Текст книги "Проклятие десятой могилы (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава 22

Решения я принимаю, как белка,

которая перебегает дорогу.

Мем

Перед тем как опросить медсестру-героиню из детского дома, я заехала в «Кофейный спутник» и дозаправилась. Осталось только придумать, зачем я суюсь в детдом.

– Ты можешь якобы искать ребенка для усыновления, – предложила Куки.

– Холодно. Да и вряд ли усыновление начинается с личных визитов.

– Тогда прикинься филантропом, который ищет, куда пожертвовать деньжат.

– Тут совсем мороз.

– Ну пардон. Так-так, а может, будешь репортером, который хочет написать о медсестре огромную статью?

Я задумалась.

– А вот это может и прокатить. Раньше о ней писали тонны статей.

– Кстати, никаких упоминаний о болезнях я не нашла. Она никогда не была замужем, и у нее нет своих детей.

– Ясненько. Спасибо, Кук. Позвоню, если узнаю что-нибудь интересное.

– Будь осторожна.

Выйдя из Развалюхи, я первым делом направилась в кабинет администрации, чтобы отметиться и узнать, работает ли сегодня медсестра, она же Флоренс Риццо. По поводу репортера пришлось передумать – сотрудникам детдома это могло не понравиться. Поэтому, когда у меня спросили, кто я такая, я ответила:

– Консультант полиции. У мисс Риццо может быть информация по делу, над которым я сейчас работаю.

Технически, я не солгала. Правда, в моих словах подразумевалось, будто к упомянутому делу меня привлекла полиция, но ведь напрямую я этого не говорила.

Похоже, женщину за столом удивить было невозможно.

– Дальше по коридору и направо.

Что ж, это было легко.

– Спасибо.

Итак, мне оставалось лишь считать медсестру, так сказать, с чистого листа до того, как я заикнусь о череде смертей. Девочка лет шестнадцати с темной кожей и большими экзотическими глазами цвета дымчатого стекла сказала, что медсестра навещает кого-то в медпункте. В ушах так и затрезвонил сигнал тревоги. Еще один заболевший ребенок на руках у мисс Риццо, блин.

Когда она наконец появилась, я встала и протянула руку:

– Здравствуйте. Меня зовут Чарли Дэвидсон. Я консультант полиции. Меня привлекли к делу, которое связано с этим детским домом.

– Господи… – отозвалась медсестра с северо-восточным акцентом. – Прошу вас, присаживайтесь.

Флоренс Риццо оказалась полноватой брюнеткой сорока с чем-то лет. Судя по тому, что находилось на ее столе, она была поклонницей «Ред Булл» и комиксов.

Я села напротив и стала ждать, пока она не приберет бардак на столе.

– У вас в медпункте кто-то лежит?

– Да. Бедные дети! – Сложив комиксы в стопку, она постучала ими по столешнице, чтобы стопка стала ровнее, и засунула в ящик. – Грипп. Вы ведь в курсе, что сейчас эпидемия?

– Да. Похоже, все хуже, чем в прошлом году.

– Мне тоже так кажется. От этой напасти никто не застрахован. Черт бы побрал эти простуды! Итак, чем я могу помочь?

Ничего необычного от мисс Риццо я не ощущала, но ведь все только началось.

– В последние годы здесь произошло несколько смертей. Меня наняли разобраться, что к чему.

– Боже правый! – ахнула медсестра, но вместо беспокойства или удивления я ощутила, что она охотно станет сотрудничать.

К сожалению, именно такую реакцию и дают люди с Мюнхгаузеном «от третьего лица». Они жаждут внимания. Жаждут, чтобы в них увидели героев или доведенных до отчаяния жертв. Все ради того, чтобы оказаться в свете софитов. Но что еще хуже – они не понимают, что причиняют вред, а значит, считать с них чувство вины практически невозможно.

– В «Теплом пристанище» действительно было несколько несчастных случаев, и всем им даны объяснения в наших отчетах.

– Да-да, я читала. Но, видите ли, с точки зрения статистики, все это выглядит несколько… необычно.

