Текст книги "Душные бандиты"

Автор книги: Дарья Телегина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Дарья Телегина
ДУШНЫЕ БАНДИТЫ

Снова посвящается Инне Шакулиной

От автора

«От малых причин бывают весьма важные последствия; так, отгрызение заусенца причинило моему знакомому рак…» Это высказывание Козьмы Пруткова, безусловно, выскользнуло из памяти пенсионерки Марии Даниловны Суховой, которая совершенно случайно столкнулась с преступлением и вполне могла бы пройти мимо, ничем не нарушив привычное течение своей жизни. Но нет! Наша героиня не раздумывая пустилась на поиски преступников, и это в корне изменило все ее существование, до того довольно размеренное и однообразное, наполнило его необычными событиями, захватывающими происшествиями, лишило спокойствия…

Волею судьбы на автора возложена сколь нелегкая, столь же и приятная обязанность осветить приключения пенсионерки Суховой. Теперь уже невозможно с уверенностью определить, чем занималась она раньше. Наверняка известны лишь недавние события, положившие начало ее похождениям и выявившие множество весьма полезных качеств и навыков, о которых сама Мария Даниловна прежде даже не догадывалась. Книга «Первое дело Суховой» повествует о первых столкновениях пенсионерки Суховой с преступностью.

Борьба с человеконенавистнической тоталитарной сектой; противостояние вооруженному террористу; обезвреживание одержимого навязчивой идеей маньяка; пресечение деятельности группировок наркобизнеса и киднэппинга; успешное раскрытие как банальных квартирных краж, так и запутанных, до мелочей продуманных убийств – все это внезапно ворвалось в жизнь скромной пожилой женщины и стало неотъемлемой частью ее существования.

Безудержная страсть Марии Даниловны к авантюрам и ее разнообразные недюжинные способности каждый раз глубоко изумляли не только автора, но и действующих лиц – оперуполномоченного Алексеева, до прихода в органы учившегося в Духовной семинарии; и ровесника нашей героини, Петра Эриковича Эрте, – с которыми Мария Даниловна крепко сдружилась и плечо к плечу боролась с преступностью на страницах «Первого дела…».

Но криминогенная обстановка в Санкт-Петербурге по-прежнему остается напряженной, и наши герои не раз оказываются в самой гуще событий. Жизнь их продолжается, как продолжаются и забавные приключения, некоторые из которых нашли отражение в этой книге.

Тьма Египетская

– Говорю вам, это – тьма египетская. Она теперь заключена есть во скляницу, а ежели – Боже избави – разбить эту скляницу алибо откупорить – она сейчас же и расточится!

По всей земле расточится! И свету уж ни чуточки не будет, и вси мы будем тогда во тьме ходящие!

– Свят! Свят! Свят! – в религиозном ужасе шептала, крестясь, Макрида.

В. В. КРЕСТОВСКИЙ

«Петербургские трущобы»

Улица была немноголюдна. Миловидная, аккуратно одетая женщина лет шестидесяти не спеша брела по тротуару, бросая внимательные взгляды по сторонам. Озираясь, она сворачивала порой в подворотни, ненадолго заходила в подъезды, но сразу же возвращалась назад. Цель ее поисков пока не обнаруживалась. Дойдя до конца улицы, она направилась обратно, уже по противоположной стороне, продолжая подробно исследовать местность. Последний на ее пути двор был проходным, позволяющим, срезав значительный угол, сразу же оказаться на шумном Загородном проспекте. Пожилая женщина удовлетворенно кивнула, – похоже, она наконец нашла то, что искала. Развернувшись, она прибавила шагу и уверенно вновь двинулась по улице в сторону Фонтанки. На мгновение она остановилась, раскрыла сумочку и извлекла сигареты. Поморщившись, будто вспомнив о чем-то, пожилая женщина с печальным вздохом убрала их, достав вместо сигарет подушечку «Орбит». Этой секундной задержки хватило какой-то опирающейся на палку старухе, стоящей неподалеку и уже давно с интересом наблюдающей за перемещениями элегантной пожилой женщины.

– Что вы здесь все ходите? Ищете что? – проворчала она.

– Нет, ничего, все в порядке, – скороговоркой произнесла женщина и поспешила вперед, провожаемая неодобрительным взглядом местной жительницы.

