Текст книги "Испытания госпожи Трейт (СИ)"
Автор книги: Дарья Снежная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
– Недельку? – с затаенной надеждой предложила я.
Уолтер посмотрел на меня так выразительно, что мне даже против воли сделалось неловко за столь вопиюще глупое предложение. Я подумала и внесла следующее предложение:
– Две?..
На этот раз взгляд был другим – цепким и оценивающим. Уолтер рассмотрел меня с золотистого пуха на макушке до кончиков ботинок (еще вполне новых, между прочим!), попутно заглянув в душу и прикинув за сколько ее сможет если что продать.
– Три. Месяца.
Ха! Ну и самонадеянный вы мужик, господин Энтони Уолтер!
– И еще по этому вопросу.
– Мадам никак не угомонится?
– Там ничего нет про неустойку. А это, между прочим, очень важно.
– Какую-такую неустойку?
– А вот вдруг буквально завтра в мою жизнь придет мужчина, ниспосланный мне судьбой?
– К примеру, Карл Лоуренс? – буркнул Уолтер, не поднимая головы и дописывая что-то в контракте.
– Хорошо бы, но он женат. Подберите другой пример.
– К примеру – внезапно разведенный Карл Лоуренс.
Я закатила глаза: с фантазией у вас, господин промышленник, как и со знанием ученых мужей королевства – туго!
– Допустим. Хотя это крайне маловерятно, его жена…
– Неустойки не будет, – перебил меня Уолтер, поморщившись.
– То есть, мы разойдемся мирно? – уточнила я.
– То есть контракт будет разорван, а если на тот момент вы уже успеете провести необходимые замеры – их результаты будут принадлежать мне навсегда.
Он посмотрел на меня в упор, и мне против воли захотелось вжаться в спинку кресла.
Ой можно подумать, можно подумать. Чье-то раздутое самомнение не терпит конкуренции.
Не то, чтобы я всерьез рассчитывала за три месяца кого-то встретить, прямо скажем – даже совершенно не рассчитывала, а вопросом скорее прощупывала границы. Но тем не менее…
Я снова уставилась в текст контракта, кусая губы.
Энтони
– Ты псих, – восхищенно заявил Брайан, ознакомившись с произведением моего искусства. Ей богу, ни один контракт я не составлял с таким удовольствием! – И если она это подпишет – она псих тоже, и ее чистая история болезни у психиатра гроша ломаного не стоит!
– Если она это подпишет, то я в ней ошибся.
Партнер кривовато усмехнулся.
– Не стыдно издеваться над девушкой?
– Она первая начала.
– И что ты будешь делать, если она откажется вообще что-либо подписывать, покрутит у виска, уйдет и больше не вернется?
Я дернул углом рта.
– Разберусь без рыжих.
В тот день, когда Оливии Трейт все же удалось донести до меня свои ценные знания, мне стоило больших усилий не подать вида о том, что я понял куда больше, чем она рассчитывала.
Еще до встречи с ней в ресторане я поднапряг великие умы корпорации на тему того, что она говорила. Великие умы почесали лысины и признали, что чисто теоретически опасность истощения магического фона может существовать. Но чисто теоретически – может и быть полным блефом. У них другая специализация, исследований на эту тему никто никогда не вел… один вспомнил, что сотни лет назад существовала проблема с дырами в магическом фоне, но Джейн Свифт полностью предусмотрела это при создании своего генератора и ограничители, которые на нем стоят просто не допустят подобного. О дырах никто не слышал уже добрых полвека, а то и больше.
Но – теоретически…
Теоретически меня не устраивало. Я отдал распоряжение кому-нибудь заняться этим вопросом, но было очевидно, что рассчитывать на скорые результаты было глупо. Магический фон не был ничьей специализацией даже отдаленно.
Впрочем, с учетом того, что Оливия упомянула о сроке в десять-двадцать лет торопиться было некуда. Поэтому за обедом я встречался с ней исключительно в целях, далеких от производственных.
А потом на заводе, когда она выкладывала мне свои умозаключения, стало очевидно, что она что-то явно не договаривает. Увы, опыта ведения хитрых переговоров у госпожи Трейт было явно маловато.
