Текст книги "Белый край (СИ)"
Автор книги: Дарья Острожных
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Голос обволакивал и успокаивал. Нельзя! Следует ненавидеть его, он чудовище. Анадор нависал надо мной и не двигался, словно боясь пропустить момент для удара. Я ждала боли и вздрагивала от малейшего звука, но все-таки взглянула на стол. Нужно увидеть, что натворил Калсан, и никогда не верить его сказкам.
Но со Снежинкой все было хорошо. Чародей сделал только маленький надрез на ее предплечье и собирал кровь в маленькую металлическую миску.
– Он узнает, он все узнает, – лепетала она, то всхлипывая, то угрожая.
Я ничего не понимала, но ощущала зло. Что-то дикое, первобытное и невероятно жестокое витало в комнате, проникало в меня с воздухом, делало частью ритуала. Не хочу, не хочу видеть, слышать или знать!
Нельзя делать такое с людьми. Кровь – основа жизни, он чуть ли не душу крал, нам с детства это вдалбливали. Возможно, запугивали, чтобы детей не обдурили темные чародеи. Хоть бы так, боги, молю, хоть бы так.
Закончив, Калсан аккуратно вытер кровь и наложил на рану мазь. Потом он отошел, и двое истуканов последовали за ним. Анадор шевельнулся, его сапоги оказались совсем близко. Решил пнуть?
Я дернулась, вцепилась ногтями в каменную плитку пола и рванула от него. Ноги путались в юбке – проклятье! Надо скорее, вот-вот обрушится удар, начнется боль.
На счастье, безумец просто прошел мимо. Он замер возле хозяина, который вновь принялся что-то бормотать. Истуканы доставали с полок колбы и протягивали чародею, а тот высыпал содержимое в серебряный кубок.
Их руки двигались быстро, я путалась, где чьи. Истуканы вторили Калсану, голоса становились назойливее, как рой ос, и пугали так же. Склянки блестели над кубком, вокруг клубился дым – зрелище усыпляло, и только страх мешал забыться.
Я обернулась на дверь. Спасительная темнота за ней так и манила, чувствовался ее холод, но в конце ждало заклинание. Мышцы под коленями больно дернулись, напоминая о мучениях. Нет, туда нельзя, а окон здесь не было. Я озиралась и пыталась найти сундук или шкаф – хоть что-то, где могла бы спрятаться.
Пусто, были только полки да стол в центре. Чародеи бубнили над кубком; это не продлится долго, скоро они возьмутся за меня. Боги…
Я крутилась на месте, но не видела спасения. Комната напоминала капкан, а открытая дверь – издевку. От страха переворачивались внутренности, время уходило, но что делать?!
Снежинка шевельнулась, и захотелось обнять ее. Прижаться крепко-крепко и почувствавать ту единственную, что была честной. Стало стыдно за свою злость. Следовало прислушаться и искать подвох, а не дуться.
Встать не получилось – ноги ослабли, а голова кружилась. Пришлось ползти до стола и ухватиться за край, чтобы подняться. Снежинка казалась белой, как бумага, даже ее коса посветлела. Щеки впали, глаза тоже, и я стиснула зубы; что делал с ней проклятый колдун? Вцепиться бы ему в морду, да сил не хватит.
Нужно было что-то сказать и утешить Бригиту, но мне и самой это требовалось, поэтому в голову ничего не приходило. Ее грудь медленно поднималась и опускалась, как у спящей, но глаза были открыты. Нежно-голубой цвет стал мутным, она смотрела на меня и будто не видела.
Вдруг Снежинка улыбнулась. Слабо, но по-доброму. Боги, какими дурами мы были, ведь могли объединиться и спастись.
– Беги, – шепнула Бригита, – ты следующая.
– Елена. – Голос Калсана разнесся по комнате.
Он звучал гулко и будто отовсюду. Проклятый туман клубился и извивался, готовый схватить меня, задушить или бросить в стену. Мысли путались, я с трудом подняла голову и взглянула на чародея.
– Подойди, – велел он.
Дым сгустился, Калсан вырастал из него бледно-красной тенью. За ним стояли истуканы, как всегда неподвижные, молчаливые, с чернотой вместо лиц, будто готовой затянуть меня в другой мир. Чем дольше я смотрела на них, тем сильнее впивалась пальцами в край стола.
