Текст книги "Бросая вызов"
Автор книги: Дебора Гордон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
– Почему? Ты ничуть не хуже. – Он придвинулся ближе. – Я хочу приходить домой, Лори. Вся моя жизнь в этом доме. В тебе. В детях. Пожалуйста. Дай мне еще один шанс.
Лаура немного расслабилась. В конце концов он прозрел и увидел Каролину в истинном свете.
– Не знаю, Алан. Ты просто поругался с Каролиной, и сразу примчался ко мне.
– Потому что ты – единственная женщина, которая нужна мне в этой жизни. Мы с Каролиной ругались сотни раз, но ведь я не приходил к тебе. На этот раз все по-другому. Я окончательно с ней порвал. Все кончено, Лори.
Она совсем размякла.
– Даже если и так, мы не можем просто жить, как раньше. У нас было столько проблем.
– Я знаю. Я сделаю все, что захочешь. Что угодно, лишь бы быть с тобой и детьми. Ну, давай же, родная. – Он положил ее руку на ремень. – Я по-прежнему люблю тебя. Ты же знаешь.
Он нажимал на нужные кнопки, физические и эмоциональные. Может, они и вправду смогут начать все сначала. И все пойдет как по маслу. И снова будет семья.
Она разомкнула ремень, расстегнула слаксы, и ее рука скользнула ему в пах. Он был во всеоружии. Это послужило хорошим подтверждением его словам. Летом ей приходилось из кожи вон лезть, чтобы пробудить в нем хоть каплю сексуального интереса.
Он поцеловал ее, страстно, поцелуем, которым одаривал ее в те дни, когда зарождалась их любовь. Через несколько минут он пробормотал, что неплохо было бы перебраться в спальню. Дети спали, но случалось, что посреди ночи они наведывались к родителям. Поэтому дверь нужно было запереть.
Она уже забыла те времена, когда они раздевали друг друга, но сейчас они с удовольствием сделали это и оказались в постели. Он накрыл ее своим телом, скользя губами по груди, руками поглаживая живот. Он возбуждал ее неторопливо, искусно, заставляя забыть обо всем на свете, кроме наслаждения.
Наконец он вошел в нее и начал медленные толчки. Ее оргазм был долгим и насыщенным. О более ярких ощущениях в постели трудно было и мечтать. Но потом…
Потом должны были проснуться нежность, и любовь, и чувство возрожденной близости. Но ничего не просыпалось. И эта пустота смущала и слегка пугала.
Алан снова начал двигаться. Сам он еще не кончил. Она старалась ускорить развязку его любимыми ласками. Ей хотелось, чтобы все закончилось как можно скорее. Он продолжал подпрыгивать на ней, все быстрее, все судорожнее… и безрезультатно. Они оба задыхались от напряжения.
Лаура не могла понять, что ему мешает, что задерживает. В конце концов, инициатива принадлежала ему, а не ей. Хотя надо было учитывать, что эти месяцы он жил активной сексуальной жизнью, последний раз был с женщиной, возможно, не далее чем прошлой ночью. Не то что она.
Наконец он кончил, перевернулся на спину и притянул ее к себе. Похоже, он был удовлетворен и счастлив. По его мнению, все прошло как нельзя лучше.
Она лежала, положив голову ему на плечо, задыхаясь от запаха его потного тела, чувствуя себя использованной в чужих интересах, оскорбленной. Он не хотел ее, а если и хотел, то далеко не так сильно, как хотела его она, и это обстоятельство унижало ее достоинство.
– Ты долго не мог кончить, – заметила она. – Ты спал вчера с Каролиной?
– Нет. Я бы не пришел к тебе сегодня, если бы это было так, – ответил Алан извиняющимся тоном. – Но в любом случае, со мной такого не случалось.
– Да, верно. Так в чем же дело? В моем теле? Оно проигрывает в сравнении?
Каролина представляла собой белокурую богиню, была на четыре года моложе Лауры, на голову выше и несравненно стройнее и элегантнее. Правда, она была плосковата, вернее, о ее бедрах и груди ровным счетом было нечего и сказать, но похоже, Алану это даже нравилось.
