Текст книги "Красная дорама 2 (СИ)"
Автор книги: Денис Кащеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)
Красная дорама – 2
1. Выписка
Теплым – если не сказать жарким – майским утром, в последний раз позавтракав больничной кукурузной кашей, сытной, но не особо вкусной, я вышел в госпитальный двор. Скучавший у дверей здания часовой, тот самый коротышка-ефрейтор, что первым предстал моему взору три недели назад, когда я пришел в себя в здешней палате (а до этого, подозреваю, именно его стараниями к моим и без того многочисленным травмам добавились разбитые стволом автомата губы, но это уже не точно, да и не важно, по большому счету) дружелюбно мне козырнул. Помешкав, я ответил бравому бойцу приветливым кивком, жеста его руки, однако, не повторив – головного убора на мне не было, а принято ли здесь в таком виде отдавать воинское приветствие, я так до сих пор и не выяснил. Нет, видел на стенде в «красном уголке» фотографию со строевого смотра, на которой улыбчивый Высший Руководитель приветствовал подобным образом личный состав части – сам при этом будучи с непокрытой головой – но тут, ясное дело, особый случай…
К тому же, формально госпиталь я нынче покидал человеком сугубо гражданским – что подчеркивалось отсутствием на выданной мне в дорогу полевой форме петлиц и каких бы то ни было иных нашивок. Обезличенный комплект цвета хаки – в Пхеньяне многие так ходят после демобилизации. Ну да, официально я снова пребывал в отставке – подобно Джу, в распоряжение которой и был сейчас негласно откомандирован. Но если Мун Хи удостоилась чести хранить свое офицерское удостоверение при себе, пусть и не козыряла им направо и налево, то мои документы младшего лейтенанта без вариантов остались в сейфе у полковника Кана.
Там же теперь лежал и врученный мне орден Государственного флага 3-й степени. Довольно красивый, серебристый такой, с позолоченной пятиконечной звездочкой по центру. Мне даже позволили пару минут благоговейно подержать эту высокую награду в руках, но затем решительно ее отобрали и заперли под замок – секретность, блин, куда деваться: для всех непричастных ровным счетом ничего экстраординарного в начале мая в стране не произошло. То есть не было ни похищения Джу, ни визита ко мне домой лейтенанта госбезопасности Лим, ни удара ей по затылку утюгом, ни нашего с Хи Рен ночного мотозаезда со стрельбой… Ни полудюжины боестолкновений с десятками убитых и раненых с обеих – если вообще не с трех – противоборствующих сторон. Ни мощного взрыва в здании министерства обороны, ни отчаянного десанта дельтапланеристов военной разведки прямо на крышу штаб-квартиры Кукка анчжон повисон…
Впрочем, последнего, возможно, и в самом деле не случилось – по другим слухам, группа захвата выдвинулась к цели снизу, из недр канализации. Еще гуляла версия, будто внутрь зашел всего один человек – парламентер – и зашел открыто, через парадный подъезд. А то якобы даже и без этого обошлось – все утрясли по телефону…
Как бы то ни было, сверлить для ордена дырочку в кителе мне так и не пришлось. Да и самого парадного кителя я не увидел вовсе – кто-то решил, что отставнику он без надобности. Но вот по этому поводу я как раз ничуть не переживал: реально тянуть армейскую лямку никакого желания у меня не имелось. А ведь, кажется, такой вариант – запереть меня на военной базе в строевой должности – командованием всерьез рассматривался, но Джу таки вытребовала меня к себе, в «Пэктусан».
Одна беда: мой шикарный костюм из «Тэсон» совершенно пришел в негодность – был в нескольких местах прострелен, залит кровью и заляпан грязью, а брюки, когда их с меня снимали в госпитале – попросту разрезали по всей длине штанин. Но Мун Хи и это учла: прислала ко мне прямо в палату своего портного. Тот приезжал даже дважды: сперва – с измерительной лентой, а затем уже – со сметанной на живую нитку работой. Но итоговый результат трудов мастера я должен был узреть уже только в Пхеньяне, так что в путь меня снабдили вот этой самой полевой формой без опознавательных знаков – чистой и отглаженной, но далеко не новой. Ладно, доехать – нормально.