Где-то рядом сопел Анадор, протяжно и с усилием. Казалось, что кто-то неизвестный пробирался сквозь туман и искал меня. Что вот-вот появится силуэт с оторванной рукой или пробитой головой – здесь были духи, призраки мертвых людей, это они помогали чародею.
Так и виделись дорожки запекшейся крови, торчащие из плоти кости и мутный блеск глаз. Нет, это склянки блестели, и кубок в руках Калсана. Он шагнул ко мне, истуканы тоже. Их плащи всколыхнулись, словно под ними не было тел. Вдруг они действительно превратились во что-то другое?
Я отскочила назад и оказалась в углу комнаты. Склянки звякнули за спиной, Калсан медленно приближался, словно летя в тумане. Хоть его помощники остались на месте – был шанс спастись. Плевать на заклинание в конце коридора, выползу как-нибудь.
– Елена, выпей это, и все закончится. – Калсан поднял руку с кубком, и вспомнилась кровь на разделочной доске, когда Кэйа готовила. Холодная, пахнущая мясом.
Кто знает, что там намешано. Боги, у меня ноги гудели от напряжения. Хотелось броситься к выходу, но чародей поймает, нужно подпустить ближе.
Он все шел и шел, высокий, сильный… нет, мне не проскользнуть мимо. Руки тряслись, я комкала юбку, сцепляла пальцы, но становилось только хуже. Вдруг за спиной что-то звякнуло; может, ударить Калсана склянкой, чтобы отвлечь? Мне хватит мгновения, он не помчится за мной с кубком, а истуканы далеко.
Чародей замер рядом и протянул кубок:
– Пей.
Его лицо терялось в дыме, виднелись только нахмуренные брови и глаза. Калсан не моргал; он же чародей и остановит меня, а потом отдаст Анадору в наказание. Слуга побьет меня.
Страх затмили разум. Не думая, я схватила первую попавшуюся склянку и взмахнула рукой. Все происходило быстро, еще чуть-чуть, и он отшатнется, освободит дорогу!
Но у виска Калсана моя рука замерла, ее будто отбросило порывом ветра. Не может быть… я изо всех сил пыталась достать до чародея и подалась вперед, когда увидела его взгляд: белки почти терялись, а зрачки напоминали две дырки.
– Не доводи до крайностей. Выпей, и сможешь уйти.
Туман скрывал движения губ, и слова звучали из неоткуда. Боги, он заворожил меня, отсюда не уйти! Рука вдруг ослабла, пальцы разжались, и склянка разбилась с оглушительным звоном. Он еще не стих, когда за спиной чародея показались его истуканы и черный силуэт Анадора. Все тихие, безликие.
Я не знала, что делать. Но выход должен быть, должен!
– Пей, – велел Калсан и дал мне кубок.
Пришлось взять – что оставалось? Но пить не стану, ни за что.
Чародеи надвигались, заставляя меня вжиматься в угол. Полки впивались в спину, сосуды трещали.
– Выпей, и пойдешь к себе, – медленно произнес Калсан.
Он тоже приблизился… когда? Теперь его грудь была перед носом, а мерное дыхание убаюкивало.
Я поднесла кубок к губам, пытаясь найти выход. Изобразить обморок? Нет, он все поймет, или сам зальет в меня это зелье.
– Пей, там один глоток, и все закончится, обещаю.
Как же ласково он говорил. Хотелось забыться и верить, но нельзя. Вылить содержимое? Так и поступлю. Я набрала зелье в рот и услышала плач Снежинки – Калсан не отпустит ее просто так и снова будет издеваться.
Что еще сделать, боги? Не знаю, мне было так жутко, что перед глазами возник Осберт, затем матушка, отец. Что будет с ними? А Тарваль? Мы так и не простились, он будет до конца дней злиться на меня.
Я проглотила зелье, выхода все равно не было. Вкус не ощутился, только что-то вязкое, с трудом текущее в горло. Эта мерзость будто хотела выбраться… а если она живая? Там кровь Снежинки, ее душа. Я уронила кубок и схватилась за шею. Сейчас что-то произойдет, нельзя взять и выпить душу другого человека!
