-свет – жар, перенаправленный в молнию. Та проскочила по коридору, и люмены наверху полопались.

Но он продолжал гореть. Сквозь него струилось все больше, выходя за пределы коридора. Его сознание теперь превратилось в бурю света.

Он увидел Калеба и крысокожую, окруженных ордой. Их силы таяли, последний химический стержень угасал.

Он увидел Канндиса, окруженного изломанными телами и хохочущего. Из глаз того лилась кровь, и кавдорцы падали под его трещащим оружием.

За ними он увидел кольцо огней, где монстр Пьюрберна стоял над распростертой фигурой. Было тяжело узнать их, тяжело что–либо осмыслить. Ему хотелось расслабиться, чтобы его смыло прочь, и пусть пламя пожрет Перикулус.

Нет.

Хватит с него быть пешкой, хватит неудач и бессилия. Не имело значения, чем являлся ино-свет и какие ужасы тот нес. Это все равно была сила. Он уже направлял ее прежде и мог сделать это снова. Никаких машин, никакой политики. Только он. Его воля. Его нежелание дать им победить.

Он сумел вновь зацепиться за свое тело – за то немногое, что еще осталось. Почувствовал бушующее в Перикулусе пламя и жизни, которое оно стремилось поглотить. Сильнее же всего он почувствовал Стену, окружающую это – клетку, сдерживающую все внутри. При падении купола ее извратили, привели в нынешнее состояние посредством мерзкого чародейства. Возможно, случайно, а возможно – чтобы оставить в заточении то, что получило свободу при крахе Перикулуса.

Однако нет ничего незыблемого. Постоянно лишь изменение. Уже созданное можно было преобразовать. Он уже делал это раньше, даже с тем немногим, что имел. Он пробил Стену. Сейчас у него было слишком много силы, чтобы ее ограничить. Она должна была куда–то течь. Во что–то настолько огромное, чтобы Ангвис получила свой шанс. Он не мог ее сдержать. Но, наверное, это мог сделать Перикулус.

Его душа потянулась к стене черноты. Над куполом, перекрывая даже шум зверств и крики, прозвучал гром.

Вирэ откатилась вбок, и когти ударили в трупный пепел. Из–за расщепляющего поля тот взорвался фонтаном пыли. Ее кулак молотом ударил в висок Пиромагира. Это было как бить по рокриту. Она отпрянула, а существо развернулось к ней, с шипением испуская пар из металлической решетки на месте лица.

У нее ничего не осталось, оружие было сломано, противник казался непобедимым. Он качнулся за ней, все еще теряя в скорости из–за ноги. Однако она была еще медленнее: адреналин начинал слабеть, с усталостью и раной боролась только ее злость. Но ярость не приносит победы.

У него должно было существовать слабое место. Оно есть у всех. Нужно было подумать. Нужен был удобный случай.

– Прикончи ее! – взревел Пьюрберн, и его Пиромагир стал тяжело приближаться. Вирэ отступала так далеко, как только могла, но теперь она уперлась спиной в разрушенную секцию жилого блока. Бежать было больше некуда.

Когти резко ударили. Она присела, и они вонзились в камни позади нее. Рокритовая стена осыпалась от соприкосновения, на миг зажав запястье Пиромагира. Тот захрипел от ярости, из ротовой решетки со свистом повалил пар. Свет огня очертил его лицо, и Вирэ увидела, что плоть вокруг металлического забрала покрыта рубцами, обожжена изрыгаемым паром.

Он выдернул руку, но она уже успела запрыгнуть ему на спину. Существо зарычало, будто рассерженная топка, но ему мешали собственные габариты: оно не могло достать ее. Однако чудовище забрыкалось, стремясь впечатать ее в камни. От его лица с шипением шел пар.

Стиснув зубы, Вирэ потянулась и обеими руками схватилась за его пасть, вбив пальцы в решетку и игнорируя боль от обжигавшего тело пара. Обоими коленями она уперлась в загривок существа, вынуждая его поднять голову.

Когти пытались схватить ее, но она почти их не видела. Все, о чем она могла думать – как безжизненный рот Элле подергивался по милости подгонявшей труп машины. Даже смерть не спасала от этого мира, где тела перемалывали и пекли из них хлеб, чтобы утолить голод промышленности.

Вирэ закричала, погружая пальцы в измочаленную плоть на горле существа. Яростно рванув, она содрала металл с его лица. Из раны заклубился дым, по лицу полилась похожая на смолу кровь, и Вирэ соскочила. Пиромагир бросился на нее, ослепленный, но от этого не менее смертоносный. Она сделала шаг в сторону, выискивая оружие – что угодно, способное закончить дело. Единственным, что она увидела, было навершие ее сломанной цепной глефы. Она подхватила его и замахнулась этим орудием как дубинкой.

Существо, пошатываясь, шло за ней. Его глаза пылали яростью, нижняя половина лица представляла собой мешанину натянутых на проволоку сухожилий. Оно взревело, и этот звук был похож на гром.

Нет. Гром раздался где–то в другом месте. Она почувствовала его мощь в воздухе. Волоски на предплечьях стояли дыбом.

Сломанное оружие едва заметно взвизгнуло. Вирэ нахмурилась и посмотрела на него. Энергоячейка не была подключена, но она увидела, что между зубьев пляшут искорки.

Когда Пиромагир, наполовину ослепленный рвущимся из раны паром, потянулся к ней, она всадила клинок снизу вверх в его изуродованное лицо и нажала на активатор. Глефа ликующе взвыла, зубцы вгрызлись в плоть. От напора клинок разорвало на части, и зубья вскрыли голову Пиромагира.