Текст книги "Душные бандиты"

Автор книги: Дарья Телегина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

– Ну ладно, на первом побывали, пойдем на второй? – потянула ее к выходу гостья. – Если захочешь, сама потом, уже без меня, античность осмотришь.

– Непременно, – кивнула та. – А что, там что-то интересное было? Все запомнила? Будет что внукам рассказать?

– Чего ж тут рассказывать? – возразила Калерия. – Статуи как статуи, Зевсы-Юпитеры… Даже видела – это… ну как его… Срам один… «Спящий Гермафродит»! Безобразие! Здесь ведь и дети ходят! – Разговаривая, женщины вновь подошли к Главной лестнице и принялись подниматься.

– Я слышала, экскурсанты говорили, что часы с павлином будут бить. Бежим! – устремилась неутомимая Калерия к консультанту, желая уточнить место ожидаемого действия…

Неторопливо прихлебывая чай, Мария Даниловна вытянула усталые ноги.

– Разве ты без сахара пьешь? – удивилась Калерия.

– Да? А я не положила? – рассеянно переспросила хозяйка и придвинула сахарницу. Бросив взгляд на часы, она удовлетворенно кивнула: «Пора и спать… А с утра… Ту-ту! Прощай, Калерушка! И буду… отдыхать, отдыхать и отдыхать!»

– Старею, знаешь ли, – протянула Мария Даниловна. – Уж как я сегодня умоталась – не передать!

– Да, загоняла я тебя! – весело подтвердила гостья. – А нечего! В столице, считай, живешь, а часто ли к культуре приобщаешься? То-то! Следующим летом с тобой в Пушкин, Павловск и Петродворец съездим! В Кронштадт, не знаешь, легко можно попасть?

Мария Даниловна тяжело вздохнула, но, решив заранее, за год, не расстраиваться, выдавила улыбку и, окинув взглядом уже упакованные вещи, спросила:

– Ладно, поздно… Все подготовила? Не проспим?

– Не должны… Да, вот растяпа! Чуть не забыла! Я ведь, хотя и на пять лет тебя моложе, тоже, представь, в маразм впадаю…

«В каком это смысле – тоже?» – обиделась Сухова. Калерия, не обратив внимания на собственную бестактность, радостно продолжала:

– Специально, с самого верху положила… А потом автоматически вглубь засунула… Вот, держи! Это тебе!

– Спасибо… – Хозяйка вертела в руках коробку дорогих шоколадных конфет. – Не стоило беспокоиться…

– Да что ты, какое беспокойство! Светка же на кондитерской работает, им вместо зарплаты конфеты дают – денег, как всегда, на предприятии нет… – разъяснила Калерия.

«Ага, вот двух зайцев и убили – и подарок вроде приличный, и деньги сэкономили», – ехидно подумала пожилая женщина, но вежливо поблагодарила:

– Спасибо… Я очень люблю шоколад… Жаль, сейчас не могу – зубы лечить надо…

– Ничего, вылечишь! Не запускай! А то будешь как эта мумия – краше в гроб кладут…

Мария Даниловна как-то неприятно поразилась не столько самому по себе неэтичному сравнению, сколько совпадению с ее собственными в этот момент мыслями, воспоминаниями о торчащих желто-коричневых зубах некогда могущественного жреца…

– Пора спать, – поднялась она и, плотно задергивая занавески, оставила открытой форточку, после чего, захватив сигареты и пепельницу, отправилась отдать должное любимой привычке за пределами комнаты, решив внять совету Алексеева спать на свежем воздухе в целях профилактики ночных кошмаров…

Будущая теща оперуполномоченного Алексеева, закрывшись в своей комнате, нет-нет да и подходила к двери и внимательно прислушивалась к происходящему, стараясь контролировать ситуацию. В соседней, отделенной крохотным пространством коридора комнате ссорились Петруха и ее дочь Олеся.

