Текст книги "Печать позора"

Автор книги: Даша Art

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Только силуэт и голос.

В баре «Только пьяные» есть маленькая особенность – так называемый «Стол заказов». Сбоку стоит монитор, где представлен список песен, которые можно заказать, и которые я исполняю вживую.

Мой голос очень нравится зрителям. О нем много говорят в городе, пытаясь догадаться, кому же он принадлежит. Но никто даже представить себе не может, что наслаждаются голосом той, кого сторонятся, обижают и унижают ежедневно.

Мне нравится это осознавать. У меня даже есть фанаты.

Кто-то заказал песню The Pretty Reckless – My Medicine.

Хм, ну что, поехали...

– Somebody mixed my medicine, – начинаю хриплым голосом, и толпа взрывается.

Я вижу, что им нравится. Они двигаются в такт мелодии, подпевают, кричат.

Боже, как же я скучала по этой эйфории. Это круче алкоголя или наркотиков. Я нахожусь в центре внимания, но при этом меня никто не видит. Они ненавидят, презирают Жаки – маленького изгоя, с печатью этого долбаного позора – но наслаждаются мной – тенью с голосом то ангела, то демона. В зависимости от выбранной песни.

Я подаю знак Джереми, и он выносит мне барный стул. На его лице улыбка от уха до уха. Вечер только начинается.

Глава 3

POV Жаки

Подножка, и я снова падаю. И вам доброе утро. Снова смех. Боль в коленках. Эйфория закончилась, я вернулась с небес на землю. Моя реальность похожа на ад, где всем весело, а мне больно и хочется плакать.

Передо мной возникает чья-то рука. Девичья. Я поднимаю глаза. Та самая иностранка, Яна, кажется.

– Ты, типа, очень неуклюжая, да? – Она не дожидается, когда я возьму её руку, нагибается и пытается поднять меня за плечи.

Я встаю с пола. Она отряхивает мои джинсы – сумасшедшая какая-то. Сегодня она оделась еще интереснее. Темная футболка с рисунком олененка Бемби, белые шорты, розовые балетки, на голове легкая вязаная шапочка. Её волосы свободной волной лежат на плечах. Она не была накрашена, ни грамма косметики – своей естественностью Яна точно выделялась в нашей школе.

– Я ведь так и не узнала твоего имени, – говорит она.

Я открываю рот, чтобы ответить, но за меня это делают другие.

– А это Жаки. – Сара, конечно, кто же ещё. – Местная потаскушка. И я бы на твоём месте не прикасалась к ней.

Сара в компании своих куколок. Они улыбаются в тридцать два ровных, слишком белых зуба.

– Ну, я рада, что ты не на моём месте, – ответила Яна. – Позволь мне самой решать, к кому прикасаться, а к кому нет.

У меня аж челюсть отвисла. Что-что?

У Сары была такая же реакция. Улыбка сползла с её противного лица.

– Ты – новенькая, – вторая попытка, – поэтому, наверно, еще не разобралась в правилах нашей школы.

– Я знаю правила всех школ, – отрезает Яна. – Учиться, учиться и еще раз учиться. Всё остальное меня не волнует. А ты, силиконовая королева, занимайся своими делами.

Она смотрит на меня и улыбается. Земля, похоже, сошла с орбиты или поменяла свой спутник. К этому моменту мы привлекли слишком много внимания. Никто не двигался с места, все ждали, чем же закончится такое неожиданное противостояние. В нашей школе нет такого человека, который осмелился бы перечить Её Величеству Саре.

– Да как ты смеешь! – Кажется, кто-то разозлился.

Сара подходит к нам очень близко.

– Ты еще пожалеешь об этом!

– Буду с нетерпением ждать этого момента. – Яну эта ситуация явно забавляла. Она прищурила один глаз, сделала щелчок пальцами, затем выпрямила указательный и большой пальцы, и направила на Сару, будто пистолет.

Впервые за два года я готова была рассмеяться. Сейчас Сара была похожа на жабу. Она также раздувала щёки и беззвучно то открывала рот, то закрывала. Оставалось еще только квакнуть.

– Детка, закрой рот, а то муха залетит, – сказала Яна, затем она схватила меня за руку и потащила дальше по коридору.

Только пройдя дальше, я заметила, что среди зрителей был еще и Маркус. Он выглядел мрачнее обычного. Хм.

