Текст книги "Двадцать два несчастья 2 (СИ)"
Автор книги: Данияр Сугралинов
Соавторы: А. Фонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Валера идти на компромиссы в таком важном вопросе не собирался. Он извивался, царапался и орал так, словно его не мыли, а резали тупым ржавым скальпелем на куски, щедро посыпая все крупной солью. Причем шампунь я наносил только на тело, аккуратно, избегая морды и ушей, при этом Валера умудрялся вырываться с силой, совершенно не соответствующей его размерам.
Смывал тщательно, до чистой воды, пока Валера не охрип от горя.
– Все, все, – сказал я, вытаскивая жалкий мокрый комочек и заворачивая в полотенце. – Видишь, не умер же.
Валера посмотрел на меня глазами, в которых читалось вселенское потрясение таким коварным предательством. Он больше не орал, но дух его был не сломлен. Я промокнул его, стараясь не тереть, и отнес в комнату, подальше от сквозняков.
Пока он оскорбленно сох, я достал ветеринарные капли и физраствор. Конъюнктивит еще не прошел до конца, так что процедуры продолжались.
Валера, увидев знакомый флакончик, вновь попытался сбежать, но я перехватил его и завернул в то же полотенце, оставив снаружи только голову. Получилась недовольная кошачья шаверма.
– Не дергайся, – сказал я, смачивая ватный диск теплым физраствором. – Быстрее сделаем, быстрее отпущу.
Протер сначала один глаз, от внешнего уголка к внутреннему, убирая засохшие корочки. Потом взял чистый диск и повторил со вторым. Валера терпел, но смотрел с немым укором.
Согрев флакон с каплями в ладони, я аккуратно оттянул нижнее веко и оставил на нем одну каплю, держа пипетку в сантиметре от глаза. Валера дернулся, моргнул, распределяя лекарство, и зажмурился.
– Молодец, Кутузов, – похвалил я. – Еще пару дней, и закончим с этим.
Развернув полотенце, я выпустил его на свободу. Валера отряхнулся, фыркнул и демонстративно ушел в угол – зализывать раны и обиды.
Вскоре, высохнув и распушившись, он снова терся о мою ногу, будто ничего не произошло, и выпрашивал тюльку.
И в этот момент раздался телефонный звонок.
Удивляясь, кто бы это мог быть, я поднял трубку. На экране высветилось: «Михалыч».
– Серега? – раздался в трубке слабый голос Михалыча.
– Сан Михалыч, насколько я понимаю, вам операцию все-таки сделали?
– Да, – пробормотал он. – И это… Спасибо тебе, Серега, что настоял.
– Как прошло? Что врачи говорят?
– Говорят, все нормально будет. Сделали операцию, сказали… – Михалыч запнулся. – Еще сказали, что, если бы обнаружили позже, могли бы и не успеть.
– Ну вот видите, Сан Михалыч. Правильно, что послушали.
– Говорят, что я лет десять точно проживу, – похвастался он, но тут же сник: – А че так мало?
– Это очень даже хорошо, Сан Михалыч. За десять лет можно ой-ой-ой сколько успеть, а дальше видно будет. Если вести правильный образ жизни, срок можно и продлить. Это же врачи примерно дают, как срок годности холодильника: пишут три года, а он у вас двадцать лет стоит. Правильно?
Михалыч закряхтел в трубку.
– Ты это, Серега… – начал он и умолк.
– Что? – напрягся я. – Деньги нужны? Долг вернуть?
– Не, не… Это мы с тобой железно договорились, когда сможешь, тогда и вернешь. Я про другое. Скажи мне, Серега, чем я тебя могу отблагодарить?
– Да за что? – удивился я.
– Ну как за что? Ты мне вовремя про болячку сказал, заставил на операцию идти, отговорил к этой бабке в Красноярский край ехать… Так бы сгинул там, и все, а у меня дети малолетние…
– Да ничего не надо, Александр Михайлович. Здоровье – такое дело, за него расплаты не требуют.