– Еще как! – кивнула мисс Риццо в знак полнейшего согласия, а потом, словно у нее в голове загорелась лампочка, спросила: – Вы ведь не думаете, что здесь имеет место злой умысел? Некоторые из детей были тяжело больны. – Она словно начала вспоминать имена и мысленно ставить рядом с ними галочки. – Некоторые погибли в результате несчастных случаев. Слава небесам, у нас есть миссис Очоа. Если бы не она, могла бы случиться очередная трагедия.

– Кто такая миссис Очоа?

– Наша завхоз. На днях упала стопка дров. Маленького Руди чуть не раздавило, но миссис Очоа вовремя успела его оттолкнуть. Он сейчас тоже в медпункте с ушибом ноги. В остальном с ним все в порядке. А еще у нас были самоубийства. Два, если точнее. Вы должны понять: все эти дети из неблагополучных семей. Порой они просто-напросто не справляются и думают, что единственный выход – это лишить себя жизни. – Из глаз мисс Риццо брызнули слезы. – Когда произошли те случаи, меня здесь не было.

– Мне казалось, вы проработали здесь больше десяти лет.

– Все верно. Я о том, что меня не было в доме. Первое самоубийство потрясло стены нашего учреждения. Директор пребывала в таком отчаянии, что едва пережила этот кошмар. Я тогда была в Делавэре в гостях у родственников.

Так и знала, что не ошиблась с акцентом.

– Второй стала Сиси… Бедняжка. Я думала, у нее все хорошо. Она попала к нам после трудностей в приемной семье. Поначалу не доверяла ни единой живой душе, но все же прекрасно приспособилась к новой жизни. В ту ночь, когда Сиси наложила на себя руки, у меня был выходной. Страшная трагедия…

Я ничегошеньки не понимала. Во всех этих смертях не было ничего общего. Несчастные случаи, суициды, странные болезни. Ни рифмы, ни ритма. По крайней мере я ничего такого не видела.

– Кто обнаружил детей, совершивших самоубийства?

– Первого, мальчика по имени Гивенс, нашел его сосед по комнате. Вторую, Сиси, в женском туалете на первом этаже увидела миссис Очоа и так расстроилась, что сразу позвонила мне. Но в ту ночь была страшная метель. Я едва добралась.

– А как насчет других?

– Простите?

– Кто нашел детей, погибших в результате несчастных случаев?

– Ах, вы об этом! Значит, одной из них была подруга Мэтью – Эбби. Он ее и нашел. Роберто обнаружил наш техник, Джоуи. Была еще одна девочка, настоящая красавица, когда не красила так густо глаза. Она заболела и однажды так внезапно потеряла сознание, что мы едва успели вызвать скорую. А еще…

Медсестра продолжала говорить, а я сидела и пыталась свести воедино факты. «Паучье чутье» подсказывало, что мисс Риццо не лжет. Казалось, она искренне расстроена. Неужели все это простое совпадение? Может быть, и не было здесь никакого злого умысла. Может быть, этот детдом преследуют неудачи. Может быть…

Внезапно меня осенило. Я закрыла глаза и чуть не пнула себя от досады, что бываю такой тугодумкой. Расправив плечи, я откинулась на спинку стула. Несчастные случаи. Болезни. Самоубийства, совершенные детьми, чье поведение даже не намекало на признаки депрессии.

– Миссис Дэвидсон, с вами все в порядке?

– Да. – Я открыла глаза. – Прошу прощения, мисс Риццо…

– Зовите меня просто Флоренс.

– Флоренс. Понимаю, вопрос странный, но вы, случайно, не замечали, чтобы дети перед смертью вели себя как-то необычно?

– Нет. – Медсестра задумалась. – По крайней мере так сразу и не вспомню.

– Я замечала.

Я обернулась и увидела девочку, которая проводила меня в эту комнату.

– Ты что это удумала, Малайя? – Мисс Риццо встала, явно намереваясь прогнать девочку. – Бегом обратно в медпункт. – Потом она повернулась ко мне. – У бедняжки с утра высокая температура.

– Их как будто подменили, – успела сказать Малайя перед тем, как мисс Риццо подтолкнула ее туда, где, видимо, находился медпункт.

В яблочко!

– Что ж, – подскочила я, – не буду больше отнимать у вас время.

– Как скажете. Удачи вам в расследовании.

– Спасибо. Можно Малайе проводить меня до выхода?

– Полагаю, вреда от этого не будет. Но потом мигом в постель, юная леди.

Девочка улыбнулась:

– Хорошо, мэм.