– Какой у тебя урок? – на ходу спросила Яна.

– Химия, – выдавила я.

Мы зашли в класс. Я направилась к своему столу в самом дальнем углу. Она последовала за мной.

– У меня тоже химия. И я сидела за этим столом весь прошлый месяц.

Яна села рядом и повернулась ко мне.

– Значит, Жаки? – Девушка подпёрла голову рукой. – Это сокращение?

– Жаклин, – мой голос больше напоминал писк мыши.

Она очень пристально смотрела на меня, но мне не захотелось съежиться, как это обычно бывает. Я была ей благодарна за поддержку, и одновременно меня тревожили ее последствия. Эта девушка слишком открыто и ясно улыбалась. Не хотелось, чтобы её улыбка потухла, а глаза перестали искриться.

– Тебе лучше пересесть, – делаю я попытку.

– Да, да, это мы уже проходили. Печать позора – это та еще херня. Я тут спросила, и мне, конечно, объяснили.

Я сглотнула. Ну, вот. Она знает.

– Но, – продолжила Яна, – мне насрать. Вот честно. Плевать я хотела на законы этой школы.

– Но... – начала я, она меня оборвала.

– Никаких «но»! Я здесь совсем одна. Ты тоже одиночка. Вместе мы не пропадем.

Первое время после того, как Виктория отказалась от меня, я думала о том, что бы было, если бы она осталась рядом? Если бы трусость не заставила её бросить подругу детства? Может, все не было бы настолько плохо?

Мы были бы друг у друга, поддерживали и утешали. Сара не смогла бы справиться с нами обеими.

Сначала я ждала, что она вернется. Затем возненавидела её, сожгла все фотографии, выбросила подарки. Тогда случился первый нервный срыв. Меня поставили на учёт в местном отделении психиатрии.

После ненависти пришла боль, затем отчаяние, одиночество.

Предательство подруги, которая отказалась быть со мной в трудную минуту. Предательство парня, которому я подарила свою девственность. И, наконец, предательство отца. Он уехал, оставил меня, его не было, когда я ревела, грызла и рвала подушку, когда до крови сжимала кулаки, чтобы унять боль в груди. А мама делала все, чтобы не замечать, как её дочь распадается на мелкие осколки.

Слёзы. Слёзы. Слёзы. Я могла посоревноваться с океаном.

Не могу даже предположить, что Яна увидела в моих глазах. Она накрыла мою руку своей и слегка сжала.

– Ты не должна больше быть одна, – прошептала девушка. – Тебе нужен друг. Мне он тоже нужен, честно говоря. Я здесь никого не знаю. Да и не хочу знать, после всего услышанного и увиденного.

Я открыла рот, чтобы ответить, но класс стал заполняться учениками. Что я могла ей ответить? Я готова была расплакаться. Весь её вид говорил, что она не осуждает меня, не считает шалавой, как делали все остальные. Яна смотрит на меня с надеждой. Только вот, чего она ждёт от меня?

Вошел наш преподаватель, и мы уставились в учебники. Казалось, каждого теперь занимают собственные мысли.

Интересно, о чём задумалась Яна? Я видела, как её взгляд невзначай устремлялся туда, где сидели Николас и Маркус. И у меня возникал вопрос, так ли невинно её стремление подружиться со мной?

– Почему ты ничего не ешь? – Яна, как бульдозер, притащила меня в столовую. – Хотя, согласна, еда здесь отстойная. Может, лучше посидим на траве? Я видела в кино, что в американских школах так делают.

Я согласно кивнула. Все равно не было настроения что-то есть и никакого желания находиться здесь.

На улице было солнечно, трава выглядела очень привлекательно. Я плюхнулась на заднюю точку, не задумываясь, что могу испачкать джинсы. Какая разница? Яна последовала моему примеру.

– Испачкаешь свои белые шорты, – заметила я, кивая на её одежду.

– Да пофиг. – Она достала две банки лимонада из своего рюкзака и передала мне одну. – Так, кто из них? Марк или Ник?

Мои брови взлетели вверх. Вопрос прямиком в лоб. Да уж, эта девушка не медлит и не ходит вокруг да около. Я видела, как напряглись мышцы на её шее, она сжала челюсть.

