Текст книги "Испытания госпожи Трейт (СИ)"

Автор книги: Дарья Снежная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Уолтер откровенно хохонул от мягкости моих формулировок, прекрасно сообразив, что за ними скрывается. Запрокинутая голова, белозубая мальчишеская улыбка, взъерошенные ветром светлые волосы…

Я отвернулась и продолжила:

– Кто же знал, что девица-криминалист угодит в герцогини, да еще и окажется весьма злопамятной дамой. Папа рассказывал, что надо было видеть лицо дедушки, когда однажды его пригласили на собрание в поддержку кампании о предоставлении женщинам права голоса. По рекомендации ее светлости.

– Это прекрасно, – от души веселился Уолтер. – Какая жалость, что я так мало был знаком с этой восхитительной женщиной.

– Я бы посмотрела, если бы тебе на протяжении всей жизни мстили за допущенную однажды ошибку! – против воли возмутилась я, сама не сообразив, зачем, собственно, возмущаюсь, потому что вообще-то была целиком и полностью на стороне герцогини.

Дедушку я не столько любила, сколько побаивалась, да и его философия кому-кому, а уж мне была точно не близка. Но он же дедушка! Семья! К тому же уважаемый человек, добившийся очень многого. И тут какой-то промышленник будет над ним смеяться!

– Прошу прощения, – Тони вскинул руки в жесте притворной капитуляции и, безошибочно определив источник моего возмущения добавил: – Семью не трогаем.

А потом он вдруг ухватил меня за ладонь и рывком притянул к себе. Смеющиеся глаза и морщинки-лучики, разбегающиеся от уголков, оказались неожиданно близко. Я возмущенно округлила рот, но застыла, не произнеся ни звука.

И мир как будто бы застыл.

Только волнующееся море, пустынный простор зимнего пляжа, бескрайнее небо над головой – и мужчина напротив, настолько близко, что его дыхание оседает жаром на губах, а тепло его тела чувствуется даже сквозь слои одежды.

– Ты замерзла, – медленно произнес Энтони, не отрывая взгляда от моих губ, и слегка сжал ладонью мои и правда ледяные пальцы. – Надо возвращаться.

А потом отстранился и потянул меня обратно к утесу, на котором белела вилла.

На улице стремительно, по-зимнему, стемнело, и по каменной лестнице мы уже поднимались в глубоких сумерках, а когда Энтони провел меня в дом, его уже окутала густая холодная чернота. Я разогрелась на подъеме, но в пустующем выстуженном помещении почувствовала, что снова начинаю замерзать. Так что огонь в камине, теплая шкура на коленях и бокал вина в руках пришлись как нельзя кстати.

Огонь, кстати, Уолтер разводил сам, а на мой вопрос ответил, что зимой здесь не бывает, а потому не видит смысла держать прислугу в пустом доме, как и тащить с собой, сорвавшись в Лестренж впопыхах.

И вообще, он планирует ночевать не здесь, а в гостинице, но вряд ли ему удалось бы соблазнить меня гостиницей. Вилла – другое дело.

И, несмотря на довольно странный смысл этого заявления, прозвучало оно почему-то комплиментом.

Теперь мы сидели на диване перед потрескивающим огнем, баюкали в ладонях бокалы, а за окнами шумело море.

– Согрелась? – мужская ладонь вдруг нырнула под шкуру и безошибочно нащупала мою ступню, как будто моим словам он не доверял.

Я поджала пальцы на ногах и отдернула ногу, убегая от горячего и чересчур интимного прикосновения.

В голове было пьяно от свежего морского воздуха, а ветер будто выдул из головы все мысли и она была легкой и кружилась безо всякого вина. Хотелось быть сумасбродной и творить глупости. Но было подозрение, что именно этого состояния Уолтер и добивался. Правда сердиться на него за это почему-то не получалось. Было одновременно страшно и весело. Как будто новый раунд в азартной игре с высокими ставками.

– Как твой генератор? – спросила я, проигнорировав его вопрос – и сам уже выяснил (нащупал!), что согрелась.

Уолтер закатил глаза:

– Оливия! Я же не спрашиваю тебя, как твои похороны?

