Текст книги "Проклятие десятой могилы (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Глава 16

Вот-вот. Причем я даже не торчок.

Надпись на футболке

Из кабинета Паркера я направилась прямиком в офис судмедэксперта. Уэйд – мой друг, но без разрешения ни за какие коврижки не позволил бы мне копаться в документах.

– Привет, Шарлотта, – поздоровался он.

– И тебе здорово. – Поскольку в кабинет вошла одна из помощниц Уэйда, я воспользовалась шансом его подколоть: – Как поживает твой хламидиоз?

Помощница рассмеялась.

– Можешь не стараться, тебе ее не ошарашить. Как только Паркер позвонил, я всем рассказал о тебе и о твоем… креативном чувстве юмора.

– Господи… Дождаться не могла, когда выпадет шанс над тобой поиздеваться.

– Понимаю. Сам дождаться не мог, когда надо мной поиздеваются. Так значит, тебе дали доступ ко всем бумажкам? И как ты до такого докатилась?

– А ты не слышал? Мы с Паркером теперь лучшие подружки.

– Понятия не имел, что у Паркера вообще есть друзья.

– Теперь есть. Повезло ему. А то этот его штырь становится все прямее и длиннее.

Рассмеявшись, Уэйд подвел меня к компьютеру:

– Все документы здесь. Если дело старое, записывай номер и смело шуруй в подземелье.

– Уэйд, – притворно удивилась я, – когда мы с тобой в последний раз были в подземелье, нас в интересной позе застукали копы.

Уэйд оглянулся на лаборанта, который как раз зашел за какой-то папкой.

– Зря стараешься. Его я тоже предупредил.

– Блин! С тех пор как ты женился, с тобой стало скучно.

– Милая, я женат дольше, чем ты живешь на белом свете.

– Вот это, я понимаю, срок.

– Зови, если понадобится помощь.

– Уходишь кого-то вскрывать?

– Таков был план. Присоединишься?

Я улыбнулась, вложив в улыбку смесь «И не мечтай!» с «Шутишь, что ли?»:

– Спасибочки, обойдусь.

По идее, в морге, где полно трупов, могли толпами ходить призраки в поисках собственных тел, но на самом деле ничего такого тут не было, и слава богу. Меньше всего на свете мне нужен внезапный водопад многочисленных жизненных историй. В подростковом возрасте со мной такое уже было. Никогда не забуду.

Усевшись за компьютером, который стоял на лабораторном столе, я принялась искать имена, которые вместе с датами рождения прислала в сообщении Куки. Может быть, не все умершие дети проходили через офис Уэйда, но хотя бы нескольких наверняка привезли сюда. Все-таки смерть ребенка – это не самое распространенное явление.

Первое же имя сразу появилось на экране, но, к сожалению, документы по девочке хранились в подземелье. Пришлось записать номер и двигаться дальше. В конце списка выяснилось, что в базе данных Уэйда нет только двух имен. Зато остальные семь нашлись, вот только документы по ним хранились в подвале, известном здесь как подземелье. Всегда подозревала, что Уэйд большой фанат игры «Подземелья и драконы».

Я сказала лаборанту, что отправляюсь в бездну отчаяния. В ответ он улыбнулся и кивнул. Ей-богу, можно было бы выйти отсюда с трупом на плече, и никто бы мне ни слова не сказал. Вот только зачем мне тащить на себе труп? Может быть, именно поэтому охрана здесь так себе. Ни вооруженных копов, ни заряженных на все сто секретарш, как у Паркера.

Я спустилась в подвал, который на самом деле был хорошо освещенным помещением на подземном этаже. А я и забыла, что тут есть торговые автоматы. Надо было пошарить в мебели – авось мелочь бы нашлась.

Отыскав все документы и хорошенько в них покопавшись, я пришла к железобетонному выводу: в «Теплом пристанище» кто-то убивал детей.

– Как дела? – поинтересовался Уэйд.

– Неплохо. Можно задать тебе несколько вопросов по кое-каким делам?

– Конечно.

Он успел разжиться в автомате кофейком и пончиком с сахарной пудрой. Лично я люблю кофе из автоматов, поэтому с тоской уставилась на стакан.

– Хочешь кофе? – усмехнулся Уэйд.

– Само собой! – Отобрав у него стакан, я сделала большой глоток. – М-м-м…

– Вообще-то, я собирался взять тебе другой.

– Ничего страшного, и твой сойдет. Короче говоря, ты помнишь какое-нибудь из этих дел?

Уэйд потер руки и взял у меня папки.

– Помню, конечно. Здесь вскрытие проводил я. И здесь тоже.

