Текст книги "Сумеречный судья"

Автор книги: Денис Чекалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Френки вытерла нож о полу одного из убитых, и вернула оружие в ножны.

– Быстрее, Асгхан, – напомнил я.

Минотавр действовал споро.

Профессиональным движением он опустился на колени перед гоблином с рассеченным животом. В руке Асгхана оставалась сабля, с фамильным гербом на рукояти. Лезвие было длинным, а окровавленная голова койгана, с закрытыми глазами, почти полностью скрывалась за свернутыми кишками.

Кончик сабли поворачивался быстрыми, четкими надрезами, словно это был хирургический скальпель. Черты Асгхана заострились, лоб жестко насупился. Он не стал отсекать голову твари, чтобы снять с нее кожу, держа в руке. Лезвие описывало круг на черепе, измазанном кровью.

Я услышал крик горничной и звук разбивающейся об пол посуды. Франсуаз подошла к ней и заставила замолчать, отвесив две крепкие пощечины.

– Сказано тебе: поворачивайся, – процедила Френки.

Асгхан провернул лезвие еще раз, и на кончике клинка задрожал круглый, вогнутый кусок кожи койгана. Минотавр положил его на паркетный пол и расправил руками.

– Ну? – потребовала девушка.

– Это последний. Видите предсмертную руну? В городе больше не осталось зверей, кроме Короля.

– Тогда исчезни, – приказала девушка. – Тебе сейчас нужна долгая медитация, верно? Перед тем, как снова выйдешь на след. Но смотри, Асгхан – чтобы я только щелкнула пальцем, и ты уже был рядом. Иначе я приверчу тебя к электропроводке вместо лампочки, и станешь у меня светиться. Понял?

Минотавр поспешил к лифту, все так же сутулясь, и ни разу не оглянувшись назад.

– Не могу сказать, что он любит свою работу, – заключил я, глядя на выпотрошенного койгана. – Сдается мне, наш Асгхан брезглив.

Френки отстегнула от пояса мобильный.

– Мне нужен королевский прокурор, – сказала она. – Мы нашли еще три жертвы. Да, и теперь вы сами сможете посмотреть на паразитов.

– Для этого мне хватает мэрии, – проворчал Джастин в трубку.

18

– Дом снят полтора месяца назад, – я взглянул на ряд аккуратных кустов, обрамлявших участок. – Хозяин въехал только недавно. А ведь арендная плата в этом квартале очень высокая.

– Проверял, надежно ли здесь.

Франсуаз положила локоть на дверцу машины, внимательно рассматривая двухэтажный особняк.

– И не зря. У этого минотавра много врагов. Салмар Аларейн – влиятельный алхимик в Эльдар'Киаррде. Поговаривают, что он смертельно болен, поэтому в последнее время немного отошел от дел.

На снимке он пожимал руку архимагу и улыбался в камеру.

– А это кто? – Франсуаз вынула из папки новую фотографию. – Глуповатое лицо.

– В морге он выглядел немного иначе. Это сын Салмара – тот самый, которому Асгхан распорол живот.

– Ага, – девушка взглянула на портрет еще раз.

– Веская причина, чтобы ненавидеть охотника, – заметил я, выходя из машины. – Аларейн появился в городе одновременно с тварями. Ты уже знаешь, как мы убедим его нас принять?

– Просто войдем.

– Раз ты так говоришь.

Я нажал на кнопку звонка и не отпускал палец, пока внутри не послышались шаги.

– Невежливо так делать, Майкл, – заметила Франсуаз. – Достаточно нажать один раз. Ты беспокоишь людей.

– Этого я и добиваюсь.

Цепочка зазвенела в проеме открывающейся двери.

– Салмар Аларейн у себя? – спросил я.

За порогом стоял минотавр – из тех, какие исполняют экзотические танцы в дешевых заведениях. Только этот был шире в плечах, и в ночном клубе вполне мог подменять вышибалу.

– И зачем было так звонить, – недовольно продолжал он, прикрывая дверь. – Хватило бы раз нажать.

– Я же сказала, ты поступил невежливо.

Франсуаз пнула дверь ногой, и та слетела с петель, ударяя охранника по голове.

– Стандартная входная цепочка, – пояснила девушка. – Крепится двумя болтами. Ненадежная штука.