Собственное дыхание показалось скрипучим, Калсан принялся что-то бубнить и опустил ладонь на мою голову. Он говорил, говорил, говорил, а я уносилась куда-то.
* * *
У Снежинки все наряды были светлыми и очень красивыми. Много верхних юбок и накидок из газа, кружевные воротники, рукава. Но ткань была не лучшего качества, она явно сказала правду о службе во дворце.
Калсан называл ее «леди», как высокородную. Наверное, семья Снежинки обеднела, и у нас было много общего. Сердце сжималось от стыда и горя – что со мной не так? Расстроила брата, обманула родителей, даже Бригита страдала от моего дурного настроения. Она в долгу не оставалась, но это объяснимо.
Я вздохнула и достала из сундука одно из немногих платьев Снежинки, подходящих для верховой езды. У него был светло-голубой лиф, расшитый белым узором. По краю овального выреза сиял бисер, а простая юбка тянулась до щиколоток. Сапоги из белой кожи оказались по размеру, но узкими, и пришлось надевать зимние чулки. Все равно с гор тянуло холодом, не умру.
Я чувствовала себя отвратительно в платье Снежинки! Будто сняла с мертвеца саван и замоталась в него.
О, нет-нет, долой такие мысли. С ней все хорошо, Калсан обещал:
«Иллюзия будет действовать, пока наша леди в добром здравии», – говорил он. Мне не верилось в его честность, но как спасти бедняжку? А себя? Боги, перед глазами до сих пор стояла миска с кровью, глаза Бригиты и силуэты в красных сутанах. Они появлялись, когда хотели, терзали меня и не давали забыть. Стыд, страх и растерянность клокотали вторым пульсом.
Хватит. Я взяла гребень для волос и села на кровать. Чужое платье мерзко шелестело и сдавливало грудь, хотя было велико. Ткань словно обрела разум и восстала против воровки – меня. Она кололась, даже собственное белье не спасало.
Я плела косу и дергала себя за волосы, надеясь отвлечься. Но куда бы ни упал взгляд, всюду стояли сундуки с вещами Снежинки. Многовато их осталось после нападения разбойников; Калсан не стеснялся своей лжи и велел перенести сундуки в мою комнату.
Закончив, я закрепила косу лентой и взяла овальное зеркало с ручкой. Понадобилось время, чтобы набраться смелости и взглянуть в него. Вместо родного лица с веснушками и темными глазами оно отразило Бригиту.
– Это та же иллюзия, что и с книгой, но более сильная, – сказал Калсан, когда зелье было выпито. – Все будут смотреть на тебя, а видеть ее. Даже чародеи не заметят подмены. Они ощутят чары, но мы уедем перед тем, как они разберутся.
– Почему вы не рассказали мне? – всхлипнула я.
– В Ашвейн не пускают чужаков, я ведь говорил. Ты окажешься там, только если тебя примут за свою.
Поэтому он взял ее кровь. Он же организовал нападение, не сомневаюсь. Да и меня вряд ли выбрал случайно: Тарваль богат, но у него нет связей при дворе, о родителях и говорить нечего. Калсана не накажут – король не поверит никому из тех, кто заступится за меня. Теперь это казалось ясным, но отступать было некуда.
Я рассматривала отражение в зеркале и не могла поверить глазам. Казалось, что это и не зеркало вовсе, а окно. Я нахмурилась и удивилась, что светлые брови Снежинки повторили за мной. Потом закусила губу; у Бригиты они выглядели пухлыми, но ощущения не изменились. Странно это.
То ли страх мешал поверить, то ли боги защищали, но в сердце было пусто. Как после дурного сна, когда отголоски ужаса сменяются безразличием и сонливостью. Лучше так, чем рвать на себе волосы.
Я опустила зеркало, и оно отразило ложбинку и округлую грудь. В действительности она терялась под тканью. И коса была тонкой, однако зеркало показывало толстые пряди, распущенные ниже ленты. Глядя в зеркало, я прикоснулась к ним и увидела, как пальцы теряются в волосах, при этом ощущая один воздух.
