Текст книги "Душные бандиты"

Автор книги: Дарья Телегина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

– Забор починили? – деловито спрашивала она.

– Да, успел до заморозков… Пока земля мягкая, поставил столбы…

– А что, у вас там были заморозки?

– Нет, не было! Я и говорю – успел до заморозков!

Они вновь отхлебнули горячей жидкости. На некоторое время воцарилась тишина.

– Вещи от мышей подвесили? – поинтересовалась гостья.

– Не все… Да я же еще поеду! Пока холода не установятся, бояться нечего… Они зимой лютовать начинают, – объяснил собеседник. Намазав два бутерброда, он предложил один из них гостье, сам откусил от второго. Повисла пауза.

– Рябину собрали? – нарушила тишину Сухова.

– Ага, – жуя, кивнул Петр Эрикович. – Потом возьмете, я много привез…

Они вновь углубились в трапезу. Мария Даниловна размышляла, о чем бы еще поговорить. Дело было не в том, что ей не о чем было поговорить с Пеккой, – напротив, за время его отсутствия столько всего произошло, что она никак не могла решить, с чего начать повествование, каким образом наиболее эффектно подать материал и, вообще, как бы поуместнее перевести беседу в интересующее ее русло.

– Сашка Почтовихин явку с повинной написал, – как бы между делом, продолжая прихлебывать чай, сообщил Пекка.

– Что? – поперхнулась собеседница.

– Сашка Почтовихин явку с повинной написал! – внятно повторил хозяин.

– Как это? По какому поводу? – почти догадываясь о случившемся, спросила пожилая женщина. – Он же нормальный мужик!

– Вот потому-то и написал, что нормальный! – разъяснил Пекка. – Честный! Осталась еще совесть в народе!

– Не могу поверить… – качала головой Мария Даниловна. – Ну он-то тут при чем? Погодите, может, мы о чем-то разном говорим? Это касается смерти Васька?

– Ну да. На следующий же день, когда мы уезжали уже в город, все и выяснилось. Муки совести подсказали Сашке правильное решение… Жалко, конечно, теперь придется ему сидеть… Да там, в деревне, через одного все сидели… Не будет белой вороной…

– Господи! Да за что он его? А это точно?

– Точно, точно! Я потом в сельсовет ходил, налог за землю платил – там столкнулся с участковым, все подробности и узнал…

– Ну рассказывайте! Пожалуйста! – взмолилась Мария Даниловна.

– Да все просто было, – махнул рукой Пекка. – Васёк после бани, как всегда, к Таньке двинул – расстояние-то три дома! А он, естественно, шикануть захотел, на тракторе! К миленькой, с ветерком! Это-то его и сгубило… Гусеница напоролась на камень, он не заглушил мотор, а поставил на холостые обороты и вылез выковыривать препятствие… И так уж случилось, что как раз мимо шел Сашка… Он воспользовался моментом. Решение созрело моментально… Если бы он все продумывал, то наверняка или бы удали не хватило, или столько бы улик оставил, что его и так бы взяли… Трудно же чисто, профессионально подготовить преступление… Это, уж я вам доложу, несравнимо труднее, чем саму операцию провести…

– Да? – насторожилась Сухова. – А вы откуда знаете?

– Догадываюсь, – уклончиво ответил собеседник. – В общем, не признайся Сашка – так бы «глухарем» дело и зависло бы… Или на самоубийство бы списали… В общем, вскочил он в трактор, запустил его и смылся! Трактор дернул и переехал незадачливого тракториста… Вот так-то все и было…

– Да что вы! Ну надо же! Постойте! А зачем? Зачем он это сделал? Как-то в голове не укладывается: Сашка же довольно тихий мужик был…

– Каким он был, таким он и остался! – назидательно объяснил Петр Эрикович. – Может, из-за этого-то трагедия и случилась… Дело уходит в глубь годов…

– Да ну? Опять какая-нибудь местная легенда?

– Да не легенда. Быль! Оказывается, незадолго до своей гибели Василий наехал… Ну, в смысле не на тракторе, а морально наехал на Сашку! Шантажировать его вздумал! А это уж занятие не только неблагородное, так еще и жутко опасное! Так Васёк сам себе могилку-то и вырыл…

– Ну так в чем там дело?

