Текст книги "Роковой рубин"
Автор книги: Дебора Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)
– Перестань, пожалуйста. – Она ласково взяла его лицо в ладони. – Я люблю тебя. Если ты действительно хочешь на мне жениться, надо бежать. Прямо сейчас. Поверь мне, другого пути нет. Мои вещи в мотеле, в городе. Мы там остановились в одной комнате с тетушкой и двоюродными сестрами, но у меня есть ключ.
Он нахмурился.
– Франни, если я поступлю таким образом, скажут, что у меня не хватило смелости сделать все как надо. Ведь твои родители и так уже думают, что я охочусь за деньгами Дьюков.
– Ты должен быть выше этого. Надо действовать быстро. А родителям я, конечно, напишу потом, когда будет безопасно. После того, как мы поженимся. Тогда они уже ничего не смогут поделать. – Она твердо посмотрела на него. – Я слишком люблю тебя, чтобы рисковать потерять снова. И если ты любишь меня столь же сильно, давай не упустим этого шанса.
Он серьезно, не перебивая, выслушал, потом вздохнул и сказал:
– Ты уверена, Франни?
– Да. А ты?
– Я-то был уверен с той самой минуты, когда впервые тебя увидел. Тебе будет хорошо со мной. Я не злой, я не пью, я трудолюбивый, и я…
– Я знаю.
– Но вряд ли мы когда-нибудь будем богаты, Франни. Зарплата сержанта…
– Я ненавижу богатство.
– Не сходи с ума.
– Я схожу с ума от тебя.
Он поднялся на ноги и помог встать ей; оба серьезно, с пониманием посмотрели друг на друга.
– Я хотел, чтобы у нас была такая же свадьба, как эта, – продолжал он. – Ты тоже достойна всего, что есть у твоей сестры.
Франни передернула плечами.
– Надеюсь, что нет, – ответила она и взяла Карла за руку. Они исчезли в темноте, и Франни ни разу не оглянулась.
* * *
Сара лежала, крепко прижавшись к Хью, но даже его объятия и мирная, уютная темнота их спальни не могли ее успокоить. Она прислушивалась к привычным звукам старого бревенчатого дома – тихое поскрипывание дубовых потолочных балок под крышей, стрекот весенних сверчков за окном, слабое, едва слышное бормотание радиоприемника Рэйчел, доносящееся из ее спальни.
– Хью погладил жену по плечу. Доктор Хью Рейнкроу. Какая замечательная у него профессия! Когда они поженились, в городке было множество сплетен. «Конечно, он гордость своей расы, но…» Сара их просто не слушала. Он любил ее так же сильно, как она его, а это редкостное счастье.
Сара теснее прижалась к мужу, к его сильному телу, ощущая ладонью, как медленно вздымается и опускается его грудь. Он гладил ее по голове, и каждое его прикосновение уносило частичку ее печали. Сара думала о том, что в истории городка Пандоры дружба между Вандервеерами и Рейнкроу заслуживает особого внимания. Рубин «Звезда Пандоры». Две семьи, две культуры, один символ верности – вот уже больше ста двадцати лет. Могло случиться так, что в Пандоре не осталось бы Рейнкроу, если бы Вандервееры не помогли им, когда индейцев перемещали в резервации.
Рубин был даром благодарных Рейнкроу. Многие поколения Вандервееров хранили этот камень, передавая его от матери к старшей дочери, а если дочери не было – то к племяннице.
Через год, когда ей исполнится двадцать один, рубин должен был перейти к ней. А теперь этого не будет.
Мысли Сары обратились к женщине, которая завладела ее братом и ее рубином. Родни у Александры Дьюк было больше, чем у собаки блох. У них водились деньги, и немалые, но в респектабельности им было отказано, и они это знали. Они любили намекнуть, что состоят в отдаленном родстве с табачной династией Дьюков, основавшей в городе университет, однако всем было хорошо известно, что это лишь желаемое, но никак не действительное. Клан Дьюков, к которому принадлежала Александра, разбогател за счет ткацких фабрик и нищенского жалованья своих рабочих. Произошло это в годы Великой депрессии. Самые страшные вспышки забастовок в истории штата случились именно на ткацких фабриках Дьюков.