Стало жутко, как в коридоре, среди теней. Меня превратили в одну из них – призрака с краденым лицом, чей хозяин томится в подземелье, в цепях, среди крыс. А если на ней будут ставить эксперименты? Все равно пленница.
Впервые на меня рухнул ужас. Захотелось кинуться к окну и увидеть свободу… прыгнуть к ней, только бы не оставаться здесь. Руки затряслись, и я отбросила зеркало. Нельзя думать, это не поможет. Забвение лучше.
В дверь постучали, и вспомнилась пощечина. Удар, боль, твердый пол – все как наяву. Крик Снежинки… боги, так и рассудок потерять недолго.
– Да, – ответила я.
Петли скрипнули, и в комнату зашел Калсан. Снова в красном, как всегда. Он двигался плавно, словно дым в той комнате. Хватит! Сегодня на нем была не сутана, а плащ, под которым виднелось что-то узкое и бордовое. Ночь закончилась, нужно отпустить ее.
– Собрала вещи? – бодро спросил чародей. – Их доставят позже.
Я кивнула и отвернулась. Вся храбрость растворилась в зелье и исчезла глубоко внутри. Теперь и глаза поднять было страшно.
Калсан молчал, и безмолвие давило. Чего он хотел? Добить меня новым известием?
Чародей вздохнул.
– Я наказал Анадора за то, что он тебя ударил. Он не всегда верно понимает происходящее. Прости, мне следовало пресечь это сразу, но я был слишком занят.
В наказание не верилось, но слова звучали искренне, даже «прости». Это вернуло смелость:
– Зачем вы держите рядом такого человека, если он не все понимает? – буркнула я и втянула голову в плечи. Казалось, что любое слово может пробудить злость Калсана.
Он снова вздохнул. Не съязвил, не возразил, а грустно побрел к софе у стенки.
– Чтобы успокоить свою совесть, – ответил чародей и сел.
Софа протяжно заскрипела; была в этом какая-то уязвимость, как в обычном доме, где жили простые люди.
– Он из-за меня стал таким, – сказал Калсан, – мне и заботиться о нем. Но Анадора лучше не оставлять на других, вот и держу его при себе.
Он тоскливо улыбнулся и откинулся на спинку, широко расставив ноги. Ни манер, ни показного веселья – простота грела душу, и я обнаглела:
– У вас есть совесть?
– Есть, как и чувство долга. Я все делаю во благо Ильмисара, поэтому не пытайся пристыдить меня за вчерашнее. Ты ведь этого добиваешься?
Злость вскипела внутри, и я не сразу подобрала слова:
– Это из чувства долга вы похитили Бригиту и приковали ее к столу?!
Голос показался тонким дребезжанием и хлестнул по ушам. Калсан взглянул на меня, и по спине побежали мурашки – нельзя его злить, не то отправлюсь к Снежинке. Я ждала наказания, но чародей выглядел отстраненным.
– Представь княжество или любой другой город в Ильмисаре, – протянул он, – представь, что его жителям грозит смертельная опасность, но ее легко предотвратить. Для этого нескольким людям придется пожертвовать комфортом, и все прекратится. Думаешь, будет справедливо, если эти несколько человек откажутся?
– Несправедливо, но… – Я осеклась.
Безумно хотелось спорить, говорить колкости и выплеснуть негодование. Это он кровавое зелье и дикого Анадора называл отсутствием комфорта? Или похищение Бригиты? По-моему, это было насилие.
Я громко дышала и старалась убедить себя в вине Калсана, но гнев таял. Вряд ли будет просто следить за Белым краем, но мысли занимал страх, тревога за родителей и всякая ерунда. Все, что угодно, кроме будущего. А следовало подумать о нем и приготовиться к трудностям.
– Вы могли бы сказать мне о своих планах, – бросила я.
– Чтобы ты сбежала от меня. – Чародей улыбнулся. – Хотя ты права. Но я не привык делиться своими планами, да и нечасто имею дела со столь… неискушенными дамами.
Почему-то вспомнился Ласвен и наши объятия – разве многие рискнут связаться с местным гулякой и не пустят его под юбку? А скольким довелось наблюдать, как рушится знакомый мир? До этого момента я считала себя весьма искушенной, но Калсан говорил снисходительно и явно так не думал.
