Текст книги "Печать позора"

Автор книги: Даша Art

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Сэму удалось схватить Яну волосы, собранные в хвост. Еще утром убранные волосы помогли ей избежать гнева Сары, но в тот момент сослужили плохую службу. Он ударил её головой об шкафчики, и она упала. После чего потеряла сознание. И больше ничего не помнит.

На все вопросы Яна отвечала чётко и ясно. Не увиливала от ответов, в отличие от обвиняемых. Они путались в показаниях, пытались выгородить каждый сам себя, заваливая друг друга.

Настала моя очередь. Пока шла к месту для дачи показания, я увидела, как Николас улыбнулся мне и кивнул, подбадривая. Я не смогла не улыбнуться в ответ.

– Сначала начнем с дела мисс Яны Вербиной, – пояснил мне прокурор.

– Да, хорошо, – сказала я в микрофон, что стоял за стойкой для дачи показания.

– Скажите, где вы были в момент совершения преступления?

– В сам момент я спускалась по лестнице с библиотеки.

– Куда вы направлялись?

– Мы должны были встретиться с Яной, чтобы вместе уехать домой.

– Вы дружите с пострадавшей?

– Да, мы подруги.

– Что произошло, когда вы спустились?

– Я услышала грохот и крики. И побежала на них.

– Что вы увидели?

– Яна лежала на полу. Она была в бессознательном состоянии. Я испугалась, подумав о худшем. Они били её, пинали ногами.

– Кто они?

– Сэм, Колин, Лейла и Кэрол.

– А где была Сара?

– Она стояла рядом, смеялась и что-то говорила. Я не поняла, что именно.

– Что случилось дальше?

– Я подняла баскетбольный мяч с пола и кинула, попав в Сэма. Они перестали бить Яну, переключившись на меня.

– Что они сделали вам, мисс Томсон?

– Сначала Сара попыталась меня ударить, но я удержала её руку. Затем Сэм схватил меня за горло и швырнул к Яне. Я упала. Попыталась привести Яну в чувства, но у меня не получилось. Потом Сэм схватил меня за волосы. Он держал, а Сара ударила кулаком мне по лицу.

– Уважаемый суд, к делу приложено медицинское заключение. В нём говорится, что у мисс Томсон была разбита губа и синяк на щеке.

– Хорошо, – кивнула судья, – продолжайте допрос.

– Они что-нибудь говорили вам, мисс Томсон?

– Говорила Сара. Она сказала, чтобы я молила её о пощаде, но я не собиралась этого делать.

– Что все-таки остановило их?

– Включилась пожарная сигнализация.

– Кто её включил?

– Я не знаю.

Этот вопрос также не давал мне покоя. Кто мог включить её? Кто еще был там? Может, Николас?

– Ваша честь, у нас имеются записи с камеры видеонаблюдения, которая установлена у главного школьного входа.

Судья кивнула. Включили запись. На ней было чётко видно, как из школы выбежали все пять человек. В дверях они столкнулись с Николасом. Он только вошёл в школу. Но вода уже лилась в это время.

– Этот молодой человек фигурирует в деле? – спросила судья.

– Нет, – ответил прокурор. – Как вы видите на видеозаписи, он только вошел в школу, когда подсудимые уже покинули ее. Мисс Томсон, вы видели этого человека в школе в тот вечер? Кто он?

– Николас Свен, – ответила я. – Да, он пришел в раздевалку на мои крики, помог мне вызвать скорую помощь. На этом все.

Эта видеозапись была очень важным доказательством. Она полностью подтверждала мои слова и слова Яны. Все совпадало.

Дальше слово взяли адвокаты.

– Скажите, мисс Томсон, у пострадавшей были конфликты с подсудимыми?

– Возможно, – я чуть помедлила.

– Почему «возможно»?

Я старалась отвечать как можно спокойнее и увереннее, но мой голос все равно временами подрагивал. Я нервно теребила края своей блузки.

– Ну, Яна не старалась конфликтовать с ними.

– Но, вы не отрицаете, что они могли быть злы на неё?

– Нет.

– Давайте начнем по порядку. В чем причина агрессии Колина и Сэма в сторону Яны?

– Однажды в автобусе мы с Яной сели не на те места?

– То есть вы сделали то, что разозлило их?