– Николас. – Возможно, мне показалось, но она облегчённо выдохнула. – Так, значит, Маркус?

Она уставилась на меня, широко раскрыв глаза.

– Я же не слепая, – отпила неизвестный мне напиток.

М-м-м, вкусно.

– Да, Маркус.

– Давно? – Раньше я думала, что Маркус опаснее Николаса, но все оказалось наоборот.

Да, Маркус был мрачнее, нелюдимее. Сталь в его глазах вызывала мороз по коже, он всем своим видом показывал, что с ним лучше не связываться. Конечно, такой горячий парень не мог быть обделен женским вниманием, но его романы всегда оставались в секрете. Никто не знал, с кем он спал и когда: ни одна девчонка в нашей школе не хвасталась этим.

– Месяц. – Односложный ответ явно говорил о том, что Яна не хочет это обсуждать. И я не собиралась настаивать.

– Что у тебя за акцент?

– Русский. Я – Яна Вербина.

– Ты из России? Из той самой? – Наверное, моя реакция была слишком бурной, но я ничего не могла с собой поделать. Это так необычно.

– Какие-то проблемы? – Яна подняла одну бровь. Вся её поза в данный момент говорила о том, что она готова защищаться.

– Нет. – Я слегка потупилась. Яна первый человек, разговаривающий со мной не как с прокаженной (не считая мамы, но она не совсем адекватная), а я повела себя как полная дура. – Прости. Просто я никогда не встречала русских и не слышала русский язык.

– Ну, – протянула Яна, – все бывает впервые.

– Красивый язык, – честно признала. Я хотела глотнуть еще лимонада, но поняла, что уже весь выпила. И когда я успела?

– Что правда, то правда. – Яна протянула мне свою бутылку, я покраснела. – У тебя какой следующий урок?

– Математика, – выдохнула я.

– У меня тоже! – Яна засмеялась. – Покажи свое расписание!

Как оказалось, у нас совпадают почти все уроки. За исключением истории. Яна не планировала изучать историю Америки, понимая, что это будет слишком сложно, поэтому не рискнула записываться на этот курс. Уже было поздно начинать её учить – все-таки выпускной класс.

Школа просто гудела от новостей. Некая студентка по обмену ступила на тропу войны с самой популярной девчонкой нашего городка и подружилась с самым низшим слоем – изгоем, с печатью позора. Это что-то новенькое.

Мы двинулись к выходу, толпа перед нами расступилась. Но сразу после того, как мы проходили мимо, шептали что-то друг другу. Это одновременно и настораживало, и смешило.

Так или иначе, сегодня меня больше никто не трогал. Но я боялась, что это могло быть затишьем перед бурей. Сара просто так это не оставит.

Она будет мстить, я это точно знаю.

Мы выходим на парковку.

– Ты на машине?

– Нет, – выдыхаю я.

– Тогда пойдём, – она звякает ключами, – я тебя подвезу.

Яна подводит меня к потрясной BMW Convertible, кабриолет ярко-красного цвета. Я ошарашено уставилась на эту красотку.

– Классная, да? – улыбается Яна.

– Это явно не то слово. – Я не могу оторвать глаз.

– Что сказать, у меня классный отчим. – Она садится в машину. – Запрыгивай!

Я ничего не отвечаю и не спрашиваю. А зачем? У каждого своя семья. Мы не настолько близки, чтобы разговаривать на подобные темы. Если бы Яна спросила меня о моей семье, я бы, скорее всего, притворилась немой. Хватит и того, что она знает обо мне на данный момент.

– Ты здесь живёшь? – кивает Яна в сторону моего дома, когда мы подъезжаем к воротам.

– Да, а что?

– Я живу вон там. – Она кивает в сторону дома, находящегося через один от меня. Главное преимущество дома, на который указала Яна в том, что у него есть свой собственный небольшой пляж. Это моя мечта. Пляж, где тебя никто не потревожит, где ты можешь спокойно сидеть и разговаривать с океаном.

– Ты живёшь у мистера Палмера? – Согласна, вышло немного недоверчиво.

– Да. – Она, казалось, этого не заметила. – Мистер Оливер Палмер – мой отчим.

– А миссис Палмер? – Блин, я же не хотела лезть не в свое дело.

– Она моя мама. – Яна ничуть не смутилась. – Родная. Мой отец... он живет в России, женился во второй раз. И я не очень вписалась в его новую семью.

