Текст книги "Испытания госпожи Трейт (СИ)"

Автор книги: Дарья Снежная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Ну?

– Она утверждает, что Оливии угрожает серьезная опасность. И что ее бывший начальник что-то замышляет. Начальника я проверил. Если честно, ничего за ним не нашел. Ни каких-то интересных связей, ни темных мест в биографии, ничего подозрительного. Совсем. Я совершенно не вижу, как и какими средствами он может ей навредить.

– И какие основания у соседки для подобных утверждений? – осведомился я.

Брайан иронично хмыкнул сам с собой.

– Предчувствие.

– Шелтон, ты издеваешься?

– Ладно, мне дали взятку. Можешь завидовать. Серьезно, не ту девицу ты выбрал, ой не ту…

– Иди к черту. Зачем тогда Лив охрана, если Гиллем не представляет угрозы?

– Некоторым предчувствиям вполне можно доверять. А в данном случае, возможно, лучше перебдеть, чем недобдеть. Если я не нашел ничего подозрительного, это все равно не гарантия того, что этого подозрительного там нет.

Я задумался. Брайан не дурак и дело свое знает. Не похоже, что он предлагает приставить к Оливии охрану из действительно серьезных опасений, иначе разговор был бы совсем другой. Скорее всего, он просто отрабатывает свою «взятку» (удивительное дело, насколько девица оказалась хороша в постели!).

Сейчас, пока госпожа Трейт занята своими изысканиями и связана пунктом о неразглашении, а не носится сломя голову, предвещая конец света и мировой экономический кризис, вряд ли ей угрожает серьезная опасность. И уж тем более мне не скажут спасибо за приставленных телохранителей. Хватит Лив одного раздражителя в моем лице.

– Последи лучше за Гиллемом дальше, – решил я. – Обойдемся пока без охраны. И… поддерживай контакт с подружкой. Она может быть полезной.

Брайан расплылся в такой ухмылке, что стало очевидно – «поддерживать контакт» он планировал и без отдельных распоряжений.

– А как твои дела на любовном фронте? Сколько у вас уже было свиданий? Три? И все никак? Кремень девица! Я не пойму все же, чем она так тебя зацепила. Азартом погони?

Я раздраженно передернул плечами.

– Она красива, умна и не раздражает меня тем, что висит у меня на шее в надежде отхватить фамилию Уолтер и идущие с ней в комплекте миллионы. Нужно что-то еще?

– Да нет, – Брайан продолжал ухмыляться с видом «можешь изображать что хочешь, но я-то знаю тебя как облупленного». Друг детства, конечно, имел на это право, но все равно бесило. – Не нужно. Но это что-то явно есть.

Я поднялся со скамьи, прерывая бессмысленный разговор.

– Мне пора собираться на прием.

– Передавай от меня привет госпоже Трейт! – крикнул Брайан мне в спину.

Испытание 5

Томно и чувственно пахла ароматическая палочка над курительницей: последнее увлечение Фло, по ее утверждению, долженствующее «создавать настрой и будоражить воображение».

Лампа под оранжевым абажуром теплым светом озарял картину "Оливия Трейт вырядилась, как неизвестно кто".

А ведь я всегда позиционировала себя как строгую, рациональную женщину, не склонную к глупостям и легкомысленности!

Шелк платья цвета "пыльная роза" с серебряной строчкой вышивки, мерцающей блестками и бисером, льнул к коже, оттеняя ее прекрасный (спасибо удачной наследственности и деликатному освещению) цвет. Декольте – на мой взгляд, великовато. На взгляд Фло, создавшей нынешний ансамбль – просто монашески скромное. Представление о монахинях, надо сказать, у нас с Фло существенно расходились.

Взгляд поднимался выше по отражению.

Губы, подчеркнутые бордовой помадой, были непривычно темными и крупными. Серьги, те самые, подаренные родителями, сверкали звездочками бриллиантов, придавая облику великосветский лоск.

Нос. Нос Флоре отлично удался! Вот ту я бы не возражала, чтобы так навсегда и осталось: мой нос выглядел идеально.

И только глаза все портили. Перепуганные глаза в отражении как бы спрашивали "куда ты лезешь, Оливия Трейт, и какого черта именно туда?!"