Местные жители еще не забыли о том, как это было. Угрозы, избиения, прямой шантаж. Для Сары мысль о том, чтобы владеть жизнью других людей, – как и о том, что ее жизнью может кто-то владеть, – казалась чудовищной. Подобная несправедливость была просто вопиющей. Так что нынешнее нелицеприятное мнение города о Дьюках опиралось на всем известные факты.
Кроме того, Дьюки жили на равнине. В глазах горцев это означало отсутствие определенной стойкости и выносливости. Жизнь в больших городах со всякого рода удобствами казалась легкой и безопасной по сравнению с тем существованием, которое вели горные кланы. И теперь Дьюки начали путь наверх – во всех смыслах этого слова. Но Саре не хотелось, чтобы ее брат, судья Уильям Вандервеер, служил им лестницей.
Уильям был почти на двадцать лет старше ее – робкий с женщинами, склонный к научным занятиям, бесконечно чистый и честный. Их родители умерли, когда она была совсем маленькой; Уильям ее воспитал, заменил ей отца. Она с грустью подумала, что Уильям отказался от многого в своей жизни, а теперь, когда она стала взрослой и вышла замуж, утраченных лет ему уже не вернуть. Слишком поздно.
Глубокий голос Хью, полный сочувствия, отвлек ее от этих грустных размышлений.
– Стоит ли этот камень того, чтобы из-за него ссориться с братом?
Сара вздохнула:
– Как я посмотрю в глаза нашим детям, если даже не попытаюсь бороться зато, что принадлежит им?
– Сара, когда у нас появятся дети, они сами решат, что для них важно, а что нет. А тебе предстоит решить это сейчас и, насколько я понимаю…
– Лучше бы ты внимательнее слушал свою маму. Она говорит, что этот камень не простой. Он не должен уходить в чужие руки. Она понимает в таких вещах.
Хью нежно поцеловал жену.
– Знаю, знаю, – забубнил он глуховатым голосом, передразнивая манеру речи своей матери. – Но я пользуюсь настоящими лекарствами, потому что признаю их действенность. Я не могу быть одновременно по обе стороны дороги. Если я начну колдовать и воскурять табак четырем ветрам, когда ко мне в кабинет приходит больной, то я, вероятно, потеряю практику. И лишусь своей лицензии врача. Старые пути никуда не приводят, дорогая.
От усталости и подавленности у нее вырвалось:
– И поэтому ты на мне женился? Чтобы идти вперед?
Он приподнялся на локте и сверху посмотрел на нее. В его глазах резко сверкнул отблеск лунного света. Хотя он был самым нежным и любящим человеком в мире, редко сердился, быстро прощал, – сейчас он рассердился, и сильно.
– Когда после нашей свадьбы я приехал в Ковати, один из мальчиков Кихоти проколол мне шину. Проколол мне шину, хотя мой брат погиб в Корее, сражаясь в одном взводе с его дядей. Моя собственная тетушка Клара швырялась в меня бобами, стоя на пороге собственного дома.
– Ты мне этого не рассказывал, – прошептала Сара.
– Потому что я не хотел тебя расстраивать. Я и сейчас не хочу, чтобы ты ссорилась с братом из-за этого проклятого рубина. Право, лучше будет терпимее отнестись к Александре, какая бы она ни была…
– Ведьма. Она ведьма, – прошипела Сара. – Твоя мама знает, что ведьмы существуют, и я ей верю.
– Она просто жаба, насколько я понимаю.
– Ох, Хью. Я гляжу на нее и вижу, что Уильям погиб, его уже не спасти. – Она помолчала немного и, справившись с отчаянием, продолжала: – Он настолько старше меня – с тех пор, как родители умерли, он был мне скорее отцом, чем братом. – Ее голос окреп. – Я уверена, она нарочно хотела поставить его в неловкое положение, Хью. Он ослеплен ею и ничего не желает замечать. Если я позволю ей сожрать и меня тоже, я тем самым помогу ей уничтожить его окончательно. Нет. Я не буду делать вид, что это неважно.
