Текст книги "Печать позора"

Автор книги: Даша Art

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Если бы я знала, – усмехнулась я.

– У меня сейчас физкультура, а у тебя история?

– Ага, – кивнула я.

– Потом я пойду к химику. А ты все ещё хочешь пойти в библиотеку?

– Да, хочу кое-что почитать.

– Хорошо, значит ищи меня через час в кабинете химии после окончания уроков.

Я кивнула, затем мы встали и направились каждый в свою сторону.

Я люблю библиотеку. Это единственное прибежище для меня. Сара и её подружки никогда здесь не бывали. В этом хранилище знаний я всегда могла побыть в безопасности. У меня есть час, чтобы найти то, что нам задали.

Джером Д. Сэлинджер «Над пропастью во ржи».

Я открыла книгу и погрузилась в мир парня-подростка и его бунт. Нам говорили, что эта книга очень актуальна сейчас, хотя написана она была во второй половине XX века. Хотя учитель литературы про все книги говорила нечто подобное. Но сейчас я не могла с ней не согласиться.

Проблемы подросткового бунта, отвержение общепринятых норм и устоев, когда всё переворачивается, добро и зло пытаются поменять местами – всё это очень важно для современного общества.

Сейчас в каждой семье можно услышать выражение «подростковый период». Но если бы они просто бунтовали, носили бы чёрное или ирокез – было бы проще. Всё чаще мы скорее сталкиваемся с подростковой жестокостью, подростковой агрессией. Школьники слишком жестоки. Они не подчиняются правилам, идут против системы. И неизвестно, к чему стремятся эти дети.

Я засиделась. Прошло уже больше часа. Яна не пыталась меня найти, значит, ещё занята. Я решила спуститься в кабинет химии и подождать возле него, если она еще не закончила.

Я подхожу к кабинету, открываю дверь и замираю на пороге.

Яна сидит на парте, спиной ко мне. Её ноги широко раздвинуты, между ними стоит Маркус. Его левая рука блуждает под её юбкой, а правая удерживает шею Яны в удобном положении для поцелуя.

Они целуются с каким-то остервенением, словно от этого зависит их жизнь. Маркус отрывается от её губ, спускаясь к шее. Яна выгибается дугой. Его правая рука накрывает её грудь...

Боже, я подглядываю! Вся эта картина выглядит очень возбуждающе. Я задышала чаще, но мне не хотелось видеть продолжение. Я разворачиваюсь, берусь за ручку, чтобы прикрыть дверь.

– Что ты здесь делаешь?

Я подпрыгиваю, но дверь закрыть успеваю, после чего прислоняюсь к ней спиной.

Я понимаю глаза на Николаса. Тот с интересом наблюдает за мной.

– Там кто-то есть?

Я краснею, становясь пунцовой, но все же медленно киваю.

– Маркус и Яна?

– Ты знал?

– Видел пару раз.

– Оу. – Теперь моё лицо точно напоминает спелый томат.

Николас приближается, но я быстро отхожу от двери.

– Ты сегодня бегаешь от меня целый день.

– Неправда, – слишком поспешно отвечаю я.

– Да? А мне вот кажется совсем по-другому. Ты боишься меня...

– Вовсе нет.

– Ты боишься тех чувств, что я вызываю в тебе.

– Ты ничего во мне не вызываешь.

Я пятилась до тех пор, пока не упёрлась в школьные шкафчики.

Чёрт!

Николас медленно следует за мной.

– Не подходи! Стой там!

– Видишь, – по-кошачьи улыбается он. – Ты боишься, что я прикоснусь к тебе, и ты растаешь. Ты ведь всегда дрожишь, когда я обнимаю тебя...

– Это от отвращения, – паникую я, вжавшись в эти долбанные шкафчики.

Николас уже слишком близко: его лицо напротив моего, руки по обе стороны от моей головы. Я оказалась окружена. Глаза Николаса гипнотизируют меня, я закрываю свои, чтобы прервать контакт.

Его голос опускается до шёпота:

– Ты хочешь быть со мной, просто боишься в этом признаться. Я вызываю в тебе противоречивые чувства. Но, – Николас почти качается своими губами моих, я почувствую трепет его дыхания, – ты всё еще любишь меня.

На меня будто выливают ушат холодной воды, от чего моё тело обдает холодом. Становится так противно.

