Текст книги "Печать позора"

Автор книги: Даша Art

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Я не могла поверить, но одна девочка даже улыбнулась мне. Я ее точно не знаю.

Я села за свою парту в кабинете химии, достала телефон. Одно новое сообщение. Следователь. Он просил меня прийти сегодня в отделение полиции, чтобы написать заявление и дать показания.

– Давно у тебя появился телефон?

Я посмотрела вбок. Николас сидел со мной за одной партой.

– Почему ты здесь?

– Ну, Маркус, похоже, сегодня не придет.

– Это не ответ. – Я бросила на него непонимающий взгляд.

– Ты тоже не ответила на мой, – парировал Николас.

– Яна подарила перед тем, как...

– Мне не хочется оставлять тебя одну.

Ответ после ответа.

Не хочет оставлять меня одну? С чего бы это?

Слова, которые я произнесла дальше, вырвались сами собой. Я даже подумать не успела.

– В туалет тоже будешь со мной ходить?

Николас хмыкнул.

– Если ты боишься, то да. А так, я могу подождать тебя снаружи...

– Ты что, серьёзно? – Мои глаза округлились.

– Вполне, – твердо кивнул он.

– С каких это пор ты заделался моей личной охраной? – грубо спрашиваю.

Меня это искренне и удивило, и взбесило. Что он вообще о себе возомнил?

– Я не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что и с твоей по...

Я не дала ему договорить:

– Ты опоздал. Со мной уже случалось то же самое. И тебя там не было. Я справилась без тебя и твоей помощи, – оскалилась я, но по-другому не могла реагировать.

Сейчас Николас пытается вести себя как герой, защищающий дорогого ему человека. Но я не была ему дорога эти два года, не надо и сейчас.

– Я не хочу, чтобы ты весь день ходил за мной, – процедила я. – Я сама позабочусь о себе.

Лицо Николаса помрачнело. Взгляд потух.

– Я каждый день сожалею о том, что сделал.

– Я тоже сожалею, что тогда доверилась тебе, – прошептала я еле слышно, но Николас услышал.

Я видела, как он вздрогнул и шумно вдохнул. Его лицо исказилось, словно я ударила его под дых. Он сжал край парты так сильно, что побелели костяшки, затем резко встал и вышел из класса.

Я не слышала, что говорил учитель. В моей голове был только Николас. Его глаза и та боль, что плескалась в них.

Неужели я ранила его этими словами? И почему мне не пофиг? Он ранил меня в сто раз хуже. Но мое сердце все равно болело, хотя разум считал иначе. Боже, ну почему я такая наивная дура?

В конце урока раздали тетради с проверенными лабораторными работами.

«A+» – ого, ничего себе. Впервые за два года я получила эту оценку. Мы с Николасом хорошо постарались. Но его не было рядом, чтобы порадоваться вместе со мной.

Половина школьного уже дня прошло, а я нигде не видела Николаса. Он как будто испарился. А еще говорил, что будет защищать меня весь день. Если бы со мной сейчас что-то случилось, он бы опять не смог мне помочь.

Я сидела в столовой, уткнувшись в свою тарелку и ковыряя ложкой отвратительную лазанью, приготовленную нашими поварами. Как можно было так испортить продукты? Уму непостижимо.

– Привет.

Я резко подняла голову.

Передо мной стояла та девушка, что улыбалась мне утром. Она была невысокого роста, еще ниже, чем Яна. Короткие черные волосы, темные глаза. Одета в джинсы и светлый топ. В ней не было ничего особенного или примечательного.

– Можно я сяду здесь?

Я молча кивнула. Девушка села напротив. Она улыбалась, но как-то натянуто. Или это мне только кажется?

Я разучилась доверять людям, а тем более ученикам нашей школы. Я теперь везде ищу подвохи. И даже сейчас.

Эта достаточно милая и симпатичная девушка захотела сесть со мной за обеденный стол. Казалось бы, что в этом такого? Но меня это насторожило. Я попыталась внутренне успокоиться и даже выдавила некое подобие улыбки.

– Как твоя подруга? Вся школа только об этом и говорит. Говорят, что она специально лежит в больнице и делает вид, что чуть ли не умирает. В этом ей помогает её отчим, он же хозяин этой клиники. Только вот зачем ей это нужно? Скажи, вы лесби, да? Поэтому она хочет засадить Сару в тюрьму? Из-за того, что они издевались над тобой? Кто будет следующим?