– Ваша честь, я не понимаю, к чему клонит адвокат, – вставил прокурор. – Разве такая реакция подсудимых может объясняться этим? В автобусе две девушки сели не на те места?

– Принимается, – ответила судья. – Это не может считаться причиной, адвокат.

– Хорошо, – выдохнул защитник. – А в чем причина агрессии Сары, Кэрол и Лейлы? Чем Яна могла их задеть?

– Яна заступилась за меня.

Прокурор встал.

– Ваша честь. Раз уж, адвокат перешел на такие темы, мы можем перейти на слушание второго дела. Они переплетаются друг с другом.

– Да, хорошо. Продолжайте, адвокат.

– В чем заключался ваш конфликт с подсудимыми?

– У меня не было с ними конфликта.

Я не считаю, что конфликтовала с ними. Да, просто принимала их издевательства, не более того.

– Ваша честь, могу я, не прерывая допроса мисс Томсон, задать вопрос мисс Вербиной?

Судья кивнула.

– Скажите, почему вам пришлось заступиться за мисс Томсон?

– Эта троица издевалась над Жаклин.

– Как долго это длилось?

– Два года.

Я зажмурилась. Я все еще не понимала, к чему ведет адвокат. Но явно пытается загнать нас в ловушку.

– То есть два года мисс Томсон могла планировать месть?

– Что? Нет, – Яна даже подалась вперед, – Жаки никогда не хотела отомстить.

– Но почему мисс Томсон сразу не заявила об избиении. Почему именно сейчас?

Я поняла, к чему клонит адвокат. Он хочет показать, что мои свидетельские показания в деле Яны не могут считаться достоверными, так как у меня давно уже зуб на этих людей.

Я не хотела поднимать эту тему, так как тогда наружу могло всплыть моё пребывание в психиатрической лечебнице. И, похоже, что всплывет.

– Ваша честь, – обратился адвокат к судье, – показания мисс Томсон могут быть основаны на жажде мести. Все обвинения мисс Вербиной строятся на показаниях мисс Томсон. Но они не могут считаться достоверными.

Адвокат довольно скалился. Я готова была схватиться за голову. Все перевернулось с ног на голову.

– Подождите, – вмешалась судья, – то есть на протяжении двух лет мисс Томсон подвергалась издевательствам со стороны трех подсудимых?

– Ну, не совсем издевательствам, – замямлил адвокат.

– Господин прокурор, давайте все-таки перейдем к делу мисс Томсон.

– Хорошо, ваша честь.

Прокурор кратко изложил обстоятельства дела, затем перешёл к допросу.

Я также рассказала все по порядку. Когда спросили Сару и её подруг, они утверждали, что не было никакого избиения. Это я все выдумала, потому что ненавидела их. А ненавидела я их, потому что они супер-пупер популярны, а я – шалава, поэтому и изгой.

– Скажите, кто именно оставил вам этот порез?

Я помедлила секунду. Я не передумала на счет Виктории. Но все-таки соврать судье оказалось не так просто.

– Я не знаю.

Я сделала это. Я соврала. И уличить меня в этом мог только Николас.

– Как так вышло, что вы не знаете?

– Я руками закрывала голову и лицо. Я не смотрела по сторонам. А когда это произошло, они убежали.

– То есть неизвестно, кто именно это сделал? – уточнил судья.

И тут произошло то, что изменило весь ход судебного процесса.

Я даже рот открыла от шока.

Сара вскочила и заорала:

– Порез поставила её лучшая подруга Вики! А били её Кэрол и Лейла! Я вообще не имею никакого к этому отношения!

– Что? – хором возмутились Кэрол и Лейла. – Да это ты нас туда потащила! Ты хотела избить её! Это все ты!

Вот она, дружба в нашей школе. Браво! Вы вместе ровно до тех пор, пока это выгодно, но в любой момент готовы перегрызть глотку друг другу.

– То есть, вы говорите, что избиение все-таки было? – подхватил прокурор. – Кто такая Вики?

Это уже был вопрос мне.

– Мы дружили раньше. Но потом она стала общаться с ними.

– Она была там?

– Я не знаю. Я не видела. – Я почти не врала. Саму Вики я не видела.

– Ваша честь, подсудимые только что признались, что избиение имело место быть. А значит, и у нас нет причин сомневаться в правдивости слов мисс Томсон. К тому же, я не озвучивал раньше, но в деле все же есть одно весомое доказательство по факту избиения мисс Томсон.