«Только бы посуду не стали бить, – грустно подумала Нелли Владимировна. – Надо было давно еще сервиз перенести… и сервант заодно… Переедет он к нам наконец или нет? Двоим-то больше места будет нужно… Ох… Кричат… Не разобрать ничего… Вот дура девка, говорила я ей – скажи сразу… Дотянула до последнего… Как он-то отнесся? Мужик есть мужик… Всем им одно подавай… А остальное, мол, не их забота… Ого, как голос повысил! Мент… Привык на зэков своих орать… Нет, пойду вмешаюсь! Тоже мне – начальник! Раз уж собирается породниться с интеллигентной семьей – пусть будет любезен эти свои милицейские приемы на работе оставить… И что она в нем нашла? Как это всегда хвалят – „не пьет, не курит“?.. Этот же – и пьет, и курит… Не так уж много, правда, другие и больше закладывают… Взять хоть Николая из сто двадцатой… На глазах спился… Такой был труженик, отец семейства, жена – умница, красавица, хозяйка хорошая… А потерял работу – и началось… Петька-то хоть пока работает… Хотя скажи мне кто пару лет назад, что Олеська себе мента найдет! Ни за что бы не поверила… Ан вот оно как… Однако стихло… Нет, опять, теперь уже она голос повысила… Надо выйти… Как бы до худого не дошло… Нет, не будет же он ее бить! Такой был тихий, положительный… А кто его знает! Все-таки работа должна оставить неизгладимый след… Выползу-ка тихонько, на разведку… Будто чайник поставить… – Женщина осторожно повернула ручку двери, но снова отпрянула: – Нет, страшно… Попадусь еще под горячую руку… Вмешаться-то несложно, да ведь могу им все испортить… Милые бранятся – только тешатся… Вряд ли она готова вот так запросто такого мужика упустить… Непьющий, работящий… Баньку вот на даче срубил… Красавец, наконец… Отпугнуть-то легко… Пусть сама разбирается, авось еще помирятся! Вон мы с Митенькой покойным… Характерец-то у него был… А Олеська – вся в него… Чуть что не по ней – за дверь и была такова, погуляет, погуляет, успокоится – и все в порядке… Митя-то дольше отходил: бывало, уйдет, хлопнет дверью так, что стекла звенят, посуда падает…» – Размышления Нелли Владимировны прервал громкий хлопок, в коридоре что-то упало… Женщина, ожидая самого неприятного, с трепетом выглянула за дверь. Смущенный Алексеев, наспех всунув ноги в ботинки, выскочил на улицу, успев напоследок крикнуть:

– Я ее сейчас догоню!

Снова стукнула дверь. «Куда там!» – покачала головой будущая теща, заранее расстроившись. С тоской оглядевшись вокруг, она принялась за уборку в коридоре…

…Полчища людей двигались вдоль берега… Темнело, и Мария Даниловна, наблюдая за ними откуда-то сверху, с трудом различила, что это люди – пешие и на колесницах. Пытаясь рассмотреть внимательнее, она напряглась и, похоже, несколько приблизилась к ним, уже остановившимся для отдыха. Повозки были украшены причудливыми изображениями, люди одеты в какие-то необычные, смутно знакомые одеяния… Присмотревшись, пенсионерка Сухова безошибочно узнала в них египтян… Недавно опустившееся за море солнце вновь поднялось над горизонтом, осветив какие-то холмы… При свете дня египтяне продолжали свой поход, переправившись через реку, и Мария Даниловна заметила, что все они вооружены… Войско решительно направлялось вперед, ничего особенного на пути его не происходило, но пожилая женщина с интересом наблюдала за ним, ловя каждую мелочь… Она то взирала с высоты полета птиц, и тогда люди казались крохотными, не больше муравьев, ряды – стройными, уверенно двигающимися к известной только им цели; то неведомым образом приближалась, оказываясь совсем рядом, и тогда она замечала детали одежды, смуглые, необычные лица, слышала чужую, непонятную ей речь… Каждая большая группа воинов, как догадалась Мария Даниловна, – а всего она насчитала их четыре, – была посвящена своему богу, а многие колесницы увенчивались штандартом с изображением идола – покровителя армии. «Какие чудовища… – содрогнулась пенсионерка Сухова, внимательно вглядевшись в одно из изображений. – Длинные волосы… Звериная морда… Огромные злобные глаза, будто налитые кровью… Кто это?» – «Сет!» – тут же прозвучал ответ в ее голове.

«Сет? Что такое Сет? – не поняла она и всмотрелась в символ другой армии. – Голова птичья… Только круглее… А шар – со змеей, что ли? Вместо шапки… Ничего не понимаю!»