Я уставилась на неё, не мигая. Моё предчувствие меня не обмануло.

Эта девушка либо считает себя самой умной и смелой, что может вот так высказывать своё мнение, либо просто дура. Может, это просто спор на слабо? Или она решила пока занять место Сары?

Что за бред она несёт? Я не отвечала, потому что даже слово не могла вставить в её монолог. Она произносила его со скоростью света, не меньше. Она заткнулась, я уже хотела ответить, но та уставилась куда-то поверх меня. Я тоже обернулась.

– Ты кто такая?! – рыкнул Николас.

– Я... а... я... ну...

Мне стало смешно. Это девушка так перепугалась, что вообще ничего не могла произнести. Кто бы мог подумать? Еще секунду назад она было очень словоохотлива. Куда же делась вся её смелость?

– Кто распространяет эти слухи?!

– Ну... все говорят...

– Пошла отсюда! – Николас был зол.

Девушка вскочила и убежала. Николас сел рядом.

– Почему ты молчала?

– Почему я должна отвечать?

– Но это же клевета!

– Это полный бред, не имеющий никого подтверждения. Я не собираюсь никому ничего доказывать. Мне главное, чтобы виновные понесли заслуженное наказание. На остальное мне наплевать. Доказывать что-то тем, кто все равно не поймет – пустая трата и времени, и сил.

Я залезла в сумку и достала две тетради.

– Вот. – Я протянула ему его тетрадь.

– Что это?

– Не видишь? Лабораторная работа.

– Отлично? Ничего себе!

Николас просиял и немного расслабился.

– Я получил такую оценку по химии только однажды. – Он задумался, потом снова помрачнел. – Тогда, на совместной лабораторной с тобой. В тот день я впервые заметил тебя. Я подумал, что ты очень красивая и умная. Ты так смотрела меня, словно я... особенный.

Николас замолчал. Я тоже ничего не говорила. А что я могла сказать? Смотрела как на божество, потому что тогда я влюбилась в него. И после этого весь мой мир рухнул.

После уроков я поспешила к следователю.

Живот сводил спазм. Хотя страшно мне не было, волнение все же присутствовало. Я быстро смахнула все со стола в сумку, закинула ее на плечо, быстро направилась к выходу.

Школа находилась на другом конце городка, практически на отшибе. Мне каким-то образом нужно было добраться до центра. Сейчас как раз должен быть автобус. И чтобы на него успеть, необходимо ускориться.

Я уже практически добралась до остановки, когда увидела, как автобус уже машет мне своим задом.

Вот чёрт!

Придется идти пешком. Чем я и занялась: шла прямо по дороге, когда возле меня остановилась машина Николаса.

– Садись, я подвезу тебя домой.

– Я не домой. – Я продолжила движение.

– Тогда отвезу туда, куда тебе надо. – Николас вновь поравнялся со мной.

– Спасибо, но я сама доберусь.

– Ага, но идти тебе придётся пару часов.

Блин, он прав: но центра идти минимум два часа. И то если идти очень быстрым шагом. Но с моей дыхалкой такой подвиг не совершить. Но все же ехать с Николасом в полицейский участок очень уж не хотелось.

– Жаки, не веди себя как упрямый ребёнок. Через пару минут ты будешь уже там.

Да, чем быстрее я сделаю то, что намереваюсь, тем будет лучше.

Я открыла дверь и юркнула в машину, сразу почувствовав тот же запах, что я был после вечеринки на Хэллоуин. Перед глазами сразу возникла картина произошедшего здесь в ту ночь.

Меня обдало жаром. Я посмотрела на Николаса, его глаза направлены на меня, рот слегка приоткрылся. Он тоже вспоминал тот вечер – это точно.

– Ты идешь к Яне? – помотав головой, видимо, чтобы прогнать наваждение, спросил Николас.

– Нет, – выдохнула я.

– Куда ты собираешься?

– В полицейский участок.

Я затаила дыхание, наблюдая за его реакцией. Его руки сильнее сжали руль.

– Даешь показания? – спросил Николас хрипло.

– Да, – кивнула я, – и не только.