– Он заявил, что сообщит Сашкиной дочери, что она ему, Сашке, не родная, а ему, Ваську, наоборот, родная… Девчонке-то четырнадцать лет… Такой возраст – время крайностей, юношеского максимализма… Кто ее знает, как она могла отреагировать! Узнай мы такое про себя в наши годы, наверное бы, усмехнулись, прикололись – и не более того… А в четырнадцать это может быть трагедией! Девчонка может сбиться с пути, уйти из дома, оказаться на панели… Да мало ли что! В общем, Сашка что-то примерное и предположил и, естественно, всячески противился тому, чтобы Лизка узнала правду…

– Так это правда?

– Он решил, что да!

– А сам он что, выходит, только теперь об этом узнал?

– Да, Василий ему как бы глаза раскрыл…

– Ну, так это и вовсе ерунда! – покачала головой гостья. – Ну даже если Василий сказал, что гулял с его женой… Максимально могут быть претензии к жене… Столько лет прошло, а он вдруг вспомнил, что зачал ребенка! Чистый блеф! При чем тут девочка?

– Не знаю, но Сашка поверил. Говорят, что Василий в подробностях пересказал сцену соблазнения Нюшки-почтовихи – Сашкиной жены… Мол, пришла она, принесла Ваську телеграмму… А он, пока делал вид, что ищет очки, чтобы расписаться на квитанции… Какие очки! Это он специально время тянул… То да сё… Погода, говорил, была плохая, Нюшка устала стоять на пороге, села передохнуть, ноги к печке протянула – валенки посушить… Он ей стопочку «для сугреву» предложил… Она вообще-то баба непьющая, да тут продрогла, согласилась… Быстро захмелела, тот ее и взял… Вот такие подробности…

– Ну, это же просто телега, наверняка! – возмутилась пожилая женщина.

– По крайней мере, Сашке так не показалось! Дело в том, что Васёк назвал день и час соблазнения! Он, видите ли, наверняка запомнил!

– Или просчитал – отнял от дня рождения Лизаветы, – возразила Мария Даниловна.

– В том-то и дело, что многое сходится! Сашки тогда не было в деревне – уезжал куда-то на заработки, что ли, бросил молодую жену… А потом родилась дочь… Жена убеждала его, что недоношенная, семимесячная… Мол, такое бывает, нормально…

Врачи хорошие, дети выживают… В общем, и убедила – так что с тех пор Сашка и не задумывался, пока Василий не напомнил… На свою же голову… Денег требовал… И водки, разумеется…

– Да, платить обидно… Тем более за такой «подарок», – кивнула слушательница. – Правильно он его!

– Да нет! – поморщился Пекка. – Сашка и то так не считает! Не знаю, стал бы он выполнять условия шантажиста, не стал бы, – неизвестно, но он случайно убил! Поддавшись накопившемуся раздражению последних дней, вызванному ошеломляющей информацией!

– Жаль… Однако вот как все было… А уж я-то тут такого навоображала! Да и Петр Алексеевич на самоубийство подумал…

– Справедливо заметил некогда еще Козьма Прутков, – сообщил Петр Эрикович: – «Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий!»

– Что-что? – помотала головой пенсионерка Сухова. – Не поняла – повторите, пожалуйста!

Петр Эрикович, тяжело вздохнув, повторил…

Сергей Тетеркин чувствовал себя усталым.

Он отъехал от заправочной станции и гнал машину в сторону Латвии. Задание Центра было выполнено. Одно только омрачало его воспоминания о работе в Санкт-Петербурге: неприятности, которые там произошли, это нелепое задержание в казино… Но при том его не могло не радовать, что и из этой ситуации ему удалось извлечь выгоду…

«Какого черта я потащил с собой в казино этот легендарный пистолет! – думал он, глядя на дорогу. – Хрен бы они меня без него отловили… Зато теперь буду получать две зарплаты, – одну, как и раньше, от Риги, другую теперь – от Москвы… Бабок, как и баб, много не бывает…»

Единственное, чего он не знал, стремительно удаляясь от Петербурга, – того, что один из работников заправки был литовец, который умело и незаметно заменил лежащую на заднем сиденье в машине Сергея тоненькую книжечку «Сочи – Базель» на точно такую же, отличающуюся разве что вмонтированной в нее маленькой пластиковой взрывчаткой с дистанционным управлением…

– Три… Два… Один… Пуск! – произнес по-литовски работник бензоколонки и нажал на кнопку…

Явка с повинной

Власти, они ведь глубоко не копают, подбирают готовенькое, то, что лежит на поверхности, и, не мешкая, творят скорый суд. Им ведь главное – восстановить спокойствие и порядок, а не добиться торжества справедливости.

