Текст книги "Печать позора"

Автор книги: Даша Art

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Она истерически смеетс и тут же плачет. Отец? На этот раз виновен он? Я закинул голову назад, закрывая глаза и пытаясь заглушить рев, что пытается вырваться из груди.

– А я тоже хочу секса! Хочу жить в свое удовольствие!

Я вытаскиваю телефон из кармана, набираю номер. Меня всего трясет.

– Алло, папа, ищи новую лечебницу.

Мой голос дрожит. Я выбегаю из дома, сажусь в свою машину.

Я не знаю, что делать дальше. Весь мой мир снова перевернулся. В моей голове мелькают картины. Вот, Жаки смотрит на меня молящими глазами под вспышками фотокамер. Вот, срывает со стены свои фотографии, плачет. Вот, падает на колени, кровь. Вот, Грег срывает с неё платье. Огромный шрам на её животе. Избиение.

Её кровь. Её слёзы. Её боль.

Моя месть раскололась на мелкие осколки, так же как и моё сердце. Говорят, месть – это блюдо, которое подают холодным. Пожалуйста, кушать подано, приятного аппетита.

Я ударил кулаком по рулю. Впервые за долгие годы я вновь чувствую себя маленьким мальчиком, которому страшно.

Блять, как я мог поверить этой женщине, что зовется моей матерью?! Вот же недоумок!

Два года назад я ухватился за эту соломинку, думая, что так облегчу свои детские обиды. Я должен был злиться на своих родителей, а не перекладывать всю вину на других людей! Но сейчас поздно трусами махать. Я растоптал Жаки. Маленького ангела. Я провел её через все круги ада. И теперь мне самому придется гореть в адском пламени под названием сожаление, раскаяние, когда ты понимаешь свои ошибки, а изменить их не можешь.

Я посмотрел на подвеску, что висит на груди, зло усмехнулся.

«Подумав – решайся, РЕШИВШИСЬ – НЕ ДУМАЙ!»

Первым порывом было выбросить её на хер. Я решился, не подумав хорошенько. Цена моих решений слишком велика. Я испоганил жизнь девушки, которая точно ни в чем не виновата, и даже не подозревает, за что с ней так.

В том, что мама пьет, по её мнению, виноваты все, кроме неё. Два года назад она винила Гарри Томсона, сейчас моего отца. Но никак не себя. Нет, конечно. Сложно признать, что дело в тебе.

Моя мамаша была шалавой в школе. Выйдя замуж, родив ребенка, она ограничила себя рамками, что душат её. Невозможность и дальше гулять и спать со всеми подряд выливается в пристрастье к алкоголю. Будучи пьяной, она чувствует себя свободной. Я не знаю, в каких тисках держит её отец, мне пофиг, но бутылку даже он не может выдернуть из её рук.

– Жаклин, – выдыхаю я в пустоту.

Да и чем я лучше? Я тоже решил перекинуть свою боль на другого человека. Вместо того чтобы принять, что моя семья – это бермудский треугольник, а родители – эгоисты, думающие только о себе. Я перенес всю вину на чужого человека. И что еще хуже – из-за этого больше всего пострадал абсолютно невиновный и невинный человек.

Жаки.

Я даже боюсь представить, через что ей пришлось пройти. Что она сейчас чувствует? Насколько сильно ненавидит меня? Я бы на её месте воткнул нож себе в живот.

Я не могу её потерять. Не сейчас, когда она уже стала моей. Не сейчас, когда я узнал как это, быть с ней, чувствовать её. Жаки наполняет мою жизнь смыслом, её присутствие заполняет пустоту в моей душе.

И сейчас, благодаря её папаше, все снова идет наперекосяк. Он сделал это специально, чтобы насолить мне. Раз я испортил его жизнь, то он в ответ разрушил наши отношения, рассказав правду.

Да, кому она нужна сейчас, эта правда?!

Я каждый день проклинаю себя. Проклинаю своих родителей. Проклинаю тот вечер, когда я решил поставить эту печать. И проклинаю то утро, когда поставил эту метку на моего ангела.

Я знаю, что не имею никакого права быть с Жаки, но она нужна мне. Когда я касаюсь её, меня будто ударяют под дых. Я даже дышать не могу.