Она решительно распахнула дверь подъезда и поднялась на несколько ступенек вверх. Около небрежно написанной таблички «Без боли и страха. МЦ Карина» она остановилась, вынула и выбросила жвачку и, смахнув несуществующую грязь с одежды и пригладив прическу, вошла внутрь.

Изображая сомнения в реальности заявления «Без боли и страха», она робко потопталась в небольшом уютном холле, на самом же деле внимательно изучая обстановку. Затем, подойдя к стойке с надписью «Регистратура», посетительница спросила:

– Можно у вас записаться?

Молодая женщина в аккуратном белом халатике, нехотя оторвавшись от телевизора, с экрана которого мужчина с умным видом и несоответственно несерьезными глазами растолковывал чей-то сон, ответила, периодически бросая взгляды на экран:

– Можно. Что у вас? К какому врачу пойдем?

– Пломба выпала… Боли нет, просто неприятно как-то… – охотно сообщила посетительница.

– Понимаю, – сочувственно кивнула регистраторша. – Если хотите, могу на сейчас номерок дать, доктор Мазурик свободна…

– Мазурик? – удивилась пожилая женщина.

– Очень хороший врач. Я сама только у нее лечу…

– Ну, если вы рекомендуете… Давайте, пойду сейчас.

– Значит, даю на сейчас. Держите номерок… Фамилия, имя, отчество… Адрес… Все, вот карточка, ее стоимость тысяча, оплатите вместе с работой доктора… Проходите, туда, по коридору…

Женщина, чуть перегнувшись через стойку, указала ей кабинет и вновь прилипла к экрану. В холле было по-прежнему пусто.

«Пока что все складывается удачно, – отметила про себя посетительница. – Если не считать разве что той ведьмы на улице… Да ладно, вряд ли она меня опознает…»

– Можно? – чуть приоткрыв дверь, вопросила она в щелочку.

– Заходите. Сумочку можете сюда положить. Вот кресло, располагайтесь… – щебетала приятная блондинка в годах, поливая цветы на подоконнике.

– Доктор, вы знаете… Я очень боюсь боли… Никогда в жизни не лечила зубы без боли… Просто даже не верю, что это возможно, – лепетала пациентка в кресле.

Врач улыбнулась:

– Значит, вас ожидает приятный сюрприз. Давайте взглянем… Удобно сидите? Хорошо… – Она включила яркую лампу и, взяв инструмент, принялась исследовать рот клиентки.

– Та-ак… Та-ак… – чуть удивленно бормотала она. – Да ведь у вас прекрасные зубы! И пломбочки, – доктор легко постучала по одной из пломб, – крепкие, новые, и мосты… Почти все в порядке… Вас, видимо, эта троечка беспокоит?

– У-у, – утвердительно промычала больная.

– Ну и вот еще здесь можно, – продолжала осмотр стоматолог, – и, пожалуй, четверка с пятеркой эти… не очень…

Она убрала инструменты и начала заполнять карточку.

– Теперь – оплата. Если делать подешевле, то по тридцать пять за пломбу. В глубине я могу вам такие поставить. А вот на троечку рекомендовала бы хороший, более дорогой материал… Улыбнитесь!

Пациентка выдавила жалкую улыбку.

– Вот видите! Пломба со временем потемнеет, будет некрасиво. А если мы подберем вам под цвет зубов…

– А эта… дорогая… сколько будет стоить?

– Сто двадцать тысяч. Мы даем гарантию один год. И будет абсолютно не больно. А в следующий раз, допустим, придете – сделаем четыре и пять, сегодня я не успею, через сорок минут назначено…

– Да, я согласна. Что ж, здоровье – это не то, на чем следует экономить… Сто двадцать у меня с собой есть… – пожилая женщина расслабилась в кресле и достала из кармана носовой платок.

– Вот квитанция, – отложив ручку, стоматолог протянула ей бумажку. – Стоимость заполнения карточки внесена. Карточку не теряйте, это ваше право на гарантию. Сходите оплатите, я пока все подготовлю…

Легкое недоумение, лишь на мгновение отразившееся на лице больной, тотчас же сменилось выражением полного согласия, она покинула кресло и, захватив сумочку, вышла в коридор. Регистраторша по-прежнему внимала телевизору, слушая советы на тему страхования жизни. Печально покачав головой, пожилая женщина очень быстро пересекла холл, выскочила на лестницу и поспешила вниз. Квитанция, скомканная до маленького комочка, отлетела в угол подъезда.