Минотавр поддерживал выбитую дверь лбом, и был слишком занят подсчетом птичек, порхавших перед его глазами. В центре панели было вкручено массивное металлическое кольцо. Френки ухватилась за него и, потянув, снова обрушила дверь на голову охранника.

Тот упал навзничь, и створка придавила его к полу. Франсуаз прошла по ней, входя в дом. Теперь можно было не беспокоиться, что сплющенный на полу охранник поднимется в ближайшее время.

– Я же сказала, войдем.

– Эй, что там случилось?

Слова были произнесены по-эльдарски.

Минотавр в белых просторных одеждах выбежал из бокового коридора. В руке он сжимал магический жезл. Френки ударила его по запястью. От боли охранник наклонил голову; видно, хотел получше разглядеть обломки лучевой кости, торчавшие из разорванной кожи. Франсуаз врезала ему коленом в лицо.

Я перешел вглубь комнаты и стал просматривать безделушки, стоявшие на каминной доске.

– Кажется, сдаются вместе с домом, – заключил я, возвращая на место статуэтку мудреца. – Домашнее тепло напрокат – как тебе?

Еще один минотавр простучал копытами над моей головой.

– Почему дверь выломана?

Он успел спуститься на половину ступенек, осторожно поводя вокруг дулом пистолета.

Франсуаз вынырнула из-под лестницы и вонзила два пальца в его лодыжку.

Минотавр закричал – и это действительно очень больно, если знаешь, куда и как нажимать. Он покатился вниз с такой скоростью, что я испугался за паркет.

– Ты говорил, в доме четыре охранника? – спросила девушка.

– Приехали вместе с хозяином. Аларейн обычно проводит время в библиотеке, на втором этаже.

– Надеюсь, на сегодня он уже получил свою порцию положительных эмоций. У него остались только плохие.

Девушка резво взбежала по лестнице, держа в обеих руках по пистолету.

– Правая дверь налево, – подсказал я, следуя за ней и не вынимая рук из карманов.

Высокий минотавр шагнул демонессе навстречу. В поднятых руках стражника сверкала двухглавая секира, между острых рогов шипела тонкая молния. Вздымая искры и мерцая древними рунами, алые файерболлы обрушились на Франсуаз. Они скатывались с закругленных лезвий боевого топора, и устремлялись к девушке, чертя за собой зодиакальные знаки.

Френки подняла руку, и горящая пентаграмма вспыхнула между ней и минотавром. Магическая стена закрыла демонессу от шаров пламени; огненные снаряды раскатились по ней и обратились в пепел. В то же мгновение, пятиугольник вздрогнул, и обратился в прозрачного ледяного спрута; тварь устремилась к воину, и длинные щупальца плотно спеленали охранника, не давая пошевелиться.

Стражник упал; Франсуаз прошла мимо него и, наступив на обоюдоострую секиру, сломала пополам древко.

Салмар Аларейн сидел в кресле с высокой спинкой. Его пальцы были сомкнуты под подбородком, плечи расправлены, лицо поднято.

Он смотрел на демонессу с легким, почти неуловимым презрением, которое аристократ по рождению всегда испытывает при виде девушки из простого квартала. Френки довольно улыбнулась и уселась перед ним на стол.

– Эти бедняжки готовы отдать за вас жизнь? – спросила она.

– Да.

– По крайней мере, сегодня им не придется. А вот о вас, Салмар, я бы этого не сказала. Будете говорить?

Она направила в лицо минотавру дуло своего пистолета.

19

– Феарор был моим сыном, – сказал Салмар Аларейн, вновь сцепливая пальцы под подбородком. – Вы уверены, что мои люди не сильно пострадали?

– О, да, – заверила его Френки, перекладывая ноги. – Зато могут вдоволь разбить головы, пытаясь выбраться из подвала.

Она передернула затвор.

– Мне было проще пристрелить их, чем стаскивать в погреб, Салмар. Рассматривайте это как жест доброй воли.

– Я не верю в добрую волю с тех пор, как мою жену убили фанатики, – отвечал минотавр.

– Асгхан Фирачи, – я показал ему фотографию. – Вы приехали из-за него?

– Сын был всем, что у меня осталось, – ответил Аларейн. – Этот охотник убил его – зверски, безжалостно, и без малейшей причины.