– Не, Серега, я не могу, чтоб на мне такой долг висел. Это долг жизни, понимаешь? Вот и скажи, что тебе надо. Я, понимаешь, верю: если не рассчитаюсь, болезнь может вернуться.
Я не стал ему объяснять, что болезнь может вернуться, если в жизни ничего не менять. И что риск никуда не исчезает сам по себе. В организме у каждого человека постоянно возникают отдельные поврежденные клетки, и большая часть из них спокойно уничтожается собственным иммунитетом и системами контроля. А вот насколько эффективно организм справляется с такими сбоями – уже зависит от образа жизни, стресса, питания, сна и общего состояния здоровья.
– Нет, правда, ничего не нужно, Сан…
– Серега, ты должен что-то сказать! – перебил Михалыч. – Я требую! Не зли меня, мне волноваться нельзя.
– Ну, даже не знаю… – протянул я. Хотя идея у меня уже появилась, и я ее озвучил. – Александр Михайлович, есть одна проблема. Совет мне нужен.
– Давай говори, – перешел на деловой тон Михалыч.
– Понимаете, я подработку искал и устроился в одну фирму продавать БАДы.
– И че, там яд нашли? – хохотнул он и тут же зашипел, видимо, от боли в шве.
– Нет, нет. Я взял самые нейтральные, которые на организм плохо не влияют. Даже наоборот, дадут клеткам энергии, кое-какие витамины. Спирулина там еще, она снижает «плохой» холестерин, обладает небольшим противовоспалительным эффектом. О, а еще содержит фикоцианин – действительно работающий антиоксидант. Такой и вам не помешает, Сан Михалыч.
– Ну а в чем тогда проблема, раз такое чудо-средство?
– Проблема в том, что я понятия не имею, как их продавать и где.
– А-а-а, докторишка, белый воротничок! – заржал Михалыч, потом закашлялся и снова зашипел. – Так это вообще не вопрос. Сегодня подходи в наше место. В «Чак-Чак», там тебя Чингиз будет ждать, помнишь его?
– Еще бы не помнить, – хмыкнул я при мысли о шрамобровом братке. – Он ко мне столько раз приходил. Я маму родную реже вижу.
– Хе-хе-хе! Ну извини, с такими, как ты… Тьфу, с должниками, короче, по-другому никак. В общем, я Чине дам команду, он тебе подскажет, че делать…
– Что вы собираетесь делать? – напрягся я, уже коря себя за несдержанный язык.
– Да расслабься. Дам команду своим ребятам, они твои БАДы по нашим точкам реализуют. Разберут только так. Спирулина твоя всем полезна будет.
– О, вот это другое дело, – усмехнулся я. – Спасибо большое.
– Да это тебе спасибо. Ладно, бывай, Серега. Выздоравливай.
– Это вам выздоравливать, Александр Михайлович.
Михалыч хмыкнул и отключился.
Я убрал телефон, потирая руки. Все, проблема с БАДами, считай, решена. То есть не проблема даже, а проблемка.
Глядишь, я так еще лучшим продавцом месяца в «Токкэби» стану!
А потом пришла смс от Алисы Олеговны:
«Ну не дуйся, котик, я скоро за тобой заеду. Скинь адрес. Как и договаривались – в 14:00. Надо поговорить».
Глава 21
Надо же, «котик». Вы кем себя возомнили, Алиса Олеговна?
Но вволю повозмущаться наглостью и пробивной способностью этой дамы я не успел, потому что приперлась Танюха. И была она надутая, аки сыч, с поджатыми губами и тяжелым вздохом наготове.
Валера при виде соседки, видимо, решил, что его опять собираются забирать к ней, поэтому свирепо зашипел, наежился до состояния пушистого шара и пружинным прыжком кинулся на меня, целясь в ногу. Вот ведь привычка дурацкая у него появилась за последние дни, прямо наказание какое-то.
Я стремительно отдернул ногу, и Валера по инерции пролетел еще полметра, мягко впечатавшись в диванную подушку. Зато я спас новые штаны от затяжек.