Николас специально издевается?

Вот, что ему нужно от меня. Признание! Он хочет, чтобы я призналась, что до сих пор влюблена в него. Я похожа на мазохиста, которая всё это время любила своего мучителя?

– Ну уж нет! – Я вскидываю руки ему на грудь и резко отталкиваю. – С чего ты вообще взял, что можешь вот так со мной поступать? Эти долгие два года тебе было плевать на меня! Плевать, когда надо мной издевались! Плевать, когда унижали! Плевать, когда...

Мой голос сорвался, на глаза выступили непрошеные слёзы. Я не должна плакать, тем более при нём.

– Когда я... прыгнула с того обрыва...

– Прыгнула?

Я смотрю на него. Он напряжённо наблюдает за мной. Улыбка, ухмылка – всё, что только что было на его лице, исчезло.

Я глубоко вдохнула. Тогда на обрыве, я ведь сделала тот шаг. Я шагнула вниз. Еще бы миллисекунда и мистер Палмер опоздал бы.

– Да, я сделала шаг в пропасть...

– Но...

– Мистер Палмер. – Я произнесла его фамилию с некоторым трепетом. – Он спас меня. Если бы не он, я бы сейчас здесь не стояла.

– Жаклин... – Шаг ко мне, и какое-то отчаяние в голосе.

– Нет, Николас, от прежних чувств к тебе не осталось и следа. И что бы ты ни делал, чтобы ни говорил, эта пропасть не исчезнет. Ты сам вырыл огромную траншею, и закинул меня туда! Что же я сделала не так? Почему именно я?

– Ты ни при чём. – Его плечи поникли.

– И это всё? Всё, что ты скажешь мне? Назови причину, Николас!

Мне хотелось закричать и заплакать, ударить его, в конце концов! Сделать хотя бы что-то! Но вместо этого я стою, не двигаясь, чувствуя, как в душу вновь закрадывается холодок.

– Сейчас это не имеет значения. Больше нет.

– Не имеет? Ещё как имеет! Да, я хотела оставить прошлое в прошлом, жить дальше, несмотря ни на что. Но ты... на тебя это не распространяется. Глядя на тебя, я вспоминаю всё, словно это было вчера. И твой вчерашний поступок...

– Жаки, я просто хотел показать всем, что больше не намерен издеваться над тобой, хотел заявить, что хочу быть с тобой...

– Ты ненормальный? Это не может привести ни к чему хорошему! Готовься к последствиям, Николас. Они не заставят себя долго ждать!

Глава 16

POV Жаки

Мистер Дик, не спеша, записывал что-то в своем досье на меня. Он изредка кидал на меня взгляд, затем снова углублялся в свои записи.

– Может, мы уже начнём, а? Мне, конечно, очень нравится торчать здесь и смотреть на вас, но всё-таки уже вечер, и я жуть как хочу есть.

– Ты стала нормально питаться? – Я привлекла его внимание.

– Да, – улыбнулась я, – я ем. Вот прямо сейчас вы можете услышать, как урчит мой желудок.

– Это не может не радовать меня, но всё же мне кажется, что ты здесь не просто так сидишь и ждешь. Тебя что-то беспокоит?

– Я же обещала, что зайду сегодня.

– Только по этой причине ты сейчас здесь?

Я делаю глубокий вдох. Боже, он видит меня насквозь, что ли?

– Да, вы правы.

Мистер Дик захихикал себе под нос. Это ещё что такое?

– Помните наш разговор про то, что люди не меняются?

Он кивнул.

– Вы всё также считаете?

Мистер Дик поднял брови.

– Почему ты спрашиваешь?

– Один человек как-то слишком сильно изменился. Меня это пугает.

– Ты о Николасе?

Мистер Дик отложил записи и ручку, затем оперся локтями о стол.

– Да. – Зачем скрывать, он и так всё поймет? – В последнее время он странно себя ведёт.

– Я видел, – заулыбался мой психолог.

Я покраснела. Ну, для чего так акцентировать на этом внимание?

– Вы видели только один случай.

Я решила всё выложить, как на духу. Кто, если не психолог, поможет мне разобраться во всем?

– Это происходит последние пару недель.

– Просто ходит за тобой и всё? Он что-нибудь говорит тебе?

Я потерла виски, затем запустила руки в волосы и немного помассировала кожу головы.

