Текст книги "Белый край (СИ)"

Автор книги: Дарья Острожных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Он остановился рядом, продолжая терзать меня взглядом. Но я никому не желала зла, это вышло само собой! Хотя было ясно, что Белый край поплатится…

Хотелось все рассказать, только как передать раскаяние? Как объяснить тоску родного дома? Нэмьер уже ненавидел меня, станет только хуже.

– Где наша Бригита? – спросил он.

Молчание было щитом, ответ погубит его, затем меня.

– Она у Калсана?

Горло сжалось, удалось только кивнуть. Вдруг показалось, что Нэмьер сейчас ударит меня. Он стоял так близко, высокий, грозный – совсем не такой, как раньше. Одновременно полегчало. Ложь будто рухнула с плеч, все кончилось, и хитрить не требовалось – я и представить не могла, как это приятно.

Лицо Нэмьера смягчилось. Он вдруг изменился и стал походить на того улыбчивого господина, что держал меня за руку у стены. Противная беседа, колючие взгляды и все мучения стоили этого момента.

– Из тебя никудышный лазутчик, – шепнул брат лорда и улыбнулся. Тоскливо, но так искренне. Он любил игры и мог лгать… все равно. Пусть делает что угодно, только улыбается мне. – Почему Калсан выбрал тебя?

Язык не поворачивался сказать правду. Известие о браке еще больше отдалит нас. Мы и не были близки, но я надеялась, что оставался маленький шанс на это.

– Из тех, кто видел Гайди, меня было проще всего привезти сюда.

– Значит, его и впрямь зовут Гайди? Откуда ты его знаешь?

При мысли о новом вранье стало тошно.

– Мы женаты.

– Еще один благородный пленник, с его же слов, – хмыкнул лорд и театрально вздохнул.

Вот крысеныш! Подражал брату и строил из себя невозмутимость, а сам вон какой.

– Женаты? – Нэмьер поднял брови. – Что же заставило тебя выйти за него?

– Отец. Тогда он был лордом… он и сейчас лорд. – Почему-то казалось, что брак постыден, и мысли разбегались. – Тогда у отца было влияние, они договорились.

– Леди, – кивнул брат лорда, – как твое имя?

– Елена… – Я осеклась.

Следовало назваться именем Гайди, настоящим. Но мы избегали этого, чтобы не злить сперва короля, затем соседей. Но Нэмьер этого не знал и наверняка принял меня за дуреху, которая собственного имени не знала.

Странно, но он улыбнулся. Наверное, догадался и решил поддержать. Хоть бы так, я трепетала от мысли, что он мог простить меня.

– Ты ведь не поверишь ей на слово? – донесся капризный голосок лорда.

– Такие чары все закрывают. Мы не увидим правду, как бы ни старались. – Нэмьер ответил ласково и не отвернулся. Он был на моей стороне!

– Так отправь ее в пыточную, всяко лучше.

Я до боли стиснула зубы – не думать. Нельзя представлять, не то лишусь чувств. Брат лорда не позволит, никогда.

Он молчал. Лицо оставалось добрым, но он не возразил.

– Хорошо бы, – вздохнул Нэмьер. – Только в этом нет нужды, чары скоро развеются.

– Ты с ума сошел?! – рявкнул его брат.

– Стражник!

Они так кричали, что у меня все внутри дрогнуло. Сзади открылась дверь и послышалось звяканье. Это оказался латник, что стоял в коридоре – братья уже все знали, когда звали меня!

– Нет! – крикнула я.

Латник тяжело шагал и звенел броней, Нэмьер отвернулся и направился к окну. Лорд смотрел волком, когда стражник взял меня за локоть. Сейчас он вцепится в него, мы пойдем в темницу, в пыточную!

К глазам подступили слезы, хотелось броситься к Нэмьеру. Он вновь замер у окна и посмотрел вдаль. Неужели ему было все равно?

Латник не стал волочить меня, просто настойчиво потянул за собой. Я упиралась ногами и ждала чего-то. Слов или просто взгляда, но видела лишь недовольное лицо лорда. Нэмьер отказался от меня, я сама была виновата.