– Нет. Дело не в тебе, – ответил он. – Я не мог сосредоточиться. У меня голова забита совсем другим.
– Мы не занимались любовью с августа, Алан. И я надеялась, что хотя бы полчаса ты мог бы думать только обо мне.
Но он не думал, по крайней мере, так как ей этого хотелось. Он устроил грандиозное шоу, но это было лишь умелое любовное искусство, но не страсть.
– Я и думал о тебе, – настаивал он. – Но и о многом другом. Контракт с учителями так и не сдвинулся с места, в союзе происходит что-то вроде забастовки. Попытайся меня понять… – он успокаивающе погладил ее по спине. – Сегодня у меня была двухчасовая беседа с Недом Брауном. Ты же знаешь, что он последнее дерьмо. Я не смог отключиться, Извини.
Алан был куратором по вопросам образования, а Браун – главой учительского профсоюза. Он то и дело торчал на телеэкране, жалуясь, требуя, наступая. Два часа в одной комнате с ним не были просто беседой – это было серьезное наказание за несовершенное преступление.
Лаура смягчилась.
– О! Ну и как прошел разговор?
– Не лучшим образом, – ответил Алан и тяжело вздохнул.
Следующие пятнадцать минут были посвящены рассказу о сложившейся ситуации. Алан, что называется, «горел» на работе, и Лаура привыкла вникать во все детали. И только после разрыва она осознала, что со своей стороны он был совершенно глух к ее проблемам. Иногда он делал вид, что вникает в проблему, но мысли его были заняты другими вещами. Важными вещами. Мужскими заботами.
Он закончил свое повествование, зевнул и потянулся.
– Боже, как же я устал. Ненавижу засыпать вот так, малыш, но… – он повернулся на бок. – Уфф… Чудесно. Я и забыл, что у нас такая удобная кровать.
Она отодвинулась от него.
– Ты не должен здесь ночевать, Алан.
– Почему? – нахмурился он.
– Потому что завтра утром тебя могут обнаружить дети.
– Ну?
– И решат, что ты вернулся домой.
– А я думал, что так и есть. А что же еще означает сегодняшняя ночь?
– Совсем не это.
Лаура слишком устала от прежней совместной жизни, устала снова и снова выслушивать ложь, снова и снова чувствовать себя идиоткой. Никому не нужной, униженной женщиной.
– Я ведь уже говорила, что мы не сможем жить как ни в чем не бывало, будто бы Каролины никогда не существовало. И все проблемы, которые были раньше…
– Какие проблемы? Я спятил, но теперь пришел в чувство. Нет никаких проблем.
Ей вспомнились дни, когда он был «по горло занят на работе» или «уезжал из города», а она находила его машину, припаркованную у дома Каролины на Ленд-парк.
– Пока мы не изменим наши отношения, я не могу вернуться к прежней жизни. Надо обратиться к адвокату. А там видно будет.
Несколько секунд он молчал.
– Ты не допускаешь возможности, что я уже изменился, – проговорил он. – Я теперь гораздо больше делаю по дому. И провожу много времени с детьми. Ведь тебя волнует именно это, верно? Что я тебе мало помогаю?
Когда-то это было именно так. Но теперь она видела истинные сложности.
– Может быть, но не в этом дело. А в наших отношениях и целом. Ты всегда был солнцем, а я – незаметной планеткой. И я не желаю к этому возвращаться. Я хочу, чтобы ко мне относились и считались как с равной.
– Да разве я хоть раз утверждал обратное? – в голосе Алана слышалось раздражение.
– Нет необходимости это утверждать. Это видно из твоего поведения. В глубине души ты убежден, что твоя работа, твои переживания неизмеримо важнее моих.
– Может, только моя работа, но больше ничего. – Он повернулся на спину и уставился в потолок. – Как ты могла подумать, что я не прислушиваюсь к тебе? Что я не ценю твоих суждений и переживаний? Я всегда старался потакать твоим желаниям. И не всегда это мне легко давалось.
Он был смущен и обижен. Лаура почувствовала себя виноватой. Он действительно был внимателен к ней последние шесть месяцев.