Она говорит, что не будет со мной, не доверяет. Внутри неё слишком много боли. Как мне это исправить? Жаки просит, чтобы я оставил её одну, но это выше моих сил. Чтобы дышать, мне необходимо хотя бы просто видеть её.

Я сажусь в машину. Мне нужно поговорить с ней. Я нажимаю на газ. Слишком быстро. Надо снизить скорость. Но кровь кипит внутри меня, бьется в висках.

Я подъезжаю к её дому. Стучусь. И только когда дверь открывает её мама, я понимаю, насколько глупо было думать, что Жаки поедет домой. Миссис Томсон выглядит не так, как обычно. Её глаза красные, будто она очень долго ревела. Волосы торчат в разные стороны. Платье помято.

Знаете, я впервые увидел, что Жики очень похожа на свою мать. Белые волосы, большие глаза, скулы, заостренный носик. Вся напыщенность её образа развеялась. Передо мной стояла обычная женщина. Не тот псевдо идеал, что видели все, а человек, который может чувствовать и выражать свои эмоции.

– Николас, – её глаза расширились, – что ты здесь делаешь?

– Мне нужна Жаки, – мой голос немного подрагивал, – она дома?

– Нет, Жаклин ушла. Я не знаю, что произошло, но она уехала на дедушкином автомобиле, – её глаза наполнились слезами. – Когда найдешь её, скажи, чтобы пришла домой, я хочу с ней поговорить.

– Эм, хорошо.

Странно все это. Я уже дошел до машины, когда до меня донесся ее голос.

– Она, скорее всего, у Палмеров.

Да, я должен был поехать туда в первую очередь. Первым делом, Жаки поехала к Яне. Разве могло быть иначе?

Яна – единственный человек, который пошел против этой долбанной системы. Она стала щитом между Жаки и обществом, за что и была «наказана». Но насколько я мог судить, она ни о чем не жалела. И если бы могла начать все заново, то поступила бы именно так.

Родители Жаклин ничем не отличались от моих. Да, её мама не алкоголичка, а отец не жуткий бабник, но от этого не легче. Они тоже эгоисты, но по-своему.

Томсоны зависели от мнения общества. Любое порицание окружающих они воспринимали в штыки и загоняли себя и близких людей в рамки, как им казалось, приличия. Но семья не обязательно должна быть идеальной. У каждого свой характер, свои взгляды.

Семья – это то место, где ты можешь быть собой, не бояться осуждения. Она всегда примет тебя, поймет и успокоит. Родители – это самые близкие тебе люди. Они помогут тебе встать на ноги, заставят верить, что ты особенный. И ты будешь так же относиться к ним, со всей любовью, будешь бежать домой со всех ног, зная, что тебя ждут.

Неужели это так много? Я мечтаю о несбыточном?

Прошло всего пару минут, а я уже стучал в дверь Палмеров. Дверь открыл сам хозяин дома.

– Николас, – мистер Палмер ни капли не удивился.

– Мистер Палмер, позовите Жаки.

– Что у вас случилось? – Оливер закрыл собой проход.

– Ничего, нам нужно поговорить.

– Жаки сейчас не хочет ни с кем разговаривать...

– Жаки! – заорал я. – Выйди, давай просто поговорим! Выслушай меня, а потом уже сделаешь выводы!

– Эй, – мистер Палмер вышел из дома, закрыв за собой дверь, – остынь. Я не знаю, что у вас произошло, но Жаклин сейчас очень расстроена. Яна пытается её успокоить. Она прибежала вся в слезах, её всю трясло. Я дал ей успокоительное. Она сейчас в комнате Яны.

– Я тоже хочу успокоить её...

– Нет, Николас. Я правда не знаю, что у вас стряслось. Но это очень ранило её. Если учитывать, что она некоторое время находилась под наблюдением специалистов, сейчас самое главное – не допустить повторного срыва. А риск нервного срыва очень велик. Тебе следует подождать. Дай ей прийти в себя. Девочка сейчас очень расстроена. Она сама придет к тебе, когда будет готова к разговору. Не стоит сейчас на неё давить. Ты можешь сделать только хуже. Просто прояви терпение.

– А что если она не придет?

– Яна уговорит её, не переживай. Жаки прислушивается к мнению Яны.

Я всегда считал мистера Палмера хорошим человеком. И сейчас он вел себя как абсолютно адекватный мужчина. Если бы я брал с кого-то пример, то это, скорее всего, был бы Оливер.

