Текст книги "Безумно опасна (ЛП)"

Автор книги: Дебора Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Он пропустил ее локоны сквозь пальцы, как будто это был драгоценный шелк из далеких стран. Его желание мгновенно воспламенило ее собственное, и она стянула свою рубашку через голову, любуясь его потрясенным и восхищенным взглядом, когда он осознал, что под ней ничего не было. Ну, а затем были только восхитительный хаос из страстных поцелуев, горячие ласки и громкие стоны, пока они исследовали потайные места друг друга, выясняя, где нежно, где твердо; где сладко, где солено; наслаждаясь каждой новой находкой.

В какой-то момент они скатились с дивана на пол, и именно там она, наконец, приняла его в себя, полностью погрузившись в ощущение этого чуда, их накрыло волной безудержной страсти, которая унесла их в свои воды, чтобы затем истощенных, после перенесенной бури, оставить в объятиях друг друга.

Чуть позже, оба были немного выведены из равновесия, ощущая неловкость из-за этой внезапной близости. Приведя себя в порядок, они сидели рядышком, пытаясь отдышаться и решить что сказать. Лиам уже было открыл рот, чтобы что-то произнести.

Но тут вдруг хлопнула дверь, и заскочил Чудо-Юдо, и начал отряхиваться, разбрызгивая воду везде вокруг себя, включая их двоих. Лиам подпрыгнул и отодвинулся от нее в другой конец дивана.

– Снова идет дождь, – сообщил пес.

Баба закатила глаза.

– Заметно, – сказала она едко. – Похоже, что ты половину принес на себе.

Чудо-Юдо посмотрел на них с надеждой, в которой сквозило любопытство.

– Надеюсь, я чему-то помешал, – и он поиграл меховыми бровями.

– Не смеши меня, – сказала Баба, вставая. – Мы просто разговаривали. По делу. И о пустяках.

Лиам поднялся.

– Уже поздно, – сказал он, стирая влажные брызги с руки. – Мне нужно идти. Поговоришь с Всадниками, чтобы присмотрели за теми пятью детьми? – Он протянул ей папку, которая каким-то образом упала на пол. – Давай ты возьмешь Кимберли, а я буду проверять Дэйви так часто, как только смогу без ущерба для остальной работы. Надеюсь, что несколько дней будет тихо.

Баба покачала головой.

– Сомневаюсь, что Майя будет долго ждать, чтобы сделать свой следующий ход. Не после всего того, что случилось.

Она прямо почувствовала этот приступ прозрения, который как вихрь проносится у нее в голове.

– Если бы мне пришлось гадать, то я бы сказала, что она начнет действовать в следующие день или два, – она скривилась. – И, скорее всего, попытается найти способ свалить всю вину на меня.

Лиам кивнул, мрачно соглашаясь.

– Нам нужно быть на чеку, – сказал он, в очередной раз, зачесывая волосы назад. – Особенно, если хотим застать ее врасплох.

Их глаза встретились, и он подарил ей широкую улыбку, что заставило материализоваться ярко-голубых бабочек за окном, но они остались незамеченными, так как улетели в дождливое ночное небо.

– Спасибо за пирог, – сказал он. – И за все. Я заеду завтра.

А потом он вышел.

Баба смотрела в открытую переднюю дверь, пока задние габаритные огни его машины не исчезли в темноте. Еще какое-то время ее сознание следовало за ним, рисуя себе фантастический мир, где она после поездки по вызову Бабы Яги, возвращается в маленький домик с приветственно-горящими окнами и кем-то, с кем можно поговорить, и кто не выдыхает огонь время от времени. В этом иллюзорном мире слышится смех ребенка, который гоняет с мячом и огромным белым псом.

Чудо-Юдо дернул ее за штанину и раздраженно сказал:

– Ты собираешься весь дождь сюда пустить? И я уже пять минут с тобой разговариваю. Где ты витаешь?

Она закрыла дверь, сожалея о своих глупых фантазиях, прошла к дивану и плюхнулась на него.

– Я просто обдумывала как мы будем ловить Майю, – солгала она.