– Хватит разговоров, нас ждут, – сказал он и хлопнул себя по коленям.
– Вы ведь неспроста выбрали меня? – спросила я, пока он вставал. – Это были ваши духи?
– Духи?
– Да, тогда мне показалось, что это сон…
Я не договорила – чародей встрепенулся и уставился на меня.
– Ты видела духов? Где? – выпалил он.
Слова застряли в горле – не к добру это. Глаза Калсана вновь напомнили черные дыры, готовые затянуть меня.
– У себя в комнате, ночью, перед отъездом на праздник. А потом в коридоре, когда вы взяли мой браслет, – тараторила я и едва сдерживалась, чтобы не закрыться руками. Так и чувствовалась опасность.
– Как они выглядели?
– В коридоре была только тень, а дома… просто белый дым, очертаниями похожий на человека.
Калсан не двигался, только дышал. Боги, кто меня за язык тянул? Что-то будет. Плохое, вот сейчас.
Вдруг он рассмеялся.
Однажды нашего конюха едва не затоптала лошадь. Когда все кончилось, он катался по земле и хохотал так же радостно; чародей будто от смерти спасся. Это выглядело жутковато.
– Кто бы мог подумать? – сказал он и улыбнулся во весь рот.
Мне не хотелось знать, в чем дело. Духи, кровавые зелья – довольно, новых секретов не надо.
За окном завывал ветер, и я прихватила белый плащ Снежинки, подбитый кроличьим мехом. На улице было серо и холодно, и внутренний двор выглядел уныло. Казалось, что башни крепостной стены сжались, как нахохлившиеся голуби. У ворот стоял Анадор, держа за поводья двух оседланных лошадей.
При взгляде на этого человека у меня внутри все вскипело. Я уговаривала себя успокоиться, когда Калсан вытянул руку. Он хотел взять лошадь за уздечку, но Анадор вдруг согнулся и отпрыгнул. Ветер отбросил волосы с его лица, и вместо него оказалось красно-синее пятно.
Чары! Уж не превращался ли он в кого-то? Я оторопела, но быстро поняла, что беднягу просто избили. Один глаз покраснел, вокруг него был синяк, а нижняя губа походила на перезрелый фрукт: надутая и треснутая по середине.
Выходит, Калсан действительно наказал его. Еще и лично, судя по реакции Анадора. Мне стало жаль беднягу, пока он не вперил в меня яростный взгляд. Хвала богам, чародей стоял рядом.
– Мы поедем без охраны? – спросила я.
– Думаете, со мной вам нужна охрана?
Калсан улыбнулся.
«Мне нужна охрана от вас», – мелькнуло в голове.
Оседлав лошадей, мы выехали за ворота и отправились в неизвестность. Вдвоем. Я старалась не пугать себя домыслами, но в голову настойчиво лез давний вопрос – а существует ли Белый край? Не будет ли лучше развернуть коня и умчаться?
Глава 12. Белый край
Калсан ехал впереди и плавно покачивался на коне. Я ждала, что он вот-вот обернется и догадается о моих планах – не к добру это спокойствие. Если бежать, то сейчас. Но куда? Вокруг ничего не было, только равнина и горы справа.
Подковы лошадей звенели на каменистой почве, ветер со свистом пролетал мимо, и все звуки казались гулкими и тихими. Это место будто растворяло их, как вода краску. Вдруг оно заворожено? Тогда мне точно не скрыться. А если и удастся, то куда идти? Как далеко находятся люди? У меня ведь ни еды с собой, ни денег.
Чем дольше я думала, тем сильнее билось сердце. Дыхание стало громким, а Калсан все качался и качался на коне – это жутко изводило. Мне некуда деться, негодяй знал это, вот и сидел спокойно. И горы были спокойными, они будто притаились и наблюдали за нами. А за горами жили оборотни.
В голове замелькали картинки с этими тварями. Их изображали в виде огромных волков с глазами навыкате. Еще с окровавленной шерстью вокруг пасти, из которой торчали куски плоти. Боги, а если оборотни сейчас наблюдали за нами?