«Прокол… – думала она, свернув на Загородный не воспользовавшись заранее присмотренным проходным двором. – Бывает… Жаль, столько времени потеряла… А, плевать! Еще найду что-нибудь… – Она жадно закурила и встала на троллейбусной остановке. – Во черт! Это, небось, та карга сглазила… Что ж за невезуха пошла! Второй раз подряд… Но и удачи есть, грех жаловаться… Ничего, этот кабинет – не первый и не последний…»

Вдали показался троллейбус.

– Мария Даниловна дома? – спросил оперуполномоченный Петр Алексеев у открывшего дверь жильца большой коммунальной квартиры, расположенной в Спасском переулке, близ Сенной площади.

– Кажись, – лениво ответил тот и, вяло взмахнув рукой, впустил гостя.

– А, Петруша! – обрадовалась пенсионерка Сухова, приветливо улыбаясь. – Заходите, заходите! Не ждала, но очень, очень рада…

Она была не по-домашнему нарядно одета, и это не укрылось от наблюдательного опера.

– Гостей ждете?

– Да нет, разве что вас…

– Что-то вы, простите за банальность, заврались, – усмехнулся Алексеев, присаживаясь к столу. – Так ждете или не ждете? Выберите что-нибудь одно…

– Ну… Сегодня же годовщина! Поэтому и ждала. Думала, что вы не вспомните, – вот и не ждала, – улыбаясь, разъяснила старушка.

– Складно звоните! Поверим… Думаю, вы еще что-нибудь такое же убедительное сочините, если что… Вы у нас калач тертый…

– Ну уж… – не зная, стоит ли воспринимать последнее заявление гостя как комплимент, потупилась Мария Даниловна.

– А я, признаться, по тому же поводу у вас. Помню, как же такое забудешь! Вот, выдался свободный вечерок, дай, думаю, заскочу, отметим… – Петруха раскрыл сумку и выставил на стол бутылку кагора, торт и банку тушенки.

– Отметим! – обрадовалась Сухова и прибавила к угощению тарелку с нарезанными колбасой и сыром. – Только… – замялась она в раздумье, – что с тушенкой-то делать? Кагор закусывать? Или мне сейчас за водкой сбегать?

– Да нет, это я так захватил, – как-то засмущался опер. – Видели в фильмах? Приходит человек куда-нибудь, обязательно тушенку из вещмешка выкладывает… Я думал, прилично…

– Это, наверное, когда про войну… С фронта, солдатский паек… Так они еще мыло приносили, – засмеялась хозяйка. – Помню, в сорок третьем, мне тогда лет… мало, в общем, было; дядя Витя вернулся…

Петруха, заскучав, тоскливо оглядывался вокруг. Заметив, что собеседник слушает невнимательно, Мария Даниловна деликатно замолчала, начав хлопотать с посудой.

– Вы что-то говорили? Я, простите, задумался, – произнес опер.

– Вот, все готово, – обвела рукой угощение хозяйка. – Кушайте на здоровье. Ой, рюмки… или лучше бокалы? Что лучше?.. Забыла поставить… – метнулась она к буфету.

– Все равно, – снисходительно разрешил Алексеев.

– Н-да… Ровно год назад… Эх, не умею я говорить тосты! – вздохнула Сухова и отпила кагор. – Ой, что же вы ничего не едите?

– Спасибо, Мария Даниловна. Колбаску, сыр – с радостью бы, да не сегодня.

– Что случилось? Болеете? – участливо спросила хозяйка. – У меня уголек есть, хороший, активированный…

– Что есть? А, не надо. Спасибо. Не в этом дело…

– А в чем?

– Ну… Пятница сегодня… День постный…

– Постный? Ах да… То есть ничего нельзя есть?

– Ну, кое-что можно… Кроме мясного, молочного…

– Значит, торт вы тоже мне принесли?

– Нет, торт я как раз буду… Он вроде как вафельный… Я его за постный держу, по нашим трудным временам… Кто его знает, из чего он сделан? – Петруха разрезал аппетитно захрустевший торт.

– Ну, тогда и колбасу берите, – уговаривала Мария Даниловна. – Моя знакомая на мясокомбинате работала, так она такое про вареные колбасы рассказывала… Не к столу будь сказано…

– Вас бы в рекламное агентство! – засмеялся опер. – Звучит прямо так привлекательно…

– А что, я что-то не то сказала?

