Текст книги "Роковой рубин"
Автор книги: Дебора Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)
Она нашла этот отрывок и наклонилась над Библией, читая про себя, медленно, вдумчиво, шевеля губами. Потом откинулась назад и закрыла глаза, осмысливая то, что сейчас сказал ей Джейк.
Рубин вернулся к ним.
Она обещала бабушке Рейнкроу присмотреть за Джейком и Элли.
И поскольку Джейк, несмотря на запрет Клары, любит Сэмми Райдер, значит, она должна думать и о Сэмми тоже. Очевидно, Сэмми предначертано оказаться здесь и остаться с Джейком. На радость и на горе.
Клара тяжело поднялась и вышла на веранду, держа в руках открытую Библию. Они сидели рядом на скамеечке станка, тихие, юные, полные надежд. Клара вздохнула. Свершилось. Сейчас она прочтет им то, что нашла.
– «Кто найдет добродетельную жену? – медленно прочла она. – Цена ее выше рубинов. Уверено в ней сердце мужа ее, и он не останется без прибытка. Она воздает ему добром, а не злом, во все дни жизни своей».
Клара чуть помолчала, в раздумчивом удивлении глядя на Сэмми.
– «Добывает шерсть и лен, и с охотою работает своими руками. – Клара провела пальцем ниже по странице и продолжала: – Она делает себе ковры: шелк и пурпур – одежды ее. Она делает покрывала, и продает, и поясы доставляет купцам финикийским. Красота и крепость – одежды ее, и весело смотрит она на будущее». – Клара закрыла Библию. – Вот что говорят о тебе древние евреи, – сказала она Сэмми. – Я научу тебя ткать.
* * *
К дому Джейк и Саманта подъехали уже в темноте. Плечом к плечу, держась за руки, вошли они в гостиную. Лихорадочное напряжение последних недель отпустило Джейка. Если у Саманты больше не осталось сомнений, то у него тем более. И ему остается только объявить об их помолвке. То есть найти достойные слова.
Мама стояла у мольберта, отец сидел за столом. На полу, обложенная учебниками, расположилась Шарлотта, перед ней на старом кофейном столике лежали тетради. Она посмотрела на них из-под буйных светлых кудряшек широко раскрытыми глазами.
Джейк наконец заметил, что мама с папой словно бы чего-то ожидают. Неужели все так очевидно?
– Я давно ждала этого момента, – сказала мама. – Но дайте нам хотя бы месяц, чтобы успеть достойно подготовиться. Не спешите уже завтра приходить с мировым судьей и брачной лицензией. Папа кивнул в знак согласия.
– А лучшее место для церемонии – это бабушкин источник. Таково мое слово.
Шарлотта в волнении всплеснула руками.
– Сэмми, я испеку вам торт. Я давно уже хотела попробовать печь свадебный торт.
Саманта сжала руку Джейка. Он посмотрел в ее растроганные счастливые глаза. Потом обвел всех внимательным взглядом.
– А как вы догадались? – спросил он.
Мама подошла к нему и, привстав на цыпочки, потянулась к его уху.
– Ты похож на человека, зацелованного до полусмерти, – громко, так что всем было слышно, прошептала она.
– Так и есть, – сказала Сэмми и стыдливо улыбнулась.
* * *
Итак, Джейк женится. Элли завидовала мужеству своего брата. Она в одиночестве сидела на террасе, расчесывая свои длинные волосы. Остальные в доме обсуждали предстоящую свадьбу. Элли была рада за Джейка и за Сэмми – она чувствовала, как они преданы друг другу.
Джейк рискнул, а она никак не могла решиться. Они с братом слишком хорошо разбирались в людях, видели их насквозь – со всеми их страхами, ошибками, эгоизмом, – и это мешало ей. Порой она сомневалась, что вообще когда-либо решится связать свою судьбу с мужчиной.
– Элли? – тихо позвала ее Сэмми. Элли оглянулась и увидела, что она стоит за дверью кухни: ее силуэт возник в квадрате света, пробивавшегося из гостиной. Саманта умела уважать моменты чужого одиночества, и Элли нравилось в ней это. Джейк не ошибся, выбрав Сэмми.
–Да.
Можно с тобой поговорить?
~ Конечно.