Стоило прийти к нему раньше и все рассказать. Или к Гайди – не важно, попытки загладить вину помогли бы. Но теперь стало поздно, и во мне видели шпиона. Гнев Нэмьера усмиряло былое влечение, но оно скоро угаснет. Я стала для него лгуньей и незнакомкой, которую он не захочет узнать.

Глава 2. Зимний князь

Стражник вел меня по узким коридорам и крутым лестницам. Одна из них закончилась массивной дверью с маленьким окошком. Напоминало ту, за которой держали отца после разоблачения, один раз нам позволили навестить его.

Тогда матушка еще выглядела гордой леди. Мне запомнилось ее коралловое платье из бархата, я тайком трогала его и смаковала мягкость. Дорогая ткань, ее переливы и слабый запах хвои – все это так напоминало дом. Защищало от мрачных стен и грозных стражников, которые норовили задеть меня своими кроваво-красными плащами.

Волосы матушки были собраны в сеточку с россыпью жемчужин. Их белизна подчеркивала мутные глаза и тени под ними. Я смотрела на это и чувствовала, как земля уходила из-под ног. Родители всегда все знали, все решали, а теперь выглядели растерянными. Отец поник, отводил взгляд и не мог ответить на наши вопросы, маленький Осберт держал меня за руку и трясся. Мир разваливался, но такого не могло быть, не могло!

Нечто похожее творилось и сейчас. Я не могла взять в толк, что попалась. Все мысли остались с Нэмьером и лордом. Даже обрадовало, что камера за дверью оказалась куда больше комнаты Бригиты. В углу стоял грубый темный стол со стулом, в противоположном притаилась кровать. Тоже темная, она выглядывала из мрака, как паук.

Небольшое окно под потолком закрывали прутья. От них на пол ложились длинные тени, словно огромный зверь провел по нему когтями. За спиной раздался громкий скрежет замка, а после раздались шаги. Они удалялись и постепенно стихали, а я ловила каждый звук, даже дыхание затаила. Так не хотелось оставаться одной, сколько можно? Мне опостылели тайны, вот бы поговорить с кем-нибудь, услышать совет.

Я долго стояла у двери. Кровать-паук отталкивала, да и к теням на полу было боязно подходить. Глупо, но мне нравилось представлять их чем-то живым и загадочным. Чем еще заниматься? Лучше это, чем мысли о Нэмьере или родителях, которые наверняка уже искали меня. Только без толку – с чего им думать о землях из сказки? А если и подумают, как смогут помочь?

Нет, нет, нет, долой эти мысли. Я решительно направилась к стулу и села, но все началось сначала: кровать, когти, родители. Это длилось вечность. У меня едва сердце не разорвалось, когда за дверью вновь раздались шаги. Теперь они казались громче, что-то дребезжало; на меня будто надвигалась армия! Сейчас будет допрос, а вдруг и пытки? Но Нэмьер не мог…

Замок открывался с мерзким скрежетом, напоминало кашель старика. Дверь распахнулась, и показались силуэты. Сколько же их? Все быстрые, что-то говорили, надвигались на меня. Я вскочила на ноги и собиралась забиться в угол, когда узнала Эделину. За ней было несколько пар стражников, которые тащили сундуки Бригиты.

Гости грохотали, а Эделина кинулась на меня с расспросами. При этом ее серое платье развевалось и напоминало облако. Она взяла мою руку и нежно погладила ее.

– Мне запретили с тобой разговаривать, – шепнула Эделина и покосилась на стражников. – Что ты натворила?

Ее глаза блестели – она сейчас заплачет из-за меня! Она считала меня своим другом, а я лгала с самого начала. Скоро все раскроется, больше не будет милых сплетен, улыбок, шуток. Ничего не будет.

Я не нашла ответа и просто сжала руки Эделины. Хотелось обнять ее и не отпускать.

– Успокойся, уверена, ты не могла сделать ничего дурного, скоро все закончится, – говорила она, – мне велели заботиться о тебе, я постараюсь почаще приходить. Хочешь, принесу тебе книги? Или попрошу повариху приготовить что-то особенное? Стражники не запретят, я уговорю их…

Она обняла меня и погладила по спине, говоря что-то о прогулке в город. Боги, до чего ужасной я была! Всем лгала, а ведь люди здесь неплохие. Поделом мне, нельзя было жаловаться на дом, там все было хорошо. И родители хорошие, и Тарваль правильно говорил.