– Ну да, ну да, – Чудо-Юдо плюхнулся рядом с ней, и положил голову ей на бедро. – Ты думала о красавчике шерифе. Но я не виню тебя. Если бы я не был драконом, и к тому же не самцом, я бы и сам запал на него, – он поднял морду и посмотрел на нее. – Ну и что ты собираешься с ним делать?

Баба вздохнула.

– Скорее всего что-то очень глупое.

– Прекрасно, – сказал Чудо-Юдо. – Давно пора. Никто не должен быть все время благоразумным. Даже Баба.

Глава 21

Баба перекинула ногу через блестящее кожаное сиденье БМВ и направилась в единственный продуктовый магазин в городе. Холодильник Эйрстрима был все еще забит прекрасными глянцевыми вишневыми пирогами – что, конечно, чудесно, но это не то, чего бы ей хотелось на завтрак. Поэтому она решила быстро смотаться в Данвилл и затариться, прежде чем поедет присматривать за малышкой Кимберли.

Она задела пожилую женщину с очень кудрявыми волосами невероятно оранжевого цвета, когда проходила рядом, и начала извиняться. Лицо женщины было переполнено гневом, когда она узнала Бабу, она ворча протолкнулась мимо, и пробормотала: "Есть же такие люди". Баба пыталась не обращать внимание, но почувствовала, как напряглась ее челюсть.

Идя с корзинкой между рядами, она держала голову высоко поднятой, но плечи были напряжены; она увидела мужчину, которого успешно вылечила от скверной инфекции личного характера, но он нырнул за угол, чтобы избежать встречи с ней. Хотелось бы верить, что это из-за смущения, а не из страха, что его увидят в ее компании, но она не собиралась тешить себя пустыми надеждами.

Единственное дружелюбное лицо, которое она увидела, принадлежало Джесси, которая помахала ей из отдела с хлопьями, прежде чем ее снова затянули в спор маленькие Труди и Тимми касательно достоинств Шоколадных шариков Какао Пафс против гранолы домашнего изготовления. В любом случае ее либо игнорировали, либо недобро смотрели. (CocoaPuffs – бренд зерновых хлопьев на завтрак с шоколадным вкусом – прим.пер.)

Тихая фоновая музыка следовала за ней, а воздух благоухал ароматами свежеиспеченного хлеба и местных острых сыров. Она сразу полюбила этот маленький магазинчик, который держала супружеская пара, когда прибыла в город, и каждый раз искала повод чтобы сюда заехать, даже когда холодильник переставал баловаться. Тод, хозяин, вышел тогда поприветствовать ее, а его жена Джейн с пышными после материнства формами настояла, чтобы Баба попробовала домашнее печенье с кондитерского прилавка, укомплектовкой которого она занималась с энтузиазмом женщины, которая живет, чтобы всех накормить.

Но сейчас, когда Баба подошла к прилавку и поставила свои покупки возле кассы, чтобы работник пробил их, из подсобки выскочил Тод, обычно дружелюбный, сейчас он был неприветливым и чрезвычайно возмущенным.

– Тебе здесь не рады, – сказал он, грубо отталкивая парнишку-кассира со своего пути и сгребая все выбранные Бабой товары в корзину для мусора, как если бы она осквернила их одним своим прикосновением и их уже не спасти. – Тебе должно быть стыдно, приходить в этот магазин, где закупаются порядочные люди.

Его свирепый вид делал его похожим на монстра, которым он, очевидно, считал Бабу.

– Сюда же ходят дети. Убирайся. Убирайся прямо сейчас и никогда не возвращайся. И если не хочешь неприятностей, советую убраться и из города. Таким как ты здесь не рады.

Баба чувствовала, как маска равнодушия застыла на ее лице.

– Как пожелаете, – сказала она. – Я тогда пойду в другое место.

Он побагровел, начиная от воротничка до макушки лысой головы.

