Текст книги "Печать позора"

Автор книги: Даша Art

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Не видела, чтобы он когда-нибудь кого-то защищал. Его вечная мина, типа «а мне всё пофиг», на миг сменилась раздражением и чем-то еще. Ну, знаете... когда самец защищает свою самку...

– Да? А твою маленькую подружку не должно касаться, что происходит в моём доме!

– Она моя подруга! А ты – тот мерзавец, что чуть не угробил её! Вчера я действительно думала, что вам есть о чем поговорить. Но сейчас, при свете дня, я как-то по-другому вижу эту ситуацию. Ты можешь снова втоптать её в грязь. И на этот раз, её уже, может быть, не успеют спасти!

– Заткнитесь все, – сперва тихо сказала я, – но никто не услышал. – Заткнитесь!

Я прервала Яну, пока она не сказала ещё что-нибудь. Но она права.

Какого чёрта я здесь делаю? Почему сижу на кухне Николаса и позволяю ему меня трогать?

Я чуть не убила себя всего месяц назад. Именно этот человек начал то, что привело меня к тому обрыву.

Мое тело задрожало. Вчера ночью я тоже позволила себе слишком многое. Николас опасно близко подобрался ко мне.

Я слезла со столешницы. Меня немного пошатнуло. Голова раскалывалась. Николас положил руку мне на плечо, видимо, пытаясь придержать меня, но я скинула её.

– Я же сказала – не трогай меня, – я очень раздражена: кровь пульсировала в висках, меня подташнивало. – Яна, прости, не могла бы ты перестать кричать.

– Прости, детка. Что он с тобой сделал?

– Господи, – выдохнул Николас, – у неё просто похмелье. Она отключилась вчера возле машины. Я не повёз её к родителям в таком виде.

– Жаки? – Яна вопросительно подняла бровь. Она уже не пыталась вырваться из рук Маркуса. Просто стояла и смотрела на меня. Крик тоже куда-то исчез.

Я облегчённо вздохнула.

– Да, я вчера, похоже, переборщила немного с алкоголем.

– Рад, что мы разобрались. А теперь почему бы вам не покинуть мой дом?

Я решила сделать это первой. Быстро развернулась и пошагала к выходу. Но Николас преградил мне дорогу.

– Кроме тебя. У меня к тебе есть несколько вопросов.

– Кто сказал, что я собираюсь на них отвечать?

Я гордо вздернула голову. Неужели он думает, что со мной можно так легко играть? Не понравилась игрушка – выбросил, снова захотел поиграть – подобрал. Я больше не играю.

– Яна, ты подкинешь меня?

– Жаки, пожалуйста...

Николас коснулся моего локтя. Я отшатнулась от него.

Пожалуйста? Этот человек смеет о чём-то меня просить? Как это вообще возможно?

Два года назад я просила его о помощи: в его комнате, в школе. Каждый божий день мои глаза взывали к нему. Но он отворачивался, уходил прочь, оставляя меня на растерзание.

– Я тоже тебя просила, помнишь? Я умоляла тебя. И что сделал ты?

Николас молчал. В его глазах я видела... Что это? Раскаяние? Невозможно.

– У меня нет никакого желания разговаривать с тобой. Два года назад твоё молчание многое мне показало. Я не была тебе нужна тогда, так с чего понадобилась сейчас? Что могло измениться? Просто оставь меня в покое.

Я закончила очень тихо. В груди что-то заныло. Николас никогда не оставлял меня равнодушной. Будь то любовь или ненависть, но я всегда к нему что-то испытывала. Даже сейчас мое сердце сжалось.

Я обошла его, но остановилась.

– Будет лучше, если ты снова будешь делать вид, что не видишь меня.

Я не обернулась. Зачем? Имело ли значение, что происходит за моей спиной. Я собиралась оставить прошлое там, где оно должно было быть – позади.

Яна подвезла меня. Мы молчали. Стоило ли что-то говорить? Вчера мы все были немного не в себе. Я уже собиралась выйти из машины, когда вдруг кое-что вспомнила.

– Откуда ты узнала, что меня спасли от смерти?

Яна скривилась. Она убрала руки с руля и сжала их.

– Мистер Палмер рассказал тебе?