– Да, он говорит, что хочет быть со мной.

– Встречаться с тобой?

– Угу.

– А ты?

Мистер Дик следит за мной. Так пристально, что аж неудобно стало. Я готова была сквозь землю провалиться.

– А что я? – Я водила пальцем по кожаному креслу. – Разве я могу быть с ним после всего?

– Аха! – воскликнул мистер Дик: я подпрыгнула от неожиданности.

– Вы с ума сошли! Зачем же так пугать?

Он принялся ходить из стороны в сторону, теребя губу пальцем правой руки.

– Вот оно что!

– Что? – Я вопросительно взглянула на него.

Мистер Дик не обращал на меня внимания. Просто ходил туда-сюда. Еще чуть-чуть, и у меня голова закружится.

– У вас, наверно, слишком много психбольных. Вы сейчас сами очень ненормально выглядите.

– То есть, – он поднял указательный палец вверх, – ты не можешь быть с Николасом, потому что после произошедшего это будет странно и неправильно. Я правильно тебя понял?

– Ну, да, но...

– Заметь, ты не говоришь, что не будешь с ним, потому что не любишь.

– К чему вы клоните? – Хотя я, кажется, и сама уже начинала понимать.

– А что если ты его всё еще любишь?

– И вы туда же...

– А кто ещё?

– Николас. Он сказал мне это примерно, – я взглянула на часы, висящие на стене, – час назад.

– А парень умён...

– Нет, просто его самомнение больше, чем популярность фильма «Сумерки».

Мистер Дик засмеялся.

– И это тоже верно.

Он сел в кресло напротив меня.

– Скажи мне, что конкретно тебя беспокоит? То, что ты действительно можешь всё еще его любить?

– Нет... эм... я не люблю его...

Я говорила с запинками. Мне было сложно оформить бессвязный поток своих мыслей в слова.

– Звучит не очень убедительно.

– Но как я могу любить его после всего, что он сделал?

Я откинулась на спинку со всей силой, при этом шумно вздохнув.

– Хочешь, я расскажу тебе одну очень интересную притчу?

Я кивнула, закрыв глаза.

– Однажды в лесу заблудились пять мудрецов.

Первый сказал: «Я пойду влево – так подсказывает моя интуиции».

Второй сказал: «Я пойду вправо – недаром считается, что «право» от слова «прав»».

Третий сказал: «Я пойду назад – мы оттуда пришли, значит, я обязательно выйду из леса».

Четвертый сказал: «Я пойду вперед – надо двигаться дальше, лес непременно закончится, и откроется что-то новое».

Пятый сказал: «Вы все неправы. Есть лучший способ. Подождите меня».

Он нашел самое высокое дерево и взобрался на него. Пока он лез, все остальные разбрелись, каждый в свою сторону».

Как думаешь, кто из них выбрал правильный путь?

Я задумалась.

– Думаю, пятый.

– Почему?

– Ну, он полез наверх, а сверху всё видно.

– Логично. Сверху он смог увидеть, куда надо идти, чтобы быстрее выйти из лесу. Теперь он даже мог сказать, в какой очередности доберутся до края леса другие мудрецы. Он поднялся выше и смог увидеть самый короткий путь.

Он понял, что оказался над проблемой и решил задачу лучше всех! Он знал, что сделал все правильно. А другие нет. Они были упрямы, они его не послушали. Он был настоящим Мудрецом! Но он ошибался.

– Почему это?

Я поддалась вперёд.

– Потому что все мудрецы поступили правильно.

– Разве? Но ведь пятый выбрал самое лучшее решение.

– Тот, кто пошел влево, попал в самую чащу. Ему пришлось голодать и прятаться от диких зверей. Но он научился выживать в лесу, стал частью леса и мог научить этому других.

Тот, кто пошел вправо, встретил разбойников. Они отобрали у него все и заставили грабить вместе с ними. Но через некоторое время он постепенно разбудил в разбойниках то, о чем они забыли – человечность и сострадание. Раскаяние их было настолько сильным, что после его смерти они сами стали мудрецами.

Тот, кто пошел назад, проложил через лес тропинку, которая вскоре превратилась в дорогу для всех желающих насладиться лесом, не рискуя заблудиться.