– Да нет, все в порядке. Угощайтесь сами, я все-таки отнесу вышеназванный таинственный продукт к разряду мясных… А что вы торт не берете?

– Ох, извините… Не могу… Зуб у меня… Болеть не болит, но на сладкое реагирует. Я даже в чай теперь меньше сахара кладу…

– Так сходите вылечите! – от души посоветовал Петруха. – Поликлиника-то – в двух шагах, на вашей же улице…

– Да… – поморщилась хозяйка. – Даром лечиться – лечиться даром! Это я уже назубок усвоила… И на зубах также… В последний раз ходила – ковырялись, ковырялись, мучили, а через месяц все вывалилось… Нет, туда я больше ни ногой, уж увольте! А на платную поликлинику… эх… пока денег не могу скопить… А потом, все думаю – может, и вообще не лечить? Вон, Клавдия Ивановна, мы работали когда-то вместе, стояла в очереди на бесплатное протезирование годами, вылечила ну абсолютно все зубы, уж намучилась тоже – будь здоров! А как только закончила – умерла, на даче сердце прихватило, пока «скорую» вызвали… Выходит, зря человек миллионы нервных клеток в зубной поликлинике оставил, а финал один… – Сухова грустно покачала головой.

– Ну, финал у нас у всех один, – уверенно сообщил Алексеев. – А зубы лечить все же надо. Вы еще… всех нас переживете!

– Да что вы! – в ужасе замахала руками Мария Даниловна. – Ни за что! Что же вы это думаете: хожу я такая, дряхлая, беззубая, всех похоронившая, одинокая-одинокая…

– Ну ладно, поживем – увидим… Давайте еще вам налью…

– Н-да… – протянула Сухова, вновь опрокинув рюмку. – Каким чудесным образом мы с вами тогда, год назад, столкнулись!

– И не говорите… Я ведь вас подозревал! Смешно вспомнить!

– Следили… А я… ну да, калач тертый! – засмеялась Мария Даниловна. – Думаю порой, как же сильно моя жизнь за этот год переменилась! Наполнилась приключениями, опасностями! Да и я сама… Не могла даже представить, что способна буду на подобную прыть!

– Да уж… – покачал головой Петруха. – Подумать только, ведь с вашей помощью мы прихлопнули этих душегубов на острове! Как вы бесстрашно сражались, а какую смекалку проявили! За вас! – он поднял рюмку.

– За меня! – согласилась пожилая женщина. – До чего же вкусно! Где вы это вино покупаете?

– Да это подарок… Однокурсник бывший зашел, угостил…

– Хороший, выходит, однокурсник!

– Ничего, – кивнул Алексеев. – Жаль только человека, сам свое будущее в кагоре утопил…

– Алкаш, что ли? – поморщилась Мария Даниловна.

– Ну, не совсем еще… Это, знаете ли, бич профессии, можно сказать профзаболевание…

– Как же таких в органах держат? Сами с алкашами боретесь, – и сами же пьянствуете! – возмутилась она.

– При чем тут органы? Мы же с ним вместе в семинарии учились! Он закончил, стал священником, только, дурак, целибат принял…

– А это что за пойло? Про «Красную шапочку» слышала, известная отрава… А это что? Что-то новенькое, заморское?

– Ну разве что заморское… – усмехнулся Петруха. – Только из другой области… Перед принятием сана человек должен определиться относительно супружества.

– Знаю, знаю! Или поп, или монах! – блеснула эрудицией Мария Даниловна.

– Ну, не совсем так… Семинарист, верно, может принять образ ангельский, то есть монашество; может жениться; а может, если не чувствует достаточно сил для подвига иноческого, это ведь весьма непростой путь… В этом случае, если он не желает связывать себя узами брака, но хочет стать священником, он дает обет безбрачия, целомудрия – что-то наподобие католического, в России это сравнительно недавно укоренилось… Но обещания обещаниями, а жизнь-то гораздо сложнее! Некоторые не выдерживают… Несколько лет назад на Украине митрополит был… многодетный! Рыба гниет с головы… Что уж говорить о рядовых служителях культа!

– И ваш этот знакомый тоже загулял? – предположила Мария Даниловна.