Я вылупилась на прокурора – точнее все вылупились на прокурора.

– В деле имеются показания работников химчистки. В тот день их вызвали, чтобы убраться в школе. А точнее, оттереть кровь со стен, пола и школьных шкафчиков. Согласно их показаниям, больше всего крови было в женской раздевалке. И в медицинском заключении сказано, что мисс Томсон потеряла очень много крови. Она могла умереть, если бы ей вовремя не оказали медицинскую помощь.

Я выдохнула.

– Мы не можем верить словам подсудимых о присутствии еще одной девушки. На протяжении всего судебного процесса они путаются, откровенно лгут и недоговаривают. Также, перекладывают вину друг на друга. А мисс Томсон никого больше не видела, следовательно, это сделал кто-то из обвиняемых.

– Мисс Томсон, вы можете добавить еще и заявление об издевательстве, – обратилась ко мне судья.

– Спасибо, ваша честь, – робко ответила я, – но я не буду этого делать.

– Ваше право, – кивнула она. – Адвокат желает что-то добавить?

Адвокат отрицательно покачал головой. Что он мог сказать? Они сами себя утопили. Я вернулась на место возле Яны. Она сжала мои руки. Они оказались ледяными. А щеки, наоборот, пылали жаром.

– Прокурор, вам слово.

– Спасибо, ваша честь. Я также хочу добавить, что в крови всех подсудимых был обнаружен наркотик. Поэтому я настаиваю на признании всех подсудимых виновными по статье «Умышленное причинение вреда здоровью средней степени тяжести», назначить наказание всем в виде принудительного лечения, а также год условного заключения.

Также признать виновными Сару, Кэрол и Лейлу по статье «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, которое могла повлечь за собой летальный исход» и назначить наказание в виде года тюремного заключения и трех лет условного заключения. У меня все, ваша честь.

Адвокат лишь сослался на их психическое состояние в виду того, что они принимали наркотические вещества, и просил просто назначить им принудительное лечение.

Судья удалилась для принятия решения. Мы вышли в коридор, чтобы глотнуть свежего воздуха. С нами вышли все, кто пришёл поддержать нас. Даже Николас.

– Я горжусь тобой, девочка, – прокряхтел мистер Дик, после чего обнял меня.

Я тоже обняла его в ответ. Знаете, мистер Дик действительно напоминает мне моего дедушку. Такой же добрый, теплый.

– Ты молодец, – сказал Николас, подойдя ко мне, когда мистер Дик отпустил меня.

Я смущенно улыбнулась.

– Не думала, что ты придёшь.

За эти две недели Николас стал мне немного ближе. В школе он все время был рядом, ходил со мной из класса в класс, сидел за одной партой, всячески пытался помочь, подвозил до больницы после школы, так как я все время опаздывала на этот неуловимый автобус.

Мне становилось всё комфортнее в его обществе. Николас больше не давил на меня, не приставал, не пытался коснуться меня. Хотя, иногда это случалось нечаянно.

Легкое касание. Но оно вызывало ток по всему моему телу, живот сводило в приятном спазме. Николас не акцентировал на этом внимание, просто вел себя дружелюбно. Но по-прежнему ничего не рассказывал. Может, ему тоже нужно было время? И я давала ему его.

В школе меня не обижали. Возможно, это из-за того, что Николас все время оставался возле меня, а, может, теперь ученики боялись меня трогать, чтобы самим не оказаться в тюрьме. Я не знаю, но была рада, что меня не трогают. Я могла спокойно сосредоточиться на тех проблемах, что у меня уже были. Никто не создавал новых.

– Я видел, как ты переживала, и хотел тебя поддержать.

Я стояла, облокотившись на стену. Николас встал рядом. Он сжал руку. Его ладонь была такой теплой и немного мозолистой. По венам прошлась волна удовольствия.

Яна уставилась на нас, шокировано. Я не рассказывала ей о перемене в наших отношениях. На нас, точнее на наши руки, смотрели и мистер, и миссис Палмер, и мистер Дик. Мой психолог принялся глупо улыбаться и посмеиваться.

Я покраснела. Но руку не собиралась высвобождать.

– Мило, – сказала Яна, становясь по другую мою руку. – Интересно, что еще произошло, пока я прохлаждалась в больнице?