– А потому что не надо интриги вот эти свои проворачивать! – обличающе погрозил я пальцем животному.
Валера надулся и, судя по жуликоватой морде, замыслил что-то недоброе. Я мысленно поставил себе галочку: следить за этим террористом в оба.
Махнув рукой в сторону кухни, я пригласил Танюху проходить. Она чинно прошествовала и уселась за столом, заняв как-то сразу полкухни своим монументальным присутствием. На травяной чай из брусники со зверобоем без сахара она посмотрела довольно-таки скептически и печально, принюхалась к исходящему от кружки аромату лекарственных трав, но из вежливости немного отпила.
– Ох, Серега, проблема у меня… – протянула она, обхватив кружку обеими ладонями. – Даже не знаю, что и сказать…
– А ты начни, – посоветовал я, в душе понимая, что разговор этот затянется надолго и свалить из дома до приезда Алисы Олеговны я теперь точно не успею.
– Да ты понимаешь, я же стараюсь не жрать! – Танюха всплеснула руками, едва не расплескав чай. – Но ночью просыпаюсь типа от голода. И целый день хожу типа как зомби, только про еду и думаю. Ты понимаешь? Утром пожрала и уже через час заново начинаю думать: а когда же будет обед? После обеда я уже не могу дождаться ужина. Не знаю, что типа делать. Я, наверное, сорвусь!
Она горестно вздохнула и посмотрела на меня умоляющими глазами уже без накладных ресниц. Веки припухшие, под глазами залегли тени от недосыпа.
Слушая ее, я уже прикидывал, что там у нее внутри творится. Желудок Танюхи растянут, поэтому рецепторы срабатывают поздно, и мозг получает сигнал «я сыта» с запозданием. Чувствительность к лептину, гормону насыщения, снижена, и получается, что жира в теле хватает, а команда «хватит жрать» до гипоталамуса не доходит. Грелин, гормон голода, скачет как бешеный, потому что организм давно приучен есть большими порциями и беспорядочно. Плюс жизнь Танюхи не сказать, что удалась. Мозг хочет дофамина, а самый быстрый путь к нему – еда.
И еще, конечно, микробиота. Когда годами закидываешься сладким, мучным, быстрыми углеводами, в кишечнике расплодятся именно те бактерии, которым это выгодно. Они начинают доминировать, подавлять нормальные штаммы и постоянно слать мозгу сигналы, что им нужен именно сахар. Оттого и тянет Танюху на сладенькое. Причем это не голод в ней говорит, а колония микроорганизмов, пожирателей сахара, диктует мозгу, что делать. Пока их подсократишь, пока сменишь состав микробиоты – пройдет не один день.
Все это я понимал очень хорошо. И так же хорошо понимал, что сейчас объяснять Танюхе про лептин, грелин, рецепторы, короткоцепочечные жирные кислоты и конкуренцию бактериальных штаммов – пустая трата времени. Она услышит первые три слова и снова спросит: «Так что мне делать⁈»
Поэтому я лишь вздохнул и решил пойти путем, который она точно воспримет.
Ну что ж… предложу Танюхе волшебную пилюлю, которая была довольна популярна среди некоторых моих знакомых. Какое-нибудь «чудо-средство» ей будет проще принять, чем очередную мою лекцию по физиологии. К тому же «пилюля» эта сработает – если, конечно, продолжать делать все остальное.
И нет, я не о кардинальных методах. Всегда был категорическим противником того, к чему прибегают нынче многие женщины в погоне за быстрым результатом: то бандажирование желудка, то резекция, то баллоны какие-то внутрижелудочные.
Лучше прийти к результату постепенно, чем калечить себя сомнительными операциями. В старости оно все равно аукнется, я на такое насмотрелся.
– Так че мне делать, Серый? – Татьяна подалась вперед, вцепившись в кружку побелевшими пальцами.