ЭЛЛИС ПИТЕРС

«Страсти по мощам»

По грязному кухонному столу пробежал таракан. Щелчком сбросив его на пол, мужчина поморщился, затушил папиросу в консервной банке, уже полной окурков, и сказал:

– Ты уж извини, Толик, что я на тебя свои проблемы навешал… Душу излил…

– Да ладно, Вовка, чего там! – похлопал его по плечу Толик, человек лет сорока, одетый в засаленный спортивный костюм с обвисшими коленками. – Какие проблемы?

Не спрашивая согласия, он налил водки в стакан соседа, плеснул себе и выпил, понюхав засохший кусок хлеба.

– Не могу больше терпеть! – хлопнул рукой по столу Владимир, мужчина чуть за тридцать, одетый так же по-домашнему небрежно.

– Не терпи, – исподлобья взглянул на него Толик.

Не услышав совета, Вова истерично взвизгнул:

– Достала уже, понимаешь?

Собеседник согласно кивнул. В это же время раздался громкий стук в стену. Мужчины переглянулись.

– Стерва! – понизив голос, прокомментировал Владимир.

– Это точно, – кивнул Анатолий. – Сколько тут рядом с вами, бок, можно сказать, о бок, живу – не понимаю, как ты ее терпишь? Молодой мужик должен жить один, баб водить, гулять на всю катушку – ну все как полагается… А сидишь тут, горшки за ней выносишь…

– Блин… Хорошо хоть до горшков пока не дошло… – тихо произнес Вова. – А так – это ты верно заметил. «Должен жить один»… Гадина! Всю жизнь ей под ноги возьми да положи! – Он продолжал теперь уже нарочито писклявым голосом: – «Вовочка, надолго не уходи – я одна боюсь!», «Не шуми, Володечка, я хочу спать!». Тьфу!

– Взял бы, к примеру, занялся бы бизнесом, купил бы квартиру, ну все такое, – предложил сосед. – Свалил бы от тетки – чего ты ей, нянька, что ли?

– Свалил бы… Куда, на хрен, я могу свалить? – почти выкрикнул Владимир, но вовремя осекся. – Была ведь квартира! Была, да сплыла… – добавил он тише. – Все у меня было!

– И куда делось? – закурив, лениво спросил Толик, смотря в окно, за которым было темно.

– Сгорело все… – выдавил Вова.

– Страховать надо было!

– Да какое «страховать»! «Сгорело»! За долги сгорело, понятно? Такие терки были – надо радоваться, что жив остался! А теперь все, что имею, – это допотопная «пятерка» да эта сраная комнатка по месту прописки! Ч-черт!

– А че было, расскажи, а?

– Да ничего особенного, – покачал головой Вова. – Не один я тогда погорел – все! Да и до сих пор горят в этом сволочном государстве с его вонючими законами!

– Диссидент? – подмигнул Толик.

– Сам ты… Только ведь раскрутился, начал подниматься, так дело хорошо шло… Ты пойми, ведь не только из-за бабок – принципиально обидно, что ничем в совке не займешься, обязательно крылышки подрежут!

– Раскрутился, – напомнил сосед. – Ну, дальше?

– Я возил тачки из-за бугра. Это ведь, знаешь, в худшем случае пятьдесят процентов прибыли, а обычно – сто! Сто процентов навара – ты прикинь!

– Прикидываю, – кивнул Анатолий. – Неплохо.

– Ну а потом резко, как снег на голову, – бух! Пошлина на тачки! А у меня как раз перегонялась партия машин… И ничего с ними было уже не сделать!

– Говорят, скоро отменят эту пошлину…

– Говорят… Да теперь-то чего? Поезд ушел. Теперь мне уже и не подняться! Половине города был должен! Кое с кем расплатился… С самыми крутыми… Даже вспоминать не хочется… Думал ведь, что обойдется, я ж не крал их деньги, это же совок виноват! Да не обошлось…

– А сейчас?