Мне не нравилось то, что она мне не говорила. Ни с какой стороны.
Во-первых, потому что было очевидно, что если она права – заводу конец.
Во-вторых, потому что она сама не понимала, что если она права – ей самой конец.
То, что ее выперли из ИЦ, когда она коснулась возможной проблемы лишь кончиком мизинца, девицу ничему не научило. Оливия определенно не понимала, что именно ставит под угрозу. Что собирается обнародовать. Неугомонной рыжей девице невероятно повезло, что ее не зачистили сразу. И такое везение, особенно с настойчивостью мадам, не могло продолжаться вечно.
Оливия объясняла, тонкий палец с аккуратным розовым ноготком то скользил по графикам, то заправлял за ухо непокорные пушистые волосы, которым было тесно в рамках строгой прически. Шевелились губы. Взмах ресниц – она бросила на меня короткий взгляд, чтобы убедиться, что я слушаю и улавливаю.
Господи, наука – это же мужской мир. Как до сих пор никто там не прибрал к рукам такую прелесть?..
Если она полезет в это так, как собирается, ее убьют. Если правительство в курсе ситуации – а оно почти наверняка в курсе ситуации – но не желает предавать вопрос огласке, значит, оно точно так же не желает, чтобы кто-то разгласил все до него.
А значит, мне надо сделать так, чтобы мадам Трейт с одной стороны провела свои исследования, в конце концов, а с другой – не имела возможности их обнародовать…
Нет, я всегда знал, что я гений, но сейчас окончательно в этом убедился!
Ожесточенно торгуясь с Оливией за каждый пункт дурацкого контракта, я получал невероятное, сказочное просто наслаждение.
Ситуация была абсурдна и тем еще более привлекательна. Настолько дурацких ситуаций – и уж тем более настолько дурацких контрактов – в моей жизни никогда не было. Поэтому я рассчитывал воспользоваться моментом по полной.
Признаться, я даже не надеялся, что все пройдет настолько хорошо.
Я отлично понимал, что Оливия не подпишет контракт в том виде, который его составил я. Она все же не идиотка. Я готов был к тому, что она разозлится и уйдет, и тогда уже, слегка поскрипев зубами, признал бы, что это была глупая шутка, и заключил бы с ней серый-скучный сугубо деловой контракт по поводу замеров на производстве.
Госпожа Трейт не просто оправдала мои ожидания, она их превзошла.
Она краснела, бледнела, сжимала листы контракта так, что листы почти измочалились, а на пальцах остались пятна чернил печатной машинки. Она внутренне кипела и смотрела на меня с таким искренним негодованием во взгляде, что это было даже лестно.
Но обсуждала контракт всерьез!
Я уступал. Настаивал. Хитрил.
Предвкушал.
– «Совместное времяпровождение в обязательном порядке не менее трех раз в неделю», – зачитала Оливия вслух очередную строчку. – Скажите, главе гигантской корпорации больше нечем заняться?
– Не переживайте, время на ухаживания давно и прочно вплетено в мой график, – хмыкнул я, щурясь.
– В мой – нет, – госпожа ученый закатила глаза. – Я вас три раза в неделю не выдержу.
– Придется. Во имя науки! И потом, насколько мне известно, ваш график нынче достаточно гибок.
Она снова вспыхнула, метнула на меня обиженный взгляд – невежливо тыкать даме в то, что дама осталась без работы!
– Если я не работаю в ИЦ, это не значит, что я не работаю! Одного раза в неделю, думаю, будет вполне достаточно.
– Очень, очень неразумно с вашей стороны настаивать на такой поправке, Оливия, – протянул я, откидываясь на спинку кресла.
– Это почему еще? – спросила она через несколько мгновений, не дождавшись от меня продолжения мысли.
– Потому что так вы можете не успеть мне надоесть.
– Вам в любом случае надоест через три месяца. – Она ткнула пальчиком в строчки контракта. – Один.
– Три, но я устно обязуюсь не использовать право на эти встречи каждую неделю.