Мы прошли несколько метров, и только потом я спросила:

– Что ты замечала, солнце?

– Те, кто проклят, перестают быть собой. Они меняются.

Я села на стул под кабинетом администрации и, чтобы выиграть время, притворилась, будто завязываю шнурки. Малайя присела рядом.

– Как меняются?

– Поначалу все медленно. Они как будто сходят с ума, много болеют, а потом начинают происходить всякие ужасы.

– А после ужасов сколько проходит времени, прежде чем у кого-нибудь еще начинают проявляться симптомы?

– Ну, какое-то время все тихо. Мы все гадаем, кто же следующий. Недавно думали, что настал черед Хэзер, но она исчезла. Сбежала. Жаль, что я не такая смелая.

– Ты смелая, солнышко. Ты ведь сейчас разговариваешь со мной.

– Это не смелость.

– А по-моему, еще какая!

Малайя посмотрела на женщину, стоявшую дальше по коридору. Я предположила, что это и есть местный завхоз, миссис Очоа.

– Они не обращают на нас внимания. Притворяются, будто им не все равно, но это неправда. Мы сто раз пытались рассказать о проклятии, но никто и слушать не стал.

– Зато я готова слушать и слушать. И вообще, я одно сплошное ухо. Нет, я вся из ушей, как кукуруза из початков. Считай, ты сорвала ушной джекпот.

Малайя едва заметно улыбнулась, но эта полуулыбка была полна печали.

– Ты знаешь, кто сейчас под проклятием?

Она кивнула и поджала губы, чтобы не показывать, как дрожит подбородок.

– Хьюго, мой младший брат. Он сейчас тоже в медпункте. Потому-то я и притворилась, будто у меня температура.

Гадство. Я положила руку Малайе на спину и спросила:

– Как тебе удалось сымитировать температуру?

– Надо всего лишь перенастроить термометр и положить на лицо грелку до прихода мисс Риццо. – Я рассмеялась, а Малайя добавила: – Однажды я перестаралась, и термометр показал, что у меня температура – сорок пять градусов. Я либо должна была умереть, либо впасть в кому.

– Вот видишь? – улыбнулась я. – Ты смелая. Ты многим рисковала, чтобы быть рядом с братом.

– Да не особенно… – Ее голос сорвался, словно сбилось дыхание.

– А можно мне с ним увидеться? Так сказать, в стиле инкогнито?

– То есть чтобы я проводила вас к нему тайком?

– Ага.

Выражение ее лица превратилось в маску решительности. Малайя велела мне идти в уборную, сама меня проводила и сказала ждать.

– С места не сойду. И не влезай из-за меня в неприятности. Я сто тысяч причин могу придумать, как меня угораздило тут заблудиться.

Малайя куда-то умчалась. Я было подумала воспользоваться местными удобствами, но понятия не имела, сколько будет отсутствовать моя подельница, поэтому решила воздержаться.

Секунд тридцать спустя она вернулась:

– Готовы?

Я кивнула. Малайя второпях повела меня по одному коридору, потом по-другому, и я поняла, что сейчас мне бы не пришлось ничего выдумывать. Я действительно заблудилась. Ориентироваться на местности я умею точно так же, как и сдерживать свои желания и порывы. То бишь не умею вообще.

– Сюда, – позвала девочка и прокралась в темную комнату.

Из шести кроватей три были заняты.

– Он там, – показала Малайя, но зря побеспокоилась.

Ее брата я заметила, как только мы вошли.

Мы стали тихонько подходить ближе, но не успели дойти до кровати, как вдруг мальчик сел и посмотрел на нас. То есть на меня. И все мои страхи подтвердились.

Внутри мальчика сидел демон – тварь в три с лишним метра ростом, хотя брат Малайи был ниже раза в два. Но, как и сказал Рейес, правила этого мира не действуют на существ из других измерений. Каким-то непостижимым образом тело мальчика целиком и полностью подходило острозубому гаду в черной чешуе. Человеческие тела этим ублюдкам всегда подходят.

Я присела на край кровати, но мальчик лишь смотрел на меня пустым взглядом. Глаза у него были того же невероятного цвета, что и у сестры, только блестели лихорадочно и болезненно.

– Что случилось, Хьюго? – спросила у брата Малайя.