– Я понимаю, но…
– Нет, не понимаешь. Я беременна. Потрясенный в первый момент, Хью привлек ее к себе и поцеловал. Они шептались друг с другом, и тихая радость постепенно вытесняла все неприятности этого долгого дня. Через некоторое время ему даже показалось, что она забыла невольное предательство брата. Нежные прикосновения, поцелуи, легкие улыбки – несомненно, она совсем успокоилась. Он прижал ее голову к своему плечу и счастливо вздохнул. Но она прошептала ему в ухо:
– Твоя мама предсказала мне судьбу. У нас будут близнецы. Этот рубин принадлежит и им тоже.
– Это всего лишь камень, если смотреть на вещи непредвзято. Просто дорогой камень, – сурово прервал ее Хью. Но тут же смягчил тон и прошептал: – Хочу навестить наших малюток и немножко отвлечь их маму, чтобы они могли спать спокойно.
Поглаживая ей живот, он лег сверху. Сара, улыбаясь, обняла его. Хью поцеловал ее в губы.
– Неужели ты хочешь, чтобы их первыми словами были: «Где мой рубин?» – спросил он шепотом.
– Нет. – Сара прижала лицо к его груди и про себя подумала: «Да».
Их городок в Северной Каролине носил то ли имя героини греческого мифа, то ли имя местной ведьмы, то ли был назван в честь обеих сразу. Это смотря на чей вкус.
Сегодня Сара решила, что без ведьмы не обошлось. Это казалось ей предостережением, пришедшим из глубины веков. Она чувствовала, что Александра принесет несчастье им, их детям и всему их роду.
Глава 2
Городок Пандора ютился на небольшом плато в горах Ковати. Высота 5280 футов над уровнем моря – почти миля. Нельзя сказать, что место это было прекрасно приспособлено для жизни. Поэтому высота над уровнем моря более чем вдвое превышала количество жителей – их было от силы две тысячи. Позже домов стало больше.
Первых шотландских, ирландских и голландских иммигрантов привлекли в эти древние горы на западе Северной Каролины слухи о рубинах, чуть ли не валяющихся под ногами. Слухи оказались более чем верны. Пришельцы находили драгоценные и полудрагоценные камни в скалистых берегах рек, в склонах гор, в отвесных стенах вырубленных в горной породе туннелей. Горы изрыли шахтами. За лучшие рудники велись настоящие войны местного значения. Крови пролилось немало. Но легкой добычи хватило лишь на одно поколение, а когда камней практически не осталось, самые сильные из выживших осели здесь, независимые и страстно преданные этой головокружительной красоты пустынной земле, земле свободы.
Индейцев цивилизованно изгоняли из родных мест и тысячами перемещали в резервации. Оставшиеся несколько лет были вынуждены скрываться от федеральных войск. Белые открыли магазины, построили церкви, стали обрабатывать землю по берегам рек, построили лесопилки. После правительственной амнистии те индейцы, что выжили, несмотря на голод и почти поголовное истребление, занялись тем же самым.
Наиболее преуспевшие вступили в смешанные браки и завоевывали свое место под солнцем белых, остальные просто жили, с безумной силой цепляясь за свои клочки земли на такой крутизне, что никто на них уже не претендовал.
Клара Большая Ветвь с той же силой держалась за индейские традиции. Всю свою сознательную жизнь она считала себя целительницей.
Близнецы Рейнкроу были предметом ее профессиональной заботы. Она считала своим долгом дать им надежную защиту от зла, как только они пришли в этот мир, хотя смешанного брака их родителей она не одобряла. В конце концов, она обязана лечить членов своего племени, к которому, пусть формально, принадлежали и младенцы Рейнкроу.
Клара, хмурая от необходимости разрешить тонкую этическую проблему, вслед за Рэйчел Рейнкроу поднималась по каменной лестнице маленькой городской больницы. Разумеется, она обязана это сделать – хотя бы ради Рэйчел, старшей и уважаемой троюродной сестры, которая ее об этом попросила. Опять-таки, какое племя должно назвать этих детишек своими? По древним обычаям, это должно быть племя матери. Но что же делать, если Хью Рейнкроу позволил себе жениться на белой женщине? У белых свои законы, традиция все равно нарушена. Конечно, до конца духов не обманешь, но лучше хоть какая-то защита, чем совсем никакой.
