Текст книги "Почетное гражданство (СИ)"
Автор книги: Дарья Гусина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
Даша перевела на говорящего взгляд, завороженно глядя то на длинные уши файнодэра, то на его острые зубы и крупный нос крючком.
– А дело-то наше как? – Узикэль всхлипнул. – Уж я думал, расторгуемся, поставки наладим, шафран, куркума, а тут… Госпожа мелюзина, в городе вашем закладочки книжные спросом пользуются?
– Так, – задумчиво и с некоторой угрозой в голосе произнесла Лау, уничижающе взглянув на файнодэра, – так. Не стоит хоронить подругу вашу, право, еще не стоит. Уверена, наши лекари подберут для Даши лекарство.
Мелюзина вздохнула и ласково посмотрела на сидящую на кровати девушку. Даша ответила ей растерянным взглядом. Из угла выдвинулся Ниш. Тролль вразвалку подошел к Даше (девушка слегка дернулась и подалась назад), присел перед ней на корточки и с сочувствием пророкотал:
– Ну что, резвая, тоже сильно башкой шарахнулась?
Даша насупилась и ответила несколькими словами на незнакомом певучем языке. Наверное, из присутствующих не одному Ирэму показалось, что она послала тролля подальше. Что ж, по крайней мере, характер у девушки из другого мира не поменялся.
– Если уж она меня не узнает, – огорченно сказал тролль, – дело совсем абымжное.
– Дашу надо вылечить, и мы этим займемся, – сказала Лау. – В любом случае, – мелюзина встала, торжественным жестом обведя всех собравшихся в комнате, – король приглашает всех вас на праздник Самухун. Он состоится через три дня. Не отказывайтесь, Ночь Мертвецов лучше проводить всем вместе в надежном убежище, хотя здесь, на Грозовом, друзья мелюзин всегда в полной безопасности.
Друзья мелюзин ответили на приглашение неуверенным нестройным согласием. Лау последовала к выходу. Альд учтиво распахнул перед мелюзиной дверь, поклонившись и приложив руку к сердцу. Девушка стрельнула глазками и милостиво кивнула. Ирэм очень хорошо знал этот взгляд и мысленно пожелал младшему эльфу удачи. Маг вышел вслед за подругой, и пока та высокопарно прощалась с обитателями дома, шепнул ей на ухо несколько слов.
Они встретились у старого дуба. Лау сидела в своей полупрозрачной тунике, комкая в руках парчовое блио и мечтательно глядя на озерную гладь.
– Ирэм! – взволнованно воскликнула мелюзина, увидев мага. – Ты не сказал, что путешествуешь в обществе поэта, музыканта и… симпатичного тролля.
– Лау, – мягко перебил подругу маг, – ты видела Дашу. Скажи, что с ней.
– Ирэм, дорогой, – Лау капризно надула губки, – ну как могла я таращиться на твою… Дашу, когда рядом были Альд и Эгенд! К тому же, ты же знаешь, мы, мелюзины, не видим искр так, как вы. Мы можем только чувствовать. А я чувствую, что с твоей Дашей все в порядке.
– В том-то и дело! – воскликнул Ирэм с досадой. – Я вижу ее ауру. Сейчас она такая же, как прежде. Да, я не могу заглянуть в глубокие слои, но те несчастные, с кем я встречался и кому не повезло полностью восстановиться после сонного морока, выглядели на тонком плане совсем не так! Не понимаю, что происходит. Она молчит и смотрит так, будто видит всех нас в первый раз.
– Может, у нее есть на то причины, – пожала плечами мелюзина, – или тролль был прав, и она просто приложилась головой как следует. Нет? Ну нет, так нет. Наши лекари смогут вылечить память, если дело только в этом. Но я бы посоветовала тебе не ходить кругами, девицу в охапку – и на другой конец острова, в долину орхидей. Вот там и разберетесь, кто кого в первый раз видит. Там вам никто не помешает… разобраться.
– Я подумаю над твоим предложением, – ледяным тоном произнес Ирэм.
Что-то он увлекся. Скоро Самухун, Ночь Мертвецов, и надобно больше думать о том, что его время утекает сквозь пальцы, у мраморного моста толпится нечисть, а некромант еще жив и непонятно откуда берет силы.