– Да, – она говорила непривычно тихо. – После того, как я попыталась с тобой познакомиться, и ты упомянула неизвестную мне печать позора, я спросила у него. Он объяснил мне и сказал, что в нашем городке сейчас есть такая девушка. Оливер тогда сказал лишь, что тебя до такой степени затравили, что ты пыталась покончить с собой.

– Он отговаривал тебя начинать общаться со мной?

– Нет, Оливер сказал, что печать перестанет иметь смысл, только если у тебя появится соратник.

– Так ты поэтому подружилась со мной? Пожалела? Решила помочь бедной девочке?

Моя догадка болью отозвалась в груди. Нежели это всего лишь благотворительность? Дружба с Яной – это самое лучшее, что могло со мной случиться. Она с каждым днём все больше и больше вытягивала меня из этого болота.

– Нет! Нет! Нет! – Яна смотрела на меня широко открытыми глазами. – Мне самой захотелось подружиться с тобой. Я ещё не знала тогда об этой печати. Мне было очень одиноко весь первый месяц, а потом появилась ты. И я подумала, что ты так же одинока и нуждаешься в друге, как и я. Конечно, у тебя всё оказалось намного сложнее, нежели у меня, но мы ведь справляемся.

Я выдохнула. Яна была искренна, сомнений не было. Её глаза блестели, губы слегка подрагивали.

– Но как ты узнала о том, что меня спасли?

– Оливер рассказал.

– Сразу в тот же день?

– Нет, – виновато выдохнула Яна. – Помнишь тот вечер с барбекю. Оливер тогда поймал тебя, чтобы ты не упала, потом ты так странно отшатнулась от него. И эти его взгляды на тебя. В общем, я предположила самое худшее...

– Боже мой, ты же не могла подумать?..

– Да, – кивнула она, – я решила, что у вас какие-то личные отношения. Не обязательно сейчас есть, но могли быть...

– Ты подумала, что я спала с мистером Палмером?!

Это просто не укладывалось в голове. Я и отчим Яны вместе? Какой ужас! Да, он и правда очень привлекательный мужчина, но скорее для моей мамы, чем для меня.

– Прости. – Яна покраснела от корней волос и, наверно, до пят. – Он просто так на тебя смотрел, и потом постоянно спрашивал, в порядке ли ты.

– И что ты сделала?

Зная Яну, я даже не могла предположить, что она сделала. Да что угодно! Всё, что в тот момент взбрело ей в голову.

Я согласна с тем, что мистер Палмер вёл себя слишком странно. Мне самой было очень неловко в тот момент. Но тогда я решила, что мне кажется. Видимо, не только я это заметила. Но миссис Палмер никак не отреагировала – значит, знала обо всём.

– Пошла и спросила. Ты же знаешь, что я люблю правду. Сама не вру... ну, больше не вру... и другим не позволяю, – она нервно засмеялась. – Представляешь, так и спросила: «Оливер, ты что, спишь с Жалкин Томсон?» Он аж подавился. А потом рассказал, что в прямом смысле снял тебя с обрыва.

– Ты же извинилась перед ним?

– Конечно, Яна оплошала – Яна извинилась, – она смешно продемонстрировала разговор с самой собой.

– Он что-нибудь ещё рассказывал?

– Да, сказал, что ты была в шоковом состоянии. Он отвёз тебя в свою больницу, а уже оттуда тебя...

– Отправили в сумасшедший дом, – закончила я за неё.

– Мне жаль, – Яна сжала мою руку.

– Ты-то здесь при чём? – Я сжала её руку в ответ. – Не ты же меня довела до этой черты.

– Но как ты вообще решилась на такой шаг?

– Я не знаю, – честно призналась. – Думала, что никому не нужна в этом мире. Это и сейчас правда.

– А родители?

– Им всё равно. Они оплатили лечение и на этом всё.

– Но сейчас это не правда, – уверенно заявила Яна.

– Ты о чём?

– Ты нужна мне, – улыбнулась она. – И еще нужна Нику. Только вот не знаю, для чего.

Я закатила глаза.

– Он тебе что-то говорил?

– Нет, – я отрицательно покачала головой, – только заставил выпить что-то от похмелья.

– Ну, надо же, какая забота, – засмеялась Яна.

– Сейчас он пугает меня больше, чем раньше.

