Текст книги "Проклятие десятой могилы (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Глава 6

Никак не могу запомнить,

добрая я сестра или злая.

Надпись на футболке

Я подошла к Развалюхе, у которой теперь был собственный навес. Очередное «спасибо» мистеру Рейесу Фэрроу. Даже забавно, как сильно после возвращения я обрадовалась своей машинке. Красненькая, сияющая и готовая выполнить любую мою прихоть. В колледже у меня был еще один предмет, подходящий под это описание, только он вибрировал. И в кармане помещался. И его точно звали не Развалюха, а носил он весьма подходящее имя – Хан Соло.

Вместе с Развалюхой мы поехали в участок. С машиной, в смысле, хотя и эмоциональный сдвиг никуда не делся.

Паркер успел всех предупредить, что я приеду допросить бойфренда Эмери. Детектив по делу был крайне удивлен, но все-таки проводил меня в допросную, где уже ждал обезумевший и обессилевший Лайл Фиске.

Более того (чему я не очень-то удивилась), парень оказался таким же невинным, как только что остывший снегоочиститель. Может, под капотом и есть чуточка грязи (у снегоочистителей капоты вообще предусмотрены?), но ведь и пашет он усердно. Без своевременных замен масла.

Лайла пристегнули наручниками к столу. Может быть, его опять пришлось усмирять?

Он поднял голову, и по взгляду бледных карамельных глаз было ясно, что чувак не совсем осознает происходящее. Он явно был где-то не здесь. Судя по темно-рыжим волосам, Лайл не спал, хотя Паркер говорил, что его арестовали вчера вечером. Наверняка парень всю ночь ходил из угла в угол, а это говорит о невиновности. Только виновные после ареста спокойно спят.

– Мистер Фиске, – начала я, протягивая руку, – я Чарли Дэвидсон, частный детектив и консультант полиции Альбукерке. Меня наняли заняться вашим делом.

Поначалу он и не думал пожимать мне руку, а молча смотрел на нее добрых полминуты и только потом все-таки ответил рукопожатием.

– Наняли? – переспросил Лайл, тщетно силясь осознать все, что с ним произошло за последнюю неделю.

Я решила на всякий случай проверить, все ли помню. Итак, его девушка была убита в собственной машине между шестью и одиннадцатью вечера меньше недели назад. Согласно отчету, который дал мне Паркер, Лайл собирался сделать Эмери Адамс предложение в тот вечер, когда ее убили. Именно он нашел ее машину посреди черт знает где и лично позвонил в полицию. По всей машине нашли его отпечатки, а сам он с ног до головы был покрыт кровью Эмери. Ах да! Чтобы уж совсем засыпать рану солью, накануне кто-то видел, как парочка ругалась.

Что ж, придется попотеть.

– Верно. Люди, которые меня наняли, – ответила я (и которые очень хотели, чтобы об этом не знал ни Лайл, ни кто-то еще), – убеждены, что вы не совершали того, в чем вас обвиняют.

Чувак еле слышно рассмеялся без намека на веселье:

– Можно подумать, это хоть что-нибудь изменит.

С первого взгляда он совсем не показался мне циником. С Лайлом что-то случилось. Что-то такое, что настроило против него всю вселенную.

– Можете рассказать, что произошло в тот вечер?

– Мою девушку убили, и все думают, что это сделал я. Разве не поэтому вы здесь?

– Но ведь вы этого не делали? – спросила я, только чтобы иметь возможность в полной мере оценить его реакцию.

Вместо ответа он посмотрел на меня усталыми бледными глазами и спросил:

– Разве это имеет какое-то значение?

Такой цинизм разжег во мне нешуточное любопытство. Чтобы понять подобную враждебность, надо будет хорошенько покопаться в его прошлом. Как можно глубже. Было у меня ощущение, что Лайл из хороших парней. Хотя… он все-таки дружил с Ником Паркером. Может быть, на этот раз интуиция меня подвела.

– Мистер Фиске, – проговорила я, пытаясь убедить его хоть чуть-чуть мне довериться, – постарайтесь представить, будто я ваш лучший друг. Я пришла ради вас. Если кто и может доказать, что вы невиновны, то точно я.

– У меня уже есть адвокат. Говорят, он лучший общественный защитник, которого можно нанять на деньги налогоплательщиков.