Сэмми скользнула на террасу, плотно закрыв за собой дверь, и села рядом. Они посидели молча, слушая вечерние шорохи и глядя на первых майских жуков, летающих над полем за конюшней. Над гранитными глыбами гор повис тонкий серпик луны.
– Я хочу узнать тебя поближе, – сказала Сэмми.
– Тебе будет некогда, – с улыбкой ответила Элли. – Вам с Джейком. Вам нужно наверстывать упущенное. Но я никуда не денусь. – Она ласково потрепала Сэмми по плечу. – Не волнуйся, все будет хорошо. Вы друг другу удивительно подходите. Хотела бы и я найти кого-нибудь… – И голос ее прервался.
– Обязательно найдешь, – быстро сказала Сэмми. – А я завидую тебе, У тебя есть работа.
– Сэмми, я же знаю, у тебя руки растут откуда надо. Клара сказала маме, что у тебя талант.
– Позавчера заезжал мистер Гантер и сказал, что мне нужно съездить в Атланту, в рекламное агентство. И взять с собой снимки, которые делались для одной его родственницы. Представляешь, если со мной заключат контракт на мои руки? – Сэмми подняла свои прекрасные руки, словно бы рассматривая их в темноте. – Странный способ использовать руки. Но я думаю, за это я получу много денег.
– Ну, если ты любишь путешествовать… Тебе же придется для этого уехать. А Джейку это не понравится. Да и тебе, наверное, тоже.
– Да. К тому же, когда я позировала, я себя чувствовала своего рода бесполезным приложением к десяти высококачественным пальцам.
– Тогда потерпи, пока не подвернется что-нибудь более подходящее. Джейку не нужны деньги, Джейку нужна ты.
– Когда он в первый раз привел меня в свой дом, мне показалось, что я там уже бывала. – Помолчав, она тихо добавила: – Моя мама называла это «дежа вю». Не умею объяснить это чувство.
– Когда он строил его, он думал о тебе.
– Даже если бы я точно рассказала ему, чего хочу, он не смог бы сделать лучше. Удивительно!
«То, что он знает, что тебе нравится и что не нравится, вовсе не удивительно», – подумала Элли. Но интересно, откроет ли Джейк когда-либо свою тайну практичной, обеими ногами стоящей на земле Сэмми? Она надеялась, что откроет. Сэмми достаточно его любит. Более чем достаточно. Настолько, что собирается просить у Элли совета очень деликатного свойства.
– Секс, – сказала она, словно бы возвращаясь к уже начатому разговору, – презабавная штука. Предполагает спонтанность и полное самозабвение, но для этого нужно принять некоторые предосторожности.
– Ты умеешь читать мысли? – чуть слышно прошептала Сэмми.
«Да», – подумала Элли, но лишь улыбнулась в ответ.
– А о чем еще ты можешь думать за несколько дней до замужества?
Сэмми искоса посмотрела на нее.
– Ну а если я думаю о том, где найти кружева для свадебного платья, ты решишь, что я полное дерьмо.
Эти слова из уст достойной подруги брата заставили Элли согнуться пополам от смеха. Сэмми тоже засмеялась.
– Извини, я позволяю себе такие выражения, только когда очень смущаюсь. А смущаюсь я нечасто.
– Право, не стоит. Я все-таки врач.
– Хорошо. Можно было, конечно, спросить твоего отца. Скорее всего доктор Рейнкроу и глазом не моргнет, и даже сам рано или поздно заговорит об этом, но я хотела бы этого избежать. Потому что я не смогу обсуждать такие вещи с будущим свекром. Я буду мямлить, как идиотка.
– Проблема предохранения, – понимающе кивнула Элли. – Папа, разумеется, говорит на эту тему со своими пациентками, и очень откровенно. А если ты хочешь послушать более сбивчивые речи, попробуй обсудить с ним романтические подробности ваших с Джейком отношений.
– Вот и Джейк сказал то же самое.
– Мне кажется, вы с Джейком можете разговаривать обо всем. Это хорошо. Послушай, не бойся. Если хочешь, я привезу тебе противозачаточных таблеток.
– Да, спасибо.
– И ненавязчиво намекну родителям, что вопрос закрыт.
– Большое спасибо, – с облегчением вздохнула Сэмми.