– Ну, сейчас-то я более или менее спокоен – долгов еще немерено, да вроде терпят, не требуют… И все равно – кручусь как могу, да какое там – на квартиру, на долги-то не наработаешь! Блин, ну что же делать?

За тонкой стеной послышалось поскрипывание паркета, шаркающие шаги, мерящие пространство.

– Гнида… – прошептал Вова. – Разбудили, так она теперь всю ночь спать не будет, да запилит еще… «Из-за ваших, Володечка, разговоров я не спала, так что уж будь любезен…»

– Н-да… – протянул Толик. – В двенадцати метрах с престарелой теткой – не позавидуешь!

– Да хоть в двадцати! Хоть в ста! С ее-то характером!

– Безвыходных положений не бывает, – понизив голос, сообщил сосед.

– Конечно, – пожал плечами Вова. – Весьма вероятно, что я ее переживу, отчего бы и не пережить? Все-таки на сорок лет моложе… Да только в нашем роду много долгожителей! Реально, что она еще лет двадцать спокойно протянет! Тогда уж точно до горшков дело дойдет!

– Двадцать… – усмехнулся Толик. – Бери выше! Библию читал? Святая, говорят, книга! У меня дочка, ну, малолетка, она с моей бывшей проживает, так вот она в какую-то воскресную школу ходит, рассказывала тут как-то мне. Слышь, а? – раньше люди по триста лет жили! Нои-Авраамы! А потом, мол, за грехи время наше сократилось… Но все же – протяни она сто лет, а? Каково?

– Тебе хорошо шутить… – сдавленно произнес Владимир.

– Рабы заслуживают своей участи, – негромко сказал Толик.

– Рабы… – машинально повторил сосед. – Ты это к чему?

– Да к тому… Зачем ей еще двадцать лет небо коптить? Пожила свое, погуляла – пора и тебе дать дорогу… Сечешь?

– Погоди, погоди… Ты что же, предлагаешь ее убить? – почти шепотом спросил Вова.

– Ясное дело, – закурив, кивнул Толик.

– Ерунда, – помотал головой Владимир. – Как? Когда? Да и без толку! Сразу меня же и посадят! У нее ж и знакомых нет, ну кроме бабок во дворике! Понятно, что только я – больше некому!

– Это-то понятно, но можно все так обернуть, что и ее уже с нами не будет, и тебя не привлечешь…

– У меня денег нет, – догадался Вова.

– У меня тоже, – сообщил Толик.

– Тогда при чем здесь все это? Чего ты тогда душу травишь? Что-то я тебя не понимаю!

– Да куда уж проще, недотепа! Темнота ты, Вовка! Есть выход, и он одинаково выгоден и тебе, и мне…

– Я на все согласен! Говори!

– Ну, слушай! Ничего нового-то я, в сущности, не предлагаю. Я убиваю твоего врага. Ты в это время крутишься где-нибудь среди людей, обеспечиваешь себе стопроцентное алиби. Пусть ее смерть выгодна только тебе, ну и что? Менты ничего не докажут, если в момент гибели ты был в другом месте, и желательно подальше отсюда… Усек?

– Ты что же… ты… сам… ее? – расширил в изумлении глаза собеседник.

– Ну да… – пожал плечами Толик. – А че такого-то? Делов-то! Будь она молодая беременная баба, я б не стал – грех, че и говорить-то! А эта старая карга свое отжила! Сам ведь так считаешь, скажешь – нет?

– Ну, спасибо, сосед! – пожал ему руку Вова. – Вечно буду тебе благодарен! Мы тут такую гулянку устроим!

– Не спеши, – осадил его Толик. – Я тебе, как говорится, помогу, но затем и ты мне помочь должен…

– Как? – похолодел Вова.

– Так! Я ведь тоже врага имею, и ситуация сходная: если я сам его пришью, тут же меня и повяжут, легко вычислят. Ну ничего, похороним твою Кланю – и за мое дело возьмемся. То есть ты возьмешься.

– Я?! Да я же никогда!.. Я не умею! Не смогу!

– Не боись! Мужик, а уже и раскис! Ниче такого от тебя и не потребуется. Я за эти дни все подготовлю. Объясню подробно попозже. Пойми одно: тебе несложно будет! Совсем несложно! Зато подумай о результате! Останешься один в комнате, делай что хошь! Можно даже ванну в кухню поставить, думаю, влезет; а хошь – разъедем квартиру, получим по отдельной в новостройках… И ничего мне должен не будешь! А?