Деньги, что были распиханы по карманам не пережившего приключений «тэсоновского» костюма, мне вернули все до последней воны и последнего юаня, тогда как «волшебный» пропуск-вездеход бесследно исчез, словно его никогда и не существовало. Что было ожидаемо, впрочем. А вот врученные мне буквально между делом лично полковником Каном водительские права – будто бы в компенсацию за изъятый пропуск – стали для меня сюрпризом. Приятным, разумеется. Навыков управления у меня, понятно, никто не проверял – на тот момент я и с больничной койки-то еще почти не вставал. Как видно, заочно зачли мой героический первомайский вояж из Пхеньяна. И выдали удостоверение сразу второй категории, минуя четвертую и третью – вроде как в норме их тут положено получать последовательно, добросовестно отъездив с каждой несколько лет и всякий раз потом заново сдавая квалификационный экзамен.
Хотя, наверное, данный порядок в принципе соблюдался не слишком строго: молодой донджю Ли Джин Хо, помнится, тоже сулил мне вторую категорию – со стартовой, четвертой, я получил бы право только на управление грузовиком. Да, традиционно именно это считалось здесь начальным уровнем – возможно потому, что исторически все легковые автомобили в стране являлись служебными и жизни их высокопоставленных пассажиров доверялись только самым опытным и умелым водителям. А картошку в кузове или, там, кирпичи, мол, каждый дурак довезет!
Третья категория, к слову, подразумевала, среди прочего, автобусы, «моя» вторая – разного рода легковой автотранспорт, включая мотоциклы, а вот про первую никакой внятной информации в «Кванмён» я так и не нашел. Правда, не так уж старательно и искал, если честно.
Кстати, о доступе в интранет – увы, мой служебный телефон разделил печальную участь костюма из «Тэсон», не то вдребезги разбившись при падении, не то и вовсе поймав экраном шальную пулю. Сдох с концами, в общем. Первую неделю в госпитале мне, правда, было и не до серфинга по сети, а вот потом, когда состояние мое заметно улучшилось, без смартфона сделалось уже скучновато. И только дня за три до выписки я получил в распоряжение уже знакомую мне некогда трубку – Джу прислала из Пхеньяна с оказией тот самый свой старый айфон. Для разнообразия – переоформленный на «Пэктусан» и с надлежащей доверенностью на мое имя.
Понятно, это предусмотрительная начальница не о моем удовольствии позаботилась – очевидно, пожелала, чтобы сразу по выходе из госпиталя я был на связи. Но все равно – спасибо ей большое, подгон пришелся весьма кстати, а то я тут уже на луну выть был готов с тоски!
Ну и вот: без уникального, подписанного лично Самим пропуска, без до неприличия дорогого костюма, без офицерских погон или петлиц – к полевой форме полагались именно последние – и без заслуженного ордена, но с новеньким водительским удостоверением в кармане, при немалых по местным меркам деньгах и с навороченным – опять же по здешним понятиям – телефоном я наконец покинул приютивший меня на три долгих весенних недели армейский госпитальный комплекс и аккуратной зеленой аллеей направился к дожидавшемуся меня у транспортных ангаров байку.
Да, про него-то я не рассказал! Моему верному хромированному коню минувшего первого мая тоже неслабо досталось. Говорят, из его стальных недр потом извлекли пять или шесть пуль, три из которых – пулеметные, достаточно крупного калибра. От задней шины остались одни ошметки – к счастью, в клочья ее растрепало, похоже, уже по приезде, за воротами. Рычаг переднего тормоза оторвало – его в итоге так и не нашли, заменили на самодельный. А в бензобаке якобы зияла дыра размером в кулак – но это, возможно, латавшие байк армейские техники уже присочинили: как я иначе вообще доехал-то? Ну и по мелочи там: разбитая фара, навылет простреленный в двух местах глушитель, согнутая в дугу подножка…
Шлем – тот, что был на мне, синий – оказался расколот – понятия не имею, как и когда это произошло. А вот красная сфера Хи Рен практически не пострадала. Похоже, в ней даже блютуз-гарнитура из строя не вышла – правда, не на чем было ее теперь проверить, моя-то безвозвратно крякнулась.