Невысокая, плотная и сильная, в сорок лет Клара была на вершине своей карьеры. Она легко несла на плече тяжелую плетеную сумку со всем необходимым Войдя вслед за Рэйчел в небольшой больничный вестибюль и не обращая внимания на любопытные взгляды медицинских сестер, она задумалась о том, как невежественны белые – ведь священные церемонии не следует проводить в таких безликих помещениях.
– Моего сына сейчас здесь нет, – прошептала Рэйчел на чероки, когда они шли по короткому коридорчику к дверям с надписью «Родильное отделение». – Он поехал домой спать. Сара сказала, что лучше прийти сейчас. Она понимает, как это важно, а он не верит.
Клара сдвинула брови.
– Она мудрая женщина, хоть и не принадлежит к нашему народу.
Услышанное несколько развеяло Кларины сомнения – ведь нельзя не принимать в расчет доброго сердца матери.
Они вошли в небольшую комнату, заставленную цветами. Что ж – это хороший знак. Правда, здесь неприятно пахло чем-то ненужным – вероятно, лекарствами этих белых. Впрочем, неважно, главное, что Клара тотчас поняла, она пришла именно туда, куда нужно. Эта работа как раз для нее. Веснушчатая рыжеволосая невестка Рэйчел лежала в постели и выглядела не лучшим образом. Эта ее слабость могла привлечь злых духов.
– Сядь, – сказала ей Клара, ставя свою сумку на стул.
Сара застонала.
– Миссис Большая Ветвь, двенадцать часов назад мне сделали кесарево сечение.
– Что ж поделаешь. Сядь. Иначе я не смогу помочь тебе.
Сара вздохнула. Клара и Рэйчел помогли ей приподняться и подсунули под спину подушки. Поправляя ее хлопковую ночную рубашку, Клара с удовлетворением мысленно отметила застежку спереди.
– Ты кормишь их сама? – спросила она. Сара засмеялась:
– Да. Аппетит у них лошадиный. Сестры говорят, что я ненормальная, но я не хочу никаких бутылочек.
– Это сестры ненормальные, – уверенно заявила Клара, и измученная Сара нашла силы улыбнуться ей.
– Видели моих деток? Они очаровательны, правда? – Сара указала на две плетеных кроватки у ее изголовья. Клара энергично кивнула и подошла к ним. Увидев, сколько одежек наверчено на детей она в негодовании затрясла головой. Ну ни малейшего понятия у людей. Духи могут подумать, что этим двоим, вообще не выжить.
Она сняла с них крошечные распашонки и чепчики, размотана пеленки и, довольная, прищурилась, сдерживая улыбку. Дело серьезное. Один мальчик, одна девочка. Это просто удача. Надо же, такие бестолковые родители, а такие везучие.
– Ну как? – спросила Рэйчел, беспокойно заглядывая ей через плечо. Она говорила только на чероки, как ей велела Клара. Лучше, если духи будут думать. что дети полностью индейцы.
– Крупные, глаза ясные, – с одобрением отметила Клара. – Везде все в порядке. – Она заглянула в глаза младенцам и погладила их по маленьким черноволосым головкам. «Кожа у них будет ужасно светлой, – подумала она, – а глазки – наверняка зелеными, как у матери».
– У них дар, – с гордостью заметила Рэйчел, возложив узловатые руки на головку каждого. – Как у меня. Я уже чувствую.
– Ты уверена? – с уважением, но и с беспокойством Клара посмотрела на нее. Дар – это вещь непростая, с ней надо обращаться с великой осторожностью.
Рэйчел кивнула:
– Они будут уметь искать и находить.
– Тогда ты должна научить их всему, чтобы дар не пропал попусту и не сгубил их. Сама знаешь, жить с ним – не мед есть.
– Научу.
Клара быстро сняла с маленького столика вазы с цветами и придвинула столик к кроваткам. Из своей сумки достала она глиняную чашку, которую сделала некогда ее прапрабабушка из Оклахомы, и насыпала туда сушеных трав и табачных листьев.
– Как их зовут? – по-английски спросила она у Сары.
Сара заулыбалась:
– Джейкоб, в честь брата Хью, и Элеонора, в честь моей бабушки.
