Текст книги "Роковой рубин"
Автор книги: Дебора Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)
Глава 27
– Это для меня такая честь. Я счастлива, что вы согласились заехать ко мне. Если член семьи губернатора будет продавать через мою галерею свои работы – для меня это редкая удача! – Ярко одетая женщина так суетилась вокруг Сэмми, словно одно только ее появление способно резко повысить репутацию галереи.
Сэмми чуть улыбнулась, сжимая в руках объемистое портфолио так, что пальцы онемели. Итак, слово произнесено. Нравится ей это или нет, но высшее общество Пандоры ценит ее исключительно за то, что она связана с Александрой и Оррином.
– Вы не рассказали, откуда вы узнали обо мне, – обратилась она к хозяйке галереи.
– Как же? Разве я не говорила, что ваша тетушка буквально бредит вами? И вами тоже, разумеется, – дежурно улыбнулась она Шарлотте. Шарлотта стояла рядом с Сэмми в бесформенном розовом джемпере, скрывая свое отношение ко всему происходящему за темными очками. В руках она держала второй фотоальбом.
– Я думаю, – сухо бросила Шарлотта.
Хозяйка галереи посмотрела на нее вопросительно, а Сэмми – с явной угрозой. Шарлотта благоразумно закрыла рот. Тетя Александра бредит ими? Тут есть от чего встревожиться. Сэмми снова обратилась к галеристке:
– Уверяю вас, мои гобелены распродаются благодаря их собственным достоинствам.
Этот большой магазин на главной улице Пандоры был заполнен картинами и скульптурами. Сэмми оглядывала отполированный деревянный паркет, стены сдержанных кремовых тонов, точечные светильники, утопленные в потолке. Никаких работ местных художников. Примитив здесь неуместен. Исключительно высокое, искусство, то есть множество акварелей, на которых непонятно что нарисовано, и фарфоровые пузыри, именуемые почему-то «ню». На такие места у нее аллергия. Надо было надеть комбинезон и шапку с козырьком, как у трактористов. Вот это был бы шок! И какая реклама!
Да, забавно. Однако ей нужен рынок сбыта, нужна хотя бы видимость начала новой жизни. Это еще один способ показать Джейку, что все входит в норму.
– Итак, дорогая, – сказала галеристка, – что же у вас за гобеленчики?
Шарлотта высунулась вперед.
– Гобеленчики? – угрожающе повторила она. – Леди, ее гобеленчики, как вы изволили выразиться, – это уникальные коллекционные вещи. Список людей, которые покупают ее гобеленчики, включает в себя немало имен, которые вы знаете по титрам фильмов. Сэмми слегка отодвинула Шарлотту.
– В Калифорнии мои вещи очень хорошо раскупались.
Галеристка явно смутилась.
– Ну, я… я знала только, что вы – модель. – Она украдкой с ног до головы осмотрела Сэмми, и в глазах у нее появилось то выражение, к которому Сэмми за последние десять лет так привыкла. Что-то вроде: «Да, грим и свет творят чудеса».
– О, только руки, – коротко объяснила Сэмми. – Немного рекламы. Несколько фильмов. Знаете, если у актрисы толстые пальцы с обкусанными ногтями, для крупных планов рук приглашают меня.
– Это потрясающе! И единственное, что они снимают, – это ваши руки?
– Да. И этим я занимаюсь исключительно ради денег, а настоящая моя работа – вот здесь, – Сэмми легонько постучала по портфолио. – Работа, которой я намереваюсь полностью посвятить себя.
Она открыла было список дизайнеров по интерьерам, которые представляли ее гобелены в Лос-Анджелесе, но тут входная дверь открылась и вошла Александра.
Сэмми застыла. Из-за ее спины донеслось злобное шипение Шарлотты.
Годы почти не тронули их тетушку. Ее кукольное личико стало несколько мягче – только голубые глаза были по-прежнему холодными и острыми. Она немного располнела в талии и бедрах, но все еще оставалась стройной. В бледно-зеленом жакете и прямых брюках она была воплощением атлетической элегантности и умело законсервированной юности. Из-под воротника жакета выглядывал желто-золотой шарф, под цвет волос. Все дышало богатством, гордостью, уверенностью в себе.
Она выскочила из ловко подстроенной засады.
– Какой сюрприз! – радостно вскричала она, широко улыбаясь. – Я подумала, зайду-ка я сюда и уговорю-ка вас пообедать со мной.
