Текст книги "Невеста рока. Книга первая"
Автор книги: Дениз Робинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)
– Что вы хотите этим сказать?
– А то, что я совершенно определенно намереваюсь сделать, моя дорогая девочка. То, в чем вы мне никогда не откажете как своему супругу.
Его черные сверкающие глаза, жадно пожирающие ее, сейчас были безжалостны, как и сам этот человек.
Когда Долли сообщила Дензилу о побеге Флер, он согласился присоединиться к ней в ее поисках и положить конец упрямству мисс Роддни. Будь сейчас в Лондоне Арчибальд де Вир, он никогда не позволил бы ничего подобного. Но Долли, беспокоящаяся о своей безопасности, охотно вызвалась помочь подлому и омерзительному плану Сен-Шевиота. Сперва они испугались, что Флер исчезла навсегда. Но как только Ноггинз выболтал им секрет Флер, барон немедленно отправился на побережье Эссекса.
– Положитесь во всем на меня, – сказал Дензил Долли, которая, похоже, немного нервничала и которой было не по себе от всей этой излишней суматохи и беспокойства. – Завтра, когда я привезу ее к вам домой, Флер будет выполнять все, что ей прикажут, заботясь о своей репутации и чести. Не думаю, что она вновь станет отказываться от брака со мною – это будет в ее же собственных интересах.
Даже Долли затрепетала от этих зловещих слов. И начала хныкать:
– Я – мать. Я должна заботиться об осиротевшей дочери моего кузена. О, будьте с ней поласковей и помните, что не надо заходить слишком далеко, иначе она скорее умрет, чем станет леди Сен-Шевиот.
Барон не замедлил с ответом:
– Она будет жить. Девушка может долго чахнуть в своем горе и мучительно сокрушаться над своею судьбой, но она молода, к тому же довольно сильна и постепенно привыкнет к своему новому положению. Я не отойду от нее ни на шаг, мадам, и у нее не будет возможности покончить с собой.
Сейчас, когда Сен-Шевиот взирал на изящную, восхитительную девушку, бледную, как муслин, с глазами, выражающими только ужас, он не испытывал ничего, кроме животного желания и стремления окончательно подчинить, сломить ее волю, а потом силою повести к алтарю.
– Итак, мое сладкое дитя, – произнес он, – не надо попусту тратить слова, снова отказывая мне. Сегодня эта уединенная крепость, избранная вами самой, станет небесным раем для нас обоих.
Флер открыла было рот, чтобы закричать, но слова застряли у нее в горле. Она не издала ни звука, да это было бы совершенно бесполезно. Она почувствовала, как сильные руки Сен-Шевиота схватили ее в железные объятия, и тут же ощутила отвратительный вкус его поцелуя. Затем он поднял ее на руки и рассмеялся ей в лицо.
– Я думаю, моя застенчивая фиалка, что завтра вы охотно и с восторгом объявите о нашей помолвке и станете моей невестой, а также будущей матерью моих сыновей, – произнес он.
Выше ее сил было что-то ответить, равно как и почувствовать боль, пронзившую все ее существо. Последними звуками, которые она услышала перед тем, как лишиться чувств, был шелест волн и завывание ветра. Сентябрьская ночь переходила в штормовой рассвет. Над башенками Бастилии с пронзительными криками носились встревоженные чайки. Флер успела подумать о том, не восстанет ли из пучины моря призрак ее матери, чтобы защитить свою дочь, так чудовищно и непоправимо преданную.
Глава 10
Пятнадцатого сентября 1838 года Флер, дочь сэра и леди Роддни, недавняя жительница имения Пилларз, близ Эппина, сочеталась браком с Дензилом Шевиотом, бароном Кадлингтонским, в соборе св. Павла в Найтсбридже.
На свадьбе присутствовало бесчисленное количество родственников и знакомых, приехавших издалека или живущих совсем рядом, – их пригласила миссис де Вир. Прибыли также почти все знатные семьи Бакингемшира. Весь Лондон говорил только об этой свадьбе.
Несмотря на известное всей Англии мотовство и распутство лорда Сен-Шевиота, значение имело лишь то, что он был одним из богатейших людей в стране; и гости, склонные шепотом обсуждать безумные выходки лорда, сегодня забыли о них и лицемерно изливали чувства, говоря о том, как они рады присутствовать на его свадьбе с такой восхитительно красивой девушкой.