– Но если ты ждешь не медицинской консультации, а чего-то другого, то не по адресу. – Элли нахмурилась и отвела глаза. – Я последняя из индейских девственниц. Чтобы не сказать уже: старая дева.
– Ты никогда…
– Как и Джейк. Удивительно, но факт.
– Ничего удивительного. Пусть кому-то это и странно, но я много могу сказать в защиту воздержания. Я большой специалист по этому делу.
– Даже сейчас?
– Признаться, сейчас с каждой секундой все труднее. Но мы с Джейком так решили. Традиции стоят того, чтобы их уважать.
Элли вспомнила о рубине и незаметно притронулась рукой к маленькому кожаному мешочку, висящему на серебряной цепочке у нее под футболкой.
– Да, ты права.
Они услышали шаги из кухни и обернулись.
– Что вы здесь делаете? – спросил Джейк, прислонясь к дверной раме.
– Беседуем о противозачаточных таблетках, – ответила Сэмми. – Обо всем ведь надо побеспокоиться.
Он онемел. Изо всех сил стараясь сохранить непринужденность, выпрямился, засунул руки в карманы и стал пятиться назад.
– Я, пожалуй, пойду в гостиную.
– И я, пожалуй, с ним вместе, – поднялась Саманта. – Нужно его прикрыть, пока способность говорить к нему не вернется. – Она встала, погладила Элли по плечу в знак благодарности и вошла в дом.
Элли вынула из мешочка рубин и зажала между ладонями. Веселое настроение померкло. Нет, сказала она себе, это просто мое одиночество и депрессия, это просто моя болезненная натура. Мама, папа и я – мы не увидим, как вырастут их дети, мы не доживем. Что-то случится с нами.
Она отказывалась верить своим предчувствиям и тому, что говорил рубин.
Глава 19
Саманта стояла в вестибюле Хайвью перед большим зеркалом над мраморным столиком у входа, ожидая, когда экономка доложит о ней тете Александре. Из резной рамы зеркала на нее смотрело отражение аккуратной, уверенной в себе особы в простой блузке и длинной голубой юбке.
Джейк не знал, что тетя Александра прислала ей записку. Сэмми решила поехать на Хайвью. Она не хотела омрачать канун их свадьбы. В конце концов, отношения с тетей Александрой – это исключительно ее, Сэмми, личное дело.
В вестибюль быстрыми шагами вошла тетя в развевающемся бледно-желтом платье. Лицо ее было спокойным и вполне приятным.
– Я очень ценю, что ты нашла время ко мне заехать. Ты, должно быть, очень занята приготовлениями к свадьбе. Обычно на организацию хорошего торжества уходит гораздо больше месяца.
– Мне помогают. Со мною множество людей, которые не просят ничего взамен – просто хотят, чтобы этот день стал прекрасным и запоминающимся.
Тетя Александра жестом пригласила ее пройти в гостиную.
– Прошу. Я приготовила тебе подарок. И, кроме того, вы с Шарлоттой оставили здесь кое-какие свои вещи, я думаю, ты их заберешь.
– Нет. Мы начали новую жизнь. Я приехала только затем, чтобы убедиться, что вы не собираетесь пытаться возвращать Шарлотту. Ей нравится у Рейнкроу. Она хорошо учится. Нам от вас ничего не нужно.
– Не будь такой непреклонной. – Тетя Александра грустно посмотрела на нее. – Я приношу свои извинения. Я не могу себе простить того, что потеряла ваше доверие. Мне следовало с большим вниманием и уважением отнестись к Шарлотте.
– Но вы все же отказываетесь признать, что все, что она говорила, – правда?
Лицо тети Александры окаменело. С холодным достоинством проследовала она в гостиную с изящной белой мебелью, выдержанную в изысканных пастельных тонах. Сэмми уже начинала сердиться, но все же неохотно пошла за ней. Тетя Александра, сжав руки, остановилась у окна, за которым открывался зеленый газон и дальше вид на озеро.
– Когда я вышла замуж и поселилась в этом доме, я была очень несчастна, – начала она. – Я была молода – почти как ты сейчас. Родители заставили меня выйти замуж за Вандервеера. Он был гораздо старше меня и много пил.
– А я слышала, пить он начал после того, как женился на вас.