– Никто в этом городе не будет тебя обслуживать, – прошипел он. – Все уже знают кто ты. Ведьма. – Он выплюнул это слово. – Ты обманывала людей, чтобы они покупали у тебя фальшивые чудодейственные лекарства, а затем травила их ими. И все считают, что это не совпадение, что все эти жуткие вещи стали происходить после твоего приезда. Франклины, которые живут чуть ниже по дороге от меня, – их коровы перестали давать молоко без всякой видимой причины. Если они не будут продавать молоко, они потеряют свой дом, землю, все.

– Я этого не делала, – тихо сказала Баба, зная, что ее не будут слушать. – Я бы такого не сделала.

Когда-то добрый мужчина, вдруг вытащил бейсбольную биту из-под прилавка, которую очевидно держал там, на случай неприятностей. Он трясущимися руками направил биту в ее сторону.

– Убирайся из моего магазина! – завопил он.

Баба вышла не оборачиваясь. В любом случае аппетит у нее пропал.

***

Когда она вернулась в Эйрстрим, там по-прежнему были только пироги. Много-много пирогов.

– Напомни мне никогда не просить этот чертов холодильник о чем-то особенном снова, – сказала она Чуду-Юду. – Я действительно не горю желанием провести весь день, наблюдая за играющим ребенком, только с кусочком пирога в желудке.

– Это меньшая из твоих забот, – сказал Чудо-Юдо, и с намеком кивнул головой вглубь трейлера. – У тебя гость.

Ее сердце пропустило удар, пока она двигалась в сторону своей маленькой, но шикарной спальни. Может быть Лиам…, но нет, там ее ждал Кощей, который был прекрасен и расслаблен как всегда, комфортно лежа на ее постели, он опирался на насыщенно-красные и лазурные шелковые подушки. Только тот, кто знал его столь же хорошо как она, смог бы распознать напряженные мышцы и тени, залегшие в глубине его ярких голубых глаз. Что-то подсказывало ей, что это был не просто визит вежливости.

Отложил справочник трав в кожаном переплете, который листал, мужчина сказал:

– Ты как раз вовремя вернулась. Королева тебя вызывает.

Он взмахнул своими длинными ногами и поднялся с кровати. Быстро обняв ее, потащил в сторону шкафа, который вел в Иноземье.

– Я не могу так идти! – запротестовала Баба, указывая на свою простую футболку и черные кожаные штаны.

Кощей покачал головой, и вид имел весьма мрачный. Он дал ей минуту на переодевание, отвернувшись, хотя раньше никогда этого не делал.

– Королева не будет обращать внимание во что ты одета, – сказал он, когда она была готова, глядя на ручку шкафа так, что та протестующе пискнула и сразу открылась, являя туманный проход на другую сторону.

– Иноземье начало деформироваться. Мы потеряли целый кусок зачарованного леса этим утром. Сначала он там был, а потом не стало. Никто не знает что случилось с теми существами, которые были там в это время.

Внезапно он стал очень похож на воина, которым и являлся, когда добавил:

– Королева хочет ответов, и она хочет их прямо сейчас. Эта женщина Майя выводит своими злодеяниями из равновесия все Иноземье и это начинает проявляться.

Он пристально посмотрел на Бабу.

– Если собираешься искать этот неучтенный проход, лучше сделай это поскорее. Время Иноземья начинает иссякать.

* * *

Когда Лиам добрался до управления шерифа, надеясь, что ему удастся организовать патрули, чтобы быть свободным и присмотреть за домом родителей Дэйви, вместо этого он получил вызов на срочное заседание в совете округа.

Держа шляпу в руке, он стоял напротив дюжины враждебно настроенных людей и заставлял себя оставаться спокойным, пока слушал гневные разглагольствования Клайва Мэттьюса о том, как Лиам был замечен в компании известной преступницы, в то время как должен был быть на поисках бедных пропавших детей.

– Нет ни одного доказательства, что доктор Ягер совершила хоть какое-то преступление, – указал Лиам. – Ее биография на момент прибытия в Данвилл чиста, и с нее сняты все обвинения в случае с нападением на Майю Фриман. Все чем вы располагаете – это слухи и инсинуации, и в последний раз, когда я их проверял, в них не было состава преступления.