Ирэм вернулся в дом. Там Лим с отчаянной настойчивостью поила Дашу чаем с пряностями. Огунд вертелся рядом, время от времени утягивая с блюда испеченные Михо булочки.
Мелюзины выращивали на Грозовом острове лечебные и медоносные травы, цветы для духов, добывали жемчуг, держали коз, ловили рыбу. Настои, мази, эссенции, украшения и мед вывозились в Обру. Мелюзины не слишком распространялись о городе на Грозовом острове, давая гостевое шебо лишь купцам. Купеческие корабли двигались на запад, а потом поворачивали назад, в вечные туманы теплого Асиланского течения. На остров они доставляли муку, мясо, предметы быта, ткани и специи.
Помощники Ву обеспечили гостей всем необходимым. Михо был очень доволен. Молодой человек почти весь день проводил на кухне, потчуя друзей разнообразными блюдами. Особенно ему нравилась огромная печь, непонятно с какой целью сложенная мелюзинами для Ирэма во время постройки дома (в свои редкие приезды на остров маг готовил для себя только самые простые блюда, а в последние визиты обходился угощением со стола правящего мелизанда, пекущегося о сытости гостя больше, чем он сам). Небольшой шаткий столик в гостиной ломился от колбас, печеных овощей, пирогов, булочек и пирожных с фруктовым кремом. Впрочем, учитывая аппетит Огунда и Ниша, за целостность стола можно было не волноваться.
Даша повернула голову на звук открывающейся двери, взглянула на Ирэма и улыбнулась вежливой отстраненной улыбкой. Маг кивнул в ответ. Сердце его трепыхнулось. Почему каждый раз при виде нее время останавливается, а в груди разливается болезненное, но сладкое тепло?
– Она не запоминает имен, – невнятно пожаловался Огунд, проглатывая остатки булочки. – Вот, смотри. Эй, Даша, слышь, я Огунд, скажи О-гунд.
Даша с улыбкой покачала головой.
– Видишь, – сказал кларикон. – Ни абымжа на атче не говорит. А раньше болтала, не заткнуть было. Может, проклятие такое?
– Нет на ней проклятия, – сказал Ирэм. – Аура ее в порядке. Небольшое истощение имеется, но это и понятно.
При упоминании истощения Огунд заморгал и отвернулся. Он так отчаянно пытался заставить Дашу прекратить вытягивать из себя силу во время схватки с некромантом, что сам чуть не полетел за ней в воду. Это окончательно убедило мага в том, что малыш прекрасно мог видеть разноцветные искры, что, видимо, и стало причиной интереса Блеза к юному кларикону. Огунд унаследовал способности матери, вот только ее печальная судьба, похоже, ужасно пугала его.
– Я Ирэм. Помнишь меня? – маг присел на корточки перед пьющей чай девушкой.
Даша наклонила голову вбок, посмотрела на мага и что-то сказала на своем языке, указывая на стены комнаты.
– Да, – произнес Ирэм устало. – Деревья. На острове живут малые дриады. Они помогли мелюзинам построить этот дом. Стены – это переплетенные ветви, иногда на них проклевываются листья и даже цветы. Особенно весной, когда дриады и мелюзины играют свадьбы.
Даша внимательно слушала, морща лоб. Усилие на ее лице было таким явным, что маг не сомневался: она ничего не понмиает.
– Кстати, об искрах, – вздохнув, сказал маг. – Смотри.
Ирэм переплел пальцы, согнул и резко расслабил средние и мизинцы. С рук слетело облачко. Огунд угрюмо проводил его глазами. Даша продолжала непонимающе глядеть на пальцы мага. Развлечение прервал Альд. Он влетел в комнату и врезался в Ниша.
– Эй, – недовольно прогудел тролль, отодвигая от себя эльфа. – Ты где шляешься? Колбасы не осталось, учти, сам виноват.
– Я сыт, – бросил Альд.
Ирэм с подозрением всмотрелся в невероятно довольную физиономию эльфа. «Лау», подумал маг. Альд оглядел унылые лица собравшихся и воскликнул:
– Чего вы тут все сидите? Остров волшебен! Птицы, цветы! Лим, Даша, в озере теплая вода! Айда купаться!
Эльф осекся, взглянул на Дашу, потом жестом отчаянной храбрости подхватил взвизгнувшую девушку на плечо и выбежал из дома. Лим, возмущенно фыркая, устремилась за Альдом. За ними с осторожностью потянулась вся компания, даже Узикэль, до этого с грустным видом пересчитывающий свои непроданные книжные закладки. Михо высунул голову из кухни и, увидев Лим, бросил свои сковородки и противни.