– Что еще? – Он закусил губу.

– Хочу написать заявление, чтобы к обвинению Яны добавились и мои.

– Шрам? – Голос Николаса сорвался на шёпот. – Маркус сказал правду? Ты действительно чуть не истекла кровью?

– Да, я...

Я не закончила. Николас зажмурился.

– Прости. – Он немного придвинулся ко мне. – Ты должна указать меня в своем заявлении.

– Что? – Я вскрикнула, так как вообще не ожидала услышать что-то подобное. Меня словно ударили по голове огромнейшей кувалдой. Вокруг заплясали звездочки. – Почему я должна это делать?

– Я начал травлю...

– Нет, – выдохнула я, – я заявляю не об издевательствах, а именно по факту причинения вреда здоровью.

Николас опустил глаза на мой живот. Татуировка практически полностью скрывала шрам. Тот, кто не знает, что он у меня есть, может и не заметить.

– Ты спрятала шрам.

Да, я его спрятала. Конечно, он все еще прощупывается, но уже не бросается в глаза. Мне больше нравилось видеть в отражение тату, начинающееся под грудью и заканчивающееся перед пупком, чем ужасный шрам.

– Когда ты сделала тату? – Его голос немного дрожал, как и мой.

– Пару недель назад. В Майами.

– Можешь показать рисунок полностью?

Из-под топа выглядывал только кусочек. Ангел сидел, собрав крылья и прижав ноги к груди. Его голова опущена так, чтобы он мог прижаться лбом к рукам, сложенным на коленях. С крыльев слетали перья.

В ту ночь Николас назвал меня ангелом, поэтому я и выбрала ангела, которому теперь больно. Он съёжился и уже не может расправить крылья. Это мое прошлое. То, что я должна помнить, но не повторять. Ни в коем случае.

Я не должна была этого делать, но все-таки сделала. Я немного приподняла топ, оголяя живот. Николас шумно втянул воздух, а я задержала дыхание.

Я как в замедленной съемке наблюдала за рукой Николаса, которая потянулась к моему животу. Но в какой-то момент он одёрнул ее. Я протолкнула кислород в свои на миг парализованные лёгкие.

– Ангел на животе у ангела, – тихо произнес Николас. – Темная краска на молочной коже: ничего сексуальнее в жизни не видел.

По моему телу побежали мурашки. Он это правда сказал, или мне это приглючилось? Николас считает мою татуировку сексуальной?

Я готова была убить себя и закопать на том же месте, когда мне захотелось почувствовать прикосновение его рук. Я хотела прижаться к нему, приложить голову к его груди, услышать его сердцебиение. Интересно, оно так же сильно бьется, как и мое?

Николас смотрел на меня. Я тоже наблюдала за ним, затаив дыхание. Его глаза – два магнита. В них я видела зеркальное отражение своего желания. Я немного поддалась вперед. Николас двинулся мне на встречу.

– Жаклин, – полушёпот-полустон.

Еще какая-нибудь миллисекунда, и он коснётся меня. В животе что-то встрепенулось. Я прикрыла глаза.

Звонок – резкий и пронзительный. Мой телефон завибрировал.

Мы отшатнулись друг от друга. Дрожащими руками, я взяла телефон в руки и взглянула на дисплей.

Меня спас следователь.

– Алло, – мой голос дрожал так же, как и руки.

– Я уже жду вас в участке, – сообщил мне следователь.

– Да, я, – я посмотрела на Николаса, – скоро подъеду.

Николас кивнул. Я сбросила звонок, положила телефон в сумку.

– Извини, – как-то отстранённо сказал Николас, затем надавил на педаль газа.

Глава 19

POV Жаки

Писать заявление оказалось сложнее, чем я думала. Мне пришлось вспоминать всё в деталях, каждую мелочь. Ведь, как сказал следователь, даже маленькая деталь имела огромное значение. Воспоминания снова возвращали меня в тот день. И чем дальше я углублялась, тем страшнее мне становилось.

Николас, одному ему известно для чего, увязался со мной в полицейский участок. Он напряженно сидел рядом, пока я писала. Следователь косо поглядывал на него.

Он наверняка знает про наши взаимоотношения. Я имею в виду печать и все остальное. И то, что сейчас, когда я фактически пытаюсь наказать своих обидчиков, рядом со мной сидит человек, являющийся первым из них, конечно, является странным. Даже для меня.