– Нет дыма без огня, – пробормотал предприниматель по имени Гарри Уилльямс. – Ты же не можешь сказать, что так много людей будут наговаривать на нее на пустом месте.

– Это именно то, о чем я и говорю, – Лиам пытался объяснять как можно терпеливей, несмотря на ярость, которая бурлила в нем.

Край его шерифской шляпы смялся под давлением его стиснутых пальцев, он заставил себя сделать глубокий вдох и ослабил хватку.

– Слухи есть слухи. Может их распространяет кто-то, кто имеет зуб на доктора Ягер. А может, это результат того, что город месяцами находился в стрессе, скорби и страхе, и просто ищет козла отпущения. Она пришлая и отличается от местных, и это делает ее легкой мишенью. Но это не значит, что женщина действительно совершила преступление.

Мэттьюс затряс своим толстым пальцем в опасной близости от носа Лиама.

– Послушайте меня, шериф, – извергнул он. – Твоя работа и так уже висит на волоске; не надо все еще больше усложнять, общаясь с женщиной, которая совершенно точно является проблемой. Я предупреждаю тебя ради твоего же блага. Некоторые собираются подавать на нее в суд за причинение вреда здоровью своими поддельными притирками. А округ собирается аннулировать разрешение на парковку в Долине Миллера.

– Как только мы найдем оформительные документы, – пожаловался кто-то.

– Да, да, – согласился Мэттьюс. – Как только мы найдем оформительные документы. И когда я выясню, кто вообще дал ей разрешение, полетят головы.

– Думаю не стоит на это обращать внимание, – сказал один из приятелей мэра. – Придется шерифу выкинуть ее из города, с разрешением или без. Эта женщина опасна.

Он так посмотрел на Лиама, как будто шериф был как-то ответственен за пропавший документ, его утреннее несварение, и, возможно, даже за высокие цены на газ.

– Она не сделала ничего противозаконного, – повторил Лиам, цепляясь за то, что осталось от его терпения, тем же способом как он держался за то, что осталось от его работы – зубами и с большим трудом. – Я просто не могу ходить и говорить людям покинуть город, потому что несколько жителей решили, что они им не нравятся.

– А почему нет, – проворчал Гарри Уилльямс себе под нос.

– Потому что вы наняли меня – поддерживать закон, – процедил Лиам сквозь зубы, – а не подстраивать его по мере необходимости.

– Ну, насколько я вижу, ты не справляешься ни с тем, ни с другим, – сказал Мэттьюс и его двойной подбородок возмущенно затрясся. – Я предлагаю тебе средство, которым ты пока еще можешь воспользоваться.

***

Позже тем же вечером, Баба вернулась к Эйрстриму после длинного, непродуктивного и разочаровывающего дня, потраченного на прятки возле дома Кимберли Чамберлин, возле ее детсада и потом опять возле ее дома. Ранее в тот же день ее отчитывали Королева и половина ее двора за то, что она до сих пор не нашла и не закрыла таинственный проход, и сейчас Баба очень надеялась столкнуться с Майей. Желательно на грузовике.

Но все прошло тихо сегодня. Баба убедилась, что родители девочки предприняли все возможные меры предосторожности; она не видела, чтобы ребенка оставили одного даже на секунду.

С другой стороны, так как они были супер бдительны, Баба была вынуждена использовать все свои уловки, чтобы не попасться. В какой-то момент ей пришлось целых два часа простоять в неудобном положении, прижавшись к дубу, стараясь слиться с деревом. Она даже боялась смотреть слишком близко в зеркало, в страхе обнаружить зеленые листочки, растущие в ее темных волосах.

Лиам заехал к ней на минуту по пути на работу и отдал ей мобильный, чтобы они могли связаться, в случае, если кто-то из них засечет Майю. Баба фыркнула своим длинным носом, держа маленькое пластиковое устройство двумя пальцами, как будто оно могло вдруг начать сочиться какой-то загадочной зеленой слизью.

– И что я должна делать с этой штукой? – спросила она. – Приделать ему крылья и отправить в полет за тобой? М-да.