Ах, милое отражение, я бы рада лезть куда-нибудь в другое место!

К генератору, в лабораторию, на парочку заводов из списка крупнейших в нашей стране – в мире столько чудесных мест, в которые я была бы счастлива залезть!

…но за удовольствия надо платить, поэтому сегодня я "лезу" туда, куда меня повезет Энтони Уолтер.

Испуганные глаза в зеркале стали суровыми, брови холодно нахмурились…

– Лив, прекрати! Немедленно прекрати! Если ты сейчас же не сделаешь нормальное лицо, я… я… я упаду в обморок! – тут же заголосила бдительная Флора на страже моей привлекательности.

– И останешься здесь лежать, – бессердечно поддакнула я и смолкла.

Дверной звонок разразился трелью, заставив нас дружно оглянуться на входную дверь. – …потому что мне уже пора!

Я встала, расправив плечи и гордо приподняв подбородок. Окинула себя взглядом напоследок: платье, перчатки, волосы, уложенные крупными волнами, бандо, перечеркнувшее лоб…

Ох, дедушка, знал бы ты, на какие жертвы твоя внучка идет во имя науки!

Я сделала шаг к двери.

– Туфли! – спохватилась Фло.

…на немыслимые жертвы.

Парадный вариант Энтони Уолтера, надо признать, не слишком отличался от будничного. Его черный официальный смокинг отличался от его рабочих костюмов разве что цветом, но никак не дороговизной ткани или идеальностью покроя. А уж про содержание костюмов и смокинга и говорить нечего…

– Госпожа Трейт! Кто этот волшебник, который сделал из вас женщину?! Дайте я от души поблагодарю этого героического человека за его титанический труд! – вместо приветствия объявило это самое содержание.

Я мгновенно вспыхнула. Флора хихикнула из комнаты, но на глаза не показалась.

– Я рада, что мой внешний вид соответствует вашим ожиданиям, – сухо произнесла я, с трудом удерживаясь от того, чтобы поджать губы – надо умудриться сохранить помаду хотя бы до начала приема, а то я сейчас от нервов ее всю съем!

– Не соответствует, – Уолтер шагнул в квартиру, я, не ожидая этого, не успела попятиться и оказалась к нему в плотную, а сильная рука мгновенно обвила талию.

Большой палец мазнул по обнаженной коже спины в длинном узком вырезе, и я вздрогнула, а в расширенных зрачках серых глаз мелькнуло что-то демоническое.

– Не соответствует, – повторил Энтони, – а превосходит. Не хватает лишь одной маленькой детали.

Он отстранился и выудил из внутреннего кармана длинный узкий бархатный футляр. Крышка откинулась и россыпь драгоценных камней на ожерелье ярко вспыхнула даже в довольно тусклом свете коридора.

– Нет! – мгновенно возмутилась я.

– Что «нет»? – изумился Уолтер.

– Нет, я не приму от тебя драгоценностей.

И да, я проигнорирую мучительный стон из гостиной!

Мужчина насмешливо вскинул одну бровь.

– Их не надо принимать, моя дорогая, их надо всего лишь надеть. Для завершения идеального образа моей спутницы тебе их определенно не хватает.

«Мальчики любят играть в куклы», – звучал в голове ехидный голос Фло.

Я открыла рот, чтобы повторить свой отказ, но Уолтер перебил:

– Оливия, не упрямься по мелочам. Ожерелье взято напрокат и после приема его нужно будет вернуть. Его ношение тебя совершенно ни к чему не обяжет.

Господин Уолтер, я смотрю, любитель прокатного сервиса, тут ожерелье взял поносить, там ученого – под ручку выгулять…

Я вздохнула и молча повернулась к нему спиной.

Груди и шеи коснулся холодный металл, а верхних позвонков – горячие пальцы. А потом – и я тихонько изумленно ахнула от неожиданности – еще и губы. Дрожь по позвоночнику, странное щекочущее чувство между лопаток и болезненное напряжение внутри.

За три месяца таких пыток я стану дерганым невротиком.

