Текст книги "Печать позора"

Автор книги: Даша Art

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Не смей трогать меня! – оскалилась я. – А за Яну ты еще ответишь! Вы все ответите!

Они истерически заржали. Сара вырвала свою руку. Я внимательно посмотрела на них. Идиотский смех, расширенные зрачки, нет чёткой фокусировки, тела пошатывались, от них воняло– они либо пьяны, либо под кайфом.

Я не могла понять, как Яна с ними не справилась? Почему позволила им себя избивать?

Я посмотрела на неё. Она не подавала признаков жизни.

Господи! Только не это!

Так в жизни я еще не пугалась.

Колин проследил мой взгляд.

– Хочешь присоединиться к своей подруге?

Он приблизился ко мне. Я резко отступила. Он был неадекватен. Я уперлась в стену. Колин схватил меня за шею. Я застыла.

– Могу устроить, – он выдохнул мне в лицо. Омерзительно. Из его рта воняло, как из помойки.

Колин сжал мне шею. Горло заболело. Мне стало трудно дышать. Я принялась лупить его по руке. Он засмеялся, затем, резко дернув меня в бок, отпустил. Я упала на пол возле Яны.

– Яна, – позвала я.

Но она не отвечала. Я коснулась её, начала трясти.

– Яна, Яна... ну же... Яна...

Я взяла её лицо в свои руки. Оно было в крови. Мятная майка стала грязной, на ней видны отпечатки ботинок. Джинсы в таком же состоянии. Я пыталась прощупать её пульс, но не смогла. Я слишком сильно дрожала.

Я не почувствовала, как кто-то подошел ко мне сзади. Только боль от того, что меня резко дернули назад за волосы. Я коснулась рукой места, где было больно. Рука. Мужская. Она держала меня за волосы, чтобы сохранить в этом положении. Я не могла двинуться, было очень больно. Передо мной возникло лицо Сары.

– Ты думала, что с помощью этой русской шлюхи, сможешь выбраться из этого круга? Или то, что Ник больше не хочет в этом участвовать, избавляет тебя от печати? Нет, сука! Ты всё та же девочка для издевательств! Только теперь ты не одна! Твоя подруга тоже застряла в этом болоте! Благодаря тебе! Эта сучка думала, что может устраивать здесь свои порядки! И ты тоже начала бунтовать! Ну, ничего, сейчас и ты ответишь за свои слова!

Сара ударила меня кулаком по лицу. Резкая боль. Во рту вкус крови. Она разбила мне губу.

– Проси о пощаде, сучка! – Голос того, кто держал меня. Сэм.

Они все находились позади меня. Все, кроме Сары. Она улыбалась, глядя на кровь на моей губе. Но я не собиралась больше молить о помощи или о пощаде.

Больше нет! Сейчас ты сама почувствуешь вкус моей крови, раз она так тебе нравится!

Я собрала как можно больше слюны во рту и плюнула Саре в лицо. Слюни вперемешку с кровью. Её ноздри раздулись. Она начала стирать их с лица.

– За это я тебя вообще прикончу! – Сара замахнулась, собираясь нанести мне ещё удар, но замерла.

Я почувствовала, как мне на лоб упала капля. Сначала одна, затем вторая.

Заорала пожарная сигнализация, и с потолка хлынула вода, словно кто-то открыл крышу, и тот ливень на улице, теперь оказался внутри.

Сара заорала, схватилась за волосы. Её прическа безнадёжно испортилась. Сэм отпустил меня. Вся эта компания убежала. Я вернулась к Яне. Она еле слышно застонала.

Слава Богу, жива!

– Яна, приди в себя. Нам нужно выбираться. Надо вызвать скорую.

Я начала ощупывать карманы, но телефона не было. У Яны тоже.

Что делать?

– Жаки, – услышала я.

Николас вбежал в раздевалку.

– Что здесь произошло? – Он говорил неровно, явно запыхавшись.

– Нужно отвезти Яну в больницу...

– Мы не должны её трогать, – ответил он, доставая телефон. – Мы можем ухудшить её состояние. Я вызову скорую.

Я кивнула.

Николас вывал скорую помощь. Мне казалось, что их не было слишком долго.

Я судорожно сжимала руку Яны. Вода перестала лить. Я полностью промокла. Меня била крупная дрожь. Николас оторвал мои руки от Яны, сжал их.