– Сильные имена. Ты все правильно сделала.
Улыбка Сары погасла.
– Не знаю, я ведь чуть не умерла при родах. Но я так люблю их. Пожалуйста, сделайте для них все, что нужно. Наверное, у меня больше не будет детей.
– У меня было только двое, – сказала Рэйчел Рейнкроу, – Двое – это немало, если они хороши.
У Сары засветилось лицо.
– Наверное, так и есть. Хью сказал то же самое. Клара зажгла спичку и бросила в чашку. Через мгновение показался пахучий дымок. Клара стала двумя руками разгонять его по комнате, устремив сосредоточенный взгляд на чашку и бормоча священные древние слова. В должный момент она подержит над дымом каждого новорожденного, тем самым окутывая души, вновь пришедшие в этот мир, коконом доброты, защищающим от злых духов.
– Боже мой, что здесь происходит?
Клара резко подняла голову в ужасе от грубого вторжения. Трудно даже представить, какой ущерб оно может принести. В дверях стояли двое – молодая белокурая женщина, глаза которой были полны пренебрежения, и мужчина, гораздо старше ее, с рыжими волосами – их цвет указывал на то, что он имеет некоторое отношение к Саре. Женщина была на высоких каблуках, в прямой юбке и свободной блузе для будущих мам с мягким белым воротничком, под дорогой тканью которой отчетливо вырисовывался ее довольно-таки большой живот.
– Уильям, что ты здесь делаешь? – спросила Сара, с гримасой боли подавшись вперед. – Не мешай. Пусть закончится обряд.
– Это брат Сары, – мрачно шепнула Рэйчел. – и его жена. Та, что украла рубин.
Клзра в сильной тревоге отпрянула. О, какой ужасный знак!
– Я работаю, – сказала она со всем возможным спокойствием. – Пожалуйста, уйдите.
Мужчина неловко держал в руках большую, красиво завернутую коробку.
– Я не хотел помешать, Сара. Я просто не понял, что все это значит. Я принес, – его лицо осветилось, он протянул ей коробку, – мы принесли твоим детям подарок.
Сара зажала рот рукой, по щекам ее текли слезы.
– Я не смогу его принять.
– Пожалуйста, – с печальной настойчивостью сказал он, ставя подарок на стул около двери – Пожалуйста, прими его. Я хочу, чтобы твои дети знали, что их дядя думает о них. Оставим наши с тобой разногласия – пожалуйста, позволь мне войти в их жизнь. На Хайвью всегда будут им рады
Проглотив ком в горле, Сара отвела глаза
– Они сами все решат, Уильям. Мы с Хью не станем воспитывать их в ненависти к собственному дяде.
– Спасибо, – произнес он дрогнувшим голосом, подошел к младенцам и с нежностью склонился над ними. – Какие они красивые! Совершенно замечательные.
Из чашки на столе поднимался легкий дым, Уильям с любопытством покосился на Клару но ничего не сказал. Та разогнала душистое облачко, хмуро поглядывая на его жену, чье красивое лицо все больше темнело. По спине Клары вдруг пробежала дрожь. Дрожь! Отчего бы это?! Хорошей знахаркой она стала именно благодаря своей интуиции. Она всей кожей чувствовала опасность. Здесь и сейчас. Глаза у нее расширились, и руки стали холодными над бело-голубым дымком. Она пристально смотрела на эту такую чужую женщину.
– А как же я, Сара? – холодно спросила Александра. – Что ты скажешь своим детям обо мне?
– Я расскажу им правду, – ответила Сара.
Один из новорожденных чихнул. Уильям покосился на Сару и взял под руку свою жену.
– Пойдем, не будем мешать. – твердо сказал он. Александра оперлась на его руку и недовольно поджата губы, переводя взгляд с него на младенцев.
– Они могут простудиться. И этот дым наверняка им вреден – даже у меня глаза защипало, так представь себе, каково малышам.
– Ну, я не думаю…
– Уильям, неужели ты захочешь подвергнуть подобному же э… странному обряду и нашего ребенка? Я начинаю волноваться.
– Для этого нет никаких причин, – быстро ответил он и погладил ее по руке. – Это просто древний индейский обычай, от него не может быть никакого вреда.