Не так давно я узнал, что именно он спас Жаки, когда она пыталась спрыгнуть с это чертового обрыва. Я был ему очень благодарен, и то, что он сейчас говорил, имело смысл. Но одна мысль о том, что Жаки опять плачет, что ей снова больно, выворачивает меня наизнанку.

– Хорошо. – Мои плечи опустились, я развернулся и направился к машине.

Глава 25

POV Жаки

Я со всей силы прижалась к Яне. Слезы текли не то что ручьем, они просто сочились из моих глаз. Яна крепко обнимала меня, гладя по голове. Я слышала, как в комнату кто-то вошел.

– Жаки, – голос мистера Палмера, – что случилось?

Он подошел к нам, коснулся моей спины. Меня трясло от неконтролируемых рыданий.

– Эй, это Николас? Он что-то натворил?

Услышав его имя, я сильнее всхлипнула.

– Тебе надо успокоиться. Я принесу успокоительное.

Он ушел. Яна силком усадила меня на кровать. Я задышала чаще. Вернулся мистер Палмер. Протянул мне пару таблеток и стакан воды. Я кое-как взяла их трясущимися руками. Проглотить таблетки было еще сложнее. В горле образовался огромный ком. Я пыталась протолкнуть его, глотая.

Таблетки начали действовать через несколько минут. Слезы остановились, я сидела и икала. Мистера Палмера в комнате уже не было.

– Что стряслось?

– Папа... – я немного заикалась, – только что рассказал мне, что...

Я замолчала, пытаясь остановить вновь навернувшиеся слезы.

– Это была месть... Ник поставил мне эту печать, чтобы отомстить за свою маму...

– Что это значит?

Яна сидела очень близко. И она сама чуть ли не плакала. По её все еще красным и опухшим глазам видно, что подруга тоже не так давно ревела.

– Гребаная печать позора... Мой отец поставил эту метку матери Николаса...

– Чего?!

– Да. Папа сам признался сегодня. Ник узнал об этом каким-то образом и решил отомстить.

– Но зачем ему это?! Зачем мстить за то, что случилось так давно?

– Миссис Свен пьет.

– Оу...

– Николас говорил мне пару раз, что его мама – алкоголичка. Она постоянно лечится в клиниках, но ничего не помогает.

– И он решил отомстить твоему отцу за то, что мать бухает? Так?

– Да.

– И сделать это решил через тебя? Типа, тем же методом – поставив печать.

– Да... но папа... сказал не только это. Он считает, что и сейчас Ник продолжает свою месть.

– Как это?

– Ну, типа, он должно не отреагировал на печать, и Ник выбрал другой путь...

– Замутив с тобой?!

Я кивнула.

– То есть, твой папаша утверждает, что Ник специально встречается с тобой, чтобы побольнее ударить твоего папашку?

– Да, так он сказал?

– Ты говорила с Ником?

Именно в момент этого её вопроса в дверь позвонили, а потом затарабанили.

– Жаки!

Николас. Он здесь.

– Вот и ответ. – Яны выглянула в окно. – Не хочешь с ним поговорить?

Я помотала головой, всхлипывая.

– Что он сказал тебе?

– Что любит...

– Про месть не отрицал?

– Нет. Лишь сказал, что это было раньше, и что сейчас он любит меня.

Яна шумно выдохнула.

– Вот так дела-а-а. – Она отошла от окна. – Он уехал.

Я принялась заламывать пальцы.

– И ты хочешь уехать?

– Да. Я хочу уехать с тобой из этого проклятого места. Это не город, а какая-то свалка человеческих отходов.

Яна засмеялась:

– Вот это точно подмечено, детка.

Я тоже улыбнулась. Меня перестало знобить. Голова прояснилась. Что такое дал мне мистер Палмер?

– Ты же возьмешь меня с собой?

– А как же Ник? В том, что он тебя любит, я не сомневаюсь. И я также уверена, что и ты его любишь.

– Да, люблю. Но все равно оставаться здесь не собираюсь. Это город не принесет мне ничего хорошего, даже если я буду с Ником. Постоянные косые взгляды, шепоты, упреки. Я не могу больше выносить лица этих людей. Мне противно ходить в эту школу, гулять по этим улицам. А теперь еще и находиться в своей семье. Если ее вообще можно назвать семьей.