Так вот, мотоцикл мне благополучно починили! Может быть, не так аккуратно, как сделали бы это на фирменном сервисе Кавасаки – все-таки в армии немного иные приоритеты и стандарты – но, тут уж, что называется, не до жиру! Главное: байк снова ездил, а что, например, сварной шов на глушителе вышел кривоват – да наплевать!
Шлем, правда, как я уже упомянул, в наличии теперь был только один – красный – ну так и пассажиров у меня покамест не намечалось: Хи Рен предстояло задержаться в госпитале еще минимум на неделю, если не на полторы.
Перед самой выпиской я, конечно же, зашел в ее палату, чтобы попрощаться, но девочку на месте не застал. Заглянул потом к ней и на обратном пути из кабинета главврача – и снова неудачно. Ждать смысла не имело – временами мою юную напарницу на целый день увозили на какие-то процедуры, отчитываться же о них передо мной никто, понятно, и не думал.
Ну, нет – так нет, увидимся в Пхеньяне…
К слову, Хи Рен тоже наградили – вручили медаль «За воинскую доблесть». И тоже спрятали оную в сейф, не дав отважной школьнице даже толком на нее полюбоваться – до крайности этим девочку огорчив.
– О, Чон! – отвлек тут меня от мыслей о досадной несправедливости бытия знакомый голос. – Вот ты где!
Я вскинул голову: навстречу мне по алле шагали двое офицеров: полковник Кан собственной персоной – он-то меня и окликнул – и сопровождавший его долговязый старший лейтенант, приблизительно мой ровесник – этого я, кажется, здесь раньше не встречал. Иначе наверняка бы запомнил: пуговицы на его парадной форме и звездочки на погонах сверкали на солнце так, словно в них были встроены лампочки, а острыми стрелками на брюках, пожалуй, можно было бы при желании резать вражескую колючую проволоку.
Старший офицер что-то вполголоса сказал своему спутнику – тот немедленно остановился, и ко мне Кан приблизился уже один.
Я замер, молодцевато вытянувшись по струнке:
– Здравия желаю, товарищ полковник!
Прикладывать руку «к пустой голове» снова не стал – и, судя по реакции офицера, поступил абсолютно верно.
– Вольно, – с благосклонной полуулыбкой бросил мне Кан. – Как самочувствие? – тепло поинтересовался он затем.
– Раз выписали – значит хорошее! – отчасти перенял я манеру собеседника – обратившись ко мне достаточно неформально, тот задал нашему разговору вполне определенный тон.
– Уже назад, в Пхеньян? – уточнил тем временем вроде бы очевидное полковник.
– Так точно! – все же выскочило из меня нечто уставное – надо же, как быстро приобретается привычка!
– А я как раз хотел на прощание сказать тебе пару слов, Чон, – чуть понизив голос, продолжил между тем Кан. – И не как командир подчиненному, а как… Ну, пусть будет: как старший товарищ более молодому.
– Я весь внимание, товарищ полковник, – почтительно склонил голову я.
– Дело вот в чем, Чон… – мой собеседник вдруг словно бы слегка замялся. – Ты хороший парень… Блестяще проявил себя во время недавнего кризиса и, уверен, будешь отличным офицером…
Вот тут я, признаться, неслабо так напрягся. По моему опыту, обычно подобное елейное вступление – да еще и из уст начальства – совершенно ничего хорошего тебе не сулит. Нередко за ним следует виноватое «но», а дальше все резко встает с ног на голову…
– Не хотелось бы, чтобы сейчас ты допустил ошибку, о которой потом придется сожалеть, – вкрадчиво продолжил между тем Кан. – Понимаешь, о чем я?
– Пожалуй, не вполне, – покачал я головой, хотя кое-какие соображения у меня, конечно, имелись.