Тот, кто пошел вперед, стал первооткрывателем. Он побывал в местах, где не бывал никто и открыл для людей прекрасные новые возможности, удивительные лечебные растения и великолепных животных.

Тот же, кто влез на дерево, стал специалистом по нахождению коротких путей. К нему обращались все, кто хотел побыстрее решить свои проблемы, даже если это не приведет к развитию.

Так все пятеро мудрецов выполнили свое предназначение.

– Ого, ничего себе. Но какое это имеет отношение ко мне?

– Как думаешь, какая мораль у этой притчи?

– М-м-м, – я задумалась, – но ведь все люди не могут быть правы?

– Не могут, – согласился мистер Дик, – но у этой притчи другой вывод.

– Какой же?

Мистер Дик опять поднялся с кресла и встал передо мной, опершись на стол.

– У каждого из нас свой путь. Мы все однажды принимаем решения, которые так или иначе влияют на нас самих и на окружающих нас людей. Мы не можем сказать, что все решения, которые мы принимаем – они единственно верные. Бывает, мы сожалеем о некоторых своих решениях. И некоторые из них не можем уже изменить. Но они приводят нас на ту дорогу, по которой мы должны двигаться. Мы можем ошибаться, падать и подниматься.

– Но...

– Ты можешь думать, что не сама выбрала себе такой путь. Конечно, это так. Но ты могла стать жертвой чьих-то ошибок. Не обязательно, что только Николас виноват в этом. Не он один.

– Вы хотите сказать, что Николас осознал свою ошибку? Слишком просто и наивно звучит.

– Возможно, что осознал. Возможно, что что-то изменилось. Но одна его ошибка спровоцировала череду бед, которые он не сможет исправить. Но то, что нас не убивает, делает сильней. Ты не можешь знать, что не оступишься в будущем, что не совершишь ошибку. Никто не застрахован от них. Но ты должна научиться сама признавать свои ошибки, и если не прощать, то хотя бы постараться, попытаться. И то, что ты можешь всё еще любить его – не говорит о том, что ты мазохист. Ты просто сделала выбор однажды, и твоё сердце следует за ним, хотя мозг не признает.

– То есть, вы хотите сказать, что нет ничего страшного в том, что я могу принять его после всего?

– Человек – это очень сложное существо. Никто не может знать наверняка, на что он способен. Ты не должна принимать решение здесь и сейчас. У тебя есть время, ты можешь наблюдать за ним. Может, Николас действительно совершил огромную ошибку, о которой сожалеет. А, может, лишь создаёт иллюзию.

– Кажется, вы запутали меня ещё сильнее!

Мистер Дик засмеялся. Я тоже улыбнулась.

– Всё только в твоих руках. Ты не должна зацикливаться на правильности решений. Тебе нужно самой принимать решения, делать выбор, чтобы проложить свой путь. А уж правильные ли были те иные решения – это только время может показать. В конце концов, все мы всего лишь люди.

– Вчера мне звонил мистер Дик, – улыбнулась мама, садясь за кухонную стойку передо мной. – Он сказал, что тебе уже не требуются постоянные сеансы. Но ты всё равно должна заглядывать к нему время от времени.

Утро сегодня выдалось дождливым. Я весь вчерашний вечер и полночи думала о словах мистера Дика. Каждому человеку даётся выбор. Николас сделал свой выбор два года назад.

Жалеет ли он о нём? Одному Богу известно. Но благодаря его ошибке, я стала другим человеком. Может, его выбор привел меня к моему жизненному пути?

Per aspera ad astra – любимое латинское выражение моей бабушки. («Через тернии к звёздам»)

И вот сейчас мой черед сделать этот выбор. Многие могут подумать, что всё очевидно, но не для меня. Одна моя половина требует справедливой мести, а вторая о примирении, прощении. Мистер психолог прав, я пока не готова принять какое бы то ни было решение.

Завтракали мы с мамой вдвоем. Отец уехал в Майами: я почувствовала облегчение.

– Папа очень недоволен тобой, – сказала мама.

Она вдруг стала очень серьёзной. Это погода так на неё повлияла?

– Ты не должна идти на поводу у своих друзей...

– Ты о Яне? Что же в ней плохого?

– Она слишком своевольна, как и её мать. Я слышала, что она не просто так приехала сюда. В России у неё неприятности. И здесь место её ссылки. Даже её собственный отец не справился с ней.