– Но ты все равно должна поговорить с Ником.

– Я знаю. И поговорю. Так, я еду с тобой?

Яна улыбнулась, искренне радуясь.

– Конечно! Это будет замечательно! Надо только уладить несколько формальностей. И решить вопрос с твоими родителями.

– Это я возьму на себя.

Конечно, я не побежала разговаривать с родителями в тот час же. Папа сейчас пьяный. Возможно, спит. Мама вообще неизвестно где. Дома я её не видела, когда уходила. И я не в том состоянии, чтобы решать подобные вопросы. Да, меня уже не трясло, и я больше не плакала, но выходить из этого дома категорически отказывалась.

Вечером миссис Палмер приготовила чудесный ужин. Жареная курочка с картофелем и салатом. Я ела, хотя аппетита совсем не было. Мистер Палмер наткнул кусочек белого мяса на вилку и поднял её на уровень своих глаз:

– Еда – это очень важно. Тебе придется побороться за свою свободу, а для борьбы нужны силы. А вся сила...

– В еде, – закончила за него Яна. – Мы поняли.

Как ни странно, Яна улыбалась весь вечер. Новость о том, что она едет не одна, здорово поднимала её настроение.

– Омрачает это веселье только одно – тебе придется расстаться с Ником. И он еще об этом не знает.

– Узнает, – буркнула я.

Когда первая волна, состоящая из шока, гнева и истерических рыданий, прошла, осталась горечь. Я не хотела расставаться с Ником. Он, не смотря ни на что, оставался мне очень дорог. Но оставаться здесь даже ради Николаса, я не собиралась.

Возможно, я приняла не совсем правильное решение. Возможно, оно кому-то покажется необдуманным. Но кто так подумает – будет не прав. Я уже два года спала и видела, как уеду отсюда. И, желательно, подальше.

И вот оно – моё спасение! Другая страна, другие люди, другие правила, другие возможности – это мой шанс на лучшую жизнь, без унижений, оскорблений. Там люди не знают, кто я из какой семьи.

Яна говорила, что они не знают, что такое печать позора. Хотя, возможно, в других штатах США тоже не в курсе данной «игры». Но если я уеду в другой штат, то буду там абсолютно одна.

Одиночество – нет ничего хуже.

В России со мной будет Яна. Она поможет мне привыкнуть и приспособиться.

– Я позвонила отцу. – Яна вышла из душа в тот момент, когда я открыла глаза и потянулась в уютной постели. – Он, естественно, согласился. Осталось поговорить с твоими родителями.

– Да, я сейчас соберусь и поеду домой. Возможно, мне удастся застать родителей за завтраком.

Я посмотрела на часы. Время их завтрака, строго по расписанию, как раз через полчаса.

Несмотря на то, что мы поздно легли, я чувствовала себя такой отдохнувшей, будто огромный груз спал с плеч.

Весь вчерашний вечер мы посвятили просмотру первых трех частей «Гарри Поттера». Яна была категорично против, заявляла, что уже пыталась однажды посмотреть, и ей не понравилось. Но все же пошла на уступки. Так мы пришли к тому, что на просмотре третьей части настаивала уже сама Яна.

– Я пыталась смотреть, будучи ребёнком, – закатывала она глаза, – и тогда мне много было непонятно. А сейчас я, кажется, поняла, в чем привлекательность этой сказки. Давай, включай!

– Но уже полночь, – я зевнула.

– Ну и что. Я все равно завтра не собираюсь в школу, и ты тоже.

Я сдалась. И ещё на два часа погрузилась в волшебный мир Хогвартса. Я обожаю эти фильмы. И, конечно же, книги. Когда-то мы с Вики читали их взахлеб. После чего мечтали, как и многие другие, что и к нам прилетит сова Букля с письмом в клюве, сообщающем о нашем зачислении в Хогвартс.

Но чуда не произошло. Скорее даже наоборот.

Я надела то же, что было на мне вчера. Джинсы и майку. Мы быстро позавтракали яичницей и кофе, после чего я, сжав зубы и кулаки, направилась к родителям.

Сегодня что-то изменилось. На кухне не было запаха блинчиков. Только кофе. Мои родители сидели за барной стойкой. В комнате ощущалось напряжение.