Я все глубже погружалась в описание событий того дня. И вот пришло время рассказать о самой серьезной травме того вечера. И я замерла.

Что мне делать?

Это была Виктория.

Я знаю это.

Это она присоединилась к ним. На Кэрол и Лейлы были кроссовки. Я точно помню, что в тот день Вики была в туфлях на высоченной шпильке.

Но она не сидит за решёткой. Вики не участвовала в избиении Яны. Есть ли смысл тянуть её на то дно? Должна ли я рассказывать об её участии?

Я посмотрела на следователя. Он не сводил с меня глаз. Моя голова загудела. Сердце и без того стучало с дикой скоростью, а сейчас просто вырывалось из груди.

– Скажите, мистер... – я вдруг поняла, что не знаю ни имени, ни фамилии полицейского.

– Филипс, – ничуть не смутившись, подсказал следователь. – Адам Филипс.

– Мистер Филипс, есть какие-либо доказательства по моему делу?

– Только ваши показания и заключение мистера Палмера. – Мистер Филипс полистал какие-то бумаги. – А что? Что-то не так?

– Нет. – Я отрицательно помотала головой и снова взялась за ручку.

Я помедлила лишь секунду. Мое сердце давно уже приняло решение. Только разум сомневался.

Я не смогла сделать это. Я не смогла указать Викторию. Только Сару, Кэрол и Лейлу. В конце концов, это они загнали меня в угол и били. А вот Вики... Я точно не видела её. Лишь размытое пятно и шпильку.

Я передала листок следователю. Тот внимательно прочитал.

– Кто из них порезал тебе живот? – спросил он, убирая моё заявление в папку к другим бумагам.

Я положила руки на колени и сжала их в кулаки.

– Я не знаю. – Я очень старалась, чтобы мой голос не дрожал.

– Не знаешь? – Мистер Филипс вытянул руки вперед и скрестил пальцы.

– Нет, когда я упала, то закрывала лицо. Я не смотрела по сторонам.

– Но ты уверенна, что их было трое: Сара, Кэрол и Лейла?

– Да, – я кивнула, но немного нервно.

Мне казалось, что мистер Филипс видит меня насквозь. Еще немного и меня начнет бить озноб – это явно не покажется ему адекватной реакций.

Неожиданно по моей руке прошелся ток, затем стало очень тепло: меня коснулся Николас. Его рука сжала мою. Я посмотрела на него. Его взгляд говорил что-то типа «спокойно, все хорошо».

Уверенность, странное спокойствие – вот, что я чувствую, держа руку Николаса. С каких это пор? Наверное, с того дня в больнице, когда я сидела у него на коленях, а он гладил мою спину, успокаивая.

Мистер Филипс тоже посмотрел на Николаса. Мне стало не по себе. Готова поклясться, но взгляд следователя был слишком подозрительным. Словно он предполагал, что Николас здесь для моего устрашения, чтобы я не сболтнула лишнего.

– С каких это пор вы дружите?

– Мы не дружим, – ответила я слишком поспешно.

Следователь поднял одну бровь вверх.

– Мистер Свен, что вас связывает с мисс Томсон?

– Много чего. – Казалось, Николаса ничуть не смутил такой вопрос.

А я вот готова было сквозь землю провалиться.

– Могу я попросить вас, мистер Свен, оставить нас с мисс Томсон на пару минут наедине?

– Нет, я не... – собрался возмутиться Николас, но я прервала его:

– Николас, пожалуйста, ты можешь идти. Потом я все равно пойду к Яне. Спасибо, что подвез. – Я сжала его руку в ответ, пытаясь показать, что все хорошо.

Он внимательно посмотрел на меня. Я слегка улыбнулась, Николас кивнул. Я отпустила его руку.

– Дай свой телефон. – Николас протянул раскрытую ладонь.

Я непонимающе уставилась на него. Но он просто сидел и ждал. Я достала телефон из сумки, набрала пароль, затем положила его ему на ладонь. Николас быстро постучал по экрану, протянул мне обратно мой IPhone.

– Это мой номер. Если понадобится помощь... любая, не важно, днём или ночью, звони. Хорошо?