Я сделал вид, что меня озарило, и хлопнул себя по лбу:
– Слушай, я же забыл тебе посоветовать кое-что важное! Есть одно хорошее средство, которое и ускорит процесс похудения, и почистит организм. И вместе с тем ты не будешь так хотеть есть, уж ночью точно.
– Что для этого надо?
Танюха аж подобралась, подобно Валере перед прыжком. Глаза загорелись охотничьим азартом.
– Значит, смотри. Сходишь в аптеку и купишь две вещи: шрот расторопши и льняное масло. За полчаса до еды принимаешь одну чайную ложку шрота и одну чайную ложку масла.
– Шрот? – Танюха поморщилась, отхлебнув чаю. – Это типа шпроты, что ли?
– Почти угадала, – хмыкнул я. – Это семена расторопши, из которых уже отжали масло. Остается такой жмых, похожий на крупный порошок. Штука полезнейшая: там и клетчатка, и силимарин.
– Сили-что?
– Силимарин. Природный гепатопротектор, то есть защитник печени. Есть исследования, что он даже частично восстанавливает ее поврежденные клетки. Особенно актуально для тех, кто раньше злоупотреблял…
Татьяна скептически зыркнула на меня, явно с намеком. Я от комментария воздержался, потому что и сам, без сопливых, знал про Серегино прошлое.
– Так вот, – продолжил я, – когда ты съедаешь ложечку этого шрота и запиваешь теплой водой, он разбухает внутри и, как мягкая щетка, проходит через весь кишечник, собирая все лишнее. Плюс дает ощущение сытости на несколько часов. А льняное масло помогает этой массе легче продвигаться по желудочно-кишечному тракту. Бывает, к этой смеси добавляют еще аскорутин, одну-две таблеточки. И витамин С. Ну, это уже на любителя. Если ты нормально ешь овощи, ту же квашеную капусту, зелень – отдельно витамин С тебе особо не нужен. А аскорутин… считается, что он укрепляет стенки сосудов, когда капилляры слабые и лицо на морозе краснеет. Прямо чудес он не делает, но вреда тоже обычно нет. Так что хочешь – добавляй, не хочешь – можно и без него спокойно обойтись.
Танюха слушала, приоткрыв рот, а когда я сделал паузу, спросила:
– А если не будет этого шрота расторопши?
– Псиллиум можно попробовать, это порошок из шелухи семян подорожника. Здорово разбухает и тоже резко снижает аппетит. Только одно золотое правило запомни. – Я поднял указательный палец. – Подобные штуки лучше начинать на выходных и по чуть-чуть, буквально по трети чайной ложки. А не когда тебе на работу бежать. Потому что организм может отреагировать по-разному, и, если ты застрянешь в туалете на полдня, лучше пусть это случится дома, а не во время поездки в автобусе.
– Поняла, поняла, – закивала Танюха, уже шаря глазами по столу в поисках чего-нибудь для записи.
Я подвинул ей салфетку и ручку.
– Пиши: шрот расторопши, масло льняное. Принимать за тридцать минут до еды. Запивать теплой водой, не меньше стакана. Это важно, Танюха! Шрот или псиллиум – они много воды в себя забирают.
Танюха старательно выводила буквы, высунув кончик языка от усердия.
– Единственное «но», – добавил я, – при желчекаменной болезни или серьезных проблемах с печенью шрот противопоказан. Но у тебя вроде все в порядке, так что можешь принимать каждое утро.
– Спасибо тебе, Серега! – просияла Танюха. – А этот шрот, он как на вкус, сильно противный?
– Специфический. Что-то среднее между халвой и травой. Не всем нравится. Но сейчас продают и в таблетках, спрессованный. Поищи в аптеках, не везде бывает. Да и не ради вкуса его употребляют, Тань!
– А я халву люблю! – Танюха мечтательно облизнулась, по всей вероятности, уже представляя, как будет поглощать драгоценный халвоподобный шрот ложками.