Папа сидел, держась за голову. Наверняка, у него похмелье. Мама просто уткнулась в свою чашку. Выглядели они не очень. Будто не умывались и не расчесывались.

Я не стала медлить. Топая, чтобы меня было слышно, прошла на середину комнаты. Две пары глаз уставились на меня. Они ничего не сказали, поэтому заговорила я, перейдя прямо к делу.

– Я решила уехать с Яной в Россию.

Я говорила громко, четко и ясно. Мой голос не дрожал, в отличие от моего тела.

– Никуда ты не поедешь! – зло выплюнул папа.

Что ж, я была к этому готова.

– Поеду, даже не сомневайся.

– Ты несовершеннолетняя, поэтому зависишь от родителей. А мы против этой поездки.

– Нет, папа, – усмехнулась я, – это не просто поездка. Я поеду жить в Россию.

– Что? – послышался мамин тонкий голос. Он хрипел и дрожал.

– Да. И вы не будете меня останавливать.

Я уже все продумала. То, что родители не согласятся – это было ясно, как день. Но я слишком хорошо узнала своих родителей. Я знаю их больные места, понимаю, куда надо надавить.

– Я не буду тебя обеспечивать! – Отец ударил кулаком по столу, от чего сам же и поморщился. – Мы с матерью заявим в полицию о твоем исчезновении.

– Если вы добровольно не дадите согласие на мой выезд из страны и обучение в России, то я сделаю это сама.

– Что ты сделаешь? – Отец прищурил глаза.

Да, папа, ты проиграешь.

– Я пойду в социальную защиту. – При этих словах мама всхлипнула. – Я расскажу им обо всем, что со мной случилось, и о вашей реакции на это. Я сама напишу заявление, чтобы меня забрали в детский дом.

– Ты не посмеешь! – Отец уже рычал.

– Хочешь проверить?

Конечно, я блефовала, но они не могут быть в этом уверены. Дальше я решила пойти ва-банк.

– Как думаете, как к этому отнесется общество нашего городка? Что они будут говорить о нашей семье? Идеальные родители превратились в родителей, лишённых родительских прав. А меня удочерит кто-нибудь другой. И я все равно поеду в Россию. Плохо будет только ВАМ.

Мама уже ревела. Мое сердце сжалось. Я не видела, чтобы она вот так плакала. Но почему-то думала, что это не из-за моего отъезда. Скорее её пугала перспектива такой славы.

– А так вы сможете говорить, что ваша дочь – такая умница – уехала учиться за границу. Вы же хотели увезти меня в другую школу. Так, вот оно, я уеду с ваших глаз.

Конечно, папа сопротивлялся не моему переезду в другую страну, а тому, что я еду именно с Яной. Просто я вышла из-под его контроля.

– Еще я могу распустить слухи о твоей причастности к пьянству миссис Свен.

Конечно, эта шантаж в чистом виде. И мне должно было быть стыдно, но нет. Плохо ли это, хорошо ли, я не знаю. Да и не собиралась об этом размышлять. Обо мне они не думали эти два года. Я тоже неидеальна и хочу получить желаемое.

Я же не грожусь навредить их здоровью или чему-нибудь еще. Я просто сказала, что восстановлю справедливость. Расскажу всем об их причастности к моему унижению.

– Хорошо, – первая отозвалась мама, всхлипнув. – Мы подпишем.

Отец просто сжал кулаки еще сильнее. Он четко понимал, что у него нет выбора.

Я поднялась наверх, чтобы собрать свои вещи. Требуется пара дней, чтобы уладить все формальности. Я не хотела жить в этом доме до отъезда.

Яна говорит, что сейчас в России очень холодно и брать с собой вещи из местного гардероба глупо. Только теплые вещи: джинсы, свитера. Такого, к сожалению, в моем шкафу было очень мало. Придется покупать. Я быстро закинула несколько брюк и футболок в чемодан. Больше мне ничего не нужно.

Я спустилась вниз. Возле входной двери стояла мама. Она вытирала свои слезы носовым платком. Возможно, она ждала меня. Я подошла к ней.

Мама протянула мне карточку. Я удивленно посмотрела на нее.

– Это тебе оставила твоя бабушка. Ты же знаешь, что она и отец не очень ладили. Бабушка предполагала, что может произойти подобная ситуация. Что Гарри может отказаться тебя обеспечивать, поэтому приберегла для тебя капитал. Я обещала ей, что отдам её, когда тебе исполнится восемнадцать. Но сейчас, наверное, более подходящее время. Возьми.