Эделине пришлось буквально отцеплять от себя мои руки. Я чувствовала, что в следующий раз она уже не будет такой. Ей все расскажут, сплетни быстро разносились. Но выбора не было.

Скоро все ушли, и стало тихо. Снова одиночество и ворох мыслей: потерянные друзья, родители, допрос, злость Нэмьера – хуже роя пчел. Чтобы отвлечься, я порылась в сундуках. Там были мои вещи, видимо, Эделина наспех собрала их. Она же сказала, что ей велели заботиться обо мне; это все Нэмьер! Кто еще?

Боги, он волновался. Я так обрадовалась… Но вдруг это из-за моего происхождения? Высокородных редко бросали гнить с крысами, даже отца посадили в мрачную, но удобную камеру. Лорд мне не поверил, однако мог чтить благородную кровь. Следовало надеяться на это, ведь привязанность переменчива. Да и многовато-то я о себе думала. Зачем Нэмьеру связываться с такой? Было грустно думать об этом, но приходилось. Нельзя питать иллюзии.

Стражник принес подушку и одеяло. Они казались чистыми, но я все равно спала в одежде. Из окна тянуло холодом, пришлось свернуться калачиком. Платье шуршало при дыхании, звук убаюкивал, но скоро появилось что-то странное. Сперва казалось, что это ветер завывал снаружи, но нет. Скорее, кто-то ходил по снегу.

Я дремала и не сразу вспомнила, что была наверху. Где там ходить, по стенам? А шаги приближались, неторопливые, до боли реальные. Мнимый снег хрустел все громче, и по спине побежали мурашки, словно я лежала на битом стекле.

Я открыла глаза и увидела тень на стене. Она напоминала руку, которая вытягивалась, пальцы становились длиннее, из них росли когти. Вдруг тень отделилась от стены и потянулась ко мне!.. Нет, показалось.

Сердце колотилось. Я дернулась и едва не рухнула на пол. Хотелось залезть под кровать, только бы спрятаться. Злые тени то появлялись, то исчезали, мне больше не удалось уснуть.

Следующей ночью все повторилось. Сперва раздался хруст снега, а затем на потолке возникли тени. Их стало больше, они извивались, как змеиный клубок. Вот-вот посыплются на меня. Откуда их столько? Я не решалась взглянуть на пол, просто смотрела в вверх и зажимала нос ладонью, чтобы заглушить громкое дыхание. Воздуха не хватало, но я не могла убрать руку, не могла двигаться, иначе меня заметят!

Наутро было стыдно даже перед собой. Тени, звуки – глупость, они не могли быть настоящими. Однако ночью кошмары оживали. Вспоминались духи Калсана и жуткие видения, собственная горящая плоть, надгробия и козлиная голова.

Голова… где-то я видела ее недавно. Вспомнила бы, останься у меня ясность мыслей. Она пропала окончательно, когда однажды утром заблестели прутья на окне. Оказалось, что они были покрыты льдом. Не простым – белым, как тот, что я видела у стены, который двигался и пытался добраться до меня. Боги, это же он хрустел, от него были тени!

Колдовство. Треклятый лед заворожили, но чего он хотел? Зачем пробирался в замок? С тех пор я не поворачивалась спиной к окну. Вдруг лед подползет и обернется вокруг меня, вморозит в стену, как пустые доспехи? Его становилось все больше на прутьях, скоро на подоконнике появились тонкие белые нити. Они мерзко сияли, и в глаза будто впивались иглы. Издевался надо мной, но я все равно наблюдала и знала, что нити становились больше, вот-вот переберутся на стену. Однажды ночью они доползут до меня…

Эделина только смеялась. Она до сих пор считала меня Бригитой, приносила еду и воду для умывания. Я прятала взгляд; ее глаза, добрая улыбка и ласковые объятия сводили с ума. Хотелось стукнуть себя побольнее, заслужила. Эта девушка считала меня другом и делилась тайнами, а я слушала и молчала, не признавалась, что низко и бессовестно лгала. Но как сказать правду? Мне нужна была поддержка, пусть и краденая. Боги, это ужасно.