Приученные вечно остерегаться нечисти, попутчики с осторожностью разбредались по окрестностям, медленно привыкая к чувству безопасности и свободы. Целых семь дней они отсыпались, отъедались и отходили от шока, оставаясь в доме. Магу некогда было объяснять им принципы гостеприимства мелюзин. А принцип у водного народа был один: делай что хочешь и иди, куда нравится, если ты друг Ирэма и добрый человек. И разумеется, если владеешь шебо мага.
Эгенд взял челлу и исчез среди цветущих лиан. Вскоре с берега донеслись грустные звуки его инструмента и томные вздохи мелюзин, собравшихся послушать придворного музыканта. Альд добежал до небольшого песчаного пляжика и там поставил Дашу на ноги. Эльф порывисто обнял девушку и покрутил её, чуть не уронив на песок. Потом смутился под тяжелым взглядом мага, прошедшего мимо к воде, но не выпустил ошеломленную и вяло отбивающуюся Дашу из объятий.
– Мне просто радостно, что она жива, – оправдывался эльф. – Она спасла мне жизнь. Помнишь шнурок, кожаный шнурок, который Даша вплела мне в волосы. Не будь того Плетения, ходить мне сейчас без головы. Мертвец-эльф ударил меня мечом по шее, а меч отскочил от косы и рубанул тому поперек лица, – Альд слегка передернулся. – Актеров жалко. Чего ради понесло их на старый тракт да в лапы Блезу? Помнишь, тоцки? Ничего ты не помнишь, – эльф с нежностью погладил девушку по волосам, – эх, ты, тоцки. Не горюй, подлечишься. И память вернется.
Даша покачнулась, заморгала, Альд с улыбкой придержал её.
– Думаю, Блез наложил на Динору заклятие, – предположил Ирэм. – Молочноволосые хорошо поддаются магии. Он собирался выехать на старые тракты, и готовил себе помощников… для уничтожения лишних. Судьба ваша могла бы оказаться такой же… печальной.
У Альда слегка вытянулось лицо.
– Я не видел на берегу Динору, – сказал он. – Если она еще жива… буду рад за нее.
– Если она еще жива, – коротко бросил маг, – лучше бы ей умереть. Все равно это уже не она.
Ирэм стянул с себя грязную рубашку и сапоги. Достал из голенища нож и перерезал изрядно потрепанное Плетение на запястье, одновременно произнеся отмену заклинания обманной личины. Поморгал, рассеивая туман остаточного волшебства перед вернувшими свой цвет глазами. Оставалось только смыть краску, впечатанную в волосы магией. Гайдэ находила сына в любом виде. Для нее узел-обманка был лишь легкой помехой. Ирэм больше прятался от шпионов Кэльрэдина, замучивших его постоянной слежкой.
Маг крякнул и нырнул в теплую воду. По воде разошлось грязное чёрное пятно. Заклинание держалось хорошо, а вот краска оказалась дрянью. Ирэм стянул штаны под водой и выбросил их на берег, потом отстирает. Он долго плавал и оттирал грязь смесью песка и ила. Потом с досадой заметил, что Альд и Даша еще не ушли с берега. Кто-то игриво ущипнул его за ягодицу, Ирэм почти и не вздрогнул. Мелюзина видела его в разном виде, даже лысым, с облезающей кожей. Лау недовольно фыркала, высунувшись по плечи, мол, воду замутил. Потом лукаво указала бровками на зардевшегося Альда, застывшего на берегу, и шепнула:
– Чуть их не перепутала. Эгенд, это который поскучнее, да?
Ирэм подкатил глаза и бросил:
– Развлекаешься? Штаны мне кинь.
– А вот не кину, – ухмыльнулась мелюзина, – пусть девушка оценит… перспективы.
Ирэм воздел руки к небу в немом жесте отчаяния, но Лау двумя пальчиками подобрала его штаны и бросила их в воду. К берегу подплыла украшенная цветами лодка с гребцами мелизандами. Лау кокетливо подбоченилась и жестом пригласила Альда в лодку. Младший из близнецов не заставил себя долго ждать, парочка медленно уплыла в молочный туман.