– Раньше ты знала, что от него ожидать? А сейчас не понимаешь?

– Да, два года я точно знала, что он ненавидит меня, что при любой возможности сделает ещё больнее.

– Сейчас не похоже, что Ник хочет сделать тебе больно.

– Я в этом не уверенна. Мне кажется, он задумал что-то похлеще.

Лицо Яны неожиданно просветлело. Она радостно хлопнула в ладоши.

– В любом случае, сегодня Оливер устраивает вечеринку!

Моё лицо стало ещё кислее.

Вечеринка?

Я сейчас не в состоянии просто ходить и говорить, а уж идти на вечеринку и подавно. Такое ощущение, что в голове засел дятел. И он методично выдалбливает участок моего мозга в поисках съедобной живности. Зря он это делает. Тараканы в моей голове давно сбежали, как крысы с тонущего корабля.

– Класс. – Энтузиазма в моём голосе было столько же, сколько холодных дней в нашем штате.

– Ну, точнее, не совсем вечеринка. Это будет супер-пупер приём в честь юбилея его компании. Соберётся вся элита города, его компаньоны, спонсоры и так далее.

Только не это. Все снобы города.

– Это значит, что одеваться нужно...

– Да, официально. Платье, причёска, макияж – всё должно быть по высшему разряду.

– Я не пойду.

У меня не было никакого желания появляться на вечере встречи нашей элиты. Все будут оценивать, шептаться за спиной, фыркать, смотреть как на прокажённую.

Ученики нашей школы – настоящее продолжение своих родителей, следовательно, не стоит ждать ничего хорошего. Совсем. Вообще.

– Твоя семья тоже приглашена.

– Чудесно. Только я не пойду.

Яна надула губы.

– Ну, Жаки, ну, пожалуйста-а-а. Что я там буду делать без тебя?

– Там будут твои родители.

– Это не то.

– Но у меня даже нет платья. Про причёску и макияж я вообще молчу. К тому же, у меня очень болит голова...

– Таблетка аспирина, немного сна, и всё пройдет, – уверенно заявила Яна.

Я шумно вздохнула. Спорить с ней бесполезно.

– А платье найдем и причёску сделаем!

– Хорошо, я подумаю.

Я не хотела больше пользоваться добротой Яны. Я и так перешла все границы. В конце концов, я тоже могу себе позволить купить платье на этот вечер.

Хотя, что бы я ни надела, всё равно буду белой вороной на этом празднике тщеславия. Да, я уважаю мистера Палмера, да и как иначе? После того, как он, в прямом смысле, вытащил меня из лап смерти. Но его гости даже в подмётки ему не годятся.

Я вышла из машины быстрее, чем Яна смогла сказать ещё что-то. И такая скорость эхом отразилась в моём желудке.

Чёрт, как же фигово!

Родители встречали меня у двери – неожиданно. Мама застыла на лестнице, облокотившись на перила, а отец стоял рядом, скрестив руки на груди. Они не выглядели взволнованно, ведь их дочь не ночевала дома.

Мало ли, может с ней что-то случилось? Она ведь два года подвергалась унижениям, её избили, и она пыталась спрыгнуть со скалы. Но мои родители не били тревогу, обзванивая больницы, морги, моих друзей...

Ах, точно, у меня же их нет. Как и родителей, которые могут беспокоиться.

– Где ты была?

Отец все же серьёзен, как никогда. Мускулы на его лице застыли. Мама даже не улыбалась – очень странно.

Я промолчала. Выглядела я сейчас, прямо скажем, не очень. Такой наряд круто смотрится ночью в баре, но среди бела дня больше я и впрямь похожа на проститутку. Хотя и дорогую.

– Ты провела ночь с Николасом Свеном?

Мои брови взлетели вверх. Надо же.

– Почему ты молчишь? – Папа повысил голос.

– Если вы и так всё знаете, то для чего спрашиваете?

Вопрос на вопрос. Я знаю, что они мои родители. И ещё два года назад я бы, сгорая от стыда, просила прощение. Но после их равнодушного отношения ко всему, что со мной происходило, могла ли я относиться к ним с должным уважением?

Я помню ту заповедь.

Чти отца и мать свою.