Я улыбнулась.

– Ничего.

Вышел прокурор и позвал нас в зал для оглашения приговора.

Суд полностью выполнил требования прокурора. Все пятеро отправляются сначала в реабилитационный центр, чтобы вылечиться от наркозависимости. Колин и Сэм получили год условно. А вот Сара, Кэрол и Лейла один год проведут в тюрьме, и затем три года условно.

Мы с Яной обняли друг друга так крепко, что, казалось, кости затрещали.

– Мы сделали это! – Яна закричала мне в ухо. – Мы вместе прошли через это! Мы смогли!

Да! Только вместе мы смогли добиться справедливости. У меня одной бы это никогда не получилось.

Глава 20

POV Жаки

Вы когда-нибудь чувствовали, что вас ненавидят абсолютно все?

Представьте, что идёте по школе, и все глаза вокруг вас светятся злобой. Становится не просто не по себе – все внутри словно сжимается от неконтролируемого страха.

Да, меня и раньше не любили. Им нравилось издеваться надо мной, наблюдать за моими страданиями. Я была грушей для битья. Но сейчас всё изменилось.

Эта груша срикошетила в тех, кто бил по ней. И теперь меня презирали, но тронуть боялись. Мы с Яной наглядно показали, что я больше не собираюсь безропотно терпеть все то дерьмо, что они выливали на меня раньше.

Яна все еще находилась в больнице. Она каждый день надоедала мистеру Палмеру нытьем, что ей безумно скучно.

Четыре стены, никуда нельзя выходить. За три недели Яна вышла в люди только однажды – в суд. Я бы на ее месте не переживала.

Одиночество – привычно для меня. Мне не нужно общество. Оно не любило меня, и я отвечала ему взаимностью. Была бы моя воля, я бы вообще не выходила из этой палаты. Но Яна не такая, как я. Она очень подвижная. Временами Яна напоминала мне Вики, конечно, до того момента, как она отказалась от меня.

В один день мистер Палмер не выдержал и поставил нам телевизор в палату. Теперь мы целыми днями и вечерами смотрели сериалы – знаете, такой сериал-марафон. Иногда мне казалось, что мой мозг взорвется. Я два года ничем не интересовалась. И как оказалось, пропустила много чего.

«Дневники вампира» закончились – с ума сойти! «Сверхъестественное» сняли тринадцатый сезон – уму непостижимо!

Хоть Яна и недолюбливала «Дневники вампира», все же решилась на просмотр последних сезонов. Заняться ей ведь было нечем. И критиковала она буквально каждую серию. Под конец она разнесла всех персонажей.

– Как? Вот скажи мне, как так можно? Что это вообще за бред? Вот лежала она себе несколько сезонов подряд, а тут раз и проснулась! И все в одной серии! Я отказываюсь дальше смотреть этот бред!

– Но это была заключительная серия, – говорю я сквозь смех.

Это было невероятно смешно – наблюдать за Яной. Она чуть ли не кричала, при этом морщилась от боли. Но боль не заставляла её замолчать. Она с завидным упорством продолжала:

– Да? Уже? Ну и замечательно! Столько сезонов эти два брата бегали за Еленой, а тут раз и все. Пока она там прохлаждалась, один женился на другой, потом вообще умер. Другой тоже чуть не сдох! Да, лучше бы они все сдохли, к чёртовой матери!

– Если ты не перестанешь, то мистер Палмер заберет телек и DVD. И к тому же, Сэм и Дин постоянно сдыхают и оживают. Я уже не говорю, сколько раз помирал Кастиэль. И, посмотри, на дворе тринадцатый сезон. А ты смотришь и радуешься.

– Но Дин – такой красавчик. – Яна хлопнула в ладоши и расплылась в улыбке.

– Ага, а Деймон – нет?

– Ну, он тоже. Хотя слишком слащавый!

– Ты невозможна! – засмеялась я.

Я, конечно, возмущалась, но очень радовалась. Пусть лучше кричит и критикует. Пусть делает все, что угодно, лишь бы не плакала и не грустила.

О Маркусе мы больше не говорили. Яна упорно старалась делать вид, что всё прекрасно, что она не парится по поводу его исчезновения, но я видела, как ей нелегко. Маркус так и не появился ни в школе, ни в больнице. Никто не знал ни где он, ни почему пропал.