– Значит, Кристиансон. Он молодец, – согласилась я. – Он выбьет нам отсрочку для выяснения обстоятельств.

– Отсрочку?

Я сложила руки на столе.

– Пока дело не передадут в суд.

– То есть вы хотите, чтобы я просидел тут дольше, чем нужно? Вряд ли за меня назначат залог. И вряд ли мне светит плевать в потолок в домашнем уюте. Так какая разница, сколько я здесь проторчу?

– Мне бы не хотелось, чтобы власти торопились. – Приехали. Теперь меня, видите ли, волнует карьера Паркера. Если дойдет до суда, он рискнет всем ради друга. – Я планирую хорошенько вмешаться и развалить дело. Так что давайте надеяться на лучшее.

– Все вы одинаковые! – фыркнул Лайл. – Полагаетесь на авось. Одна вера в то, что кто-то не виновен, не дает гарантий, что он не проведет всю жизнь за решеткой.

Ладно, о надежде больше ни слова. Хочет напрямую – получит.

– Власти предложат вам сделку. Вы не возражаете против обвинений – они снимают смертную казнь с повестки дня. Ну или типа того. Потом вам дадут какое-то время на ответ, и все такое. Стандартная процедура. Если придется, мы можем отсрочить даже само предложение этой сделки. Пока я во всем не разберусь.

– То есть вы собираетесь взять и во всем разобраться? – скептически уточнил Лайл.

С таким же скепсисом я отнеслась к словам мальчишек с детской площадки, когда они сказали мне, что поймали в посадке черепаху. Им только и надо было, чтобы я пошла за ними. И я прекрасно это знала. Лайл тоже думал, что его обманут, и я понятия не имела, как его переубедить. Что ж, придется сделать так, чтобы обвинения сняли. Может быть, тогда он мне поверит.

– Я лишь прошу вас ничего не подписывать, пока я с вами не свяжусь.

– Если вы верите, что я не убивал Эмери, с чего вы взяли, что я вообще соглашусь на сделку?

– Как только вам ее предложат, вряд ли предложение повторится. Вам может светить смертная казнь. Замечательный стимул согласиться на все, лишь бы избежать такого финала. Не поддавайтесь искушению.

– Постараюсь не удариться в энтузиазм.

– Вот и славненько. Итак, первый вопрос: как вы нашли машину Эмери?

– Я уже говорил. У меня в телефоне приложение. По нему и нашел.

– То есть ее телефон был на месте преступления?

– Да. Причем подключенный к зарядке. А у Эмери телефон из тех, что продолжают заряжаться, даже если двигатель заглушен. Это я узнал в тот вечер, когда она исчезла.

Я пролистала бумаги.

– Значит, в вашем телефоне установлено приложение «Найди друга», благодаря которому вы в любой момент могли узнать, где находится Эмери.

Стоило глянуть исподлобья на Лайла, как ко мне понеслась горячая волна гнева.

– Она сама предложила установить это долбаное приложение. Сказала, это весело или что-то там еще. Я, черт возьми, не спрашивал, на кой ей все это сдалось.

Надо же, какой вспыльчивый!

– А у нее было в телефоне такое же?

– Наверное. Не знаю.

– Вы же понимаете, как все это выглядит со стороны?

Взгляд бледных глаз вернулся ко мне.

– Срать я хотел на то, как это выглядит. Я ее не преследовал. Она сама это предложила.

– Лайл, – примирительно проговорила я, чтобы его успокоить, – клянусь, я на вашей стороне. Я всего лишь стараюсь быть на шаг впереди детектива, который занимается этим делом. Потому что коп из него что надо. Не стоит его недооценивать.

Фиске откинулся на спинку стула. Его глаза наполнились слезами. Зажмурившись, он потер их большим и указательным пальцами.

– Лайл, – повторила я на этот раз учительским тоном и дождалась, пока он не посмотрит на меня. – Я – твой единственный и лучший шанс на то, чтобы покрошить все обвинения в винегрет. Потому что это моя работа. Те, кто меня нанял, прекрасно это знают. Так что кончай все это дерьмо и дай мне тебе помочь.

Его губы сложились в тонкую линию. Звеня цепями, он потер лицо и наконец кивнул:

– Меня вообще не должно было быть в городе.