– Речь о капитане Джу – и о твоих с ней отношениях, – выдал наконец напрямик полковник, полностью подтвердив мою невысказанную догадку. – Знаешь, в народе же как говорят: не засматривайся на дерево, на которое не взберешься! Или иначе: надень шляпу не по чину – лоб и треснет! Как раз твоя ситуация. Боюсь, в какой-то момент у вас – у вас обоих – в силу вполне понятных обстоятельств возникли некоторые опасные иллюзии… Чреватые кое для кого треснутым лбом – ну или жестким падением с дерева. Капитан Джу – из числа Рактонган чульги. Понимаешь же, что это значит?
Я сосредоточенно кивнул, хотя подлинный статус этих самых «людей реки Рактон» по-прежнему оставался для меня загадкой. Но из контекста направление мысли моего собеседника в целом угадывалось без труда.
– Во время Отечественной освободительной войны ее прадед командовал дивизией. Дед – генерал Джу Джи Хён – был когда-то моим командиром и учителем. Сейчас он уже на заслуженном отдыхе, посвящает себя семье… И надежно держит эту самую семью в своих по-прежнему крепких руках. У Джу Джи Хёна имеется свое видение ее – семьи – будущего. Выстраданное и неоспоримое. И в этом будущем нет места для случайных людей. В том числе для некоего младшего лейтенанта Чона. Увы, это так, молодой человек…
Кан умолк и выразительно посмотрел на меня – все ли мне, типа, ясно.
Хм, куда уж яснее…
Вот только…
– Прошу прощения, товарищ полковник, – аккуратно формулируя, выговорил я. – Дело даже не в том, засматриваюсь я, выражаясь вашими словами, на неприступное дерево или нет… – ну да, засматриваюсь, ну так мне как бы дали для этого железный повод! – Но я – это я, что взять с человека… случайного. А вот что касается капитана Джу… Мне почему-то кажется, что у нее своя голова есть на плечах – как бы ни был авторитетен и уважаем прославленный генерал Джу Джи Хён…
– Преданность Джу Мун Хи своей семье сравнима разве что с ее верностью Родине, – веско заметил на это мой собеседник. – И насколько мне известно, аккурат на той неделе она встречалась со своим дедом. Неосмотрительно затронула в разговоре данную щекотливую тему – и получила в ответ вполне предсказуемую реакцию. Больше того, принято решение, что в скором времени капитан Джу выйдет замуж – и вопрос окажется закрыт раз и навсегда. Жених – из числа Пэктусан чульги, – слово «Пэктусан» в данном контексте явно не имело никакого отношения к нашему пхеньянскому концерну – по аналогии с малопонятными «людьми реки Рактон» теперь в моей реальности появились еще какие-то ничуть не более внятные «люди горы Пэкту». – Свадьба состоится, как только он будет произведен в капитаны, сравнявшись в воинском звании с Джу Мун Хи…
Полковник вдруг мельком покосился куда-то в сторону. Я невольно проследил за его взглядом – и уперся глазами в того самого блистающего и отутюженного старшего лейтенанта, так терпеливо и ожидавшего шагах в десяти-двенадцати. Будет произведен в капитаны, значит…
От вопроса «Это он самый и есть?» я как-то удержался. Но, в общем-то, уточнять тут и не требовалось – ни с какой точки зрения.
– Повторюсь, Чон, ты определенно человек неординарный и, безусловно, перспективный офицер, – проговорил тем временем Кан. – Я рад, что ты попал под мое начало. И мне будет крайне жаль, если у тебя ненароком… треснет лоб. Мой тебе совет: побереги его. Так будет лучше для всех – и в первую очередь для капитана Джу.
– Я обещал капитану Джу, что не подведу ее, – помедлив, выговорил я. – Не вижу причин брать данное слово назад.
Как хотите, так и понимайте, товарищ полковник!