– Я благодарна тебе за все, Алан. Ты помогал нам деньгами и много занимался детьми. Просто я хочу сказать, что если мы снова сходимся, то я жду перемен. И я не понимаю, как мы сможем их осуществить без помощи адвоката.
– Но ведь все уже и так прояснилось. Разве ты не видишь? У меня и так дел невпроворот, возможно, будет забастовка, а ты предлагаешь тратить деньги на ненужные разбирательства…
Как это в его духе! Лаура отвернулась, почувствовав себя усталой и проигравшей.
Алан вздохнул.
– Ну, если уж это так для тебя важно…
– Да, очень.
– Тогда ладно. У меня нет принципиальных возражений, я просто страшно занят. – Он взъерошил ей волосы. – Ладно, Лори, не дури. Я сделаю все, что ты пожелаешь. После моего ухода я перед тобой в неоплатном долгу. Ты сама кого-нибудь подыщешь и назначишь встречу, или это сделать мне?
– Я сама, – ответила она, успокаиваясь.
– Отлично. – Он зевнул и закрыл глаза. – Мой ежедневник в кейсе. Утром я взгляну на расписание и скажу тебе, когда у меня будет окно.
Лаура не верила своим ушам. Он определенно считал, что все улажено.
– Алан, я настаиваю на том, что тебе надо уйти и подыскать квартиру.
– Сейчас? – улыбнулся он. – Тебе не кажется, что сейчас глубокая ночь?
– Ты можешь заняться поисками в выходные. А пока остановиться в мотеле или у Фила. – Фил был лучшим другом Алана. – Я не хочу, чтобы дети тебя видели. Это может пробудить в них надежду, а у нас еще может ничего не сложиться.
– Сложится. Я обещаю.
– Хорошо. – Она откинула одеяло. – Тогда ухожу я.
– Ладно-ладно, – он открыл глаза и вскочил – Безумие какое-то. Мы вместе проведем выходные…
– Нет, не проведем. Я считаю, что нам ничего не следует менять, хотя бы первое время. Это твои выходные, значит, ты должен соответствовать их ожиданиям и заботиться о них. Это будет для них более естественно.
– Более естественно? Провести выходные в гостиничном номере? Или на полу в квартире у Фила?
Он был прав.
– Хорошо. Оставайся здесь. А я уеду.
– Куда?
Она на минуту задумалась.
– К Вики, на озеро.
– И ты действительно этого хочешь? Уехать черт знает куда, вместо того, чтобы остаться со мной и детьми?
– Да.
Ей в самом деле хотелось укатить подальше – от Алана, от своих проблем, от повседневных забот. У нее оставалось немного денег – подарок матери ко дню рождения. Это покроет расходы.
– Но ведь мы объяснились. Мы занимались любовью. – Он озадаченно почесал в затылке. – И это ничего не значит? Тебе не понравилось?
– Было очень мило, – ответила Лаура поднимаясь.
– И только?
Она не ответила, схватила халат и набросила его на себя. Она боялась встретить его взгляд.
Алан тоже встал.
– Я-то думал, что мы собираемся снова стать семьей, что ты хочешь, чтобы мы были вместе. Но это неосуществимо, если ты будешь в ста милях от дома.
У Лауры застрял комок в горле.
– Все не так уж просто, Алан. Я хочу быть счастливой, а не просто… пристроенной. Не просто чувствовать себя в безопасности, быть застрахованной от неожиданностей, от холодного притворства. Я хочу любви.
– Я люблю тебя.
– И взаимопонимания. И тепла.
Алан пристально смотрел на нее.
– Дело в тебе, а не во мне, правда? Ты не хочешь, чтобы я возвращался. Ты больше меня не любишь.
Он был прав. Она уже не любила его так, как раньше, но у нее не хватило духу произнести это вслух. Это было бы совсем ледяным, окончательным разрывом. А она надеялась, что ее чувства изменятся.
– Я не знаю, – сказала она. Слова застревали в горле. – Я все еще привязана к тебе. Давай не будем торопить события, ладно? Увидимся завтра утром.
– Да, конечно. – Алан начал одеваться. – Я буду около девяти.