– Да, знаете старую церковную притчу? Одного монаха бес начал искушать, заставил выбирать: или вина выпить, или мяса съесть, или с женщиной, ну, того-этого… Монах по простоте душевной подумал: «Ну что будет от стакана вина? В иные дни церковный устав допускает употребление оного…» Выпил. Потом так хорошо стало – мяса съел… Ну а после и к женщине потянуло… Так и с отцом Илларионом было… Служить после этого он уже не мог: узнали, расстригли, в данном случае сана лишили, – расстригают ведь постриженных в монашество при тех же «заслугах»…

– Вот, значит, что означает «расстрига»! – удивилась хозяйка.

– Теперь он, – продолжал Петруха, – на одном приходе пономарем, псаломщиком, и виночерпием заодно…

– Разве есть такая должность? Неплохо! – улыбнулась Мария Даниловна.

– Официально, конечно, нет. Он сам учредил – достает для храма кагор, ну и не только для храма, ясное дело…

– Тут я его понимаю, – кивнула пожилая женщина. – До чего же вкусно! Налейте, пожалуйста, еще!

– С удовольствием.

Они выпили еще и еще. Беседа плавно перетекала с одного предмета на другой, старушка вспоминала молодость, оперуполномоченный рассказывал о курьезных случаях на работе… Мария Даниловна выбежала в коридор ответить на телефонный звонок. Когда она вернулась, Петруха от нечего делать листал книги, лежащие на столике.

– Что это вы – снами интересуетесь? – с улыбкой спросил он, листая «Сонник».

– Да! – оживилась Мария Даниловна. – Решила вот внести ясность… Может, вы посоветуете? Здесь, – она махнула рукой в сторону книги, – ничего толкового не нашла… Меня один и тот же сон преследует – подробности разные, а смысл один и тот же…

Петруха не успел остановить словоохотливую собеседницу; она, закурив, продолжала щебетать:

– Почти каждую ночь мне снится что-то связанное с метро… Обычно я куда-то в нем еду, затем оказывается, что не могу найти выхода, иду по длиннющим туннелям, читаю противоречащие один другому указатели, иду, выхода все нет… Тогда я возвращаюсь на платформу, сажусь в поезд, а он ездит по кругу, типа как в Москве по кольцевой, только между двумя станциями – туда и обратно, а на улицу уже не выбраться… Действуют все время разные люди, или еду я все время с разными целями, но в конечном итоге оказываюсь в этой безнадежной подземной западне… Сегодня вот вновь проснулась в холодном поту: как обычно, села – уже в конце сна – в вагон, машинист объявляет: «Следующая станция – „Рыба“!» Почему – «Рыба»? Не знаю… Во сне меня это совершенно, представьте, не удивило, я даже стала прикидывать, что «Рыба» где-то неподалеку от «Обухова» и как, мол, я оттуда смогу верхним транспортом домой добраться… А из метро не выйти… И все сначала… Как бы вы это растолковали? – с надеждой воззрилась она на опера.

– Хм… Занятно, – задумался он. – Вообще-то святые отцы учат не принимать всерьез сны, поскольку это есть искушения бесовские, специально посылаемые, чтобы человек искал в них какой-то особый смысл, гадал будущее, не задумываясь о промысле Божьем…

– Н-да? – недоверчиво переспросила Мария Даниловна. – Ну не знаю. Я вообще-то в сны верю… Один раз мне приснилось, что зубы болят, причем не только у меня – у всех вокруг, все какие-то страшные, беззубые ходили… Проснулась, завтракаю – и что вы думаете? Вылетает пломба! Ну как?

– Да ничего особенного, по-моему, – возразил Алексеев. – Ночью ваши зубы уже готовы были расстаться с пломбой, болезненный процесс начался – еще пока незаметно для вас, отражаясь лишь в подсознании, которое и продиктовало сей сон вашему разуму. Это и есть объяснение большинства «таинственных» совпадений.

– Какой же вы… материалист! – разочарованно протянула Мария Даниловна. – Нет, вы меня не убедили. Я все собираюсь в «Доброе утро» позвонить, знаете – там есть рубрика «Сновости», ученые сны толкуют… Только уж больно они меня раздражают!