Я догадывалась, что всё не просто так. Постоянные вопросы мистера Палмера, его замечания, напоминания – все это не взялось с пустого места. Но Яна не говорит об этом, значит, это её больное место. Кому, как ни мне знать, что такое болезненные воспоминания? Но я все равно уверена, что Яна – хорошая девушка.

– Мне всё равно, мама. – И это чистая правда. Когда Яна будет готова, она сама все расскажет, я в этом уверенна. – Большинство слухов, что ходит в нашем городке – это бред сивой кобылы. Я проверила это на себе. – Яна влияет на моё поведение только положительно. Если вы с папой этого не понимаете – это ваши проблемы, не мои.

Я говорила негромко, но твёрдо. Мой голос уверенно разрезал тишину нашей кухне.

Меня выводит из себя, что родители начали указывать, что делать и с кем общаться. И это после двух лет абсолютного игнорирования моих проблем. Я бы не злилась, если бы всё это время они были рядом, заботясь обо мне. Тогда бы я прислушивалась к их мнению, но не сейчас. Нет, у меня не было ненависти к родителям. Я скорее разочарована.

Мама широко раскрыла глаза.

– Ты не должна идти против своего отца. Бога ради, да вы же знакомы с этой девчонкой всего несколько недель...

– Да, мама, – процедила я, – но она за эти пару недель стала мне ближе, чем вы – мои собственные родители.

Я резко встаю.

Моя мама всегда была непрошибаемая. Она никогда не пыталась понять, прислушаться, так же как и отец. Всё, что перечило их убеждениям – это плохо. Если они что-то вбивали себе в голову, то их не переубедить, и неважно, насколько вескими будут аргументы «против».

Яна уже ждала меня. Из-за дождя верх машины был опущен.

На улице сегодня прохладно, поэтому я натянула джинсы, розовый свитер и ботильоны на невысоком каблуке. Также я взяла свою любимую вместительную сумку через плечо – очень удобно. Перекинула её, и руки свободны.

– Ну и погодка, – присвистнула Яна.

Как только я села в машину, мелкий дождик превратился в ливень. Ухудшал положение резкий ветер. Мама с утра даже радио включала, чтобы узнать – нет ли штормового предупреждения. Но нет, синоптики успокаивали, что это просто дождь с резкими порывами ветра.

– Часто у вас такое?

– Не очень.

– Может начаться шторм? А что если нас накроет цунами?

Я засмеялась, отряхивая свои волосы. Они немного намокли.

– Не выдумывай. Нас бы предупредили. И вообще, мы же не в кино.

– Опасно жить в такой близости к океану.

– Ты не жаловалась, когда лежала на пляже, попивая кокосовый коктейль.

Мы вместе засмеялись.

– Кстати, – Яна полезла в бардачок, – это тебе. Давно купила, но все никак не отдам.

Это был телефон. Точнее, новенький IPhone. Не знаю, какой именно, я не разбиралась в моделях.

– Ты же знаешь, что я не пользуюсь телефонами...

– А теперь начнёшь! – с энтузиазмом заявила Яна и хлопнула в ладоши.

– Но кому мне звонить? И если мой номер узнают в школе...

– Не узнают! Твой номер будет только у меня! Мне надоело звонить тебе на домашний телефон, твоя мама, похоже, не очень рада моим звонкам.

– Прости за это...

– Всё путём, – улыбнулась Яна, – а теперь я могу звонить напрямую тебе.

То, что сегодня что-то должно произойти, моя попа почувствовала еще с раннего утра. Плохая погода, серьезная мама – это точно не к добру. В школе всегда странно смотрели на нас, но сейчас как-то еще хуже.

– Что происходит? – спросила Яна как-то очень тихо.

Видимо, ей тоже стало не по себе.

Нет!

Я сжала кулаки, поняв, что происходит.

Большая кучка учеников столпилась у нашей доски почёта. Такая доска есть во всех школах. Там можно увидеть фото со школьных мероприятий, награжденных учеников, учителей. Но у нас в школе доска почёта превратилась в доску позора.

Два года назад здесь висели мои фото. Причём они занимали не только доску, но и всю стену.

Сейчас у меня дежавю. По всей стене также висели мои фотографии – больше сотни – какие-то больше, какие-то меньше. По ним можно было отследить все произошедшее со мной тем роковым утром.