Прошло десять лет, а она ведет себя так, как будто они расстались вчера и нежно друг друга любят. Как будто не было ни страшных угроз, ни борьбы, ни обмана ни безжалостного манипулирования ими. Сэмми молча настороженно смотрела на нее. Александра вертелась вокруг, гладила ее по плечу, приобняла и наконец широко улыбнулась галеристке.
– Дарла я их похищаю. Прости.
– О, конечно, миссис Ломакс. Саманта, оставьте ваши альбомы. Поговорим потом. У меня нет никаких сомнений, что мы сможем работать вместе.
Сэмми протянула ей свое портфолио, вынула другое из железного захвата Шарлотты и положила на стол.
– Спасибо, – сказала она и повернулась к Александре. Две пары непроницаемых голубых глаз встретились. – Да, давайте пообедаем.
Александра улыбнулась еще шире, но глаза были все так же холодны.
– Чудесно. Пойдемте. Шофер нас ждет. – Она посмотрела на Шарлотту. – На озере есть первоклассный ресторанчик. Тебе понравится.
– Сэмми! – произнесла Шарлотта дрожащим от гнева голосом.
– Мы поедем за вами в моей машине, – сказала Саманта.
– Да нет, зачем? Пожалуйста…
– У меня мало времени. Я обещала Джейку, что скоро вернусь.
Грубая, наглая ложь. Джейк каждый день уходил куда-то в горы, он знать не знал и не интересовался, где она и когда вернется.
Улыбка Александры застыла как приклеенная.
– Хорошо, – сказала она. – Я не хочу огорчать Джейка.
* * *
Она не заперла входную дверь. Как только он дотронулся до ручки, он понял, что она всегда оставляет эту дверь открытой – для него.
Джейк вошел в дом, который он построил для Саманты, для детей, которые у них уже должны были бы родиться, детей, которые снились ему по ночам. Он не мог предвидеть будущее, но он надеялся, что эти сны сбудутся.
Он вошел в дом впервые с тех пор, как вернулся. Этот дом, так же как и Саманта, действовал на него расслабляюще – он боялся успокоиться и отказаться от своих планов. Он дождался, когда Саманта уехала в город, – и тогда поддался дикому, отчаянному желанию хоть так побыть с нею. Он медленно ходил по комнатам, поглаживая знакомую мебель и вспоминая, как она сидела за станком, или как растягивалась на диване в одной лишь его тонкой футболке, или стояла у окна в передней комнате, и солнечный свет мягко обрисовывал ее силуэт. Он вспоминал, как по утрам они садились за стол в кухне и подолгу смотрели друг на друга, а потом отводили глаза и стыдливо улыбались.
Он вошел в спальню, но боялся дотронуться до кровати. На ней лежало аккуратно сложенное одеяло, то самое, сшитое задолго до их свадьбы. На столбике в изголовье по-прежнему висел ловец снов, который он подарил ей на совершеннолетие. Его бросило в пот. Каждую ночь в своей палатке он лежал без сна и думал о том, как она в этой кровати тоже не спит и как тоскует ее тело без него.
Он бросил взгляд в большое зеркало над туалетным столиком и остолбенел. Из зеркала на него затравленным взглядом смотрел какой-то незнакомец с нечесаными черными волосами и грубым небритым лицом. Широкие плечи угрожающе ссутулены, длинные рукава серой шерстяной фуфайки, пропитанной потом, закатаны. Мускулистые руки с синей татуировкой, мощные кулаки. Грязные джинсы туго обтягивают сильные бедра. Вот таким Саманта его и видит. Но все-таки не запирает дверь.
Он резко повернулся и на ощупь вышел из спальни. Когда в голове прояснилось, он обнаружил себя перед закрытой дверью комнаты для гостей. От вида закрытых дверей ему до сих пор делалось не по себе, даже если он находился снаружи. Он распахнул дверь.
Эта маленькая комнатка была от пола до потолка забита картонными коробками; между их рядами был лишь узкий проход. Каждая коробка была методично подписана толстым черным фломастером. С одной стороны прохода он насчитал дюжину коробок с надписью «свитера» и пять с надписью «рубашки повседневные».