Я грустно вздохнула. Даже у этой сияющей иностранки жизнь далеко не сахар.

– Не парься, – она как-то нервно засмеялась, – это все не так страшно. Дай мне номер своего сотового.

– У меня его нет. Ну, знаешь, мне звонили, оскорбляли и тому подобное.

– Не люди, а звери какие-то, – зло выдохнула Яна.

Я немного помедлила, но потом все же решилась. Хуже ведь все равно не будет.

– Я могу дать тебе номер домашнего телефона.

– Это отлично, – обрадовалась девушка.

Я продиктовала номер телефона, затем вышла из машины, открыла ворота и вошла во двор.

Мое появление не осталось незамеченным. Мама выбежала мне навстречу.

– Кто это тебя привез? Вики?

Я сжала челюсть. Спокойствие, только спокойствия.

– Нет, мама. Это Яна, падчерица мистера Палмера, дочь миссис Палмер.

– Не знала, что у неё есть дочь, – удивилась мама.

Мама считает, что знает всех в нашем городке. И всё обо всех. Какое же разочарование! Она не выведала такую важную информацию о своих соседях.

– Хотя чему я удивляюсь? Миссис Палмер всегда была тёмной лошадкой. Как только она появилась здесь, я сразу поняла, что с ней что-то не так.

Я не могу больше слушать, как мама обсуждает соседей. Сколько можно? Она реально считает, что наша семья идеальна. Серьёзно?

Я быстро вбежала по ступенькам на второй этаж, закрыла двери своей комнаты. Не раздеваясь, включила музыку, надела наушники и упала на постель.

Сегодня столько всего произошло. Мой мозг отказывался переваривать эту информацию. У меня появился друг – русская девочка, которая не побоялась пойти против Сары ради меня. Но ведь она меня совсем не знает.

Хочу ли я дружить с кем-то?

Я сама не знаю.

Яна все же позвонила, когда я уже собралась выйти из дома. Вечерело. Ужинать я, как обычно, отказалась. Мне нужно было идти на очередное свидание с мозгоправом.

– Давай прогуляемся? – весело щебетала она.

Я не сказала, куда мне надо сходить, но назвала адрес, откуда меня можно будет забрать через часок. К психологу меня возила мама. И пусть она упорно не признавала, что я нуждаюсь в его помощи, все же оплачивала его услуги.

Я плюхнулась в кресло кремового цвета, желая поскорее начать. Новость, что за мной заедет Яна, приятно согревала душу.

Мистер Дик подозрительно глянул на меня. Я заерзала в кресле – очень удобном, кстати. Весь его кабинет был в тёплых постельных тонах. Я не спец, но наверно эти цвета должны успокаивать.

Возле окна стоит рабочий стол, шкаф с книгами. Посередине лежит большой белый ковёр, на котором находятся два кресла друг напротив друга. Сбоку разместилась софа. Видимо, у мистера Дика есть клиенты, которые любят поваляться во время сеанса. Лично я предпочитаю сидеть полежать я и дома могу.

– Что случилось?

Господи, от него ничего не скроешь.

– Её зовут Яна. Она новенькая. Приехала из России.

Я выпалила всё это на одном дыхании. Когда я последний раз так разговаривала?

Мистер Дик усмехнулся, а я закатила глаза.

– Что?

– Ничего. – Он кашлянул в кулак. – Продолжай.

Я быстро рассказала ему обо всем, что случилось. Он явно был доволен произошедшим переменам.

– Я не знаю, могу ли доверять ей, – честно призналась я.

– Ну, дорогая, никто не может знать это наверняка. Ты и сама прекрасно знаешь, что даже самые близкие люди могут лишиться нашего доверия. Но знаешь, когда ты падаешь, и тебе протягивают руку, не лучше ли уцепиться за неё? В лучшем случае она вытащит тебя, а в худшем – ты продержишься еще какое-то время, прежде чем упасть.

Эти слова действительно заставили меня задуматься.

И правда, что я теряю?

Возможно, с Яной я смогу окончить школу без мысли о самоубийстве.