– Асгхан говорит, он был поражен койганом.

– Это ложь. В теле не нашли ни зверя, ни даже кокона.

– Что вы делаете в городе Эльфов? – спросила Френки.

– Наверное, я должен отвечать, раз вы держите в руках пистолет… Хорошо. Мне стало известно, что твари выслеживают Асгхана. Я мог бы выяснить, кто возненавидел моего врага еще больше, чем я сам. У меня достаточно для этого средств.

Салмар Аларейн сухо улыбнулся, как человек, у которого уже ничего нет впереди.

– Но для меня не имело значения, кто послал тварей. Я просто хочу видеть, как охотника раздерут на куски. Вам это может показаться жестоким – но таковы чувства отца, который потерял сына.

– И вас не заботило, что десятки невинных людей станут жертвами тварей?

Аларейн чуть заметно пожал плечами.

– Мне их жаль. Но я ничего не могу сделать. Даже тот, кто послал койганов в ваш город, не в силах их отозвать – до тех пор, пока они не выполнят задания. Это не дрессированные кикиморы, и не слушаются приказов. Мне остается только наблюдать – так же, как и вам.

– Он лжет, Френки.

Девушка закусила нижнюю губу, как делает только в тех случаях, когда напряженно размышляет.

– Вы сами Охотник, Аларейн, – произнес я. – Поэтому поняли, что в позвоночнике Феарора нет кокона.

– Это правда? – спросила Френки.

– Возможно, есть и другие люди, желающие Асгхану смерти, – продолжал я. – Но немногим удастся провести сюда личинки, обманув магов Черного Круга. И только опытный охотник мог заставить тварей подчиняться себе.

Серые стальные глаза Франсуаз вспыхнули алым огнем, когда демонесса вонзила когти в сознание минотавра. Девушка издала короткий смешок, и я понял – она увидела страх Салмара.

– Говори, – приказала Френки, наклоняясь к нему. – Расскажи мне всю правду.

Минотавр молчал.

Франсуаз поставила ему ногу на голову и пригнула к полу.

– Много людей погибло из-за тебя, ублюдок, – произнесла она и слегка усилила нажим – так, что у минотавра хрустнули шейные позвонки. – И будут умирать снова, если ты не остановишься. Это достаточная причина?

Он захрипел, не пытаясь подняться.

К его чести стоит отметить, что это было бы бесполезно.

– Но тебе нет дела до других? – процедила Френки. – Только твоя злоба имеет значение, и не важно, кто пострадает.

Девушка сменила положение, и теперь ее каблук вонзался в голову минотавра.

– Как насчет их фамильного замка?

– После смерти Феарора только он останется памятью об истории Аларейнов, – подтвердил я. – В пяти залах дворца собраны древние артефакты – ковры, вазы, украшения. Они бесценны сами по себе, но для Салмара это еще и память.

Минотавр что-то прохрипел, но были ли то слова согласия, или он обсуждал сам с собой достоинства тяжелых женских каблуков – осталось неясным.

– Каждое поколение его семьи добавляло пару диковин. Любой предмет там символизирует определенный период в истории страны, и ту важную роль, которую сыграли в ней Аларейны. Это нечто вроде святилища.

Кончик языка Франсуаз пробежался по чувственным губам.

– Ты у меня все знаешь, Майкл. Сколько нужно времени, чтобы сровнять замок с землей и разграбить коллекцию?

Девушка слегка ослабила нажим, но только для того, чтобы, когда минотавр тяжело поднял голову, вновь пригнуть ее к полу.

– Вы не посмеете, – простонал он. – Меня уважают на моей родине.

– О, только пока ты жив.

Франсуаз позволила ему распрямиться, и с насмешливой улыбкой рассматривала лицо минотавра, покрасневшее от ярости и напряжения.

Салмар поднял голову. Я не заметил, когда Френки успела рассечь ему губу, но изо рта Аларейна сочилась кровь.

– Моя месть свершится, – глухо произнес он. – Койганы выполнят то, зачем я их послал. Моя жизнь не имеет значения, так же, как и жизни тысяч людей. Таково убеждение, с которым живет Охотник, и с ним же мы умираем.

– О чем он болтает, Майкл?