Вот я сплю, укрывшись одеялом. Хвала господу, что у меня нет привычки распинывать одеяло во сне. Вот я начинаю просыпаться. Шок. Осознание. Слёзы. Взгляды на Николаса. Его свободная поза. Мрачный взгляд. Ухмылка. Я кутаюсь в простыню. Встаю. Иду к нему. Плачу. Он не смотрит на меня. Я убегаю.

Был ли у меня шок?

Нет, но я все равно замерла.

Я была шокирована два года назад. Сейчас же я просто стою, затаив дыхание.

– Что за на хрен такой? – воскликнула Яна.

Она видела то же, что и я. Все это видели.

– Кто это сделал? – Яна метала молнии.

Она агрессивно двинулась на толпу.

– Яна, нет. – Я быстро хватаю её за руку. – Мне всё равно.

Я не кричала. Мой голос даже не дрожал, хотя внутри всё содрогалось.

– Так была поставлена печать? – спросила она у меня почти шёпотом.

– Да. – Я запрокинула голову, пытаясь сделать вдох. – Я надеялась, что эти фото пропали, но нет. Такие вещи не исчезают по желанию жертвы.

Яна зарычала. Она всматривалась в толпу, пытаясь найти знакомых персонажей, но никого не было видно.

Через мгновенье я увидела Николаса и Маркуса.

– Сука! – услышала я Николаса.

Он бросил рюкзак на пол, затем быстро оказался у стены. Николас начал срывать фотографии. Он мял их, рвал, кидал на пол, затем топтал, при этом выдавая нечленораздельные ругательства.

Я одеревенела. Стояла и наблюдала за его действиями, чувствуя дежавю.Я когда-то делала то же самое. Только это было бесполезно.

– Николас, – я вышла из ступора и подошла к нему, – оставь это!

Я коснулась его плеча. Он обернулся. Его зрачки расширились. Я видела в них... ужас?

– Ты уже здесь?! Уже видела?!

Это что, страх?

– Бесполезно их срывать. Они появятся снова.

– Я не... это не моих рук дело...

– Это не важно...

– Для меня это важно! В этот раз я не имею к этому отношению. Я...

Он делает шаг ко мне, но я отхожу.

Его резкие движения, гнев, ярость и боль... и еще какое-то отчаянье. Я чувствовала, что он не при чем, но эти фото – напоминание того, что я не должна забывать.

Предательство. Разрушенные иллюзии. Начало боли.

Рядом с Николасом эти воспоминания притупляются, а не должны.

– Надо же, – противно-писклявый голос Сары, – какая сцена! Волк и овца! Вместе навсегда!

Она засмеялась, словно выдала невероятно смешную шутку. Лейла и Кэрол тоже смеялись. Виктория же выглядела неважно. Её кожа покрылась зелёным цветом. Казалось, ее вот-вот стошнит.

– Это твоих рук дело? – Яна не медлила ни секунды, ринулась в сторону Сары. – Ах, ты тварь мерзопакостная! Я тебе покажу, где раки зимуют!

Как обычно половина слов Яны невозможно было понять. Она всегда переходила на родной язык, когда не контролировала себя. Яна вцепилась ей в волосы. Сара заверещала, не успев среагировать, как и все мы.

– Яна, не надо! – заорала я, но уже было поздно.

Яна уже трясла голову Сары из стороны в сторону. Та верещала, пытаясь в ответ схватить волосы Яны. Но не смогла дотянуться: ее волосы были собраны в высокий хвост.

Маркусу надоедает спектакль. Он хватает Яну, что-то рычит ей в ухо. Она разжимает пальцы, Сара тут же отскакивает.

– Чокнутая сука! – Сара яростно поправляет свои волосы. – Агрессивная русская шалава! Такая же шлюха, как и подружка!

Яна зарычала ещё яростнее, вырываясь из кольца рук Маркуса.

– Нарываешься, сучка выебистая? Силикон уже начал поглощать твой мозг?

– Это ты нарываешься! – Сара так же, как и мы, поняла только одно слово. – И я могу тебе устроить промыв мозгов! Чтобы поняла, наконец, с кем собралась воевать!

– Ну, попробуй, рискни здоровьем!

Я стояла, широко открыв рот. Яна билась за меня, а я просто замерла в шоковом состоянии. Никудышная из меня подруга. А что если бы рядом не было Маркуса?