Вместо этого она дала ему медальон, сказав повесить на шею и спрятать под рубашку, чтобы никто не увидел. Зачарованная монета, разломанная на половинки, позволяла каждому из них призвать другого. Он закатил глаза, но потом сдался и надел талисман.

Сейчас она достала свою половинку из-под зеленой футболки, которая была на ней (была ли она черной, перед тем как она вышла из трейлера сегодня… или может голубая? она не могла вспомнить) и посмотрела на нее. Медальон упорно молчал, и даже не впечатлился от ее тяжелого янтарного взгляда.

Ну и ладно, подумала она, поднимаясь по ступенькам Эйрстрима и ощущая невероятное облегчение, когда переступила его порог, почти как животное, вернувшееся к себе в логово. Она найдет чем перекусить, задерет ноги и сделает передышку на час, прежде чем вернется для наблюдения. Всадники уверили ее, что они смогут присмотреть за пятью детьми, которые являлись мишенью в меньшей степени, учитывая, что трое из них недалеко друг от друга в районе маленького городского парка.

Чудо-Юдо понюхал ее, когда она вошла, и лизнул руку – это самое близкое что может быть к объятиям.

– Тяжелый день? – спросил он, почесывая за ухом своей огромной задней лапой.

– Бесполезный день, – сказала она. – По крайней мере, был до сих пор. Здесь что-нибудь было?

– Я съел двух белок и скунса.

– Класс. Это объясняет запах дыхания.

Она постаралась незаметно вытереть место, куда он ее лизнул. Но, несмотря на это, она, пропустившая и завтрак, и обед, была почти готова послать его поймать что-то и для нее, но менее отвратительное.

Небольшая молитва богам, ответственным за независимо-мыслящие холодильники, наконец-то сработала, потому как открыв дверцу холодильника, она обнаружила, что ее приветствует цельная жареная курочка, демонстрируя хрустящую золотистую корочку и упругие бедра, напоминая танцовщиц из шоу Лас-Вегаса после дня, проведенного возле бассейна. Манящие холмы пюре привлекательного вида, расположенные на блюде рядом с курочкой; дикая морковь, которую она собрала во время своих походов за травами, чудесным образом появилась вновь. Свежее сливочное масло в хрустальной вазочке, казалось, ведет оживленный разговор с Живой и Мертвой водой, которые стоят позади, и специальной нежной ноткой стал оставшийся кусочек пирога.

– Вот это я понимаю, – воскликнула Баба, начиная все выкладывать из холодильника.

Ее желудок что-то одобрительно пробурчал.

– Не уверен, что сейчас удачное время для приготовления ужина, – сказал Чудо-Юдо предупреждающе, у нее из-за спины.

Он стоял на задних лапах и смотрел из окна на дорогу.

– Похоже, у нас компания. И я не думаю, что они едут к нам на ужин.

Баба неохотно закрыла холодильник, поглаживая его стальную поверхность, как будто заверяя его, что скоро вернется. Она взглянула поверх пушистого плеча Чуда-Юда, и стало ясно, что ее обещание, скорее всего пустое. Вереница машин продвигалась сквозь пыль по узкой и изрытой дороге во главе с огромным красным грузовиком на гигантских колесах, на боку которого слегка косо нарисован флаг Великобритании. Еще с дюжину грузовиков разных цветов и более скромных размеров, следовали за ним по гравийной дороге, слегка разбавленные несколькими внедорожниками и даже одним Фольксваген-жуком, пойманным меж двух больших грузовиков, как запятая в сложном предложении.

Для печальных Бабиных глаз это было похоже на радугу из железа, стали и пластика, вызванных яростью вместо отражающих свет призм.

– Ну отлично, – сердито сказала она. – Похоже у нас намечается вечеринка. А я не нарядилась.

– Думаю, твои боевые доспехи будут более полезны, – подметил Чудо-Юдо, как всегда все замечая. – Хочешь, чтобы я принес твой меч?