– Все умерли по разным причинам.

Так оно и было. Некоторые дети месяцами лежали в больнице. Других постоянно возили по врачам. То тут, то там всплывала какая-то болезнь, но врачам не удалось определить, чем она вызвана. Все это я узнала из заметок, которые сделал Уэйд. Еще двое детей встретили жестокую смерть. Одного сбила машина, которую так и не нашли, второй погиб от удара тупым предметом.

Если всех этих детей убивал один и тот же человек, то он мастерски умеет заметать следы.

– Разумеется, – согласился Уэйд. – Черепно-мозговую травму и самоубийство крысиным ядом общей причиной смерти не назовешь.

– Ты посмотри, где все они жили.

– И то правда, – кивнул Уэйд, просматривая документы. – Помню, в этих делах пытался разобраться твой отец.

– Папа? – переспросила я, застигнутая врасплох.

– Он самый. Он считал, что между этими случаями есть связь, но, видимо, так и не смог ничего доказать, раз уж дела прикрыли. Тебя наняли покопаться в «Теплом пристанище»?

– Типа того, только начать мне практически не с чего. Все смерти наступили по разным причинам, ничего общего. А папа ничего тебе не говорил, кроме того, что занимается расследованием?

– Нет, милая, мне очень жаль. Но раз уж ты здесь официально, могу попросить помощницу сделать тебе копии всех документов.

– Это было бы замечательно. Мне нужно время, чтобы найти общую ниточку.

– Что ж, очень надеюсь, что ты увидишь то, чего не увидел твой отец. Это дело его всерьез беспокоило.

– Неудивительно. Я тоже надеюсь хоть что-нибудь найти.

Сидя в ожидании копий, я все думала, кто поручил эти дела папе. Сам он не мог взяться за официальное расследование, а значит, кто-то еще увидел в детских смертях нечто общее. Точнее отсутствие общих черт. Так кто же это был?

Помощница Уэйда явно не горела желанием копировать столько документов сразу, но отказа я бы не приняла. Хэзер Хакаби больна, и у меня было подозрение, что ее болезнь как-то связана со всеми этими делами.

Из офиса судмедэксперта я вышла с охапкой документов и очередной чашкой кофе в руках, а Уэйд даже не обернулся. Хороший он парень, но слишком уж доверчивый.

Выходя на улицу, я неожиданно вписалась лицом в стену. Что-то не припомню, чтобы тут успели построить какое-то здание, но оно тут явно было.

Я подняла голову и увидела дядю Боба.

– Привет, дядя Боб.

– Привет, милая. Что ты здесь делаешь?

– Ну, знаешь, то да се. В общем, всего понемногу. А ты?

Он широко улыбнулся:

– То же самое. Кстати, раз уж ты здесь, мне надо знать, кто нанял тебя заниматься делом Адамс.

– Серьезно? Прямо-таки надо знать?

– Ага. Для отчета.

– Ох уж эти ваши противные отчеты… У Куки уже спрашивал?

– Спрашивал. – На челюстях Диби заходили желваки. – Она ничего не сказала.

– Странно.

– Не то слово, – согласился он. – Ну так как?

– Ах да! Прости, не могу сказать.

– Чушь собачья. Ты всегда мне говоришь, кто тебя нанимает.

– Минуточку! Тебя что, отругали?

– Переживу.

– Неужели Джоплин?

– Он ведет это дело.

– Правда? А я и не знала.

– Мы только вчера об этом с тобой говорили.

– Да? И что ему известно?

– То есть ты мне ничего не скажешь?

– Не скажу. Но была рада с тобой повидаться.

С этими словами я припустила прочь под ледяным дождем.

– Он знает, что тебя наняли! – крикнул мне вслед Диби. – Но не знает кто. Как не знаю и я, а я, между прочим, твой любимый дядя!

– Мой единственный дядя, – поправила я, оглянувшись через дрожащее плечо.

– Тот самый, который не раз спасал твою жизнь и ради тебя от всего отказался!

Про спасение жизни еще куда ни шло, но…

– От всего?

– От многого.

Что ж, тут он меня подловил.

– И я очень-очень тебе благодарна. – Я остановилась и повернулась к Диби. – Больше, чем ты думаешь или когда-нибудь сумеешь понять, дядя Боб. Ты – все, что осталось от моей семьи.

– А как же Джемма?

– Вы с Джеммой – все, что осталось от моей семьи. Ты даже не представляешь, сколько ты для меня сделал.