– Я знаю, – продолжил мистер Дик, – тебе кажется, что ты сломлена. Но это не так. Да, внутри тебя пустота, но её можно заполнить. Просто надо найти, чем именно. Ты не хуже своих сверстников, ты даже лучше. Жаки, не оглядывайся назад. Иди вперед, радуйся жизни. Дай отпор своим страхам. Ведь только они сдерживают тебя.

По моей щеке скатилась слеза.

– Разве вы не должны сделать так, чтобы я наоборот перестала плакать?

– Слезы не всегда плохо. Иногда они лечат.

– Знаете, – говорю я, вытирая слезы тыльной стороной ладони и при этом улыбаясь, – я думаю, что вы – хороший мозгоправ.

Мистер Дик засмеялся.

Глава 4

POV Жаки

Когда я выбежала из штаб-квартиры мистера Дика, Яна уже ждала меня. Она шикарно смотрелась, сидя в своём кабриолете. На ее лице красовались дорогущие солнцезащитные очки, хотя одета она была довольно скромно. Короткая юбка-колокол нежно-голубого цвета, белый топ, босоножки без каблука. Я же выглядела как обычно. Светлые джинсы с «драными» коленями, белый топ и шапка, в которую заправлены волосы.

– Хай. – Яна сдвинула очки вниз и прищурилась. – Ты когда-нибудь показываешь свои волосы?

– Только дома, – честно признаюсь я.

– Сними шапку, жарко ведь, – она не приказывала, но и не просила.

Я замешкалась.

– Давай, – настаивала Яна.

Я быстро сняла шапку и кинула её в рюкзак. Мои длинные белые волосы рассыпались по плечам. Я ощутила приятное чувство свободы впервые за эти два года.

– Вау! – Яна сняла очки, чтобы внимательно рассмотреть мои волосы.

Она уже видела их тогда, в школьном туалете. Но сейчас они выглядели по-другому. Я помыла и хорошенько расчесала их, после чего они не торчали в разные стороны, а лежали ровной волной и выглядели еще более густыми.

– Как ты можешь их прятать?

– Знаешь, – зло выдыхает Сара, – меня раздражают твои волосы!

Я стою, прижавшись к шкафчикам в школьной раздевалке. Сара подходит всё ближе и ближе. Я пытаюсь вжаться в шкафчики еще больше, что, естественно, было невозможно. Позади неё Лейла, Кэрол и Виктория.

Когда она успела присоединиться к ним?

Вики больше не моя подруга. Но я даже представить себе не могла, что она окажется в компании тех, кому очень нравится издеваться надо мной.

Разве люди могут так поступать?

Мы дружили с детства. Вместе играли в песочнице, вместе ели, вместе спали. А теперь она стоит и смотрит, как какая-то сука хватает меня за волосы.

– Почему у такой шлюхи такие шикарные волосы? – Сара хватает прядь моих волос и с силой рвет их на себя.

Из моей груди вырывается крик. Боль. Ощущение, что снимают скальп. Я дернулась вперед, вслед за своими волосами, которые все еще сжимала рука этой дряни. Но в следующую секунду Сара резко отпускает мои волосы и толкает меня назад. Я врезаюсь головой в шкафчики, медленно оседаю на пол.

Я даже ничего не успеваю понять, Сара подходит ко мне. Я поднимаю на нее глаза и вижу ножницы в её руках.

– Нет! – кричу я.

Я резко встаю, от чего кружится голова. К нам подходят Кэрол и Лейла – одна с одной стороны, другая с другой. Виктория остаётся стоять на месте.

– Вики, – мой голос задрожал, из глаз уже потекли слёзы солёным ручьём.

– Я покараулю, – говорит она.

Я смотрю, как моя подруга разворачивается и выходит из раздевалки, оставив меня с ними.

– Ну что, – довольно заулыбалась Сара, – приступим?

Я все еще не отрываю глаз от двери.

– Вики, – всхлипываю я.

Я не стала сопротивляться, когда Лейла и Кэрол сильно надавили мне на плечи. Я оказалась на коленях. Такое ощущение, словно мне в сердце вонзили нож. И не просто воткнули, а еще и прокрутили. Я не могу вдохнуть: воздух стал обжигающим.

– Сейчас мы тебе сделаем стрижку, какая и должна быть у такой потаскушки.

Я слышу, как лязгают ножницы Сары, и вижу упавшую белую прядь.

Слёзы застилают глаза. Я вся обмякла. Осознание того, что даже когда-то лучшая подруга не поможет мне, опустошало все внутри.