– Мои, слава Богу, пока не назначены, – пробормотала я, отставляя почти пустой бокал в сторону.

Тони как будто только этого и дожидался, цепкие пальцы снова нырнули под шкуру, ухватили меня за щиколотку и нахально потянули на себя. Я брыкнулась, но в этот раз добилась только того, что по лицу мужчины расплылась довольная улыбка.

Я не растерялась – и надела на эту нахальную физиономию шкуру. Будет знать, как сверкать тут самодовольством!

Совершенно дурацкая детская возня. В ход пошло все – щекотка, декоративные подушки… как будто мы не промышленник-миллионер, сам сделавший свое состояние, и разумная ученая дама на пороге открытия мировой важности (скромность – наше все!), а закадычные друзья детства, еще не далеко от этого детства утопавшие.

И только когда каким-то чудесным образом я оказалась на коленях у Уолтера с грозящей задраться уж совершенно неприлично юбкой, разгоряченная, раскрасневшаяся, растрепанная – стало совершенно очевидно – детство здесь совершенно ни при чем.

От него пахло парфюмом и морем – деревом, йодом и солью. И я была уверена, что сейчас он солоноватый на вкус, потому что мои губы, когда я нервно облизнула их – были терпкими и солеными, от вина и мелких брызг, осевших на лице.

Сердце колотилось, грозясь выскочить из грудной клетки, а незнакомое тянущее чувство внутри толкало наклониться, коснуться, попробовать, убедиться. И я чувствовала себя одновременно и как угодившая в силки птица, и как рвущаяся на свободу из клетки.

Я хочу. И не хочу.

Мне интересно. И страшно.

Я понимаю, что меня обыграл более опытный противник, но почему-то не чувствую себя проигравшей.

На самом деле, потерпи Уолтер еще хоть немног, вполне возможно, он дождался бы и того, что я сама бы его поцеловала. Но терпение у него закончилось раньше, чем сумасбродство в моей крови достигло нужно концентрации.

Меня снесло этим поцелуем, как накатившей волной. Сбило с ног, закружило, ослепляя, лишая ориентации в пространстве.

Я выныривала из него, жадно глотала воздух, и снова погружалась с головой. Губы, шея, ключицы, снова шея, ухо, висок, снова губы… мои пальцы – в коротких мягких волосах, и ладоням щекотно, совсем как мне недавно хотелось.

И внутри все жжет, и хочется ерзать, стискивать бедра, хочется, чтобы лежащие на талии руки скользнули выше. Или ниже? Да хоть куда, только вот так, как сейчас – горячо, плотно, ярко.

Сумасшествие. Круговорот.

А ведь он мне даже не нравится.

Ну ладно, нравится. Немного.

Прямо сейчас – возможно даже больше, чем немного.

Мне приятно, что он ко мне приехал. Ко мне. Энтони Уолтер приехал в Лестренж не по делам, не для того, чтобы отдохнуть на своей роскошной вилле в компании таких же роскошных женщин и мужчин, а приехал ко мне.

Губы и правда сладко-соленые. И голова так кружится.

Но нет. Каким бы сладким не был проигрыш он все равно останется проигрышем, а я не хочу становиться трофеем и галочкой в череде достигнутых целей.

И я мягко остановила таки поползшие вверх ладони. И отстранилась.

– Выходи за меня замуж? – пробормотал Уолтер в ускользающий поцелуй.

И мы оба застыли.

Вопрос настолько застал меня врасплох, что еще прежде, чем я смогла осмыслить его во всей полноте, с губ уже сорвалось:

– Зачем?

– Зачем? – эхом переспросил Тони. – Что значит «зачем?».

И он мазнул поцелуем по моей шее до ворота черной блузки – мягкое, невесомое прикосновение, от которого по всему телу пробежала мелкая дрожь.

Я тихо вздохнула, и Энтони шумно выдохнул, опаляя кожу, а вместе с ней как будто все нервные окончания тела.

– Это значит, – медленно произнесла я, – что у меня нет ни малейшего желания трепать себе нервы разводом, когда ты разочаруешься и найдешь себе другой объект для охоты.