– Конечно, Сара хочет, чтобы люди так думали. Естественно, она должна его защищать – он ее брат, он был уважаемым человеком, и она любила его. Но это неправда. Когда я выходила за него замуж, я знала, что он пьет. И что у него тяжелый характер.
Сэмми воинственно посмотрела на нее.
– Но если это так, зачем же вы вышли за него? Сейчас все-таки не средние века. Родители не могли вас принудить.
– Да? Они прекрасно знали, что я люблю Оррина. Но тогда у него ничего не было – всего лишь начинающий молодой адвокат. А они угрожали, что уничтожат его, если я их не послушаюсь.
– Моя мама вышла замуж за кого хотела, – непримиримо произнесла Саманта.
– И ей пришлось уехать из страны. Кроме того, ее возлюбленный не мечтал о политической карьере. Если бы я тогда вышла замуж за Оррина, ему пришлось бы проститься со своей мечтой. И я не могла себе этого позволить.
Мысль, что тетя Александра могла пожертвовать собой ради кого-то другого, никогда не приходила в голову Сэмми. Она не собиралась жалеть или прощать свою тетю, но ей хотелось ее понять, Обстоятельства часто бывают сильнее нас – в полной мере она сама поняла это, когда лишилась родителей.
– Зачем же было ссориться с Сарой и со всеми остальными? – тихо сказала Сэмми.
– Сара возненавидела меня еще до того, как мне достался ее фамильный рубин, – сказала тетя Александра с оттенком легкого сожаления. – А я несколько недолюбливала ее, пожалуй, за то, что она была свободна. Ты не можешь себе представить, как я завидовала людям, которые живут, как им хочется, и любят, кого хотят. Саре никто не препятствовал выйти замуж за человека, в жилах которого течет индейская кровь. Мне казалось, что она так счастлива – а я так несчастна.
– Поэтому вы не считали себя виноватой в том, что отняли у нее то, что ей принадлежало и так много для нее значило.
– Я хотела самоутвердиться. Саманта, я отчаянно хотела хоть за что-то зацепиться, мое положение казалось мне безнадежным. Уильям настоял, чтобы я взяла этот рубин. Он знал, что я его не люблю. А для меня этот камень олицетворял свободу, которую я потеряла. Я не могла не принять его.
– И рубин стоил того, чтобы лгать, когда дядя Уильям умер?
– Мне так казалось – до того момента, пока я не потеряла из-за него вас с Шарлоттой.
– Камень здесь ни при чем. Вы нас просто измучили. А когда Сара пригрозила, что разоблачит вас, вы решили, что публичная репутация вам значительно дороже, чем мы с Шарлоттой. Зачем вы притворяетесь сейчас? – вспылила, не выдержав, Саманта.
– Если бы я продолжала бороться за вас, тогда, боюсь, вы возненавидели бы меня еще сильнее. Я предоставила вам делать то, что вам хочется, потому что я люблю вас.
– Вы заставили всех, кто от вас зависит в этом городе, не брать меня на работу – и это вы называете любовью?
Тетя Александра отвернулась.
– Я этого не делала. Это просто сплетни.
– Я вам не верю.
– Саманта, я не хочу тебя обижать. Теперь я понимаю, что чем больше я предостерегаю тебя от Джейка, тем непреодолимее тебя к нему влечет. Я помню, что это такое: запретный плод сладок. Самоутверждение, борьба, бунт. И, конечно, кажется, что это и есть любовь. Мне несказанно повезло – мои чувства к Оррину не просто борьба за обладание. А можешь ли ты сказать то же самое о своих чувствах к Джейку?
–Да.
Тетя Александра печально улыбнулась.
– Ну, разумеется, как ты еще могла ответить? Он был добр к тебе – вот он уже и герой. Ты просто хочешь его любить. Ты думаешь, что тебе некуда больше податься.
– Это не так.
– Сказать, почему тебе не дали работы ни в одном магазине? Потому что в городе к нему относятся с большим подозрением. Джейк и его сестра всегда были странноватыми. Их побаиваются.
– Ну, если это все, что вы хотели мне сказать, то я пошла. – Сэмми повернулась к дверям.
– Подожди, – сказала тетя Александра, вынимая из кармана юбки лист бумаги. – Посмотри, как я забочусь о тебе и Шарлотте. Прочти. Это мой тебе подарок – о таком подарке я молила бога, когда выходила замуж за Уильяма Вандервеера.