Так минуло дней пять. Или больше – от страха и стыда путались мысли. Как обычно, я забралась на кровать с ногами и смотрела на окно. За ним тускло светило солнце, и коварный лед слепил глаза. Из-за бессонных ночей веки иногда опускались и чудилось, будто ледяные нити выстреливали вперед. Они вонзались в меня, протыкали плоть. Внутри разливалась жгучая боль, становилась сильнее, рвала на части!

Сон развеяли звонкие шаги. Это охранник снова разглядывал меня через окошко в двери. Я перестала обращать внимание, он часто так делал, но сегодня задержался. Минуло какое-то время, и на лестнице снова раздались шаги.

Дверь открылась, и я увидела Нэмьера. Он двигался изящно и напоминал видение, слишком красивое для этой мрачной комнаты. Тусклый свет заиграл на серебряных пуговицах белого дублета. Поверх него была надета серо-голубая накидка в пол, которая развевалась и делала образ еще менее реальным.

В голове стоял туман. Лед блестел, Нэмьер… я не сразу опомнилась и вскочила на ноги. Боги, снова он аккуратный, а моя коса была заплетена наспех. Хорошо хоть переоделась с ночи. Но платье из красного льна выглядело помятым, тканевый пояс съехал набок. Проклятье!

– Так вот ты какая, – вдруг сказал Нэмьер.

Он слабо улыбался и рассматривал меня. Я почти ощущала, как его взгляд скользил по лицу, плечам, талии. Он словно впервые меня видел, но как так? Неужели чары пропали?

– Не удивляйся, Бригита исчезла, – протянул он, неотрывно изучая меня. – Теперь я вижу совсем другую деву. Хрупкую, с темными глазами… раньше волосы были рыжими?

– Скорее темно-русыми, с рыжим оттенком, – бездумно ответила я.

Калсан, негодяй! Снял чары. Или Нэмьер поработал? Не знаю, все было так неожиданно. Без маски я чувствовала себя голой, тянуло прикрыться, а лучше сжаться в комок и спрятаться. Почему он так смотрел? Как на блюдо в своей тарелке.

– Этот цвет тоже красивый, – сказал Нэмьер и опустил голову.

Я схватила косу и посмотрела на нее. Кажется, она опять побелела. А я так надеялась, что обман Калсана стал сильнее и проник даже в меня. Что на самом деле все было по-старому.

– Почему это происходит? Почему мои волосы стали такими?

Собственный крик резал слух. Не важно, мне требовался ответ!

Нэмьер не торопился давать его и медленно шагал вдоль стены.

– Разве Калсан не объяснил тебе? – наконец спросил он, продолжая рассматривать свои сапоги.

– Нет, он ничего не говорил, ничего!

Снова тишина, шаги, гул крови в висках – невыносимо. Я видела, как Нэмьер нахмурился и поджал губы. Какое проклятье на этом месте, что никто не мог просто сказать правду?!

Заминка изводила, как гвоздь в горле. Даже дышать стало трудно.

– Скоро ты все поймешь и станешь одной из нас, – тихо сказал Нэмьер.

– Что это значит?

Он не ответил и взглянул на окно. Наверняка на лед смотрел.

– Их не бойся, они принесут покой.

Не боятся этого мерзкого льда, что шумит и двигается? Который Калсан велел обходить?

Я ничего не понимала и теребила косу. Ладони взмокли, а брат лорда словно нарочно терзал меня. Он стал далеким, ничего общего с тем добрым господином, что рассказывал об отце в библиотеке.

– Умоляю вас… – Я шагнула вперед, хотела напомнить о прогулке в городе, о разговорах. Не мог он лгать тогда.

Нэмьер прижал палец к губам и взглянул на меня. Его движения были непривычно резкими, а глаза напомнили два твердых камня.

– Могу представить, что глава рассказал вам. Но уверяю… – начала я, но брат лорда перебил:

– Калсан ничего не сказал о тебе, лишь о том человеке, Гайди. Мне хотелось думать, что он сумел оставить здесь своих духов, которые его нашли. Но Бригита пропала, затем появилась с ним. Это было подозрительно, и ты так растерялась тогда, что обман стал очевиден. Я догадался, что за чары он наложил и знал, что долго они не продержатся, поэтому и велел запереть тебя.

Он говорил отрывисто, будто давно заготовил речь. Ни теплоты в голосе, ни улыбки на лице. Боги, Нэмьер разочаровался во мне, но этого нельзя было допускать.