Ирэм кое-как натянул штаны в воде и вышел на берег. Даша стояла там, глядя на него в изумлении.
– Что? А, – маг тряхнул волосами, стараясь говорить равнодушно. – Я сереброволосый. Не полукровка. Ирэм из рода Митрэдоонов. К тебе должна вернуться память, иначе… С кем ты была в своем сне?
Даша опустила глаза. Ирэм пожал плечами и прошел мимо нее, ежась на прохладном ветерке. Он не видел, как из-под ресниц девушки скользнула к уголку губ слеза.
Глава 3. В которой каждый вспоминает что-то свое
Серебро. Не то ровное, с переливами света и отражением на нетронутой глади. Не искусственно отполированное с однотонными гранями и массивностью стали. Нет – старое, играющее всеми оттенками серого, с почти черными прядями в густых волосах, то тусклое, то сияющее, делающее глаза ослепительно синими… холодными. Он вышел из воды, словно бог озера, потрудившийся над созданием подводного мира, уставший от собственной красоты и поклонения окружающих. Вода стекает по смуглому торсу, сильные жилистые руки и шея оплетены кожаными ремешками. Он тряхнул головой, рассеянно провел пальцами по мокрой гриве. Я видела медь. Теперь увидела и серебро. Каким же будет золото?
– Даша, прикрой ротик, – ласково сказал Альд.
Конечно, я все слышала. Но узнавание лиц и воспоминания вернулись не сразу. Мне казалось, я спала и во сне выполняла жизненно важное условие: ни в коем случае не говорить на атче. Снились люди, забавные, один низкорослый зубастый мужичок чего стоил. Они все чего-то хотели, говорили без умолку и теребили меня, не давая ни минуты покоя. Я понимала, что мне говорят, но слова не имели значения. Мне было смешно: разве вы, мороки, не видите, что игра еще не закончена? Хорошо, конечно, что один сон прервался и начался другой, но что вам всем от меня надо? Мне нельзя говорить. Да и не помню я ничего. Раньше помнила… давно когда-то, а теперь сплю. Мне нужно что-то сделать, кого-то предупредить. Но как? Я не должна произносить ни звука на языке, что слышится со всех сторон. Я его знаю, этот язык?
Очнулась я от того, что один из мороков, красивый юноша с пепельной косой, тряс и кружил меня, стоя на берегу озера. Альд, скотина! Отпусти! Я хотела рявкнуть на него, но запрет, мной же самой на себя наложенный, к счастью, оказался сильнее. Воспоминания обрушились, словно лавина: орки, телега, постоялый двор… остров? Мы на Грозовом? Все живы? Да, все! Всё было не напрасно,даже мое заточение во сне!
Пришлось делать вид, что младший из близнецов своей обильной лаской меня укачал и сбил с толку. Я была не готова признаться, что пришла в себя. Сначала присмотрюсь… и в себе разобраться стоит. Притворяться было тяжело. Потому что я увидела Ирэма. И поняла, что все те мечты, что поддерживали меня во сне, рухнули. Передо мной был среброволосый эльф из какого-то серьезного по тутошним меркам рода. А я оставалась собой, бедной девушкой из другого мира, тоцки и недомагиней.
Альд сказал:
– Теперь понятно, откуда я его знаю. Он же из Митрэдоонов. Старший сын, кажется. Когда Медноволосые уйдут, среброволосые взойдут на трон. Да-а-а, дела…
Ирэм стоял на берегу, с улыбкой глядя на появившуюся из воды пышногрудую мелюзину. Мелюзины. Лим! Я помню!
Волны на мраморе. Холод и соль на губах. Яростный шепот:
– Держись! Не засыпай!
Горячее тело, пытающееся передать мне частичку тепла. Ноги, превратившиеся в хвост с двумя гибкими плавниками, отливающими золотом в свете луны.