– Ты права, солнце, – сказала я и взяла ее за руку. – На твоем брате лежит проклятие. Но я могу его снять.

Рука девочки взметнулась ко рту.

– Ты должна мне довериться, хорошо?

Малайя кивнула.

– Я собираюсь поговорить прямо с проклятием, и мои слова могут оказаться не очень добрыми. Но они никоим образом не предназначены для твоего брата.

Я снова взглянула на Хьюго, на демона внутри него, и отпустила руку Малайи. Она села на соседнюю кровать и так сильно вцепилась в край матраса, что побелели суставы. Не удивлюсь, если Хьюго и есть вся ее семья.

– В последнее время ты плохо себя ведешь, правда? – спросила я у твари.

Рот мальчика искривился в ехидной ухмылке, и я переместилась чуточку глубже в другое измерение.

– Я могу свернуть ему шею, – сказал демон голосом Хьюго, правда, на арамейском языке.

Малайя понятия не имела, что только что проговорил брат, но напряглась с ног до головы.

Я тоже заговорила на арамейском:

– Уходи и не смей возвращаться. Тогда, может быть, я оставлю тебя в живых.

– Сама уходи, – отозвался демон, словно мы тут в игры играем. – И тогда, может быть, мы оставим тебя в живых.

Что ж, он был не такой тупой, как подавляющее большинство ему подобных. Он знал: стоит хоть на долю секунды лишиться защиты в виде тела мальчика – ему несдобровать. Честно говоря, я на это и не надеялась, а лишь отвлекала гадину, чтобы опустить руку к полу и дождаться, когда под ладонью окажется Артемида.

В ту же секунду ротвейлерша метнулась под кровать и, оскалившись, но не издав ни звука, приготовилась к атаке. Мальчик склонил голову, гадая, что я задумала, а я остановила время и кивнула. Артемида прыгнула прямо сквозь грудь Хьюго и вырвала из него демона.

В замороженном времени тварь беспомощно застыла, но, как только ее вырвали из укрытия и мой свет коснулся мерзкой кожи, мгновенно приспособилась к текущей реальности, завизжала и скорчилась в челюстях моей хранительницы. Обнажив смертельно острые зубы, демон рванулся ко мне, но промахнулся. Огромная голова запрокинулась, спина выгнулась назад так сильно, что я услышала хруст. А может, его успела перекусить пополам Артемида.

– Зачем? – спросила я, когда гад на глазах начал рассеиваться дымом. – Зачем вы это делаете?

Благодаря последнему отчаянному усилию демон посмотрел на меня:

– Чтобы выжить, пока мы ждем. Во тьме сокрыто множество таких, как мы.

– Чего вы ждете? – спросила я, но останки демона уже развеялись, как пепел на ветру. – Чего вы ждете?!

В меня с оглушительным ревом врезалось время, а мгновение спустя пришел в себя окружающий мир.

– Хьюго! – запаниковала Малайя. – Как ты?

Он моргнул и тряхнул головой:

– Говорил же, все в порядке. Вечно ты себя накручиваешь.

Девочка с надеждой посмотрела на меня. Я кивнула:

– Все будет хорошо. Все прошло.

На ее щеке появилась ямочка.

– Правда-правда?

– Правда-правда.

Она вскочила и бросилась обнимать брата. Тот похлопал ее по макушке, словно не знал, как реагировать. Может быть, ему даже было неловко. Похоже, они нечасто обнимаются, но, с другой стороны, какие братья и сестры не скупятся на объятия?

В знак одобрения я погладила Артемиду, после чего она воспользовалась моими ногами в качестве трамплина и нырнула прямо в стену. Опять без синяков не обойтись.

– Что вы здесь делаете?

Мы одновременно повернулись и увидели Флоренс. Вот только вид у Фло был не очень довольный.

– Я хотела познакомить ее с Хьюго, – пролепетала Малайя.

– Простите, – сказала я, поднялась и двинулась к двери. – Малайя ничего плохого не сделала.

– Ничего страшного, миссис Дэвидсон, – успокоилась мисс Риццо и посмотрела на мальчика. – Хьюго у нас знаменитость.

– Серьезно? – удивилась я.

Мальчик улыбнулся от уха до уха:

– Я изобретатель. Хочу создать карманный приборчик, который превращает соленую воду в пресную. Когда из-за глобального потепления растают ледники, мы сможем пить воду, в которой будем плавать. Ну и не умрем от жажды.