Я кивнула, но толком не верила в происходящее. Николас только что сказал, что готов помочь мне в любое время суток? Серьёзно?

Как только Николас вышел, мистер Филипс с волнением взглянул на меня.

– Николас оказывает на тебя давление?

– Нет, что вы! – Я все еще была под впечатлением от произошедшего, поэтому мой голос немного дрожал.

– Тогда, что он хочет от тебя? Насколько я знаю, этот человек сыграл роковую роль в твоей жизни.

Я вскинула голову. Какая разница, какую роль играет Николас в моей жизни. В последнее время его действительно слишком много, но это только моё дело.

– Это как-то относится к делу?

Я еще сама не разобралась ни в его отношении ко мне, ни в своем отношении к нему. Иногда я ненавижу его, как тогда возле больницы. Но временами я осознаю, что то, что я чувствую к нему – это далеко не ненависть.

Сегодня в машине я ждала его поцелуя. Я очень хотела, чтобы Николас прикоснулся ко мне. Когда он находится так близко ко мне, я не могу себя контролировать. Пока я тщательно пытаюсь выстроить барьер между нами, но каждое действие «нового» Николаса делает огромные дыры в этой преграде.

– Не напрямую, – согласился следователь, – но все, что с тобой произошло – это...

– Я все прекрасно понимаю, но это моё личное дело. А Николас никак не связан ни с моим избиением, ни с избиением Яны.

– Ну, хорошо. Расскажите мне конкретно все, что произошло в день нанесения вреда здоровью Яны.

Я рассказала все. По порядку. И воспроизведя вновь в голове тот вечер, я вспомнила одну деталь, о которой совсем забыла.

Маркус.

Я ведь видела его. Точнее, его тень. Конечно, тень не могла быть основательным доказательством того, что это был именно Маркус, но, все же...

Следователю я решила не говорить. Что если я правда ошиблась? Тогда и остальные мои слова тоже могут подвергнуться сомнению.

Я вышла на улицу спустя минут двадцать. До больницы идти минут пять, не больше. Я шла не спеша, пытаясь привести в порядок свои мысли. Сегодня я сама пошла против закона. Я выгородила Викторию. Правильно ли я поступила?

Ты не должна зацикливаться на правильности решений.

Так сказал мистер Дик. Конечно, неправильно скрывать информацию от полиции, но я не могла поступить иначе.

Я так задумалась, что чуть не врезалась в машину, преграждающую мне дорогу.

– Николас.

Он стоял, прислонившись спиной к машине. На лице темные очки. Сегодня и правда очень солнечно.

– Почему ты здесь?

Он оттолкнулся от дверцы машины и подошел ко мне.

– Я должен был спросить. – Николас поместил очки на макушку.

Должна признать, Николас в очках выглядел еще сексуальней.

Стоп. О чем ты вообще думаешь?

Я одернула себя. Сама я тоже была в очках, но снимать их не намерена. Может, хоть так он не сможет меня загипнотизировать?

Ха, очень смешно.

– О чём?

Что Николас хочет узнать? Я понятия не имела, что могло настолько его заинтересовать, чтобы он ждал меня здесь.

– Ты ведь знаешь, да?

Николас встал прямо предо мной. Он говорил тихо. Так, чтобы только я могла его услышать.

– Что я знаю?

Я терялась в догадках? Знаю о чём? Сколько будет дважды два? Или что H2O – это формула воды?

Ладно, шутки в сторону. У Николаса было очень серьезное выражение лица.

– Ты ведь знаешь, кто порезал тебе живот.

Теперь Николас не спрашивал, а утверждал. Откуда он знает? Может, хочет взять меня на понт? Но для чего ему это?

– Откуда мне знать?

– Знаешь и поэтому выгораживаешь этого человека.

Николас подошел еще ближе. Теперь он закрывал меня от солнца. Николас был значительно выше меня, поэтому я могла спокойно находиться в его тени.

– Нет, я... – Я решила отрицать все до последнего, но Николас уже был слишком близко. Он прервал меня, сказав на ухо:

– Знаешь, что это Вики, поэтому и скрываешь.

Горячее дыхание опалило меня. Боже, так нельзя.

– Но почему? Она ведь предала тебя. Почему бы не позволить ей получить по заслугам?