– Что бы это ни было, я не возьму, – покачала головой Сэмми.
– Тогда я сама тебе прочту. – Тетя Александра встала, развернула сложенный лист и стала медленно читать. – Дом на твое имя, там, где ты пожелаешь. Деньги – много денег – на счет, которым распоряжаешься всецело ты. И законное опекунство над Шарлоттой до достижения ею восемнадцати лет. Все оформляется юридически. Ну?!
– А что взамен? – устало вздохнула Саманта.
– Ты разрываешь помолвку с Джейком.
– Господи, вы никогда не уйметесь!
– Саманта, ты только подумай. Тебе не нужно будет больше бороться со мной и не нужно будет выходить замуж за Джейка мне назло.
Саманта изумленно смотрела на эту женщину, все более и более чужую ей.
– Это немыслимо! Вы ничего не поняли. И никогда не поймете, потому что в юности не нашли в себе мужества делать то, что считали нужным. Я думаю, вы и мою маму ненавидели за то, что она сумела выбрать свою судьбу. Вы глубоко несчастны, и нет вам нигде покоя.
«Боже, – подумала Саманта, – ведь и вправду пустая ненасытная душа. Вечный дух зла». И на секунду ей стало холодно.
Александра окаменела.
– Я нашла в себе мужество дождаться того, чего хотела, того, чего заслуживаю. И я получила все. Я добиваюсь всего, чего хочу, потому что знаю разницу между прекрасными мечтами и суровой реальностью. Твоя мать, упокой господи ее душу, умерла нищей и жалкой, не оставив вам ничего. И если ты выйдешь замуж за Джейка, ты тоже никогда не будешь иметь ничего.
– Оставьте нас в покое. Вы хотите, чтобы я стала как вы – что ж, в чем-то я очень на вас похожа. Я тоже умею добиваться того, чего хочу. И вам не удастся меня остановить. И я не позволю вам донимать тех, кого я люблю. – Она резко повернулась и быстро вышла в вестибюль.
Скомкав и отшвырнув листок, тетя Александра устремилась за ней и настигла ее буквально на пороге.
– Гордыня тебя погубит, – хватая Сэмми за руку, сказала она странно низким, не похорошему спокойным голосом. – Все твои несчастья – от гордыни. Но когда-нибудь ты поймешь, как я была права.
– Я куда больше хозяйка своей жизни, чем вы своей, – ответила Сэмми так же спокойно. – И мне не нужно продаваться ради этого. Вот чего вы никак не поймете.
На долю секунды в глазах Александры мелькнуло что-то новое, потом все затопила неистовая ярость.
– Уходи, – сказала тетя Александра.
– До свидания. – Сэмми вышла под яркое июньское солнце, уверенная, довольная собой. Взгляд тети Александры словно коготь вонзился ей в спину.
* * *
– Где ты была? – спросил Джейк. Они сидели на берегу бабушкиного источника, опустив босые ноги в холодную чистую воду. Он всегда называл этот источник бабушкиным: бабушка Рэйчел его очень любила. Спуск к источнику был виден из окна передней комнаты их дома. Эта комната, как и остальные, была пока пуста, но у Сэмми имелись далекоидущие планы. Напротив окна будет стоять диван. На полу ковры. Над каменным камином – гобелен.
– А ты где? – спросила она в ответ и сжала его руку, невинными глазами глядя на воду.
– Я делал то, что положено мужчине в последний день перед свадьбой.
– Покупал новое белье?
– Может, я вообще не ношу белья.
– Что ж, это поправимо.
– Хм-м. Я уже показал тебе свой гардероб. У меня нет от тебя тайн. – Он так это сказал, словно знал, что она была на Хайвью. Но он никак не мог этого знать.
Она засмеялась по возможности легкомысленнее.
– Там только стопка выношенных старых рубашек и джинсов сплошь в заплатах. Не могу дождаться, когда всерьез займусь твоей одеждой.
– А я буду сидеть рядом совсем голый и смотреть, как ты шьешь. И вот что интересно: сможешь ты тогда сосредоточиться на своей штопке?
Сэмми, не удержавшись, бросила на него зовущий томный взгляд.