– Вот и отлично! – осознанно или нет, выбрал, похоже, устраивающий его вариант толкования моих слов Кан. – Без сомнения, это мудрое решение. Рад, что в тебе не ошибся, Чон! Что ж, тогда предлагаю на этом и закончить. Успехов в Пхеньяне! Я имею в виду дела концерна – дерьма там, как понимаю, после Кукка анчжон повисон разгребать и разгребать! Но уверен, вы с капитаном Джу отлично справитесь! Но если вдруг что-то все же пойдет не так… Мало ли… Захочешь о чем-то посоветоваться… Не стесняйся, звони мне напрямую! Скажу адъютанту, чтобы скинул тебе мой личный номер, – последовал скупой кивок в направлении пресловутого старшего лейтенанта – так он у нас, оказывается, еще и полковничий адъютант? Тогда точно скоро вырастет в звании, к гадалке не ходи!
– Большое спасибо, товарищ полковник, – в общем-то, вполне искренне поблагодарил я собеседника. В конце концов, зла он точно не желал и не желает – ни мне, ни Мун Хи. – Буду иметь в виду!
На этом, обменявшись крепкими рукопожатиями, мы с Каном простились.
2. Возвращение в Пхеньян
– Чон– сонсэнним! – послышалось внезапно где-то совсем рядом.
Бросив задумчиво взирать на степенно удаляющиеся спины полковника Кана и его блестящего адъютанта, я обернулся: густые кусты слева от меня покачнулись, и из их зелени на аллею деловито выбралась Хи Рен.
Во время первомайских событий ее парадное школьное платьице пострадало ничуть не меньше моего «тэсоновского» костюма, и позже, когда смогла наконец покидать больничную палату, первое время моя ученица выходила «в свет» в мешковатой, сильно ей не по размеру серой пижаме. Однако затем заботливая онни передала ей из Пхеньяна кое-какую одежду. В том числе, как видно, столь любимый девочкой нарядный чосонот – но сегодня я увидел его на Хи Рен впервые с момента нашего попадания в госпиталь. Берегла до поры?
– О, привет, – усмехнулся я, торопливо соображая, что из сказанного мне полковником могло достигнуть чутких ушек прятавшейся поблизости школьницы. Навскидку получалось, что все или почти все. Вот тебе и на! – Подслушивала? – слегка нахмурившись, осведомился я у девочки.
– Нет, что вы! – возмущенно сверкнула глазенками она. – Ну, то есть это случайно так вышло… – тут же, впрочем, потупилась Хи Рен. – Мне доктор велел больше гулять, дышать свежим воздухом! – принялась торопливо объяснять затем. – Но чтобы при этом минимум физических нагрузок! А там, – кивнула школьница себе за спину, на кусты, – скамеечка стоит! Всеми забытая, к ней даже тропинки толком нет, я ее чисто случайно нашла! И теперь каждый день прихожу, сажусь – и какой-нибудь учебник в тишине листаю. Сегодня вот – «Географию», – она показала глазами на потрепанную книжку в своих руках – я только теперь заметил, что они у Хи Рен не пусты. – И так ведь страшно отстала от программы, надо начинать наверстывать!.. А еще хотела вас перехватить, чтобы попрощаться – знала, что к воротам вы тут пойдете, – призналась затем моя юная собеседница. – Но увлеклась – там так интересно про Австралию было, про кенгуру – и чуть не прозевала! А потом слышу – голоса! Дернулась выйти, но сообразила, что это тут с вами полковник Кан. Подумала: неудобно получится вот так вот выскакивать… Прям словно кенгуру из австралийского буша! Поэтому решила подождать, пока вы не освободитесь. Но специально не подслушивала, нет! Просто так само получилось…
– А я к тебе в палату заходил, – заметил я – положа руку на сердце, не до конца понимая, как лучше себя сейчас повести. – Как раз попрощаться и хотел. Но тебя там уже не было.
– Я сразу после завтрака к вам побежала – но тоже не застала и решила, что вы уже у главврача, – в свою очередь поведала мне девочка. – Поэтому пошла сюда – чтобы уж точно не пропустить!
– Видимо, совсем чуть-чуть где-то разминулись, – улыбнулся я.
– Наверное, – кивнула школьница. – Вы не очень на меня сердитесь? – уточнила затем. – Ну, за то, что я будто бы подслушала?