– Согласен, – помолчав, тихо сказал Владимир.

Держа под курткой фомку, только что купленную, но, в целях конспирации, на другом конце города, Анатолий поднимался по лестнице. Он давно жил в этом доме и знал наверняка, что все соседи из квартиры напротив были сейчас на работе. Никем не замеченный, он остановился на площадке своего, последнего, этажа, трижды сплюнув через левое плечо, натянул на руки резиновые перчатки, затем, достав фомку, аккуратно обтер ее салфеткой…

Предварительные приготовления на этом закончились. Просунув фомку в дверную щель около замка, Анатолий подналег на нее. Древесина слегка расщепилась, и старая хилая дверь поддалась. Зайдя в квартиру, он притворил ее и в некотором недоумении замер.

«Что за черт! – сердито думал взломщик. – Бывает, чашку уронишь, так эта старая развалина тут же ковыляет: „Не шумите, Анатолий, я сколько раз вас просила!“ А тут – что за дела? Спит она там? В сортире сидит? Зараза! Не крушить же в самом деле тут все! Была охота – еще восстанавливать потом! Это совершенно незачем! Моя задача – проникнуть, тюкнуть ее прямо в коридоре, потому что она непременно должна была выползти! Изобразить эдаких незадачливых воришек, которые не рассчитывали на мокруху и потому слиняли, ничего не взяв с перепугу! Вот гадина! Не то слово! Надо ее как-то оттуда выкуривать… Время идет – ну мало ли, как всегда по закону подлости выходит, принесет кого-нибудь нелегкая… Нет, нужно ее срочно убирать…»

– Клавдия Федоровна! Клавдия Федоровна! – громко крикнул он, стукнув ногой в дверь соседки.

– Какое хамство! Анатолий, вы снова пьяны! – послышался недовольный женский голос. Бубнил телевизор, и было похоже, что старуха не собирается от него отрываться.

– Клавдия Федоровна! Там гуманитарную помощь дают! – пришло в голову Толику.

Пожилая женщина полулежала в кресле. Так и не подумав встать, она пробурчала себе под нос:

– Мне пенсию платят! Пусть и небольшую, да не привыкла побираться! Нужны нам их капиталистические подачки!

– В жилконторе! Надо сейчас с паспортом подойти! – настаивал не услышавший отклика сосед.

Клавдия Федоровна не спеша приподнялась и, медленно подойдя к телевизору, прибавила громкость.

«Зараза, – правильно понял ситуацию Анатолий. – И я хорош – не с того бока наехал. Что же еще ей сообщить?»

– Клавдия Федоровна! Тут счет за коммунальные услуги пришел! – нашелся он, секунду помедлив.

– Просуньте под дверь! – визгливо выкрикнула женщина.

«Ну… Ну дрянь… – клокотало все внутри у Анатолия. – Ну неужели чует? Да быть не может!»

Ощутив прилив ярости, он снова начал:

– Большая задолженность! Выгляньте, давайте разберемся!

– Мы всегда вовремя оплачиваем! – прозвучал ответ.

– Ну нет! Я за тот месяц тоже вовремя платил! Если они неправильно начислили, так и надо посмотреть, разобраться! – настаивал сосед. – А там я сбегаю в бухгалтерию, шею им намылю! Вы только взгляните!

– Ни днем, ни ночью покою от вас нет, – пробурчала Клавдия Федоровна. – Такое кино интересное…

Но, подумав, она решила внести ясность в ситуацию с платежами и отперла дверь.

Стоя на пороге своей комнаты, пожилая женщина обреченно взглянула на назойливого соседа:

– Ну что там у вас?

– Посмотрите! – ликовал тот. – Вот сюда, поближе к свету, а то здесь как раз лампочка перегорела…

Приговаривая, он увлек соседку в глубь коридора.

– Где? Да о чем вы? – произнесла она, прищурившись и не замечая хорошо знакомого листочка розового цвета. – Где же счет?

– Сейчас, сейчас, – бормотал Толик. Он стоял чуть поодаль, отведя руку с фомкой в сторону, за угол изогнутого коридора, так, что женщина не могла ее видеть.

– Держите! – весело выкрикнул он и с размаху метнул орудие убийства, вложив в бросок максимум силы.