– … Они ушли на церемониал, а я дома, с нянюшкой. Та спросила, не пора тебе? На Сильную луну ведь обычно… ну, в общем, я сама поняла, что что-то не так. Мучилась, думала, заболела. Мы пошли к лекарке. Та говорит: счастье тебе, молодуха. Представляешь? Нянюшка меня даже и не ругала, сразу сказала: дитя морского бога. А как ей меня ругать? Я всегда на виду. Да и пророчество… Решили: матери и теткам расскажем чуть позже, когда подтвердится. Пошли за травами на рынок. У ворот – Сонтэн. Слово за слово. Мы, мелюзины, на мороки поддаемся. И проклясть нас можно. Как он меня убедил? Что мать уже все знает, меня хочет замуж выдать, получить от Кэльрэдина власть над всем побережьем взамен брака с Властителем. Что у самого Кэльрэдина хитрый план, как у сереброволосых трон будущий отнять и самому Властителем остаться под предлогом защиты волшебного дитя. Вроде, если Длиннорукий узнает, что то ребенок морского бога, силой под венец поведет. И другое говорил. Как я поверила, не знаю. Как-то сложилось все.
Я слушаю и, кажется, что-то понимаю. Но вода холодна, словно смерть. Море и мрамор вытягивают из меня тепло. Голос все тревожнее:
– Не спи! Ирэм придет за нами! Я верю, они все живы! Нас найдут, ты только потерпи!
…забвение…
–… Я сереброволосый. Не полукровка. Ирэм из рода Митрэдоонов.
… Что случилось со мной во сне? Я помню тьму. По лицу гуляет горячий ветер. Луна – полумесяц. Две луны. Это не Ондиган! Где я? В нескольких шагах неясные очертания. Камни? Деревья? Человек за спиной. Кто-то выше меня с терпким мужским запахом. Он так близко, что я ощущаю его жар лопатками. Пытаюсь обернуться, но он кладет мне руку на плечо, отводит в сторону прядь волос, скользит горячими губами по изгибу шеи.
– Ирэм…
Смешок. Человек говорит, касаясь губами моей щеки:
– Не угадала, чернявая.
… У Ирэма дел было по горло. Нужно было навести порядок в подвале, где устроила разгром Малья, и подремонтировать телегу после сложной жесткой посадки. Маг решил начать с повозки. Он сам не понимал, как сумел удержать ее в воздухе и посадить на берегу после того, как Даша упала в воду. До того дня, как Ирэм увидел Блеза, поднимающегося в воздух в платформе с ивовым пологом, он вообще не подозревал, что такое возможно. Учитель Арей говорил, что в старину маги водили телеги по воздуху так же запросто, как по трактам. Но тогда магия Первых была сильней, ныне же от нее остались лишь воспоминания, и, если верить Даше, золотые искры на заброшенных дорогах.
Ирэм обошел вокруг телеги, оценивая повреждения. С оси сбиты два колеса, вторая платформа отвалилась, кожаная штора лопнула. (Удар был сильный, у Огунда выскочил зуб, молочный, уже шатающийся. Лим упала, к счастью, на уже лежавшего без сознания Ниша, которому птица мер чуть не проломила череп. Эльфы и файнодэр отделались синяками, Букашку чуть не раздавили). Маг вытянул короб с самоцветами. Все обращены в труху. То ли Блез поколдовал, то ли камни просто не выдержали потока искр. Маг задумался. Он никогда особо не интересовался Семицветием, считая эту религию слишком сложной для понимания. Но однажды он познакомился с Танли, матерью Огунда, клариконы искали пропавших из общины детей несколько лет назад, похоже, то были первые случаи исчезновения отпрысков серых рас. И это был первый раз в практике Ирэма, когда он потерпел неудачу и был вынужден признать свою беспомощность.
Ирэм перебирал пальцами оставшуюся от самоцветов пыль. Насчет камней он не беспокоился, мелюзины охотно ими поделятся. И повозку перевезут по морю, чтобы путешественники смогли продолжить свой путь. А куда он лежит, их путь? В Ансеф, к родичам Лим? Уж лучше пусть юная мелюзина останется у островной родни до родов, чем подвергает себя опасности на тропах, куда скорее всего уже добралась война. В замок близнецов? Альд приглашал и мага, и всех остальных. По душе ли Ирэму сытная, скучная жизнь придворного волшебника? Ему больше по нраву скромный домик у Тунницы рядом с постоялым двором Банчиса, чем церемониалы и строго регламентированное волшебство. Дожить остатки дней, не вмешиваясь ни в какие игры сильных мира сего. Но Даша... Что будет с ней?
– А что с ней будет? – хмыкнул Ниш.
Ирэм не заметил, что давно уже рассуждает вслух, а друг, восседая в полушаге на перевернутой задней платформе покуривает крошечную трубочку с обезболивающей смолой. У Ниша все еще побаливала макушка, и хотя мелюзины не раз предлагали свои настои, тролль предпочитал старые проверенные средства.