– Всё будет хорошо, – уверенно заявил он, – не переживай.

– Почему так долго? – По моим щекам потекли слезы, я всхлипнула.

На меня обрушился весь ужас произошедшего. Яна серьезно пострадала. Что эти уроды сделали с ней? Что если она при смерти? Мы не можем знать наверняка.

В моей голове полный бардак. Всё шло вперемешку, ни одной связной мысли.

– Мы ждем всего минуты две. – Николас успокаивающе гладил мои руки. – У тебя губа разбита. Кто это сделал?

Я не ответила. Какая разница? Моя губа – ничто по сравнению с Яниными ранами.

– Это они? Я видел, как они выбегали из школы. Кто тебя ударил? Сэм? Колин?

– Сара, – выдохнула я. – Но Яне больше досталось. Это я во всем виновата...

Мой голос сорвался. Я зарыдала. Николас смотрел на меня очень нежно и вместе с тем тревожно. Он тоже дрожал, его одежда также промокла, волосы торчали в разные стороны, с них на лоб и шею стекала вода.

– Если бы... я не... сказала... эти слова утром, этого бы... не было....

Николас хотел обнять меня, но что-то его остановило. Он лишь положил руку мне на плечо. Не смотря ни на что, я была так рада, что Николас сейчас здесь, рядом со мной.

– Ты здесь ни при чем.

Скорая помощь приехала спустя еще пару минут. Всё это время я и Николас просто смотрели друг на друга. Между нами все же возникала невидимая нить, как бы сильно я это не отрицала.

Они быстро положили Яну на носилки. Я и Николас тоже поехали с ней.

– Жаклин, что произошло? – мистер Палмер встретил нас в больнице.

Я перестала реветь, но не могла сказать ни слова. Меня закутали в теплый плед. Николас прижал меня к себе, я не сопротивлялась. На улице было прохладно и ветрено. Меня бил озноб.

– Это избиение, мистер Палмер, – ответил Николас за меня.

– Яна... – я икнула, – она в порядке?

– Ею занимаются, – ответил мистер Палмер. – Я хочу осмотреть тебя.

– Но я в порядке...

– У тебя кровь.

Мистер Палмер кивнул Николасу, чтобы тот вел меня следом за ним. Мы вошли в смотровую комнату. Николас усадил меня на кушетку. Сам встал рядом. Мистер Палмер что-то накапал в прозрачную крышечку и протянул мне.

– Выпей, это успокоительное.

Я послушалась. Мистер Палмер надел перчатки, приступил к осмотру моего лица.

– Разбита губа, синяк на щеке.

Он обработал мою губу, намазал чем-то и заклеил пластырем.

– Хорошо, что у тебя нет других травм.

Мистер Палмер печально улыбнулся, а Николас, казалось, выдохнул.

– Яне... она... это всё моя вина.

– С чего ты это взяла? – Голос мистера Палмера успокаивал. Казалось, что он и вовсе не переживает, но я точно знаю, что это не так.

Глаза опять заслезились.

– Яна утром заступилась за меня. И я нагрубила Саре. Она предупреждала, что отомстит... но Яна...

Я сорвалась на хрип. Это какой-то нескончаемый кошмар.

– Яна не та девушка, которая боится угроз. – Мистер Палмер сжал мои плечи. – Она девочка самостоятельная. Если она заступилась, значит, так было нужно. Ты не должна винить себя. В конце концов, ты тоже жертва.

Мистер Палмер посмотрел на Николаса. Тот все это время стоял, не шевелясь и наблюдая.

– Ты тоже там был?

– Нет, мистер Палмер, – поспешила ответить я, – его там не было. Он прибежал, только когда включилась пожарная сигнализация. Их уже не было. Николас вызвал скорую помощь.

Мистер Палмер сделал глубокий вдох и выдох.

– Хорошо. Вы можете быть свободны. Я пойду, узнаю, что с Яной.

– Я никуда не пойду! – Я быстро встала с кушетки, скинув при этом плед.

Николас снова накинул его мне на плечи.

– Мы подождем известий в приемной, – сказал он, кладя руку мне на плечо.

Медсестра дала нам сухие вещи. Джинсы и футболки.