И, убегая от дальнейшего испытания моих нервов на прочность (почему, ну почему шея все же входит в рамки контракта, почему я ее не отстояла?!), я обернулась:

– Ты со всеми женщинами себя так ведешь?

– Нет, только с тобой, – не моргнув глазом соврал Уолтер. – Любой другой я бы уже предложил опоздать на прием, а тебе скажу: «Госпожа Трейт, вы, несомненно, прекрасны, но мы опаздываем».

И он распахнул передо мной дверь.

Каблуки туфель Фло стучали по ступеням куда увереннее, чем я себя ощущала (возможно, они просто еще не поняли, что владелица сменилась), и за локоть, предоставленный в мое распоряжение Уолтером, я была молчаливо благодарна. И даже простила ему глупые шуточки у нас в квартире.

Хромированное чудовище сегодня вел, конечно же, не Энтони – за рулем обнаружился водитель. Обнаружился не просто так, разумеется, а с полной церемонией открытия дверей блистательной спутнице столь великолепного кавалера и самому кавалеру

Да и само чудовище сегодня было другое: вытянутое, с хищным силуэтом… И с перегородкой из толстого стекла, что отделяла пассажиров от водителя.

В салоне было тепло, темно (моя улица не сильно баловала освещением), пахло кожей и мужским парфюмом. От этого почему-то кружилась голова и было тяжело дышать.

– Оливия.

Перестав таращиться в чернильно-темное окно, я повернула голову к Уолтеру.

Тот сидел на почтительном расстоянии от меня, и мне едва ли удавалось рассмотреть его силуэт, не то, что выражение лица. А вот промышленник, очевидно, все же что-то увидел, потому что произнес:

– Ты выглядишь так, будто я везу тебя не развлекаться, а на эшафот. В чем дело?

Я поколебалась несколько мгновений, но все же ответила. Правду.

– Я никогда не была на подобного рода… мероприятиях. Такого масштаба, по крайней мере. Мой потолок – бал дебютанток в родном городе. И я не очень люблю людей. В таких количествах… – хотелось еще добавить «и мне там не место», но это я все же переформулировала: – И я там никого не знаю.

– Ты знаешь меня. И я планирую не отходить от тебя ни на шаг.

– Это угроза? – вяло отшутилась-огрызнулась я, испугавшись собственной откровенности.

Уолтер хмыкнул.

– Раз мы партнеры, предлагаю сделку.

– Какую?

– Ты выдыхаешь, расслабляешься и просто получаешь удовольствие от вечера, не глядя на меня как на врага народа в целом и невинных ученых дев в частности. Это благотворительный вечер, а не званый прием у короля. Атмосфера уютной расслабленности, мотивирующей толстые кошельки слегка облегчить их тяжелую ношу. Тебе правда нечего там бояться. И если у тебя это получится, то я зачту тебе это свидание за два.

– А если не получится? – подозрительно уточнила я, припоминая что господин Уолтер любитель крайне суровых мер в качестве неустойки.

– Если не получится, то не получится, оставим все как есть. Видишь? Я могу быть милым.

– Неужели? – искренне изумилась я. – И как долго? От трех до пяти минут?

– Мой рекорд – двадцать пять.

– Чего? Минут? Часов? Упаси боже, дней?

– Секунд. Но мне нравится твой оптимизм и вера в мои силы. По рукам? – мужчина протянул мне ладонь.

В этот момент мы вывернули на проспект, и салон озарил неяркий оранжевый свет фонарей, выхватив из темноты лицо Энтони. Он улыбался. Не хищно, а как-то иначе. И я неуверенно пожала протянутую руку.

Мужчина задержал мои пальцы в своих чуть дольше, чем того требовало рукопожатие, но выпустил прежде, чем возмущение со смущением (мои неизменные спутники в компании Энтони Уолтера) успели набрать обороты.

Остаток пути мы провели в молчании, а когда машина остановилась у сияющего огнями Кармель-холла, я окончательно избавилась от всех сомнений и твердо решила провести прекрасный вечер. В конце концов, у меня обязательства! По крайней мере, перед подругой. Смерть от зависти она мне простит, а вот кислую мину на приеме такого масштаба – ни за что.

Я вытянула шею, пытаясь разглядеть, что там происходит, потому что Энтони не торопился выходить из мобиля.