Но пока не могу придерживаться её. Возможно, позже, когда пройдут годы. Но точно не в данную секунду. Обида в душе скребла, будто бешеная кошка. Она не останавливалась ни на минуту. И к тому же, сегодня к ней присоединилась та птица, что засела в моей голове.

– Ты с ума сошла?

О, это мама. А как же «у нас всё хорошо»? Её голос сейчас напоминает неумелую игру на скрипке. Или это только я так слышала его?

– Да, мама, наконец-то ты это поняла! А месяц в сумасшедшем доме не навёл тебя на эту мысль? Или ты подписывала тот чек с закрытыми глазами?

– Как ты разговариваешь с матерью?!

Отец сжал кулаки, а я замерла. Он только что крикнул на меня?

– Это ты от своей новой подружки научилась? Я слышал, что она та ещё грубиянка! Мы терпеливо наблюдали за происходящим эти недели, но всё выходит из-под контроля. Ты выходишь из-под контроля!

– Из-под какого контроля?! – взорвалась я. – Вы наплевали на меня два года назад! Бросили одну справляться со всем! Где ты был, папа, когда я плакала, грызла подушку и звала тебя?! Где ты была мама, когда я пыталась убить себя?! И где вы оба были, когда я лежала там, в палате, с распоротым животом, и тот полицейский говорил, что вы отказались писать заявление в полицию?! Вы не имеете право говорить что-то о Яне! Она помогает мне выбраться из этой трясины, в то время как вы просто наблюдаете!

Я поняла, что произошло только в тот момент, когда услышала шлепок, и мою щёку пронзила жгучая боль. Голова дёрнулась в сторону, в глазах появились звёздочки, и слёзы сами по себе начали катиться по щекам. Мои глаза расширились, я схватилась за щеку и уставилась на них.

Мама поддалась вперед. А отец... Он стоял передо мной, тяжело дыша.

– Ты сама виновата в том, что с тобой случилось! – Слова, вырывающиеся из его рта, били в сто крат больнее, нежели пощёчина, которой он меня наградил. – Ты сама раздвинула ноги перед отпрыском Свенов. Не могла выбрать кого-то другого?! И сейчас ты наступаешь на те же грабли! Он не остановится, пока полностью не уничтожит тебя! Не будь дурой!

Я не могла больше оставаться с ними в одной комнате. Каждое брошенное слово отрезало кусочек от моего сердца. Я боялась, что это Николас снова разорвёт мое сердце, но это делают мои собственные родители. Они по природе своей должны любить меня, заботиться, оберегать. Но это не про чету Томсонов.

Бабушка всегда говорила, что отец намного злее, чем хочет казаться. Он любит только, пока ты соответствуешь его требованиям.

Хорошая девочка учится на отлично, со всеми мила и приветлива, не ругается матом, не пьет и не курит – это его идеальный ребёнок. Но шаг в сторону, и ты узнаешь его истинное лицо.

Я не придавала её словам большого значение, ведь считала, что он любит меня такой, какая я есть. Но это всё была иллюзия.

Я взглянула на маму, она немного побледнела. Идеальная жена. Так ли она идеальна?

Я вытерла слёзы ладонями, обошла отца и, держась за щёку, начала подниматься по лестнице, но остановилась, услышав:

– Ты перестанешь общаться с девчонкой Палмеров! И больше не подойдешь к Николасу! Ты окончишь эту школу и пойдешь в университет...

Я не стала дослушивать.

– С чего ты взял, что я собираюсь тебя слушать?

– Ты зависишь от меня материально!

– Мне не нужны ваши деньги, бизнес, этот дом. Это всё может отправляться к чёрту! Но я не откажусь от дружбы с Яной! Даже и не надейтесь!

Отец опешил. Думал, что я всё та же маленькая девочка, что слушала тебя с открытым ртом?

Ха, я давно уже не она! И дело не в Яне.

Всё, что не убивает – делает нас сильней. Я сама не понимала до сегодняшнего дня, насколько окрепла. Глина мягкая, податливая, но люди обжигают её огнем. Так она закаляется, становится твёрдой.

Я вошла в комнату, съедаемая яростью. Вновь появилось желание разнести всю комнату в пух и прах, выплескивая её наружу.