– Прошу, не думайте обо мне плохо, это… это получилось само!

Я все рассказала о браке, нашем падении и Калсане. Надеялась оправдаться, но с каждым словом понимала, как низко выглядела со стороны. Собиралась все погубить здесь и даже не раскаивалась, думала только о себе.

Нэмьер молчал, а мне требовалось его участие. Все выдержу, только бы увидеть хоть искру былой доброты. Я говорила все громче, взмахивала руками, но ничего не помогало.

Когда слова иссякли, к глазам подступили слезы. Брат лорда сцепил руки за спиной. Во взгляде читалась тоска и он выглядел расстроенным, а не злым. Но почему тогда молчал?

– Вы не верите? – спросила я.

– Верю, – кивнул Нэмьер, – во многом Калсан сильнее меня, но души я читаю куда лучше. Твою скрывали чары, но теперь я вижу, что ты не лжешь.

Он улыбнулся! Едва заметно, но так искренне. От радости затряслись колени. Выходит, не стоило бояться допросов и пыток – все исправило время.

– Вы отпустите меня? – спросила я.

– Калсан и этого не объяснил?

Нэмьер тоскливо усмехнулся и покачал головой. Он будто хотел сказать что-то жуткое, но не решался. Сколько можно? У меня не каменное сердце, это невыносимо!

– Нет, не объяснил. Я ничего не знаю об этом месте, я же рассказала, как все было!

– Я не могу отпустить тебя. Ты останешься здесь, навсегда, – вздохнул брат лорда.

Он внимательно смотрел на меня. Почему замолчал? Это не мог быть весь ответ, это глупость.

– Навсегда?.. Зачем? Я ничего не расскажу, клянусь! Вы же видите души, я не лгу!

Нужно было убедить его любым способом. Нельзя здесь оставаться, меня ждали родители, я хотела домой!

– От меня не будет проблем, прошу, только отпустите! – Слова выскакивали сами собой. Нэмьер слушал и не перебивал. Он осунулся и помрачнел, только глаза ярко блестели. Из твердых камней они превратились в водную гладь – это от жалости, я знала и тараторила все быстрее.

Вдруг брат лорда прижал палец к губам. От этого плавного жеста в горле встал ком.

– Я верю тебе, но чары этого места слишком сильны. Они уже оставили на тебе свой след, это будет заметно. Я не могу отпустить тебя, пойми, в Ильмисаре слишком много свободных чародеев. Они могут воспользоваться тобой, чтобы навредить мне.

Нэмьер говорил тихо и твердо. Каждая фраза молотком вбивала в меня суть – я никуда не уйду. Невозможно. Лед, иней, белые люди… ни за что не останусь здесь!

– Но… но…

Мысли спутались. Доводы были, но я потеряла нить разговора. Брат лорда молча смотрел, как палач на смертника.

Тут меня осенило.

– Бригита все еще у Калсана! Он не вернет вам ее просто так, обменяйте меня на нее!

Вряд ли главе было до меня дело, но попытаться стоило.

– Бригита? – переспросил Нэмьер. Он вытянулся и снова нахмурился. – Елена, Бригита умерла. Такие чары не снять на расстоянии. Если они развеялись, значит, погиб тот, чью внешность ты забрала.

– Умерла? Нет! Калсан не мог так поступить, – крикнула я.

Это вышло случайно. И впрямь не верилось, но почему-то сердце быстро забилось.

– Не думаю, что это сделал Калсан, – Нэмьер покачал головой. – Мои люди не могут жить вдали, им нужна сила, которую только здесь можно получить. Ты и так пробыла здесь долго, поэтому я решил подождать, а не делать с тобой то, что предлагал мой брат.

В голове не укладывалось. Калсан наверняка знал это и оставил Бригиту умирать. Нэмьер знал это и ничего не сделал. И я не сделала. Бедняжка наверняка все понимала. Будь я добрее, она смогла бы поделиться, мы бы придумали что-то. Но нет, мне было интереснее дуться и придумывать прозвища.

Не знаю, что чувствовала. Какую-то гадливость, желание разломать все, биться головой о стену. Было мерзко от себя и мира, который допускал такое. Я и не заметила, что Нэмьер ушел. Просто поняла, что стояла одна посреди камеры.