Николас продолжал ходить за мной по пятам. Я даже привыкать стала, что он всегда рядом – так странно, но так приятно. Временами Николас подходил ко мне слишком близко, прижимался и касался меня.

Иногда мне казалось, что он затеял со мной какую-то сексуальную игру. Ну, знаете, типа «настолько хватит моего терпения?». Каждое его прикосновение пробирало до самого нутра, но я стойко сопротивлялась, не подавая виду. Хотя с каждым разом это становилось все труднее.

Он магнит для меня. Его глаза, губы, волосы, дыхание, тело, запах – всё это притягивало к нему. И было бы легче отказаться от Николаса, если бы он оставался самодовольным, грубым, агрессивным и ненавидящим меня. Но Николас вел себя по-другому – был очень внимателен и заботлив.

Я постоянно задавала себе один и тот же вопрос. Почему сейчас? Почему он не был таким два года назад? И ответить не могла. Николас молчал.

– Как продвигаются ваши отношения?

Сегодня четверг. Мистер Палмер обещал выписать Яну через пару дней. Она уже была на старте. Только дай знак, и она рванет из больницы со скоростью пули.

– Никак, – ответила я, закрывая учебник по химии.

– Вы не?..

– Нет, – я даже не дала ей договорить.

И неважно, что именно хотела узнать Яна. Нет на все. Мы не целовались, не обнимались, не занимались любовью. Ничего.

– Мы просто вежливо общаемся.

– Ага, конечно, – на лице Яны появилась улыбка маньяка.

– Что?

– Николас смотрит на тебя взглядом трахну-в-любое-время-в-любом-месте-в-любой-позе. А ты говоришь мне про общение.

Я закатила глаза.

– Я не знаю, смогу ли перешагнуть через все.

– А как же та фигня про доверие, прощение и принятие?

Да, так говорил мистер Дик.

– Говорить об этом намного легче, чем выполнить. Я не знаю, что должно произойти, чтобы я смогла принять все это.

– Он знает?

– Да, я говорила ему много раз.

Последний такой разговор состоялся возле больницы сразу после того, как я написала заявления. Прошло уже три недели. Казалось, Николас все понял и больше не пытался давить на меня, просить прощение или что-то подобное.

Нас прервал телефонный звонок. Я не ожидала, поэтому замерла, тупо уставившись на вибрирующий телефон. Мне никто не звонит, кроме Яны. Ни у кого ведь нет моего номера.

– Ответь, – подтолкнула меня Яна.

– Алло, – неуверенно ответила я.

– Привет, Жаки. – Джереми? – Мы можем поговорить?

– Джереми? Откуда ты узнал мой номер?

– Это не так важно, – замялся он.

– Что тебе нужно?

– Послушай, я извиняюсь за то, что произошло в тот вечер. Я просто испугался за свой бизнес. Ты должна понять...

– Я поняла, – перебила я. С чего я вообще должна слушать его нытье? – Ты за этим позвонил?

– Нет. Я хотел спросить – собираешься ли ты возвращаться в бар?

– Что?! Почему я должна собираться?

– Ну, тебе вроде бы нравилось...

– Нет, подожди. То есть ты хочешь, чтобы я продолжила петь в баре?

– Да, хочу.

– Но как на это отреагируют посетители?

– Они... постоянно спрашивают о тебе, просят вернуть тебя на сцену. И завтра как раз пятница...

– Мне надо подумать.

– Хорошо, я позвоню тебе завтра утром.

Я нажала на отбой, затем уставилась в потухший экран.

Я правильно все поняла? Джереми хочет, чтобы я продолжила петь в его баре? Это что-то из разряда фантастики. Его посетители хотят вновь слушать мое пение? Но разве им не важно, кто на сцене?

Эй, привет, это все еще я – школьный изгой, который к тому же посадил за решетку пять человек.

Я сказала Джереми, что подумаю, но, по правде говоря, жутко соскучилась по сцене. Скорее не по самой сцене, а по пению. Я давно уже не пела – это странно для меня. Музыка была моим другом, когда вокруг никого не было. Она помогала мне справляться какое-то время.

– Это был хозяин бара?

– Да, – кивнула я, убирая телефон в сумку. – Он хочет, чтобы я снова начала петь.