На затылке ощутился чужой взгляд, реальный, как касание. Даже волосы пошевелились. От страха я дернулась и взглянула на горы, их резкие линии, сколы. Снежные верхушки осыпались и постепенно исчезали, уступая место серому камню. Он был до того неровным, что появлялось много темных мест, похожих на глаза. За ними легко было спрятаться и выпустить стрелу. Калсан не успеет ничего сделать. Он продолжал медленно раскачиваться, звуки таяли в воздухе…
Я зажмурилась изо всех сил и прислушалась к боли. Она отрезвила, но безмолвие и неизвестность сводили с ума. Хотелось делать что-то, двигаться, говорить, только бы забыться.
– Почему границу не охраняют? – спросила я.
– А ты ожидала шеренгу солдат вдоль гор? – хохотнул Калсан.
Он говорил насмешливо, и стало стыдно. Шеренга солдат не совсем то, но мне представлялись люди или военные лагеря вдоль границы. Какое-то движение, а не пустота. Оборотни были опасными, об этом везде говорилось.
– Нас не охраняют? Что помешает зверям проникнуть в Ильмисар?
Калсан снова засмеялся. Меня будто накрыло стеклянным куполом, и звуки ускользали.
– В горах не получится проложить тропинку, – сказал он, – потребуется много дней, чтобы пройти через них. Там полно ловушек и охранных заклинаний, солдаты узнают об их приближении, не сомневайся.
Значит, солдаты были поблизости, они спрячут меня! Я обрадовалась, но быстро поняла, что армия не задумываясь подчинится главе магистрата. Боги, что делать? Кругом по-прежнему ничего не было. Где-то у гор располагались две крепости, но где именно? А мы где? Проклятье!
Так я и ехала за Калсаном, умирая от желания броситься прочь. Скоро линия гор повернула. Или это мы постепенно приближались к ним – не знаю, здесь все выглядело нереальным. Чувства растворялись, как и мысли, оставалась только безмятежность. Это было ненормально, но приятно.
Мы оказывались все ближе к горам, и скоро показалось ущелье. Не туда ли мы ехали? Поближе к оборотням. Мне стало не по себе, и звон подков напомнил ритуальную музыку. Тоскливую и зловещую. Хотелось заорать, чтобы прервать это жуткое спокойствие.
Меня отвлекал яркий блеск у подножия ущелья. Река, наверное – к оборотням не поедем, но легче не стало; кони шли бесконечно долго, а горы все равно оставались вдалеке. Они росли и нависали над нами, ущелье становилось шире и было завалено камнями.
Так мне показалось, но вблизи завал оказался рукотворной стеной. Небольшие камни были тщательно подобраны и скреплены раствором. Их покрывал тонкий слой льда, это он блестел. Я хлопала глазами и пыталась найти обман, но стена действительно замерзла – как? Да, было холодно, но не настолько. Под ногами виднелась зеленая трава, а моя спина взмокла под теплым плащом.
От удивления я не сразу поняла, что открыла рот. Сейчас это не важно; стену будто поливали водой сверху, и у подножия расползлись ручейки. Толстые у основания, они сужались и тоже замерзли, напоминая щупальца огромного монстра. Мой конь шел рысью, из-за тряски казалось, что «ручейки» шевелились.
– Вот мы и на месте, – радостно объявил Калсан, когда мы замерли под стеной.
– Не вижу ворот, – сказала я, рассматривая стену: она тянулась так высоко, что пришлось запрокинуть голову.
Небо было серым и неприветливым, еще и ветер усилился. Он будто торопился сюда, хотел собраться в бурю… или наоборот, убегал от чего-то. Сквозь завывания пробился странный звук, похожий на скрип снега. Я взглянула на «ручейки» – они приблизились. Невозможно, конь замер в шаге от них, а теперь тонкие кончики виднелись у копыт.
– Не подходи к ним, – Калсан кивнул на землю, – это заклинание пострашнее того, что было в коридоре.
– Заклинания?! – Я взвизгнула, и конь отступил назад.
Не получалось оторвать взгляд от этих… этого заклинания. Слишком реальное, оно наводило страх. Чары всегда были невидимыми, и вдруг стали более настоящими, чем дух в спальне. Боги, и это только городская стена, что дальше?