– С чего ты взяла, что я разочаруюсь? – он прочертил носом линию по щеке и коснулся губами мочки уха, так что насмешливый вопрос, пытающийся обратить все в шутку, снова вызвал щекотную дрожь. – Откуда такое низкое о себе мнение?

– Это не у меня низкое мнение, это у тебя завышенные ожидания из-за долгого воздержания.

Я положила ладони ему на плечи и отстранилась, чтобы заглянуть в глаза.

– Тони, ты ведь не всерьез. Если бы ты действительно собирался на мне жениться, ты бы из предложения устроил фейерверк и незабываемое шоу. Ты это умеешь. Я благодарна тебе за то, что ты вытащил меня с похорон, но ведь ты это сделал не ради того, чтобы… – я осеклась, слегка сбитая с толку выражением лица мужчины – оно не было ни огорченным, ни раздосадованным, ни оскорбленным, ни даже ровным, а было… – почему ты улыбаешься?

Довольным.

– Ты назвала меня «Тони».

Я стушевалась. Оно само выскочило! Тяжело официально обращаться «господин Уолтер» к человеку, у которого ты сидишь на коленях!

– Этого больше не повторится!

– Ну нет уж, пусть повторяется!

Он боднул меня лбом и руки на талии сжались сильнее, и снова внутри остро-тянуще стрельнуло.

Надо с этим завязывать.

– В таком случае надо было прописывать это в контракте, – назидательно отметила я, отклоняясь снова.

Однако моя попытка пошутить успехом не увенчалась.

Уолтер поморщился и выпустил меня, позволяя выскользнуть из его объятий.

– Забудь контракт, Лив. Даже ты должна понимать, что все давно вышло за его рамки.

– Что ты хочешь сказать этим «даже ты»? – оскорбленно вспыхнула я, одергивая юбку.

– Что к этому моменту уже пора понять, что мира, в котором Она встретила Его, – он старательно выделил интонацией заглавные буквы, – они увидели друг друга, влюбились с первого взгляда и жили долго и счастливо в полной идиллии, не существует. Я хочу быть с тобой, – он сказал это так спокойно, так прямо, что мое почти сорвавшееся возмущение застряло в горле. – И, прости, но это очевидно, что я тоже тебе нравлюсь. Но тебе спокойнее жить в закрытом мирке в ожидании несуществующего идеального мужчины, нежели попытаться выстроить реальные отношения.

– Реальные отношения? – переспросила я. В душе всколыхнулась обида. – Это наши отношения ты называешь реальными? Те, в которых ты, пользуясь моим зависимым положением, заставляешь меня начать с тобой встречаться, а потом зовешь замуж только потому, что сил нет уже терпеть, как хочется затащить в постель? Может быть, я и живу в выдуманном идеальном мире, но у тебя, Энтони Уолтер, о реальности тоже интересные представления!

Уолтер выглядел примерно так же, как тогда, когда я влепила ему пощечину.

Что? Не нравится? Ты не подумал о том, что люди не любят, когда кто-то без спросу вламывается в их личные переживания и выставляет их глупыми и смешными. И мало того, что не любят, но могут еще и попытаться защититься и дать сдачи.

Я, может быть, и наивная девица, которая не знает жизни. Но не тебе с твоими методами меня ей учить.

Энтони молчал. Не знаю, о чем он думал в этот момент, а я – ни о чем, во мне просто кипела и булькала чистая неразбавленная злость. Но дров под этот котел больше никто не подкидывал, и злость утихла, а Уолтер продолжал молчать. И тогда я устало озвучила единственный на данный момент возможный вариант окончания разговора:

– Ты не мог бы вызвать мне такси? Пожалуйста.

Мужчина дернул углом рта и встал с дивана.

– Я тебя отвезу.

«Не говори глупостей», – сама до себя достроила я не прозвучавшую фразу и снова закипела, но пошла за Уолтером. Если ему так нравится подрабатывать извозчиком – на здоровье!

В машине всю дорогу царила гробовая тишина. На похоронах, прости тетушка, и то было живее.