– Представляю. Очень даже представляю, – отозвался Диби под шум дождя, осыпающего землю градом острых ледяных осколков. – В качестве благодарности можешь рассказать мне, кто…

Не успел он договорить, как я уже бросилась обратно и повисла у него на шее. Одной рукой. В другой у меня был пакет с документами и почти остывший кофе. Чтобы весь труд не пошел насмарку, помощница Уэйда положила бумаги в пакет.

Дядя Боб обнял меня в ответ огромными ручищами.

– Я очень тебя люблю. – Сказав это вслух, я поняла, что не могу вспомнить, когда еще говорила такое Диби. Но ведь наверняка говорила, потому что это правда. Я его обожаю всем сердцем.

– Ты чего это, милая? Все в порядке?

– Да. – Я отошла на шаг назад. – Просто… ты так много для меня делаешь, а я только и знаю, что чуть не подвожу тебя под монастырь или под увольнение.

– Ну, значит, хорошо, что я тоже тебя люблю.

Обняв дядю Боба еще раз и в третий раз отказавшись отвечать на вопрос, кто меня нанял, я помчалась к Развалюхе, боясь, что в любую секунду превращусь в мороженое со вкусом кофе. Такая погода для Альбукерке вовсе не дикая редкость, но ни с того, ни с сего мне стало радостно от мысли, что холод никогда не затягивается надолго.

Забравшись в салон, я посмотрела туда, где, кажется, что-то заметила даже сквозь дождь. И действительно: чуть дальше по улице был припаркован грузовик Гаррета. Я уже собралась хорошенько разозлиться, как вдруг вспомнила, что сейчас вижу его впервые за весь день. Если он следит все-таки не за мной, то за кем?

Я повернулась в другую сторону и через стеклянную дверь увидела дядю Боба, который разговаривал с Уэйдом и неизвестно над чем смеялся. Неужели Своупс следит за Диби? Но зачем, бога ради? Разве они не на одной стороне баррикад?

***

За все это время я ни разу не заехала в тату-салон узнать, как дела у Хэзер с Пари. Разве что Пари периодически присылала эсэмэски с вопросами вроде «А нормально 24 часа в сутки есть одну вяленую говядину?» или «Быстрее! На каком континенте меньше всего цветов? Я же должна оставаться примером!». Примером? Шутит, что ли?

В общем, я заглянула во дворец Пари через заднюю дверь и спросила, есть ли кто дома.

– Мы тут!

– Где?

Преодолев лабиринт, известный в простонародье как салон Пари, я оказалась в комнате, где подруга набивала татушки, и чуть не потеряла сознание, увидев Хэзер в кресле для клиентов. Ее руку от запястья до плеча покрывала татуировка-рукав.

– Как тебе? – спросила Пари, надевая очки.

Хэзер протянула мне руку:

– Было почти не больно.

Я обеими ладонями прикрыла рот. Ну все. Меня точно посадят за решетку.

Первой раскололась Хэзер. Расхохоталась на две секунды раньше, чем Пари.

– Я же говорила, – еле-еле выдавила подруга, – попадется как пить дать.

Я бросилась вперед и принялась рассматривать руку Хэзер. Тончайшая работа была великолепна, но под линиями не было ни покраснений, ни припухлостей, ни сукровицы. Татушка оказалась временной.

Я опять чуть не грохнулась в обморок. На этот раз от облегчения. Быстренько обняв Хэзер (в надежде, что мы с ней уже на той стадии отношений, когда объятия приемлемы, иначе ей все это могло показаться очень странным), я набросилась с тем же на Пари.

– Даже не знаю, как тебя благодарить.

– Я тебя умоляю! Этот ребенок – сущий ангел. Но серьезно, она без ума от вяленого мяса.

Хэзер показала пальцем на ряд полок:

– Мы расставили по порядку все краски и чернила. А еще Пари учит меня рисовать. – Достав альбом, она открыла его на первой странице.

– Вот это да! – обалдела я. Рисунок представлял собой начало дракона. И пусть местами чешуя слегка сползла вбок, но целиком все было фантастически круто. – Хэзер Хакаби, однажды ты станешь знаменитой. Я тоже рисовала в свое время. Однажды даже утку наваяла. Классная, кстати, вышла утка, если не считать, что должен был получиться орел.

Хэзер рассмеялась, и я до глубины души поразилась тому, какие в ней произошли изменения за такое короткое время. Девочка отвернулась посмотреть, как один из мастеров Пари делает татуировку на лодыжке какому-то мужчине. В конце работы это будут часы в стиле стимпанка, которые будто бы вплавлены прямо в ногу.

– Что сказал док? – спросила я, и Пари жестом позвала меня выйти в приемную, где две девушки просматривали фотоальбомы.