Я надеялась отыскать что-то колдовское и неестественное в «ручейках», но они выглядели как замерзшее молоко. Внутри виднелись крупицы, маленькие и непонятные. Солнце то светило, то пряталось за тучами – из-за блеска казалось, будто крупицы менялись местами. А если они живые?
Я позавидовала Снежинке – хочу в замок, пересидеть там все.
– А ворот у Ашвейна нет, только кольца Анлагама, – весело сказал Калсан.
Он спешился и помог мне слезть с коня.
– А лошади? – спросила я.
– Они найдут дорогу домой.
Чародей плотнее закутался в свой плащ и нахохлился. Сразу представился камин, треск дров и уютное кресло, в котором он сидел бы, попивая травяной отвар. Образ древнего колдуна уже давно рассыпался, а новый мне нравился больше. Даже стало неудобно за свою злость. Хотя Калсан мог предупредить о планах на Снежинку – сам виноват, я испугалась.
Он отстранился и нехотя вытащил руку из-под плаща. Тяжелые камни в перстнях засияли, когда чародей принялся шевелить пальцами и читать заклинание. Слова казались знакомыми, но суть ускользала. Вдруг раздался знакомый хруст, будто кто-то шел по снегу. Я огляделась: горы, стена, лошади топтались рядом – все знакомое. Но звук был, и четкий.
В горле застрял ком и неприятно давил. Калсан говорил все громче и дарил уверенность, но что-то было не так. Надеюсь, это из-за нервов. Я почти успокоилась, когда заметила, что «ручейки» опять приблизились. Клянусь, они были дальше, а теперь вытянулись. Один едва не касался юбки своим острым концом.
Стало по-настоящему жутко. Магия незрима, а эта гадость была реальной, издавала звуки и подбиралась ко мне. Я отскочила и подошла к Калсану, рядом с которым горело кольцо Анлагама.
– Все запомнила? – спросил он и прищурился.
Он много чего наговорил после ритуала, но воспоминания стянулись в болезненный узел. Наверное, я выглядела глупо, и чародей со вздохом пояснил:
– Твой лорд молодой. А тот, что умничает и ходит следом – его старший брат, Нэмьер.
– Почему лордом стал младший?
– Потому что старший – бастард. Опасайся его, он мне не доверяет. Веди себя затравленно – на тебя напали, ограбили, и боги знают, что еще сотворили. Объясняй странности поведения этим.
Я закивала, едва понимая суть; все казалось иллюзорным и странным. Не хотелось гнать безразличие, так было легче. После замка кольцо Анлагама не пугало, и я смело шагнула в него, отдаваясь яркому свету. Странно, но никаких ощущений не было, только легкое тепло, а затем свет погас, и мы с Калсаном очутились в башне.
Думаю, это была именно башня: круглая комната с узкими окнами. За ними виднелось серое небо, а воздух казался на удивление чистым. Я будто откинула одеяло и глубоко вдохнула, чувствуя, как тело становится легким, а ветерок ласкает щеки. Захотелось снять плащ и раскинуть руки, чтобы прохлада обняла меня.
В городе всегда воняло, и только на высоте отцовского замка было так хорошо. Запах детства, неуловимый, щекочущий ноздри – простоять бы так вечно. Воспоминания пьянили. Я огляделась и отметила, что стены были из светлого камня. Гладкого, как в замке Тарваль, где раздавался смех, все улыбались, а кухарка пекла невероятно вкусные пироги с брусникой. Не люблю эту горьковатую ягоду, но внутри мягкого, теплого теста она была восхитительной. И еще с молоком, холодным.
Я улыбнулась, но счастье развеялось, стоило присмотреться к стенам. Они оказались темнее, чем в Тарваль, и тоже покрыты льдом. Он проникал между блоками и стекал по ним тонкими дорожками. Как так? Слишком тепло, вода не могла замерзнуть.
Наверняка чары. Этот неестественный лед будто скреплял стены, как раствор. А лед ли это? Проверять не хотелось. Несмотря на жару, я плотнее закуталась в плащ, свою единственную защиту.
Вход в башню стерегли два комплекта пустых доспехов. Мне так показалось, потому что люди двигались хоть немного, а эти стояли столбом. Металл сливался с камнем, и я не обращала на них внимания, пока не заметила глаза в прорезях шлемов. Или просто отблеск? Было что-то похожее на белки глаз, но доспехи скрывали тела полностью, и разобраться не удалось.