– Сара совершенно измучена, а детям нечем дышать… – настойчиво гнула свою линию Александра.
– Они прекрасно себя чувствуют, – перебила ее Сара. – И я тоже.
Александра посмотрела на нее сочувственно.
– Я уверена, что ты просто хочешь почтить обычаи семьи Хью. Но, Сара, это так примитивно и, как бы это сказать, ну, совершенно не нужно.
– В этой комнате действительно есть ненужное, – громко сказала Клара. – Но это не мой дым, а ты.
Сделав обиженное лицо, золовка Сары отпрянула и многозначительно посмотрела на мужа.
– Я забочусь о твоих племяннике и племяннице. И меня же за это оскорбляют.
Уильяму явно было неловко.
– Может быть, она права, сестричка? – осторожно произнес он. – Такие обряды, с какими бы прекрасными намерениями они ни проводились, в больничной палате несколько неуместны.
Сара из последних сил села прямо; глаза ее сверкали.
– Уходите! Немедленно! Пока вы все окончательно не испортили.
– У твоей сестры от лекарств глаза стеклянные, – прошептала Александра мужу. – Сделай что-нибудь, Уильям. Она не в силах соображать.
Его губы болезненно искривились. «Вот как чувствуют себя между молотом и наковальней», – подумала Клара. Рэйчел Рейнкроу решила, что пора вмешаться.
– Судья, позвольте нам закончить, – обратилась она к Уильяму. – Мы знаем, что делаем.
– Уильям! – добавила Сара хоть и негромко, но выразительно. – Не мешай! Не позволяй своей жене сеять еще большую вражду между нами. Где она, там и зло.
Уильям как-то весь съежился, будто в ожидании удара. Клара тяжело вздохнула. Сара неправильно с ним говорит, никогда нельзя настраивать мужчину против собственной жены. Но стена непонимания уже выросла и была прочна как никогда.
– Александра права, – сказал Уильям сестре и посмотрел на жену. – Вызови нянечку.
Сара застонала.
– Нет, Александра, подожди… – Но та уже, резко повернувшись на каблуках, поспешила в коридор.
Клара гневно молчала. Рэйчел, чувствуя, что бессильна исправить ситуацию, сказала:
– Судья, ты глупец. И слепец.
– Я делаю то, что считаю нужным, – сухо сказал он. Щека его подергивалась. – Сара, ты должна мне верить.
Сара откинулась на подушки, словно бы желая быть от него подальше.
– То же самое ты сказал, когда отдал ей нашу фамильную драгоценность. – В голосе ее звучала безнадежность. Сара была слишком слаба, чтобы бороться,
– Вот. Посмотрите, что вытворяют здесь эти двое. – В дверях показалась торжествующая Александра в сопровождении нянечки.
– Миссис Вандервеер, клянусь вам, я даже не предполагала, что они собираются делать, – испуганно пролепетала нянечка, поспешно схватила с тумбочки стакан воды и плеснула в Кларину чашу.
– Клара, что же это?! – с ужасом выдохнула Рэйчел Рейнкроу.
– Духи оскорблены, – громко объявила Клара на чероки, и в глазах ее отразился тот же ужас.
– Нет, нет, нет! – Сара в истерике заколотила кулачками по кровати. – Забери свою сучку отсюда! Чтобы близко ее не было.
– Не говори таких ужасных слов, ты не в себе сейчас, – волнуясь, сказал Уильям, подбородок его дрожал. – Александра была, может быть, несколько резковата…
Его жена вздернула подбородок.
– Прошу прощения за то, что позаботилась о здоровье твоей сестры и ее детей, – в упор глядя на мужа, раздельно произнесла она.
– Дорогая, я не это имел в виду.
– Хватит, – сказала Клара. Она убедилась, что все окончательно потеряно, и, выбросив содержимое чаши в мусорную корзину, стала укладывать вещи в сумку.
Рэйчел кудахтала над младенцами, словно могла что-то изменить. Сара Рейнкроу плохо говорила со своим братом и его женой, в семье нельзя так разговаривать друг с другом, что бы ни происходило.
Клару бил озноб. Она умела ощущать то, чего не могли понять другие.