«Силен Ра – слабы враги! Высок Ра – низки враги! Жив Ра – мертвы враги!» – будто откуда-то издалека пронеслось вдруг в ее сознании. «Ра? – смогла задуматься Мария Даниловна. – Это что-то знакомое… Бог… солнца, да?» – «Вознесся Ра – пали враги!» – прозвучало отзвуком как бы в ответ.

С высоты обзора, доступного неведомым образом Марии Даниловне, было ясно, что между каждой из четырех армий существовал значительный интервал. «Маленькие… как оловянные солдатики… – улыбнулась она. – Где-то я видела игрушечное сражение? Где же? Когда?…» Она приблизилась к первой группе войск и неожиданно для себя узнала одного из едущих в авангарде. «Дорогое убранство колесницы… Богатая одежда… А на голове-то! Что-то царское! Это же, верно, фараон! Молодой, лицо решительное!» – «Рэмсс…» – отозвалось издалека. «Рэмсс? Рамсес… Второй, что ли?»

События будто увеличили скорость. Как на быстро прокручиваемой кинопленке, замелькали действующие лица… Первая армия расположилась на привал; те же, что находились в отдалении, все еще продвигались вперед, но разделявшее их расстояние было пока велико… Двое людей с азиатскими лицами что-то сообщали молодому фараону, тот внимательно слушал, и Марии Даниловне показалось, что он рад услышанному. Внезапно она ужаснулась: она отчетливо увидела, как из их уст выползают черные змеи, оплетая вождя египтян, заползая к нему в уши… В страхе она отпрянула и снова оказалась высоко над землей. Немного южнее тысячи вражеских колесниц уничтожали одну из египетских армий. Еще живые солдаты в панике бежали к армии Рамсеса, надеясь укрыться там от безжалостных преследователей. Сухова вскрикнула, но, конечно же, не была услышана: лагерь ни о чем не подозревающих воинов кольцом окружался противниками – грозными бородатыми хеттами, как сразу догадалась наблюдательница. Многим тысячам воинов не суждено будет увидеть рассвет…

«Вы в засаде! Бегите, пока кольцо не сомкнулось! Силы не равны – я же вижу! Это ловушка!» – хотелось крикнуть ей, но голос ее потонул в пронзительном звоне…

– Послушай, что-то ты сдавать стала… – мягко касаясь плеча Марии Даниловны, произнесла Калерия. – Кричишь по ночам… Вот, вся дрожишь… Выпей хоть валерьянки… Сейчас накапаю…

Мария Даниловна, облокотившись на руку, молча позволила поухаживать за собой, приняла лекарство. Мрачные ощущения, оставленные сном, не покидали ее, ей все еще казалось, что происшедшее было не просто реальностью, – участие в этом ее самой не вызывало у нее в тот момент сомнений…

– Оставайся дома, поняла? Хлеб, булка есть, дальше кухни – ни ногой! – распоряжалась гостья.

– Постой… Ты же сегодня уезжаешь? – с трудом сообразила Мария Даниловна. – Я же проводить должна…

– Не должна. Здоровье, Марусенька, это самое дорогое, что у нас есть. Не шути с этим. Это ведь я так перед тобой виновата – не рассчитала, что тебе тяжело меня сопровождать будет… Нет уж, до вокзала доберусь сама, ты только объяснишь – справлюсь… А ты лечись! – не допускающим возражений тоном заявила гостья и плотно укутала хозяйку одеялом. «Годы берут свое… – печально подумала она. – Неужели и я через пять лет такая же нервная буду?…»

Посидев на дорожку прямо на чемодане и энергично чмокнув довольную в глубине души хозяйку в щечку, Калерия наконец уехала. Облегченно вздохнув, Мария Даниловна вскочила с постели и подошла к окну.

«С ума сойти… Египет… Да ведь мне уже лет тридцать Египет не снился! Неужели опять, все сначала? Ну нет, уж лучше в метро колесить… Станция „Рыба“!» – подмигнула она самой себе и закрыла форточку, после чего снова нырнула под одеяло, желая поспать еще пару часиков…

На этот раз она выспалась без приключений. С удовольствием напившись уже в полдень кофе, она занялась наведением порядка в комнате и довольно преуспела в этом, как вдруг услышала звонок в дверь. Комната ее располагалась далеко, и она обычно не ходила открывать – всегда кто-то из соседей оказывался ближе. Но звонок все звонил, и пожилая женщина догадалась, что она одна в квартире. Сунув ноги в шлепанцы, она поспешила по коридору.