Боль, обида, бессилие, беспомощность. И в сотый раз заданный вопрос – за что?

После этого я стала прятать свои волосы, чтобы не привлекать к себе внимание.

Первый порыв, конечно, был обрезать их. Нет, даже сбрить налысо. Но потом я решила, что так я выполню их желание. Да и маму на тот момент мне еще было жаль. Она считала, что волосы – это гордость женщины. У неё и так чуть истерика не случилась, когда она увидела работу Сары. Но даже это не заставило её задуматься о моих школьных проблемах.

Я хотела уйти в другую школу или перевестись по обмену в другую страну, но мама была настроена решительно. Она отказалась подписывать документ. А без её согласия выезд был невозможен.

– Много они обрезали?

Яна смотрела на руль машины, одновременно ковыряя ноготь безымянного пальца большим. Слава Богу, она не начала жалеть меня. Ненавижу жалость.

Меня жалели в психиатрической больнице.

Медсёстры постоянно повторяли:

– Бедная девочка. Такая молодая, а уже психически неуравновешенная.

– Вы слышали? На ней печать позора. Ник Свен.

– Бедная девочка. Такая молодая, а уже шалава.

Хотя согласна, возможно, это и не было жалостью.

Яна просто сидела и молча давала понять, что понимает меня.

– Нет, – протянула я. – Им помешали.

– Кто? – Она явно оживилась.

– Тренер женской команды по волейболу. У них была тренировка.

– Чёрт!

– А ты думала, что кто-то захотел мне помочь? Ха, как бы не так. Ты первая, кто это сделал за два года.

Меня избегали, как прокаженную. Будто я могу заразить их какой-то жутко-опасной и неизлечимой болезнью. Это, конечно, вышло за рамки школы. Весь город гудел о моём падении.

Если бы это был огромный город, как, например, Майами или Нью-Йорк, никто бы даже не заметил. Но в нашем городке такая новость стала сенсацией. На Жаклин Томсон, дочери Элеоноры Томсон, поставлена печать позора. И поставил её сам Николас Свен – сын самого богатого и уважаемого человека нашего городка.

Общаться со мной – равносильно самому поймать эту печать, поэтому меня избегали, как могли. Доходило даже до того, что меня попросту игнорировали, будь то магазин или же кафе.

Школьные учителя делали вид, что ничего не замечают. Со мной они были холодны и отчуждены. Меня перестали спрашивать, вызывать к доске, хотя раньше я была самой любимой ученицей, ведь всегда им улыбалась, никогда не хамила, всегда выполняла домашнее задание, помогала со всеми школьными мероприятиями.

И один неверный шаг разрушил всю мою жизнь. Я не понимала, почему все именно я. Почему Николас Свен решил сделать это со мной?

– Может, заедем куда-нибудь поужинать? – предложила Яна.

Я промолчала.

– Хотя, – протянула Яна, – у меня есть неплохая идея.

Мы заехали в кафе, взяли еду на вынос. Пиццу, два чизбургера, кока-колу, чипсы.

– Ты же столько не съешь, – засмеялась я, когда увидела наш ужин.

– Увидишь. – Она подвигала бровями, от чего мне стало еще смешнее.

В компании Яны я чувствовала себя спокойно и уверенно. Мне хотелось разговаривать, смеяться, жить, в конце концов. Она вся такая энергичная, живая, а не размалеванная кукла, какие ходят у нас по школе.

Естественная красота, естественная улыбка, естественный смех.

Если бы я была парнем, то наверно, влюбилась в неё.

Сама удивляюсь своей мысли.

– Ты не против, если мы посидим на пляже семьи Палмер?– спросила Яна немного смутившись. – Родителей всё равно нет дома.

– Нет, конечно, – слишком поспешно ответила я. Всегда мечтала там побывать.

Яна рассмеялась, включила неизвестную мне музыку, и мы поехали.

Дом мистера и миссис Палмер был впечатляющим – таким большим и белым. Он будто возвышался над всеми домами нашей улицы.

Мы вошли внутрь: Яна захотела взять плед. Внутри все выглядело еще шикарнее. Огромная, светлая гостиная, окна которой выходят на океан. Божественно. Темная винтовая лестница ведёт на второй этаж, хотя в этом доме было три этажа. Мы поднялись в комнату Яны, она была такая же большая, как и всё в этом доме. И такая же... белая.