– Вовсе не сержусь, – поспешил с улыбкой заверить я собеседницу.
– Спасибо, – просияла та. – А что касается онни и вас…
Так, начинается. Может быть, стоило сказать, что зол, как сто китайцев?
Если что, не знаю, почему именно китайцев – такая уж была присказка у одного из моих первых начальников – в «прошлой жизни». Ну, типа, «доволен, как сто китайцев», «жаден, как сто китайцев», «бодр, как сто китайцев»… Что-то личное, наверное – но жутко прилипчивое.
Между тем, в лице я, как видно, все же слегка изменился, потому что девочка запнулась на полуслове, однако несмотря ни на что продолжила, да еще и с немалым пылом:
– Вы все правильно сказали полковнику Кану: у онни своя голова на плечах есть! И не деду за нее решать!
– Хи Рен! – укоризненно покачал головой я.
Девочка сникла – но, как тут же выяснилось, вовсе не из-за моего замечания – от собственных мыслей.
– С ее дедом, конечно, та еще тема, – как-то разом растеряв большую часть своего недавнего энтузиазма, продолжила она. – Человек он выдающийся, так все говорят. Знаменитый генерал… Знаете, Чон– сонсэнним, я его всего трижды видела в жизни – и каждый раз при его появлении у меня аж поджилки трястись начинали! Безумно хотелось поскорее убежать, забиться в самый дальний угол и зажмуриться там! И это я не маленькая какая была – в последний раз он этой весной к нам приезжал!.. При всем при том, что Джу Джи Хён мне ни разу и слова строгого не сказал! Наоборот, всегда улыбался, непременно хвалил за что-нибудь, гладил по голове и русскую шоколадку дарил! Безумно вкусную! Но страшно при этом было так, словно с тигром на лесной тропинке встретилась! Ну, так мне кажется – с настоящим тигром я не встречалась. Если не считать похода в зоопарк – с классом, еще в прежней школе, но это совсем другое…
– Бывает, – понимающе развел руками я – как-то раз подобный исполин духа попался и на моем жизненном пути. Уж на что я считал себя не робкого десятка, но да, это было точно как предстать перед диким тигром. Или перед медведем – я так однажды попал с разряженным ружьем, и, в отличие от Хи Рен, мне реально есть с чем сравнивать…
– Онни своего деда, конечно, во всем слушает, – печально вздохнула между тем школьница. – То есть слушала до сих пор. Но вообще, она и сама вся в деда! Истинная Джу! Так что, когда ее припечет – еще посмотрим, кто кого!
– Что ж, посмотрим, – слегка натянуто усмехнулся я.
– Ну а если что, я – никакая не Джу, – как-то вдруг вся сжавшись, негромко, но твердо заявила куда-то себе под ноги моя собеседница. – Я – Нам! И к Рактонган чульги не отношусь!
– Это ты к чему? – непонимающе нахмурился я – задумавшись и, видимо, потеряв нить.
– Ни к чему, – почему-то покраснев, торопливо замотала головой девочка. – Чон– сонсэнним, можно я вас до ворот части провожу? – подняв на меня темные глаза, резко сменила затем тему разговора она.
– А тебе доктора разрешают? – не без сомнений осведомился я. – Тут минут пятнадцать топать – а потом еще столько же обратно будешь возвращаться!
– Разрешают, даже рекомендуют – если не бегать, а идти спокойно!
– Ну, тогда – почему нет? – пожал я плечами. – Пойдем потихонечку… Только мне сперва не к воротам, а к ангарам – мотоцикл там, – сообщил я собеседнице, делая шаг вдоль аллеи.
– Его починили? – с неподдельным любопытством поинтересовалась Хи Рен уже на ходу.
– Ну да.
– Это хорошо! Покатаете меня потом когда-нибудь еще? На каникулах, например! Пожалуйста!
– Обязательно, – пообещал я. – Только шлем второй надо будет купить – синий раскололся!
– А я знала, что нужно выбирать красный!
Так, непринужденно болтая обо всем и толком ни о чем, мы и дошли до транспортных ангаров.