Отец меня ударил – впервые за всю мою жизнь. Он сказал, что я сама виновата. Но в чём? Разве любить человека – это преступление? В нашей школе нет ангелов. Секс, наркотики, алкоголь – нельзя встретить того, кто не пробовал это. Но изгоем выбрали именно меня.

Почему?

Я не сразу заметила чехол, висевший на дверце шкафа. В дверь нерешительно стукнули. Я напряглась. В комнату вошла мама. Она ступала очень аккуратно и тихо, будто полы нашего дома были сделаны из хрусталя. Говорила мама тоже очень тихо, растягивая слова. Странно, но она не улыбалась.

– Сегодня приём у мистера Палмера. Он партнёр отца. Мы обязаны присутствовать, не смотря ни на что.

Она подошла ко мне, коснулась чехла. Я немного отодвинулась.

– Я купила тебе платье. Оно будет хорошо сочетаться с твоими волосами. Через несколько часов приедут визажист, парикмахер и специалист по маникюру: мы должны выглядеть на все сто.

– Я не пойду, – процедила я.

– У нас нет выбора. Это необходимость. Ты должна понимать это.

Она глубоко вдохнула. Сейчас мама не напоминала того счастливого человека, что жизнерадостно улыбалась каждое утро. Она была натянута, как струна.

– Нет, я не понимаю.

Мама провела рукой по моим волосам, затем аккуратно погладила щёку, задержавшись на том месте, где было больнее всего.

– Краснота быстро пройдёт. Тебе надо принять душ.

Я не успела ответить, мама быстро покинула мою комнату, оставив меня в недоумении.

Она не злится на меня? На мою гневную тираду мама отреагировала не так, как отец. Всё это время она смотрела в пол. Когда я проходила мимо неё, поднимаясь по лестнице, я заметила, что она дрожит. Её рука нервно сжимала перила. Но мама все же не бросилась меня защищать.

Краснота быстро пройдет...

Откуда она знает?

Моя семья – это всего лишь иллюзия для окружающих. Я поняла это сразу после того, как печать была поставлена.

Знаете, сейчас я впервые была благодарна Николасу за этот урок. Знаю, что это безумие. Возможно, мне пора вернуться в сумасшедший дом. Но, благодаря ему, я поняла, какие люди меня окружают, что собой представляет моя семья, лучшая подруга, первая любовь. Мои розовые очки всё равно бы слетели, пусть лучше сейчас, когда я фактически на перекрёстке жизни.

Сейчас я могу сделать свой выбор, который и поведёт меня дальше.

Сегодня меня ждёт еще одно испытание. Я пройду его с гордо поднятой головой. Возле меня будет Яна и Оливер Палмер.

Я всегда буду благодарна мистеру Палмеру, ведь он спас меня. Теперь сама жизнь у меня будет ассоциироваться с ароматом дорогих сигар и запахом медикаментов...

Глава 14

POV Жаки

– Это не страшно. Больше тонального крема, румяна, и всё. Видно точно не будет.

В словах визажиста слышалось слишком много энтузиазма. Она уже накрасила маму и сейчас внимательно осматривала моё лицо, прищурившись. Её ничуть не смутила моя щека. За пару часов она раскраснелась, и появился небольшой синяк.

– У вас очень выразительные глаза. Божественного синего цвета. Мы подчеркнём их, используя...

– Извините, можете просто накрасить, не вдаваясь в подробности?

Я говорю слишком резко, но моя щека ноет, а голова продолжает. И мне совсем не хочется слушать жужжание мастера. Хватило и того, что я выслушала целую лекция специалиста по маникюру о том, как важны ухоженные ногти для девушки в современном мире.

– Вау, – в комнату входит еще кто-то, – твои волосы... Они просто белиссимо!

Только этого мне не хватало. Восторженный парикмахер. Я знаю, что у меня отличные волосы, по крайней мере, были. Но сейчас они немного изменились. Отсутствие хорошего питания, витаминов не могут способствовать здоровому росту и внешнему виду волос.

Парикмахер начал перебирать пряди, вздыхая и что-то говоря по-французски. Мама была уже готова к выходу. Она держалась позади и смотрела на меня в зеркало.

Мама выглядела очень элегантно в темно-синем шелковом платье-футляре длинной до икр. Образ дополняли высокие босоножки на шпильках и волосы, уложенные в высокую причёску.