– Смотрел я эту рубрику, – с улыбкой заявил Петруха. – Я и сам могу сказать вам, как они бы вам объяснили. Мол, в вашей жизни… – он принял глубокомысленный вид, – существует нечто, представляющее скрытую угрозу… Вы о ней сами пока не догадываетесь, но сны – это предупреждение, предложение внимательно проанализировать ваши обстоятельства и устранить угрожающую ситуацию. Метро же в данном случае может означать, что угроза откуда-то из-под земли, или еще что-то, нужно хорошенько подумать, не обязательно, что вам следует прекратить пользоваться этим видом транспорта, скорее всего это именно аллегория…

– Да… – удивленно смотрела на него хозяйка. – Здорово это вы сообразили! Только что бы это могло значить?

– Ну не знаю… Может, у вас соседи снизу шумят? – предположил опер.

– Подумаю, подумаю… Спасибо вам огромное! – обрадовалась пожилая женщина. – Зря только деньги на этот мусор, – она кивнула в сторону книги, – выбросила! В следующий раз только с вами буду консультироваться!

– Нет уж, увольте! – засмеялся опер. – Это же чушь собачья! Подобные книжонки и сами по себе ерунда, а в вашем случае – особенно бесполезны… Это же репринт! С дореволюционного издания! Тогда метро не было! Оно разве что в страшном сне могло присниться! Так что спите себе спокойно, дорогая Мария Даниловна, и не берите в голову! Лучше не курите перед сном или спите с открытой форточкой…

– Поспишь, как же… Эти глухие идиоты во дворе всю ночь горланят или ящик врубят так, что в коридоре даже слышно… Меня шум с улицы ужасно раздражает…

– Вот видите, – пожал плечами опер. – Может, это и есть корень всех ваших проблем?

– Если бы… – печально вздохнула пожилая женщина. – Час от часу не легче!

– Что такое? – поинтересовался Алексеев.

– Я к телефону подходила, помните? С ума сойти! Приезжает родственница, гостить будет… Слава Богу, только пару дней…

– Ну что ж в этом такого страшного? Подвиг гостеприимства весьма не прост, но при том душеполезен…

– А ну вас! Вам бы… Я ее почти не помню, не виделись четверть века, поди… Куда хоть с приезжими ходят?

– Ну… В Эрмитаж, – задумался Алексеев. – В Мариинский театр, если билеты достанете… В Петродворец… Если погода позволит… Завтра вроде дожди обещали? Не слышали?

– Не знаю… Завтра мне на вокзал… Ух… Назвался груздем – полезай в кузов…

– В смысле – вам еще налить? – широко улыбнувшись, предложил Алексеев.

– Давайте! Гулять так гулять… За вас! – резко подняла она рюмку, чуть пролив на скатерть.

– Ну… – отчего-то засмущался Петруха.

– Нет-нет! Не возражайте! – энергично произнесла женщина. – Я безумно рада, что судьба свела меня с вами! Милиционер, то есть защитник наших интересов! Умный, эрудированный собеседник! Спортсмен! Вы ведь спортсмен? Нет? Ну все равно! И наконец, просто красавец! Ваше здоровье!

– Ну, красавец-то тут при чем? – покраснел опер.

– Подумать только, такой молодой, такой образованный… – продолжала петь дифирамбы Мария Даниловна. – И к тому же лицо духовное…

– Хотите сказать, что у меня одухотворенное лицо? – засмеялся Алексеев. – Лица духовные – это священники…

– Ну, одна малина! – отмахнулась повеселевшая хозяйка. – Я вот, кстати, вас тут вспоминала, в церковь зашла… Вы, наверное, должны знать… Мне соседка сказала, только имени никак не могла вспомнить… Есть такой святой, который от зубной боли помогает? Говорят, нужно ему свечку поставить и все пройдет…

– Вы имеете в виду, вероятно, святого священномученика Антипу, епископа Пергамского, – улыбнулся Петруха. – Ему, верно, приписывают исцеление от различных болезней, в том числе и зубных… Только не думаю, что все так прямолинейно: поставил свечку – взятку, что ли, дал, – и прошло… С верой надо подходить… А у вас скорее суеверие…

– Ну, я в этом не разбираюсь… Зашла я в церковь, – охотно продолжала Мария Даниловна, вновь наполнив рюмку, – хотела у кого-нибудь спросить, посоветоваться, но была служба, все при деле… Стояла, ждала, слушала… Ну вот скажите, что у вас там поют? Смех один, да и только!