– Знаю. Ты должен был улететь во Флориду на свадьбу отца. Почему ты решил остаться?

Несколько секунд Лайлу понадобилось, чтобы успокоиться, а потом он объяснил:

– Я не смог. Уже даже приехал в аэропорт, припарковал тачку, сел в автобус. Честное слово, я собирался лететь, но, как только вошел в самолет, понял, что не смогу. Что-то было не так.

Ну наконец-то мы разговорились!

– И в чем было дело?

– В Эмери. Она была какой-то расстроенной, что ли, отстраненной. Не знаю, как описать. Недели за две до исчезновения она стала вести себя иначе. Словно была не в себе. Божилась, что все в порядке, но я чувствовал, как она отдаляется.

О да, я знаю, каково это.

– К тому же, свадьба у отца уже пятая. Рано или поздно наступает время, когда сыну приходится занять твердую позицию.

Я усмехнулась и закатила глаза:

– Полностью согласна. Ох уж эти предки!

Весь следующий час Фиске спокойно отвечал на мои вопросы и ни разу не вспылил. Хотя пообещал придушить меня исключительно из принципа, как только я сниму с него все обвинения. Что тут скажешь? Есть у меня склонность вызывать в людях агрессию и тягу к насилию.

Зато Лайл все объяснил. На все, что, по моему мнению, детектив Джоплин мог бросить в лицо Паркеру, у Фиске нашлось вменяемое объяснение. Было у меня ощущение, что Джоплин бежит впереди паровоза. Брать быка за рога не всегда уместно. В каждом деле есть свои нюансы. Пусть и крошечные, но все-таки неувязочки, которые могут склонить присяжных как на одну, так и на другую сторону. Я была уверена, что даже с учетом всех улик, каждая из которых косвенная, адвокат Фиске добьется оправдательного приговора. И все-таки Лайлу понадобится помощь не только общественного защитника. Если Паркер всерьез намерен во что бы то ни стало помочь другу, то самое время вступать в игру.

– Тебя скоро переведут в СИЗО. Я свяжусь с тобой, как только что-то выясню.

В ответ Фиске молча кивнул.

– И еще кое-что, – сказала я напоследок перед тем, как охранник проводил меня к выходу. – Давно Эмери попросила тебя установить на телефон «Найди друга»?

– Чуть больше двух недель назад. Как раз когда стала отдаляться.

Любопытненько.

– Я собирался сделать ей предложение, – добавил Лайл, остановив меня уже у двери. – Когда я уехал из аэропорта, я хотел сделать ей предложение, но никак не мог дозвониться.

– Сколько раз ты ей звонил?

– Раз десять как минимум. Потом оставил сообщение на голосовой почте. А эсэмэсок послал и того больше. Копы сказали, что это и было моим мотивом. Типа я не смог дозвониться, решил, что она мне изменяет, выследил и убил. – На последнем слове голос Лайла надломился.

А мое сердце разлетелось на куски.

***

Я заскочила в кабинет дяди Боба, но он ушел на какую-то встречу. Пришлось оставить на столе записку с просьбой позвонить, как только освободится. Мне хотелось спросить, что ему известно о деле Эмери Адамс. Отчеты – это одно, а инстинкты матерого детектива – совсем другое.

Закончив писать записку, я решила украсить листочек сердечками, но, почти дорисовав пятое по счету, поняла, что это ордер на чей-то арест. Аккуратно сложив документ, я отодвинула его в сторону и написала то же самое на странице обычного блокнота. Кто же знал, что на столе у дяди Боба могут валяться такие важные бумажки?

В конце концов я пошла на поиски того самого офицера, который приехал на вызов, после того как Лайл нашел машину Эмери и позвонил в полицию. Оказалось, смена офицера еще не началась. Что ж, у меня и так было достаточно информации, чтобы начать расследование. Из участка я вышла, полная решимости во что бы то ни стало отыскать убийцу Эмери Адамс. Только так с Лайла можно снять обвинения, чем я и собиралась заняться, пока не увидела на стоянке грузовик Гаррета. С Гарретом внутри.

Гаррет Своупс – бывший солдат, ставший легальным «охотником за головами», а потом и официальным членом Команды Пип. С нами он прошел даже сущий ад, и я многим ему обязана. Приблизительно на одно «спасибо».