Я стояла, открывая и закрывая рот. Откуда Николас узнал о том, что это Вики? Кто рассказал?

– Откуда ты?..

– А это важно?

Я отошла назад. Стук моего сердца отдавался в голове – слишком шумно, я не могу остановить свой поток сознания. Мне было сложно выхватить здравую, а главное, цельную мысль из своей головы.

– Жаки, почему ты не сдала её? Это ведь она оставила на твоём теле этот ужасный шрам.

– А ты поставил такой же шрам у меня на сердце.

Теперь отшатнулся Николас. Его лицо побелело. Он сорвал очки со своей головы и со всей силы бросил их на асфальт. Они разлетелись вдребезги – так же, как и мое сердце два года назад.

Я усмехнулась. Николас обернулся ко мне.

– Я знаю! – Я последнее время я постоянно слышу в его голосе отчаянье. Это же голосовая галлюцинация? – И я жалею об этом каждую секунду. Хочу все вернуть, но... Чёрт! Я не понимаю, почему ты не отомстишь мне? Почему не накажешь Вики? Мы оба предали тебя, растоптали твою душу! Сделай так, чтобы мы страдали так же, как ты!

– Нет! – Я все-таки сняла очки и швырнула их туда же, где уже валялись осколки разбившегося сердца. – Я не собираюсь мстить! Или делать кому-то больно! Да, вы предали меня! Но я не предатель! Какое вообще может быть удовольствие, смотря на близкого тебе человека, скорчившегося от боли, которую, к тому же, причинил ты?

– Да, в этом нет удовольствия, – Николас скорчился, словно ему стало очень больно. Он, сжав зубы, ударил кулаком по машине.

– Да, вы предали меня! Хотя, я вас очень любила! Я любила Вики, считала её самым близким мне человеком! Но она отвернулась от меня! И я любила тебя, Николас! Так сильно любила! Всем своим девичьим сердцем... – По щекам потекли слёзы. Я сжала топ в области сердца, пытаясь заглушить боль. – Я отдала тебе свою девственность. Я бы все тебе отдала, всю себя...

Я всхлипнула. Николас обхватил мои плечи, притянул к себе. Его сердце тоже стучало как сумасшедшее. Я прижалась щекой к его груди. Скоро его футболку можно будет выжимать.

– Зачем ты это делаешь? Для чего снова и снова вызываешь это во мне?

Его руки гладили меня по голове, волосам – бессистемно, с перерывами, путаясь в волосах.

– Прости, прости, прости меня, – шептал он мне в макушку.

Я чувствовала, как он покрывал ее легкими поцелуями – так трепетно и нежно.

– Я не предатель, – снова повторила я. – Поэтому не собираюсь предавать тех, кого любила. Конечно, если бы Вики присутствовала на избиении Яны, я бы не стала молчать. Яна сейчас мне дороже всех. Но ее там не было. Она не причинила ей вред. А то, что она сделала мне – это на ее совести. И неважно, есть она у неё или нет.

Николасу удалось меня успокоить. Было так хорошо чувствовать его тепло. Но я все же высвободилась из его объятий. Плакать больше не хотелось. Я только что открыто признала, что любила его. Мне должно было быть стыдно, но нет. Я даже гордилась собой.

– А ты... я уже говорила, что возбуждено уголовное дело по факту избиения. Тебя и тогда там не было, нет и сейчас, поэтому и имя твое даже не рассматривалось.

Глаза Николаса блестели. Что это? Слёзы? Я смахнула свои, застывшие на щеках и подбородке.

– Я все-таки был прав,– Николас горько ухмыльнулся, при этом часто моргая.

– В чем же?

– Ты синеглазый ангел.

– Нет, ты ошибаешься. – Я провела рукой по татуировке на моем животе, Николас проследил мою руку взглядом. – Я – всего лишь человек, поэтому и поступаю по-человечески. Боль за боль – это не будет моим выбором.

Николас не стал останавливать меня, когда я обошла его машину, продолжая свой путь.

Слишком много откровений. С моей стороны. Я сказала очень много. Фактически вывернула свою душу наизнанку. А с его стороны – тишина.

Я по-прежнему ничего не знаю о Николасе, о причинах его действий ни два года назад, ни сейчас. Просто пустота.