Я взяла карточку. На ней было мое имя.

– Отец о ней не знает. Ему не обязательно знать. Ты должна знать, что я...

Она не договорила, всхлипнула, затем обняла меня. Мама не прижимала меня к себе уже два года. Я вдохнула её запах, по моим щекам потекли слезы, сердце будто сжали в руке. Как ни крути, она моя мама. И что бы ни произошло, все равно ей останется.

Я тоже обняла её в ответ, от чего из её груди начало вырываться еще больше рыданий. Я тоже плакала. Если бы мама делала так все это время, если бы поддерживала меня, то все было бы хорошо.

Я не знаю, сколько мы так стояли. Слезы потихоньку высыхали. Мама гладила меня по голове, а я уткнулась ей в плечо.

– Надеюсь, что там у тебя все будет хорошо, милая. Для тебя это новое начало. Обещай, что будешь звонить мне. Хотя бы раз в неделю.

– Обещаю, – выдохнула я.

Я выходила из родительского дома со смутными ощущениями. Я первый раз за два года почувствовала материнскую любовь. Возможно, уже слишком поздно. А, может, просто должно пройти время, и я смогу её простить и принять. Пока сложно сказать. Но первый шаг мама сделала мне навстречу.

POV Николас

В школе она не появилась. Я тоже не собирался, но меня привела туда возможность встретить там Жаки. Хотя, конечно, шанс был очень мал. И не оправдался. Марк тоже не объявился.

Сейчас внутри меня зияла огромная пустота, будто все выжгли внутри. Жаки ушла и забрала с собой всего меня. Осталась лишь пустая оболочка.

Чем ее заполнить? Я не знал. И не хотел знать.

Мне нужен мой ангел. Мое место в жизни – рядом с ней. И плевать на все: на общество, на родителей. Это все давно перестало иметь хоть какое-то значение.

Мистер Палмер сказал, что Жаклин сама придет ко мне, чтобы поговорить. Я все еще очень на это надеялся. Если нет, то я сам пойду к ней. Буду приходить снова и снова, пока она не поговорит со мной.

– Ты видел Жаки?

Я обернулся. Передо мной стояла Вики. Её бывшая подруга. Нынче это девушка, что предала её, воткнула ей не только нож в спину, но и шпильку в живот, в прямом смысле данного слова.

И выглядела она так, будто безнадежно больна – бледная, её трясет, волосы жирные и свисают сосульками. Вместо модной одежды на ней висит непонятный балахон.

Куда же подевался весь её лоск?

Хотя, впрочем, с меня тоже сошел весь этот глянец.

– Зачем она тебе?

Это очень даже логичный вопрос. Насколько мне известно, они не разговаривали уже очень давно.

– Не твое дело! – ответила Вики очень резко, и повысив при этом голос.

– Сбавь обороты, – рыкнул я. Я не в том настроении, чтобы терпеть чьи-то срывы.

– Ну, скажи, где она? – Теперь уже она ныла.

– Я не знаю, – сказал я, затем пошел дальше.

Жаки. Она стояла возле моего дома. Черт, вообще не надо было ходить в эту гребанную школу! Сколько она здесь стоит?

Я чуть ли не на ходу выскочил из машины. Мне до боли хотелось коснуться её, прижать к себе.

Она стояла такая одинокая. На ней джинсы и майка. Волосы распущены. Я захотел зарыться в них лицом, почувствовать их шелковистость. Но Жаклин, увидев, с какой скоростью я приближаюсь, вытянула руку вперед, раскрывая ладошку. Это знак, что мне необходимо остановиться. Она не хочет, чтобы я подходил слишком близко. Ощущение словно мне на душу вылили плавленое железо.

Но она все-таки пришла ко мне. Сама.

– Привет, – сказал я, не зная, с чего начать.

– Привет, – ответила она, – я пришла, чтобы сказать тебе одну вещь.

Это точно не к добру. Мои внутренности сжались в один большой комок.

– Ты должен отнестись к этому с понимаем. – Она медлила, видимо, собираясь с духом. – Я решила поехать с Яной.

Я не сразу понял, что она имеет в виду. Но когда до меня дошло, голова закружилась.