– И у него точно все получится, – добавила мисс Риццо.

– Не сомневаюсь, – улыбнулась я.

Я рассказала медсестре, а потом и директору, что нашла Хэзер, и что она скоро вернется. Но в полицию все равно пришлось бы звонить, потому что администрация детского дома уже написала заявление о пропаже девочки. Поэтому я звякнула дяде Бобу. Я могла бы объяснить, что произошло, а он мог бы сделать так, чтобы ни на кого не навешали обвинений. Однако Диби смылся на какое-то расследование, и пришлось вызывать другого офицера.

Потом я позвонила Хэзер с Пари и поделилась новостями о том, что проклятия больше нет и оно никогда не вернется. Ей-богу, думала, она расплачется. Пари, а не Хэзер.

Пари ее привезла, после чего я битый час объясняла офицеру, о каком проклятии речь, и почему Хэзер считала, что умрет, если не сбежит. Как я и думала, чувак над нами посмеялся, но заверил, что, как только оформит рапорт и уберет имя Хэзер из списка без вести пропавших, никаких проблем возникнуть не должно.

Немало времени потребовалось, чтобы убедить саму Хэзер, что ей никогда не грозило никакое проклятие, и что оно никогда больше не вернется.

– Пари сказала, что вы не из этого мира, – ошарашила меня девочка, когда мы остались одни.

– Ну, отчасти – да.

– А еще сказала, что вы из другого измерения.

– Отчасти – из другого.

– И что там вы как принцесса.

Ладно, с этим даже я могу смириться.

– Типа того, ага.

– Хотела бы я видеть ваш свет, как видит Пари.

Радуясь, что Хэзер этого света не видит, я покачала головой и подумала о Пип. О том, через что ей придется пройти только потому, что она будет отличаться от остальных. Лично я никогда не хотела быть какой-то другой, но расти с такими способностями очень и очень непросто.

– Я рада, что ты его не видишь. А Пари, кстати, не умеет держать язык за зубами.

Недомогание Хэзер, как выяснилось, объяснялось обычным гриппом. Она поправится. А я вынуждена признать, что радость, которая хлынула из мисс Риццо при виде Хэзер, согрела мне сердце. Сотрудники «Теплого пристанища» заботились о своих подопечных. Пусть не всегда это показывали, но переживали за них по-настоящему.

Наобнимавшись со всеми подряд, мы с Пари наконец направились к своим машинам.

– У тебя такой вид, – сказала я подруге, – словно тебя переехал грузовик отчаяния.

Та пожала плечами:

– Мне вроде как нравилось, что она рядом.

– Ага, мне тоже. Слушай! А вдруг у них есть какие-нибудь социальные программы типа для старших сестер? Если да, то мы могли бы приезжать и тусоваться с детьми.

– Думаешь, такие программы есть? – просияла Пари.

– За спрос-то денег не берут.

– Точно!

Не говоря больше ни слова, она помчалась обратно в детдом поговорить с директором.

Глава 23

Я была готова покорить мир,

пока не заметила что-то блестящее.

Надпись на футболке

Оставив Пари в детдоме, я погрузилась в надежды где-нибудь на бескрайних просторах родины отыскать Ошекиэля, но не прошла и двух шагов, как позвонила Куки.

– Дом тирольских штанишек Чарли.

– Говорить можешь?

– Наверное, да. Хотя местами могу шепелявить. Недосып. А в целом, чувствую себя неплохо.

– Азартные игры.

– О да, детка! Вегас. Блек-джек. Мужики-стриптизеры.

– Мистер Адамс.

– Ну, пусть тоже едет, но в отеле жить будет отдельно.

– Из-за азартных игр все его деловые потуги завершались провалом.

Я застыла на полушаге.

– Хочешь сказать, у него проблемы с азартными играми?

– Не просто проблемы, а огро-о-о-о-омные! Он в долгах как в шелках. Причем не в хорошем смысле.

Неужели в таких случаях бывает хороший? А теперь вопрос на двадцать тысяч долларов:

– Кому он должен?

– Мне удалось выяснить только имя его букмекера. Дэнни Трехо[24]24
  Американский актер.