Ему стало беспокойно. Какая-то тяжесть поселилась в груди. Эти груды одежды – что-то новое, раньше за ней ничего такого не замечалось. Ну, разумеется, в Калифорнии она жила, ни в чем себе не отказывая. А чего бы он хотел – чтобы она из-за него ушла в монастырь?
Злясь на нее, злясь на себя за эту злость, он снял сверху одну из коробок и бросил на пол, прямо к своим пыльным туристским ботинкам. Нахмурившись, он снял крышку. «Свитера», – сквозь зубы злобно произнес он, словно это было грязное ругательство, и стал вынимать роскошный черный пуловер с широкой золотистой полосой вокруг плеч.
И как только прикоснулся к нему, все понял. Все это было куплено для него. Перед его мысленным взором встала живая картинка: дорогой магазин мужской одежды, Саманта стоит у прилавка с этим пуловером в руках. Магазин украшен рождественскими гирляндами. Глаза у нее грустные и усталые, она покупает ему рождественский подарок, притворяясь, что он с ней, что они вместе.
Он был с ней, даже если она этого и не чувствовала! Он осторожно закрыл коробку и поставил ее на место, снял следующую, потом еще одну. Он дрожащими руками открывал коробки и всматривался в картинки, встающие у него перед глазами. Брюки. Джинсы. Галстуки. Кожаный пиджак. Верблюжье пальто. Коробочки с одеколонами. Кожаные пояса, подтяжки, носовые платки. Носки и белье.
Десять лет она одевала отсутствующего человека.
* * *
– Она нас покупает, – снова сказала Шарлотта уже на засыпанной гравием парковке перед чистеньким домиком на высоком берегу озера. Седан Александры уже стоял у входа, и шофер в костюме и галстуке открывал перед ней дверцу. Александра грациозно поднялась с заднего сиденья и посмотрела в их сторону.
Сэмми сжала зубы.
– Я понимаю. Она хотела, чтобы эта женщина подумала, что мы дружная счастливая семья. Словно бы мы встретились не случайно и не в первый раз с тех пор, как вернулись домой.
– Нет. – Шарлотта повесила на плечо большую кожаную сумку, сняла темные очки и твердо посмотрела Сэмми в глаза. – Это не дом с того самого момента, как погибли Рейнкроу. Не нужно было сюда приезжать. Она не оставит нас в покое. И ты всегда будешь разрываться между нею и Джейком.
Сэмми схватила ее за руки.
– Я больше не хочу ссориться. С прошлым покончено, слышишь? Мы уже не дети. У нее больше нет власти над нами. Я намерена при встречах с ней вести себя вежливо. – Сэмми сжала сильные пальцы Шарлотты. – И Тим меня тоже уже не пугает. Он слишком заинтересован в карьере политика, чтобы вытаскивать на всеобщее обозрение эту старую историю. Я понимаю, ты его боишься. Но он нас не тронет, клянусь тебе.
Шарлотта чуть смягчилась:
– Сэмми, я вернулась сюда только из-за тебя. Ты – моя семья, другой у меня нет, я беспокоюсь только о тебе.
– Тогда помоги мне сдвинуться с мертвой точки. Я устала бороться со всеми – с тобой, с Александрой, с Тимом, с Джейком, наконец. Прошлое не должно отравлять нам жизнь. И пока Джейк с этим не согласится, мы не… – Горло у нее перехватило, и она замолчала.
– Ладно, Сэмми, ладно. – Шарлотта успокаивающе погладила ее руку. – Будем надеяться, что ты права. – Но при этом она прищуренными глазами через плечо посмотрела на тетку с глубоким недоверием.
* * *
– Ну-с, дамы, – негромко сказала Александра, откинувшись на спинку стула и глядя на них. Голос у нее был едкий, как кислота, протравливающая стекло. В зальчике с видом на озеро они были одни. – В нашу последнюю встречу мы, кажется, заключили перемирие на неплохих условиях. Но вдруг вы исчезаете, не сказав мне ни слова. Неужели принять мою помощь было так тяжело для вас? Неужели вам настолько оскорбительной казалась даже мысль об этом?
Сэмми вспомнила день их отъезда – или побега; вспомнила Тима, вспомнила, как они положили отрезанную мочку его уха в пластмассовую баночку из-под супа и выбросили эту баночку в мусорный контейнер на дороге уже за пределами города. А также ярость Джейка, узнавшего о ее разговоре с Александрой. Он тогда прогнал ее прочь, отдав на сохранение свой возлюбленный рубин. Много мрачных событий случилось в тот день.