– Что если мы тоже соберем ваши волосы в высокую причёску?

Я посмотрела на него равнодушным взглядом.

– Мне всё равно.

Какая разница, что у меня на голове?

– Нет, – вмешалась мама, – сделайте ей голливудские локоны.

Парикмахер просиял.

– Конечно, мэм. Просто идеальное решение!

Ага, конечно. Она же платит: любое её решение будет считаться идеальным. Визажист тем делом уже заканчивал с макияжем. Ничего особенного. Smoky eyes, матовая помада розового цвета. Но, как по мне, так слишком много тонального крема и пудры. Скулы сильно выделялись.

Я и так слишком худая. Не обязательно акцентировать на этом внимание. Но я не протестовала. Просто сидела, позволяя себя красить.

Мама купила мне безумно красивое платье-трубу, или как сейчас можно услышать, «русалочку». Только подол платья не расходился в стороны, как русалочий хвост, а прямо ложился на пол.

Сложно было сразу определить его цвет – что-то среднее между белым и серым. Оно было длинное, без бретелек. Держалось только на корсете и моей небольшой груди.

Но это платье сразу привлекало внимание. Оно всё было расшито камнями, вследствие чего сверкало и переливалось.

Платье казалось такого цвета, как и освещение в комнате. Его ткань лёгкая и прозрачная, но благодаря корсету, скрывало грудь, живот и интимные зоны. Ноги же виднелись, хотя и нечётко, так как камни отражали свет. Я не стеснялась своих ног, наоборот, считая их своей гордостью.

– Знала, что это платье создано для тебя, – просияла мама, увидев меня в нём.

Волосы мне уложили именно так, как сказала мама, в голливудские локоны. Убрали мой привычный прямой пробор, увеличили объем у корней.

Накрученные пряди блестели глянцем, мягкой волной падая на обнаженные плечи и спину. Благодаря им я не выглядела слишком откровенно.

Моя мама всё продумала. Никаких украшений. Камни на платье и так сильно сверкали.

Маленький клатч, высокая шпилька.

Я готова.

У двери уже ждал отец. Я спускаюсь, не смотря на него. После случившегося мне неприятно находиться рядом с ним.

Стена, что уже два года стоит между нами, стала не просто выше. Её, наверно, можно было заметить из космоса.

Папа окинул меня взглядом, кивнул, затем вышел из дома. Надо еще как-то пережить поездку с ним в одном автомобиле.

Атмосфера в салоне натянута до предела. Казалось, один сильный взмах ресницами, и машина взорвется. Я ощущала на себе взгляды родителей, но сама упрямо смотрела в пол.

Ехать было недалеко: все-таки мы соседи. Но наши дома всё же находились друг от друга на приличном расстоянии, так как каждому, помимо самого дома, принадлежала огромная территория.

Дома в нашем городке не стояли забор к забору. Богатые люди огораживают себя не только высокой преградой, но и землёй.

Дом семьи Палмер сейчас сиял, как никогда. Цветочные, фонарные украшения, много людей, смеха, шума, музыки.

Я вошла в дом рядом с родителями. Нас встречают мистер и миссис Палмер. Они выглядят сногсшибательно. Мама Яны напоминает лебедя.

Она стоит, вытянув длинную шею, гордо подняв голову. Длинное шёлковое платье вамп, свободного покроя, подчёркивает её осанку балерины. Мистер Палмер в тёмном фраке, с зачёсанными назад волосами, улыбается, показывая ровные тридцать два зуба.

Он посмотрел на меня, и его взгляд просиял. Я смущённо улыбнулась.

– Добрый вечер, рады вас видеть, – приветливо сказала миссис Палмер, хотя взгляд, который она бросила на моих родителей, говорил об обратном.

Моя мама всегда, мягко говоря, недолюбливала миссис Палмер. И она, как оказалось, тоже не питала к моей родительнице нежных чувств.

– Мы тоже рады. – Отец ответил на рукопожатие мистера Палмера.

– А Яна?..

– Она сейчас спустится, – миссис Палмер искренне улыбнулась мне. Затем она внимательно оглядела моё лицо, остановившись на щеке. Хоть визажист и уверял, что ничего не видно, мне казалось, что только дурак не заметит красный след, спрятанный под толстым слоем тонального крема.