– Никаких устных договоренностей, – отрезала мадам с таким умилительно деловым видом, что мне захотелось прямо сейчас перетащить ее к себе на колени. Переговорам это определенно пошло бы на пользу, потому что у меня однозначно прибавилось бы аргументов.
– Тогда просто три. – Я развел руками. – Обсуждению не подлежит, иначе мы вернемся к вопросу про поцелуи. Наш компромисс не до конца меня удовлетворил…
Оливия снова полыхнула гневом, но потом отыгралась, выторговав себе право отказываться посещать со мной места, которые противоречат ее моральным принципам.
Наконец, этот момент настал. Контракт был приведет в относительное соответствие с пожеланиями обеих сторон, внесенные правки тщательно проверены и утверждены, и договор был отправлен на перепечатывание. Госпоже Лорейн, машинистке, явно будет что обсудить с подругами. Начиная, пожалуй, с традиционного падения нравов молодежи.
Пока контракт готовили, я потребовал в кабинет кофе и перекус.
Оливия выглядела притихшей и, пожалуй, слегка растерянной. Естественно. Это мне активные переговоры дарят приток сил, большинство они все же выматывают, даже если проходят успешно.
– Кофе? – я указал жестом на стол, в окружении дивана и двух кресел. Место, где я не только проводил менее формальные беседы, но и периодически спал.
Оливия кивнула и послушно перебралась в кресло возле дивана. Она сделала маленький глоток из чашки, поставила ее обратно и утомленно потерла виски.
– Вы – упырь! – неожиданно объявила строгая ученая дама, и я, не выдержав, рассмеялся.
– Сочту это комплиментом.
– Ни в коем случае.
– Вы тоже неплохо держались для новичка.
– Я же сказала, это был не комплимент!
Меня снова стал распирать смех, но я честно его сдержал. Девица с карамельной шевелюрой смерила меня придирчивым взглядом и, вздохнув, произнесла:
– Вы выглядите таким довольным, что я начинаю подозревать, что в чем-то однозначно прокололась.
Конечно, прокололась. Ты можешь ничего не подписывать, но все равно уйдешь отсюда с замерами. Вот только я буду идиотом, если в этом признаюсь. Веселье только начинается.
– Мы оба получаем то, что нам нужно. Чем вы недовольны? – вместо этого поинтересовался я. – Да, и давайте перейдем на «ты».
– В контракте ничего об этом нет, – тут же распушила иголки дама.
– Это не контракт, Оливия, а логика человеческих отношений. И вообще, если вы тыкаете собеседнику, когда оскорбляете его это выглядит куда меньше похожим на комплимент. Так что мое предложение – во избежание путаницы!
Рыжая недотрога смотрела на меня строго и недовольно, как учительница на паясничающего ученика.
– Надо попробовать, – вдруг сказала она. – Ты – упырь!
– А ты выглядишь сегодня просто очаровательно.
Оливия зажала руками уши и замотала головой.
– Нет-нет-нет, мне не нравится, возвращайте все как было!
Я расхохотался. Оливия скривилась, а потом сквозь эту гримасу таки пробилась улыбка. Неуверенная и застенчивая. Кажется, девушка застеснялась того, что забыла с кем ведет беседу, расслабилась и пошутила.
Про таких говорят – все на лице написано. Читать Оливию Трейт было проще, чем роман. Все на ладони – от возмущения до смущения, от интереса до злости. В моем окружении не было таких людей – они в нем не особенно приживаются. Люди при деньгах, будь то аристократия или выходцы из простого народа, а также люди при этих людях рано или поздно учатся держать эмоции при себе, во избежание всяческих казусов. И такая искренность – приятное разнообразие.
Я хотел бы уже посмотреть на это лицо, когда она будет стонать мое имя.
Три месяца. Ха! Это для усыпления бдительности.
– Через три недели в субботу состоится ежегодный благотворительный вечер госпиталя Святой Марии. Я приглашен.
– Поздравляю, – Оливия старательно сделала вид, будто эту информацию я озвучил исключительно в ходе светской беседы. – Достойное мероприятие.
– Рад, что ты так считаешь, потому что ты идешь со мной.