На пороге стоял мальчик в толстых круглых очках, беретике и с портфелем в руках.

– Здравствуйте, я из двести пятьдесят третьей школы. Мы – юные тимуровцы, записываем всех лиц пожилого возраста…

Мария Даниловна машинально провела себе по щеке, затем покачала головой, подумав: «Ну и чего обиделась? Действительно, давно уже не девочка… Лицо-то пожилое, ничего не скажешь! Хотя… если к косметологу заглянуть… Кажется, через улицу кабинет есть…» Мальчик с умным видом продолжал:

– Мы помогаем тем, кто нуждается в нашей помощи: ходим в магазины, в аптеки, можем погулять с собакой или почитать вслух…

– А что, это идея! – обрадовалась Сухова. – Пойдем, я тебя чаем напою! А потом ты мне почитаешь… А там, глядишь, и собачку заведу – давно хочу, да выгуливать лень… Как хорошо, что молодежь за ум взялась! И то верно – сегодня вы нам помогаете, завтра мы вам… То есть не мы, а ваши внуки…

Мальчик в раздумьях топтался на пороге.

– Идем, идем! – она решительно увлекла его в комнату.

– Садись сюда. Так, молодец… Сейчас я устроюсь поудобнее…

– Нет, погодите! – нашелся слегка ошалевший от ее напора ребенок. – Я сначала должен вас записать! – Он полез в портфель.

– Понимаю, – согласилась Мария Даниловна. – Значит, так: родилась я в одна тысяча девятьсот трид…

– Вы кто? – перебил ее мальчик. – Нам нужно все по порядку: инвалид? блокадник? пенсионер? ветеран? Ну и так далее… – Он нетерпеливо листал тетрадь со множеством записей на разграфленных страницах.

– Не инвалид, к счастью, – радостно сообщила Мария Даниловна. – А так – и блокадник, и пенсионер… – Она замолчала. Глаза ее, рассеяно скользившие по книжным полкам в поисках подходящего совместного чтения, наткнулись на книгу, при виде которой пожилая женщина воскликнула:

– Ой! Боже мой, как некрасиво…

Мальчик, откровенно озиравшийся вокруг в то время, пока хозяйка искала книгу, вздрогнул и посмотрел на Марию Даниловну. Она же, продолжая стоять к нему спиной, сказала:

– Ну и память! Ну как же так можно! Мне же Петр Эрикович еще полгода назад книжку дал… А я просто забыла! Ну можешь себе представить? – обернулась она к гостю. Ребенок, приняв вид необычайной занятости, писал что-то в тетрадке.

– Тебя как зовут?

– Вова. Я, значит, отмечу: блокадник, пенсионер… Фамилия, имя, отчество?

Мария Даниловна представилась, затем, встав на стул, дотянулась до забытой книги.

– Вот. Ну как хорошо, что ты, Вова, пришел! Неудобно ведь перед человеком…

– Вы одинокая? – строго спросил Вова.

– Да, куда уж одинокее! То есть, ну одинокая, в общем, – сама поражаясь своему косноязычию, подтвердила хозяйка.

– Ну ладно, – оторвался Вова от записей. – Вы нам подходите. Берем вас на учет.

– Теперь приступим? – обрадовалась пенсионерка Сухова.

– Еще, чуть не забыл! – почти искренне сказал мальчик, но его выдавал какой-то азартный блеск глаз, который Мария Даниловна непременно бы заметила и заподозрила бы что-то неладное, не уткнись она в найденную книгу.

– А, что? – подняла голову она.

– Нам необходимо записать номер вашего пенсионного удостоверения, – чуть медленнее, чем нужно было бы, произнес Вова, сверля глазами непрозрачные дверцы буфета.

– Конечно, понимаю. Порядок есть порядок, – кивнула Мария Даниловна и, отвернувшись, извлекла откуда-то тряпичный сверток. Она плюхнула его на стол и разложила перед гостем документы. Заметив плохо скрытое удивление, она, широко улыбнувшись, пояснила:

– Я их всегда при себе ношу! Все! А то мало ли соседи со… то есть украдут… Залезали уже… А у нас как? Без документов – никуда, без бумажки ты букашка…

Вова переписывал номер удостоверения, но на лице его не чувствовалось радости от выполненного долга.