Я подошла к грузовику. Пришлось постучать в окно, хотя Гаррет прекрасно меня видел. Шел снег, и у меня имелось подозрение, что Своупсу нравится, во что превратилась моя шевелюра. В конце концов он улыбнулся и опустил стекло.

– Что ты тут забыл? – настороженно спросила я. – Неужто следишь за мной?

Это было бы не впервые.

– Не сегодня, сахарная моя, – криво ухмыльнулся Гаррет.

Гад. Знает же, как действует на людей такая ухмылочка. В основном, конечно, на людей женского пола.

– Но ты точно ведешь наблюдение, да?

– Типа того.

Преступников Своупс больше не ловил, разве что по личной просьбе Хавьера – бывшего босса, когда у того не хватало рук, поэтому я поинтересовалась:

– И кто же задание дал?

– Твоя мама, – отозвался Своупс, чья ухмылочка никуда не делась.

– Надо же! Так ты тоже разговариваешь с мертвецами?

В ответ раздался тихий смех.

– Это вряд ли.

Из участка вышел дядя Боб с двумя офицерами в форме, которые вели какого-то преступника в наручниках. Гаррет сосредоточился на компании, а я задумалась, кто этот преступник. Его явно уже арестовали, так что тут высматривать?

На задворках сознания зазудела мысль, что что-то здесь нечисто, но я решила не зацикливаться. Если бы Гаррет хотел меня просветить, уже все бы рассказал. А если бы я хотела, чтобы меня просветили, то завалила бы его вопросами, пока он не расколется. Это я умею.

– Рада была повидаться, – сказала я без всяких вопросов.

Своупс подозрительно сощурился:

– Да неужели?

– Ужели. И я… в общем… хотела тебя поблагодарить.

На этот раз взгляд серебристых глаз стал тяжелым и пронзительным.

– За что?

– Ну, знаешь, за Нью-Йорк.

– Пока не за что. Я ведь так и не уложил тебя в постель.

Пришел мой черед смеяться.

– Ты поехал туда ради меня, и я очень-очень благодарна.

Несколько долгих секунд Гаррет молчал, положив руку запястьем на руль, поэтому затянувшуюся тишину прервала я:

– В общем, я хотела сказать спасибо.

– Пожалуйста, красавица.

В его глазах сияла такая преданность, что мое сердце стало раздуваться от эмоций. Чего он только ни натерпелся с того самого момента, как познакомился со мной! И пусть Своупс временами та еще заноза в заднице, но парень он отличный.

Я поднялась на цыпочки, но все равно до цели не дотянулась. Поэтому Гаррет наклонился, чтобы я могла чмокнуть его в колючую от щетины щеку, однако в последний момент повернулся и подставил губы.

Вот ведь прохвост! А я все равно его поцеловала. Коротко и от души.

Когда я опустилась пятками на землю, Своупс пару секунд удивленно на меня попялился, а потом проговорил:

– Скажи своему демону, чтобы глаз с тебя не спускал.

– Хорошо.

Само собой, ничего говорить я не стану. Рейес вовсе не в восторге от того, что отчасти является демоном. Я предпочитаю думать, что он отчасти падший ангел. Звучит как-то более… экзотически, что ли. Или экзотическее?

Я не могла не замечать, что в последнее время Рейес много работал с Гарретом. И с Ошем. И даже, черт возьми, с Ангелом. Оставалось лишь надеяться, что Гаррету он платит столько, сколько тот заслуживает. То бишь кучу золота весом с самого Своупса.

Помахав ему на прощание, я посеменила к Развалюхе. Было еще несколько человек, которым я задолжала спасибо. Например, моей подруге из ФБР – Кит. И моей сестре Джемме. А еще дяде Бобу. Теперь, когда он жил буквально через коридор, я видела его каждый день, но до сих пор так и не поблагодарила как следует. Как и Гаррет с Ошем, Куки и Диби поставили собственную жизнь на паузу, только чтобы быть рядом со мной в Нью-Йорке. Всем им я должна по гроб жизни.

На обратном пути в офис я решила звякнуть Кит. Как только она сняла трубку, блютуз разнес ее голос по всему нутру Развалюхи:

– Специальный агент Карсон.