– Хорошо. Минус одно.
Я вздернул бровь, и удивительно кроткая девица пояснила:
– Минус одно из тридцати девяти свиданий, которые я вам должна. Вообще я была бы очень признательна вам за детально составленный график! Можно сразу на три месяца вперед. Кстати, когда я получу возможность провести первые замеры?..
– В понедельник я пришлю за вами машину. Только сразу договоримся – наши пересечения на заводе за свидания не считаются.
– Конечно, не считаются, – кивнула мадам, заново всецело обретая образ чопорной недотроги. – Помните об этом, если захотите полезть ко мне с вашими этими поцелуями. Кстати, вы случайно не планируете останавливать генератор?
– Профилактическая остановка на тех обслуживание запланирована через две недели.
– Отлично! – Оливия оживилась, и глаза сверкнули в предвкушении. – Двух недель мне как раз хватит, чтобы провести полноценные ежедневные замеры. А потом как раз замеры во время остановки! А потом через два-три месяца…
– Ежедневные? – недоуменно перебил я. – Мне казалось, речь шла о разовом мероприятии.
– Когда я пришла к вам на завод в первый раз, так и было, – беспечно признала Оливия. – Но теперь не вижу ни малейших причин, по которым вы можете отказать мне в регулярных исследованиях. Во-первых, они в ваших же интересах, а во-вторых, некрасиво отказывать в такой малости своей… м… затрудняюсь подобрать определение, мы с вами кто теперь? Коллеги? Партнеры?
– Партнеры, – милостиво согласился я.
– А машину можете и не присылать, я прекрасно доберусь на автобусе.
– Что вы, как можно? Я слишком беспокоюсь о популяции берез в наших краях.
Оливия поджала губу, опустила глаза в чашку и в гордом молчании принялась за еду, сделав вид, что отвечать на этот выпад – ниже ее достоинства. Конечно, что тут ответишь! Только и остается, что делать вид.
К тому времени, как принесли контракт, мы успели поесть, поговорить о чем-то отвлеченном, обменяться еще десятком колкостей. Я трижды вогнал госпожу Трейт в краску, та дважды меня рассмешила. Диалог можно было признать дивно продуктивным.
Секретарша по моему указанию положила бумаги на стол, и я нехотя поднялся с дивана. Оливия направилась к креслу для посетителей, но я остановил ее и жестом подманил к моему рабочему месту и, присев на край собственного стола, указал на бумаги.
– Проверяйте.
Теперь она стояла совсем рядом. Нежная линия щеки и подбородка, волосы, подсвеченные солнечным светом из окна, взгляд, опущенный в документы, прикрыт ресницами, а губы чуть, едва заметно, шевелятся, проговаривая про себя особенно заковыристые юридические фразы.
В какой-то момент она вдруг вскинула глаза, будто ощутила мой пристальный взгляд и надеялась таким образом заставить меня его отвести. Я не отвел, и Оливия тут же уткнулась обратно в текст.
– Все верно, – произнесла она, наконец, а потом взяла мою ручку и, не дожидаясь указаний, уверенно расписалась на каждой странице.
Я забрал у нее перо, и тоже поставил подписи, а потом поставил печати на последних страницах.
– Поздравляю вас, госпожа Трейт, – провозгласил я, не торопясь отдавать девушке ее экземпляр. – Вы добились своего. Остается только окончательно закрепить договоренность.
Оливия
– Окончательно закрепить? – недоуменно переспросила я. – Разве подписи?..
Энтони Уолтер отложил оба контракта в сторону и сделал шаг вперед, оборвав меня на полуслове.
Он и без того-то находился более чем близко, а теперь практически уперся в меня, так что пришлось вскинуть голову, чтобы не любоваться на его кадык. Ну и не отступать. Сердце нервно екнуло, а по спине пробежал холодок.
Мужчина поднял руку и коснулся кончиками пальцев моего виска. Короткое, невесомое прикосновение как будто ударило током, ускорило сердцебиение, сбило дыхание, и я закрыла глаза, пытаясь унять нежданно-негаданно расшалившийся организм.