[Закрыть]. – Я молчала, поэтому Куки добавила: – Прошу прощения. Увидела фамилию Трехо и разволновалась. Букмекера зовут Умберто Трехо.

– Да ла-а-адно! Вряд ли, конечно, это тот самый Умберто Трехо, с которым я училась в школе. А где, кстати, ты откопала эту информацию?

Ей-богу, Кук меня сразила наповал.

– У меня свои источники.

– Которые дядя Боб?

– Ага. Они там у себя вроде как тоже занимаются делом Адамс.

– А я думала, он ничего о расследовании не знает.

– Ну, по участку слухи ходят. Так он мне сказал.

– С какой стати он поделился с тобой этими слухами, после того как угрожал нас обеих арестовать?

– Я ему пообещала невозможно особенное свидание.

– Куки, – усмехнулась я, – ты так быстро растешь!

***

Планы по выслеживанию Оша опять пришлось отложить. Я сделала пару звонков и отправилась в дыру на Митчел, которая так и называлась – «Дыра». Согласно моим источникам, именно там Умберто и проворачивал свои делишки. А если так оно и есть, то я вполне могу догадаться, на кого работает этот жадный до наживы адвокатишка, у которого руки по локоть в банке с заплесневелыми печеньями, как у самого продажного конгрессмена.

В «Дыре» сидело несколько мужчин. Практически каждый сразу повернулся ко мне, потому что давно укоренившаяся в их мозгах паранойя мигом подняла свою уродливую голову. Наверняка отстойно быть преступником и подозревать каждого встречного. Есть ведь и более спокойные способы зарабатывать на жизнь.

Не глянул на меня только один невысокий и коренастый чувак, который просматривал какие-то записи в блокноте. Прямо к нему я как ни в чем не бывало и направилась.

– Да это же сам Зумберто!

Так мы обзывали его в школе, потому что у парня явно зудело шило в заднице. Он и пары минут не мог просидеть на одном месте. Ей-богу, его можно было бы снимать в рекламе таблеток от СДВ.

Умберто ошарашенно оглянулся:

– Чарли Дэвидсон?

– Каждый божий день. Как жизнь?

Я села на три табурета дальше – поближе к выходу и свободе на случай, если придется срочно делать ноги. Все взгляды по-прежнему были обращены ко мне. Слишком пристальные, слишком тяжелые, будто каждый из присутствующих был готов подвергнуть меня пыткам, лишь бы выудить какую-то информацию. Ну или просто подвергнуть меня пыткам забавы ради. Паранойю тут можно было хоть топором сечь.

Умберто явно стало не по себе.

– Нормально. Сама как? Слыхал, на копов ишачишь.

– А я вот могу только догадываться, на кого ишачишь ты.

– Ни на кого. Я тут хозяин. – Где именно «тут», он показал, вздернув подбородок, как натуральный гангстер.

– Ладно, давай перефразируем. Кто тебя в букмекеры завербовал?

Рот Умберто скривился в беззаботной ухмылке, а сам он пожал плечами:

– Знать не знаю, о чем речь. И кстати, валила бы ты отсюда подобру-поздорову.

Я пересела на один табурет ближе.

– Видишь ли, я пришла с официальным визитом. Не хотелось бы наблюдать, как в это местечко нагрянут с рейдом. – Поцокав языком, я осмотрелась по сторонам. Повсюду грязные деревянные столешницы и мутные зеркала. Неровные полы и замызганные, расшатанные бильярдные столы. – Жалко будет, если тебя лишат такой роскоши.

– Роскошь не роскошь, а дело свое это место делает. Какого хрена ты мне угрожаешь? Мы же вроде в школе здорово ладили.

– Это да. – Я бы даже рискнула сказать, что мы с Умберто были друзьями. Мне всегда нравились клоуны. – Но это было до того, как ты заделался букмекером. Долги тоже сам выбиваешь?

Это бы объяснило, почему в столь ранний час в забегаловке такая концентрация раскаченных мышц.

– Дэвидсон, чего тебе от меня надо?

Я придвинулась еще на один табурет ближе. Умберто жестом остановил чувака, который шел к нам и явно собирался скрутить меня в бараний рог.

– Ну, например, чтобы ты рассказал мне, что за сделка у тебя с одним из твоих клиентов.

– А может, с одним из твоих, мисс частный детектив?