Цепочка дорогих машин выстроилась перед ступенями, они останавливались, лощеные швейцары распахивали дверцы, из теплых недр выбирались мужчины в смокингах и подавали руки своим спутницам, а затем поднимались по ярко освещенным ступеням, чтобы на мгновение замереть на площадке и улыбнуться фотографам, сбившимся в кучу в жажде отхватить лучший кадр.

– Это обязательно? – прошипела я чуть ли не на ухо Уолтеру.

Он сидел ближе ко входу и как-то так получилось, что в попытках разглядеть все в деталях я незаметно для самой себя чуть ли не залезла к нему на колени. Какой кошмар, неужели я начинаю привыкать к его компании?

Но нервно дергаться и отшатываться я не стала, просто приняла максимально независимый вид.

– Тебе не о чем волноваться, ты прекрасно выглядишь, – произнес Энтони, на всякий случай еще раз пробежавшись по мне взглядом.

– А вдруг это попадет в газету?..

– Обязательно попадет. И даже не в одну.

– А вдруг меня кто-то узнает?!

– Конечно, нет большего позора для порядочной девушки, чем быть замеченной на благотворительном вечере!

Уточнить: «Замеченной с тобой!», – я не успела. Подошла наша очередь – дверца распахнулась, и Уолтер вышел из мобиля на темно-зеленую ковровую дорожку, устилающую ступени Кармель-холла.

Перед тем как принять предложенную мне руку, я глубоко вздохнула, соскребая со стенок души остатки мужества – оно потребуется мне сегодня в полном объеме!

Зимний холод ущипнул обнаженные плечи – я не стала надевать пальто. Во-первых, стыдно: достойной такого мероприятия верхней одежды Фло мне добыть не смогла. Во-вторых, я не знала, куда его там дену, в-третьих, в машине я не успею замерзнуть… Но, как я успела заметить, решение было правильным. Все увиденные мной дамы блистали драгоценностями и вышивкой, а не шубами, лишь на паре я заметила декоративный мех, а у одной пожилой женщины на плечи была накинута шаль. Правильно сделанный выбор и морозный воздух меня приободрили, и фотографам я улыбнулась с ослепительностью, удивившей меня саму.

А потом мы нырнули в тепло и огни Кармель-холла…

– Ваше приглашение, господин Уолтер, благодарю, рады приветствовать вас и вашу прекрасную спутницу…

Я даже не обратила внимание, кто именно это бормотал – слишком была занята восхищенным разглядыванием. Высокие потолки, светлый мрамор, сдержанная позолота, букеты в высоких вазах… В воздухе плыли ароматы цветов и духов и сдержанный гул голосов. Вновь прибывших встречали заинтересованными взглядами, некоторые добавляли к ним приветственные кивки, но никто не бросался нам наперерез.

Энтони уверенно увлек меня вперед и подвел к столу, уставленному бокалами. При нашем приближении лакей выдернул из ведра со льдом крупную бутылку шампанского, и золотистая жидкость плеснула о стенки бокала, наполняя его воздушной пеной.

«Только бы кое-кто не надумал меня споить», – подумалось мне.

Я слегка принюхалась к бокалу. Удивительно, но шампанское вкусно пахло свежеподжаренным тостом, а лопающиеся пузырьки забавно щекотали нос. А на вкус оно оказалось легким, фруктовым с долгим приятным послевкусием.

Если тут все вина будут такого качества, то спаивать меня не придется… сама все сама!

– И какова программа вечера? – светски осведомилась я у своего блистательного спутника, который наблюдал за мной с полуулыбкой. Еще бы! Очень забавное зрелищ: пустили ученую мышь в высший свет.

– Стандартна, – скучающе отозвался Уолтер. – Сначала концерт. Насколько мне известно, приглашена Элина Вальди, а аккомпанировать ей будет маэстро Тинчелли.

– О… – уважительно протянула я со знанием дела. Оперу я любила, и на Вальди, исполняющей главную партию в «Незнакомке» мы с Фло не так давно ходили. Восхитительный голос.

– Затем фуршет и танцы. Ничего особенного.

– Уолтер! – раздалось откуда-то сбоку.