Уолтер остановился в нескольких домах от моего, и в другой раз я бы это оценила, но сейчас была слишком зла. Поэтому просто скупо поблагодарила и вышла из машины, с трудом удержавшись от того, чтобы мстительно хлопнуть дверцей. В конце концов, мобиль не виноват, что его владелец такой… мерзавец!

Сверлящий лопатки взгляд я чувствовала до самого дома, но обернулась только посмотреть с крыльца, как мигнув габаритными огнями «Ястреб» умчался в ночь.

Вероятнее всего, навсегда.

Энтони

Вот…!

Хотелось подобрать какой-то эпитет, но эпитет не подбирался.

Дура?

Да нет, не дура.

Стерва?

Тем более – нет.

Гадина? Вообще не в тему.

Эпитет не подбирался так же, как и слова после заявления Оливии.

Признаться, я впервые чувствовал себя настолько растерянным.

Я не знал, что ей сказать. Всегда, во время любых самых напряженных переговоров, заключения многомиллионных сделок – знал. А тут – не знал.

Потому что Лив была неправа. Но как до нее донести это прямо сейчас, я не имел ни малейшего представления, потому что с ее точки зрения все действительно можно было трактовать так, как она это озвучила. Принудил, заставил…

Предложение сделал, мерзавец такой…

Раздражение перемешивалось с растерянностью в незнакомый гремучий коктейль.

Может быть, я действительно и не планировал делать это предложение, но это вовсе не означает, что это было для того, чтобы затащить ее в постель!

Дура!

Нет, «дура» все равно не подходило…

Я вывернул руль, поворачивая, шины взвигнули, и этот звук вдруг заставил понять, что мой мобиль несется с бешеной скоростью.

Я слегка выдохнул и перестал давить на газ.

Да, я не собирался делать предложение, эта мысль промелькнула и вдруг показалась дивно правильной. А почему бы и нет? Она красива, умна, интересна. Из хорошей семьи опять же. Маменька, конечно, предпочла бы леди, но не маменьке выбирать.

Хотя даже об этом я подумал уже позже.

А прямо в тот момент мне было так хорошо с ней, что подумалось, что я был бы не против, чтобы так было всегда. Только и всего.

И нате!

Предложение сделано без должной феерии!

Задним умом я понимал, что отказано мне было вовсе не поэтому, но раздражение вкупе с задетым самолюбием отказывались признавать мою неправоту.

Я остановился возле ярко освещенной гостиницы, не глядя бросил ключи подскочившему лакею (? Как называются те кто машину отгоняют и пригоняют?) и чеканя шаг прошел внутрь.

– Добрый вечер, господин Уолтер!

Хотел бы я знать, в каком месте он добрый!

– Вам звонил господин Шелтон, просил перезвонить, как только у вас появится такая возможность.

Я только мрачно кивнул и отправился в свой номер.

Мазнул по выключателю, зажигая свет, сбросил ботинки, пиджак и растянулся на кровати.

Полежал так несколько мгновений, а потом потянулся к магофону.

– Я.

– Ну и скажи на милость, где тебя носит?

– В Лестренже.

– Это я уже выяснил, что в Лестренже, иначе как бы ты мое сообщение получил. Какого черта, Тони? Что за выходки с исчезанием в неизвестном направлении? Тебе что, десять лет?

– В десять я еще как раз отчитывался, куда иду. А вот в тринадцать уже перестал.

– Не увиливай от темы, – глава безопасности отказывался съезжать с любимой партии – отчитывания меня за безответственный подход к его работе. – Что ты забыл в Лестренже?

– Похороны.

– Чьи?

– Оливии.

Только когда тишина на том конце стала совсем гнетущей, я спохватился как это прозвучало, поморщился и поправил:

– У нее умерла тетушка. Я поехал ее поддержать.

– О-о-о-о, – все сразу понял друг детства. – И как? Поддержал?

– Да как тебе сказать… сначала неплохо, а потом она разозлилась и вряд ли теперь захочет меня видеть.

– Что ты такого сделал?

Я с силой провел ладонью по глазам, пытаясь стереть усталость.

– Предложение.

И снова в трубке на несколько секунд воцарилась тишина.

– Ты серьезно?

– Вот и она посчитала, что нет.