Минотавр встал, его голова откинулась назад, рот приоткрылся. Франсуаз намеревалась пнуть Аларейна в грудь, заставив вернуться в кресло, но бить Салмара уже не было необходимости. Лицо Охотника стало серым, губы почернели. Он дважды прерывисто вздохнул и упал обратно. Его голова ударилась об стол.

Я встал на колени перед минотавром.

– Он мертв, – произнес я, поднимаясь. – Призрачная руна сумерек. Служит для самоубийства.

– Эта скотина предпочла сдохнуть, но не помочь нам, – процедила Френки. – И теперь твари расползутся по всему городу. Майкл, я на самом деле отдам приказ разграбить его чертову коллекцию.

20

Франсуаз постучала костяшками пальцев по мобильному телефону.

– Он не начнет просить пощады, – заметил я. – Так что либо хвати его об асфальт, либо оставь в покое.

– Я начинаю ненавидеть университет.

– Ты злишься на Бьюни, вот и все.

Френки одарила меня взглядом, который стоил хорошей пощечины. Крохотный кабинетик находился в самом конце коридора. Минотавр сидел в углу комнаты, и, казалось, занимал ее всю. Бьюни рассматривала старинные гравюры.

– Мы нашли человека, который натравил на вас койганов, – произнес я.

Франсуаз уселась на стол Бьюни, заставив фейри невольно съежиться.

Моя партнерша любит пугать людей.

– Это Салмар Аларейн. Из-за смерти его сына вам пришлось покинуть родину. Теперь он тоже мертв.

– Горе ослепило его, – ответил Асгхан. – Винил меня в гибели Феарора. Но я всего лишь выскоблил койгана из уже мертвого тела.

– Теперь нам надо узнать, что станет с тварями после того, как умер пославший их человек. Бьюни?

Франсуаз приподняла одну бровь. Девушка бы предпочла потрясти Асгхана и убедиться, что тот не скрывает от нас парочку семейных секретов.

Фейри сцепила руки, и поскольку она все еще держала в них карандаш, создалось впечатление, что пальцев у нее двенадцать.

– Койганы – примитивные существа с недоразвитой нервной системой, – сказала она.

Франсуаз обнаружила, что в комнате находится одно такое, и со вниманием стала рассматривать Бьюни.

Френки очень забавная, когда ревнует.

– Примерно сутки койганы будут следовать приказам, – говорила фейри. – Они продолжают искать, но теперь делают это инстинктивно, без плана.

– То есть, не найдут? – спросила демонесса.

Франсуаз имела в виду, что неча растекаться мыслью. Бьюни же взглянула на нее, как пастырь на неуча, по темноте своей буквально толкующего смысл притчи.

Обе остались весьма довольны, поэтому я не стал улыбаться – в противном случае они могли сцепиться.

У Бьюни не оказалось бы никаких шансов, а потому зрелище не обещало быть интересным.

– Не найдут, – согласилась поклонница Ариартиса. – Станут тупо бродить по улицам, пытаясь узнать Асгхана в каждом из встречных. Потом забудут, какой получили приказ.

– Но мы не знаем, когда в последний раз Аларейн выходил с ними на связь, и, следовательно, сколько они еще будут искать? – спросил я.

– Мы должны спешить – это все, что я могу сказать.

Бьюни почувствовала себя лидером группы, и эта роль ей чрезвычайно понравилась.

Правда, ни я, ни Френки, ни тем более минотавр таковой ее не считали.

– Тогда пора показать, что вы умеете, Асгхан, – сказал я.

21

– Вы когда-нибудь выходили на охоту, мадемуазель Дюпон? – спросил быкоглав, расстегивая карман своей куртки.

Маленький ремешок придерживался двумя пуговицами.

– Много раз, – процедила девушка.

Френки не нравится, когда кто-то сравнивает ее с собой – Франсуаз глубоко уверена, что превосходит всех.

– В мире полно уродов, которых можно перевоспитать, только вогнав пулю в голову.

– О, нет.

Пальцы минотавра вытаскивали из кармана тонкую ампулу, наполненную синевато-белой жидкостью.

– На это способны самые обычные люди. Я говорю о большой охоте – охоте на тварь.

Быкоглав закатал рубашку и положил руку на стол тыльной стороной вверх. Быстрым нервным движением снес верхушку ампулы о край стола.

– На курсах медицины меня учили не этому, – заметила Франсуаз.