– Рэйчел Рейнкроу, уйдем отсюда, – сурово произнесла она на чероки. – Я чувствую себя так, словно меня измазали грязью. Пойдем скорее. Нужно обсудить все это наедине.
– Рэйчел, прости, – плакала Сара. – Скажи миссис Кларе, я очень хочу, чтобы она пришла еще раз.
– Нет, – покачала головой целительница, печально глядя на эту бедняжку. – Это ведь не укол пенициллина. Это можно совершить только в определенное время, а если время прошло – ну что ж, тогда приходится спасать то, что еще возможно. Я буду молиться за тебя и за твоих детей.
Клара подхватила сумку и с мрачным лицом вышла из комнаты. В вестибюле она подождала Рэйчел Рейнкроу. Утонувшие в глубоких морщинах глаза Рэйчел выражали растерянность, страх, но она не желала прятаться от неизбежного.
– Скажи мне правду, – попросила Рэйчел.
Клара уставилась в пол. Единственная по-настоящему неприятная необходимость в ее профессии – говорить людям эту самую правду. Она молчала в надежде, что Рэйчел не будет настаивать.
– Скажи, – повторила Рэйчел, схватив ее за руку. – Я должна знать.
Клара подняла голову и встретилась глазами с Рэйчел.
– Я постараюсь помочь тебе с этими детьми. Не знаю, насколько это мне удастся. А пока я должна как можно больше узнать об этой женщине.
– Ох, Клара. Я боялась, что она ведьма. Это так?
– Все гораздо хуже. – Клара не хотела произносить это слово вслух – индейцы не любят называть подобные вещи своими именами. Слово это означало того, кто разрушает все, к чему прикасается, пожирает все вокруг, питаясь чужими страданиями и никогда не бывая сытым. Еле слышно она прошептала: – Равенсмокер! Пустая душа!
Рэйчел Рейнкроу застонала и обхватила голову руками.
* * *
Джинджер Монроу Флемминг сделала еще лучшую партию, нежели Александра. Ее давняя школьная подружка вышла замуж за Флемминга – фармацевтическая династия Флеммингов из Южной Каролины. Одно из старейших состояний, деньги громадные, воплощение самого изысканного общества Чарльстона. Александра исходила завистью, когда Джинджер приехала к ней на уик-энд на своем «Роллс-Ройсе» в сопровождении служанки. У них с Уильямом была одна только ворчливая экономка, которая одновременно исполняла обязанности кухарки. Уильям был необъяснимо привязан к этому хитрому чернокожему созданию и ее столь же несговорчивому мужу, который занимался садом и ухаживал за двумя арабскими скакунами, появившимися на Хайвью вместе с Александрой.
Александра не могла убедить мужа выгнать их и позволить ей нанять прислугу по ее усмотрению. С момента рождения племянников и этой нелепой сцены в больнице Уильям на нее дулся. Пожалуй, там она действительно немного переборщила и теперь всячески налаживала отношения и не перечила ему, дохаживая последние два месяца своей беременности. Визит Джинджер только усугубил ее депрессию.
– Здесь совершенно чудесно, – сказала Джинджер, оглядывая берега Пандорского озера. Она откинулась на спинку белого деревянного кресла и подставила лицо весеннему солнцу. В траве газона убаюкивающе стрекотали кузнечики, а перед глазами простиралась водная гладь в окружении крутых гор, заросших гигантскими пихтами и рододендронами. Александра лежала рядом в шезлонге, обложенная подушками – ей страшно мешал живот, который день ото дня становился все огромнее.
– Ты живешь как в раю, – продолжала Джинджер, одной рукой откидывая со лба вьющиеся темные волосы, а другой нанося на лицо крем для загара. – Ни сырости, ни гнуса. Можно загорать, не обливаясь потом и не хлопая себя поминутно по разным частям тела, чтобы убить очередного комара. И воздух такой чистый. Знаешь, легкие меня совсем не беспокоят с тех пор, как я сюда попала. А пейзажи – ах, Алекс, эти виды просто завораживают невероятной красотой. А сам городок – очаровательнейшее местечко, он словно сошел с полотен Нормана Рокуэлла. Я тебе завидую.