Обручение было очень коротким. Это несколько удивило всех. Церемония прошла быстро и шаблонно, с соблюдением всяческих формальностей в связи с трагической гибелью четы Роддни. Однако миссис де Вир объясняла всем и каждому, что это брак по любви и что новобрачные очень стремились наконец соединиться, а «бедняжка Флер так нуждается в муже и доме».
Собор был переполнен людьми. К сожалению, этот день позднего лета был прохладным и сумрачным. Злобный ветер носил по улицам листья, опадающие с деревьев Гайд-Парка. Сточные канавы были наполнены мутной грязной водой, а как только зазвенели церковные колокола, полил дождь. Шикарно одетые джентльмены помогали своим дамам выбраться из карет, и к ним сразу подбегали кучера с зонтиками в руках.
Миссис де Вир сейчас играла роль «матери» и, то и дело всхлипывая, промокала глаза кружевным платочком, твердя гостям о «разбитом сердце» из-за расставания со своей «маленькой милой Флер». И «как трагично», что Арчибальд никак не смог вернуться из Индии из-за задержавших его дел. Поэтому посаженым отцом невесты на правах друга и опекуна был мистер Кейлеб Нонсил. Уравновешенный и степенный человек, для сегодняшнего события он постарался приодеться на весьма изысканный манер. Все подруги и знакомые Долли перешептывались между собой: «Где же она достала столько денег, чтобы устроить для мисс Роддни такое пышное торжество?»
Ответ на этот вопрос можно было бы услышать из короткого разговора между Долли и мистером Нонсилом, состоявшегося незадолго до венчания.
– Должен поблагодарить вас, мэм, за способ, при помощи которого вы утихомирили и покорили мою клиентку, – произнес Кейлеб и многозначительно улыбнулся миссис де Вир. Она, великолепная в синем бархатном платье и в шляпке с плюмажем из страусиных перьев, кокетливо подвязанной под подбородком, взглянула на собеседника несколько смущенно, но все же хихикнула и кивнула.
– Да, действительно, однако это была великая проблема.
– Не стану спрашивать вас, как вы добились такой коренной перемены в настроении девушки, – добавил мистер Нонсил.
– Умоляю, не надо, – с многозначительной гримаской проговорила Долли и стала обмахиваться веером, ибо ее бросало то в жар, то в холод. Затем Кейлеб сообщил ей, что в этот знаменательный день его сиятельство положил в банк на ее счет огромную сумму денег. Такая же сумма была вручена и самому мистеру Нонсилу. Миссис де Вир вздохнула свободно. Теперь хоть завтра она могла расплатиться со своими кредиторами. Она спасена! Арчибальд никогда не узнает, как близка она была к разорению. Согласно завещанию, огромные деньги, оставшиеся Флер от двойного состояния отца и матери, будут переданы его сиятельству лорду Кадлингтонскому, который волен распоряжаться ими, как сочтет нужным.
Преклонив колени в соборе, Долли лицемерно помолилась о благополучии юной девушки, пытаясь убедить себя, что сделала со своей стороны все возможное для дочери Гарри. Тем не менее она никак не могла избавиться от воспоминания о том, как доверял ей покойный кузен и как она злоупотребила его доверием. Она холодела от страха, думая о ненависти, с которой отнеслись бы к ней Елена с мужем, узнай они о том, как свершался этот брак.
Долли повторяла себе, что мистер Нонсил был виновен в равной степени. Ведь ничего подобного не произошло бы без его согласия. А он тоже крайне нуждался в деньгах и тоже нарушил слово, данное Гарри.
– Мне надо постараться больше не думать об этом, – пробормотала себе под нос миссис де Вир. Но, когда она посмотрела на алтарь, пред которым стояли жених и невеста, она нервно облизнула губы. Снова к ней вернулись воспоминания о том, что произошло в последние несколько недель.
Да, она никак не могла забыть тот час, когда Сен-Шевиот привез Флер обратно в дом в Найтсбридже. Даже Долли почувствовала приступ стыда, увидев, как внешне изменилась девушка. Смертельно бледная, с глазами, полными отчаяния, Флер постоянно дрожала и отказывалась отвечать на вопросы, которые ей задавали. Долли приказала близняшкам немедленно убираться прочь и отправила несчастную девушку прямо в постель.