В наружную дверь скребся кот, и Лаура пустила его внутрь. Он потерся об ее ноги, она взяла его на руки и зарылась лицом в пушистую шерстку, показавшуюся ей гораздо нежнее объятий Алана.
5
Вики Стоунхауз была на шесть лет старше Лауры, но приблизительно одной с ней комплекции. Она поселилась напротив Лауры в августе и сразу обратила на нее внимание. За первой чашкой кофе они обнаружили поразительное родство душ, за второй – уже обсуждали детали семейного бюджета.
В добавление к борьбе со множеством разнообразных обстоятельств, Вики занималась финансовыми вопросами семейного бизнеса – после продажи своего дома и дела в Лос-Анджелесе они с ее мужем Фрэнком, фармацевтом, приобрели две аптеки. Они перебрались на север, потому что устали от перенаселенного Лос-Анджелеса и могли вложить здесь гораздо больше средств не только в аптеки и самый большой на улице Лауры особняк, но и в домик на озере Тахое, а также обеспечить учебу в колледже своих дочерей четырнадцати и шестнадцати лет.
Больше всего Лаура ценила в Вики одно удивительное качество – она никогда ничему не удивлялась. Ей можно было признаться, что тебя соблазнил марсианин, и она бы только спокойно кивнула и поинтересовалась, оказался ли тот на высоте. Можно было даже рассказать ей, что тебя соблазнил собственный экс-супруг, что Лаура и сделала в тот вечер, когда Вики позвонила ей. И Лаура знала, что подруга не станет причитать или лезть с нравоучениями и уж тем более не сообщит тебе, что ты – набитая дура. Вики даже не поинтересовалась, насколько он был хорош, ибо ей уже было известно все, что касалось Алана Миллера.
Лаура объяснила, что Алан пока останется с детьми, и спросила разрешения пожить в домике Вики. Та ответила утвердительно, но все же задала один вопрос:
– Тебе не нужна компания?
– Нужна, – призналась Лаура. Вики предложила отвезти ее на своей машине, и Лаура согласилась. «Бронко» Вики подходил гораздо лучше для зимней дороги, чем Лаурин автомобильчик; кроме того, у Вики на крыше имелся багажник, куда можно было засунуть лыжи, не говоря уже о том, что «бронко» был поновее и понадежнее.
Они уехали сразу после появления Алана, в половине десятого утра. Лаура помахала рукой Ситу и Саре, выскочившим на крыльцо проводить ее, и откинулась на спинку сиденья.
– Ты не можешь даже представить, как это приятно – уезжать, – заметила она. – Ни тебе детей, ни бывших мужей, ни дома, ни мамы. Два дня полной свободы. Мне кажется, что я по мановению волшебной палочки вырвалась из душной комнаты, стены которой постоянно сдвигались вокруг меня.
– Интересная метаморфоза, – отозвалась Вики. – Восприятие домашних обязанностей и семейных отношений как комнаты пыток.
– Самобичевание, – согласилась Лаура. – Если б только я не была такой мнительной… Знаешь, что не дает мне покоя с той минуты, как я помахала детям? Я чувствую себя виноватой за то, что оставила их.
– Чепуха. Они, между прочим, прекрасно себя чувствовали. Даже не нахмурились, и уж тем более не катались в истерике по земле.
– С ними все хорошо. Но они очень взволнованы новостью, что Алан оставил Каролину. И не хотели портить картину нытьем по поводу моего отъезда.
– Приберегли слезы для следующего раза. Так о чем же ты думала, когда делала им ручкой?
– Что я должна была заняться садом. В эти выходные я запланировала привести его в порядок.
– Черт возьми, вот уж этим и правда стоило заняться. Твоя розовая клумба – просто позорище. Она портит всю картину на нашей улице. Я слышала, что городской совет в понедельник направит к тебе делегацию с требованием, чтобы ты обрезала кусты и прополола клумбы.
– Слава Богу, они не видели, в каком состоянии черепица над душевой. Она на ладан дышит. Там полный развал.
– Только не сегодня, Лаура, – улыбнулась Вики. – Может быть, вчера. Сегодня ты вылизала весь дом.