– Он ничего не обнаружил, но сказал, что кожные покровы у нее желтоватые, а количество лейкоцитов превышает норму. Хэзер рассказала врачу, что у нее периодические боли в животе, тошнота и сильное слюноотделение. – Пари подалась ближе. – Чак, док считает, что ее систематически травят ядом в малых дозах.

Я закрыла глаза.

– Вот гадство… Но почему тогда другие врачи ничего такого даже не заподозрили?

– Не знаю. Док сказал, это всего лишь предположение на основе моих слов о том, что Хэзер может оказаться жертвой преступных действий. Плюс он заметил все признаки, подтверждающие мои слова. К сожалению, без тысячи анализов невозможно определить, чем именно ее травили. И травили ли вообще.

– Но теперь-то она у нас, а значит, яд больше не будет поступать в ее организм. Ей станет лучше, или нам нужно отвезти ее в больницу?

Пари пожала плечами:

– Док вернется завтра утром. Сказал, у него есть знакомый, у которого тоже есть знакомый, который, в свою очередь, может нелегально провести общие анализы. Если, конечно, ты захочешь с этим связываться. Стоить будет около пяти сотен.

– Ладно. Я готова на все.

– А еще… мне жаль, что нет хороших новостей, но ты была права насчет Ника Паркера. У него на домашнем компе на тебя целый файл. Хотя я бы сказала, что файл скорее личный, чем официальный.

– Да ладно! Заглянуть туда удалось?

– Удалось. – Пари вручила мне желтый конверт. – Здесь копии всего, что у него на тебя есть. Чарли, он знает, что ты родила, и что ребенок куда-то пропал. Паркер подозревает что-то незаконное.

Я уже открывала конверт, но застыла и не меньше минуты ошарашенно смотрела на подругу.

– То есть дело в Пип? – спросила я, и в глазах потемнело.

– Он ходил по больницам, показывал твою фотографию и приставал ко всем подряд в каждом родильном отделении с вопросом, видели тебя или нет. А еще он нашел врача, которого нанял Рейес. Видимо, как-то догадался, что тот что-то знает. Даже угрожал.

Я опять закрыла глаза.

– Быть того не может. Поверить не могу, что все это происходит со мной именно сейчас.

– Боюсь, поверить придется. И это очень серьезно. Паркер может повесить на тебя вагон грязных обвинений. Но самое странное – судя по записям, он узнал о беременности, когда копал под Рейеса.

Мне срочно понадобилось присесть. Пари все поняла и вовремя подтащила мне под зад клиентский стул.

– Причем тут Рейес? – промямлила я.

– По-моему, Паркер просто не мог оставить все как есть. Некоторые считают, что в приказе об освобождении и снятии с Рейеса всех обвинений что-то нечисто. Мало того, Паркер проверял и ваши финансовые отчетности. А еще писал по электронке властям Сонной Лощины. Узнавал о твоем состоянии.

– Как, черт его дери, он узнал о Лощине?!

– Шел по денежному следу. Чак, – Пари взяла меня за щеки и повернула к себе, – ты должна как можно скорее поставить его на место.

– Знаю. Ты права. Да и выбора у меня нет. Он явно не планирует останавливаться.

– Это точно. – Взгляд Пари стал тверже стали. – Не позволяй ему зайти так далеко. Расскажи обо всем Рейесу. Он придумает, что делать. А еще важнее – захочет сделать все, что нужно.

– Пари, мы не можем убить Паркера.

– Знаю, – отозвалась подруга, хотя я засомневалась, что она согласна с моими словами. – Я и не говорю об убийстве. Я о том, что можно устроить Паркера в больничку на пару дней. Ну, или на пару лет.

Не будь ситуация настолько отчаянной, я бы посмеялась.

– А можно мне минералки? – послышался голос Хэзер, которая появилась в дверях приемной.

– Естественно. Ты же знаешь, где ее найти?

– Ага, – ответила девочка, и на ее личике отчетливо проступило разочарование.

Что ж, Шут-Нику Паркеру придется подождать, пока я не разберусь с Хэзер и детским домом.

– Хэзер, – позвала я, пока она не ушла обратно наблюдать за процессом татуирования городского населения, – кто сказал тебе о проклятии? Кто-то конкретно, или это просто общее умозаключение?

Хэзер задумалась.

– Так все дети думают.

Каждый раз, когда она делала вдох, я слышала легкие хрипы. Боясь, что ее состояние может ухудшиться, я подошла ближе и коснулась ее лба и шеи. Она восприняла это как нечто обыденное и давно привычное. Слава богу, ее температура не показалась мне высокой.