Я вошла в туалет, чтобы переодеться, посмотрела в зеркало. Моё лицо бледное и зарёванное, а глаза красные и опухшие. Губа тоже опухала, на ней пластырь. На левой щеке начинает проявляться синяк. Волосы свисают, словно мокрые макаронины. Я закрутила их в узел.

Переодевшись, я вышла. Николас уже ждал меня, прислонившись к стене.

Мы направились в приемную. Парень взял меня за руку, подвел к одному из кресел. Он сел, а меня потянул себе на колени, я сопротивлялась, но затем ощутила тепло его тела.

Я замерзла, меня все еще потряхивало. Николас прижал меня к себе, одной рукой гладя меня по спине. Это действовало на меня очень успокаивающе.

– Я не буду приставать, – шепнул он мне на ухо. – Просто посиди так.

Я не знаю, сколько мы так сидели. Окружающие косились на нас, безусловно, узнавая.

Мы с Николасом очень популярны в нашем городке. Он как «божественный» идеал. Ха, тут я бы поспорила. А я как изгой, находящийся на самом дне нашего расчудесного общества. И сейчас это «божество» уже битый час обнимает «нижайшее существо».

– Ты ни в чем не виновата, – тихо говорил он. – Мистер Палмер прав, ты сама жертва. Ты последний человек на этой планете, кто хоть в чём-то виноват. Всё это начал я. Это целиком и полностью моя вина, и отвечать за это буду я. Каждый день я проклинаю себя, но ничего не могу изменить.

– Зачем ты это сделал? – я тоже шептала, по моему телу пробегали мурашки.

– Я послушал человека, которого нельзя было слушать. Я только недавно узнал, что этот человек солгал.

– Что он тебе сказал? Это связано со мной?

Николас кивнул.

– Я скажу тебе, но не сейчас. На сегодня достаточно потрясений. Я просто хочу, чтобы ты знала, я ненавижу себя за то, что сделал. Сожаления не покидают меня ни на минуту. Я понимаю, что ты никогда меня не простишь, но...

Николас не договорил. Он посмотрел на кого-то позади меня. Я обернулась.

– Как она? – спросил Николас. – Есть новости?

– У Яны сотрясение мозга, сломана пара рёбер, ссадины и ушибы.

– Она пришла в себя? – Я встала с колен Николаса.

Мистер Палмер покачал головой.

– Да, но она сейчас спит. Сотрясение мозга вызывает не очень приятные симптомы. Будет лучше, если она будет спать.

– Можно её увидеть?

– Лучше завтра. Сейчас с ней мама. Завтра Яна проснётся, и вы сможете поговорить. Не переживай, сейчас тебе самой надо отдохнуть. Поезжай домой.

Мистер Палмер протянул мне небольшую коробочку. В ней лежала одна таблетка.

– Выпей и ложись спать. Она поможет тебе уснуть, и ты сможешь спокойно отдохнуть.

Я кивнула. Хотя совсем не хотела идти домой.

– Я тебя провожу, – Николас взял меня за руку.

Мистер Палмер посмотрел на наши руки, но промолчал.

Мы не успели выйти из больницы: у выхода на нас налетел Маркус.

Николас сразу отодвинул меня себе за спину, хотя это было и не нужно. Маркуса я не интересовала.

Ярость перекосила его лицо. Он стал похож на быка Корриды, и Николас был его красной тряпкой. Маркус накинулся на него, рыча и раздувая ноздри, из которых вот-вот повалит огонь.

– Ты! – гневно прорычал Маркус. – Это все, чёрт возьми, твоя вина! Это всё из-за тебя!

Маркус вцепился в футболку Николаса.

– Какого хрена ты мне предъявляешь сейчас?!

Николас не сопротивлялся. Он позволял другу держать себя. Я вышла из-за его спины и встала сбоку, чтобы видеть их со стороны.

– Это ты поставил эту долбанную печать! Я говорил тебе! Я предупреждал, что ничего хорошего из этого не выйдет!

– Я помню...

– Но ты отмахнулся! Сказал, что хочешь, чтобы она это испытала! Ты чёртов ублюдок! Сначала она, – Маркус мотнул головой в мою сторону, – оказалась в больнице со вспоротым животом! Теперь Яна!

– Ты знал?! – Николас округлил глаза. – Ты знал, что её избили, и не сказал мне?!