К нам подошел высокий крупный мужчина, на котором смокинг по ощущениям трещал по швам и энергично пожал протянутую Энтони руку. На его фоне стройная женщина в серебристом платье, держащая его под руку, едва ли не сливалась с интерьером.

– Рад видеть тебя, Кармайкл. Оливия, позволь представить, Генри Кармайкл и его супруга Ариадна. Генри, Ариадна – Оливия Трейт.

Я кротко улыбнулась направленным на меня взглядам, со вздохом осознавая, что это только первое из череды бесконечных имен, которые прозвучат в этот вечер.

– Слышал про забастовку у текстильщиков? Как думаешь…

Я даже не успела вслушаться в мужской разговор, как ко мне почти сразу обратилась госпожа Кармайкл:

– Приятно познакомиться, госпожа Трейт. Я не припомню, чтобы мы раньше с вами пересекались…

– Вы правы.

– Удивительно! Энтони давний друг семьи, мне казалось, я знаю всех его знакомых… как же вы повстречались?

Все понятно. Это не господин Кармайкл страстно захотел обсудить с Уолтером недавнюю забастовку, это под прикрытием его могучей фигуры и раскатистого баса, женская половина присутствующих выслала своего боевого разведчика. Еще бы! Неучтенная единица женского пола в компании господина «пятое место среди холостяков».

Без паники, дамы. Через три месяца я честно освобожу это место.

– Я веду для господина Уолтера один проект.

– О, вы вместе работаете? Интересно, над чем же?

– Это секретный проект, Ариадна, – вперед меня ответил Уолтер, легко оторвавшись от собственного разговора, и его ладонь накрыла пальцы моей руки, лежащие на его локте.

От, вроде бы, совершенно невинного прикосновения у меня, кажется, порозовели щеки, потому что Ариадна Кармайкл окинула композицию еще одним оценивающим взглядом и промурлыкала:

– О, служебный роман. Как… оригинально.

Я бы назвала это не служебным романом, а романом по долгу службы, но, пожалуй подобные уточнения будут все же лишними…

Вслед за Кармайклами подтянулись другие. Люди ненавязчиво курсировали в загадочном круговороте, то сталкиваясь, то вновь расходясь. Я не знаю, сколько раз уже Энтони озвучил мое имя, представляя меня очередным знакомым, знаю только, что я уже отчаялась всех представленных запомнить. И тут, когда очередные знакомые Уолтера от нас отошли, откуда-то сбоку прозвучало:

– Трейт? Госпожа Трейт? Прошу прощения, а вы случайно не родственница…

– Родственница, – не задумываясь, подтвердила я, оборачиваясь.

Передо мной стоял мужчина. По виду за пятьдесят, цепкий карий взгляд, жесткие носогубные складки. Невысокий, чуть выше меня, и с довольно округлой фигурой, но добродушным толстячком он отнюдь не выглядел.

– Найджел Трейт приходится мне дедушкой, – спохватившись, уточнила я, сообразив, что из-за моего неожиданно быстрого ответа на не до конца заданный вопрос, мы зависли в молчании, разглядывая друг друга.

– Надо же, кто бы мог подумать, что у старика Трейта может оказаться такая юная и очаровательная внучка. Я был свято уверен, что его внуки уже старше меня.

– Некоторые старше, – подтвердила я очевидное. – Просто мой отец младший сын дедушки, а я – тоже далеко не первый ребенок. А вы?..

– Простите, как бестактно с моей стороны. Лорд Роберт Пэриш, граф Риверс.

– О, я знаю! – обрадовалась я. – Вы глава департамента по контролю магии. Вы поэтому знаете дедушку? Вы вместе работали?

– Имел честь, – рассмеялся лорд Пэриш. – Хотя я не буду отрицать, мы все вздохнули с облегчением, когда господин Трейт наконец осчастливил нас уходом на покой.

Дедушка дожил до девяноста шести лет. А работал до восьмидесяти пяти. И уйти со службы его заставили только проблемы со здоровьем. А вот остроту ума он пронес через старость без потерь. Впрочем, как и сложный характер. Так что если департамент от его ухода выдохнул, то многочисленная родня – взвыла. И до последних его дней передавала деда из рук в руки как переходящее знамя, символ стойкости и смирения. Одно хорошо, о том, чтобы родственники не иссякли вдруг, дед действительно позаботился: двенадцать детей и более сорока внуков…

– Я так понимаю, вы сопровождаете господина Уолтера, – произнес лорд Пэриш.