– Мама помешана на белом цвете, – смущенно объяснила Яна.

У стены находилась пышная кровать под балдахином – ничего себе. Напротив стоял стол, на котором находился ноутбук. Рядом расположились две двери. Одна точно вела в ванную комнату, а другая – в гардеробную. Я не знала наверняка, но предположила, так как в комнате не было шкафа. В воздухе витал приятный аромат свежести океана, цитруса и чего-то сладкого, возможно, ванили.

Моих ног коснулось что-то мягкое. Я наклонилась и увидела пушистый комок дымчатого цвета. Он потёрся о мои джинсы, затем упал на пол и принялся вылизывать свои лапки. Я, не задумываясь, села на пол и коснулась его. Если бы можно было умереть от восторга, то я бы так и сделала. Такой мягкий и теплый.

– Его зовут ВалЕрик, – Яна села возле меня.

Я попробовала произнести, но у меня ничего не вышло.

– Вообще-то, – засмеялась Яна, – мама назвала его ВАлери, но я называю ВалЕриком.

– Что это значит? – недоумевала я.

– Ну, знаешь, есть такая песня.

Я удивлённо подняла одну бровь.

– Валера, Валера! Я буду нежной и верной. Валера, Валера! Любовь, надежда и вера, – пропела она на русском языке.

Я ничего не поняла, поэтому Яна перевела мне. Тогда уже мы засмеялись вместе.

– Еще есть вот такая, – сквозь смех сказала она, потом запела на русском. – Остановите! Остановите! Вите, Вите надо выйти.

Она так причудливо играла голосом и махала руками, что я засмеялась с новой силой. У меня даже глаза заслезились.

– Перевод, – попросила я.

Перевод показал, что песня бредовая.

– Все русские песни такие бессмысленные? – спросила я, насмеявшись вдоволь.

– Ха, – Яна резко взмахнула рукой, – кто бы говорил? А как же эта, как её? Это мужицкий дождь, аллилуйя! Дождь из мужиков, Аминь! Мужицкий дождь, аллилуйя! Аминь! Только не простынь!

Я не удержалась и взорвалась новым истеричным хохотом, смотря и слушая, как она изображает Джери Холлиуэлл. Голос у Яны хороший, вот только в ноты не попадает. Совсем.

– Вообще-то, – выдавила я, – это британская группа, а не американская.

Наш смех было уже не остановить.

Мы сидели на пляже, глядя на океан, и уплетали вкусности, купленные Яной. Странно, но у меня в горле не было кома. Я спокойно жевала и глотала, запивая всё колой.

Пляж действительно был дивный. Ровный белый песок, чистая прозрачная вода. От чужих глаз его скрывал высокий забор и зеленые насаждения.

Неужели один человек, за один день смог так изменить мою жизнь? Я ела, смеялась и разговаривала. Этого уже два года не было. Конечно, мне все еще больно. В груди что-то постоянно ныло. Такие раны просто так не заживают, но зато у меня появилось ощущение, что я не одна.

– Почему он? – неожиданно спросила Яна.

– Что? – Я не сразу поняла, о чём она.

– Почему тебе понравился Ник?

– Николас? – я замешкалась. – Ну, знаешь... я думала, что он прекрасный принц, а я, ну... наверно, Золушка.

Я не знала, что сказать. То, о чём я думала тогда, что видела в его глазах, сейчас казалось мне полным бредом. И было стыдно признаваться в своей глупости.

– Это, типа, тот самый принц, который забыл, как выглядело лицо Золушки, поэтому он примерял туфельки всем бабам королевства?

– Что-что? – Она прямо попала в яблочко.

– Ну, та сказка о принце с очень плохой памятью. Хотя знаешь, у нас сейчас таких принцев навалом. Они ночью трахаются с девицами, а утром не помнят, как их зовут и как они выглядят.

Я помрачнела.

– Прости, – опомнилась Яна, – я не хотела...

– Нет, – остановила я её, – ты права. Все было именно так. Жёсткий секс. И все.

В его комнате было темно. Я ничего не видела, только чувствовала. Ник стоял сзади. Его рука отодвинула мои волосы, и губы коснулись шеи.

Я резко вдохнула и выдохнула.