– А чего ты ожидал?! Ты сказал, что хочешь, чтобы она страдала! И она страдала! Но ты даже не интересовался, что с ней делают! И не смотрел в её сторону! Это ты натравил на неё эту садистку Сару! Ты знал, что она больная на всю голову! Да еще и наркоманка со стажем! Ты знал, что Сара не успокоится, пока окончательно не добьёт её!

Удар.

Это случилось очень резко и быстро. Маркус врезал Николасу по лицу. Я даже понять ничего не успела – у Николаса уже была разбита губа. Маркус оттолкнул его.

Николас поморщился, но не ответил.

– Что, правда глаза колет?!

Еще один удар. Маркус сделал хук справа. На этот раз, попадая куда-то в область скулы и левого глаза. Николас пошатнулся. Но в ответ не бил, лишь сжал руки в кулаки. Что-то останавливало его. Но что?

Маркус засмеялся. Я застыла. Смех хриплый и злой.

– Только вот, я не могу понять, почему именно она?

Он обернулся ко мне, пристально посмотрел. Я поёжилась.

– Зачем было трогать эту ангельскую девственницу? Выбрал бы какую-нибудь потаскуху. Ведь это всегда делалось именно для того, чтобы проучить местную шлюху! Я задавал ему этот вопрос, – обратился он ко мне. – Да вот только он не отвечает. Ведь он хотел тебя, уж я-то знаю. Видел, как пускал слюни. Но потом раз, и всё изменилось.

– Это тебя не касается!

Николас сплюнул кровь, затем подошел ко мне, чтобы встать рядом.

– Да неужели?! Я видел её там, в школе, всю в крови. Не очень было зрелище.

– Как ты мог видеть? Тебя там не было, – насторожено сказала я.

Я не видела его там. Это точно. Школа была пуста. Хотя...

– Как, по-твоему, ты оказалась в больнице?

Этот вопрос мучил меня. Я помню только, что вышла на улицу и всё. Дальше темнота и больница.

– Если бы меня там не оказалось, ты бы себе голову разбила при потере сознания. И умерла бы или от потери крови, или от травмы головы. Асфальт ведь не мягкая перина.

– Ты... – я не договорила, закрыв свое лицо руками, меня опять затрясло. Николас попытался меня обнять, но я отшатнулась.

Я вышла на улицу. Дождь закончился. Голова гудела.

Маркус спас меня. Значит, у меня три спасителя – мистер Палмер, Яна и Маркус. От него я ожидала меньше всего.

Николас шел за мной.

– Нет, Николас, оставь меня, – резко говорю я.

– Жаки, мне жаль...

Жаль... Это слово эхом отразилось в голове, душе и замкнулось в сердце.

– Жаль?! То, что сказал Маркус – это правда? Ты натравил Сару, зная кто она? И на что она способна?

– Я предупреждал, чтобы без физических увечий...

– А, ну это совсем другое дело! Уйди, Николас. Я сейчас не настроена слушать твои жалкие оправдания и извинения.

Я знала, что ему тоже больно. Видела это в его глазах. Он тоже дрожал.

Покрасневший глаз, скула, кровь на губе. Он запустил руку в чёлку, шумно вдыхая. От нахального, самоуверенного парня не осталось и следа. Николас выглядел потерянным, потрёпанным. Его глаза больше не были отрешёнными и холодными. Они печально смотрели на меня.

Но я ничего не могла сделать, да и не хотела. Мне тоже было больно. И он – причина моих страданий. С чего я должна облегчать его боль? Когда как Николас два года плевать хотел на то, что происходит со мной.

Николс развернулся и ушел, выполнив мою просьбу. Но мне, кажется, стало только хуже. Я опустилась на лавочку, не обращая внимания, что она мокрая. Ноги стали ватными. Я закрыла лицо руками и опустила голову на колени.

Мое сердце билось слишком часто. Я могла слышать его стук в ушах. Ещё пять минут назад мне было так хорошо в объятиях Николаса, но всё так резко изменилось.

Слова Маркуса обожгли мои лёгкие. Я пыталась выровнять дыхание. И Николас не оправдывался, не объяснял свое поведение, тем самым ухудшая положение вещей.

– Как она? – Маркус сел рядом.

Я впервые смогла расслышать голос Маркуса. Так странно. Но Яна, кажется, пробудила в нём какие-то эмоции, не зря он так накинулся на Николаса. Эта сцена точно было не из-за меня.

– Сильно пострадала?

– Ты не хочешь сам сходить и спросить?