* * *
Бензина мне на прощанье залили полный бак, двигатель запустился с пол-оборота и всю дорогу тарахтел ровно, ненадсадно. Проезжая через мостик, я обратил внимание на его перила, три недели назад разбитые выстрелами в щепки – ограда была как новенькая. Жаль, сразу за воротами (сбитая мной створка тоже стояла на месте, но это я уже видел на днях) не догадался присмотреться к бетонному забору, от которого в нас с Хи Рен тогда рикошетили пули – не исключено, что и там никаких следов не осталось.
Впрочем, все эти мысли мелькали у меня сейчас лишь фоном, а так из головы не шли слова полковника Кана – и, отчасти, девочки. Не стану лукавить – собирался я с утра в Пхеньян с одним настроем, а теперь, похоже, требовалось спешно выработать новый. Но сперва – разобраться в собственных приоритетах.
Начать с того, что до нашей с Джу последней встречи – а точнее даже, до нечаянно подслушанного мной ее разговора с полковником Каном (привет Хи Рен с ее скамейкой за кустами) – иначе как удобную начальницу и, возможно, хорошего друга Мун Хи я не рассматривал. Даже несмотря на все толстые намеки ее тонсен. Все ж таки не совсем «мой» типаж, что внешне, что по характеру. Так сказать, не женщина моей мечты.
При этом не могу не признать, что Джу весьма красива – особенно когда забывает нацепить на лицо надменное выражение Рактонган чульги, кем бы они там ни являлись. А также довольно умна. Хотя иногда на удивление наивна – ну так молодая же еще! Отличный боец, кстати. Похоже, надежный товарищ. Вроде как беззаветно верна данному слову… В общем, чем больше я ее узнавал, тем сильнее уважал и, пожалуй, привязывался!
Но все это скорее были теплые чувства к достойному соратнику, а не горячие – к объекту вожделения.
К тому же, роль последнего тогда как раз подсуетилась занять Сук Джа.
Вот с Лим, кстати, у меня почти сразу пошло по, скажем так, романтической колее – правда, и закончилось там все очень так себе.
О чем это нам говорит? А пес его знает!
Возвращаясь к Джу: услышанное мной тогда из-под окна госпитальной палаты кое-что изменило. Неосторожные, но искренние слова Мун Хи будто бы приотдернули занавес, прежде мешавший мне посмотреть на наши отношения с новой стороны. Видимо, там все одно к одному сложилось: Сук Джа нанесла моему самолюбию болезненный удар (тем более обидный, что женский образ, созданный Лим, как раз «зашел» мне идеально), железная Мун Хи предстала «принцессой в беде», за которую невозможно не переживать, а тут еще как раз выяснилось, что Хи Рен уже наверняка выживет – и, возможно, радость за девочку дополнительно подсветила для меня Джу, с которой мы ее, радость эту, полностью разделили…
Вот я и рассудил: а почему нет-то? Тем более, раз все будто бы само собой столь удачно складывается?
А вот теперь, получается, что не так уж все и однозначно. Нарисовался вдруг добрый дедушка с русскими шоколадками, подтянулся перспективный жених без пяти минут с капитанскими погонами…
Хм, сказал бы, что это звучит как вызов!
С другой стороны, в прошлой жизни меня последний раз взяли на «слабо», когда та же Хи Рен, наверное, еще и на свет не родилась…
Ну так то в прошлой…
Твою ж наперекосяк! Насколько все запущено!
В любом случае, еще большой вопрос, как теперь поведет себя сама Джу.
Стоп. Собственно, пожалуй, это главный вопрос и есть. Одно дело, если она сочтет за благо покорно принять навязанную ей волю – тут, пожалуй, соглашусь с полковником Каном: при таком раскладе упрямо лезть на дерево и неуклюже ломать ему ветви – а Мун Хи жизнь – было бы, наверное, с моей стороны подлинным свинством. А вот коли Джу вознамерится послать деда-самодура вместе с его протеже старлеем куда подальше – ясно осознавая, что при этом теряет… Тут уж извините, товарищ полковник – встану с ней плечом к плечу, хотя бы из уважения к ее смелому решению.