– Ты права, – согласилась Лаура. У нее было время убраться, и она распрыскала в душевой полфлакона «Тилекса», чтобы избавиться от запаха плесени. – Но откуда ты знаешь? И почему ты так многозначительно улыбаешься?
– Ты пахнешь стиральным порошком.
Лаура поднесла к лицу руки.
– Неправда, я приняла душ. Правда, Вики, как ты догадалась?
– Просто-напросто знаю, что ты убираешься каждую субботу и ни за что не оставишь квартиру неубранной, кто бы к тебе ни заявился, пусть даже бывший муж.
– Нет, это для мамы. Я сообщила ей, что уезжаю на Тахое, и она сказала, что заедет проведать детей. Для нее достаточно обнаружить на кухне пару крошек на столе, чтобы взяться за генеральную уборку. Алан терпеть этого не может. А теперь сменим тему; объясни, что означает твоя улыбка?
– Я наслаждаюсь своей врожденной наблюдательностью. Например, я обратила внимание, что сегодня утром ты не просматривала газеты, потому что они так и остались в почтовом ящике, когда мы уезжали. – Вики остановила машину и включила левый поворотник. – А вчера вечером ты не смотрела новости.
В самом деле. После разговора с Вики Лаура сразу же отправилась спать.
– Невероятно. Со времен Шерлока Холмса… Нам надо будет заехать в даун-таун. Одиннадцать-Н. Ты можешь проехать прямо по Лэнд-парк-драйв.
– Хорошо, – Вики выключила поворотик. – Так что же там располагается, на Одиннадцатой-Н, напротив Капитолия?
– Последнее любовное гнездышко судьи Холлистера. На похоронах мне пришлось повозиться с его любовницей. Видок у нее был еще тот – с головы до ног в черном, вот-вот готовая впасть в истерику. Мне пришлось ее утихомиривать и просидеть около нее всю панихиду. Она дала мне ключи от квартиры и попросила забрать ее вещи. Я пообещала, но раз уж мы собрались на озеро… – Внезапно она осмыслила предыдущую реплику Вики. – Подожди-ка. В выпуске новостей и в газете было что-нибудь интересное? Достойное внимания?
– Порассуждай еще о Шерлоке Холмсе, – рассмеялась Вики. – Сообщение прошло по третьему каналу. Я была в шоке. Честное слово, Лаура, я просто не поверила своим ушам. И еле дождалась сегодняшнего утра, так хотела поделиться с тобой. «Би» перепечатала информацию на третьей полосе. Они, видно, считают, что если сенсация добыта не ими, ей не место на первой странице.
– Кончай пудрить мне мозги, выкладывай лучше сногсшибательную новость, которую я проспала.
– Она касается судьи Холлистера. Зная, как ты интересуешься подробностями его…
– Правильно, – теперь уже улыбалась Лаура. Когда рядом была Вики, все ее проблемы уходили в сторону. После «прозака» она была лучшим антидепрессантом. – Не тяни резину.
– ФБР занялось проверкой его связей с рэкетом и преследователями судей. Обнаружилось, что он был связан с преступной организацией, орудующей в Неваде и Калифорнии. Полиция отказалась комментировать информацию, но комментатор третьего канала объявил, что у него есть доказательства, исходящие из неофициальных источников в правительственных кругах.
Лаура смотрела в окно, не различая ничего, кроме пятен зелени.
– Чертовщина какая-то. Холлистер – преступник. – По крайней мере, по мнению ФБР. Интересно, что же это за таинственный неофициальный источник информации? Сообщили какие-нибудь детали?
– Никаких, кроме того, что следствие находится в начальной стадии; это означает, я полагаю, что они пытаются добить его даже мертвого.
Новости нарастали как снежный ком, а вместе с ними возникали все новые предположения и вопросы.
– Все складывается одно к одному. У него была любовница, которая заявляет, что ей докучал своим вниманием некий сомнительный тип. Судья оказался жертвой преступного нападения. По я не понимаю, зачем ему было нужно спутываться с мафией. Не думаю, что он пошел бы на это ради денег. Судя по речи Фредди, он и так каждый год ездил с женой в Европу. Я видела его машину (это новенький «кадиллак») и дом (это огромный особняк). Жена его принадлежит к богатейшей фамилии; будучи членом корпорации юристов, он вряд ли испытывал недостаток средств. Он был прекрасно обеспечен.