Я почувствовала, как меня коснулась рука Николаса. Теплая волна прошла по венам, и я очнулась. Я не обратила внимания на Николаса, встала возле Яны.

– Яна, не трать на неё свои силы. – Я не кричала, говорила чётко и ясно, так, чтобы слышно было всем. – Она этого не заслуживает. У неё IQ равен нулю. Она питается не едой, а слабительными. У неё наращенные волосы, ногти и ресницы. Силиконовая грудь, губы, попа и скулы. Она просто сделанная на деньги родителей кукла. Много пьет и покуривает, пока думает, что никто не видит. В обдолбаном состоянии готова дать всем. У неё нет моральных, этических и политических убеждений. Это просто пустышка, наполненная гнилью. Ты ничего не добьешься ни силой, ни разговорами. Она даже слова не все знает.

Яна расслаблялась с каждым моим словом, в то время как глаза и ноздри Сары расширялись. Я даже была удивлена, что смогла договорить. Мне позволили сказать так много в её адрес. Наверное, это из-за шока. Замерли все, даже Николас и Маркус.

– И насчет фотографий, – я сделала паузу, чтобы подойти к стене, – можете смотреть, сколько влезет. Они меня больше не трогают. Сейчас я даже считаю, что, оказывается, я очень фотогеничная.

Яна рассмеялась. Она, в отличие от остальных, не была в ступоре. Яна вырвалась из рук Маркуса, подошла ко мне и обняла меня. Крепко. Я тоже рассмеялась.

Ненормальная ситуация.

– Я с самой первой минуты нашего знакомства поняла, какая ты на самом деле, – сказала она так, чтобы услышала только я. – Маленькая глазастая бунтарка.

Я обняла её в ответ. Как может человек стать так близок всего за пару недель?

Прозвенел звонок. Все потихоньку начали шевелиться, расходясь по классам.

– Я этого просто так не оставлю! – ядовито прошипела Сара. Её силой уводили Лейла и Кэрол.

– Жаки, – передо мной возник Николас, – давай поговорим.

– Ты в последнее время постоянно хочешь поговорить, но ничего не говоришь.

– Я пойду на урок. – Яна мотнула головой в сторону кабинета.

Сейчас наши занятия не совпадали. У меня была английская литература. Как и у Николаса.

– Яна! – окликнула я её. В коридоре уже никого не было, кроме нас четверых. – Ты же понимаешь, что мы накликали беду. Сара не успокоится просто так. Она захочет отомстить.

– Пусть только попробует, – ухмыльнулась Яна.

– Мы не знаем наверняка, на что она способна... я переживаю...

– Я не боюсь. Мы еще посмотрим, кто кого.

Яна отсалютировала мне рукой и вошла в кабинет. Маркус тоже ушел.

– Что ты хотел мне сказать?

– Ты же не думаешь, что я причастен к этому. – Николас указал на фотографии.

– Нет, – выдохнула я, – я не считаю, что это ты. Но это именно те последствия, о которых я говорила. Ты рискнул, заявив о своих намерениях, и вот как это восприняли. Тебе попросту напомнили. И мне.

– Жаки, – Николас попытался коснуться моих рук, но я одёрнул их, – прости... я знаю, что тебе больно... я... чёрт!

Он резко повернулся и ударил кулаками о стену. Я была уверенна, что это услышала вся школа.

– Николас, – я скрестила руки на груди, чтобы унять дрожь, – я не знаю, что ты пытаешься сделать. Я уже говорила и повторю ещё раз. Мы не можем быть вместе...

– Жаки, – больше походило на стон.

Николас запустил пальцы обеих рук в свои волосы и резко дернул вверх.

– Посмотри на эти фото! Что ты видишь? Всё это всегда будет между нами! Да, мне больше не больно смотреть на них, но это не значит, что я ничего не чувствую, что я забыла! Эти фото – моё напоминание!

– Что мне сделать, чтобы ты простила меня? Чтобы забыла?

– Ничего, – выдохнула я. – Сейчас ты ничего не изменишь. Возможно, должно пройти время...

День выдался такой же неприятный.

Техслужащие убрали фотографии со стены. Николаса я не избегала, да и он больше не преследовал меня. Я сама иногда искала его глазами, но потом одёргивала себя.