От злости тряслись руки, нужно было схватить что-то, швырять, ломать! На глаза попался стул. Бросить бы его в стену, отыграться за Бригиту, за себя. За то, что мне ничего не объяснили и заперли в этом поганом месте!

Но нельзя. Нэмьер сказал, что я стану одной из них. Люди здесь казались слишком спокойными – буду повторять за ними и выйду отсюда быстрее, чем чары изменят меня. И пусть братья ищут подвох и читают души, все равно попытаюсь. Хватит безвольного подчинения.

Я топнула ногой, но страх быстро вернулся. Возможно ли обмануть Нэмьера? И сколько ночей придется провести здесь, пока магия будет копаться во мне, ломать и менять?

От сомнений избавил новый визит. Раздался скрежет замка, и я подпрыгнула на месте. Наверняка брат лорда вернулся, он все объяснит. Но из-за двери показался другой господин, ниже ростом и шире в плечах – Гайди.

Он давно казался иллюзорным героем легенды, и было странно видеть его во плоти. Улыбка смущала, а глаза… боги, они посветлели. Раньше были черными, а сейчас стали светло-коричневыми.

– Мне позволили навестить тебя, – сказал Гайди и улыбнулся шире.

Я не обратила внимания и рассматривала его волосы. С последнего раза они побелели. Жаль, что Эделина не принесла зеркало, мне не полагалось ничего острого и бьющегося.

– Я… – Гайди покашлял. – Я принес книгу, она помогала мне в грустные моменты.

Из складок свободной темно-зеленой накидки он извлек тонкую книженку. Я приняла ее, и наступила гнетущая тишина. Мы столько пережили в разлуке, но сказать было нечего. Стало ужасно неуютно, Гайди тоже, судя по натянутой улыбке.

Он переминался с ноги на ногу и будто хотел уйти. Одиночество надоело, и я спросила:

– Позволили? Вы тоже пленник?

– К сожалению.

Гайди виновато пожал плечами. Он тоже был смущен и не собирался скрывать этого.

– Как же так? – спросила я и указала на стул, а сама устроилась на кровати.

– Надеялся на убежище. В каком-то смысле, я его получил. – Гайди подобрал накидку и устроился поудобнее. – Меня разыскивали все: брат, солдаты твоего короля, его лорды. Я оказался неподалеку и собирался обратиться к горцам. Я ведь еще не видел такие высокие и крутые скалы, лезть на них оказалось опаснее, чем думалось. Мои проводники и остатки друзей разбежались… пришлось прибиться к процессии, которая направлялась в Ашвейн. Это Нэмьер возвращался из Ильмисара. У них сломалась одна карета, и во время заминки я спрятался в повозке.

Я заметила, что накидка была слишком длинной. Рукова рубашки тянулись до костяшек – Гайди дали эту одежду. Сказанное походило на правду.

– И что вы сказали, когда вас обнаружили?

– Все как было, и лорд с братом вроде как поверили. Они могут увидеть правду, все-таки чародеи. В это охотно верится.

Гайди посмотрел на опутанные льдом прутья.

– И вы не пытались сбежать, выяснить что-то об этом месте?

– Возможности не было. Я не могу свободно ходить по замку, в моем распоряжении лишь несколько комнат и коридор. Чародеи ждут, когда на меня подействует магия этого места.

Он расставил ноги и уперся локтями в колени. Поза выглядела до того грустной, что в груди защемило. Видимо, Нэмьер боялся, что Калсан свяжется со мной и отправит шпионить, поэтому и запер.

– Нужно притвориться, вы ведь видели людей здесь. Попробуем вести себя, как они, – сказала я, но Гайди покачал головой:

– Я пытался, но мне не поверили.

В голосе появилась твердость. Казалось, что впервые за все время он расслабился и показал истинную натуру. Шанс нельзя было упускать, и я затораторила:

– Это лучше, чем сидеть сложа руки. До этого я служила в библиотеке, кто знает, вдруг меня отправят туда же. Ведь я должна буду чем-то заниматься, когда…

Договорить не хватило воли.

– Так ли нужно отсюда уходить? – спросил Гайди.

– Вы хотите стать призраком, как остальные?

– Они не призраки, они спокойны.

Его лицо стало бесстрасным, как у местных. Боги, неужели…

– Вы один из них, – шепнула я.