– Что? – удивился Алексеев. – Вам смешно на службе было?

– Конечно. Я внимательно слушала. Вот что это, а? Ответьте: «Очи мои выну ко Господу». Зачем? Это раз. И еще, почище: «Я крокодила пред тобою!» Нет, я все понимаю, но стоит ли до такой степени унижать себя? Ну что вы смеетесь? А, сами даже не замечали, признавайтесь!

– Да ну вас, в самом деле, – смеясь, произнес Петруха. – Все просто объясняется. На церковнославянский язык «всегда» переводится как «выну». Теперь яснее стало? А насчет крокодила… Может, бегемота? Вы не ошиблись?

– Нет, я точно расслышала…

– Шучу. «Яко кадило пред Тобою» – вот точное звучание. Так что сей экзотический представитель фауны здесь тоже ни при чем… Что такое кадило, думаю, объяснять не надо?

Мария Даниловна насупилась и опорожнила бутылку, вылив к себе в рюмку последние капли. На тарелку с колбасой и сыром, жужжа, села муха. Машинально отогнав ее, Алексеев встал и собрался уходить:

– Ну хорошо. Славно скоротали вечерок, отметили… Мало ли, не скоро теперь увидимся… Давайте договоримся: каждый год восьмого сентября встречаться и отмечать, вспоминать былое…

– Думаете, целый год не встретимся? – ужаснулась пожилая женщина. – Вас что, в другое отделение переводят?

– Да нет, это я так… На всякий случай, – пожал плечами Петруха. – А третий наш участник, Петр Эрикович, где?

– Там же, в деревне – ну, той, что неподалеку от не к ночи будь помянутого острова… Он всегда в это время там отдыхает… Клюква пошла, рыбку ловит… Я захожу иногда, цветы поливаю… Он мне ключи оставил…

– «Станция „Рыба“!» – засмеялся опер. – И клюква развесистая… До свидания! – он повернулся к выходу.

– Стойте, стойте! Еще тортик остался, возьмите, а? – окликнула его Мария Даниловна.

– Ну вы даете! – присвистнул Алексеев. – Что ж я, по-вашему, как в анекдоте: пришел с тортиком, ушел с тортиком… Обижаете!

– Так я же все равно не могу съесть!

– Ну, там срок годности два месяца. Будет повод все-таки зубы вылечить. Или соседей угостите… Шучу, – поспешно добавил он, увидев гримасу недовольства на лице собеседницы. – Да хотя бы эту вашу родственницу кормите… Счастливо оставаться!

Закрылась дверь; хозяйка принялась готовиться ко сну. Было поздно…

Поезд опаздывал. Самое обидное в этом было то, что Мария Даниловна разумеется, даже не догадывавшаяся, что ей предстоит затянувшееся ожидание, с трудом поднялась раньше обычного и поспешно принялась наводить порядок в комнате, желая произвести приятное впечатление на гостью… Но все валилось у нее из рук – не то от последствий вчерашнего вечера, не то от волнения перед неизбежной встречей… Убирая со стола грязную посуду, она зацепила рукой коробку с остатками вафельного торта, и тот, упав, покрыл пол мелкими хрустящими кусочками… Устранив неожиданное загрязнение, Мария Даниловна резко подняла голову и больно ударилась о край стола, отчего ее любимая чашка повторила судьбу торта… Справившись наконец с уборкой, она удовлетворенно отметила, что успевает еще сбегать в магазин за покупками, но ей не удалось тотчас же выскочить на улицу, поскольку пришлось чистить туфли, неизвестно почему не почищенные вовремя, а к длинному элегантному плащу, который женщина собралась надеть в этот пасмурный день, грязная обувь совершенно не подходила… Стремительно совершив набег в ближайший магазин, Мария Даниловна, не раздеваясь, бросила продукты прямо на стол и поспешила на вокзал, с ужасом воображая сцену, которую устроит ей встреченная с опозданием родственница…

…Меряя шагами пространство вокзала, Мария Даниловна почувствовала прилив голода и пожалела о том, что не успела, и, как оказалось, совершенно напрасно, позавтракать. Она сунула руку в карман плаща, пошарила по другим карманам – кошелька нигде не было. Женщина сообразила, что он, видимо, остался в сумочке, а та в свою очередь составляла компанию продуктам, купленным с утра. В очередной раз прокляв охваченную жаждой путешествий родственницу, Мария Даниловна бросила голодный взгляд на ларек, полный еды, даже самую дешевую из которой она не могла сейчас приобрести… Сглотнув слюну, она опустила глаза подальше от искушения, а именно вниз, и тут же на нее нахлынула радость. Совершив нелепый на первый взгляд скачок, она ловко поставила ногу на оброненную кем-то пятитысячную купюру, затем с достоинством наклонилась, будто перешнуровывая модный высокий ботинок, и аккуратно извлекла из-под подошвы деньги.