Молли, бывшая служанка Флер, и вероломный Ноггинз были уволены. Долли наняла новую служанку, женщину пожилую и степенную. Теперь она ухаживала за Флер. Долли сказала женщине, что девушка «сильно повредилась умом» и посему за ней надо тщательно приглядывать, не обращая внимания на кое-какие «странности», которые та проявляла.
Как только Флер переступила порог ненавистного дома, в замке повернулся ключ. Она стала пленницей Долли.
Сам же Сен-Шевиот скорее гневался, нежели торжествовал по поводу всего этого. Зло свершилось, однако его светлость признался себе, что он не удовлетворен. Он пребывал в сквернейшем расположении духа. Когда Долли вкрадчиво и льстиво попыталась вызнать у него, что случилось, он приказал ей замолчать.
– В девушке нет никакого огня, – резко проговорил он. – Она сейчас выглядит как кусок льда. И, по-моему, если за ней не следить как следует, то потрясение последней ночи лишит ее рассудка. Будьте добры, отнеситесь к ней с тактом, мадам. Мне угодно, чтобы, когда я поведу ее под венец, она была в добром здравии и в прекрасном настроении. Я буду ждать еще месяц, но не дольше!
С этими словами он удалился. И Долли не покидали дурные предчувствия, когда она думала о том, не перестаралась ли она, пытаясь сломить сопротивление Флер.
Однако, по-видимому, сопротивление было сломлено. Флер не спорила, не возражала, не жаловалась на свою судьбу. Казалось, сила воли навсегда покинула ее, и ей больше ничего не хотелось в этом мире. Повернувшись лицом к стене, она молча лежала на кровати и даже не плакала, не вздыхала. Миссис де Вир было чрезвычайно сложно и неудобно управляться с Флер. В последующие недели ее терпение подвергалось множеству мучительных испытаний, однако Долли удалось по крайней мере выудить из Флер согласие выйти замуж за барона.
– Да, – всякий раз отвечала Флер, когда Долли задавала ей этот проклятый вопрос. – Я выйду за него замуж.
– Теперь ты должна это сделать, – утверждала Долли. – Поступить иначе было бы недостойно молодой девушки.
– Да, да, недостойно, – монотонно повторяла Флер, невидящим взглядом уставившись в одну точку перед собой.
– Конечно, это очень неприятно, – надоедала Долли. – Я весьма сожалею, что такое случилось. И, разумеется, не я вдохновила Сен-Шевиота на его… поступок.
Всякий раз Флер оборачивалась и смотрела на нее с таким выражением презрения и печали, что женщина терзалась от стыда.
– Вы все знали, Долли, и вы послали его. Он убил слугу моего отца. А потом он убил меня, – добавляла она шепотом. – Если бы мой отец воскрес, он отомстил бы за меня. Вы не осмелились бы посмотреть в глаза моим родителям!
И тогда Долли, шмыгая носом, бочком убиралась из комнаты.
Долгое время Флер была больна, и скорее душою, чем телом. Арчибальд, не зная о гнусном преступлении жены, совершенном по отношению к несчастной девушке, оставленной им на попечение супруги, получил лишь одно письмо, прибывшее с огромным опозданием, в котором говорилось, что «дорогая Флер согласилась выйти замуж за Сен-Шевиота». «Вас обрадует то, что она немного колебалась при этом», – писала Долли мужу.
Молодость и здоровье сделали свое дело, и Флер оправилась физически.
Несколько раз Дензил приходил повидаться с ней, и она принимала его, протягивая руку для поцелуя, но при этом отказывалась смотреть на него. Долли, наблюдавшая за ними, видела, как дрожала Флер и как бледное лицо девушки заливалось мучительной краской. Тем не менее Флер была чрезвычайно учтива. Обручальное кольцо, выбранное им из фамильной коллекции (с тремя изумрудами, стоившее целое состояние, как представлялось Долли), было слишком огромным и тяжелым для ее изящного тонкого пальца. Однако Флер поблагодарила Сен-Шевиота. Раз от раза девушка выглядела все изнуренней, и это раздражало барона.