– Я решила попытать счастья в агентстве моделей в Лос-Анджелесе, – спокойно ответила она. – Но не могла же я уехать без Шарлотты, а я понимала, что вы… имели определенные обязанности по отношению к ней.
– А вам не приходило в голову, что я безумно волновалась, не имея никаких вестей от вас? Ведь вы могли погибнуть где-нибудь в сточной канаве…
– Этого не случилось. – Сэмми сняла перчатки и положила на скатерть свои безупречной формы руки. – В тот же день, когда мы приехали в Лос-Анджелес, я зашла в одно из крупнейших агентств моделей, показала фотографии. Взглянув на мои руки, мне сразу же предложили контракт. Считайте, что это счастливый случай, но именно так все и произошло. Они помогли мне взять ссуду в банке и сделать первый взнос за квартиру. В первый же месяц я заработала пять тысяч долларов.
– Вы спокойно могли остаться в Пандоре. Я же брала на себя все расходы. Ты могла быть поближе к Джейку, я бы уговорила Оррина обратиться к властям, отхлопотать побольше привилегий, право на свидания, послабление режима. Ты не подумала об этом?
Сэмми не ответила, поскольку не собиралась посвящать ее в то, как у нее обстоят дела с Джейком. Шарлотта, крутившая в руках салфетку так, словно ее выжимает, вдруг вступила в разговор.
– Джейк все понял, – положив, наконец, салфетку на стол и разглаживая ее руками, непринужденно сказала она. – Он писал Сэмми письма. Каждый день.
Сэмми застыла. Александра скептически посмотрела на нее.
– А как сейчас Джейк?
– Хорошо – насколько это возможно для человека, который десять лет провел взаперти.
– Я скажу тебе, что я думаю. – Александра провела ногтем по краю стола, словно подчеркивая весомость своих слов. – Я думаю, что ты уехала, потому что стыдишься его.
– Нет, – сказала Сэмми, холодно и пристально глядя на нее.
– О, я знаю, насколько ты верный и преданный человек. Ты не могла с ним развестись, ты никогда не согласилась бы признать, что его жестокость и необузданность тебя пугают, что он испортил тебе жизнь и репутацию. Поэтому ты и улетела в Калифорнию, надеясь, что он тебя забудет. – Александра подалась вперед. – Саманта, теперь ты не должна за него цепляться. Он уже свободный человек. Он может сам о себе позаботиться.
Сэмми потребовалась вся ее сила воли, чтобы не встать и не уйти немедленно. «Я хочу мира, – мысленно уговаривала она себя. – Хватит уже дурных чувств, пора положить конец застарелой вражде».
– Я люблю его. И он по-прежнему любит меня. И день, когда мы вернулись домой, был счастливейшим днем нашей жизни.
Одно из этих утверждений – безусловная правда, другое – лишь отчаянная надежда, а третье – абсолютная ложь.
– Я слышала, вскоре после его возвращения тебя видели в городе с синяком под глазом.
– А, это просто ветка попала в глаз.
– В самом деле?
– Это не Джейк, – произнесла Шарлотта, глядя в окно. – Она ведь такая же, как я, – тут она посмотрела прямо в глаза Александре. – Она ни за что не станет иметь дело с таким мужчиной.
Александра поняла откровенный намек на Тима; ее лицо окаменело. Но она продолжала беседу с Сэмми:
– Ты достигла в жизни грандиозного успеха. Я горжусь тобой. Ты выглядишь как женщина, у которой безупречный вкус, удивительный шарм, как женщина, привыкшая к изысканности. А что ты имеешь здесь? Деревянный дом в чаще леса и мужа с криминальным прошлым. Мужа, который десять лет провел в компании убийц и насильников, а это не проходит бесследно. Вероятнее всего, его психике нанесен такой ущерб, что даже ты не сможешь с этим справиться.
Сэмми теряла терпение. Как всегда, Александра выбрала самое больное место. А вдруг это правда, вдруг Джейк никогда не станет прежним? Но она не желала в это поверить и не могла позволить своей тетушке отравлять ее душу медленным ядом своих высказываний.
– Я не буду даже пытаться убедить вас, что вы ошибаетесь. Просто скажу, что вам не удастся изменить моего решения. Если вы на это рассчитываете, то вынуждена вас разочаровать.