Брось, Лив, он тебе даже не нравится! Помнишь, при первой встрече жалела, что у тебя сковородки нет? Да ты явно перенервничала с обсуждением этих договорных ухаживаний.
Пальцы скользнули вниз, по щеке, к уху, а потом широкая ладонь обхватила затылок, слегка зарываясь в волосы.
Я вздрогнула, не выдержала и все же подалась назад, вцепившись руками в столешницу, в безуспешной попытке отстраниться, отклониться, увильнуть. И одновременно с этим мой рот накрыли твердые мужские губы.
Я стиснула зубы, но Энтони и не попытался углубить поцелуй. Вместо этого он прихватил мою нижнюю губу и слегка прикусил.
И внутри от этого стрельнуло молнией острое тянущее чувство.
Я еще сильнее подалась назад, и на этот раз меня не удерживали, позволив почти сесть на столешницу, которую я все еще стискивала побелевшими пальцами.
Не удерживал, но и не отстранился. И рука все так же лежала у меня на затылке, а большой палец невесомо погладил нежную и невероятно чувствительную кожу возле мочки уха. И серые глаза были гипнотически близко…
Я сглотнула и с трудом удержалась от того, чтобы облизнуть губы, а вместо этого спросила, стараясь чтобы голос звучал совершенно бесстрастно:
– Теперь все? Я могу идти?
– Можете, – произнес Уолтер, слегка изменившимся, как будто бы ставшим на полтона ниже голосом, но при этом и не подумал отодвинуться!
Я с усилием разжала пальцы и, не дрогнув, положила ладонь на лацкан его пиджака. И надавила, заставляя предоставить мне пространство для маневра. Если господин Уолтер ожидал, что я тут об него тереться буду, пытаясь протиснуться мимо, то он глубоко ошибался!
Промышленник издал неопределенный хмыкающий звук и таки отстранился, позволяя мне сползти со стола. Я окинула его строгим взглядом и протянула руку:
– Контракт.
Бумаги легли в мою ладонь.
– Вам есть что надеть? – спросил вдруг Уолтер все с теми же, какими-то глубоко… порочными интонациями. Вкупе с которыми вопрос заставил меня снова покраснеть, хотя был совершенно невинным. И непонятным.
– Простите?
– Благотворительный вечер в субботу. Вам есть что надеть? Мероприятия подобного уровня подразумевают дресс-код. Не сочтите оскорблением, я понятия не имею какова ваша финансовая ситуация, но хочу, чтобы вы знали – я готов взять на себя все расходы…
– Мне есть, что надеть, – отрезала я, пряча контракт в портфель.
– И самое ужасное – мне нечего надеть! – страдала я вечером, завершив этой фразой феерический пересказ всего, что случилось со мной в корпорации «Промышленность Уолтера».
Флора, зарывшаяся в хитросплетения контракта, посмотрела на меня поверх листов с видом скептическим и явно насмешливым.
– Да, согласна, во всей ситуации самое ужасное – именно это!
Я нахохлилась и уткнулась носом в свою чашку с чаем.
Кофейня «У тетушки Тильды» была нашим любимым местом для обеденных и послерабочих посиделок под настроение. Помимо уютного интерьера и вкусной выпечки, у нее было два основных преимущества – близость к ИЦ и цены. Сегодня я не утерпела и прискакала встречать подругу с работы, ну и утащила сюда – делиться последними новостями. В конце концов она меня в это все втянула, вот пусть она и терпит!
Внутренний голос, утверждающий, что Флора тут вообще никаким образом не при чем – цыц.
– Нет, самое ужасное в том, что весь Карванон будет в курсе соглашения, которое Оливия Трейт заключила с Энтони Уолтером, потому что этот контракт набирала машинистка, а то, что знает машинистка, знают все. Но это катастрофа в грядущей перспективе, а платье – проблема текущего момента! – пробулькала я из чашки. – Серьезно, Фло, что мне было делать? Мало мне контракта, не хватало еще стать его содержанкой.
– Ну… тут ты права. Мальчики очень любят играть в куклы – одевать, раздевать… – вопреки согласию с моими умозаключениями, голос у Флоры звучал мечтательно.