Зубы ухватились за мочку уха, одна рука легла на бедро, а другая расстёгивала моё платье. Я боялась пошевелиться, чтобы не разрушить этот момент. Мне казалось, что если я двинусь, то это всё исчезнет, словно мираж.

Николас Свен целует мои плечи, снимает с меня платье. Оно падает к ногам.

– Перешагни, – шепчет он своим бархатным голосом.

Я повинуюсь, оставаясь в одних только трусиках.

– Ты прекрасна.

Я краснею и радуюсь, что вокруг темно, и этого не видно.

Ник притягивает меня ближе. Его губы по очереди накрывают мои соски. Электрические импульсы проходят через всё моё тело, устремляясь куда-то между ног. Я сжала мышцы внизу живота, остро почувствовав то, что раньше не испытывала. Какой-то странный голод, жуткую потребность ощутить Ника внутри себя.

– Жаки, – шепчет он, – ложись на кровать.

И я следую его указанию, подхожу к большой кровати, ложусь и смотрю на него из-под полуопущенных ресниц. Он быстро снимает с себя водолазку и джинсы, остается в трусах. Очень сексуально. У него тело как у Аполлона – идеально рельефное и гладкое.

– Нравится? – спрашивает он как-то злобно.

Я едва заметно киваю.

Он подходит к кровати, медленно опускается на неё, затем накрывает моё тело своим.

Его губы находят мои. Поцелуй больше не нежный и трепетный, а голодный и страстный. Местами даже жёсткий. Я думаю, что на утро точно останутся следы.

Он посасывает мою губу, прикусывает, затем язык врывается в мой рот, исследуя все его глубины. Я отрываюсь от его губ, чтобы застонать. Мои руки зарываются в его волосы – такие мягкие и шелковистые. Они приятно пахнут, как и весь он. Соблазнительным мускусом.

Его губы покрывают моё тело поцелуями, а руки сдергивают с меня трусики. Я слышу шорох, затем он раздвигает мои ноги. Следующее, что я чувствую – это боль.

Адская боль пронзает всё мое тело. Я инстинктивно дергаюсь, но Ник не отпускает меня. Он продолжает входить в меня, не останавливаясь ни на минуту.

Больно. Чёрт, как же больно.

Это все, что я чувствую. Ник двигается во мне, вызывая всё новые и новые спазмы боли. Из глаз брызгают слёзы.

– Ник, – процедила я, сквозь зубы.

Но он не ответил. Его толчки стали усиливаться, он застонал и резко вышел из меня.

– Наутро пелена рассеялась, – продолжила я. – И мой принц превратился в тыкву.

– Скорее в одну из крыс, из которых создавались лошади.

Мы опять засмеялись, прогоняя печаль. Яна вскочила и побежала к воде.

– Давай искупаемся! – прокричала она. – Всегда мечтала искупаться при луне!

Она ненормальная.

Я заявляю это официально!

Но это не помешало мне последовать её примеру.

Глава 5

POV Жаки

Проснувшись утром, я почувствовала странный прилив сил. Я вспомнила наше вчерашнее дурачество на берегу.

Мы брызгались, бегали и смеялись. Много-много смеялись. Это было похоже на сумасшествие. Две абсолютно неадекватные девушки танцуют, причём музыки не было, бегают по берегу друг за другом по кругу. Я вдоволь нахлебалась солёной воды, впрочем, как и Яна.

Яна взяла с меня слово, что сегодня в школу я надену что-то более открытое. Я приняла душ, расчесала и высушила волосы. Впервые за долгое время открыла свой шкаф с мыслью, что все вещи там наверно покрылись плесенью. Но нет, мои опасения не оправдались. Мама регулярно отдавала вещи в химчистку. И ей было не важно, надеваю я их или нет.

Я выбрала легкую темно-зеленую юбку-миди ниже колен, короткий топ в бело-черную полоску и аккуратные белые кроссовки на невысокой платформе. Не помню, чтобы я все это покупала.

Мама.

В другой раз я бы разозлилась, но сейчас все же мысленно поблагодарила её за это.

Я решила сделать аккуратный макияж. Нарисовала черные стрелки, немного туши, слегка поправила брови, и в конце немного матовой помады на мои пухлые губы. Я взглянула на себя в зеркало. Очень даже неплохо.