– Но что, если дела его шли не так уж хорошо? И он использовал каждую возможность, чтобы подработать? Он жил богато, но, будучи только юристом, он никогда не заработал бы и третьей части того, что имел. Возвращение к частной практике – не просто случайность, так же как и возвращение республиканцев в Белый Дом. Все это связано с его политическими взглядами и общественной деятельностью его жены. Он вот-вот должен был стать членом Апелляционного Суда. И по всей вероятности, через несколько лет ему светило членство в Верховном Суде.
– Ладно. Мы пришли к тому, что он ни за что не отказался бы от своего кресла, приносящего кучу беспокойства. Он был слишком амбициозен. Последние несколько лет он даже занялся преподаванием с целью укрепления позиций. Но если допустить, что он связался с воротилами, брал взятки за то, что смотрел на их делишки сквозь пальцы… Если ему были нужны деньги, почему он не обращался за помощью к семье, друзьям?
– Потому что не мог рассказать, зачем они ему потребовались, – предположила Вики. – Что-то вроде наркотиков.
– Тогда он мог бы солгать. Придумать достойную причину. По общему мнению, у него была светлая голова, хотя связь с Бонитой и ставит это под сомнение. – Лаура задумалась, пытаясь отыскать другой мотив. – А как насчет шантажа? Например, скелет, запрятанный в туалете со времен его работы в корпорации юристов. Темные делишки или улики, сокрытые от правосудия с целью обелить богатых клиентов? А если об этом прознали в преступных кругах? Они могли угрожать ему разоблачением, требуя поблажек для себя.
Вики подрулила к автостоянке на Одиннадцатой улице, как раз за углом здания, где находилась квартира Холлистера.
– Мне нравится эта версия. Она соответствует моим представлениям о зверских законах, царящих в мире большого бизнеса.
С точки зрения Вики, все без исключения воротилы бизнеса были продажными тварями, а также их банкиры, юристы и выборные представители их интересов, которые голосовали по указке господ, в то время как она и другие либералы придерживались противоположных взглядов.
– Что за представления такие? – подколола ее Лаура. – Он был республиканец. Богат. И занимался практикой не один год, клиентов у него было хоть пруд пруди. Он просто обязан был быть мошенником.
– Высокопоставленных чиновников нечасто находят с разбросанными по земле мозгами. И он находился под следствием…
– Со стороны рассадника фашистских законов – ФБР.
Вики рассмеялась.
– Они превращаются в фашистов только тогда, когда подавляют выступления недовольных и активистов зеленого движения. Когда идут по стопам Ку-Клукс-Клана, бездумно расходуя средства, подкупая чиновников и судей, работающих на преступный мир. Вот уж когда они превращаются в несгибаемых офицеров, стражей закона.
– А что ты думаешь об их наблюдении за ни в чем не повинными гражданами, посетившими похороны? – Лаура считала это омерзительным. Неужели ее фото оказалось теперь в какой-нибудь папке, а имя внесено в компьютер?
– Тогда они всего-навсего выполняли свою работу, – ответила Вики, – хотя, когда ведется наблюдение за мной или моими друзьями, это становится злоупотреблением власти, не достойным свободного общества. Никогда не доверяй полицейским, Лаура, по крайней мере, до той поры, пока в их помощи не возникнет необходимость. Я всегда это говорила.
Лаура согласно кивнула, доставая из сумочки ключи Бониты. Они уже подошли к ступенькам, когда миловидная блондинка обратила на них внимание и остановилась.
Она придержала входную дверь и подставила ногу, чтобы та не закрылась.
– Миссис Стоунхауз! Приятная неожиданность! Как поживаете?
– Отлично, – взмахнула рукой Вики и окинула ее оценивающим взглядом. – Ты, как всегда, неотразима, Хитер. Как твоя работа? Нравится?
– Не то слово! Я думала, что после Сан-Диего мне будет в Сакраменто скучновато, но здесь так здорово. Это так восхитительно – быть в центре событий.