Вот что значит настоящий профессионал! Я тоже могу такой быть. Вот утром мы с Куки вели себя очень профессионально. Разве это не доказательство?

– Привет, САК, – отозвалась я, послав к черту всякий профессионализм.

– Привет, Дэвидсон. Как жизнь? Давно мы с вами не связывались.

– То есть с того самого дня, когда вы не дали очень плохому парню вышибить мне мозги. – О да, чувак явно не собирался оставлять меня в живых.

– И то правда. Что ж, вы спасли целую семью, так что будем считать, мы квиты.

– Договорились.

Пока мы разговаривали, я слышала, как кричит какая-то женщина. Причем по мощности звучания – не меньше чем все динамики кинотеатра, вместе взятые. Я понять не могла, где именно кричат – в кабинете Кит или прямо в Развалюхе. Как правило, Развалюха женским голосом не вопит. Зато рычит на низких октавах. Если, конечно, я не врубаю на всю катушку «Halestorm»[3]3
  Американская хард-рок-группа, образованная в маленьком городке округа Йорк (штат Пенсильвания).


[Закрыть].

– А вы где? – спросила я.

– Вы же сами мне позвонили. У себя в кабинете, разумеется. Кстати, в следующий раз не говорите оператору, что вы из списка десяти самых разыскиваемых преступников и готовы сдаться.

– Зато я сразу привлекла к себе внимание, правда?

– Еще бы. Здесь к такому относятся весьма серьезно. А вам просто повезло. У нас в списке десяти самых разыскиваемых преступников женщин нет.

– Значит, я никого и не переполошила. – Просто чтобы убедиться наверняка, я пристально вгляделась в каждый закуток Развалюхи. Крики точно шли откуда-то из кабинета Кит. – А кто это кричит?

– Кричит?

– У вас в кабинете. Вы там не одна?

– В смысле?

– Говорю же, кто-то кричит. Очень громко. Такое нельзя не услышать. Хотя… – Все стало ясно. У Кит в кабинете мертвая женщина. И эту женщину сильно взбесил некто по имени Луи. – Кто такой Луи?

Теперь голос Кит звучал тихо и неясно, словно она прикрывала трубку рукой:

– Сейчас в кабинете, кроме меня, только один человек. Спецагент Луи Гусман. Приехал из Вашингтона по одному делу. А что?

Я отчетливо расслышала нотки любопытства. Что ж, это даже забавно. Вот только я чуть не вписалась в белую «хонду», которая решила, что у нее есть право на проезд. Барышня за рулем показала мне средний палец. Какого черта? Я уже подъезжала к перекрестку, а ей надо было поворачивать налево. И у нее есть право ехать только потому, что, когда мы были на перекрестке, загорелся красный?!

– Я должна была ехать! – проорала я и тоже показала средний палец.

Однако барышня утопила педаль газа в пол и только чудом избежала столкновения с теми, кто действительно должен был первым пересечь перекресток.

– Иногда я поражаюсь, что у вас до сих пор не отобрали права, – сказала Кит.

– Вот-вот, это тайна, покрытая мраком.

– Так что там с криками? – напомнила САК опять приглушенным голосом. – Агент Гусман как раз висит на телефоне.

– Тогда, наверное, женщина, с которой он говорит, беспощадно на него орет. Впечатление такое, будто она стоит прямо в кабинете.

Естественно, я пошутила. Если никто, кроме меня, эту женщину не слышит, она точно призрак.

– Серьезно? – спросила Кит. – И что она говорит?

– В основном сыплет угрозами. Требует, чтобы Луи вытащил голову из задницы и нашел ее тело. И все это с южным акцентом, так что даже весело. Мучо гранде мокко латте. С дополнительной порцией сливок. Самый горячий. – Последнее я сказала человеку за стойкой, куда заскочила за подкреплением.

Кит, похоже, приободрилась:

– Вы где?

– В «Кофейном спутнике».

– Заскочить к нам можете?

– Конечно.

– Тогда мне тоже чашечку привезите.

– Заметано.

Глава 7

По-моему, бесчеловечно заставлять людей

с настоящей физиологической потребностью в кофеине

стоять в очереди за спинами тех,

кто видит в кофе лишь возможность

приятно провести время.