– Неужто ты интересовался моими делами?

– Делать мне больше нечего! Просто ты как-то выручила моего кузена. – Внезапно отбросив всю эту гангстерскую показуху, Умберто как будто смягчился: – Ему шили похищение, препятствие правосудию и еще кучу всякого дерьма. А ты доказала, что его подставила одна чокнутая баба. Ты, Шарлотта Дэвидсон, крутая телка.

– Быть того не может! – Я оказалась на табурете прямо рядом с Умберто. – Ты двоюродный брат Сантьяго? Я же по нему кипятком писала!

– Как и все. Черт, да за этим pendejo[25]25
  (Исп.) Придурок, дурак; чувак.


[Закрыть] девки в школе толпами таскались! – Умберто кивнул бармену. – Будешь что-нибудь?

– Водички бы. У меня… была интересная ночь. Сушит не по-детски.

– Бывает. Так какого тебя ко мне принесло?

– Мне нужны сведения по одному из твоих клиентов.

– Вряд смогу что-то сказать, но так и быть, вываливай.

Я задумалась, как можно сформулировать вопрос, чтобы не показаться чересчур навязчивой, но ничего путного в голову не пришло.

– Сколько тебе должен Джефф Адамс?

Умберто смотрел куда-то вперед. На его губах расползлась ленивая улыбка.

– Понятия не имею, о ком речь.

Так и знала, что не сработает.

– Тогда, может, скажешь, должен ли он тебе денег?

– Я всего лишь принимаю ставки. Если он, скажем так, должен кому-то из организации, то точно не мне.

– Ага, ясно.

Честно говоря, Умберто действительно не производил впечатления того, кто стоит у руля. Я решила воззвать к семейным ценностям.

– Это очень важно. Погибла его дочь.

Умберто стиснул зубы, поставил свой стакан на стойку и повернулся ко мне. Потом придвинулся ближе, положил руку мне на бедро и наклонился, пока его губы не оказались в миллиметре от моих.

Только никакой похотью от него и не пахло. Он проверял, нет ли на мне прослушки. Под свитер пробралась рука, прошлась по животу, по Угрозе и Уилл. Хорошо, что я не из застенчивых. Кого-нибудь вроде Куки подобные манипуляции могли бы выбить из колеи. А вот меня? Да пусть хоть целый день обыскивает, если на этом все и закончится. И если в итоге он скажет то, что мне нужно знать.

Проведя ладонью по моей спине, Умберто засунул пальцы за пояс джинсов чуть дальше, чем было надо, и подтянул меня к себе так близко, что наши ширинки соприкоснулись. Тут у него вспыхнула искорка похоти, но совсем крошечная. Он никогда не был в меня влюблен, и мы оба это знали.

Я подалась вперед, чтобы Умберто мог прижаться ртом к моему уху. Все вокруг умолкли и замерли, наблюдая за бесплатной эротической постановкой.

– Я говорю все это только потому, что со смертью девчонки мы никак не связаны.

– Лады.

Умберто продолжал меня обыскивать, но уже наглее, словно хотел узнать, как далеко может зайти. Засунув руку мне между ног, он погладил шов на джинсах большим пальцем.

– Чувак торчит Фернандо чертову тонну бабла. Проигрался в пух и прах, но продолжал ставить снова и снова. Закапывал себя все глубже и глубже. А оказаться на дне с Фернандо не хочет никто.

– Ты мог бы не принимать у него ставки.

– Ага, как же! Если Фернандо говорит брать, я беру. У чувака, похоже, папаша из богатеньких, вот Фернандо и придумал план.

– Хреново все это звучит.

Умберто прихватил губами мочку моего уха. От пушка на его физиономии стало щекотно, и я чуть не рассмеялась.

– Короче, его последняя ставка была огромной. Он считал, что в игре будет какая-то подстава, благодаря чему он поднимет триста кусков.

– Ни черта себе!

– Фернандо принял ставку. Сказал Адамсу, если тот проиграет и опять не заплатит, он начнет убивать всех, кто ему дорог. И начнет с дочери.

– Умберто… – прошептала я, начиная переживать из-за того, во что он себя втянул, и схватилась за рукав его куртки.

Он прижал меня еще сильнее.