Да, я вижу, что он хочет быть со мной. Николас все время рядом, просит прощения. Но барьер не преодолеть, пока он не раскроется мне, пока я не пойму, что могу ему полностью довериться.

Тогда в больнице Николас обещал рассказать мне обо всем, но он не торопится. А стоило бы.

Прошло уже две недели со дня избиения Яны. С каждым днем мне становилось все хуже и хуже. Я переживала. И не за себя. Меня больше всего волновала Яна. Мне казалось, что она морально раздавлена. Я не могла понять причину. Вряд ли сам факт избиения мог так повлиять на неё.

Тогда что?

Её здоровье улучшалось с каждым днем, но из больницы мистер Палмер не спешил выписывать, говоря, что эти улучшения могут быть обманчивыми.

Все эти две недели я проводила либо в школе, либо у Яны. Домой я шла только, чтобы поспать, принять душ и переодеться. Я уходила, не позавтракав, чтобы не сталкиваться с родителями. А приезжала, точнее меня привозил мистер Палмер, когда они уже спали.

Мои отношения с родителями были натянуты, как никогда. Их упорное нежелание меня поддержать явно не способствовало установлению взаимопонимания. Они не хотели меня понять и принять, а я не собиралась идти у них на поводу.

Эти две недели Яна либо лежала, либо сидела. Она очень просила мистера Палмера поставить нам телевизор и DVD, но он упорно отказывал. Из-за сотрясения мозга Яне нельзя сильно напрягаться. Но со временем все же пошел на некоторые уступки, и разрешил хотя бы слушать.

Мы с Яной выбирали аудиокниги и наслаждались произведениями классиков. Иногда мы даже слушали книги на русском языке. Яна попутно рассказывала меня о своей стране, городе. Также пыталась научить меня русскому языку.

Я была только «за». Мне очень нравится, как звучит русская речь. Она может быть абсолютно разной. Плавной и нежной или экспрессивной и грубой – в зависимости от твоих эмоций. Это очень круто.

Но ее душевное состояние не давало мне покоя. Я все же решилась спросить её.

В тот день Яна выглядела очень расстроенной. Она отказалась слушать что-либо и разговаривать о чём-либо. Я как обычно сидела на мягком диванчике, делала уроки.

– Что с тобой происходит?

– Я не знаю, – честно ответила она, хотя я вообще сомневалась, что она захочет разговаривать. – Просто на душе как-то не очень.

– Это из-за Маркуса?

Я уже видела, как Яна плакала из-за него на вечеринке мистера Палмера. Тогда я узнала, какие у них отношения. И, похоже, что ничего не изменилось.

– Он ведь ни разу не навестил тебя?

Я спросила, но сама уже знала ответ. Маркус пропал. Последний раз я видела его в день избиения Яны. Я спрашивала у Николаса, но он также ответил, что ничего не слышал о нем все это время. Это было более чем странно.

Я, конечно, отказывалась верить в то, что Маркус причастен к тому, что случилось с Яной. Слишком уж бурной была его реакция в больнице. Но я видела его в школе тогда. И то, что сейчас он куда-то пропал, наводило на некоторые сомнения.

– А должен был?– Она горько усмехнулась. – У нас ведь был только секс. Никаких чувств.

– Но у тебя есть к нему чувства.

– Но у него нет.

– Я думаю иначе.

Я не говорила Яне про то, что Маркус приходил тогда в больницу, подрался с Николасом, так кричал, обвиняя его. Не могло быть столько эмоций у человека, если он равнодушен.

– Он ушел. – По щеке Яны потекла сначала одна слеза, затем другая. – Я видела.

Она пыталась остановить поток слез, вытирая их тыльной стороной ладони, но у нее не получалось. Тогда Яна просто закрыла лицо руками. Ей было больно плакать, так как грудь при этом дергалось, перелом ребер давал о себе знать.

– Видела Маркуса? Откуда он ушел?

Я подбежала к ее кровати, села на стул рядом.

Яна тоже видела Маркуса?

– В тот вечер я ждала его. Я знала, что он придет. Всегда приходил. – Яна убрала руки от лица, и я взяла их в свои. – Но появились они. Какие-то секунды, и я упала. И последнее, что я видела – это его ботинки. Он развернулся и ушел. Потом я отключилась.