– Ну что ж, давайте я вам немного почитаю, раз это пока единственная ваша просьба… А в магазин, в аптеку – оставите заявку…

– Да с этим я сама справлюсь! – обнадежила его хозяйка. – Держи, читай с той страницы, где закладка. Начала и забыла! Ну не читается, не идет! Может, на слух легче будет?

Сухова откинулась в кресле и закрыла глаза. Чтение не наступало, – шурша страницами, Вова судорожно обшаривал комнату взглядом, понимая, что спустя минуту будет лишен этой возможности.

– Ну? – потеряла терпение Мария Даниловна.

– «Две трети масонов… – забубнил мальчик, – не могут ответить на вопрос об истинном характере собственного бога»… Что это за муть? – Он посмотрел на обложку и прочел: – «За фасадом масонского храма»…

– Ты же только начал! – возмутилась Мария Даниловна. – Ну хотя бы главу-то прочти!

– «В нем зашифрованы имена трех богов, – продолжал монотонно читать Вова. – Еврейского Яхве, ханаанского Ваала и египетского Осириса. Два последних относятся к не дошедшим до нынешних дней религиям. Осирис – древнеегипетский бог подземелья, загробного царства…»

– Постой! Остановись! – крикнула слушательница и вскочила с кресла, уронив на пол плед. – Где, где ты это вычитал?

– Да здесь, где вы сказали, – ткнул пальцем в страницу Вова, обрадовавшись заминке и выбрав на этот раз объектом своего пристального внимания комод.

– «Вытекающие из недр христианства…» – бормотала она, – так… «золото становилось для них высшим смыслом…» так… Ага! Вот! «Древние египтяне с их культом священных животных сделали быка божеством Солнца и золота одновременно… Моисей, выведший свой народ из Египта…» Сколько же можно! При чем тут Египет? Почему он не дает мне покоя, всюду лезет на глаза?

– У меня в горле пересохло, – решив наконец переходить к действию, сообщил мальчик.

– Ой, извини, пожалуйста! – воскликнула Мария Даниловна, всегда боявшаяся нарушить законы гостеприимства. – Хочешь чаю? А может быть, какао? Я могу сварить!

– Чай… – задумался Вова. – Или нет, какао! Или лучше, если можно, и того, и другого! Вот. Можно?

– Да, конечно! Только посиди тогда немного, ладно? Я постараюсь побыстрее… Сейчас, поставлю молоко, оно закипит… – Мария Даниловна с воодушевлением выбежала из комнаты, но, не успев даже включить газ, услышала новый звонок и, помня, что соседей дома нет, устремилась к двери.

– Не отвлеку вас? – как-то печально вопросил Алексеев и, не дожидаясь ответа, направился в комнату.

Вову они застигли врасплох. Никак не ожидая такого стремительного закипания молока, он деловито ворошил содержимое одного из ящиков комода. В кармане его уже лежала небольшая шкатулка, что было практически незаметно.

Мария Даниловна открыла рот от изумления.

– Ваш? – обернулся к ней опер, но, уловив охватившее ее недоумение, пристально посмотрел на мальчика:

– А ну-ка, орел… Нет уж, теперь стесняться поздно! Давай-ка, развернись… Ага, очки, глаза… серые, да? Ну точно. Рост, вес… Все совпадает!

– С чем совпадает? – почти уже догадавшись, на всякий случай уточнила Мария Даниловна. Вова напряженно хмурил брови.

– С описаниями потерпевших совпадает! – радостно сообщил Петруха. – И портфельчик на месте… Вас он что, тоже осчастливить предлагал? Шефская помощь, так сказать…

– Юный тимуровец он, – сурово выдавила Мария Даниловна.

– Скорее, юный гайдаровец! Эх вы, простота! Когда тимуровцы-то были? В вашем детстве? Ну даже если в моем… А это он уборку проводит? Ну, Миша…

– Он – Вова, – уточнила Мария Даниловна.

– А на той неделе был Мишей. Еще Олегом, если память мне не изменяет… Сынок, ответь, – подмигнул ему Алексеев, – это уборка какая – влажная или сухая?

– Я буду говорить только в присутствии моего адвоката! – нашелся Вова.

– Ну что ж, – усмехнулся Петруха. – Ты имеешь право на один телефонный звонок…

– Что за чушь? – удивилась Мария Даниловна. – Он же несовершеннолетний! Какой звонок, какой адвокат?