– Забудьте про медицину, – засмеялся минотавр.

Верхушка была отбита, и лишь сотая доля дюйма отделяла от края переливающуюся жидкость. Глаза минотавра вспыхнули в предчувствии боли. Он вонзил ампулу в вену – и перевернул в воздухе так быстро, что на стол не успело пролиться ни капли.

Крохотный стеклянный сосуд теперь стоял, воткнутый в плоть минотавра. Синее вещество уходило внутрь руки Асгхана, и кожа в том месте тоже становилась мертвенно-синей.

Бьюни смотрела на охотника, завороженная его действиями. Я понял, что она впервые видит то, о чем столько прочла.

– Охота на тварь – это нечто особенное, – произнес Асгхан.

Его голос прервался. На губах начали появляться серые клочья пены, смешанные с кровью. Он поднял руку к правому глазу, и когда отнял ладонь, я увидел, что зрачок Асгхана купается в алой паутине кровоизлияний.

– Вам плохо? – осведомилась Франсуаз.

– Все пройдет.

Охотник выдернул из руки опустевшую ампулу и бросил на пол.

– Это вещество обостряет чувства. Побочные эффекты неизбежны.

Асгхан попытался встать, и его стошнило.

– Наверное, я отвык, – пробормотал он.

Я знал, что это не так – мне приходилось видеть подобное и раньше. Минотавр держался гораздо лучше, чем другие.

– Великая честь.

Он скомкал бумажную салфетку, которой вытирал губы, и кинул в корзину.

– Мало родиться в семье потомственных охотников – надо еще доказать свое право им стать. У меня два брата. Младший не сумел.

Асгхан выпрямился, и теперь ему, казалось, стало лучше. Темное пятно на руке рассасывалось, кожа принимала обычный облик.

– Теперь я могу их чувствовать.

Быкоглав сделал шаг, и его опять стошнило. Струя была такой сильной, что забрызгала стену напротив.

Я протянул ему стакан воды – я видел, это помогает. Асгхан снова извинился.

– Мы будем искать тварь, которая вышла из морга вместе с телом, – произнес он, когда мы направлялись по коридору. – Вам лучше остаться, Бьюни. Это опасно.

Маленькая фейри смотрела на минотавра с трепетом и восхищением. Всю свою жизнь она отдала тому, чтобы стать участницей великой борьбы, начало которой положил Ариартис.

И сегодня это случилось.

– Асгхан прав, Бьюни, – мягко произнес я. – Останьтесь.

Фейри провожала нас взглядом, полным тоски и печали. То, чему она не могла быть свидетельницей, значило для нее всю Жизнь.

И именно поэтому я не мог позволить ей видеть это.

22

– Вы нашли койгана на расстоянии пяти миль? Я поражен, Асгхан.

– Они здесь.

Трава росла высоко, и кончики стеблей заглядывали в окно машины.

– Далеко забрались от города, – Франсуаз включила мощный фонарик, и по контрасту с ярким пучком света вокруг сразу стало темно. – Тварь должна искать вас, Асгхан, а не прятаться.

Я отжал кнопку под приборной панелью, и вынул короткий дробовик из специального отделения.

– Это странно, – минотавр был встревожен. – Но я не мог ошибиться.

Ноготь Асгхана прополз по лезвию клинка.

– Стоило ли ехать сюда ночью? – спросила Франсуаз. – Вы говорили, они хорошо видят в темноте.

– Койганы всю жизнь проводят в человеческом брюхе и почти не пользуются глазами.

Минотавр ускорил шаги, чтобы обогнать нас. Старый покосившийся дом темнел впереди фанерной декорацией.

– Если тварь уползет еще хотя бы на милю – я не смогу найти ее в городе. Вот почему надо спешить.

– Майкл, щелкни затвором и погромче.

Я повиновался.

Асгхан вступил на деревянную лестницу, и первая же ступенька провалилась под ним.

Франсуаз наклонилась в сторону, из темноты раздался приглушенный вскрик. Девушка выволокла гоблина в круг яркого света, дуло ее пистолета морщило толстую щеку пленника.

– Что ты здесь делаешь? – резко спросила Френки.

– Это телохранитель Салмара, – произнес Асгхан. – Ты знаешь, что твой хозяин мертв?

Френки отстранила его.