Для Бабы – это было сильным искушением. Она с удовольствием посмотрела бы на лица этих деревенщин, выскочи она из Эйрстрима, закованная в броню и размахивая огромной турецкой саблей над головой. Одно боевое улюлюканье и они все описаются пока будут вопя удирать. К сожалению, так как ей все еще нужно найти способ здесь жить, по крайней мере, пока не будут найдены дети, пугать местных сверх меры было бы не лучшим решением.

Какая жалость. А она так любила хороший боевой клич.

Вместо этого, она вынула из волос заблудившуюся веточку, отбросила их назад и пошла на встречу к непрошенным гостям. Футболка и кожаные штаны – придется обойтись только этим. Но, по крайней мере, на ней были ее "вышибающие дерьмо" ботинки.

Глава 22

Разнообразный ассортимент мужчин собрался на ее некогда бывшей лужайке. Некоторые лица она узнала, но многие нет. Но вот что она действительно узнала, так это безумие, охватившее возбужденную толпу, и оружие, которое они принесли с собой для поддержки. Она увидела, по крайней мере, три дробовика, большое количество бейсбольных бит и даже несколько пар вил. Как традиционно. Все, чего им не хватало, так это горящих факелов; вот с ними, было бы все просто как дома, в захудалых деревеньках Матушки России.

Когда она вышла наружу с Чудо-Юдо за спиной, раздался приветственный рев, похожий на рев раненого медведя. Дикий и беспощадный, бездумный, полный страха и ярости, он затопил ее животной силой, и это был один из самых пугающих звуков во вселенной. Толпа подняла руки, размахивая оружием в ее сторону, хотя на данный момент они пока не целились намеренно.

Были слышны отдельные возгласы, выкрикивали бессвязные угрозы и отвратительные непристойности. Высокие голоса нескольких женщин резали ей слух своей истеричностью, как злобные вороны, пытающиеся прогнать ястреба подальше от своих гнезд.

Один мужчина, крупнее и злее остальных, выступил вперед. Он явно был владельцем этого грузовика-мамонта, на нем была футболка с тем же логотипом, что и на его Шевроле, а многочисленные татуировки покрывали все видимые части его тела. Несильное послеобеденное солнце отсвечивало от его бритой головы и от длинной блестящей цепи, которая висела на его руке, размером с перчатку кетчера.

– Ведьма! – заорал он на нее, и звук его голоса заглушил другие, так что они казались всего лишь отдаленным шумом прибоя на скалистом берегу. – Прибыл твой не приветственный комитет. С нас уже достаточно твоих бесчинств в наших краях, мы намерены затащить твою задницу в твой расчудесный трейлер, и катись куда хочешь, но только не сюда!

Остальные заревели, соглашаясь с ним, и камень размером с кулак просвистел возле ее головы и врезался в Эйрстрим позади нее.

– Знаете, – сказала Баба светским тоном, – кидаться невежливо. Особенно в мой дом. Он становится очень раздражительным.

Здоровяк моргнул, сбитый с толку ее спокойствием.

– Слушай ты, потаскуха, – произнес он громко. – Мы сделаем все, чтобы до тебя дошло. Тебе здесь не рады. Все знают что это ты попортила животных и посевы, ты занимаешься каким-то колдовством и заставляешь людей болеть из-за того дерьма, которое продаешь. – Он угрожающе приподнял цепь. – Итак ты уберешься сама подобру-поздорову, или нам придется тебе помочь? Потому что в любом случае ты уезжаешь.

Баба вздохнула. Несмотря на их число, оружие и размеры их лидера, она не особо беспокоилась о своей безопасности. Она прикинула, что она и Чудо-Юдо смогли бы не напрягаясь выстоять и против толпы в три раза больше, и это не призывая Всадников. Но она не хотела никому навредить. За всей этой воинственностью и бранными словами, они просто люди, которыми умело манипулировали, и она не должна наказывать из за то, что их страх был превращен в гнев и направлен на нее.

С другой стороны, она не собиралась также позволять им себя запугивать. И чем быстрее они это поймут, тем лучше.

Сосредоточившись на своем разуме, она сконцентрировалась, посылая успокаивающие вибрации в заведенную толпу. Ожидая увидеть хоть какой-то эффект от этого, она пока попыталась донести хоть что-то до тех людей, которые выступили против нее.