Я оглянулась. Энтони, видимо, утомившись представлять меня людям, отошел в сторону, когда понял, что с кем-то я смогла наладить диалог, и теперь сам о чем-то довольно оживленно беседовал с Кармайклом. Но из виду он меня не выпустил, потому что стоило мне обернуться – наши взгляды сразу встретились, и я торопливо повернула голову обратно.

– Да, господин Уолтер любезно предложил мне сопровождать его на этом почетном мероприятии.

– Должно быть, ваш отец работает с господином Уолтером?

– Нет, мой отец целитель и живет в Лестренже.

– Надо же… – задумчиво протянул глава департамента и окинул меня новым взглядом.

У него хватило такта не интересоваться, где же тогда миллионер умудрился подцепить девицу вроде меня – дочку целителя без связей и вереницы славных предков, однако вопрос определенно читался в этом взгляде.

А мне вдруг подумалось – а ведь я ему писала. Глава департамента был среди тех, кому ушли мои письма с описанием предполагаемой проблемы. Хотя, вероятнее всего, конкретно до лорда Пэриша письмо и не дошло, осело на столе, а затем и в урне одного из секретарей его заместителей.

Вот передо мной стоит человек, который действительно мог бы что-то сделать, а я ничего не могу ему сказать, связанная дурацким контрактом.

Хотя, если бы не Энтони Уолтер, я бы тут не стояла и с графом Риверсом не разговаривала. И почему в этой жизни все так сложно?..

– Вы работаете, госпожа Трейт?

И как назло судьба продолжала издеваться, потому что глава департамента не торопился от меня отходить. Неужели ему настолько было интересно глазеть на внучку старого криминалиста? Еще и вопрос такой, что хоть вой.

– Нет, – пробормотала я, но отказываясь вешать на себя очевидно напрашивающийся ярлык «безработная содержанка господина Уолтера», поправилась: – Пока нет. Я закончила Ланландский университет, и сейчас готовлю материал для защиты докторской диссертации.

– Неужели? Внучка Трейта – ученая дева? И где же располагается сфера ваших научных интересов?

– Магический фон, – скрепя сердце признала я. В конце концов, это ведь еще не разглашение и не нарушение контракта, я не обязана уточнять какие именно аспекты магического фона я изучаю!

– Интересный выбор, интересный… и что, нам стоит ждать от вас каких-нибудь революционных открытий?

Без ножа режете, Ваше Сиятельство!

Я слабо улыбнулась:

– Я пока только аспирантка, лорд Пэриш. О значимости моей работы судить не мне.

– Достойный ответ скромной девушки, – похвалил меня граф и на этом его любопытство наконец исчерпалось. – Что ж, всего доброго, госпожа Трейт. Был рад познакомиться.

– Большая честь для меня, Ваше Сиятельство, – я склонила голову, и мужчина отбыл.

Я проводила его тоскливым взглядом.

– Я рад, что тебе есть, с кем здесь поговорить, – прозвучало над ухом, и я обернулась.

Уолтер легонько чокнулся своим бокалом о мой и сделал глоток.

– Это был глава департамента контроля магии.

– Я знаю.

– Можно я поговорю с ним про фон?

– Конечно, – Энтони ухмыльнулся углом рта, – нет. Вся информация про магфон и результаты твоих исследований в течение года принадлежит мне. Идем, концерт вот-вот начнется.

Я одарила промышленника очередным укоризненным взглядом – ну как можно быть настолько равнодушным к судьбе человечества? – но приняла предложенный локоть и позволила сопроводить себя в концертный зал, где волшебный голос оперной певицы на некоторое время заставил меня позабыть обо всех сложностях и о том, что сидящий рядом мужчина мне глубоко неприятен.

– Ты что, плачешь?