– А он это и сам прекрасно знает! Охота дурачком прикидываться… или чересчур умным, что, по-моему, одно и то же… пускай, жалко, что ли? Пойдем-ка, дорогой гражданин…

– Куда? – отступил назад Вова, крепко прижимая к себе портфель.

– Куда следует! – многозначительно произнес опер.

– С чего бы это? Не пойду я никуда! Я вас не знаю, вы меня не знаете… Силой по улице потащите? Мне люди помогут! – затараторил находчивый «тимуровец».

– Оперуполномоченный Алексеев! – представился Петруха и привычным движением опустил руку в карман. Лицо его едва заметно посерело, но, делая вид, что ничего не произошло, он вынул какую-то жестяную бляху и, умело помахав ею перед носом незадачливого воришки, засунул обратно.

– Я ведь, голубчик, могу не силой, как ты изволил выразиться, тащить тебя… Что я, нанятый? В тебе полмешка сахара весу, даже побольше… Ищи дурака! Я звякну, машинка подъедет… Би-би! Прокатишься с ветерком, правда, обломаю тебя: недалеко тут…

Подавленный моральным, а может быть, и физическим превосходством, Вова молчал, репетируя мысленно, по-видимому, свой предстоящий разговор с адвокатом.

– Присмотрите за ним пока, – кивнул опер Марии Даниловне. Та с готовностью кивнула. Лицо мальчика озарилось мимолетной, тут же скрытой радостью, и опытный Петруха догадался, что юный мошенник замыслил побег.

– Не обижайтесь, пожалуйста, Мария Даниловна, – обратился Петруха к хозяйке, – но я вынужден, пока звоню, запереть вас с этим господином… Как твоя фамилия? Ну молчи, молчи. Большой вроде, а не знаешь… У меня племяннице четыре – она и то свою фамилию назубок выучила… – Алексеев вынул на глазах ошеломленной пенсионерки ключи из замочной скважины и пояснил: – Видите ли, ну кто его знает? Может, он какое-нибудь каратэ-шмаратэ изучил, или выудит из-за пазухи баллончик… или книжкой вас огреет… – Опер невзначай поднял и повертел только что читанную книгу и хмыкнул, заметив ее название, затем положил на место и вышел. Послышался лязг запираемой двери.

Вова сел на стул и принялся копаться в портфеле. Мария Даниловна мысленно возмущалась: «Нет, я все понимаю, но закрыть… меня! В моей же собственной комнате! Да еще с малолетним преступником!»

– Ах ты, гад! – погрозила она ему кулаком. – Объегорить захотел! Я тебе покажу!

Вова извлек наконец то, что искал. Эффектно щелкнув зажигалкой, он закурил «Кэмэл», смяв пустую пачку и демонстративно бросив ее на пол.

– Вот мерзавец! – воскликнула хозяйка. – Ах ты… Еще пепел стряхивает! Прекрати, кому говорят! – Она накинулась на мальчика и, схватив его за шиворот, с максимально доступной ей силой встряхнула. Выпала шкатулка. От потасовки, увечий в которой Марии Даниловне было бы не избежать, ее спас вовремя вернувшийся Алексеев.

Комната наполнилась дымом. Сухова нервно курила, меря шагами пространство. Петруха, листая книгу о масонах, изредка хмыкал, но комментировать, похоже, не собирался.

Подъехали коллеги. Сбивчиво рассказав работникам милиции суть дела, потерпевшая составила заявление и договорилась о последующих, к сожалению обязательных для нее, визитах.

Наконец все кончилось, и Алексеев, развалившись в кресле, произнес:

– Ну-с, любезная Мария Даниловна! Сколько мы с вами сегодня сэкономили?

– В каком смысле?

– Ну, что у вас тут ценного запрятано? На сколько бы он вас обнес?

– Бог его знает… Гад! Не знаю, что бы он еще нашел… Вредитель! Ну молодежь! А в шкатулке – фамильные драгоценности… Не просто дорогостоящие, но и ценные как память, реликвия…

– До чего ж редко мне жалко потерпевших! – признался неожиданно опер. – Даже вас, при всем уважении…

– Что это вы хотите сказать?