– Леди и джентльмены, я не сделала ничего из этих вещей, честное слово, – произнесла она, пытаясь изображать святую невинность. Не лучшее ее амплуа, это точно, но стоило попытаться. – Некоторые и вправду заболели после употребления моих травяных препаратов, но шерифу удалось выяснить, что кто-то испортил лекарства. И если вы спросите людей, которые купили их, вы узнаете, что я всем вернула деньги и дала новые лекарства, которые им помогли.

Согласное бормотание нескольких голосов послышалось в толпе, что да, в самом деле, они это слышали в "У Берти".

– Но это не меняет того факта, что ты навела черные чары на жилища и скот людей, – прокричал их лидер.

И еще один камень пролетел мимо, врезавшись в окно, которое не только не разбилось, но и послало его обратно по той же траектории, по которой он и прилетел. Кто-то в толпе вскрикнул от боли, и Баба прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Но оглядев людей, у нее пропало малейшее желание веселиться, не смотря на ее ментальные попытки успокоить, они были все еще слишком возбуждены. Вот дерьмо.

– Вы и правда, пытаетесь мне сказать, что верите во все это? – спросила Баба, повышая голос. Позади нее Чудо-Юдо зарычал, выглядя опасно, как только может выглядеть огромный питбуль с острыми зубами. Мужчина, стоящий в первых рядах, начал быстро пробираться назад.

– Черная магия? Вуду? Злые чары? – она подняла руки. Посылая маленькие импульсы в облака над ней, пытаясь выглядеть при этом как можно безобиднее. – Да ладно, правда что ли? Вы ведь не можете на самом деле верить, что такое существует? Это реальная жизнь, а не какая-то сказка.

Конечно, ее реальная жизнь в некотором роде и была ходячей сказкой, но сейчас было не время попытаться объяснить им это. Черт, да никогда для этого не будет времени. Только не с этими людьми.

На мгновение ей показалось, что ее рациональные аргументы возымели действие. Несколько более-менее вменяемых опустили ружья, и сомнение набежало на их лица, как облака, которые временно закрыли солнце.

Но тут голос с задних рядов прокричал:

– Но кто-то же делает всю эту чертовщину! А ты единственная чужачка в этих краях сейчас, и все говорят, что ты ведьма! Я считаю, что это правда и хочу, чтобы ты уехала подальше от моей семьи!

Небольшой шквал камней, сопровождаемый гневными возгласами, просвистел слишком близко от ее головы, и все как один, толпа сделала несколько шагов вперед, ближе к Бабе, и подняла вверх свое разнообразное импровизированное оружие по уничтожению, с возобновившимся намерением сделать это.

"Ну все, – подумала Баба про себя. – Никаких больше хороших девочек. У меня был тяжелый день и я хочу свой чертов ужин."

Она сделала глубокий вздох и уронила руки, что могло выглядеть, так как будто она сдается, но на самом деле наводило на мысль, что она к чему-то прислушивается в небе над собой.

Багровые небеса разверзлись и разразились ледяным дождем, накрывая потоком всех: мужчин, женщин, грузовики, а также их бейсбольные биты. Гром гремел и рокотал высоко в небе, сопровождаемый зигзагообразными вспышками молний, превращая время от времени неожиданно темное предзакатное время в яркий полдень. Град обрушился на незащищенную кожу как шарики из дробовика, жаля и обстреливая толпу, пока те стояли, разинув рты, внезапная буря охладила их ярость тем способом, где не помогли более мягкие методы Бабы.

Здоровяк, возглавлявший толпу, пытался убеждать своих последователей, перекрикивая звенящий шум дождя и града, когда тот ударялся об Эйрстрим.

– Видите! Видите! Она ведьма! Хватайте ее!

Но он разговаривал со стремительно пустеющим полем, пока его друзья устремились сквозь ливень к своим грузовикам и внедорожникам, чтобы укрыться от непогоды. Хозяйка Фольксвагена-жука какое-то время боролась с откидным верхом, который был опущен из-за предшествующей жары, затем сдалась и поскакала к ближайшему грузовику, бросая маленькую машину застрявшей в грязи, и постепенно наполняющейся водой и градинами с горошину.