Стало неприятно от этих взглядов из темной пустоты. Еще и шаги раздавалась. Сперва тихие и далекие, раскатистые, будто кто-то крался.
Тук… Тук… Тук…
Они звучали все резче и скоро уже колотили по голове, повторялись эхом. Не знаю, чего ждала – мыслей не было, только испуг. Хвала богам, скоро к нам пришел обычный стражник, только в более нарядных доспехах, с выпуклым узором на оплечьях и наручах. И с синим пером в шлеме, которое опускалось вниз, как грива.
– Глава, приветствую вас, – раздался басистый голос, и стражник поклонился.
Он выпрямился и поднял забрало. Лицо ничем не выделялось, разве что походило на древесную кору из-за морщин, но глаза… боги, у него были глаза Снежинки! Родственник?
Он смотрел на меня и ждал чего-то. От этого взгляда переворачивались внутренности. Тянуло спрятаться за Калсана, только вряд ли это поможет. Поздороваться? Подойти к нему? Не знаю…
– Я найду дорогу. Проводите леди Бригиту, она устала, – бросил Калсан.
Взгляд стражника переметнулся на него, и на моей шее будто затянулась петля. Я не могу уйти и остаться одна, среди незнакомцев. Что им говорить? Как вести себя? Снежинка ничего не рассказала об этом месте.
– Мой лорд захочет видеть ее. Она пропала, мы не знали, что и думать, – отозвался стражник.
Он удивленно приподнял брови, но взгляд был пустым. Надеюсь, все-таки не родственник. Чародей нервно выдохнул, но согласился, и стражник пригласил нас идти следом. Я чувствовала себя ребенком в толпе и жалась к Калсану; не представляю, как справлюсь здесь одна. Сам замок выглядел обычно. Низкие потолки, тесные проходы и узкие окна – его построили давно, но переделали, когда лорды остались без армий. Нам попадались анфилады и окна во всю стену, чего избегали в старые времена.
И везде был лед. Он сочился между камнями и ядовито сверкал в пламени факелов. Точнее, в пламени магических факелов – они тускло горели и мягко покачивались, как в замке Калсана. По углам был иней, словно замок был заброшен. Мы встречали людей, и все они походили на призраков: двигались медленно, одевались в светлое и будто не шагали, а парили.
Я смотрела на них и боялась вздохнуть без надобности. Место заворожили, это ясно. Здесь царил кладбищенский покой, готовый рухнуть из-за любого звука. Хотелось отыскать что-то простое и понятное, но все выглядело странным. Мы видели мужчин и женщин, старых и молодых, в разных нарядах, но они казались безликими. Во многом благодаря светло-голубым глазам и белым волосам, как у Снежинки. Но она не могла быть в родстве со всеми здесь.
Мне это не нравилось, совсем. Не удивительно, что Калсан подозревал Белый край. И ясно, почему сюда не пускали незнакомцев – тут и простофиля учует подвох. Странно только, зачем лорд пустил самого главу магистрата.
А вдруг его не собирались выпускать?
От этой мысли я будто снова оказалась на парапете крепостной стены. Мне не удержаться, если чародей попадет в беду. Но он выглядел уверенным и гордо вышагивал, плащ развевался за спиной. Калсан умный и вряд ли полезет в пекло, надеюсь.
Стражник привел нас к двустворчатой двери. Все, что мы видели до этого, были из светлого дерева, а эта из темного. И она была выше остальных, какая-то идеально ровная, как украшение в стене. За ней явно сидел кто-то важный, и у меня ёкнуло сердце.
Стражник доложил о нас и пригласил внутрь.
– Лорд скоро выйдет к вам, располагайтесь, – сказал он и ушел.
Я обрадовалась, что отдохну от вида местных, но за дверью оказалось их логово. По другому не назвать эту комнату, похожую на ледяную пещеру. Здесь были краски: разноцветные книги на полках, алые шторы на окне и три кресла с такой же обивкой. Они стояли у письменного стола напротив входа. Но все это казалось светлым и унылым из-за инея.