А там уж и не только плечом к плечу… Благо сам теперь – свободен!
Да, так и будет правильно: дождемся хода от Джу. А дальше – по обстоятельствам…
Точно – именно так правильно?
Почему-то не покидало ощущение, что чего-то я недопонимаю, нечто важное упускаю… Эх, все-таки отношения с прекрасным полом – совсем не мой конек! Вот если надо кого-то обанкротить или, наоборот, защитить прибыльное предприятие от коварных рейдеров – это ко мне, сходу во всем разберусь и выдам рабочую схему, а тут у вас сам черт ногу сломит!
* * *
На выезде с грунтовки на основную трассу обстрелянного мной некогда поста Кукка анчжон повисон ожидаемо не оказалось, а вот следующий – армейский, усиленный бронетранспортером – находился на месте, но на нем сегодня никого особо что-то не останавливали. Свободно проследовал мимо и я.
Движение на шоссе, кстати, было не то чтобы прям вот плотным, но дорога и не пустовала. В основном в город и из города катили грузовики, но иногда попадались и автобусы. Один из них, следующий в попутном мне направлении, привлек мое внимание особо. Выглядел он весьма необычно – сзади к нему была приделана огромная металлическая бочка, из трубы над которой валил густой черный дым, а в салон будто бы уходило что-то вроде змеевика.
Первая мой мысль: работающий самогонный аппарат везут, еще, небось, и продукт попивают прямо в дороге! А что, удобно…
Но нет, конечно же: видимо, это было нечто наподобие газогенератора – один мой приятель как-то рассказывал, что видел такие на Кубе, но сам я их там не застал, хотя и бывал на Острове Свободы пару раз, и не только в столице. Специальное устройство – вот эта самая бочка – вырабатывает из угля или даже обычных дров особый газ, который и используется в качестве автомобильного топлива, экономя владельцу дефицитные нефтепродукты. Голь на выдумки хитра, как говорится…
Система эта, однако, то ли в принципе была не слишком эффективна, то ли лучшие годы данного конкретного автобуса и его бочки были уже давно позади, но полз тот едва-едва, а чадил, как сто… нет, не китайцев, куда им – как сто паровозов! Еще и не повезло: навстречу как раз шла длиннющая военная колонна, а полоса была довольно узкая, да и дергался по ней этот самоходный самогонный аппарат из стороны в сторону – фиг проскочишь мимо… В общем, тащиться в черных клубах едкого дыма мне пришлось несколько долгих минут. В какой-то момент на не самом крутом подъеме автобус и вовсе почти остановился – и тут уж я не выдержал – объехал его обочине. Точнее обскакал – по рытвинам и ухабам.
На въезде в Пхеньян блокпост уже попусту не простаивал – здесь тормозили всех поголовно. Я даже сперва не сообразил, что за длиннющий хвост вытянулся по трассе, подумал, может, впереди какая авария, и сунулся на встречку – благо та была в этот момент пуста. Но, проехав метров сто, нарвался на сердитого армейского сержанта, неумолимо завернувшего меня обратно. Пришлось возвращаться и пристраиваться в конец очереди – успевшей за это время еще малость подрасти.
На ожидание в ней ушло более получаса, после чего у меня тщательно проверили документы. Не только на байк и водительские права – изучили все, вплоть до доверенности на мобильный телефон. В бумаги из госпиталя тоже заглянули. Разве что разрешением на поездку не поинтересовались – карточка жителя Пхеньяна в данном случае ее вполне заменяла.
В самом городе меня тоже пару раз тормознули – как и три недели назад красавицы-регулировщицы грациозно указывали жезлом на тротуар, а их суровые напарники уже поджидали там. Но здесь проверки были уже не такими всеобъемлющими, полицейские не столько изучали мои документы, сколько пялились на навороченный байк да расспрашивали про него – для этого, похоже, и останавливали. Как бы то ни было, никаких проблем со стражами дорожного порядка у меня не возникло, и где-то часа через два после прощания с Хи Рен у ангаров я лихо подрулил к своей пятиэтажке.