Брайан задумчиво попыхтел в трубку, не находя слов, непонятно, чьей глупости поражаясь – моей или ее. Ну, он все таки мой друг, так что запишем его в мой лагерь по умолчанию.

– И что ты теперь будешь делать? – наконец поинтересовался Шелтон.

– Завтра утром вернусь в Карванон. Работать надо.

Мы оба знали, что Брайан спрашивал не о том, но на этот вопрос у меня ответа пока не было.

Испытание 9

В Карванон я возвращалась с тяжелой душой, и даже поющие фонтаны, на станции с которыми поезд традиционно делал длительную остановку, не отвлекли от неприятных мыслей. Хотя, как правило, когда я возвращалась из дома, именно они приподнимали мне настроение, являясь как бы знаком того, что семейное давление осталось позади, а впереди столица, где я сама себе хозяйка.

Сегодня музыка фонтанов журчала уныло.

Я не знала, не представляла, что делать дальше.

Жизнь в очередной раз сделала кульбит: оп-с, и вот я уже не только не сотрудник королевсокго исследовательского центра, но даже не самостоятельный исследователь.

Что теперь будет? Со мной – но, главное, с моими исследованиями?

Ведь Тони… Энтони Уолтер ясно сказал: забыть про контракт.

И хоть с юридической точки зрения тот факт, что он больше не нуждается в моих «услугах», никак не отменяет того факта, что он обязан предоставить мне свои, это все просто смешно.

Естественно, я не пойду у него ничего требовать.

И уж тем более я не пойду с этим злосчастным контрактом куда-либо еще, требовать справедливости.

Все это было ошибкой. Большой глупостью.

Впрочем, с другой стороны, большую часть нужной мне информации я уже и так получила. Проведу еще несколько замеров на других предприятиях, если получится. А если нет… буду работать с тем, что есть, в конце концов за месяц я успела накопать основательную базу.

Обработаю, оформлю, посмотрю чего не хватает, попробую это добыть. В Лестренже, конечно, с магическими производствами, которые особенно активно тянут магию из фона, не очень – курортный город. Но как раз можно будет сравнить показатели фабричных районов и показатели этого самого курортного города… работы, словом непочатый край, надо же будет чем-то занять тот год, который фигурирует в пункте о неразглашении.

…хотя вообще-то раз кое-кто разорвал контракт, то и пункт о неразглашении не должен действовать! Но я в отличие от некоторых, свои договоренности блюду!..

Казалось бы, решение было найдено, план действий составлен, и научные перспективы с ним выглядели не так уж печально.

Но легче на душе от этого почему-то не стало.

Хотя, конечно же, не «почему-то».

«Даже я» (здесь внутренний голос премерзко передразнил одного промышленника) понимала почему.

Пусть и категорически не желала это признавать.

Коварный, отвратительный, манипулятивный и дьявольски обаятельный миллионер тихой сапой пробрался в мое сердце куда дальше, чем я планировала его пускать.

Да я его вообще туда пускать не планировала!

Я вышла из поезда и некоторое время еще топталась на перроне, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь двинуться в сторону автобусной остановки. Толпа недовольно меня обтекала, но до людского недовольства мне было мало дела. Людское недовольство не сравнится с Флорой, которая скоро узнает, что я отказала миллионеру, который позвал меня замуж…

В голове, конечно, мелькнула трусливая мысль не рассказывать. В конце концов, откуда еще она узнает? Вряд ли Уолтер поделится своим горем с газетами (а жаль, такие бы были заголовки! «Промышленник и миллионер, пятый жених королевства, попросил руки девицы Трейт (кто это вообще такая?!) и получил отлуп!)…

Да и вообще я на похороны ездила, а не с ним встречаться! Но…

Не то, чтобы я хороша была в хранении секретов.

Государственные тайны – пожалуйста, не вопрос!

А секреты от Флоры – увы…

Главное, надо будет хорошенько показать ей, что я бодра и весела и вообще в порядке и меня вся эта история нисколечки не трогает. Не то, чтобы она на все сто поверит, но все же это будет лучше, чем явиться такой размазней, которая едва ли не жалеет, что упустила то, что ей вообще-то было и не нужно!