И в это время, в самый разгар нашей нравоучительной дискуссии, коварная скотина Валера издал адский боевой клич и все-таки напрыгнул на мою ногу, намертво вцепившись в штанину всеми четырьмя лапами. Когти вошли в ткань с характерным треском, а затем, судя по ощущениям, погрузились примерно до середины моей берцовой кости.
Капец моим штанам. Опять затяжки.
– Заколебал ты, Валера!
Я зашипел от боли, пытаясь стряхнуть мохнатого террориста, но тот прицепился мертвой хваткой, как клещ к собаке.
– Вот возьму садовый секатор и твои когти поотрезаю к чертовой матери!
Валера на мою угрозу не отреагировал никак. Он был занят. Он висел на моей ноге и, кажется, получал от этого процесса искреннее удовольствие.
– И вот зачем я это несчастье домой приволок! – пожаловался я Татьяне, надеясь на сочувствие.
Но она меня не поддержала. Вот и рассказывай после этого людям про волшебный шрот расторопши.
– Сам виноват. – Танюха пожала плечами с видом судьи, выносящего приговор. – Почему до сих пор не купил ему когтеточку?
– Потому что планировал вылечить его и отдать в хорошие руки, – торопливо ответил я.
При этих словах Валера, клянусь, вогнал когти еще глубже, пробив кость насквозь и оцарапав костный мозг. Во всяком случае, мне так показалось.
– Таня, тебе котенок нужен? – предложил я с надеждой обреченного.
– У меня уже есть Степан, – вздохнула Танюха, разводя руками. – Два безумия я не потяну. Они мне дом разнесут.
– Объявление на Авито дать, что ли?
Я задумчиво посмотрел на старательно висящего Валеру. Тот даже ухом не повел, продолжая болтаться на моей штанине, как елочная игрушка на еловой ветке.
– Когтеточку ты ему все же купи, – посоветовала Танюха, поднимаясь из-за стола. – Отдашь потом в добрые руки сразу вместе с когтеточкой. С хорошей когтеточкой Валеру точно заберут. В нагрузку.
Она ушла, а истеричный Валера легко и самостоятельно, словно перезрелый персик с ветки, отвалился от моей ноги и с достоинством удалился к себе в логово. Даже не оглянулся, паразит. Не иначе мстил за то, что я его искупал.
Я почесал зудящую расцарапанную голень, грустно осмотрел штанину в свежих затяжках и мысленно поклялся, что сегодня же пристрою этого диверсанта хоть куда-нибудь. Вечером. Точно.
А потом посмотрел на сопящую жуликоватую морду, торчащую из лежанки, и решил, что лучше завтра.
Потом, короче.
А потом позвонила Алиса Олеговна.
– Дуешься? – без малейшего приветствия спросила она вместо «здравствуйте».
– Дуюсь, – подтвердил я и сбросил звонок.
Телефон зазвонил снова через три секунды. Настойчивая дама, ничего не скажешь.
– Прекращай дуться и поехали в ресторан! – прощебетала она как ни в чем не бывало. – Я там столик заказала.
– Не хочу, – отрезал я. – И вообще, оставьте меня в покое. Всего доброго.
– Погоди! – Голос в трубке стал резким, требовательным. – Нам надо поговорить!
– О чем? – Я тяжело вздохнул, понимая, что эта женщина не отцепится, пока не получит свое.
– Это не телефонный разговор. Касается тебя. – Она перешла на отрывистые, командные фразы. – Диктуй адрес. У нас на обед меньше часа, надо уложиться.
Я помолчал, прикидывая варианты. С одной стороны, общаться с ней после того концерта, который она устроила перед Дианой, не хотелось категорически. С другой – любопытство разбирало: что такого срочного она хочет мне сообщить?
Ладно. Отшить ее я всегда успею.
Продиктовал адрес и вышел во двор.
Она подъехала через двадцать минут на шикарном «Порше-Кайен» ярко-алого цвета, который смотрелся в нашем обшарпанном дворе примерно как бриллиантовое колье на шее бомжа. Несколько бабушек на лавочке у подъезда проводили машину взглядами, полными классовой ненависти и жгучего любопытства.