– Сомневаюсь. – Она вдруг заинтересовалась верхней пуговицей его выцветшей голубой рубашки. – Посмотри на эти петельки. Они все истрепались. Не понимаю, как они еще удерживают пуговицу. – Она слегка нажала пальчиком. Пуговица тотчас расстегнулась. – Видишь? – Он смотрел на нее, полузакрыв глаза, и взгляд его с каждой секундой становился все напряженнее. Ее пальцы скользнули по мягким черным волосам на его груди и спустились к следующей пуговице. Она расстегнулась столь же легко.
– И эта тоже, – вдруг потеряв голос, шепнула она. – Мне даже не надо ничего делать.
Лес скрывал их от человеческих взглядов, они сбежали под сень его зеленых ветвей от хаоса предсвадебных приготовлений, от кучи гостей, прибывших из Ковати. Гости оккупировали весь родительский дом и двор. Вечером ожидалось барбекю на открытом воздухе, легкая музыка и танцы.
Скоро им нужно было возвращаться. Это их последние минуты наедине перед завтрашним днем. Сэмми прижалась щекой к его груди.
– Когда я в следующий раз до тебя доберусь, я не ограничусь двумя пуговицами, – прошептала она.
Он тихо засмеялся. Его сердце учащенно билось – как раз у нее под ухом.
– Ты хочешь, чтобы я забыл о наших благих намерениях?
– Сегодня ведь твоя последняя холостяцкая вечеринка. И мой девичник.
– Да? – прошептал он, трогая пуговки ее блузки. Тут с петельками было все в порядке, они на редкость туго охватывали пуговки. Но его пальцы оказались удивительно ловкими. Он расстегнул сначала одну пуговицу, а потом и другую. Его прикосновения словно огнем обжигали ей кожу. Она тонула в его зеленых глазах. Он распахнул ее блузку и стал целовать ее грудь. Гортанный стон наслаждения слетел с ее губ. Он оторвался от нее – пылающее лицо, измученная полуулыбка. Сэмми на мгновение смутилась.
– У меня они небольшие, ты знаешь. Он изогнул черную бровь.
– Если бы я знал, что ты интересуешься измерениями, то прихватил бы сантиметр. Вдруг захочешь обмерить меня.
– У меня хороший глазомер.
Они говорили тихо, и слова эти действовали так же возбуждающе, как ласки.
– И как тебе мои размеры?
– Лучше не бывает.
Он бережно обхватил ее груди ладонями.
– Посмотри. Мои руки просто созданы для этого.
Новое ощущение исторгло у нее тихий стон, и возникла реальная угроза того, что их медовый месяц начнется прямо сейчас, здесь, у источника. Он крепко обнял ее, она прильнула к его груди, положив голову ему на плечо.
– Я рад, что мы это установили, – хрипло сказал он. – Но ведь я мог и ошибиться. Мы еще повторим измерения. Но лучше подождем до завтра. Сейчас я что-то плохо соображаю.
– Как ты хочешь. Все, что хочешь. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. – Он потерся лицом о ее волосы. Она думала об Александре; он понял, где она сегодня была. Какая мука – знать и не сметь спросить.
– Сегодня я ездила к Александре, – сказала она и посмотрела извиняющимися глазами. – Она прислала мне записку с Пэтси Джонс. Я не хотела тебе рассказывать.
– Потому что знала, что я не отпустил бы тебя одну.
– Я совсем не боялась. Что она может мне сделать? Ничего. Может быть, я даже хотела лишний раз доказать себе, что больше ее не боюсь.
– Что она сказала? Чего ей было надо?
– Предлагала дом, деньги и законное опекунство над Шарлоттой. – И мрачно добавила: – А взамен – всего только бросить тебя.
– Держись от нее подальше. И от Тима. Обещай мне.
– Она не сможет изменить нашу жизнь. Я так ей и сказала. Неужели ты думаешь, что я могу тебя бросить?
– Нет. Но обещай мне, что ты никогда больше не поедешь туда одна.
– Обещаю. – Сэмми взяла его руки в свои. – Давай не будем о ней говорить.
– Я рад, что ты мне сказала.
– Если честно, я не собиралась. Потому что это, во-первых, неважно, а во-вторых, ты рассердишься. Вот, ты уже сердишься. Она моя родственница, и, когда я думаю о том, как ты ее ненавидишь, я чувствую себя грязной. Словно я должна смыть родство с ней, вытравить его из своей крови и только потом выходить за тебя замуж.