Я только нашаривала ключ в сумке, когда дверь распахнулась, явив мне подругу во всей ее пышнотелой красе. Я мгновенно растянула губы в улыбке, и в ответ на это улыбка на лице Флоры мгновенно угасла:

– Что у тебя стряслось?

Шеф, это провал.

Я переступила с ноги на ногу, переложила сумку из одной руки в другу, на всякий случай шмыгнула носом и решила зайти с трагедий помягче:

– Кажется, я влюбилась.

Фло вздернула одну бровь и уточнила:

– А помимо очевидного?

Я вздохнула. Глубоко и страдальчески.

– Так, не на пороге, – решительно произнесла подруга и перехватила мою сумку, втягивая меня внутрь.

Дома пахло булочками, а от Флоры – ее любимыми духами с сиренью и немножко, совсем чуть-чуть, реагентами, такой специфический алхимический аромат, который в какой-то момент становится неотъемлемой частью любого работника лаборатории. Даже не аромат, а намек на аромат, только принюхался и уже его упустил…

Словом, пахло очень привычно, очень знакомо.

Совсем не так, как пахло море, не так как пах, смешиваясь с морским йодом мужской парфюм…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я наклонилась, чтобы снять ботинки и отчаянно заморгала. Кто бы мог подумать, сразу – не плакала, даже бодро отбила нападки матери, отговорившись, что ходила подышать воздухом, а что меня не видели несколько часов, так внимательнее смотреть надо было! Оставшись одна в комнате – тоже не плакала, долго пялилась в потолок, но все равно – ни слезинки! В поезде столько об этом думала и не плакала.

А тут на тебе. Развезло.

– Чаю? – донеслось из кухни.

– Ага, – кивнула я, потерла глаза, пощипала щеки для румянца и общей бодрости.

И прошла за стол, готовясь к экзекуции.

Любимая чашка – белая в голубой цветочек – уютно устроилась в ладонях, Флора села напротив и подперла кулаком подбородок.

– Это ты на похоронах до таких откровений дошла? Родственники душу наизнанку вывернули, и при свете дня выяснилось, что на этой изнанке влюбленность затерялась?

Подруга привычно вытягивала меня на разговор с тем юмором, который я прощала, пожалуй, только ей. Впрочем, это у нас взаимное!

– Почти, – я пригубила обжигающий напиток. – Тони… Уолтер приехал в Лестренж. Ко мне.

Флора изумленно хлопнула ресницами, а я, устав резать хвост кота по кусочкам, обрубила одним махом:

– Он сделал мне предложение, Фло. А я отказала.

Сказала – и снова почувствовала, как подкатило. Уставилась в чай, отчаянно моргая и пропустила тот момент, когда Флора поднялась, приблизилась и обняла меня.

Я уткнулась ей в грудь и окончательно разрыдалась, чтобы вперемешку со шмыганьями, всхлипываниями и надрывными подвываниями рассказать все же, что произошло.

– Ну-ну, – вздохнула подруга, когда я успокоилась, умылась и вернулась к остывшему чаю. – Если он так все это и оставит, то он дурак, а дурак тебе не нужен, правильно? Правильно!

– Наверное, – неуверенно протянула я, еще не готовая переходить к оптимистичной вере в светлое будущее. – Просто я не знаю, что мне теперь делать, Фло…

– Что делать, что делать. Жить как раньше, делать что делала. И туфли новые купить! А можно еще и платье…

– Я безработная, дурочка, – улыбка все же робко вылезла на опухшую физиономию. – Откуда деньги на туфли?

– Как хорошо, что у тебя есть работная я! Завтра купим новые туфли и будешь звонить по заводам! Где там тебе еще можно измерения провести? Вдруг новый промышленник еще лучше старого окажется!

Я закатила глаза и вгрызлась в булочку.

Жизнь не то, чтобы налаживалась, но я, наконец, вспомнила, что пока у меня есть Фло, безнадежной она не будет.