– Тебе же лучше, – продолжил друг, выпуская облачко вонючего дыма. – Намного легче дурын… хм… беспамятную девицу сновья к себе приручить, чем укротить ту упрямую осли … ту, что раньше была.
Ирэм с сомнением посмотрел на тролля. Но Ниш не унимался:
– Забери ее с собой, делов-то. По глазам вижу, мысль такая тебе в голову уже приходила. А что? Так Блеза словят, считай, долг уплачен, чего тебе тогда на Ондигане сидеть? Отправляйтесь на острова к своему другу магу, он поможет и тебе, и ей.
– Ты плохо знаешь мою мать, – маг покачал головой.
– И слава богам, – тролль недобро оскалился. – А я в тебя верю! В тебя! Заживешь по-человечески, женишься на своей красотке, детей магических нарожаете.
– Даже Драконьи маги мне уже не помогут, – равнодушно произнес Ирэм. – Ни зелье, ни магия, ничто.
– Ну и сиди, гадай-поджидай, что твоя мамаша ненормальная такое выкинет в рвении сыночка своего старшего на трон усадить, подвинув Медноволосых! И девицу твою проклянет. Одного раза мало было? – с неожиданной злостью проговорил Ниш и замолчал, пыхая трубкой.
Ирэм рывком высыпал содержимое короба прямо под платформу, на которой сидел тролль. Тот закашлялся от пыли, сплюнул и проворчал что-то под нос. Маг прекрасно понимал, что его твердолобый, но умный друг прав. Рано или поздно судьба положит конец его противостоянию с матерью. И зная Гайдэ, можно сразу предположить, что одному из противостоящих придется ох как несладко. Вопрос только, кому.
– И что это вообще? – вдруг с каким-то жалобным недоумением сказал тролль, рассеянно глядя вдаль. – Магия и впрямь такая, или типа ветром надуло?
– Ты о чем?
– Не, ну я понимаю, девчонка молодая, туда-сюда, не убереглась, папу-маму боится, наплела с три короба…
– Ты о Лим?!
– О ком же еще? – Ниш выбил трубку о борт и полез в карман за кисетом.
– Та-а-ак, – грозно сказал маг. – Это что за «о ком же еще»?!
Тролль махнул рукой, мол, вечно ты все усложняешь, а сам продолжил:
– Беременная дева. Кому сказать… Да не, я-то не против, – Ниш задумчиво пощелкал языком. – Просто сложно все как-то. Двухвостые эти хороводы вокруг водят, ни уединиться, ни…
– Нишом! – рявкнул маг. – Это… это… что значит?! Какой… к импам уединиться… ?! Вообще забудь! Лим – принцесса северных мелюзин! Ее семья год при дворе Кэльрэдина жила, жениха ей искала среди высокопоставленных! А ты?!
– А я? – с горечью повторил тролль, – я знаю, кто я, напоминать не нужно.
Вся ярость покинула мага при виде опечаленного друга. Вот же… абымж! Орочьей крови в Нише было гораздо больше, чем крови троллей или хуми, а орки – известные однолюбы. Ирэм всегда боялся, что Ниш влюбится по-настоящему, и какая-нибудь красотка разобьет ему, простому войну, далеко не красавцу, сердце. До сих пор все любовные похождения тролля заканчивались приятными воспоминаниями с обеих сторон. Теперь вся надежда только на то, что друг просто немного увлекся, оно и понятно: совместный путь, опасности, девушка как раз такая, какие нравятся Нишу.
– Забудь, – проговорил маг помягче. – Меня жизни учил, а сам?
Тролль хмыкнул, глубоко затягиваясь, уже обычным табаком, а не смолой:
– Ты все-таки скажи… интересно просто… был у нее кто-нибудь или правда это? Насчет морского бога.
Ниш смотрел на мага с надеждой. В глазах друга маг легко прочитал все мысли воина: если девица опозорена, ему ее только подобрать, а с пророчествами шутки плохи.