– Она имеет в виду политику, – пояснила Вики. – Это Хитер Мартин, приемная дочь Кена Карлсена. Прошлым летом она закончила университет в Сан-Диего и сейчас работает референтом в Законодательном Собрании. Хитер, это моя соседка и приятельница, Лаура Миллер.
Лаура пожала Хитер руку.
– Я польщена, Хитер. Вики мне о вас немного рассказывала, и все только самое хорошее. Но зато все уши прожужжала о вашем приемном отце. – Сенатор Карлсен баллотировался на должность губернатора. – Она превозносит его до небес и полагает, что он способен по воде ходить, как святой.
– И она недалека от истины, – ответила Хитер. – В нашем государстве вдвое поубавилось бы проблем, будь у нас побольше таких политиков, как Кен. Он принципиален и тверд, таких невозможно подкупить.
Вот именно; ведь у него самого достаточно зелененьких, чтобы подкупать других, подумала Лаура. Мать Хитер, Джейн, была богатой вдовой, и когда двенадцать лет назад вышла замуж, ей было тридцать восемь, а жениху – тридцать три.
– Вот и я так говорю, – подхватила Вики. – Я все уговариваю ее включиться в предвыборную кампанию, но Лаура утверждает, что у нее нет времени. Впрочем, я не могу понять, откуда может возникнуть нехватка времени у матери двоих детей, работающей от звонка до звонка. А ты?
Хитер улыбнулась.
– Я-то могу, но все же вы, миссис Стоунхауз должны ее уговорить. – Она взглянула на Лауру. – Не знаю, говорила ли вам миссис Стоунхауз, что мы были соседями в Бел-Эре?
– О да, конечно, говорила.
– Я не очень часто бывала дома – мне было четырнадцать, и я все время торчала в школе. Но когда я приезжала, нам с братом не удавалось устоять, если миссис Стоунхауз решала привлечь нас к своим делам. Знаете, к сбору металлолома или старой одежды для бедных. Она всегда настоит на своем. Ей просто невозможно ответить отказом. Я рада, что она на нашей стороне.
– Ты унаследовала материнскую красоту и отцовский шарм, – сказала Вики. – Кен должен устроить тебя в коммерческой сфере. Ты будешь преуспевать.
Хитер была польщена:
– Спасибо. Я передам ему ваше мнение Кстати, если вы к нему, то его нет. Он с мамой уехал на юг по делам избирательной кампании.
– Вообще-то, мы просто оказываем любезность одной нашей приятельнице. Не забудь передать маме мой привет, обещаешь? И напомни, что я жду от нее письма. И передай Кену, что ему надо больше отдыхать. Я видела его на прошлом слушании; он выглядел усталым и напряженным. Так он не дотянет даже до предварительных выборов.
Хитер вскинула голову:
– Предвыборная кампания требует колоссальных усилий, особенно если учесть, что никто ни на йоту не освобождал его от обязанностей сенатора.
– Я не собиралась его критиковать, – мягко ответила Вики. – Просто я тоже о нем беспокоюсь, вот и все. У старых друзей есть на это особое право.
– Да-да, конечно. Простите, что вспылила. Я очень за него переживаю. – Она пообещала напомнить матери о письме и, быстро спустившись по ступенькам, скрылась за углом.
– Ты только подумай, как страстно она его защищает, – заметила Лаура.
Вики кивнула.
– По словам Джейн, она обожает его с самого начала. Тогда ей было двенадцать. Она всегда мечтала работать вместе с ним, и теперь почти добилась этого. – Они вошли в парадное и вызвали лифт. – Джейн находит это более чем удачным. Они присматривают друг за другом, оберегают от проблем.
– Проблем? Каких!
– От соблазнов. А их в правительственных кругах видимо-невидимо. Мужчин, заинтересованных в деньгах Хитер; женщин, заинтересованных в теле Кена. Он далеко не всегда обращает на них внимание, – быстро добавила Вики, – но они-то определенно на него поглядывают.