– То, что сказал. Ну не идиотизм ли – хранить всякий старый хлам типа порванных резиновых сапог на антресолях, а золотишко – на самом видном месте? Нет чтоб наоборот… Вот вы – часто эти свои украшения надеваете? Нет? Вот видите! Так убирайте подальше! Захотите покрасоваться – можно и на антресоли слазить, ничего… По крайней мере от таких мимолетных воришек будете застрахованы, а чтоб грабители рангом повыше вами занялись – так это вряд ли, без наводки не полезут… За меня можете не беспокоиться – я буду нем как рыба…

– Пожалуй, вы в чем-то правы, – задумалась пенсионерка.

– А то! Вон, где-то – слышали? – воры вынесли из квартиры не видик, не ценности, а какой-то неисправный черно-белый телевизор…

– На детали? – догадалась Мария Даниловна.

– Если бы… Такое только по наводке возможно – хозяева в телевизоре миллионов пятьдесят хранили… То-то…

– Ладно, убедили! – согласилась женщина. – Как же вы кстати зашли! И не только в смысле этого «тимуровца»… Мне ваш совет нужен!

– Интересно… а мне, представьте, ваш…

– Ну надо же, какое совпадение! Давайте, вы первый!

– Хорошо… Даже, скорее, не совет… Просто неплохо бы мне ваше мнение узнать… Вы человек опытный…

– Что же произошло? Рассказывайте! – предложила Сухова.

– Ну, произошло одно событие… Хм, даже два… Одно плохое, а другое еще хуже… С какого бы начать?

– Давайте с наихудшего! – набралась мужества Мария Даниловна.

– Эх… Даже не знаю… В общем… Олеся… – опер замолк, подбирая слова.

– Поссорились? – предположила Мария Даниловна. – Это ничего, помиритесь! Вот, помню, в ранней еще молодости…

– Да не совсем так, – задумчиво перебил ее Петруха. – Я тут узнал одну новость и не могу прийти к какому-либо решению…

– Не тяните, да говорите же наконец!

– Моя Олеся… Ей же двадцать пять! Я думал, вот попалась хорошая девушка, из приличной семьи, образованная… А она… А у нее…

– Стоп, стоп! Все поняла! У нее будет ребенок, да? – перебила слушательница и, не услышав ответа, быстро продолжала:

– Так это еще дело поправимое! Я бы, конечно, посоветовала родить, все-таки дети украшают нашу жизнь… Эх… – печально вздохнула она, вспомнив свои утраты. – Но раз вы так категорически настроены, ну и прерывайте! Сейчас же можно чуть ли не до тридцати недель… Могу в газете объявления посмотреть…

– Да что вы! Не в этом совсем дело! – взмолился Петруха, останавливая кипучую деятельность собеседницы. – И вообще, аборт есть убийство и запрещен правилами Шестого Вселенского и поместного Анкирского соборов! Проблема-то иная… У нее уже есть ребенок!

– Да? Вот это да… Что ж она вам не сказала?

– Вот и я ее о том же спросил… В первый класс пошел в этом году! С ума сойти! Да не будь его школа такой навороченной, может, я бы только после свадьбы об этом узнал!

– При чем тут школа?

– Ох, да ей пришлось раскрыть тайну… Всех родственников, знакомых на уши подняли – учебники, тетрадки… Во, точно, еще в «Судостроителе»-то я не был!

– Каком «Судостроителе»?

– Да здесь, на Садовой, книжный! Может, там эти прописи продаются? Весь город обегал, сколько очередей отстоял!

– Прописи? – не поняла Сухова. – А что, это дефицит?

– Каких только нет в продаже! В каждой школе – своя программа, а чтоб не перепутали, на обложках разные картинки. Этим вот приспичили прописи с крокодильчиками! С жирафами – повсюду, с медведями, с зайчиками… А нужных – нигде нет!

– С крокодильчиками? – стало как-то нехорошо на душе у Марии Даниловны, усмотревшей и в этом более чем случайном совпадении зловещее предзнаменование.