– Где остальные? – спросила девушка. – Говори.

– Они все ушли, – гоблин дрожал от страха, и даже Френки, которая уверена, что солнце по утрам встает исключительно для нее одной, поняла – ужас телохранителя вызван не нашим появлением.

– Куда?

Охранник испуганно выкатил глаза, удивляясь нелепости моего вопроса.

– Туда, – ответил он, и его маслянистый палец указал на полоску леса за нашими спинами.

В такой темноте даже нельзя было различить отдельных деревьев.

Асгхан слушал, как мохнатые шаги койгана отдаются в его сознании. Ему было сложно, – он пытался заглядывать в беспокойные воды интуиции и в то же время следить за тем, что происходит вокруг.

Франсуаз помогла минотавру определиться.

– Где оно, Асгхан?

– В доме.

Девушка встряхнула гоблина так, что тот едва не откусил себе язык.

– Тогда какого тролля эти двое потащились в лес?

Я тихо засмеялся.

– Они испугались, Френки.

Дом был старым, но не настолько.

Обломки бревен и острые, мелкие щепки полетели в нас, заставив меня закрыть лицо рукой. Часть стены вывалилась, как проламывается свежая вафля, если надавить на нее пальцем.

– Вот оно, – тихие слова девушки вибрировали от возбуждения.

– Вижу, тебе уже надоело протыкать маленьких койганов, – я поднял дробовик. – Надеюсь, тварь достаточно велика, чтобы стало интересно. Где у нее голова, Асгхан?

Вернее, надо было спросить, какая из них настоящая.

В доме горел свет – один, может быть, два, стоячих фонаря. Я не видел лица существа, стоявшего в проломе стены, и сомневался, есть ли оно вообще. Зато голов оказалось достаточно – три росли из плеч и поворачивались, снова и снова, встряхивая короткими, обвислыми ушами.

– У него нет мозга, – отвечал Асгхан, отступая назад.

Плечи охотника опустились, рот открылся, обнажая зубы.

– Его надо порубить на части, только тогда оно сдохнет.

– Что же ты не предупредил, – пробормотал я. – Мы бы взяли овощерезку.

Франсуаз встряхнула гоблина, которого держала за отвороты рубашки.

– Беги в лес, к остальным, – презрительно сказала она. – Ты ведь караулил его у входа? Теперь дождался.

23

Существо направилось в нашу сторону – а через мгновение я понял, что только Охотник интересует койгана.

– Он видит меня, – произнес Асгхан.

Гоблин, которого отпустила Франсуаз, воздел руки.

– Смерть тебе, гадина! – воскликнул он и бросился вперед, не переставая кричать.

Тварь оборотилась к нему, и что-то круглое зашевелилось там, где должен был быть живот.

– Френки, – сказал я.

Из брюха чудовища поднималась новая голова.

Лохмотья одежды вросли в нее, уродливыми полотнищами извлекаясь из кожи. Существо распахнуло пасть, и яркий луч света, вырывавшийся из фонаря, осветил гнилую впадину рта. Охранник подбежал к монстру вплотную, нанося беспорядочные удары. Сразу четыре уродливые головы вгрызлись в его тело, и кровь обильно хлынула на деревянный настил.

– Зачем он это сделал? – спросила Франсуаз.

– Испугался, – ответил Асгхан. – Только охотник может встретиться с Королем койганов и не потерять рассудка. Так что не подходите близко.

Он зашагал вперед.

Тело гоблина вздрагивало, как листок во рту жующей коровы. Громкое чавканье и урчание сопровождало пиршество Короля.

– Знаешь, Майкл, – произнесла девушка. – А маленькие мне нравятся больше.

Она поставила фонарь на землю, и ее пальцы легли на кобуры, висевшие на поясе справа и слева. Девушка с двух рук выпустила в существо шесть залпов.

Пули проходили через труп мертвого охранника и застревали в плотном, негибком теле койгана.

– Этим вы его не достанете, мадемуазель Дюпон, – произнес Асгхан.

Он обходил койгана, медленно сужая круг.

– Только ножом.

Тело гоблина упало, превращенное в кусок изгрызенного мяса. Я прицелился и выстрелил трижды. Заряды крупной дроби попадали в головы койгана, разнося их во влажные клочки.