– Ты не поняла. Когда игра пошла не по плану Адамса и девушка действительно умерла, Фернандо ужасно расстроился. Практически слетел с нарезки, querida[26]26
  (Исп.) Милая, дорогая.


[Закрыть]. Одно время думал, что без разрешения постарался кто-то из его людей. Но поверь мне, ничего такого не было. Фернандо… каждого допросил.

Я отстранилась и смерила Умберто подозрительным взглядом.

– Умберто, ты уверен, что Фернандо ни при чем? Если так, то все это офигеть какое странное совпадение.

– Сама у него спроси, querida. Вот увидишь, я не вру.

– Ладно. А ты не влезай в неприятности, о‘кей?

Отпустив меня, Умберто развел руки в стороны.

– Как всегда. Я белый и пушистый, детка.

Когда я встала с табурета, мужики вокруг рассмеялись, а Умберто опять схватил меня за руку и шепнул на ухо:

– Все это шоу мне, вообще-то, было ни к чему.

– Мы с тобой оба знаем, что это не так.

Он провел пальцем по моей нижней губе и облизал его, как будто слизывал остатки шоколада.

Меня пришибло шоком. Никакой похоти от Умберто я не ощущала, как бывает с парнями, которые на самом деле испытывают ко мне интерес. Только потом до меня дошло почему. Он испытывал не похоть, а что-то намного глубже и серьезнее.

Умберто прижал мою ладонь к своей груди.

– Однажды ты разбила мне сердце, querida. Теперь приходится его защищать. Так что вали отсюда на хрен.

Игриво подмигнув, он отвернулся, а мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять: он не шутил.

Выходя из «Дыры», я усердно копалась в мозгах, вспоминая, как и когда я успела разбить ему сердце. Назвать нас друзьями было бы, конечно, преувеличением. Мы общались. Я знала его, он – меня. Но мы никогда не обращали друг на друга больше внимания, чем было необходимо.

Развалюха, просыпаясь, замурлыкала чуть громче, чем «боинг». Я собиралась ехать обратно в офис разведать, что за персонаж этот Фернандо, как вдруг пришла эсэмэска. Видимо, от Умберто. В сообщении говорилось, что Фернандо готов встретиться со мной через два часа. Был там и адрес.

Отвечать я не стала.

***

Время еще оставалось, задачка по выслеживанию Фернандо отпала сама собой, поэтому я поехала домой к мистеру Адамсу. Как, бога ради, я могла так ошибиться на его счет? Я ведь приняла его за человека, твердо стоявшего на ногах. За прекрасного отца. За столпа общества. Но даже его собственный отец не сказал о нем ни единого хорошего слова.

Знал ли мистер Адамс – старший, что мистер Адамс – младший законченный игрок, каким бы клише это ни было? Сомневаюсь, иначе старший мне бы сказал. И все же как можно так глубоко увязнуть в азартных играх, проигрывать снова и снова, чтобы никто об этом не знал? По крайней мере те, с кем я говорила, точно ничего не знали.

Мы созвонились с Куки и обсудили все, что ей удалось нарыть на мистера Адамса, пока меня беспардонно лапали. Жизнь у этого человека была яркой и красочной с уймой неудач. И неудач этих было как-то чересчур много.

Когда я постучала, мистер Адамс сам открыл дверь. Вид у него был бледный и измученный, как будто он собирался просто взять и зачахнуть. Его живьем пожирало чувство вины. Должно быть, Умберто ошибался насчет своего босса. Наверняка это дело рук Фернандо.

– Миссис Дэвидсон, – поздоровался мистер Адамс, придерживая для меня дверь. – Нашли что-нибудь, чтобы оправдать Лайла?

– Пока нет, но я уже близко.

Мы сели в захламленной гостиной, где повсюду были разбросаны журналы. Корзина для белья стояла на диване. То тут, то там валялись грязные тарелки. Чистым был только аквариум с черепахой. Пришлось побороть желание с ней познакомиться.

– Мистер Адамс, я решительно настроена выяснить, что произошло с вашей дочерью, но мне нужна ваша помощь.

– Конечно. Сделаю все, что в моих силах.

– Видите ли, я заметила, что в последние годы вам тотально не везло. С вами происходили странные и очень неприятные события. Например, вы сломали ногу, вывихнули плечо, а на какой-то стройке лишились двух пальцев.

Мистер Адамс сложил руки.