Маркус отрицательно покачал головой.

– Это ни к чему.

– Она будет ждать тебя. – Это я точно знаю.

Яна любит Маркуса. И Маркус неравнодушен к ней, но что им мешает быть вместе?

Я не собиралась в это углубляться: у меня слишком много проблем со своими чувствами, чтобы копаться в чужих.

– У неё сотрясение мозга, сломаны два ребра и синяки. Мистер Палмер сказал, что она вне опасности.

Мне показалось, или Маркус и правда облегченно выдохнул?

– Пойдем, я отвезу тебя, – предложил он, и я согласилась.

Меня встретила мама.

– Тебя привез Маркус?

Почему моих родителей больше волнует то, кто меня привозят, а не то, что со мной?

Выглядела я отвратно. Мама осмотрела меня с ног до головы.

– Вот, к чему приводит дружба с такими дикарками.

Я рассмеялась. Истерически.

Дикарками, ха!

С уверенностью могу сказать, моя мама – полнейший неадекват. Она бесповоротно замкнулась в своем иллюзорном мире – это взбесило меня не на шутку.

– Что с тобой? Говорят, Яна накинулась на Сару. Что эта девочка ей сделала? У неё такая хорошая семья...

– Хватит, мама! – завопила я. – Ты с ума сошла?! Кто хорошая девочка?! Сара?! Да она просто наркоманка!

Я подняла футболку.

– Помнишь этот шрам, мама?! Или ты вообще не видела его?! Знаешь, кто это сделал?! Из-за кого я попала в больницу, а потом и в дурдом?! Это Сара, мама! Она чёртова неадекватная сука! А Яна защищала меня! Твою дочь! И только попробуй сказать еще что-нибудь про неё!

Я забежала наверх со скоростью света, даже не посмотрев на реакцию мамы. Громко хлопнув дверью, упала на кровать. Я закинула в рот таблетку, что дал мистер Палмер. Сделала глубокий вдох и выдох. Меня просто разрывало от гнева.

Как она вообще может говорить мне такие вещи?

Постепенно ярость сходила на нет. Я не заметила, как уснула.

Что это за таблетка такая?

Я выспалась. Голова на удивление ясная, а я спокойна, как никогда.

Мама молчала, искоса смотря на меня.

Я поела и ушла. В школу я не пошла. Меня интересовала только Яна.

В палату меня пустили сразу. Яна уже проснулась. Возле неё сидела миссис Палмер. Она увидела меня и улыбнулась. Яна тоже попыталась, но скривилась от боли.

– Ты как? – тихо спросила я, подойдя к ней.

У Яны перевязана голова, под одним глазом фингал, а на губе пластырь. Также на неё надели шейный воротник.

Я сглотнула, все равно чувствуя себя виноватой.

– Чувствую себя попавшей под каток. Хотя эта штука на шее лишняя, у меня не болит шея.

– Это мера предосторожности, – парировала миссис Палмер. Видимо, не в первый раз.

Я улыбнулась. Они так мило смотрятся. Яна пострадала, и ее мама рядом. Не то, что моя. В груди стало больно.

– Ты-то в порядке? – миссис Палмер встала и указала мне на стул возле Яны.

– Я опоздала, прости, надо было раньше спуститься. Может, этого бы не было.

– Перестань, – ответила Яна. – Оливер сказал, что ты винишь себя, но я не думала, что всё так плохо.

Яна вдохнула и сжала зубы от боли.

– Рёбра, – выдохнула она.

В дверь постучали. Вошел мужчина с папкой в руках. Я узнала его, приглядевшись. Тот полицейский, что приходил ко мне.

– Здравствуйте, – поздоровался он, затем посмотрел на меня. – Снова встретились.

Я кивнула.

– Мистер и миссис Палмер написали заявление об избиении их дочери. Но есть одно но.

– Что может быть не так? – вскинулась миссис Палмер.

– Все четверо заявили, что она сама упала и повредила себе определенные части тела. Конечно, суд подвергнет сомнению их показания. К тому же они были под действием наркотических средств. Но их адвокаты будут доказывать, что мисс Вербина всё-таки сама виновата.

– Это же бред!

– Я понимаю, миссис Палмер, что это возмутительно. Но у нас может быть козырь в рукаве.

– Какой?