Я поднималась в квартиру, еле переставляя по лестнице ноги. Сегодняшний день стал апогеем всей унылой недели. Я притащилась к черту на куличках на маленький заводик, где договорилась о встрече только для того, чтобы узнать, что человек, с которым я договорилась, перепутал даты, а без его сопровождения меня отказались пускать. Потом автобус уехал прямо у меня из-под носа и пришлось тащиться пешком. И я радовалась хотя бы тому, что нет дождя, пока промчавшийся мимо мобиль не облил меня грязной ледяной водой.

А кто во всем виноват, спрашивается?

Конечно же, Энтони Уолтер, который избаловал меня своими услугами такси!

Энтони Уолтер нынче был виноват во всех моих бедах, даже, например, в том, что у меня утром сгорел тост. Потому что если бы я о нем не думала – тост не сгорел бы!

Я злилась на него.

И злилась на себя за то, что злилась на него.

Я же сама ему отказала! Сама!

Я привыкла считать себя разумной, логичной женщиной, умеющей справляться с лишними переживаниями. Но если провести статистические исследования моего поведения и эмоционального состояния за последнюю неделю, это теоретическое утверждение практических испытаний определенно не выдержит…

И даже то, что я оказалась, по сути, права – Уолтер совершенно не относился ко мне серьезно, раз так легко все оборвал (я ведь замуж за него идти отказалась, а не вообще с ним видеться!) – меня почему-то не утешало.

Я вошла в квартиру и устало стянула с себя мокрое пальто, наклонилась расшнуровать ботинки и замерла, принюхиваясь.

На этот раз дома пахло не булочками, и не Флорой…

Розами.

Легкий, свежий, дурманящий голову аромат.

– Фло? – крикнула я в пустоту, но молчание было мне ответом.

Я пожала плечами, стянула ботинки, прошла в комнату и застыла на пороге.

Розы были везде – на столе, на комоде, стояли рядами вдоль стен и возле дивана. Огромные белоснежные букеты. В таком количестве я не видела их даже в цветочных магазинах.

Словно не веря, что мне не мерещится, я протянула руку и коснулась прохладной гладкости цветка. Полностью раскрывшийся бутон качнулся и пара лепестков упали на пол.

Я растерянно огляделась, нашаривая взглядом хоть какое-то объяснение всему этому, и взгляд упал на сложенный вдвое лист, домиком стоящий на столе.

«Доставили, пока тебя не было. Без записки. Не смей сразу к нему бежать, пусть помучается! Я на свидании, целую!»

Флора умница. Флора плохого не посоветует.

Я снова окинула взглядом розовое буйство.

Заказанная феерия. Я посмела упрекнуть господина Пятого Номера в недостаточном размахе в момент предложения.

Я не понимала, что я сейчас испытываю. Злость перемешалась с затаенной радостью в сумасшедший коктейль и меня кидало из одного в другое.

Ему не наплевать.

Конечно, задетое самолюбие очень раздражает, какое тут «наплевать»!

Я ему нужна.

Но недостаточно для того, чтобы явиться с извинениями! Отослал букетик и даже записку черкануть не потрудился!

И он помнит, какие у меня любимые цветы.

Конечно, помнит! Затаскивать девицу в постель всяко подручнее со знанием ее личной информации, чем без нее!

Я попыталась сбежать от сбивающего с толку белого великолепия в спальню, но розы обнаружились и там. И все это выглядело так, будто я перенеслась в сказочную цветочную страну.

Я села на кровать и прикрыла глаза.

Что мне делать?

Я не была готова к тому, что Тони захочет продолжить…

Я не составила план.

Может быть, он не соврал. Может быть, отношения, которые начались для меня как контракт, для него как охота, и для него переросли во что-то большее.

Но как мне убедиться в том, что это правда?

Пожалуй, есть только один верный способ.

Флора плохого не посоветует, да.

И почему я никогда ее не слушаю?

Подумала я и отправилась переодеваться.

– Господин Уолтер сейчас занят, – чопорно известила меня секретарь. – Но я сообщу о вашем прибытии. Будьте любезны, подождите здесь.

Я поблагодарила ее, отошла от стола и устроилась в кресле для посетителей – широком, мягком и комфортном, прямо кричащем о том, что обычно не абы какие посетители тут в ожидании томятся.