– Все говорили, что я следующая. А моя подруга Амелия страшно перепугалась. Не хочет, чтобы я умерла.

– Вот ведь странно, – поддразнила я, – я тоже не хочу, чтобы ты умерла.

Пряча робкую улыбку, Хэзер опустила голову, и в этот самый момент зазвонил мой сотовый.

На экране высветилось имя Куки вместе с моей любимой фотографией. Я сфоткала Кук сразу после того, как она нечаянно намазала себе на лицо стопроцентное эфирное масло корицы вместо разведенного ладана. Представить не могу, зачем намазывать на физиономию ладан, зато теперь точно знаю, что чистое эфирное коричное масло действует на кожу, как кислота. На Куки подействовало незамедлительно. Человеческой кожи такого ярко-красного цвета я отродясь не видела.

Пока подруга не успела все смыть, я ее сфоткала на память. Чтобы никогда не забывать, как далеко она готова зайти, чтобы меня повеселить. Или чтобы заиметь идеальную кожу. До знакомства с Куки я понятия не имела, что на лицо можно лепить магнезию в виде эмульсии. Или на кой черт вообще это делать.

Честно говоря, ответа на последний вопрос я не знаю до сих пор.

Вместо «Алло» я ляпнула в трубку «Дом фиговой репутации Чарли». Хэзер хихикнула и отправилась на поиски воды, а в мои уши благодаря чудесам современных технологий проник до странности сексуальный голос Куки:

– Когда ты вернешься?

– Могу хоть через десять минут, если ты хочешь, чтобы мы с тобой занялись умопомрачительной любовью.

В трубке повисла долгая – очень долгая! – пауза, после чего Куки проговорила:

– Нет. Нет-нет-нет. Со мной все в порядке.

– Точно? А то ведь я беру недорого, и трудиться надо мной особенно не нужно.

– Точно. Ты сидишь?

Моя задница тут же нашла стул.

– Уже да.

Пари бросила на меня вопросительный взгляд. На самом деле из-за огромных очков глаз ее я не видела, но, судя по складкам на лбу, брови точно приподнялись. В ответ я лишь пожала плечами.

– Не знаю, хорошие это новости или плохие, – начала Куки, – тем более что я сама еще ничего толком не понимаю, но, в общем, ребенок совсем не того возраста, что мы думали.

– А сам ребенок в курсе?

– Я о том ребенке, которому Рейес платит алименты. Из Техаса.

Я сжалась, всей душой надеясь, что новости Куки все-таки хорошие.

– Что значит не того возраста?

– Во-первых, это мальчик, а во-вторых, приготовься услышать имя.

Я напряглась с ног до головы и сжала ягодицы. Уж не знаю почему, но мне показалось, что для этого самое время.

– Дэмиен.

Я молчала, потому что была удивлена не на шутку, и Куки добавила:

– Дэмиен Леджер Клэй.

– Никогда в жизни не слышала имени красивее, – отозвалась я, чувствуя, как разбивается мое сердце.

– Клэй – девичья фамилия матери. Отец не указан.

– Если до Рейеса за алиментами добрались аж из Техаса, где-то должны быть доказательства, что он отец. Что написано об отце в свидетельстве о рождении ребенка?

– «Неизвестен».

– Стремная фамилия. – Так я пыталась отыскать хоть искорку света в конце туннеля. – И почему, спрашивается, Рейес выплачивает алименты женщине, которая даже не удосужилась указать его в качестве отца ребенка?

– В том-то и дело, Чарли. Сомневаюсь, что он может быть отцом. Дэмиену пять лет.

От облегчения я так и расплылась на стуле.

– Пять лет и девять месяцев назад Рейес сидел в тюрьме.

– Вот именно. Я не утверждаю, что подобное невозможно, но очень маловероятно, что, сидя в тюрьме, он мог обзавестись ребенком. В Санта-Фе разрешены супружеские свидания? А если и так, разве не нужно для этого состоять в официальном браке?

– Не знаю, зато знаю, кому можно позвонить, чтобы все выяснить. Но опять же, правила, которые действуют для обычных людей, неприменимы для моего мужа.

– Согласна, но мне хочется думать, что в темном царстве все-таки есть луч света, – сочувственно проговорила Куки.

– Да я всеми конечностями за лучи, – сказала я, рассеянно поглаживая божественное стекло в кармане. – Хлебом не корми, только дай обгореть и облучиться.

– Нравится мне, как ты во всем видишь что-то хорошее.

– Есть такое дело. В общем, я свистну, как только что-нибудь узнаю.

– Сразу же.

– Заметано.