– Ну да, с ними… – мрачно кивнул опер. – Она же – вот хитрая! – вначале список покупок всучила, я ничего такого и не заподозрил… Мало ли, подумал, кто-то из любимых воспитанников в школу пошел, она же логопед, детишки ее обожают! Она такая приветливая, добрая, умная… и хитрая! Обегав полгорода, я уже не рад поручению был, вернулся, говорю: «Милая, может, перебьется твой ученик без этих крокодильчиков?» А она – в слезы, ну тут-то все и началось! Все ведь обидно – и то, что скрывала… А теперь еще думать надо – я же не готов к детям, нет, я теоретически не против, но сразу семилетнего? С ним же подружиться надо, контакт найти… Жилищные условия создать, наконец…

– Н-да… – качала головой Мария Даниловна. – Вот незадача… Хотя – если вы спрашиваете мое мнение – я считаю, что вы должны не просто простить ее, а как бы даже забыть об этом неприятном инциденте… Принять как должное… Да, подружиться с мальчиком, чтобы из него такой вот Вовочка не вырос… Ну и все прочее… Это если вы хотите восстановить хорошие отношения с вашей подругой…

– Думаете? – с надеждой спросил Петруха.

– Уверена! По крайней мере, будь я на ее месте, я бы ждала только такой реакции… А то вон я в газете прочитала… Одна женщина в Америке утопила двух маленьких детей – оказывается, ее возлюбленный сказал, что с детьми она ему не нужна… Вот она буквально все и истолковала…

– Да что там в Америке! И здесь таких примеров… – вздохнул Алексеев.

– Ладно, а что же за вторая новость? Та, что не такая плохая? С этой разобрались, вовсе и не страшно оказалось, – напомнила Сухова.

– А, ну вторая вообще-то напрямую вытекает из первой, да тут вы мне, к сожалению, ничем не поможете… Мы же с Олесей, когда ругались, уж так сильно поскандалили… Я, конечно, виноват, не нужно было так… В общем, она выскочила, дверью хлопнула и была такова!

– Теперь ее найти не можете? – подсказала Мария Даниловна.

– Честно говоря, не искал пока… Ну обошел вокруг дома – а дальше-то где? Да это все вчера вечером было… Наверное, уже вернулась… Плохо другое: она мое удостоверение унесла!

– Как унесла? Назло?

– Да вряд ли… Хотя вы, женщины, народ непредсказуемый…

– Ну уж… – обрадовалась сомнительному комплименту Мария Даниловна.

– Я, знаете ли, в выходной в баню ходил… Да… Вот и отдал ей на сохранение, а потом забыл – то да се, прописи эти… Вот неприятность!

– Извините, Петр Алексеевич, я вот заметила: когда вы мальчика арестовывали, вы ему какой-то… жетон, что ли, показали?

– Ну да, жетон… – засмущался Петруха. – А что еще было делать? Надо было что-то предъявить!

– Какой же жетон?

– Ну этот, обычный, контролеров в транспорте…

– Откуда он у вас?

– А, – отмахнулся Алексеев. – Пойду лучше Олесе позвоню… Днем звонил уже – занято было, потом и коллеги подъехали… – Он решительно вышел из комнаты и спустя несколько минут вернулся, уже сильно обескураженный.

– Так и не приходила? – осенила Сухову догадка.

– Да нет… Пришла… Глупо так примирение с поиска документа начинать… Плакала… Так дело-то вот в чем: нет его у нее!

– Нет?

– Нет. Было, а теперь полезла в сумочку, перерыла – и нет!

– Может, в транспорте украли?

– Вряд ли… Она сказала, что после ссоры зашла к подруге, та в соседнем подъезде живет… Просидела полночи… А там – гости, целая квартира народу! И сумочка – в коридоре, бесхозная… Ищи теперь его свищи… Вот проблема. Думал, меньшее из двух зол, а вышло… На работе теперь…

– Жалко… – посочувствовала слушательница.

– Ладно, вы-то тут ни при чем! Сам разберусь. Вы ведь мне тоже что-то хотели сказать?

– Я… – потупилась Мария Даниловна. – Да нет, ничего особенного сравнительно с вашими делами…

– А все же? – настаивал Петруха.

– Ну, сны меня замучили… Опять про Египет… Лет тридцать уже такое не снилось…

– Сны! – выдохнул Алексеев. – Снова вы за свои глупости! Подождите, почему Египет? Вам же про метро? Или не вам? Кто же мне про метро вкручивал? Станция «Рыба»… Нет, точно вы! Не отпирайтесь! И… почему тридцать лет? Вы что же, бывали там?

– Бывала, – улыбнулась Мария Даниловна. – Поначалу все забыть не могла, все сны вокруг этого крутились…

– Романтическое путешествие? – засмеялся опер. – Круиз, роман? Хотя нет, какие же круизы в те-то годы…