«Давно это мне так не везло! – удивилась она. – Та-ак… Полакомимся… шоколадкой или печеньем? Вот это – просто обожаю, бисквит с прослойкой… Черт! Зубы! Что, если заболят, от сладкого-то… Нечего запускать было, сиди теперь голодной!» Она с грустью попрощалась с изобилием товаров и вновь побрела по вокзалу. Наткнувшись на лоток с фруктами, она обрадовалась и, получив сдачу, с аппетитом впилась зубами в нежную мякоть банана, засунув еще пару в глубокий карман.

До предполагаемого прибытия поезда все еще оставалось много времени. В который раз скользнув глазами по вывеске, извещающей о проходящей тут же выставке рептилий, пожилая женщина сосчитала оставшиеся деньги и от нечего делать направилась туда.

Посетителей было крайне мало, и Мария Даниловна могла свободно любоваться отвратительными в большинстве своем тварями, а также насекомыми, почему-то тоже ютившимися под одной крышей с ними.

Первое, что она заметила и что поразило ее до глубины души, была маленькая коробочка из оргстекла, в которой лежали колоссальных, в сравнении с привычными, размеров тараканы. Любопытная пожилая женщина тихонько постучала пальцами по стенке – насекомые зашуршали и принялись копошиться… Ее передернуло, но, прочитав аннотацию, извещавшую о том, что в условиях свойственного Петербургу прохладного климата этот вид не приживется, она удовлетворила свою жажду знаний и перешла к следующим живым экспонатам выставки.

Равнодушно пройдя мимо красивых, но все же засушенных бабочек и хмыкнув при виде самых обыкновенных тараканов с воли, просто прибежавших погреться возле теплых аквариумов и террариумов, Мария Даниловна кружила по помещению, бегло читая названия заточенных здесь представителей фауны.

«С ума сойти, – качала головой она. – Рядом с домом, в двух, можно сказать, шагах от дома, точно такая же выставка! Сколько раз мимо ходила… При нормальном стечении обстоятельств меня на такое смотреть и калачом не заманишь…» Вспомнив о вкусном, она достала спрятанный про запас банан и чуть было не начала его чистить, но тут взгляд ее упал на обглоданную довольно приличных размеров кость, неизвестно кому принадлежавшую ранее, но теперь ее хозяйкой определенно была среднеазиатская гюрза, невзрачная на вид и, видимо, сытая. Потеряв аппетит, Мария Даниловна взглянула на часы и, обругав мысленно всех, начиная с министра путей сообщения и заканчивая советской властью вообще, снова принялась разглядывать экспозицию.

«Двупятнистые… узорчатые полозы… Серый варан… спит, счастливчик… Пятнистый… э-у-бле-фар! Ему бы в „Блеф-клубе“ играть! Вместе со своим однокамерником – длинноногим сциником… то есть сцинком… А, какая разница! Кто из них кто?» Мария Даниловна пристально вгляделась внутрь террариума, но различить из множества зарывшихся в песок ящериц, кто из них эублефар, а кто сцинк, так и не смогла. Кавказская жаба ее совершенно не заинтересовала, зато парагвайская анаконда, напротив, производила впечатление. «Черепаха болотная… Уж колхидский… Песчаная эфа… очень ядовитая… раз, два, целых три! А это почему закрыто бумагой? Унесли на реставрацию, что ли?» Она прочитала подпись: «Кобра среднеазиатская» – и тут же узнала, что вряд ли ей посчастливится взглянуть на нее, если она снова не найдет пяти тысяч, – как оказалось, змея агрессивна и легко травмируется от бросков на стекло, что, видимо, она предпринимает в отместку докучливым экскурсантам, а меньше чем за указанную сумму расстраивать это пресмыкающееся было нерентабельно…