– Что?!

– Я знаю, как выглядят его любимые ботинки. Он часто в них ходит. И в тот день Маркус тоже был в них. Я не видела его лица. Только ноги. Он даже не зашел.

Яна ревела. Ей было так больно. Я понимала её. Предательство Маркуса стало для нее огромным ударом.

Она сломалась, но отчаянно скрывала это ото всех. Но все же временами маска падала с ее лица, и я видела тоску, страдания и разочарование.

Я обняла её. Сначала не очень крепко, боясь, что ей будет больно, но она сама прижалась ко мне сильнее. Она вся дрожала. Я тоже. Но сейчас я старалась казаться сильнее, чтобы Яна могла опереться на меня. Теперь ей нужна моя поддержка. И я стану её опорой.

Я не стала говорить ей, что тоже видела Маркуса. Значит, я все же не ошиблась. Это тень была действительно его.

– Все еще будет хорошо. – Я гладила ее по спине, тихо и методично. Яна потихоньку успокаивалась. Ее дыхание выравнивалось. Она выговорилась, озвучила то, что её так мучило эти две недели. – Кому, как ни мне знать, что в жизни бывает все? И всё может измениться в любой момент, в любую секунду. Маркус – идиот. Он не понимает, что его счастье было в его же руках, но он не удержал. И Маркус это поймет. Рано или поздно.

Суд.

Этот день настал.

Мистер Палмер забрал меня из дома, чтобы вместе заехать за Яной и отправиться в суд.

Меня так сильно трясло, что я с трудом натянула на себя юбку средней длины постельного цвета, светлую шелковую блузку. Волосы я собрала в высокий пучок, чтобы не мешали и не отвлекали меня.

Мистер Палмер, увидев, как я дергаюсь, протянул мне таблетку.

– Это легкое успокоительное. Оно не затормаживает восприятие или сознание. Твоя реакция и рефлексы останутся прежними. Тебя просто перестанет трясти.

– Спасибо. – Я быстро выпила таблетку.

Яну трясло ничуть не меньше моего. Мистер Палмер также протянул ей лекарство.

– Готова? – спросила я её.

– Если бы, – ответила Яна.

Создавалось такое ощущение, что судили нас. Будто не мы жертвы, а наоборот. Нам придется доказать, что нас избили – это смешно. Но реальность бывает иногда нелепой.

Мистер Филипс смог добиться, чтобы наше дело вел судья из Майами. Так мы могли надеяться на беспристрастное судейство, так как «неместный» судья не слышал сплетен нашего городка и не был ни с кем в родстве или дружеских отношениях.

Зал суда выглядел так же, как в фильмах. С одной стороны – прокуроры и истицы. С другой – адвокаты и обвиняемые. Между ними возвышался судья. Возле входа стояли стулья для желающих понаблюдать за процессом.

В зрителях были мистер и миссис Палмер, мистер Филипс. Также я заметила мистера Дика и Николаса. Остальных я видела в городе, но не была лично знакома.

Все места были заняты. Весь городок находился в ожидании развязки этой истории. И что-то мне подсказывало, что переживали они не за нас с Яной.

Моих родителей, конечно, не было. Я и не надеялась. Хотя в глубине души ждала. Но, нет, так нет.

Мы сели на свои места. Привели наших обидчиков. Их лица исказила злоба и ярость. Они ничего не поняли. Просто стали еще более агрессивными. Весь лоск смылся, вместе с косметикой и дорогой одеждой: они выглядели помятыми.

Вошла судья, и начался процесс. Судья – женщина средних лет, с очень приятной внешностью. Она не внушала ужаса или страха, была спокойна и внимательна.

Первым делом допросили Яну.

Она рассказало обо всем, что случилось. Я не спрашивала её об этом, поэтому все, что слышала, сжимало мое сердце так сильно, что хотелось кричать. Я готова была разреветься так же, как ревела миссис Палмер.

Вся эта компания подкараулила её в раздевалке после тренировки. Яна часто занималась вечером, чтобы не потерять свою физическую форму. Они набросились на нее неожиданно. Она даже понять ничего не успела. От нескольких ударов Яна смогла увернуться. Я знала, что она хорошо владеет своим телом и может защитить себя в драке. Но их было слишком много для нее.