– Это же круто! – Яна чуть ли не подпрыгнула.

Её реакция была более бурной, нежели моя. Но это только так кажется. Яна всегда открыто проявляла свои эмоции. Я же замкнута, многое держу в себе. Мне иногда сложно проявлять свои чувства. Но временами я взрываюсь как бомба, только замедленного действия. Я не знаю, хорошо это или плохо, это просто есть.

Я широко улыбнулась.

– Но он же понимает, что ты больше не собираешься оставаться в тени?

– А смысл? Все ведь и так узнали, кто поет на сцене.

– Да, но если ты скроешь себя, оставив только свой голос, они смогут сделать вид или убедить себя, что не знают, кто ты.

– Но это же бред!

– Это самовнушение, – покачала головой Яна. – Люди могут закрывать глаза на то, что им не нравится видеть.

– Мне все равно, нравится это им или нет, – твердо сказала я.

– Я прям горжусь тобой!

В палате я провела еще пару часов, после чего направилась домой.

Утром в пятницу меня подкараулила мама. Она знала, что я не зайду на кухню, поэтому ждала меня у входной двери.

– Завтрак – самый важный прием пищи. – Мама не улыбалась. – Почему ты пропускаешь его?

– Я ем, мама.

– Как твоя подруга? Её выписали?

– Еще нет. Но Яне уже легче, если тебя вообще это волнует.

Мама никак не отреагировала. Я давно ее не видела. Мне показалось, что она как-то изменилась.

– Отец сегодня приедет.

– И?

– Ты должна прийти на ужин, Жаклин.

– Нет, у меня дела.

– Жаклин, – голос мамы дрогнул, – ты должна поговорить с отцом.

Я открыла дверь, уже собираясь выйти, но обернулась.

– Мама, он не скажет мне ничего нового. Я прекрасно понимаю, чего вы хотите, но я не буду жить по вашим правилам. Я не такая, как вы. И сегодня у меня дела.

Я выбежала из дома быстрее, чем она сказала что-то в ответ.

Постольку я выходила из дома очень рано, то могла пройти пару остановок, пока меня, наконец, не догонял школьный автобус.

Сегодня я шла полностью погруженная в свои мысли. Я даже не слышала музыку, громыхавшую в наушниках.

Что отец хочет мне сказать? Я даже представить себе не могла. Снова собрался читать нотации, или же пытаться воткнуть меня обратно в свои рамки? Может, он хочет поставить мне условия?

Я уже давно готова к этому. Если он думает, что шантаж поможет, то глубоко ошибается. Угрожать мне папа может только одним – деньгами. Возможно, он захочет лишить меня карточки. Но это не проблема для меня. Мне не нужны их деньги. Лучше остаться ни с чем, чем стать похожей на них.

Я легла на парту, накрыв голову руками. Если сказать по правде, то я готова была биться головой об это металлическое изделие.

– Что-то случилось?

Николас сел рядом за парту. Я подняла голову.

– Что?

– У тебя нездоровый вид. – Он пристально окидывал меня взглядом.

Ну, нормально я выгляжу. Просто волосы немного спутались от ветра, вокруг глаз синева. Я ведь не очень хорошо спала. Меня разрывало предвкушение выхода на сцену. Мои голосовые связки были наготове. И в тоже время я очень боялась реакции зала. Что если они все-таки не захотят меня слушать?

– Все в порядке, – буркнула я.

Начался урок. Николас делал какие-то записи. Я же рассеянно смотрела по сторонам. Телефон завибрировал. Сообщение от Джереми.

«Ты подумала? Что решила?»

Я ответила:

«Ок. Приду к 21.00».

«Ок. Буду ждать».

Я улыбнулась и прикусила внутреннюю сторону щеки. Снова вибрация. Яна.

«Оливер выписывает меня сегодня!!!!!!»

«Здорово!!!!»

Я так сильно обрадовалась, что чуть не подпрыгнула на стуле. Николас удивленно поднял брови, задавая мне немой вопрос.

– Яну выписывают, – шепнула я.

Николас тоже расплылся в улыбке. Он накрыл мою руку, лежащую на колене. Она слегка подрагивала от нахлынувших на меня эмоций.

– Это очень хорошая новость. – Николас наклонился к моему уху. Мои волосу были перекинуты на другой бок, поэтому его дыхание защекотало мне шею.