– Вам надо прибавить в весе, дорогое дитя, – говорил он. – По-моему, вам станет намного лучше, когда вы будете жить в замке, на свежем воздухе и питаться превосходными продуктами с моих многочисленных ферм.
– О, милая Флер – несказанно счастливая девушка! – вставляла Долли.
Тогда усталые огромные глаза Флер устремлялись на нее, и Долли ощущала, как пылают ее щеки. Действительно, она чувствовала себя ужасно, понимая, с каким презрением относится к ней девушка.
После ухода Сен-Шевиота Долли осеняла Флер крестом.
– Ради Бога, неужели ты не можешь улыбнуться или хотя бы притвориться счастливой, даже если ты не чувствуешь себя таковой? Неужели тебе хочется тосковать? Пойми, даже терпению барона может прийти конец.
– Меня это не волнует, – отвечала Флер, закрывая глаза.
Тогда Долли восклицала в отчаянии:
– Неужели ничего нельзя сделать, чтобы хоть как-нибудь обрадовать тебя?! Чего же ты хочешь, ужасная девчонка?!
– Остаться одной, – шепотом отвечала Флер. – Наедине с моим позором и несчастьем. Будь я католичкой, я бы попросила разрешения уйти в монастырь, где уединилась бы навеки от этого мира.
– Клянусь, ты просто маленькая дурочка! – возражала Долли.
Однажды Сен-Шевиот прислал Флер коробку камелий, в центре которой сверкала восхитительная сапфировая звезда. Рядом лежала карточка со словами:
Пусть моя забота и мои подарки заставят ваши печальные глаза вновь засверкать голубизной этого сапфира. Я буду бесконечно добр к вам, если вы позволите.
Сен-Шевиот
И она – повинуясь настояниям Долли – поблагодарила его за бесценный сапфир, но горестная улыбка искривила ее губы, когда она увидела, что острые края броши вонзились в нежные бледные лепестки цветов.
– Как в мое сердце, – прошептала она. – И как в мою юность.
Сегодня, в день свадьбы, невеста была одета в роскошное платье из очень светлого фиолетового атласа, отделанного изысканными кружевными оборками. Кружевами была обшита по краям и ее шляпка. Прозрачная вуаль свисала с нее. Тонкая фиолетовая бархатная пелеринка, отороченная горностаевым мехом, покрывала белоснежные плечи.
В одной руке, одетой в тонкую перчатку, невеста держала букет фиалок из серебряных листиков. Шею обрамляли сверкающие бриллианты. Она выглядела так восхитительно, так невинно, так трогательно молодо и печально, что мужчины почувствовали себя неловко, словно внезапно ощутив постыдное грубое мужское желание. Но женщины, не зная правды о происходящем, завидовали сказочным драгоценностям Флер.
Сен-Шевиот, великолепный в сером камзоле, вышитом цветочками и с таким высоким воротником, что почти не было видно подбородка, возвышался рядом с девушкой. Она чувствовала его жуткое животное присутствие и ненавидела его.
Еле слышно она отвечала на вопросы. Скоро все кончилось. Под руку с бароном она прошла по проходу между рядами. «Его, его навеки», – мучительно подумала она. С этого мгновения и впредь ее жизнь будет сплошной, нескончаемой пыткой. Респектабельной пыткой, подумала она с цинизмом, который разбил бы сердце Елены Роддни, узнай она, о чем думает ее дочь в этот день.
С безразличным видом новоявленная леди Сен-Шевиот принимала поцелуи и поздравления от родственников и знакомых. Правда, здесь не было единственного человека, которого хотелось видеть Флер сегодня, – милой Кэти, подруги ее детства, но это было невозможно, ибо Долли запретила ей общаться со всеми бывшими близкими друзьями семьи Роддни.
И еще одно беспредельно возмущало Флер – то, что ее вел к венцу такой человек, как мистер Нонсил. Несмотря на то, что она была верна памяти о любимом отце, ей пришлось признать, что бедный папа ошибался в своем поверенном. Она ни на секунду не сомневалась, что мистер Нонсил и Долли были в сговоре. Ей пришлось беседовать с ним и выслушать массу сентенций, состоящих из сухих юридических терминов, в которых она совершенно не разбиралась. Устав от всего этого, она подписала все необходимые документы. Он был льстив, учтив и услужлив, заставляя ее трепетать, когда говорил о ее «сказочно счастливом будущем» после заключения этого столь прекрасного брачного союза. Он сказал, что теперь лорд Сен-Шевиот будет решать, что делать с унаследованным ею состоянием. Он намекнул, что его светлость уже вознамерился продать Пилларз и владения де Шартелье. То есть все переходит в руки барона, он сможет делать все что ему заблагорассудится со всем ее состоянием и ее владениями. С этой минуты и впредь он становится ее опекуном, попечителем и владельцем.