– Проходите к гостям. – Мистер Палмер указал рукой на зал, позади себя.

Я даже не могла подумать, что в этом доме может быть такая комната. Она была огромная. Размером со спортзал в школе.

Комната оформлена в золотистых тонах, везде стояли античные колонны, на полу – мрамор, с потолка свисала огромная хрустальная люстра. Всё вокруг говорило о богатстве и роскоши.

В зале уже было довольно много гостей. Между ними ходили официанты с закусками и шампанским.

Приём гостей в нашем городке больше напоминал бал в XIX веке. Дамы и господа танцуют, сплетничают, скоро будет подан ужин.

У нашей элиты есть одна отличительная черта. Посмотрев на них сейчас, вы поможете подумать, что эти люди похожи на богов. Они красиво одеты, накрашены, мило улыбаются, строго соблюдают этикет и правила приличия.

Они осыпают друг друга комплиментами, но в душе ненавидят каждого. Каждый из них считает себя выше всех присутствующих. Его наряд самый дорогой, внешность самая привлекательная, бриллианты только настоящие. Но их души... они не просто пусты, они гнилые до самого основания.

Эту элиту интересуют исключительно деньги, власть, секс, наркотики. У них даже крови нет. Сделай небольшой надрез, и оттуда польётся нефть, дорогой алкоголь и желчь.

Эти люди очень жестоки. Если представится шанс, то они либо перешагнут через тебя, либо размажут по стенке. Но никто не поможет.

Здесь были практически все жители нашего городка. Родители Сары, Виктории, Маркуса и еще доброй половины нашей школы. Я увидела и саму компанию, состоящую из четырёх силиконовых кукол Барби, в коротких платьях ярких цветов. Они вели себя как ангелы. Стояли, кокетливо улыбались, периодически взмахивая наращенными ресницами.

Краем глаза заметила мистера Свена, отца Николаса. Его внешность была очень даже привлекательной для своих лет, но меня он всегда пугал: его глаза всё время в хитром прищуре, а на губах – оскал. Он двигался плавно, словно хищник, вышедший на охоту.

Миссис Свен рядом не было. Очень надеюсь, что и Николас не почтил этот дом своим присутствием. Я остановилась на пороге в поисках Яны.

– Что это у нас за прелестное создание?

Я вздрогнула и обернулась. Приторно-сладкий голос растягивал каждый слог. Я наткнулась на темные глаза, чем-то напоминающие те, что не так давно сводили меня с ума. Его губы пошло улыбались.

Слюна во рту стала горькой, сразу стало неприятно.

– Здравствуйте, мистер Свен. – Я честно постаралась улыбнуться, но вышло коряво.

– Значит, ты меня знаешь. А я вот тебя нет, что очень расстраивает.

Он играл с ножкой фужера, в котором искрилось шампанское.

– Жаклин Томсон.

В его глазах мелькнуло осознание. Губы еще больше разошлись в улыбке, стало видно его зубы.

– Ах, Томсон. Единственная дочь четы Томсон. Последний раз, когда я тебя видел, ты была такой маленькой и худенькой... За пару лет ты выросла и повзрослела. Сегодня выглядишь как сладкая конфетка.

Он слегка нагнулся и произнес последнее предложение прямо в мое ухо. По телу прошла волна неприязни. Гадость какая. Отец Николаса заигрывал со школьницей.

– Спасибо, конечно. – Я резко отошла от него. – Но сладкое в вашем возрасте может быть очень вредно.

Я пожалела о своих словах в ту же секунду. Интерес в его глазах загорелся ещё сильнее, словно я подлила масло в еще только разгорающийся костёр.

Мама иногда говорила, что о мистере Свене ходят не самые приятные слухи. Она вскользь кидала, что у него очень много любовниц. Причём некоторым нет ещё и восемнадцати лет. Но богатство и власть мистера Свена не позволяли этим слухам перейти на новый уровень. Его побаивались, а потому просто шептались, и на этом всё.

Последнее, что мне сейчас необходимо – это стать объектом его желания. Хотя, кажется, я уже привлекла к себе внимание этого неприятного человека.

– Сладкое необходимо нашему организму в любом возрасте, а особенно такого качества.