Он был здесь дольше меня, магия изменила его!

Гайди встрепенулся.

– Нет, еще нет. – Он грустно усмехнулся и опустил голову. – Но скоро им стану. Я начинаю забывать себя.

– Как это?

Говорить было страшно, так и чувствовался кто-то третий. Из-за блеска казалось, что лед в стенах двигался. Или не казалось?

– Я не помню своего детства. Раньше помнил, уверен. Лицо матери, братья, дом… ничего этого нет.

Гайди хмурился и будто силой вытаскивал воспоминания. Здесь никто ничего не помнил: поваренок, Эделина, женщина, которая забрала меня из библиотеки. Родарик не мог ответить, для кого готовились комнаты. Ни для кого. Люди безвольно делали свою работу. Симон тоже, он годами переписывал одни и те же книги. Магия исказила их, забрав память – то, что делает нас собой.

Я огляделась и на мгновение поверила, что смогу пролезть в окно. Бежать – других мыслей не было – бежать отсюда, скорее!

– Ты в обиде на меня? – вдруг спросил Гайди.

Наверное хотел поменять тему. Или уже забыл о разговоре. Хотя нет, до этого он выглядел вполне разумным.

– Прошло много времени, обиды иссякли, – ответила я и взглянула на окно.

Из одежды получится сделать веревку, но вряд ли хватит сил доползти до следующего окна. Да и прутья стояли близко друг к другу. Может и удастся их расшатать, но придется трогать белый лед – меня передернуло от одной мысли.

– Я хотел бы, чтобы все было иначе, – Гайди посмотрел в стену и заговорил о своей жизни.

Он рассказал, как оказался в Ильмисаре и познакомился с моим отцом. Как его схватили после свадьбы и доставили в родное княжество. Заговоры, предательства, стратегии повстанцев – я мало что понимала, а Гайди не вдавался в подробности.

Мне нравилось слушать его неторопливый хрипловатый голос. Он успокаивал, не хотелось копошиться в себе и разбираться в чувствах.

Гайди так и смотрел в стену, иногда улыбался или опускал голову, от чего пряди волос падали на лицо. Я заметила, что «д» он произносил почти как «т», а «е» напоминало «э». Помнится, раньше его говор был сильнее.

Бесхитростный образ таял. Мягкость и смущение этого господина показались маской, за которой скрывалось много любопытного.

– Расскажите сказку о Белом крае, – попросила я.

Гайди сморгнул и взглянул на меня.

– Сказку про лорда, чьи слезы заморозили землю.

– У нас ее называют сказкой про зимнего князя, – он кивнул и улыбнулся, – не знаю, вспомню ли я ее. Кажется, там было о князе, у которого умер сын. Но он так сильно любил его, что не смог расстаться и не предал огню. Князь повелел соорудить для сына прекрасный каменный гроб, чтобы сохранить тело и не отпустить его дух.

Голос Гайди стал тихим и скрипучим. Раздавалось эхо, будто стены говорили с нами.

– Князь собирался оживить сына и пригласил в замок чародея. – Он помолчал. – Не помню, что было дальше. Помню только, что чародей исполнил веленое, дух обрел плоть, но сын уже не был человеком.

– А кем он был? – шепнула я и вздрогнула, когда стены услышали и повторили слова.

– Не знаю. Помню только, что князь умер, едва коснувшись его. Когда сын, новый князь, понял это, по его щеке скатилась слеза и упала на землю. С тех пор Белый край покрыт льдом, и правит в нем зимний князь.

Все-таки слеза нового лорада, Кейа говорила «нового»! Мысли роились, ответ был рядом, но его было не схватить. Слишком невероятным он казался. Сердце быстро билось и мешало, но мне нужно было поделиться мыслями, не то голова лопнет.

– Это сделал Калсан. Калсан был тем самым чародеем, которого позвал князь!

– Калсан? – Гайди скривил губы. Он явно не верил, но ведь все сходилось. Я затараторила:

– Калсан говорил, что Ашвейн отделился от нас почти три поколения назад, это не больше шестидесяти лет. Глава мог жить тогда, ему уже много-много лет. Откуда он столько знает о Белом крае, если сюда не пускают незнакомцев? И почему Нэмьер с лордом принимают его здесь?