– Ты уезжаешь в Россию?

К такому я точно не был готов. Жаки уезжает? К горлу подступила тошнота.

– Да, – она сама подошла ближе, – это единственный выход.

– Единственный выход – это уехать, оставив меня здесь?

Это не укладывалось в голове.

– Да, надеюсь, что ты меня поймешь. Я больше не могу оставаться здесь. Этот город давит на меня. Я не хочу оставаться рядом с родителями. То, что я узнала – последняя капли. У меня нет причин оставаться здесь. Яна уезжает, а я...

– Нет причин? А как же я? Наши отношения не важны для тебя?

– Они слишком шатки. Я еще не решила, как относиться к твоей мести. Я думала, что узнав причину, мне станет легче, но в итоге все как раз наоборот. Пока что все слишком сложно.

– Ты не будешь бороться за наши отношения?

Она горько усмехнулась.

– Я устала бороться. Я боролась два года. Я выживала. Теперь я хочу жить. И единственная возможность – это бежать из этого города без оглядки. Ты мне дорог – правда. Поэтому я и пришла, чтобы ты узнал лично от меня. Но ради тебя я здесь не останусь. Нет. Моих сил на это не хватит. Прости.

Жаки начала обходить меня. Она вот так собиралась закончить разговор и наши отношения? Я поймал её за руку, сам развернулся и прижался к её спине грудью.

– Я люблю тебя, – прошептал я ей в ухо.

Жаки вздрогнула. Я чувствовал, как сильно бьется её сердце. Моё, в свою очередь, отдавалось эхом.

– Как ты можешь бросить меня одного? Я не смогу без тебя.

– Прости, – всхлипнула Жаки, – наши отношения слишком давят на меня. Я не смогу быть с тобой. Точно не в этом городе, не в этом обществе.

Я держал её так крепко, словно мог удержать. Я хотел передать ей часть своей силы. Показать, что она не одна, я рядом. Но понимал – все напрасно. Жаки не только добрая и открытая, но еще очень упёртая. Она уже все решила – меня нет в её планах.

– Прости, – еще раз выдохнула она, затем вырвалась из моих рук.

Жаки ушла. Она меня бросила. Я не сердился на неё: я признавал, что заслужил. Будь я на её месте, плюнул бы себе в лицо.

Единственное, на что я надеялся, что крылья моего ангела не сломлены окончательно.

Я не могу позволить ей уехать. Я нуждаюсь в ней. Её присутствие в моей жизни – это как вода или воздух. Она – это то, без чего мое существование на земле невозможно.

Я не знаю, как в моей голове возник этот план. Но это, похоже, мой последний шанс.

Я набрал номер. Меня распирало, пока я слушал эти монотонные гудки.

– Ты нашла его?! – слишком эмоционально спросил я.

– Да, – она сразу поняла, о ком я, – он там же, где и всегда. Эта сволочь, как обычно, занимается саморазрушением. И отказывается выходить из этого подземелья...

Я не стал дослушивать до конца. А смысл? Я уже узнал все, что хотел. Мне придется ехать в Майами.

«Подземелье».

Вы думаете, что это образное выражение?

Нет.

Так называется стриптиз клуб, принадлежащий семье Дэвис. Об этом практически никто не знает, кроме самой семьи. Ну, и меня. Я уже говорил, что мы с Маркусом знаем тайны своих семей.

Семья Марка одна из самых обеспеченных в нашем городке. Кто бы мог подумать, что заработали они свое состояние на продаже алкоголя и развратных танцах.

«Подземелье» – это современная версия борделя. Здесь нет сутенёров или чего-то подобного. Сюда приходят мужчины, чтобы отдохнуть, выпить, посмотреть, как девушки извиваются на этом шесте. Конечно, многие из них хотят трахнуть ту или иную стриптизершу, но только сами девушки решают, ответить или нет на приват.

Маркус говорил, что их не принуждают. Хочешь заработать – иди в кабинку. Нет – продолжай танцевать. Большинство из них соглашаются. За это они получают очень неплохие деньги. Также каждая стриптизерша имеет право выйти из клуба. На её место целая очередь желающих.

Я не углублялся в политику клуба. Но пару раз присутствовал на шоу.

Сегодня здесь очень много народу. Я проталкивался сквозь неизвестных мне, а, возможно, и известных людей.