– У тебя скоро сахарный диабет разовьется.

Не менее властный, но гораздо более приятный голос. Николас.

Он остановился за спиной мистера Свена.

Мать честная!

Небритый, чёлка поднята вверх, открывая лоб...

Чёрный костюм Giorgio Armani, белая рубашка, и... чёрная бабочка.

Господи, я точно все еще на этой планете?

Я никогда не думала, что увижу Николаса в классическом костюме. Выглядел он обалденно. У меня потекли слюнки. Николас просто обязан всегда так ходить. Или нет! Никогда не должен больше надевать костюм! Так можно и до инфаркта довести...

Меня.

Я пялилась, словно полоумная. Этот наряд идеально вырисовывал его широкие плечи, мускулистую грудь, узкую талию и длинные ноги. Если вы думаете, что ничто так не выделяет накаченные мышцы, как облегающая футболка...

Пфф! Я вас умоляю! В костюме это смотрится ещё более эффектно. Мою челюсть точно уже топтали где-то на полу.

Николас зол: его скулы напряжены, губы сжаты в тонкую линию, глаза блестели презрением. Я инстинктивно сжалась, но направлено оно было не на меня, а на своего отца.

Николас ближе подошел ко мне, я уловила его аромат – свежесть, мускус и ещё что-то, присущее только ему. Он на секунду посмотрел мне с глаза, как-то странно, с нежностью и желанием, что ли. Затем развернулся в сторону отца.

Мистер Свен смотрел на Николаса, скорее как на врага, чем на родного человека. Как будто сын стал препятствием, неожиданно появившимся лежачим полицейским, который мешал ему на полной скорости подъехать к заветной цели.

– Ну, что ты, сынок, всё не так уж и плохо с моим здоровьем.

Мистер Свен пригубил шампанское, изо всех сил стараясь сделать непринуждённый вид. Николас поморщился при слове «сынок».

– Найди себе другую сладость, папа, – процедил Николас, выделив при этом слово «папа».

Они что сейчас делят меня? Что за бред?

Нет сомнений, у них и без меня сложные отношения. Хотя у кого из присутствующих лёгкие отношения со своими родными?

У нашего общества много пороков. И вот один из них – это зависть. Даже родители завидуют своим детям. Дети молоды, энергичны, у них еще нет морщин, проблем со здоровьем. Чтобы выглядеть красиво, не обязательно делать пластические операции. Поэтому родители зачастую так завидуют своим детям, что это приводит даже к ненависти. Это неприятно и печально, но факт.

Вот и Николас не ладит с отцом. Это видно за версту. Но где же его мать? Миссис Свен никогда не появляется на подобных мероприятиях.

Мистер Свен и Николас тем временем продолжали сверлить друг друга глазами. Сейчас могут искры полететь. Мистер Свен первый прервал этот контакт, видимо признав поражение. Он перевёл взгляд на меня. Николас положил руку мне на плечо. Я вздрогнула, когда его рука коснулась моей кожи.

– Жаклин – твоя девушка? – Мистер Свен удивленно смотрел на руку Николаса.

– А если это так? – Николас опустил руку мне на талию, придвинувшись ещё ближе.

Я замерла, мои глаза округлились, а рот то открывался, то закрывался. Сейчас я напоминала рыбку. Глупую гупёшку.

Что это за игра? Николас заявил о своих правах на меня на глазах у отца? Или это способ Николаса досадить мистеру Свену? Так как он прекрасно понимал, его отец обратил на меня своё внимание.

– С этого и надо было начинать, – рассмеялся мистер Свен, но как-то с недовольством. – Не зря ты мой сын, вкус у нас с тобой одинаковый.

– Нет, папа, – выдохнул Николас, – вкусы у нас разные.

Это точно противостояние отца и сына. Я тут абсолютно ни при чём. Я не собиралась больше в этом участвовать. Резко скинула руку Николаса со своей талии, затем посмотрела на него.

– Мы с тобой никогда не были вместе и не будем.

Я проговорила каждое слово чётко и ясно. Николас напрягся, сжал кулаки, но ничего не ответил. Затем я обернулась к его отцу.

– Хорошего вечера, мистер Свен.

Я прошла мимо них, собираясь всё-таки найти Яну, чтобы сделать этот вечер сноснее.