Дэйв Барри[4]

Чтобы пробраться в кабинет Кит, пришлось пройти все мыслимые и немыслимые проверки. Металлоискатель. Простой обыск. Досмотр с раздеванием. Хотя на последнее я сама напросилась. Парень был горяч до невозможности!

Короче говоря, когда я прошла охрану, горячий взбитый мокко латте Кит горячим уже не был. В смысле не был таким горячим, как упомянутый парень. Скорее был просто тепленьким, как Люк Скайуокер.

Приятная женщина в отутюженном костюме проводила меня не в кабинет Кит, а в конференц-зал. Едва я вошла, сразу же чуть не вписалась в еще одну женщину, в руке у которой был разделочный нож. Сама она была в бешенстве. И оглушительно кричала. Трясла ножом и грозилась позвонить чьей-то матери, но только при крайней необходимости, потому что эту чью-то мать она терпеть не может.

Кит всеми способами отвлекала спецагента Гусмана, чтобы у меня было время разобраться в ситуации. Женщина наверняка бы меня заметила, но была слишком занята руганью, чтобы обращать внимание на старую добрую меня, поэтому я подошла к Кит и вручила ей ее кофе.

– Дэвидсон, – поздоровалась та, притворяясь, будто только что заметила мое присутствие, забрала кофе и крепко меня обняла.

Пока Кит занималась беспрецедентной демонстрацией бурливших в ней чувств, второй агент даже отступил назад с благодушной улыбкой.

Когда САК отстранилась, ее глаза блестели от эмоций.

– Рада, что с вами все в порядке.

И сказала она это от чистого сердца. Мне же потребовалось несколько секунд, чтобы стряхнуть шок. А еще я вроде как читала по губам, поэтому могла только догадываться, что именно она сказала. Ей-богу, у мертвой барышни легкие просто казенные. С тем же успехом Кит могла сказать «Надо, чтоб вы занялись в аду зарядкой». Вот только зачем ей говорить что-то подобное? Интуиция у нее, конечно, классная, но не настолько.

Откашлявшись, она расправила плечи.

– Знакомьтесь, это специальный агент Гусман.

А потом в буквальном смысле развернула меня, как ребенка, лицом ко второму агенту. Я чуть не расхохоталась. Рассмотреть агента было непросто, потому что перед ним стояла все та же мертвая женщина. Не просто стояла, а орала прямо ему в лицо. Нос к носу. Из ее поясницы появилась рука, которую я пожала, надеясь, что конечность принадлежит агенту Гусману. В сложившихся обстоятельствах было сложно сказать что-то наверняка.

– Нгуен, – внезапно проговорила Кит, и я увидела, как в комнату заходит ее напарник.

Мы с агентом Нгуеном никогда особенно не ладили.

Мужчины пожали друг другу руки, и пришла моя очередь. Агент Нгуен молча смерил меня взглядом. В знак приветствия я едва заметно помахала ему и вдруг поняла, что на мой счет он слегка оттаял. Улыбка, которую он изобразил, казалась менее кислотной, чем те, что он выдавал в мой адрес раньше. На большее рассчитывать не приходилось.

Я наконец выбрала себе место и уже начала садиться, как вдруг Нгуен выдернул стул прямо у меня из-под задницы и сел на него сам. О да, я точно завоевываю его сердце! Как-то на канале «Дискавери» говорили, что агенты ФБР выражают симпатию путем подкалываний и издевательств. Хотя их ритуалы проявления дружбы от этого менее странными не становятся.

Кит и Гусман тоже сели. Пришлось обойти Нгуена, чей взгляд лишь намекал на злость, сесть напротив всех и сделать вид, будто ситуация нисколько не пугает.

Все трое уставились на меня. Кит – с надеждой, прячась за чашкой. Нгуен – с нетерпением. А Гусман – с любопытством.

– Итак, – начала я, сложив руки и понимая, что, наверное, говорю громче, чем надо, – вероятно, всем вам интересно, почему я созвала это собрание.

Кит явно старалась не улыбнуться, а новичок тем временем бросил на нее вопросительный взгляд.

– Дэвидсон – частный детектив, – объяснила она. – Периодически работает на нас.

– Вы нанимаете частных детективов? – уточнил Гусман.