– Они ничего не сказали о том, что там была мисс Жаклин Томсон. Видимо, они считают, что она не станет свидетельствовать против них. Испугается, как и в прошлый раз. Поэтому, если мисс Томсон даст свои показания, то у нас есть все шансы привлечь их к уголовной ответственности.

– Жаки? Ты же дашь эти показания?

Глава 18

POV Жаки

Когда я лежала в этой больнице, я была совершенно одна. Рядом со мной не было близких людей. Никто не сказал мне, что всё будет хорошо, что могу не бояться, что за меня заступятся.

Сейчас в этой палате находится тот человек, который сказал мне все это. Первый и единственный за эти два года.

И у неё многочисленные травмы! А нанесли ей эти травмы те же люди, что и мне. Хотя, сложно назвать их людьми.

Сара, Лейла, Кэрол, Сэм, Колин сейчас находятся за решёткой, но они абсолютно уверены, что скоро выйдут оттуда, и думают, что смогли запугать меня. В прошлый раз я побоялась одна идти против них. У меня бы не получилось. Но сейчас я не одна.

– Жаки? Ты же дашь эти показания?

В голосе Яны не было сомнений. Она не сомневалась во мне, в отличие от полицейского. Ну, у него есть повод сомневаться. Он был здесь в прошлый раз, когда я струсила.

– Да. – Я не раздумывала ни секунды. – Конечно, я дам показания.

Следователь удивленно посмотрел на меня. Миссис Палмер выдохнула с облегчением. Яна заулыбалась.

– Я знала, детка, – улыбнулась она, затем скривилась от боли.

– Почему не сделала этого, когда ты была жертвой?

– Это же очевидно, – за меня ответил мистер Палмер, вошедший в палату. – Тогда она была одинока. А сейчас у неё есть мы. И все вместе мы добьемся справедливости. Какие еще есть доказательства в этом деле?

– Ну, еще есть запись с камеры видеонаблюдения. Может, раз вы, мисс Томсон, согласны дать показания, мы выдвинем им объявление и за ваше избиение?

– Это очень хорошая идея, – сказал мистер Палмер. – У меня сохранилась справка снятия твоих побоев.

В груди защемило. Я ощутила странную жажду. Но жаждала я не мести или возмездия. Я хотела справедливости.

Я очень хотела, чтобы Сара получила по заслугам при помощи закона. Все в школе должны понять, что за насилие ты будешь привлечён к уголовной ответственности. Тюрьма – это место для таких, как они. И неважно, сколько у них денег. Я не переживала по поводу их связей. Мистер Палмер – не последний человек ни в нашем городке, ни в Майами.

– А когда будет суд? – спросил мистер Палмер.

– Мы не будем затягивать. Соберем все справки, мисс Томсон напишет заявление. И думаю, что через пару недель состоится суд.

Яна в больнице, но я-то нет – а это значит, что мне все-таки придется ходить в школу.

Если раньше у меня не было желания возвращаться в это место, то сейчас я просто ненавидела его. Я даже предположить не могла, как ученики отнесутся к произошедшему.

Нет, не к избиению. На это им не просто плевать, они, как мне кажется, даже рады. А вот арест пяти человек, «верхушки» нашего школьного общества, да еще и моя причастность к этому, может вызвать волну новой травли. Только вот, не во главе кого бы то ни было, а, возможно, всех сразу. Это не могло не пугать. Тем более что Яна сейчас в больнице, и их гнев весь выльется на меня.

Первое желание с утра – одеться так же, как я ходила до появления Яны. Но это бы значило, что вернулась прежняя я, а это неправда. Я сжала кулаки, открыв шкаф. Глупо снова пытаться стать невидимкой. Но и специально выделяться я не собиралась.

Я выбрала плотную розовую юбку, белый кружевной топ, чуть открывающий мою татуировку. Я больше не собиралась её прятать. Она зажила и смотрелась офигенно.

Сверху накинула светлую джинсовую куртку. На ноги – белые кеды. Завершила я свой образ кучей браслетов и небольшой чёрной сумкой на длинной металлической лямке.

Волосы я распустила и немного завила плойкой. Получились крупные волны. Мне самой очень понравился мой сегодняшний образ. Осталось только перед выходом надеть маленькие очки круглой формы.

Я спустилась вниз. Приехал отец – сюрприз-сюрприз, правда не очень приятный.