Существо вздрогнуло, не зная, напасть ли ему на Охотника или на меня.

Минотавр понравился ему больше.

– Мы должны помочь Асгхану, – произнес я.

– Еще не время, – ответила Френки.

Девушка опустила руки, с зажатыми в них пистолетами, я стоял вполоборота к ней.

– Он может погибнуть.

– Придется рискнуть.

Асгхан был страшен. Весь потаенный ужас, который его народ испокон веков таил перед койганами, проснулся в мозгу, воспаленном парами алого гиацинта. Клочки пены показались на губах, и когда он дважды взмахнул перед собой лезвием, глаз с трудом мог уследить за движениями клинка.

– Думаешь, он сможет с ним справиться, в таком состоянии? – спросил я.

– Если и сможет, то только так.

– Бросьте оружие и поднимите руки!

Эти слова были обращены к нам.

Два гоблина отделились от темного фона деревьев, словно фигурки, рожденные из сплошного куска черного пластилина.

– Я сказал, – бросьте оружие и поднимите руки.

Это были телохранители Аларейна – те самые, что укрылись в лесу, оставив на часах самого слабого. А теперь им нужен был Асгхан.

Мертвый.

После этого они могли спокойно уйти, оставив койганов пожирать город Эльфов.

– Двое, – сказал я. – Семь тридцать.

– У вас поганый эльфийский, мальчики, – сказала Френки.

Пистолеты взвыли в ее руках. Франсуаз стреляла, не оборачиваясь. Положение первого гоблина она определила по голосу, второй стоял почти за ее спиной, чуть правее – на половине восьмого.

Первые же две пули убили обоих.

Но Франсуаз продолжала стрелять до тех пор, пока тела гоблинов не превратились в разворошенное месиво кровавых ошметков – пиршество для навозных мух.

Тварь снова остановилась, покачивая единственной головой.

– Они сказали: «Слава Небесам»? – осведомилась Франсуаз, заменяя магазины.

– Мне показалось, один из них выкрикнул: «Эльфийская сука».

– Тоже неплохо.

Франсуаз вставила пистолеты в их кожаные клетки, и шагнув к автомобилю, раскрыла багажник.

– Вот теперь мы можем помочь Асгхану, – процедила она.

Койган ковылял вперед, неловко, разбрасывая вперед руки – словно маленький ребенок.

Существа умирали, так и не научившись ходить. И в этом была их судьба.

Асгхан ждал, не двигаясь, готовый нанести удар.

Я выстрелил дважды, метя в грудь твари. Первый заряд заставил существо остановиться, второй повалил наземь.

– Это моя работа, – произнес Асгхан.

– У тебя ее хватит, – ответила Франсуаз.

Девушка уперла ногу в грудь койгана, которого дробь превратила в кровавое болото. Острый меч доктора Хеллеца сверкнул в руках девушки.

– Хочешь сам, Майкл? – спросила она.

– Вот уж нет, – поспешно отказался я.

Койган дернулся. Но надо быть по крайней мере в два раза больше, чтобы подняться, когда Франсуаз на тебя наступила.

– Не знаю, как это делается, – задумчиво произнесла девушка, – но, думаю, начнем с классики.

Она дважды согнулась и распрямилась, и лапы твари, изгибаясь и корчась, покатились по земле. Френки пнула существо каблуком, чтобы оно не шалило, и, переменив позицию, отрубило ему обе ноги.

– Этого достаточно? – спросила она, вытирая лоб.

– На мелкие клочки, – произнес Асгхан.

– Тогда пусть этим занимаются трупорезы из муниципального морга, – ответила девушка и единым ударом рассекла туловище койгана на две части.

Отрубленные куски плоти дергались на траве, пытаясь передвигаться. Они то направлялись друг к другу, ища утерянное единство, то вспоминали о своей миссии, ради которой были рождены на свет – и устремлялись в направление Асгхана.

– Шустрые малышки, – заметил я, обходя стороной шевелящуюся кучу обрубков.

Одна из лап койгана пыталась ползти по траве, загребая пальцами. Франсуаз вскинула пистолет и двумя выстрелами разнесла шевелящуюся кисть.

24

Звезды вспыхнули на далеком небосклоне. Их свет налился алой дрожью, словно кровь стремительно вытекала из ран. С ржавым, протяжным стоном, сошли они со своих орбит, образовав над нашими головами сияющую пентаграмму.