– Нанять означало бы и заплатить, – поправила я. – В нашем случае это скорее добровольный труд.

– Ясно, – кивнул он, прикидываясь, будто понимает, почему мы все здесь сидим.

– Недавно у миссис Дэвидсон появилась информация по поводу исчезновения вашей жены, – продолжала Кит, и улыбка чуть не сползла с моего лица.

Само собой, я догадалась, что вопящая в лицо Гусману женщина – скелет, вывалившийся из его шкафа, и практически наверняка его почившая супруга, но я не знала, как именно Кит хочет разыграть эту карту. Неужели она подозревает, что Гусман убил свою жену? И с каких, елки-палки, пор она называет меня миссис Дэвидсон?!

– Не понимаю, – сказал новенький с таким же озадаченным видом, какой наверняка был и у меня.

Миссис Дэвидсон?

– Вы просили ее изучить дело Мэнди?

Миссис, блин, Дэвидсон?!

– Нет, – покачала головой Кит. – Полагаю, эта информация просто свалилась на миссис Дэвидсон, как снег на голову.

Одно дело – знать, что кто-то где-то может меня так называть…

– Как могла информация о пропавшем в Вашингтоне человеке просто взять и свалиться на частного детектива из Альбукерке?

И совсем другое – услышать это собственными ушами.

– Вы словно обороняетесь. Для этого есть какие-то причины?

Может быть, надо было взять двойную фамилию…

– А по-вашему, они должны у меня быть?

Дэвидсон-Фэрроу.

– Вам виднее.

– Так я поэтому здесь? – Молодой агент вскочил на ноги. В каждом движении сквозил намек на готовность к жестоким действиям. – Поэтому меня сюда отправили?

На случай, если придется угомонить раздраженного коллегу, агент Нгуен тоже встал, а я заметила кое-что еще. Женщина прекратила кричать и теперь смотрела на меня с таким же любопытством, с каким раньше смотрел Гусман.

– Ну наконец-то, – сказала она, сложила на груди руки, засунув нож под локоть, и стала нетерпеливо постукивать ногой по полу.

– Итак? – глянула на меня Кит, которая, как и все, чего-то ждала.

Я выбрала из своего арсенала самую беспечную улыбку и стала надеяться, что Кит подаст мне знак. Хоть какой-нибудь.

– Боже мой! – рявкнула женщина-призрак, отчаянно тряхнув руками. – Она знает не больше, чем все остальные!

Я посмотрела прямо на нее:

– Ну так просветите меня.

– Если бы каждый раз, когда у кого-нибудь появляется новая информация по моему делу, мне давали пять центов…

Она до сих пор не осознавала, что я ее вижу, и явно плевать хотела на яркий свет, от которого могла испариться сетчатка. Большинство призраков сразу замечают, что от меня прет светом, как прет деньгами от жен олигархов. И это почти всегда внушает им желание перейти. Я – как пламя, а они – как мотыльки.

Может, у этой барышни антенна сломалась?

– Расскажите мне, что произошло, – мягким тоном попросила я.

Трудно было не заметить рану у нее на голове и кровь, пропитавшую волосы и бледно-розовый халат.

Все застыли и уставились на меня. В том числе и мертвая женщина.

– Расскажите, что случилось, – повторила я.

– Вы… – Женщина недоуменно шагнула вперед и оказалась наполовину внутри стола. – Вы меня видите?

В ответ я кивнула.

– Как… – начала она, но передумала. – Почему… Нет, минуточку! – Она задумчиво опустила голову, а потом снова посмотрела на меня: – Кто вы такая?

Я покосилась на зрителей.

– Так сразу и не объяснить.

– С кем она разговаривает? – спросил Гусман.

Агент Нгуен откинулся на спинку стула и уставился на свои ногти, а Кит улыбнулась и отпила еще кофе.

– Вы знаете, где ваше тело?

Женщина моргнула, оглянулась удостовериться, что я обращаюсь именно к ней, снова повернулась ко мне и кивнула.

– Знаете, кто вас убил?

– Она экстрасенс? – спросил Гусман, сердясь еще сильнее, чем раньше.

– Не экстрасенс, – ответила Кит таким спокойным и довольным тоном, что я с трудом сдержала смех, – а ходячее чудо.