Если ее сердце обливалось кровью при мысли, что она никогда больше не увидит Пилларз, то по крайней мере она могла радоваться, что никогда больше не появится в странной мрачной Бастилии – роскошном замке, бывшем некогда гордостью Люсьена де Шартелье. Об этом месте у Флер сохранились самые жуткие воспоминания. Когда она осмелилась поинтересоваться, что сталось с бедной миссис Ледер, ей ответили, что его светлость назначил женщине пособие. Бедное создание было до такой степени запугано, что, конечно, никогда никому не расскажет о событиях, происшедших в Бастилии той страшной ночью. Она была нема как рыба, когда объявили, что бедняга Джейкоб Ледер погиб, в результате несчастного случая.
Флер старалась не думать обо всем этом, когда стояла рядом с Сен-Шевиотом в гостиной дома Долли. Вокруг ловко сновали слуги, разнося мадеру и марсалу[66]66
Марсала – десертное крепкое виноградное вино. Название происходит от итальянского города Марсала (Сицилия).
[Закрыть], подавая свадебный торт. Это гигантское произведение кулинарного искусства, покрытое сахарной глазурью, прислал из Кадлингтона главный кулинар замка. Верх торта украшали инициалы «Д» и «Ф», связанные кремовым бантиком, знаменующим любовный союз, а на розовой глазури красовался герб рода Сен-Шевиота в обрамлении фиалок, изготовленных из сахара. «Все время фиалки», – подумала Флер устало, несмотря на то, что это были ее любимые цветы.
Ее радовало, что в этот день было пасмурно. Яркий солнечный свет стал бы насмешкой над нею. Еще она была рада, что Сен-Шевиот не повез ее сразу в замок. Ему хотелось поехать с ней в Монте-Карло, где будет много солнца, однако врач Долли предупредил, что здоровье мисс Роддни пока находится в столь слабом состоянии (предположительно, из-за смерти родителей), что длительное путешествие не пойдет ей на пользу. Особенно потому, что она может пережить большое потрясение, когда они станут переплывать Пролив, связанный с такими горестными для девушки воспоминаниями. Так что Дензил внял совету доктора и решил отвезти ее прямо в Кадлингтон. Они должны покинуть Найтсбридж завтра в полдень в знаменитой карете его светлости, управляемой четверкой великолепных коней. В середине пути они сделают остановку в Уайтлифе. Так решил Сен-Шевиот, поскольку неподалеку, в селении Фулмер, находятся охотничьи угодья некоего сэра Пиерза Килманнинга, баронета, с которым барон состоит в приятельских отношениях. Килманнинг с супругой предложили молодоженам апартаменты в своем доме, где они смогли бы переночевать, чтобы на следующее утро продолжить свой путь до Кадлингтона.
При упоминании имени «Килманнинг» Флер почувствовала себя прескверно. Она слышала, как отзывалась ее мать о леди Килманнинг, с которой познакомилась, когда стала госпожой маркизой. Это была одна из тех дам, которых глубоко презирала Елена: средних лет кокетка, живущая только ради своего удовольствия. Муж ее был знаменитым денди в эпоху Регентства[67]67
1811–1820 годы.
[Закрыть].
Насколько понимала Флер, теперь ее будут окружать люди, к которым расположен Сен-Шевиот и перед кем закрыли бы двери своего дома ее родители.
Когда они ехали из собора, барон галантно поднес ее руку к своим губам и произнес:
– Неужели вы не можете одарить меня хоть одним словом или улыбкой, леди Сен-Шевиот?
Она даже не подняла глаз. Она молчала. Затем почувствовала, как его сильная рука сжала ее запястье, словно тиски.
– Ответьте мне. Я не потерплю подобного пренебрежения.