Александра мудро спрятала глаза за темными солнцезащитными очками. То, что можно было прочесть в ее взгляде, не предназначалось для широкой публики.
– У нас здесь пять церквей, дорогая, – вальяжно растягивая слова, заговорила Александра, – и ни одного кинотеатра. Владелец единственного ресторана убежден, что рогалики из дрожжевого теста и подогретое филе – это изысканнейшие блюда, а в самом лучшем магазине одежды рядом с платьями – груда хлопковых фермерских брюк для работы в хлеву. Как только сворачиваешь с главного шоссе, асфальт кончается; а прошлой зимой электричество отключили на целую неделю. Олени обгладывают живую изгородь, а месяц назад почтальон всмятку разбил свой новый пикап, когда врезался в медведя. Наши газеты целых две недели писали только об этом.
Джинджер беззаботно засмеялась.
– Как ты не понимаешь? Именно этим ваш городок так привлекателен для равнинных жителей. Покоем и неиспорченностью – такие вещи теперь можно найти разве что на вершинах гор.
– Здесь так одиноко. Родственники Уильяма – сплошная деревенщина; они с презрением смотрят на каждого, кто осквернил фамильное древо браком с представителем цивилизованного общества. – Помолчав, Александра добавила: – Представляешь, для них даже индеец предпочтительней.
Джинджер заинтересовалась:
– Да что ты говоришь? И много тут индейцев?
– Много. Но в большинстве своем они скромны и держатся в тени, сами по себе. Здесь за хребтом гор у них есть такое поселение, называется Ковати. Миль пять отсюда. Однажды Уильям возил меня туда посмотреть их ритуальные танцы. Индейцы неуклюже топтались и что-то там распевали. Половина из них не то не хочет, не то не может говорить по-английски. Уильям считает, что они замечательные. Его сестра даже вышла замуж за одного такого.
– Боже мой, ты шутишь.
Александра слабо улыбнулась.
– Ты не понимаешь здешней жизни. Моя сестра здесь совсем свихнулась и среди ночи сбежала с армейским сержантом.
– Невозможно! И где сейчас Франни?
– На военной базе в Германии, вместе со своим возлюбленным. Родители ей даже не пишут. Я послала этой дурочке денег, чтобы она могла развестись и вернуться домой. Я уверена, что она вышла замуж за этого человека исключительно назло нам. Такой брак не может быть прочным. Я ей сказала, что она сможет жить со мной и с Уильямом, я даже заставила мужа написать ей – пригласить приехать сюда.
– И что она?
– Она отправила деньги обратно с письмом, где сообщает, что совершенно счастлива.
– Может быть, она действительно счастлива?
– Моя сестра, – мрачно сказала Александра, – считает, что это я несчастна.
Джинджер засмеялась снова.
– Ну, уж! У тебя есть все, чего любая девушка может только пожелать. Включая будущего младенца.
Александра молчала. Уильям трепетал перед ее беременностью – он страстно хотел иметь детей. По этой причине она решилась на этот шаг. Чтобы еще больше укрепить свои позиции.
– Я так скучаю здесь, чуть не до слез, – внезапно сказала она. – Я хочу что-нибудь делать. Что угодно готова совершить, только чтобы обозначить на карте это богом забытое место.
Джинджер выпрямилась.
– Алекс, найди мне кусок земли, который я могла бы здесь купить. Только без проблем. Джону здесь наверняка понравится. У нас уже есть летний домик в штате Мэн, но это так далеко. Мы построим здесь еще один. Я уверена, Джон с ума сойдет, увидев эти места.
Александра приподнялась, повернувшись к подруге. Ее состояние, близкое к летаргии, сменилось неподдельным волнением.
– В самом деле? И к вам будут приезжать друзья?
– Толпами. Подумай только – куча народу, причем народу с деньгами, привлеченные свежим воздухом и горными пейзажами, покупают землю, строят дома, теннисные корты – боже мой, здесь непременно будет загородный клуб. С полем для гольфа. Разумеется, частный. Но все зависит от того, удастся ли найти хороший кусок земли.
– Джил, у меня уже есть такой. Уильям владеет участком в тысячу акров великолепнейшей земли всего в нескольких милях отсюда.