– Я не хочу, чтобы со мной играли, Фло!
– Поздно, – подружка помахала контрактом в воздухе. – Правила игры уже расписаны. Но не переживай. У меня есть знакомая портниха, которая дружит с вышивальщицей, которая работает на «Шинталь»[2]. Я объясню ситуацию, девочки что-нибудь придумают. Размер ноги у нас один, у меня, в отличие от некоторых, парадно-выходные туфли имеются. А те серьги, которые родители подарили тебе на двадцатипятилетие не стыдно и в самый высший свет надеть. Проблема решена! Кто золотко?
У меня с души камень свалился. Ура! Один позор отменяется!
– Спасибо тебе, Фло.
– Обращайся! – девушка протянула мне бумаги обратно. – Хотя вообще ты и без меня молодец! Отличные условия! Теперь самое главное – признавайся, он хорошо целуется?
– Нормально, – буркнула я, пряча контракт в портфель.
Я даже не стала спрашивать, откуда она знает, что мы целовались. Вернее, что он целовался. А я – делала вид, что меня там нет. Это Флора. Она все знает. Все знает, всех видит насквозь. Ужасное, ужасное существо!
Вместо этого я решила сменить тему и поинтересовалась:
– О чем ты хотела поговорить? На выходе из ИЦ ты сказала, что у тебя что-то срочное, но потом мы отвлеклись на Уолтера с его бумажками…
Флора помрачнела.
Флора
Быть в курсе всех событий соседнего отдела не так-то просто, особенно если приходится совмещать шпионскую работу с официальной, а к этому приплюсовать еще и зарождающийся служебный роман, но я старалась. Потому что господин Гиллем последнее время выглядел неважно. А неважно глава ИЦ и отдела магических технологий выглядел тогда, когда у него были проблемы. А после свертывания испытаний нового магического генератора, проблемы у господина Гиллема не прекращались, и источник у них был один – Оливия Трейт.
Однако стоило признать, что в этот раз мои старания были совершенно не при чем – мне просто повезло оказаться в нужное время в нужном месте. А именно в приемной его кабинета в тот момент, когда секретарша, воспользовавшись моим присутствием, отлучилась со словами: «Ох, Флора выручи, я буквально на пару минуточек, ну очень надо, а ты знаешь Гиллема! Если выйдет, а тут никого, то меня сожрут».
Я милостиво согласилась.
Спасибо нашему завхозу! Прекрасно смазанные ручки совершенно не скрипели. Всех дел – чуть-чуть надавить…
Сквозь тонюсенькую щель разом стало гораздо слышнее.
Что поделать, такая у нас, шпионов, работа – за начальниками лабораторий подслушивать!
Я замерла, вслушиваясь в раздраженный голос Гиллема. Он мало того, что орал, так еще и, судя по громким шагам, метался по кабинету.
– …овца безмозглая! Бараниха! По инстанциям она бегает, писульки строчит! Позвал на свою голову молодого перспективного специалиста!
– Ну как специалист она все же… – попытался возразить другой голос, принадлежащий господину Вистону, заместителю, однако быстро стушевался и прибавил: – Но как баба – дура. Не знает, когда надо заткнуться.
– Понимала бы, с кем она связалась! Почему все остальные молчат в тряпочку, как и было приказано? Да и лично я уже устал разгребать созданные ей проблемы. Значит так. Если увольнения ей мало, будем действовать дальше. Я ей такую репутацию организую, что к ней не то, что не прислушаются, а на смех поднимут, если она еще хоть словечко вякнет!..
В коридоре зазвучали шаги, я вздрогнула, мягко защелкнула дверь обратно и сделала шаг от двери, возведя глаза к потолку и прижимая принесенные папки к груди.
– Спасибо, Фло, выручила!
Я кивнула, сгрузила ношу на стол и покинула приемную. На сердце было как-то маятно, неспокойно. Беспокойство о подруге зудело и тревожило, и хотя письма мы писали вместе, и тогда мне это казалось отличной идеей, теперь думалось, что зря все же. Надо было сначала все выяснить, а потом писать с доказательствами. Но кто ж знал, что Энтони Уолтер так удачно подвернется на пути?..