Яна планировала потренироваться после уроков. Домой идти совсем не хотелось, поэтому я решила подождать её, посидеть в библиотеке, позаниматься.

В назначенный час я спускалась по лестнице на первый этаж, когда заметила, как тень, очень похожая на Маркуса, проскользнула за угол.

Я напряглась.

Затем услышала шум, после него крик. Я побежала на эти звуки, и чем ближе я подбиралась, тем отчетливее слышала их. Знакомые. Даже слишком. Звуки ударов. Сдавленные крики, полные боли. Какие-то слова, звучащие нечленораздельно...

Человек на своем жизненном пути всегда делает выбор, совершает определенные поступки. Правильные они или нет, показывает только время. Похоже, оно только что пришло.

Я открыла дверь школьной раздевалки и увидела последствия действий Николаса, Яны и моих собственных...

– Яна, – выдохнула я, замирая от увиденного.

Глава 17

POV Жаки

Мои глаза уже болели, я зевнула.

Похоже, еще чуть-чуть и у меня разовьётся хронический недосып.

Закрываю учебник истории, убираю его в свою суперудобную сумку, затем перекидываю ее через плечо, после чего еще раз зеваю и потягиваюсь.

Я спускаюсь по лестнице. В школе уже ни души, только ишина и покой. Мне это очень нравилось: школа без этих мерзких учеников больше походила на храм знаний.

Слышу шаги, резко поворачиваю голову в сторону. За угол только что свернула высокая тень. Странно это.

Готова поспорить, что это Маркус, но двигался он непривычно быстро, чуть ли не бежал. Маркус всегда двигался медленно, с грацией льва. К чему такая спешка? Хотя, может это и не он.

Я схожу с лестницы и направаляюсь к раздевалке.

Грохот, от которого я подпрыгиваю на месте.

Что за?

Я ускоряюсь до бега, и чем ближе я становлюсь, тем страшнее мне становится. Живот начали сводить спазмы, горло сковывает.

Слишком знакомые звуки ударов. Сдавленные крики, полные боли. Какие-то слова, звучащие нечленораздельно, смех...

Мое дыхание учащается. Я нажимаю на ручку, открываю дверь.

Всё, что произошло дальше, заняло всего лишь пару минут, но происходило это с такой скоростью, что я даже не все поняла.

– Яна, – выдыхаю я, замирая от увиденного.

Яна лежит на полу, закрыв руками голову, её ноги согнуты в коленях.

Сара стоит в стороне, а вот Лейла и Кэрол делают то же самое с ней, что творили со мной несколько месяцев назад. Только вот, в этот раз к ним присоединились Сэм и Колин. Те парни-наркоманы, что были в автобусе.

Они вчетвером бьют ногами лежащее тело Яны, при этом все, включая Сару, неестественно смеются и что-то бормочут.

Я несколько секунд стою, не шевелясь. Сердце замерло. Создаётся ощущение, что я со стороны наблюдаю за своим избиением в тот вечер.

Яна уже не шевелилась, но её тело двигалось по инерции от удара к удару. Они не замечали меня: слишком увлечены процессом.

Я вижу кровь на полу. Если я сейчас же ничего не предприму, то Яна пострадает еще сильнее.

Но что я могу сделать? Вызвать полицию? Слишком долго. Позвать на помощь? Никого нет в школе. Да и кто поможет?

Яна – мой единственный друг. Она столько раз защищала меня, шла напролом. А я стою, наблюдая, как её бьют, и трясусь как осиновый лист на ветру. Кто я после этого?

Я смотрю по сторонам.

Мяч.

Баскетбольный мяч лежит в углу.

Я зарычала, мгновенно решившись, схватила его руками, после чего бросила его в того, кто стоял ближе ко мне.

Сэм.

Я попала прямиком в его голову. Он схватился за нее, пошатнулся, затем резко обернулся ко мне. Мяч отскочил от его головы и, упав на пол, откатился к противоположному углу.

– Сука! – рыкнул он и направился ко мне.

Теперь меня заметили все. Они резко остановились, перестали бить Яну. Это мне и нужно было. Вся эта компания начала надвигаться на меня.

– А вот и вторая дрянь!

Сара находилась ко мне ближе всех. Она занесла руку, чтобы ударить меня, но я поймала её. Глаза Сары округлились.