– Думаешь, здесь и тело несчастного княжича спрятано? – усмехнулся Гайди.

– Тело?

– Я мог что-то перепутать, но фразу «дух обрел плоть» помню точно. По-моему, это значит, что тело так и осталось в гробу.

– «И правит им зимний князь», – повторила я. – Не лорд здесь главный, а тот дух. Он до сих пор здесь.

Глава 3. Иногда кошмары оживают

Я старалась засыпать засветло, чтобы не видеть ужасов ночи. Сегодня не вышло – после разговора с Гайди мысли превратились в стаю муравьев. Они кусались, терзали и не давали отвлечься.

«Всем хочется верить в сказки и волшебство. Они дают надежду и заставляют думать, что все решится само. Но сказки – вымысел, а волшебство доступно лишь чародеям, которым нет до нас дела. Сидя на месте и ожидая чуда, мы упускаем возможности», – твердо сказал он.

Я заметила, как потускнел его взгляд, а накидка обтянула сгорбленную спину. Гайди много лет за что-то боролся, предавал и был предан – он знал о чудесах побольше моего.

Мысли о восставшем духе казались несуразными. Было так стыдно, хоть подушку грызи, но я верила в это. После чужого лица в зеркале и шуршащего льда мертвец на троне выглядел уместно. Без Калсана не обошлось. Никогда не поверю, что Нэмьер пустил бы этого жука по дружбе. Нет, чародей был как-то связан с этим местом, и лорд говорил, что он спас их. Интересно, от чего?

Иногда казалось, что я схожу с ума. Вспоминались сны, вопли лорда, его безумные глаза – он словно затягивал меня к себе. Сопротивляться не хотелось, ведь с ним все становилось понятным.

Свет почти не проникал в комнату. Я начала забывать, где были стены. Казалось, что они приблизились, рядом чувствовалось что-то твердое и холодное. Виднелось только окошко; комната напоминала склеп, и этот зазор вот-вот закроют. Я останусь одна в темноте, навсегда. Дышать становилось трудно, будто стены и впрямь стали ближе, выталкивали воздух…

Я перевернулась на спину и зажмурилась. Спать. Необходимо уснуть, или кошмар не кончится. С наступления сумерек прошла вечность, а меня до сих пор потряхивало от волнения. Добраться бы до библиотеки и поискать что-то о лорде и его сыне. Даже мысли о побеге перестали быть важными.

Вдруг раздался хруст. Он прорезал тишину, как жало плоть – началось. Я пыталась не верить, но хруст становился все громче. Словно яд, он расползался в темноте и подбирался ко мне. Сейчас накинется.

Я не дышала, и кровь гудела в ушах. Так громко, меня же заметят. Не получалось думать связно, ведь кругом все шелестело – это лед полз по стенам. Я не видела, но знала это. Слышала, как скрепит под ним каменная крошка. Ближе, громче, злее.

Невыносимо. Меня трясло, щеки горели. Я закрыла уши ладонями – не хочу слушать, пусть убирается! Без толку, лед хрустел все громче. Стало холодно… нет, нет, нет, мне казалось. Я давила на уши и скалилась от усилий. Еще сильнее, нужно еще.

Что-то коснулось шеи! Что-то ледяное, словно иголкой ткнули. Меня буквально подбросило вверх. Простыня, край кровати, собственное платье – я хваталась за все подряд. Хотелось найти защиту, ударить невидимый лед. И снова укол, теперь в плечо, но больнее! Потом в ногу с другой стороны. Он был повсюду, глумился надо мной.

Я дернулась и повалилась на пол. Он показался бугристым и неимоверно холодным, словно снег за шиворотом. И он двигался. Клянусь, пол… нет, это был лед! Сквозь одежду я чувствовала его гладкость, как он елозил и уносил меня куда-то. Чернота словно ожила и громко трещала, забилась в нос, не давала вздохнуть.

Я перевернулась, нужно было отыскать дверь, за ней стоял стражник. Но где дверь?! Темнота, лед скользил под ладонями и коленями, таял под ними – мерзость, словно чья-то пасть! Я ползла в неизвестность и кричала. Воздуха не хватало, но я все равно звала на помощь. В груди кололо, сердце… нет, уже все в груди болезненно пульсировало.