Пять граней низверглись вниз, лезвиями небесного сияния. Мертвое тело короля койганов лежало между ними.

Окровавленные обрубки сошлись воедино. Огромное тело, покрытое глубокими ранами, медленно поднималось на ноги.

Мифриловый меч взвился в руке Франсуаз. В то же мгновение, рты Короля широко распахнулись, и длинные тонкие языки выстрелили из них.

Из каждой пасти росло по четыре щупальца; быстрые, извивающиеся, они были покрыты бурыми присосками, и заканчивались острыми костяными шипами.

Десятки игл впились в тело демонессы. Тугие отростки подхватили ее, подняли высоко к небу и швырнули оземь; я видел, как пульсирующая энергия перетекает из девушки в короля койганов.

– Он обрел силу Преисподней! – воскликнул Асгхан. – Что-то питает зверя.

Я бы на его месте просто выругался.

Но минотавр был слишком хорошо воспитан.

Охотник поднял руку, и тяжелый перстень блеснул на его пальце. Асгхан отворил тонкую резную крышечку, и золотая пыль брызнула из магического кольца.

Тонкие капли астрала поднимались к ночному небу, словно ветер сорвал их с украшенных крыльев фейри; там, между алыми звездами и напоенной кровью землей, магический порошок слагался в древние руны.

– Carrа mariollum carigondis! – прошептал Асгхан.

Строчки магических заклинаний вскрикнули, налились тяжестью бытия и обратились в тяжелую цепь из заговоренного золота.

Тугими объятиями, она спеленала короля койганов и опрокинула наземь; Охотник рванулся к зверю, воздевая над головой двустороннюю секиру.

Казалось, смерть уже оставила над чудовищем ледяной росчерк. Скованный магической цепью, повелитель койганов не мог даже пошевелиться. Лезвие топора стремительно опускалось на шею Зверя, – но в этот момент койган поднялся вновь.

Тяжелые колдовские звенья вспыхнули, вновь обращаясь в рунические знаки. Они погрузились в тело чудовища, оставляя после себя рваные раны.

Пасти короля койганов распахнулись, изрыгая полное ненависти рычание. Когтистая лапа ударила Асгхана в грудь, отбросив его далеко в сторону.

Последним, отчаянным движением минотавр вонзил двуглавую секиру в живот чудовища; но тварь, казалось, даже не заметила этого.

Король обернулся ко мне.

Из моих рук вырвался сноп яркого света, обратившись в лезвие меча. Он устремился вперед, погружаясь в мохнатую грудь койгана.

Огромное тело дрогнуло.

На краткий миг показалось, что сейчас чудовище рухнет, пронзенное волшебным клинком. Однако тварь выстояла.

Меч стремительно гас, по мере того, как койган выпивал астральную мощь заклинания; чары, которыми мы пытались победить монстра, делали его только сильнее.

Мускулистая лапа Короля поднялась вновь, и торжествующий рык вырвался из его пастей. Из рукава на мою ладонь выкатился серый призрачный адамант; я бросил его вперед, и магический камень устремился к койгану, стремительно наливаясь изумрудным сиянием.

Он коснулся тухнущего меча, вошел в его рукоятку и вновь наполнил оружие магической силой.

Король зарычал снова, но в голосе твари больше не было торжества. Мохнатое тело содрогнулось, и старые раны начали стремительно открываться.

Гнилые трещины прочертили грудь Зверя, и он стал тяжело разваливаться на куски. Черная кровь выливалась из трепещущих ран; она растекалась по обугленной земле, и белые орхидеи плавали в ней.

25

В заброшенном особняке было пыльно.

На голом полу виднелись следы гоблинов и кривых лап койгана. А еще там стояло кресло – большое, широкое и невообразимо древнее – хотя, конечно, и не настолько, как человеческие пороки.

– Как тебе, Асгхан? – спросил я. – Кажется, ты любитель таких маленьких развлечений.

– А я думала, опять скажешь, что я, – усмехнулась Френки.

Она не спешила вернуть пистолет в кобуру, хотя он уже и не мог здесь понадобиться.

Деревянное ложе было украшено металлическими зажимами, тисками и острыми винтами, ввинчивающимися в тело жертвы.