– Насчет морского бога… легенда, конечно. Там другое, магия какая-то… говорят, от Первых нам привет и напоминание. Лим – девица. Такое случается очень редко, один раз за многие столетия, и почему-то именно у мелюзин. Многие думали тогда на Аолину… что это она будет… род ее, способности, магия врожденная… если бы… я бы и секунды ее не подозревал… такие искры… не перепутаешь…
– … имповы импы!! – Ниш спрыгнул с платформы, подошел к магу и сграбастал того за плечи, зажав голову Ирэма в сгибе локтя и взъерошив ему волосы. – Ну чего ты все вспоминаешь? – пробормотал он, таким грубоватым приемом выражая свою нежную привязанность к другу. – Держись за свою Дашу. А Аолину отпусти.
– Ниш, это ты меня отпусти, – прохрипел Ирэм. – Я в порядке.
– Эх, – проговорил тролль, выпуская голову мага из захвата и возвращаясь в прежнее задумчивое состояние, что так пугало Ирэма. – Дитя расчудесное – это хорошо. Белый воин… Он-то, конечно, может, и Освободитель, но без отца ему как вырасти? Воспитание хорошее дать, научить всему, защищать, пока маленький… – Ниш посмотрел на свои огромные кулаки.
– Ниш, – сделал последнюю отчаянную попытку маг. – Лим вообще-то в Эгенда влюблена. Он ей пара подходящая. Он же из Донирээнов, наследник Морор-Тээна. Может, у них что и сложится. Не лезь, прошу.
Тролль окинул друга снисходительным взглядом и насмешливо фыркнул. Ирэм застонал и закрыл лицо руками.
…В доме было непривычно тихо. Мелюзины и дриады строили дом на свой вкус: небольшим, но высоким, с воздушными лестницами, уютными закутками и грубоватыми, но яркими витражами в широких окнах. Маг мог бы прожить в нем всю свою жизнь, в безопасности и покое, не заботясь ни о чем. Ву даже предлагал ему руку одной из своих многочисленных племянниц на выбор, но Ирэм знал, что хорошего мужа из него не получится: рано или поздно тоска по потерянному, жажда мести и стремление направлять свой магический дар на помощь людям потянут его в путь. И есть еще Гайдэ, противостоянию с которой он должен рано или поздно положить конец. И есть еще боль в суставах по утрам, говорящая о том, что проклятие дает о себе знать…
Сейчас Ирэм увидел дом словно другими глазами. В груди опять заворочалась сладкая надежда и боль несбыточного: здесь могло бы поселиться счастье, на этих гладких полах золотистого дерева могли бы играть дети, и если зимой ударят морозы, в гостиной запылает огонь в очаге. И можно было бы перебираться вглубь острова в холода, туда, где всегда тепло и смену времен года обозначает лишь цветение особых ароматоносов. Чем нехороша жизнь рядом с приветливым, беспечным племенем, проводящим свое время от праздника до праздника? Почему даже сейчас, когда в жизни Ирэма блеснул лучик надежды, он не может взять в руки Нить своей судьбы и выплести из нее то, чего желает?
Ирэм хмурился, поднимаясь по узкой, закрученной невероятными петлями лестнице из сосновых брусьев. В древесину были каким-то необычным образом впечатаны золотые крупинки, солнце, пробившееся из-за туч и сквозь оконный витраж, играло на них, пуская солнечные зайчики на стены. Сверху послышался голос Лим. Маг неслышно преодолел последний пролет и подошел к полуоткрытой двери в комнату Даши. Юная мелюзина говорила торжественным и одновременно скорбным голосом, делая многозначительные паузы:
– … и когда проклятие уже остановило ее сердце, он сидел возле нее и никому не давал к ней прикоснуться. Но сил его тогда не хватило для преодоления черной магии. Он послушался только Ву и оставил попытки вернуть Аолину к жизни. Ву создал водный саркофаг и поместил в него тело. Тысячи мелюзин приплывали к берегу, чтобы попрощаться с юной невестой мага. На тринадцатый день из океана поднялась волна и унесла саркофаг в глубину, на сороковой из бездны поднялся морской дракон…
История обросла сказками. Они с Ву просто отнесли тело в грот, и Ирэм сам запечатал его Плетением. Тогда маг еще мог соображать и колдовать.
–… вот такая печальная история, – из комнаты донесся вздох Лим. – Представляешь? Такая любовь, что все племена отдали ей дань… Правда романтично? Какая удача, что Ирэм повстречался нам по дороге! Сами боги хранят нас. Так что все будет хорошо…
Из комнаты потянуло запахом специй. Ирэм заглянул в щелку. Девушки сидели на кровати, разложив на ней пряности и перебирая «сокровища».