Я нашел Марка там же, где и думал. Vip-комната. Открыл дверь, мне в лицо ударил отвратительный стойкий запах алкоголя, сигарет, перегара и масла стриптизерш.

Марк лежал на кровати. На нем сидела полуголая девица. Играла музыка. Я нажал на кнопку, выключая эту противную мелодию.

– Выйди! – рыкнул я на шлюху.

Она посмотрела на Марка. Он засмеялся, вытягивая руки над головой, собираясь потянуться. Девка убежала, что-то говоря. Я не слушал.

– Какого хуя ты здесь делаешь?! – взорвался я, как только закрылась дверь с той стороны.

– Отдыхаю. – Марк встал, ленивой походкой подошел к мини бару. Он открыл бутылку виски, плеснул в стакан, затем выпил одним глотком.

– Ты должен вернуться с город! – Я продолжал скалиться. Меня распирало изнутри. Марк был слишком спокоен – это еще больше бесило.

– С какой это стати?

– Яна уезжает!

Ни один мускул на его лице не дрогнул. Неужели я ошибся? Она ему не нужна? Тогда зачем весь этот цирк?

– И?

– Ты должен её остановить!

Марк засмеялся, запрокинув голову.

– Тебе пора. – он обошел меня, открыл дверь.

– Ах ты, сукин сын!

Я развернулся, резко сжал кулак и вмазал ему по роже, затем захлопнул дверь. После чего схватил его за шею и припечатал к стене. Марк оскалился, обнажая зубы в крови. Я всего лишь разбил ему губу.

– Яна уезжает в Россию. И неизвестно, вернется она или нет. Ты начал спать с ней не просто так. Она тебе нравилась, иначе ты бы не устроил это слезливое шоу в больнице. Так что изменилось? Почему ты сбегаешь?

– Тебя это не касается, выродок пьяной шлюхи!

– Неужели? – Его слова меня не задели. Он лишь ответил на мое оскорбление. «Сукин сын» – это выражение для Марка слишком значимое. – Ты должен остановить её! Она уезжает, забирая Жаки...

Маркус бьет по руке, удерживающей его шею, затем хватает меня за футболку и разворачивается. Теперь уже я прижат к стене. Марк удерживает, давя одной рукой на плечо, другой на грудь.

– Вот оно что! С этого и надо было начинать! – Он опять усмехается. – Ты переживаешь не за меня и Яну, а за себя! Что, я что-то пропустил? Ты наконец-то начал трахать эту блондиночку? И теперь она уезжает?

– Не говори о ней в таком тоне! Она тебе не шалава!

Я вырываюсь, снова бью его кулаком. Только теперь уже в живот.

Маркус закашлялся:

– Что я могу тебе сказать? Плохо старался. Хочешь дам пару советов?

Он ржет. А я понимаю, что зря пришел. Марк и правда бесчувственная сволочь. Лучше иностранке держаться от него подальше. Зря я думал, что Яна пробудила в нем что-то.

Не фига.

– Оставайся здесь сколько влезет! – зло прошипел я. – Ебись со шлюхами, в то время как Яна уедет обратно. Навсегда! Эта девушка могла бы подарить тебе целый мир. Любить и бороться за свою любовь – не позор. Я понял это только сейчас. А ты можешь и дальше гнить в этом подземелье!

POV Жаки

Разговор с Ником дался мне не так легко, как я думала. Я видела, что ему больно. Я и сама была на грани. Еще чуть-чуть, и я бы вцепилась в него.

Я сказала ему, что он не может быть причиной остаться здесь. На самом деле, Ник мог стать моим единственным смыслом. Но оставшись здесь, я продолжу быть изгоем, шалавой. А такая жизнь мне не нужна. Я сжимала кулаки, борясь с желанием отступить, чтобы вновь раствориться в нем.

Он сказал, что любит меня. Снова повторил это. Мое сердце ушло в пятки. Все внутри меня сжалось. Я готова была расплакаться и броситься в его объятия. Но вместо этого просто повторяла «прости».

Николас сам прижал меня к себе. Вот тут я не выдержала. По щекам покатились слезы. Его тепло окутало меня. Я слышала, что его сердце готово выпрыгнуть из груди. Оно било мне в спину. Мое сердце вторило ему. Я должна разорвать этот кокон. Я вышла из кольца его рук. Села в машину и уехала.