Он опустил руку в источник и плеснул водой ей в лицо, потом проделал эту странную процедуру и с собой.
– Вот ты и чиста. И не надо больше об этом думать. Пойдем, я покажу тебе, что я сегодня делал. – И без лишних слов поднял ее на ноги.
Босые, они поднимались к дому. Он венчал холм, словно бревенчатая корона; в окнах горело закатное солнце. Он провел ее сквозь пустую, пахнущую свежим деревом первую комнату с высоким потолком, сосновыми полами и огромным камином в коридор, мимо их будущей спальни и подвел к закрытой двери маленькой спальни.
– Закрой глаза, – тихо сказал он. Она послушно закрыла. Джейк распахнул дверь. – А теперь смотри.
– Станок, – выдохнула она, изумленная и счастливая.
– Я точно скопировал Кларин. Даже сделал его тоже из каштана. А древесину купил у одного старика в Ковати, который как раз сносил конюшню. Она была построена из тех деревьев, что когда-то росли на краю поселения, и осенью люди собирали под ними каштаны, а летом в их тени на ковриках спали младенцы, пока их родители работали. – Сэмми недоуменно смотрела на него. Он чуть нахмурился. – Во всяком случае, так могло быть.
– Какой чудесный.
Прижав руку ко рту, она поспешила к станку и села на гладкую деревянную скамеечку. На одной стене этой комнаты Джейк сделал простые полки. Она представила себе, что они полны мотков пряжи. Миссис Большая Ветвь уже научила ее неплохо управляться со станком, и она нетерпеливо коснулась пустой рамы.
Джейк подошел и положил ей руку на плечо.
– Тебе нравится, – с облегчением сказал он. – Это то, чего ты хотела. Это мой тебе свадебный подарок.
Глядя на него с немым обожанием, она накрыла его руку своей.
– Здесь все то, чего я хотела.
* * *
Они венчались в прекрасный июньский день у бабушкиного источника. Толпа человек в сто, собравшаяся на берегу, расступилась перед Самантой. Она шла по тропе одна, в простом белом платье, отделанном старинным кружевом, которое подарила ей Сара. Цветов у нее не было, и фата свободно развевалась за спиной. Она почти не видела ничего вокруг – ни улыбающегося мистера Гантера, ни Клары Большая Ветвь, что торжественно и важно восседала на пеньке поодаль от толпы. Сара, Элли и Шарлотта стояли вместе, и Шарлотта, то плача, то смеясь, улыбалась ей.
Саманта не могла отвести глаз от Джейка. В элегантном черном костюме, с высоко поднятой головой, он стоял рядом со своим отцом и священником церкви в Ковати и смотрел на нее так, что у нее перехватывало дыхание. Сквозь толпу скромно пробрался Бо – настолько скромно и незаметно, насколько это возможно для огромного мордатого бладхаунда. Кто-то повязал ему на шею белую ленту. Бо улегся у ног Джейка, и в толпе раздался вполне объяснимый смех.
Сэмми подошла к Джейку и взяла его за руку. Мир вдруг сузился, и в нем остались только они одни; и ничто уже не имело значения, кроме их любви и веры друг в друга. Священник с коричневым лицом, исполненным торжественности, с седыми волосами, заплетенными в длинную косичку, начал обряд – сначала на чероки, потом по-английски. Как сквозь сон, Сэмми повторяла слова клятв, и Джейк вторил ей.
Они обменялись простыми золотыми кольцами с выгравированными внутри их инициалами и датой, и когда священник дошел уже до «объявляю вас…», Джейк вдруг сказал:
– Подождите.
Сэмми удивленно посмотрела на него. Он сжал ее руки.
– Твоя сестра – моя сестра, – сказал он. – Твои родители – мои родители.
– Твоя сестра – моя сестра, – послушно ответила Сэмми. – Твои родители – мои родители.
– Твой дом – мой дом.
– Твой дом – мой дом. – Бо несколько нарушил торжественность момента: он вдруг встал, обошел вокруг них и тяжело улегся у ног Сэмми. – Твоя собака – моя собака, – добавила Сэмми радостно.
Джейк улыбнулся:
– Вот это и есть любовь.