Я от этого осознания испытала острое чувство неловкости вперемешку со стыдом. Знали бы эти кресла, по какому я делу пришла к владельцу кабинета…

В правильности собственного решения я начала сомневаться сразу же, как только его приняла, потому что я и решения, касающиеся отношений с противоположным полом… будем честны, это совершенно не моя область компетенций. И казалось бы, раз не твоя, слушай того, кто в этом умнее – то есть Флору, но…

Это не я. Я так не могу.

Я устала от этих игр в кошки-мышки и хочу уже все расставить по местам для себя. И для него.

Я явилась, чтобы предложить Энтони Уолтеру заняться любовью.

Дурацкое решение?

Конечно, дурацкое.

Ведь скорее всего он потом меня быстренько бросит, убедившись, что вся возня вокруг не стоила приза. Но зато мне будет что рассказать внукам. Вернее, внучатым племянникам, потому что старая порченная дева уже точно будет никому не нужна.

Да-да.

Но зато если не бросит, я получу доказательство того, что я ему нужна не ради победы. И возможно, тогда он повторит свое предложение. И я, возможно, тогда соглашусь. И семья возликует, но мне до их ликования не будет дела, потому что у меня уже будет своя семья.

Отличное решение? Отличное!

Если только еще во время помолвки мне не сообразим, что флер романтики улетучился, а миры, в которых мы живем слишком разные, поэтому нам не по пути совсем по иным причинам, просто замкнувшись на играх в охотника и добычу, мы этого не заметили…

Я поняла, что уже какое-то время сижу, стиснув в кулаках ткань юбки, и с усилием разжала напряженные пальцы.

Ладно.

В крайнем случае, по крайней мере, я узнаю, наконец, из-за чего весь кипиш. И, судя по вечеру на вилле, Энтони Уолтер – весьма достойный вариант для открытия этой стороны межличностных отношений.

Хотя хорошо бы все же, чтобы для этого мне не приходилось проходить через его секретаря.

«– Вам не назначено, а вы по какому поводу?

– Вы знаете, я пришла ему отдаться.

– Подождите в приемной своей очереди».

Черт бы тебя побрал, Энтони Уолтер, я в этом дурацком кресле сейчас с ума сойду!!!

Дверь кабинета открылась, и я нервно вздрогнула, снова скомкав юбку.

Негромко переговариваясь, в приемную вышли несколько мужчин с кожаными коричневыми папками с позолоченным логотипом «Ястреба» в руках. И когда они покинули приемную, бросая на меня заинтересованно-любопытные взгляды, секретарь просочилась внутрь. Я осталась совсем одна.

Минуты тянулись бесконечно.

А ты что думала, ему сообщат, что ты тут пришла и он все бросит? Вылетит, закружит и умчит по радуге любви в розовую страну фей и единорогов?

Нервный срыв замаячил предобморочным состоянием в опасной близости.

И когда я уже почти добралась до отметки «все, хватит!» и готова была уйти, придя к выводу, что никакой господин Пятый Номер не стоит подобных нервов, меня пригласили войти.

– Господин Уолтер готов вас принять.

Ой, готов ли…

Я набрала в грудь воздуха и шагнула в кабинет.

Энтони стоял, нависнув над столом, над веером разложенными бумагами, и выглядел каким-то взъерошенным, всклокоченным, натянутым. Нет, костюм, прическа и выражение лица его были в идеальнейшем порядке, но в воздухе витало напряжение, от которого хотелось сглотнуть и облизнуть пересохшие губы.

А может быть, это не он, а мои нервы.

На щелчок закрывшейся двери мужчина вскинул голову, наши взгляды встретились, и мое сердце бухнуло куда-то в район почек.

– Привет, – произнесла я только для того, чтобы сказать хоть что-то, а то приперлась и молчит – глупее не придумаешь.

– Привет, – эхом откликнулся Энтони и провел рукой по лицу, как будто пытался стереть с него рабочее выражение «всех убью, один останусь». – Я не ожидал, что ты придешь.

– А я ожидала, что ты позвонишь или приедешь, а не пришлешь мне десяток цветочных магазинов!

– Всего три, – возразил он. – И те не целиком.