– На нашем заднем дворе, и нет, он этого не делал, – сказала женщина раньше, чем я успела задать вопрос. – Его сестра-психопатка чем-то меня накачала, а потом саданула по черепу наградой за первое место в «Мисс Кентукки». И ведь никто не заметил, что эта фиговина пропала!

Так и знала, что уловила акцент!

– Он худший в мире следователь, клянусь. Два чертовых года я пытаюсь ему рассказать, кто меня убил! – И тут ее понесло. – Два, мать их, года! Я пыталась защищаться. – Женщина махнула ножом, и я кивнула, подбадривая ее продолжать. – Вот только трудно драться с конченой психопаткой, а эта бабища – чокнутая дерьмовая дура!

Значит, «дерьмо» и все остальное можно, а «хрен» – нет. Наверное, она из южных баптистов.

– Причем дура с большой буквы! Она, видите ли, переехала к нам, чтобы помогать по дому. Помогать, хрен ее дери, по дому!

А может, все-таки католичка.

– Живет там, как хренова хозяйка. А я теперь удобреньицем служу! Знаю, о чем вы подумали. – Она наклонилась ко мне. – Но это не просто выражение. Я в буквальном смысле удобряю ромашки!

Я решила, пока есть шанс, передать полученную информацию:

– Это сделала ваша сестра.

Было бы огромным преуменьшением сказать, что Гусман засомневался в моих способностях. Его лицо приняло настолько ехидное и насмешливое выражение, что отвалилась бы и ржавчина с какой-нибудь трубы.

– Она засадила мой труп тоннами ромашек!

– И закопала вашу жену у вас на заднем дворе.

– Так она хотела посмеяться напоследок, как будто ее лишили такого шанса. Алле! Я уже покойница! Но нет же, этого ей мало! Не могла она оставить все, как есть. Ей позарез надо было выразить свое последние «пошла ты на хрен»!

– Ваша сестра, после того как переехала к вам, случайно, не посадила в саду ромашки?

Естественно, я привлекла внимание агента, однако при упоминании о ромашках его лицо приобрело вовсе не то выражение, на которое я рассчитывала. Черты не озарились пониманием. Вместо этого Гусман густо побагровел. Никогда в жизни я не видела, чтобы человек был такого цвета, и стала прикидывать, смогу ли сфоткать его, чтобы он не заметил. Исключительно из научного интереса.

– Это абсолютно неприемлемо, – процедил агент сквозь стиснутые зубы.

– Вот видите! – взвизгнула женщина и показала на него ножом. – Он. Никогда. Никого. Не слушает.

– Агент Гусман… – начала я.

– Ой, не утруждайтесь! – перебила его жена. – Не станет он вас слушать. Он самый упрямый, самый упертый трекнит на всем белом свете.

Я прошерстила весь свой обширный словарный запас и не нашла ни единого совпадения.

– А что такое трекнит?

Женщина раздраженно вздохнула:

– Это наше с ним словечко. Луи клялся, что я назвала его так на нашем первом свидании. Лично я ничего такого не помню. В тот день я порядком нализалась и, видимо, хотела обозвать его кретином. А получилось «трекнит». Вот и прижилось.

Она стала объяснять, как пользовалась этим понятным только двоим словом, когда нужно было на людях намекнуть мужу, что его упертость опять поднимает свою упертую голову. А я в это время исподтишка косилась на Гусмана.

Как только слово прозвучало вслух, он заметно побледнел. Жаль. Багровый оттенок мне нравился больше. Зато до Гусмана начинало доходить.

Я глянула на Кит:

– Можно нам на минутку остаться наедине?

– Ни за какие коврижки. – Словно готовясь заняться настоящим делом, она отодвинула кофе в сторону. – Это мой любимый этап.

– У вас есть любимый этап? – Я и не знала, что мы так часто вместе работали, чтобы у нее появился любимый этап.

– Конечно! Пару минут вы разговариваете сама с собой, ведете переговоры с воздухом, уговариваете и упрашиваете, иногда умоляете, а потом выдаете нечто такое, от чего взрывается мозг. Направляете нас туда, куда мы бы и не подумали пойти. И вдруг, как по волшебству, любое текущее дело раскрывается. Так что нет, дорогуша, я такое не пропущу даже за досрочный выход на пенсию.