– Объявляю вас мужем и женой, – провозгласил священник. – Джейк, целуй ее скорее, пока Бо не сбил ее с ног.
* * *
Обнявшись, они тихо стояли в тени деревьев. С наступлением темноты праздник выплеснулся из дома Сары и Хью на свежий воздух. Сэмми привыкала к новому состоянию – к этому необыкновенному чувству близости и безмолвного понимания, которое отныне связывало их с Джейком. Пора было прощаться с гостями и уходить в свой дом, но Сэмми никак не могла придумать подходящих слов. Она, прямо скажем, побаивалась нескромных игривых взглядов и шуточек по поводу первой брачной ночи, которые наверняка посыплются, когда они станут прощаться.
Китайские фонарики, развешанные на ветвях деревьев, разноцветно светились в темноте. Оркестр перестал играть в полночь, но танцы все равно продолжались; кто-то притащил огромный магнитофон и динамики. Звучал то рок-н-ролл, то поп, то кантри – это никого не смущало: пожилые пары танцевали свой неизменный тустеп, а молодые безумствовали, словно под ногами у них была не мягкая трава Коува, а гладкий паркет дискотеки. Кто-то уснул, кто-то напился; недвижные тела лежали прямо на террасе и по всему периметру освещенного пространства, кое-где живописно прислонясь к стволам деревьев.
Сэмми улыбнулась.
– Когда мы еще жили в Германии, папа однажды взял нас на местный праздник пива. Я тогда в первый раз увидела такое количество взрослых людей, спавших прямо под кустами. Сейчас все очень похоже.
Джейк засмеялся.
– Когда я в последний раз заходил в дом, я видел, что Шарлотта уснула прямо на стуле у стола с тортами. Не выпуская из рук лопаточки.
– Пойдем? Ты сегодня так спокойно держался. Я думала, ты будешь больше волноваться.
– Мне хотелось сразу после венчания разогнать всех и унести тебя в наш дом.
– А там? – Сердце ее громко стучало, а голос был еле слышен.
– Немножко посидеть на кровати и посмотреть на тебя. Притворяясь вежливым и хорошо воспитанным, стараясь не слишком таращить глаза. Подходит?
– Ты просто читаешь мои мысли, – застенчиво призналась она.
Сблизив головы, они тихо посмеивались – напряжение исчезло.
– Саманта Рейнкроу, – по слогам произнес он, словно бы пробуя это имя на вкус, и вкус его ему очень нравился. – Пойдем прощаться с гостями – и домой.
Она поцеловала его в ответ.
* * *
«Наш дом», – с благоговением подумала она, когда они, взявшись за руки, по лесной тропе поднялись к дому. На террасе горел свет. Было тихо, издалека доносился лишь крик козодоя.
– Кто мог включить свет? – шепотом спросила Сэмми. – Мы ведь здесь не были.
– Они сюда приходили, – ответил Джейк. – Элли, мама и Шарлотта. Я видел, как в разгар веселья они ускользнули на эту тропу.
– Ну, твоя мама, по крайней мере, не станет привязывать к двери пустые консервные банки или писать на кухонном столике баллончиком взбитых сливок: «Молодоженам», а вот Шарлотта может.
Они подошли к двери.
– Подожди, – сказал Джейк, когда она взялась за дверную ручку, распахнул дверь и легко подхватил ее на руки.
– О, – смущенно улыбнулась она, – я и забыла, что есть такой обычай.
– Я тоже забыл, в чем его смысл, – сказал он, внося ее в темную, тихую переднюю комнату. – Но он мне нравится.
– Мне все здесь нравится, – прошептала она.
Он отнес ее в спальню; у дверей она нажала кнопку выключателя. Неярко вспыхнула небольшая изящная бронзовая лампа. Огромная кровать была застелена новыми белыми простынями, и в углу лежало аккуратно сложенное одеяло, которое она много лет назад подарила Джейку. По кровати были красиво разбросаны огромные подушки в кружевных наволочках, усыпанные лепестками белых роз.
Джейк положил ее на кровать и сел рядом. Она посмотрела на него.
– Я сделал свое дело, – мрачно сказал он.
– Надеюсь, мы обойдемся без нервных судорог.
– Немножко нервничать – это естественно, – вздохнул он.
– Ты немножко нервничаешь?