– Положа руку на сердце, ты можешь сказать мне, что за все эти десять лет ни разу не посмотрела ни на одного мужчину?
– Почему же, смотрела. Но только смотрела.
– Десять лет! Вся твоя юность прошла без любви, без привязанности, без детей. Разве Джейк это исправит? Как вообще это можно исправить?
– Очень просто. Он вернулся, и этим все сказано.
– Саманта, пойми меня правильно. Я хочу твоего счастья. И я боюсь, что только лишь гордость удерживает тебя при муже, которого, в сущности, больше нет. Я хочу помочь тебе развязаться с этим браком и начать новую жизнь.
Увы! Ничего не изменилось. Сердце Сэмми тоскливо сжалось. С Александрой не может быть никаких компромиссов. Только борьба, только постоянный поединок. И единственное, что можно сделать, – это удерживать хотя бы Джейка подальше от поля битвы.
– Я прекрасно поняла вас. Вас волнует политический имидж Оррина. Племянница, у которой муж – бывший заключенный, не подходит его партии, не так ли?
Глаза Александры наполнились холодной яростью.
– Тебе не удастся разрушить то, что я создала!
И когда Джейк в очередной раз разобьет твою жизнь, собирать ее из кусочков буду опять я. Так же как это было с вашей матерью. Потому что я в этой семье единственная, кто может отличить желаемое от пусть трудного и скучного, но действительного.
– Иными словами, цель оправдывает средства.
– Именно!
Сэмми поднялась, и вслед за ней Шарлотта.
– Отличное получилось воссоединение! – воскликнула Шарлотта. – Давайте повторим его, но теперь уж не раньше чем лет через сто. И в следующий раз захватите Тима. Я покажу ему мой новый замечательный набор поварских ножей.
Сэмми предостерегающе сжала ее руку.
– Что это значит? – спросила Александра с искренним изумлением.
– Ничего, – ответила Сэмми. – Оставьте в покое нас и Джейка. – Ее мозг лихорадочно работал. Надо играть по теткиным правилам. – Счет будем начинать с того момента, когда вы решили выйти замуж за судью Вандервеера, – Сара сразу же раскусила вас. Вы губите всех вокруг себя; вы отняли у ее брата волю, доброе имя, уважение, которое связывало многие поколения Вандервееров и Рейнкроу.
Каждое ее слово взрывалось, как маленькая бомба, уничтожая остатки притворной любезности и взаимной вежливости. Саманте казалось, что ее несет течением прямо к опасному водопаду, где смешивалось все: гордость и ярость, унижение и ненависть, родившаяся от этого унижения. Она понимала, что нужно остановиться, подумать… Но было уже поздно. Годы одиночества и этот месяц на грани отчаяния после возвращения Джейка наконец-то нашли себе выход.
– Вот почему этот старый рубин всегда был так важен для вас – он был вам как медаль на шее. Это ваши притязания на роль в истории, которой вы не заслужили и даже не поняли. Без него вам никак не забыть, что вы происходите из семьи тщеславных фабрикантов, которые использовали вас, чтобы подняться по социальной лестнице.
От наступившего вдруг молчания кровь стыла в жилах. Александра распространяла вокруг себя зловещее спокойствие.
– По какому праву ты судишь меня, Саманта? Твой муж из-за тебя пошел на убийство. Ты его бросила. Я прекрасно осведомлена о твоих делах, дорогая. Он никогда не писал тебе. Он вообще не хотел иметь с тобой дела. Подозреваю, что и сейчас не хочет. Просто тебе недостает мужества в этом признаться. Ты говоришь мне страшные вещи, потому что знаешь, что я права. У тебя ничего нет.
– У меня есть рубин! Он у меня с самого дня моего отъезда. – Глаза Александры сверкнули. Это была яркая вспышка явного, неприкрытого интереса, который она была не в силах скрыть. – Только я знаю, где он, – продолжала Сэмми. – И если вы что-нибудь – хоть самую малость! – сделаете, чтобы вмешаться в нашу жизнь, я уверяю вас, он исчезнет навсегда.
И она вышла. Шарлотта заторопилась за ней. Когда они в молчании подходили к машине, сквозь ветви стройных пихт пробилось солнце.
– Сэмми, – наконец сказала Шарлотта дрожащим голосом, – я тобой просто восхищаюсь.