– Понюхай! – Лим поднесла к носу Даши прозрачный пакетик. – Какая необычная смесь. Думаю, для рыбы подойдет.
Даша выбрала из кучки коробочку из плотной бумаги, приоткрыла ее и что-то сказала на своем языке. Лим понюхала:
– Тоже неплохо. Ладно, пусть Михо сам решает… Нужно еще что-нибудь для чая…
Даша послушно зарылась в кучку пакетиков, выудила два самых ярких.
– Ты поняла? – протяжно произнесла Лим. – Ты меня понимаешь? Нет? Жаль. Наверное, слово чай уже выучила. Чай.
Даша кивнула и тряхнула пакетиком. Ирэм постучал и вошел.
– Лим, мне нужно поговорить с Дашей.
– Поговорить? – мелюзина покачала головой. – Скажи ей «чай», она поймет. Больше ничего не понимает. Даша, чай.
Даша улыбнулась и протянула Лим два пакетика на ладошке.
– Цирк бесплатный, – проворчала мелюзина. – Пойду отдам Михо специи. Сегодня на ужин рыба.
Лим вышла. Ирэм подошел к окну, глухо произнес, глядя на море сквозь ту часть стекла, где витраж изображал морского дракона с прозрачными крыльями:
– Нам нужно поговорить.
Даша молчала.
– Скоро Самухун. Надеюсь, Ву поможет тебе. Я… тревожусь. Я… – слова любви рвались из него, а он запер их на сто замков.
Он обернулся. Даша смотрела на него с полным равнодушием на лице.
Глава 4. В которой Лау берет дело в свои руки
Ирэм пошел к озеру. Наплавался так, что все тело наполнилось приятной усталостью. Он отлично спал ночью и с аппетитом съел приготовленный Михо завтрак. Это хорошо сказалось на его настроении, и жизнь уже не представлялась столь мрачной. После купания Ирэм растянулся в тени на теплом песке под обрывистым озерным берегом. В голове шумело, казалось, вода еще покачивает тело на невысоких волнах. Здесь, вблизи подземных источников, она была почти горячей. Мелюзины брали из озера лечебный ил для своих притираний и выращивали в нем особый вид душистого лотоса для эссенций.
После купания не хотелось думать, мысли вяло текли в голове. За завтраком Даша была задумчива и тиха, даже на своем непонятном языке с обилием певучих звуков не промолвила ни слова. После девушка выскользнула из дома, прихватив с собой сумку с лямками. Ирэм гадал, куда она пошла. Он обошел берег озера там, где его юго-западная часть сужалась и извивалась, образуя крошечные бухточки, но Дашу не нашел. Если она не появится к обеду, он отправится искать ее уже всерьез. Да, здесь нет агрессивных тварей. Маг дал свое шебо только лананам (по просьбе мелюзин) и маленьким духам деревьев и цветов, но тропы, ведущие вглубь острова, запутаны, а пикси, метельники и прочая мелкая живность не любит неожиданные вторжения на свою территорию.
Из воды вышла ланана, незнакомая, совсем юная, судя по тонким полупрозрачным ногам и рукам. Подошла ближе, бесстыдно рассматривая обнаженного мага. Ирэм не спеша потянулся за штанами, прикрылся и сомкнул веки, давая понять, что не расположен к общению с нечистью. Ланану это не смутило. Сквозь щелочки век маг видел, как она присела рядом, с детским удовольствием зарыв ноги в песок.
Под слоем сухого песка была влага. Лананы могли передвигаться в толщах пород, там, где их пронизывала вода. Они сами превращались в потоки и проходили сквозь песок, почву и щели между камнями водными струйками. Колодцы, в которых по договору с людьми соглашались поселиться этот вид нечисти, никогда не пересыхали и не загнивали. Все-таки вид лананы, полуобратившейся в воду, завораживал. Ирэм сам не заметил, как открыл глаза и уставился на девушку, ноги которой от колен заструились прозрачными потоками. Ланана явно наслаждалась интересом мага. Она потянулась к нему с ласковостью доверчивого ребенка, положила руки на его грудь, уперев в сплетенные пальцы острый подбородочек. Под нежно-розовыми щеками блестели хрустальные скулы, пухлые губы в капельках влаги приоткрылись.