Она послушно подняла глаза и, взглянув на него своими прекрасными очами, промолвила:
– Что же вы хотите услышать от меня, лорд Сен-Шевиот?
– Прежде всего я хочу, чтобы вы оставили эту одиозную манеру обращаться ко мне «лорд Сен-Шевиот». Теперь я ваш муж, и у меня есть имя.
Она прикусила губу. Ее муж! Ей еще не верилось в это. В тех редких случаях, когда она разговаривала с Кэти о «вероятном муже», будущее представало в ореоле исключительной романтики.
Барон смотрел на ее нежную шею и видел, как она судорожно проглатывает комок. Он страшно злился, ибо всякий раз, когда заговаривал с нею, она отшатывалась от него, словно в ожидании сокрушительного удара. Что бы он ни делал, ему приходилось всячески успокаивать свою совесть. Девушка была сама виновата, поскольку упорствовала; но это прошлое, разве теперь ей было на что жаловаться?! Разве он не дал ей титул и положение, которые польстили бы даже ее матери? Ему стало жаль себя: ему приходится с таким трудом вытягивать из нее слова. Странная девушка! Она вроде бы не сопротивляется ему, но ее невинность по-прежнему остается при ней. Между ними словно возвышалась непроницаемая стена.
– Меня зовут Дензил! – резко произнес он.
– Дензил, – повторила она, как ребенок заучивает урок, правда, без всякого интереса.
– Черт побери! – сердито проговорил он. – Не очень-то славно начинается наша супружеская жизнь. Свадьба, несомненно, должна быть счастливым событием…
– Счастливым? – переспросила девушка с горечью и рассмеялась.
Дензил Сен-Шевиот не в первый раз слышал ее смех. Как-то в имении Пилларз – несколько месяцев назад – он молча наблюдал за ней, вслушиваясь в звонкий, беззаботный смех счастливого существа. Она вся светилась от радости. Тогда-то он и возжелал ее. Теперь же она принадлежала ему, но лишенная радости и счастья, и смех ее стал печальным и мрачным. Звук этого смеха приводил его в ярость и в то же время наполнял угрызениями совести. Он часто думал о том, что ведь именно он тот человек, кто убил ее душу точно так же, как его слуга сразил кинжалом Джейкоба Ледера.
– Я не хочу, чтобы люди считали, что моя жена вышла за меня замуж против своей воли, – пробормотал он.
Флер заговорила с тем холодным достоинством, которое и раздражало, и забавляло барона:
– Боюсь, лорд Сен… я хотела сказать, Дензил, что я не смогу отвечать за то, что подумают другие. Ибо я не обладаю сверхъестественной силой.
Он пожал плечами.
– И вы не намереваетесь быть добровольной спутницей моей жизни?
Она посмотрела на него с таким презрением, что он едва не отвел глаза.
– Я не была вашей добровольной супругой, – процедила она.
Сен-Шевиот откинулся на подушки кареты, сложив руки на груди, хмуро посмотрел на нее и произнес:
– Что ж, поступайте, как вам угодно. Вы упрямы, как осел.
Она закрыла глаза. Когда карета с грохотом подъезжала к дому, она подумала: «Я не только против воли вышла замуж, но все внутри меня сжимается от ужаса при мысли, что мне придется выполнять обязанности леди Сен-Шевиот. Мне хотелось бы умереть!»
Однако она отказалась от безжалостного забвения смерти – от того, чтобы присоединиться к тем дорогим ее сердцу людям, которые совсем недавно покинули ее.
Флер сцепила руки в бархатной муфте, отороченной соболиным мехом, и откинулась на подушки. Изнеможение и отчаянная усталость овладели всем ее существом. Совершенно измученная душою и телом, она погрузилась в дремоту. Ее новоявленный муж хмуро взирал на нее украдкой, однако не произнес ни слова. Наступило время с садистским удовольствием поиздеваться над несчастной Флер, однако он оставил ее в покое. Сейчас он предвкушал великолепный обед у Килманнингов. Сэр Пиерз был превосходным, радушным хозяином, а Арабелла, его супруга, всегда охотно принимала ухаживания Сен-Шевиота. Несмотря на ее возраст, она была весьма недурна собой, а ее лодыжки восхитительны.
Барон зевнул, а затем тоже погрузился в сон.