Баба и ее обвинитель стояли друг напротив друга с расстоянием в два фута, вода лилась так сильно, что она едва могла разглядеть его перекошенное и красное лицо. Медленно он позволил руке, держащей цепь, упасть, но еще минуту он стоял там, глядя на нее сквозь стену воды, затем показал ей средний палец на прощание и побрел в сторону своего грузовика-переростка.

Огромные колеса крутились в холостую, разбрызгивая вокруг себя огромные комья грязи, которые частично прилипали к грузовику, пока Бабе это не надоело, и решив, что на сегодня веселья уже достаточно, она дернула кончиком пальца и приподняла его. Две глубокие борозды наполнились голубым дымом от выхлопа грузовика, пока он с грохотом удалялся вслед за своими товарищами.

Недовольная и раздраженная, и не имея намерений повторять это все через час, Баба позволила буре продолжиться. Дождь с громом как нельзя лучше подходили к ее настроению. Может, ей повезет и весь округ смоет. Единственное, с чем ей еще нужно было разобраться, это проклятая дверь в Иноземье и водолюбивая Русалка. Она сможет справиться и с тем и с другим, и, наконец, распрощается с этим местом раз и навсегда.

***

Дождь загнал Лиама в сомнительное убежище – шаткая детская крепость, сколоченная из старых досок и нескольких кусков голубого брезента, и стоящая в углу заднего двора Дэйви.

Перед этим, забравшись на дуб, где хорошо просматривался двор, он наблюдал как Дэйви, его мама и мелкая гиперактивная такса коричневого окраса устроили пикник и часами играли под защитой высокого деревянного забора. Когда начался дождь, загоняя семью в дом, Лиам уже собирался уходить. Но когда он уже начал спускаться со своего высокого насеста, его пронзило это интуитивное ощущение, которое он как шериф со стажем, научился не игнорировать – тоненький голосок, твердил ему: "Не уходи, что-то плохое должно произойти."

Поэтому он подождал пока они разместятся дома, а затем начал аккуратно спускаться по длинной нависающей ветке, пока до земли не осталось совсем близко, чтобы спокойно спрыгнуть. И это навеяло на него мрачные мысли: если он смог это сделать, то и кто-то другой тоже сможет. Поэтому он спрятался в ближайшее укромное местечко – маленький форт – и наблюдал через окошко как мама Дэйви готовит им ужин на своей теплой и светлой кухне, и очень надеялся, что никто не найдет его, прячущегося в детском домике и не попросит у него объяснений, что он там забыл.

Дождь стучал по крыше этого не слишком водонепроницаемого сооружения, он капал Лиаму на шляпу и периодически ухитрялся стекать по шее и дальше за воротник его рубашки. И ему казалось, что вода уже проникла в его кости и желудок, который горько жаловался, когда миссис Тернер помешивала что-то на плите, и соблазнительный запах томатного соуса и тушеного на масле лука струился через открытое окошко.

Лиам уже почти убедил себя, что инстинкты его подвели, когда задняя дверь снова открылась, и показались пятилетний Дэйви со своей извивающейся собакой, которая немного помедлила, прежде чем устремиться в дождь к ближайшему дереву, чтобы пописать. Однако, закончив свои дела, уже промокшее животное не спешило вернуться домой.

– Тревор, вернись, – негромко позвал Дэйви, похлопывая по ноге, а затем издал звуки, которые по идее были свистом, но больше походило на шипение. – Ну же, мальчик! Ужин почти готов!

Собачка тявкала с неприкрытым неповиновением, учуяв какой-то более интересный для себя запах, не желая заходить внутрь, и игнорируя своего маленького хозяина, что свидетельствовало об уже установившемся поведении.

– Тревор! Тревор! – прошипел Дэйви собаке, а затем украдкой глянул через плечо на мать, которая что-то искала в буфете, который стоял в конце комнаты.