Пожилая женщина не успела ничего сообразить. Острый конец фомки, пробив черепную коробку чуть выше левого виска, вонзился в мозг. Клавдия Федоровна упала замертво.

Анатолий подошел к жертве, брезгливо разглядывая ее: «Готова. Чисто сработано. Хорошо, далеко стоял – кровью не измазался. Так, теперь не терять времени, действовать дальше…»

Толик зашел на кухню и, сняв резиновые перчатки, небрежно бросил их возле раковины. Недовольно покачав головой, он снова взял их и засунул глубоко за батарею, но, похоже, и на этот раз не остался доволен.

«Да что это я, в самом деле! Распсиховался, как баба! – осадил он себя. – Все уже позади. Теперь разве что с ментами встречаться, а я нервничаю. Ну у кого вызовут подозрения перчатки? Обычная вещь на кухне или в ванной… Жаль, ванной нет, все Клавка, дура, возражала, мол, всю жизнь без ванной прожили, и ничего… Вот теперь-то точно – ничего! Для нее… Куда теперь? „02“ или семизначный, нашего отделения? Не, нужно „02“, слыханное ли дело – труп в квартире! Пора звонить…»

– Алло… Алло! Милиция! – звонко выкрикнул он в трубку…

Шли поминки, на которых было совсем немного народу – убитый горем племянник, сосед Анатолий и две пенсионерки из этого же дома, подруги покойной по прогулкам во дворике.

– Как я вам соболезную, молодой человек! – произнесла одна из пожилых женщин. – Душевный человек была Клавдия Федоровна!

– Такая интеллигентная, никогда не сплетничала, – добавила другая.

Смахнув слезу, Владимир кивнул.

– И что же вы, мужики, не поставили хороших замков на дверь! – упрекнула гостья хозяев. – Сколько в газетах, по радио сообщают, что преступность выросла, бандитизм развелся, кражи кругом…

– Да некогда все как-то было… – оправдывался племянник, не забывая при том налегать как на водку, так и на закуску. – Разве могло в голову прийти, что кто-то сюда полезет? Что у нас взять-то можно? – Задав риторический вопрос, он обвел взглядом действительно небогато обставленную комнату.

– Ироды! – продолжала гостья. – Сейчас ведь все, что под руку попадется, тянут! Вон, Максимовны-то дочка на первом этаже проживает, так у ей банку с солеными огурцами из окна вытащили! Стекло разбили и украли! После войны – и то…

– Ну, не скажи, – задумчиво перебила вторая гостья. – Уж после войны чего только не было! Уголовники один за одним под амнистию попадали… Но сейчас, и верно, время-то мирное, да довели народ до предела… Или до беспредела…

– Безобразие! – согласилась первая. – Теперь одна только надежда, что люди одумаются, за коммунистов проголосуют – может, все как прежде и обернется…

– Глупости, – возразила вторая пожилая женщина. – Что ж ты, Александра, думаешь, что сразу тебе колбаса по два двадцать в магазинах появится? По-моему, кого ни выбери, лучше уже не будет!

– Напрасно ты так считаешь…

– Я-то что, мне-то немного осталось – молодых жалко!

«Молодые» – Анатолий и Владимир – с еле скрываемым смехом наблюдали диспут пожилых женщин о политике. Разговор постепенно вновь свернул в прежнее русло – вспомнили о невосполнимой утрате.

– Простить себе не могу! – надрывно воскликнул Вова.

– Не терзайтесь так, молодой человек… – участливо кивнула одна из женщин.

– Да нет, Мария Денисовна… – всхлипнул Вова.

– Даниловна, – мягко поправила та.

– Никогда себе не прощу! – хлопнул по столу кулаком осиротевший племянник, опрокинув стакан, но, казалось, даже не заметив этого.

– Не стоит все же так-то переживать! – настаивала Мария Даниловна. – Мы с Александрой Ивановной вам настоятельно советуем… Жизнь есть жизнь, ваше дело молодое…

– Да, да, – кивала Александра Ивановна. – И потом, преступников обязательно ведь найдут! Скажи, Марусь, ведь найдут?

– Непременно, – с серьезным видом поддержала подругу Мария Даниловна Сухова, решив, что покривить душой в данной ситуации – единственно возможная линия поведения.