Беспокойство это чем дальше, тем становилось крепче, и я очень обрадовалась, увидев Оливию, машущую мне рукой через дорогу от ИЦ, когда вышла с работы. Впрочем, новости у подружки были куда более впечатляющими, и я отложила добытую информацию до того момента, как она сама не спросила.
Лив выслушала и улыбнулась – тепло и понимающе, но совершенно не обеспокоенно.
– Нашла из-за чего переживать! Ну ославят они меня как сумасшедшую дурочку, ну не смогу я больше никуда устроиться на работу, ну не прислушается ко мне больше никто из правительственных организаций и отправятся все мои письма в корзины для бумаг. Дальше-то что? На работу меня и сейчас никто не возьмет, да я и не могу сейчас устраиваться на работу, мне надо заняться исследованиями. А потом все равно в течение года не смогу никак обнародовать результаты. К тому же, – она просветлела лицом, – они ведь понятия не имеют о нашей сделке с Уолтером! Я буду молчать и не дергать правительство, они решат, что я вразумилась и угомонилась. И все! А через год уже все будет иначе.
– Но…
– А насчет денег не переживай, не пропаду. Моих сбережений еще на пару месяцев хватит, – она снова улыбнулась, но на этот раз саркастически, – а если Уолтер будет почаще меня в рестораны водить, так и дольше! А потом вернусь к родителям на какое-то время. Подготовлю диссертацию и материалы для широкой публики… и вернусь завоевывать обратно сердца научного сообщества! По крайней мере, тогда у меня уже будут весомые аргументы, а не фразы вроде «они меня обидели!».
– К родителям она собралась, – я поджала губы. – А я?
– А ты временно найдешь себе соседку в здравом уме и твердой памяти без волчьего билета и сомнительной репутации, – Оливия теперь выглядела довольной, хотя еще вот-вот хмурилась из-за контракта и платья. Кажется, она действительно выстроила себе план и теперь намеревалась ему следовать с упорством разогнавшегося носорога. – А может и вообще – замуж выйдешь! Как там поживает господин Шеффрой?
Вроде бы, ее слова звучали совершенно разумно. И правда, Оливия сейчас и не собирается больше штурмовать никакие государственные структуры, поэтому чего бы Гиллему и таинственной компании еще как-то ей вредить?
Но беспокойный зуд все равно не унимался…
А вопрос про начальника почему-то воскресил в памяти лицо, которое к этому начальнику и, вообще-то, мужчине мечты, не имело ни малейшего отношения.
– А у меня сегодня как раз свидание, – беззаботно отозвалась я, выстраивая в голове план действий и грядущего диалога. – Забегу домой, переоденусь – и туда.
Оливия вздохнула, каким-то просто магическим образом умудряясь совмещать во взгляде радость, гордость и осуждение.
Брайан Шелтон, любезно оставивший мне свой адрес для связи, проживал в неоднозначном районе. Вот вроде бы все целиком прилично – четырехэтажные многоквартирные особнячки для людей с достатком, но без нужды в огромном количестве квадратных футов, аккуратные лужайки перед ними, засаженные цветами по сезону (а прямо сейчас – вечнозеленой растительностью), блестящие мобили, всех форм и расцветок, припаркованные вдоль тротуара, как по ниточке…
А за идеальными фасадами, в каком-то квартале от вылизанного бульвара, светилась разноцветными огнями, красными фонарями и мигающими иллюзорными вывесками казино и игорных домов улица Веселых Лоточников.
Хорошо устроился!
Я замерла возле ближайшего мобиля, придирчиво изучила свое отражение в стекле, поправила прическу, проверила помаду, убедилась, что платье сидит идеально, открывая и скрывая все, что нужно. В наше время, когда в моде фигура «доска обыкновенная, прямоугольная» девушке моих пропорций нелегко приходилось в поисках подходящей одежды. Предложение нескольких портних и продавщиц перетянуть грудь в погоне за идеальным силуэтом, я отвергала категорически. Придумают тоже! Главное достояние, оружие и аргумент, а они – перетянуть!..