Саманта прислонилась к машине и закрыла лицо руками. Сама она отнюдь не восхищалась собой. Она хотела сплести спасительную сеть для себя и для Джейка, а вместо этого свила петлю.
* * *
За закрытыми дверьми конференц-зала одной из самых влиятельных газет штата, на длинном столе, уставленном кофейными чашками и банками из-под пива, были разложены фотокопии листков написанного от руки анонимного письма. В воздухе запахло кровью; возбуждение охватило всех, кто понимал это. После долгих дебатов совещавшиеся пришли наконец к совместному решению. Главный редактор кивнула репортеру.
– Мы решили вести это расследование тайно, – сказала она. – Вам следует с максимальной осторожностью проверить каждую деталь, не поднимая никакого шума. Может быть, все это окажется просто сплетнями или откровенной ложью. Или ваш корреспондент очень близок к семье губернатора, или это просто злобный клеветник с чрезвычайно живым воображением. И мы не напечатаем ни слова, пока не будем иметь убедительных доказательств. Репортер тонко улыбнулся.
– Человек, который опустил в почтовый ящик этот кусок динамита, вполне резонно боится назвать свое имя. Это действительно опасно. Но я буду осторожен. И когда я закончу расследование, у нас будет достаточно доказательств.
Юрист неловко откашлялся.
– Как вы думаете, почему этот человек выбрал именно вас? Вы не единственный журналист в нашей газете, который пишет о политике. Не обижайтесь, но у нас есть множество ветеранов с известными именами. Может быть, он тоже чернокожий?
– Вы хотите сказать, что меня выбрали по принципу «мы, черные, должны держаться друг за друга»? – сардонически усмехнулся репортер.
– Я ведь просил не обижаться. Но, честно говоря, да, я…
– Может быть, – перебил его владелец газеты, – этот человек выбрал Боба, потому что Боб из этих мест, он родился и воспитывался в Северной Каролине?
– Конечно, просто земляк, – сухо сказал Боб. – А мои многочисленные награды и премии в области журналистских расследований здесь ни при чем.
– Оставьте в покое моего сотрудника, – улыбаясь, сказала главный редактор. – Я знаю с десяток политиков, которые начинают дрожать крупной дрожью, завидев на странице его имя. Нашему таинственному незнакомцу наверняка известна репутация Боба.
– Спасибо всем, на сегодня достаточно, – сказал владелец. – Начинаем это дело и посмотрим, что из этого получится.
Все разошлись, и тогда главный редактор снова закрыла дверь и посмотрела на стройного молодого человека, который рисковал своей профессиональной репутацией из-за пачки исписанных листков, присланных анонимом.
– Боб, если ничего не подтвердится, то да поможет нам бог.
Он задумчиво посмотрел на нее.
– Я предпочитаю думать, что этот персонаж, он это или она, впечатлен моими журналистскими возможностями. – Он побарабанил по конверту из оберточной бумаги, лежащему на столе. – Но должен сказать, что может быть и еще одна причина, почему письмо адресовано именно мне.
– Если у тебя есть какие-то подозрения, то самое время ими поделиться.
– Это давняя история. Очень немногие могут ее помнить, и вряд ли кому-то придет в голову ею интересоваться. – Он покачал головой.
– Ну, говори же.
– Я родился на ферме неподалеку от Пандоры. Мои родители были фермеры, а землю они арендовали у судьи Вандервеера, за которым тогда была замужем теперешняя миссис Ломакс.
– Да, Боб, история действительно древняя.
– Но не для меня. Я был ребенком, когда все семьи арендаторов с земли Вандервееров прогнали. – Он помолчал, тщательно подбирая слова. – Причин для выселения не было. Мой старик так и не понял, за что их прогнали.
– Ты думаешь, твой таинственный корреспондент считает, что ты можешь иметь зуб на жену губернатора?
– Мой старик говорил, что виноват был не судья. Он уверял, что за всем этим стояла именно его жена. Она поделила землю на участки и продала своим друзьям. – Он с горечью улыбнулся. – Таким образом, да, можно сказать, что у меня есть зуб на Александру Вандервеер Ломакс.
– Будем считать, что ты мне ничего не рассказывал.
– Не волнуйтесь – моя статья будет построена на абсолютно объективных материалах. – Он собрал листочки в конверт. – Но этот кто-то понимал, что для такой работы я – самая подходящая кандидатура.