Ее неуверенность в возможностях следственных органов разделял и сосед Толик. Он в свою очередь счел нужным поделиться своим мнением:

– Да не, вряд ли кого-то вычислят! Я сам говорил с жильцами – никто, как всегда, ничего не видел! Эх, таких краж по городу каждый день – сотни!

– Ведь, кажется, далее ничего не пропало? – поинтересовалась пенсионерка Сухова.

– Вот именно, – ответил Владимир. – Зашли, дверь взломали, думали – дома никого нет… Тетя Клава ведь не всегда к телефону подходила… А шум в коридоре, видимо, привлек ее внимание, она выглянула – и… – Он громко всхлипнул.

– Бандиты, да и только! – подытожила Александра Ивановна. – Не погнушались свидетельницу убить! Совсем совесть потеряли! А как убили – так уж украсть-то и не смогли, не сдюжили… И куда только милиция смотрит? А? – Она злорадно оглядела лица сидящих.

– Я, со своей стороны, конечно, не премину поинтересоваться… – робко откликнулась Мария Даниловна, решив, что вопрос обращен именно к ней.

– Что? – не поняла подруга.

– Спрошу, говорю, – куда милиция смотрит! – пояснила пенсионерка Сухова.

– Да, да, конечно, – как-то настороженно поспешил согласиться Толик. – Только без толку…

– И не говорите, – пожала плечами Мария Даниловна, внимательно посмотрев на него.

– И до чего же обидно, – покаянно сообщил Владимир, – ведь я мог… Мог бы предотвратить! Если б знал!!!

– Да? – подняла брови Сухова.

– Ну да… – уже как-то неуверенно кивнул тот. – В смысле, что я как раз тем утром с другом встречался… Надо было сразу домой вернуться – ничего бы и не произошло! А я, как последний дурак, потащился к нему в гости, на другой конец города… Подумаешь, друг! Когда речь шла о жизни и смерти… О-ох…

Он налил себе и снова выпил. Анатолий бросил в его сторону опасливый взгляд, беспокоясь, не сболтнет ли захмелевший соучастник чего-нибудь лишнего.

Мария Даниловна задумчиво катала по столу хлебный шарик. Поймав себя на этом бессмысленном занятии, она повела плечами, встала и нерешительно произнесла:

– Владимир… э-э-э?

– Просто Во-ва… – запинаясь, ответил тот.

– Простите мою назойливость, Владимир, у меня такая просьба… Не знаю, как вам ее и изложить…

– Говорите, Марь-Давидовна! – разрешил племянник.

Обиженно поджав губы, она не стала его поправлять и быстро сказала:

– Владимир! Вам, вероятно, Клавдия Федоровна говорила… Но даже если нет – Шурочка свидетель, мы при ней это обсуждали… Дело в том, что я давала вашей тете пуховый платок, как раз накануне ее гибели…

Владимир непонимающе смотрел на нее. Александра Ивановна сочла своим долгом подтвердить слова подруги, энергично закивав головой.

– Так дело в том, – продолжала Сухова, – что платок не мой. Он очень дорого стоит, Клавдия Федоровна взяла его померить, посмотреть – подойдет или нет… Я не настаивала, чтобы она немедленно приняла решение, – все-таки деньги большие… Но уже прошло много времени, и я должна или платок, или необходимую сумму вернуть… Его принесла одна женщина, моя бывшая ученица – она теперь на какой-то фабрике работает, им зарплату задерживают, разрешают брать продукцией, вот она и пытается продавать по всем знакомым, а я и решила помочь – почему бы и нет? – и себе взяла, показать? – Последние фразы пенсионерка Сухова выпалила скороговоркой, опасаясь, что может быть перебита, вследствие чего окажется в весьма затруднительном финансовом положении.

Но она ошиблась: если Владимир и в самом деле не особенно понял суть проблемы, то уж пафосом ее проникся и, неуверенно посмотрев в сторону платяного шкафа, кивнул:

– Хм… Он, наверное, там.

– Хорошо бы… – мечтательно протянула пожилая женщина.

– Или в шкафу, или в коридоре, – думал вслух Вова.

– Так вы взглянете?

– Да… – Он попытался встать из-за стола, но покачнулся и плюхнулся обратно на стул.

– Что-то меня… слегка… повело… – с извинительными интонациями произнес он.

– Ничего, ничего, понимаю… – участливо сказала Мария Даниловна, закусив от досады губу.