Приосанившись, я решительно поднялась по ступенькам нужного дома. Держись, Брайан Шелтон, я иду!
Третий этаж – третья квартира. Я немного потопталась и все же нажала на кнопку дверного звонка. За дверью пропела трель. Несколько мгновений застывшего дыхания – дома? не дома? – и шаги за дверью. Господин Шелтон распахнул ее, не утруждая себя пошлыми ктотамами с такой доброжелательной улыбкой, что у меня против воли вырвался дурацкий вопрос:
– Вы кого-то ждете?
Ну а вдруг я не вовремя, а то они слишком мне какой-то радостный!
– А должен? – изумился мужчина.
– Я могу зайти в другой раз…
– Да нет уж, заходите в этот!
И мы оба застыли, переваривая легкую абсурдность спонтанного диалога.
– Простите, – я нарушила тишину первой. – Я без приглашения. Но мне очень нужно с вами поговорить. Вы, может быть, не помните, но я…
– Флора Флайберт, младший научный сотрудник алхимического отделения королевского исследовательского центра, двадцать восемь лет, не замужем, в противозаконных действиях замечена не была, проживает по адресу улица Сквозняков, дом три, снимает квартиру вместе с Оливией Трейт у почтенной госпожи Каспиан уже целых десять лет. Завидное постоянство, признаю! В совершенстве владеет холодным оружием класса «портфель».
– Место хорошее, – оправдалась я, проигнорировав укол, и господин Шелтон без лишних слов посторонился, пропуская меня внутрь квартиры.
За спиной защелкнулась дверь и провернулся ключ в замке.
– Прямо и направо, – произнес голос за спиной, и я послушно прошла по коридору, куда было указано, оказавшись в просторной гостиной с высокими окнами.
Присев на краешек дивана, обитого темно-синим вельветом, я машинально погладила приятную на ощупь ткань, но тут же сложила руки на коленях и опустила глаза в пол, чтобы не слишком глазеть по сторонам.
– Чем обязан? – мужчина подошел к столику, на котором стояли несколько прямоугольных хрустальных графинов и поднос с бокалами. – Виски? Бренди? Мартини?
– Я хочу поговорить с вами по поводу Оливии. Мартини, пожалуйста.
– Что-то случилось?
Звякнула хрустальная пробка, раздался звук плеснувшей о стенки бокала жидкости.
– Нет, но я боюсь, что может случиться.
Шелтон был одет по-домашнему – в одну только рубашку, с небрежно расстегнутой верхней пуговицей, и брюки. Темные волосы были слегка взъерошены, а выражение лица расслабленное и доброжелательное как у человека, который явно наслаждается заслуженным отдыхом и который готов разделить это наслаждение со всеми желающими.
Я специально пришла довольно поздно, чтобы наверняка застать его и не прогадала, но не ожидала, что мой визит настолько не вызовет ни малейшего удивления.
Меня как будто ждали.
Хотя, наверное, когда мужчина дает свой адрес девушке, он если и не рассчитывает, то хотя бы допускает возможность того, что она придет…
Я приняла протянутый бокал, и Шелтон вдруг провел над ним ладонью.
Воздух слегка заискрился, загустел каплями влаги и в мартини с негромким всплеском упали три идеально ровных кубика льда.
Мне оставалось только завистливо вздохнуть.
Если Лив пошла в науку, потому что она была гением, то я пошла в науку, потому что больше у меня ничего не получалось. И это вовсе не означало, что наука у меня получалась хорошо! Нет, она просто получалась. А все остальное – нет.
Хотя я до сих пор нет-нет да и думала, что надо было все же остановиться на профессии предсказательницы! Пялилась бы в пыльный хрустальный шар и зловещим голосом вещала бы дорогим клиентам что-нибудь вроде: «Опасайтесь желтой рыбы…». Ах, такой был план, жалко, что преподаватели на корню его задавили, заявив, что если ясновидческого таланта во мне чуть больше, чем ничего, то это не значит, что из этого почти ничего можно что-то развить.