Он окидывает меня медленным взглядом. Я делаю вид, что не вижу, садясь за стойку. Я не торопясь отпила кофе, затем отломила кусочек блинчика, макнув его в клубничный джем, отправила в рот. Вкусно.

– Как твоя подруга? – спросил папа, беря в руки газету.

– У неё множественные травмы, но она вне опасности.

– Слышала, что Палмеры написали заявление в полицию, – как бы невзначай сказала мама.

– Да, – коротко ответила я.

– У них есть какие-то доказательства? – Это уже папа.

Я отложила вилку и посмотрела на него.

– Какие они должны предъявить доказательства?

– Она могла сама упасть...

– Ну, да, конечно, как же я могла забыть, – поморщилась я. – У следователя целая куча доказательств. Или вы думаете, что то, что они били её ногами, могло остаться незамеченным? Или то, что они были под действием наркотиков?

– Наркотики? – чуть ли не взвизгнула мама.

– Да, мама, – спокойно произнесла я. – Все пятеро были под кайфом – это доказано. К тому же, у следователя есть свидетель, который готов всё подтвердить.

– И кто же это? – Папа убрал газету и уставился на меня.

– Я, – уверенно заявляю. – К тому же, я также напишу заявление, сообщая, что эти же люди избили меня несколько месяцев назад. Это также несложно будет доказать.

– Ты с ума сошла! – воскликнула мама.

– Почему это? – удивилась я, хотя сделано это было наиграно.

Я знала, как мои родители отнесутся к этому известию. Они явно не станут светиться от счастья, что их дочь будет участвовать в судебном процессе как свидетель, и тем более в качестве обвинителя. Но что поделать? В жизни не все бывает так, как мы хотим. И остановить меня они не смогут.

– Нас поднимут на смех! Все только и будут говорить об этом! Как я буду на глаза людям показываться? Ты подумала о нас?

А вот теперь я реально удивилась.

– А вы, мои дорогие родителя, думали обо мне, когда я лежала в больнице? – Я говорила жёстко и достаточно грубо. Мне хотелось кричать. – Вы знали, что я чуть не умерла? Причем дважды. И меня спасали посторонние мне люди, не вы, мои родители. Вы априори должны заботиться обо мне. И что я слышала эти два года? «У нас всё хорошо». – Я изобразила голос мама. – Но, что было хорошо мама? ТО, что я чуть не истекла кровью, когда меня избили? Или ТО, что я чуть не покончила с собой? Что из этого, мама?

– Как ты можешь говорить такие вещи?..

– Какие вещи? Это правда, откройте глаза. Я была уже практически мертва, когда появилась Яна. И из-за того, что ВЫ бездействовали в свое время, она пострадала. Яна тоже чуть не умерла, защищая ВАШУ дочь. А вы переживаете за свое положение в обществе? Это даже не смешно.

– Ты не должна участвовать в этом суде. Я тебе запрещаю! – Отец ударил кулаком по столу.

Похоже, что ни одно мое слово не дошло ни до их голов, ни тем более сердец. Мне стало больно. В груди вновь защемило. Почему у меня такие родители?

– Хочешь снова меня ударить? – спросила я голосом полным сарказма. – Только бей по другой стороне. Эта еще не оправилась после кулака Сары.

Я показала на щеку с синяком и разбитой губой.

Отец сжал зубы. Мама сидела и не шевелилась. Может, её тронули мои слова? Хотя...

– Я пойду туда, папа, хочешь ты этого или нет. Я дам показания, и Сара с её друзьями наконец возьмут ответственность за свои действия.

Я встала и направилась к выходу.

– Жаклин! – донёсся до меня голос мамы. – Когда ты успела сделать татуировку? На женщине не должно быть таких вульгарных рисунков...

Я не стала дослушивать. Какой смысл? Если бы она говорила что-то важное, а так...

Сегодня я на автобусе. Боже мой. Как это пережить?

Я запрыгнула в автобус: все разговоры затихли в одно мгновенье. Они уставились на меня широко открытыми глазами и с раскрытыми ртами. Я прошла вглубь, стараясь не обращать внимания, как меня провожают взглядами.

В следующую секунду я сама замерла. В самом конце автобуса сидел Николас. Там, где еще не так давно царствовали Сэм и Колин. Он-то что здесь делает?