–Да, – я повернула голову, мы оказались лицом к лицу, – это замечательно.

В этот раз первым отстранился Николас. Он сжал зубы и снова уткнулся в тетрадь. Я вдохнула, успокаивая свое сердцебиение.

После уроков Николас ждал меня у выхода из школы.

– Ты к Яне?

– Да, – я улыбнулась, щурясь на солнце.

– Я тебя отвезу.

Я кивнула и пошла за ним к машине.

– Сегодня вечером ты будешь с Яной? – спросил Николас, когда мы подъехали к больнице.

Я уже собиралась выйти из машины, поэтому держалась за ручку.

– Эм... нет, я не...

– Может, сходим куда-нибудь?

Говоря это, Николас засмущался. Я офигела. Николас умеет смущаться? С каких это пор?

– Ты... приглашаешь меня на свидание? – с трудом проговорила я.

Это было так странно. Я закусила губу.

– Да, – улыбнулся Николас немного кривовато, – пытаюсь. Так ты согласна?

– Нет, – выдохнула я.

Плечи Николаса поникли. Он отвернул от меня глаза.

– Нет, эм... это не потому что... – я путалась, пытаясь сформулировать свою мысль. – Вечером я буду петь.

– В баре «Только пьяные»? – Николас снова смотрел на меня. В его глазах что-то загорелась.

– Да, Джереми позвал меня, и я сама хочу, – я улыбнулась, потом сжала губы. – Я соскучилась по этой сцене.

– Значит, увидимся там?

– Ты придешь?

– Я никогда не пропускал твои выступления, – усмехнулся Николас.

– Хорошо, увидимся.

Я быстро вышла из машины, сжала руки, затем поднесла их к губам и выдохнула. Николас позвал меня на свидание. Почему это так волнительно? Он ведь уже не раз показывал свой интерес ко мне. Но его прикосновения говорили мне лишь о физических желаниях. А вот свидание... Не знаю, но для меня это ощущается как-то по-другому.

Я вошла в палату Яны с улыбкой чеширского кота.

– Это ты так рада, что меня выписывают? – Яна уже готова.

Она переоделась, собрала сумку и сидела на кровати, ожидая.

– Да, – честно ответила я. – И еще потому, что Николас хотел пойти со мной на свидание.

Яна пискнула, затем рассмеялась. Она вскочила с постели и хлопнула в ладоши.

– Это так романтично. Ты согласилась?

– Нет.

– Какого?..

– Он хотел сегодня вечером. – Я пожала плечами. – А сегодня я ведь иду в клуб.

– Эх, – Яна шумно вдохнула. – Я бы тоже хотела пойти с тобой, но Оливер мне не позволит.

– Это единственное, что меня расстраивает.

В палату вошел мистер Палмер.

– Уже готова?

Яна возмущенно двинула головой:

– Сколько можно ждать?

– Все, – мистер Палмер взял сумку, – поехали.

Я долго думала, что мне надеть. Если бы сегодня вечером рядом была Яна, я бы рискнула и надела юбку или платье. Но её там не будет. И я решила не выглядеть слишком вызывающе.

Я натянула темные обтягивающие джинсы. Я не хотела скрывать мою татуировку, поэтому надела черный короткий топ. Очень короткий. Так, что мое тату было полностью открыто. На шею ничего не наденешь, так как топ обвивал ее, оголяя плечи.

На ноги – широкие черные кожаные сапоги на невысоком каблуке. Волосы я распустила и немного завила. Я обвела глаза темным карандашом, накрасила губы темно-лиловой помадой.

Честно говоря, я очень надеялась, что встречу там Николаса. Я понимаю, что глупая и наивная, но он вызывает во мне столько эмоций. Мне нравится ощущать его рядом. И с каждым днем я все больше доверяю ему. И наше прошлое уходит все дальше.

Я только что осознала, что смотря на него, больше не вспоминаю случившееся. Николас больше не ассоциируется у меня с той болью, теперь он скорее как бальзам, нанесенный на эту рану.

Я спустилась как раз к ужину. Хоть мне совсем не хотелось есть, я все же решила посетить сие пиршество. Я просто молча села за стол.