– Ничего я не плачу! – возмутилась я, смаргивая предательские слезинки, пока вокруг нас с шорохом и скрипом двигались стулья – концерт закончился, божественный голос растаял под сводами зала, аплодисменты стихли, и люди пришли в движение, готовясь после духовного голода утолить телесный.

– У тебя блестят глаза.

– Это от восторга! Драматическое колоратурное сопрано… ты знал, что это крайне редкий певческий голос? А орнаментация какая! Виртуозно импровизирует. Не удивительно, что она живая легенда… неужели, ты еще где-то слышал подобное?

Я тоже поднялась, мысленно еще витая в отголосках звучавшей в ушах арии.

– А как же! Коты в марте под окном такие орнаменты выдают – любого в оперу бери без предварительных прослушиваний, – саркастично хмыкнул Уолтер, которого мой восторг как будто бы задел за живое, хоть я и в упор не могла понять – чем.

– Я начинаю склоняться к мнению, что ты и в голосах сирен нашел бы к чему придраться!

– Все зависело бы от того, как эти сирены выглядят… – но под моим гневно-возмущенным взглядом Энтони внезапно сдал назад: – Ладно, признаю, она в половину не так плоха, как другие примадонны, которых мне приходилось слушать.

– Ну с такой характеристикой от вас, господин Уолтер, – отчеканила я, – госпожа Вальди может быть уверена, что ей нет равных в ее деле.

– Ладно, уговорила, в одно из свиданий мы пойдем в оперу. И ты приобщишь мою невежественную натуру к этому тонкому искусству.

– Я на такой неблагодарный и бессмысленный труд не нанималась!

– То есть – в оперу не пойдем?

– Естественно, пойдем! Но приобщать не буду! Я буду наслаждаться, а если тебе будет от этого мучительно, то наслаждаться вдвойне!

Энтони не выдержал и хохотнул, да так громко и выразительно, что на нас обернулись сразу несколько человек. И я резко стушевалась – ну вот, теперь они подумают, что мы с этим типом приятно проводим время!

Ладно, зато это служит доказательством, что я свою часть сделки держу, а это значит – минус одно свидание! Надо только, чтобы Уолтер из вредности не отминусовал оперу…

– Голодна? – отсмеявшись поинтересовался Энтони и, не дожидаясь ответа, потянул меня к фуршетному столу.

И снова люди в круговороте – подходят, уходят, глазеют, расспрашивают.

Я закидывала в рот крохотные, но чрезвычайно вкусные тарталетки, запивала их прекрасным вином, краем уха вслушиваясь в ведущиеся рядом беседы и даже время от времени в них участвуя, и в самом деле почувствовала себя расслабленной.

Уолтер был прав. Совершенно нечего оказалось здесь бояться.

Через некоторое время, когда приглашенные утолили первый голод, музыка из ненавязчивой сделалась отчетливо танцевальной и главный врач госпиталя, поблагодарив всех присутствующих за щедрость (право, не за что!), пригласил на танец вдовствующую герцогиню Сорсмейт, одну из главных меценатов королевства.

Я медленно перевела взгляд на Энтони.

– Вы позволите, госпожа Трейт? – с удивительным почтением поинтересовался он и, подхватив мои пальцы, поднес их к губам.

Казалось бы, перчатки должны были оградить меня от лишних тактильных ощущений – но нет: мурашки по коже и дрожь по позвоночнику. Предлагаю во всем винить пронзительные ноты вейлинского вальса.

– Я не очень хорошо танцую, – сочла необходимым предупредить я, пока промышленник вел меня к центру зала.

– С хорошим партнером это не имеет значения.

Под одной ладонью – гладкая ткань смокинга, пальцы другой – сжаты в чужой руке. Энтони едва заметно дернул углом губ, сдержав усмешку. Должно быть, его повеселила моя сосредоточенная физиономия, просчитывающая про себя «раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три».

Пусть смеется! Передо мной две сверхсложные задачи: не сбиться с ритма и не споткнуться на непривычных каблуках. И почему нельзя было пригласить меня на медленный вальс?..

…все это вылетело из головы от неожиданности, когда Уолтер привлек меня к себе вплотную за талию властным уверенным жестом.

И закружил.