– А… Давайте сами, – махнул рукой племянник.

– Это удобно?

– Конечно! – бросил тот, затем вопросительно взглянул на Толика и, получив в ответ неопределенное пожатие плечами, уверенно повторил: – Конечно, удобно! Чего там!

Мария Даниловна покачала головой и подошла к шкафу. Открыв отделение, она скользнула глазами по полкам с одеждой и постельным бельем.

– Ищите, ищите! – разрешил Владимир. – Мои вещи – в другом месте, тетя все свое здесь хранила. Больше-то и негде!

– Ясно, – кивнула Сухова и вгляделась в стопки вещей.

Платок она обнаружила не сразу. Тот был аккуратно завернут в бумагу и лежал в дальнем углу. Но Мария Даниловна не жалела о потраченном на поиски времени. Обернувшись, она искоса оглядела собравшихся – мужчины о чем-то негромко переговаривались, Александра Ивановна намазывала на кусок булки масло, одновременно с тем размышляя, стоит ли еще выпить в память об усопшей приятельнице.

Пенсионерка Сухова решительно выгребла с полки нужный ей сверток, умело подцепив при этом неожиданную находку, забирать которую она не имела права, но которую все же забрала, подчиняясь настойчивому внутреннему голосу.

Никто ничего не заметил, и это только укрепило пожилую женщину в уверенности, что она поступила правильно. Не обременяя себя муками совести, она вернулась к компании, произнесла несколько обычных на поминках фраз и поспешила откланяться. За ней последовала и вторая гостья.

– Даже меня разжалобил! – рассмеялся Толик, едва за женщинами закрылась дверь.

– Ничего все прошло, да? Правдоподобно? – подмигнул ему Владимир. Он протянул руку к фотографии покойной тетки, повертел ее в руках и отшвырнул в угол комнаты.

– Собаке – собачья смерть! – прокомментировал он то ли свой жест, то ли вообще отношение к происшедшему.

– Ну ладно, – кивнул Анатолий. – Бабок покормили, скорбь в глазах общественности изобразили… Так, хорошо…

– Просто прекрасно! Превосходно! – ликовал Вова. Открыв новую бутылку, он налил в свой стакан водки.

– Помянем! – трагическим голосом произнес он, затем гулко расхохотался, чуть расплескав водку. Хохот перешел в какие-то истерические всхлипы.

– Быстро ты пьянеешь, – чуть удивленно протянул сосед.

– Д-да? Думаешь?

– Не думаю, а вижу! Чуть все дело не испортил, да ладно, обошлось! Я уже как на иголках в конце сидел, боялся, что ты того и гляди чего-нибудь ляпнешь!

– Не ляпнул? – похолодел Вова.

– Не, говорю – обошлось!

– Спасибо! – прослезился Владимир. – Если б не ты… Мало того, что все организовал… Бабок позвать придумал… Главное – все устроил…

– Ну что ж, – медленно произнес Толик. – Я рад, что угодил тебе. Теперь и твоя очередь.

Лицо Вовы приняло удрученное выражение. Тайная надежда, что ему не придется отдавать этот долг – или, по крайней мере, если уж придется, то не так скоро, – не оправдалась.

– Уже пора? – печально спросил он.

– Всему свое время, – покачал головой Толик. – Сейчас ты выпил, а это только повредит делу. Извинить-то я тебя могу – все же родного существа лишился, такое, понимаешь ли, горе…

Вова захихикал.

– На днях тебя проинструктирую. Жди, – коротко произнес Анатолий и вышел из комнаты, оставив соседа тосковать в одиночестве.

Пенсионерка Сухова вернулась к себе, сняла верхнюю одежду и задумчиво подошла к окну.

«Вот их окна… – подумала она, отдернув занавеску. – Значит, Клавы больше нет… Пора бы привыкнуть, что с каждым годом вокруг меня все больше утрат… Нет, привыкнуть к этому, конечно, невозможно… Но в данном случае – особенно… Что-то странное было во всем этом… фарсе… Фарсе? Да, именно фарсе! „Безутешный племянник“! Ха! Кого они хотят обмануть? Меня? Да нет, не именно меня, а всех вообще! Но почему я так решила? Вроде бы полной уверенности нет, но что-то мне подсказывает: я права! Так… Надо по порядку: что меня натолкнуло на подобное предположение? Что утвердило в нем?..»