Отец сидел, как обычно, во главе стола, мама справа, я слева. Он выглядел уставшим и каким-то потрепанным. Это как-то связано со мной? Если так, то должна ли я испытывать чувство вины? Или переживать? Возможно, я не очень хороший человек, потому что меня это не особо беспокоило.

– Ты куда-то уходишь? – спросила мама, разглядывая мой наряд. Она поморщилась, заметив татуировку.

Я просто усмехнулась. Не нравится – не смотри.

– Да, – сухо бросила я, не собираясь уточнять.

– Почему бы тебе не надеть другую майку? – предложила мама. – Я много тебе купила в последний раз.

– Нет, спасибо. Мне нравится этот.

Мама поставила передо мной тарелку с запечённым мясом с овощами. Сама же она ела овощи на пару – та еще гадость без соли и специй. Пресная и мягкая. Возможно, они бы и были вкусными, если не держать их так долго, но мама явно их перепаривала.

Есть я не хотела, поэтому сразу решила выслушать отца.

– Так о чем вы хотели со мной поговорить?

– Жаклин, сначала надо доесть, – попыталась укорить меня мама.

– Нет, говорите сейчас, мне уже пора.

Мама потупилась, смотря в свою тарелку. Она ковыряла свои брокколи, перемещая их с одной стороны на другую.

– Я хочу перевести тебя в другую школу, – сказал папа, не поднимая на меня головы.

Я уставилась на него, широко раскрыв глаза и рот.

– Что?!

– Тебе так будет лучше, – затараторила мама. – Там отличная программа. Они хорошо подготавливают к колледжу. И ты же хотела уйти из этой школы.

– Нет! Вы делаете это не для меня! – Я вскочила с места. – Вы просто хотите снова меня контролировать. И пока я здесь, вы этого не можете сделать!

– Ты наша дочь! – Отец начал выходить из себя. – И должна делать то, что мы говорим!

– Поздно вы вспомнили, что Я – ВАША ДОЧЬ! Я просила вас перевести меня в другую школу два года назад, но вы отказались! Я умоляла, но вы были непреклонны! И сейчас, когда у меня все более-менее наладилось, вы хотите отправить меня неизвестно куда! Вы издеваетесь надо мной?! Я вам не марионетка!

– Сядь! – приказал отец.

Я резко опустилась обратно на стул – скорее от неожиданности, чем от самого приказа.

– Ты поедешь туда, хочешь ты этого или нет! К сожалению, они смогут тебя принять только после нового года, так что ты можешь закончить здесь все свои дела. – Он начал повышенным тоном, но закончил спокойно и уверенно.

– С чего это вы решили, что я вас послушаю и поеду? – Я хотела усмехнуться, но не стала. Мне нужно быстрее уходить. Этот разговор все равно бесполезен.

– У тебя нет выбора. Ты еще несовершеннолетняя и полностью зависишь от нас материально.

А, деньги! Отец хочет надавить на это место? Да мне плевать на их деньги, они мне не нужны. Если будет нужно, то я сама свалю из этого города и пойду работать. Да, согласно, что звучит немного наивно. Но зависеть от этих людей, я не хотела в любом случае.

Мама все это время отводила глаза. Она смотрела куда угодно, только не на меня. Она больше не улыбалась, как раньше. И больше не повторяла: «Все хорошо». Что это? Её накрыла наша реальность?

Я опять встала.

– Мы еще посмотрим, – бросила я отцу прежде, чем выйти из комнаты, – еще целый месяц до нового года.

– Рад снова тебя видеть, – Алекс улыбался мне, разливая какую-то жидкость по бокалам. – Ты одна? Где твоя подруга?

– Не делай вид, что ничего не знаешь. Всё равно не поверю, что весь город знает, а ты нет.

Алекс засмеялся, будто бы я сказала что-то невероятно смешное. Но быстро перестал, увидев, что я не разделяю его веселья.

А чему радоваться? Яна была в больнице – это не смешно! Родители хотят перевести меня в другую школу – это вообще ни разу не смешно! И хотят они это не для моего будущего.

Вся эта фигня с подготовкой к колледжу – просто оправдание. Или заученная фраза для окружающих. На самом деле, это ловушка для меня. Они хотят отделить меня от Яны и Николаса. Сплетни о том, что он бегает за мной, конечно, уже заполонили этот городок. Родители считают, что именно они плохо на меня влияют. Что, если отделить меня от них, я снова стану той покорной овцой.