Я прошла еще немного вперед, затем приземлилась на свободное место. Точнее было два свободных места. Я пододвинулась к окну. Люблю наблюдать за сменяющимся пейзажем во время движения. Школьный автобус двигался с черепашьей скоростью, поэтому я могла хорошо все рассмотреть.

Я достала из сумки телефон, воткнула в него наушники и вставила их в уши. Я специально сделала музыку громче, чтобы не слышать, что происходит в салоне.

Поэтому, когда кто-то выдернул один наушник из моего уха, я подпрыгнула на месте. Чёрт, ну зачем так пугать?

– Что слушаешь?

Это был Николас. Он усаживался рядом и уж вставлял мой наушник себе в ухо.

– М-м, что это?

Николас удивленно поднял брови, вслушиваясь в слова. Но как ни старался, не мог понять. Мне захотелось рассмеяться. Николас выглядел очень забавно. Никогда бы не подумала, что он может быть таким... таким... обычным, что ли.

И одет он сегодня проще обычного – джинсы, футболка, сверху клетчатая рубашка. Рукава закатаны до локтей. Чёлка поднята вверх.

Сейчас я не видел в нём этой напыщенности, образа я-такой-весь-из-себя-крутой-мачо. Его лицо расслаблено, а вот в глазах тоска. Я не знаю почему, но в моём сердце что-то ёкнуло. Я зажмурилась, прогоняя это чувство.

– Музыка мне нравится, а вот слов я не пойму, – он улыбнулся мне.

– Она на русском языке, – буркнула я, скрывая улыбку. – Я тоже не понимаю. Этот плейлист составила Яна. И да, музыка и правда классная.

– Как она? – Николас потупил взгляд.

– Ну, её лечат, – растянула я. – Но нормально разговаривать она пока не может, так как трудно дышать из-за сломанных рёбер.

Николас ничего не ответил. Он очень сильно сжал губы, смотря куда-то в сторону.

– Почему ты сегодня на автобусе?

– Моя машина осталась на стоянке возле школы.

– Тогда понятно, – кивнула я.

Хотя сама подумала совсем о другом. Мне вообще ничего не было понятно.

В гараже Николаса находилось множество различных машин. Он мог выбрать любую из них только для того, чтобы не ехать на общем автобусе. Но он здесь. Сидит, улыбается мне и слушает музыку в моем телефоне.

То, что мы используем одну пару наушников на двоих – было как-то слишком... мило. Я понимала, что это неправильно. Но не могла просто так взять и выдернуть наушник из его уха. Заиграла следующая песня, и улыбка Николаса стала шире. Linkin Park.

– А у твоей подруги неплохой вкус.

– Ты просто не слышал, какие песни звучат в её машине. – Я все-таки улыбнулась.

Я не сразу вошла в двери школы. Я словно почувствовала невидимую преграду. Некий барьер, состоящий из страха, волнения и противоречий, разделял меня и это здание. Рядом остановился Николас.

– Боишься? – просил он.

Я посмотрела на него. Руки в карманы джинс, немного ссутулился.

– А что, должна? – Я заправила за ухо прядь волос, что упрямо стремилась закрыть мне лицо.

– Нет. – Его лицо не выражало никаких эмоций, но в глазах всё же проскальзывало беспокойство.

Последние несколько дней показали ему, что на самом деле он ничего не контролирует. Один его поступок повлек за собой целую волну происшествий. И теперь уже от него ничего не зависит.

Если на вечеринке мистера Палмера Николас был уверен в своих силах, думал, что сможет прекратить то, что начал именно он, то сейчас понял, что толпа больше не подчиняется ему.

Все помнят принцип домино? Или цепную реакцию? Падает первый элемент, и остальные по цепочке за ним. Но измениться ли что-то, если первый элемент вдруг поднимется? Остальные тоже встанут?

Ответ: НЕТ! Они так и останутся лежать.

Но что если последний вдруг встанет и надавит на остальных? Кто окажется последним?

Выбор Николаса может обрушиться именно на него.

Я помотала головой, посильнее сжала сумку и открыла дверь.

Я шла очень аккуратно, чувствуя пол, по которому двигаюсь. Если он будет скользким, то я сразу же почувствую.

Николас следует за мной. У меня создавалось ощущение, что он специально идет позади, как бы страхуя меня. Но ничего не произошло. Школьники шептались, но не вели себя агрессивно, не скалились, не плевались мне вслед.