У меня перехватило дыхание. Мозг от неожиданности потерял контроль над ситуацией, и это оказалось даже к лучшему, потому что тело без его участия легко вспомнило, чему его учили.

И под чарующие звуки оркестра, в руках опытного танцора, на меня снизошло откровение: оказывается, танцевать я люблю почти так же, как оперу!

И что Энтони Уолтер может быть потрясающим мужчиной – когда молчит. И не выражает своим видом исключительное превосходство над окружающими. И… Словом, когда дает себе труд не быть потрясающим мерзавцем.

– Вот видите, госпожа Трейт, с умелым партнером это совсем не больно! – со смешком объявил мне объект моих раздумий, когда последние такты вальса затихли, чтобы почти сразу смениться вступлениями в новую музыкальную композицию, на этот раз лирически-плавную.

Я сдержала желание закатить глаза и сказать: “Я же говорила!” – но только потому, что я не говорила, а думала.

С новым смешком Уолтер склонился поцелуем к моей руке:

– Я добуду вам вина, Оливия! Мне кажется, оно вам очень нужно. Никуда не уходите!

О, как будто я смогу куда-то уйти!

Но это предложение смывает с господина Уолтера как минимум два греха! Нет, три!.. Нет, все же два!

А если бы он догадался прислонить меня к колонне – цены бы ему не было!

Туфли Флоры опомнились, распознали посторонние ноги и объявили захватчице бойкот.

Кармель-холл… сиял. Огни были повсюду – в люстрах, в зеркалах, в драгоценностях дам. Мне нравилось его разглядывать.

А ему, кажется, нравилось разглядывать меня.

Этот взгляд я ощутила кожей, свербением между лопаток. Подавив желание стряхнуть его, дернув спиной, как раздраженная кошка, я плавно обернулась. Мужчина стоял, прислонившись к колонне, о которой только что страстно мечтала я сама (ах, Уолтер, нет, не будет вам прощения ни трех грехов, ни даже двух!), и разглядывал меня, не стесняясь.

Шатен, за сорок – скорее даже ближе к пятидесяти, седина благородно посеребрила виски. Модные усики, элегантный костюм. Хорошо сложен. Мы, определенно, не знакомы. Из всей вереницы представленных мне людей, такого фактурного персонажа я бы точно запомнила.

Хотя бы тем, что он был чем-то неуловимо похож на Энтони – нет, не чертами и даже не сложением. Скорее, ореолом успешности и культивируемым образом “обаятельного мерзавца”. Только если у Уолтера получался скорее “обаятельный” (да, я подумала это! Надо только не признаваться Флоре), то в этом мужчине мне увиделся скорее “мерзавец”.

Скользнув по нему специальным “я-не-отличила-вас-от-стены” взглядом, я равнодушно отвернулась.

Нет, я, конечно, не боюсь – что может случиться в переполненном людьми зале, да и я явно не того полета птица, чтобы неизвестный господин подходил ко мне знакомиться, но… Где носит этого Уолтера?!

Можно подумать, я прямо обязана стоять тут и дожидаться его как преданный пес. Если оглядеться, то, может быть, я увижу, как Элина Вальди выйдет в зал. Можно было бы выразить ей почтение…

– Госпожа Трейт? – вкрадчивый низкий голос раздался у меня за плечом.

Ну надо же, какая я известная персона. Неизвестные мне мужчины знают мое имя! Вот уж чего я от себя не ожидала!

Шатен с усиками шагнул ближе, вынуждая меня развернуться и признать факт его существования.

– Мы знакомы?

– Не имел чести быть представленным столь очаровательной особе. Позвольте мне исправить это упущение.

– С радостью.

…с радостью бы не позволила – но вот незадача, до того, как я нырнула в пучину науки и пошла по наклонной, мама с папой успели привить мне кое-какие манеры. Всегда подозревала, что одни беды от этого воспитания!

– Меня зовут Дэвид Хант. Возможно, вы слышали – промышленная компания «Гром»?

Слышала. Возможно, что и промышленная компания «Гром» обо мне еще услышит – она принадлежит как раз к той производственной сфере, которой, если мои выкладки подтвердятся, придется затянуть пояса. Но вот с кем-с кем, а с этим господином делиться своими предположениями у меня и мысли не возникло.