– Не сомневаюсь. – Каролина Силей не единственная на земном шаре, как и Алан Миллер. Впрочем, получается, что их уже двое. – Забавно, что он выбрал себе квартиру именно здесь.
– Номер 5С. Он поселился здесь уже много лет назад, еще до того, как женился на Джейн.
Как-то Вики упоминала, что Джейн даже после свадьбы осталась в Лос-Анджелесе и вела привычный ей образ жизни. Почти каждые выходные муж навещал ее, и всегда за свой счет. Таким образом он выдерживал особый нравственный кодекс, никогда не пользуясь льготами на бесплатное пользование транспортом для высокопоставленных чинов. Но нападки на них со стороны ФБР, которое отправило в этом году за решетку немало сановников за взяточничество и растраты, ужесточили правила и поставили под вопрос возможность такого рода подарков со стороны общественности.
Подруги вошли в лифт и поднялись на четвертый этаж. Апартаменты 4С располагались слева. Лаура нажала на кнопку звонка. Ответа не было.
– Хорошо, что никого нет, – сказала она, отпирая дверь. – Это дает нам возможность осмотреться. Если верить Фредди, эта квартирка видала виды. Ее посещали все городские знаменитости.
– Остается только удивляться, почему они друг с другом не сталкивались.
– Хороший вопрос. Возможно, здесь имеется расписание или регистрационная книга. Я всегда представляла это местечко, как нечто чрезвычайно экзотическое: смесь шикарной гостиницы и дешевого бара в городской трущобе. – Она открыла дверь. Прихожую покрывал ветхий вязаный ковер, напоминающий о золотом веке плетеной мебели. – Какое разочарование! Я не переживу, если вся обстановка окажется такой же безвкусной.
Но именно такой она и оказалась. Квартира состояла из проходной кухни, L-образной гостиной с огромным пространством, отведенным под столовую, ванной и двух спален. Одна из них была заперта, но Бонита снабдила Лауру ключом. Комната была обставлена офисной мебелью – в этом чувствовалась манера Холлистера.
При беглом осмотре единственным объектом, заслуживающим внимания, было королевская двухспальная кровать с бронзовым изголовьем, обтянутая черными чехлами и покрытая алыми сатиновыми простынями, да застекленный сейф для оружия в кабинете. Сейф, расположенный на боковой стене, был рассчитан на четыре винтовки, но в нем хранились только две. У двери в кабинет находился двойной выключатель. Желая лучше разглядеть оружие, Лаура по рассеянности нажала обе клавиши. Свет зажегся не только в комнате, одновременно включился компьютер на дубовом столе и принтер, расположенный на верхней полке.
Она разглядывала оружие.
– Вот это странно. Вчера Фредди рассказал пару историй о том, каким страстным туристом и рыбаком был судья, но ничего не упоминал об охоте. Даже если он и был охотником, то почему держал свои ружья здесь, а не дома?
– Может, они были нужны ему не для охоты, а для других целей?
Лаура подошла к книжным полкам, занимавшим верхнюю половину дальней стены. Пробежала глазами корешки – в основном романы и последние новинки. Потом подошла к столу. Кроме компьютера и факса, в кабинете стояла кожаная мебель и блестящий черный автоответчик с суперсовременными наворотами и телефон на две линии. Последним объектом, заслуживающим внимания, был кожаный портфель, задвинутый между креслом и внутренней панелью стола.
Лаура нахмурилась, озадаченная увиденным.
– Обстановка квартиры ничего не проясняет. Полотенца в ванной еще влажные, а Холлистер уже несколько дней как мертв. Правда, квартирой могли пользоваться другие люди… но этот шкаф с оружием у человека, не увлекавшегося охотой, и эти книжные полки… Посмотри на заглавия. Ни одной книги по юриспруденции, кроме справочника по калифорнийскому законодательству, юридического словаря и старого указателя юристов, практикующих в Калифорнии. Почти никакой справочной литературы – словаря, альманаха или атласа… Никакой мишуры, один лишь дух правосудия и судейского молотка. И компьютер, очевидно, что здесь кто-то работает, но не похоже, чтобы это было рабочее место судьи.
– Но ведь ты говорила, что квартиру снимал не Холлистер?