Я открыл дверь, опустился на кожаное сиденье цвета слоновой кости и скомандовал:
– Трогай!
– Ты прямо по-барски, – рассмеялась Алиса Олеговна, выруливая со двора.
Машина плавно покатила к выезду, и я поймал себя на мысли, что сиденье подо мной стоит, вероятно, дороже всей моей квартиры вместе с Валерой и затяжками на штанах.
И тут зазвонил телефон.
Я взглянул на экран. Номер был неизвестный, но вызов я принял, потому что мало ли, вдруг что-то важное.
– Сергей Николаевич, здравствуйте, – проблеял в трубке смутно знакомый мужской голос, дрожащий и заискивающий одновременно.
– Слушаю вас. Здравствуйте.
Я нахмурился, пытаясь вспомнить, где слышал эти интонации.
– Это вас из спа-салона беспокоят. – Голос стал еще более медовым. – Мы с вами работали. Я Иннокентий, менеджер. Помните меня?
Ах вот оно что. Тот самый кадр, который меня уволил за отсутствие диплома массажиста.
– Что-то случилось? – спросил я, подозревая самое нехорошее.
– Нет, нет! Что вы! – голос буквально замироточил елейной патокой. – Мы хотели принести извинения и пригласить вас поработать у нас! Вышло недоразумение! Так в жизни бывает… вы такой замечательный специалист…
Алиса Олеговна покосилась на меня с любопытством, но промолчала, сосредоточившись на дороге.
– Так, стоп, – перебил я менеджера Иннокентия. – Давайте без реверансов. Что конкретно произошло? Зачем я вам вдруг понадобился?
На том конце провода повисла пауза, а затем, путаясь в словах и посекундно извиняясь, менеджер выложил все как на духу.
Оказалось, после моего ухода те самые тетки, которым я делал массаж, подняли настоящий бунт. Отказались от сеансов у Каруна, гранд-мастера Рейки, наотрез. Требуют только меня. Написали коллективную жалобу руководству, угрожают завалить все городские форумы и отзовики хейтерскими комментариями, после которых в этот спа-салон не сунется ни один приличный клиент. Администрация в панике, Карун в истерике, и вот теперь они готовы вернуть меня на любых условиях.
Надо же, какой поворот. Я усмехнулся, глядя на проплывающие за окном улицы.
– Я сейчас на обед, – сказал нервничающему Иннокентию, выдержав паузу для пущего эффекта. – После буду у вас. Ждите.
И отключился, не дав ему ответить.
– Проблемы? – поинтересовалась Алиса Олеговна.
– Нет. – Я откинулся на спинку сиденья. – Все в порядке.
– О как. – Она хмыкнула, бросив на меня оценивающий взгляд. – Ну и что случилось? Давай колись!
Судя по манере общаться, она явно решила связать меня по рукам и ногам. И вот где этот Экзюпери со своей коронной фразой «мы в ответе за тех, кого приручили»? Знал бы он, что сейчас творится и как эти «прирученные» в результате наглеют. И ведь никуда не денешься, раз приручил. Почему-то вспомнился вредный Валера, и на душе стало еще тоскливее.
– Тебя кто-то обидел? – не унималась Алиса Олеговна, бросив на меня быстрый обеспокоенный взгляд.
– Я сам решаю свои проблемы, – оборвал я неуместную сейчас дискуссию.
Она насупилась, на скулах проступил легкий румянец то ли от обиды, то ли от сдерживаемого раздражения. Но от дальнейших расспросов воздержалась, и остаток дороги мы проехали в молчании.
Только у ресторана, когда машина мягко притормозила у входа, она взяла меня под руку, придержала и сказала негромко, глядя в глаза:
– Ну, ты можешь хотя бы один час в день не хмуриться?
Я мог. Но не хотел. Впрочем, устраивать сцены посреди улицы было бы совсем по-детски, так что я молча кивнул и придержал для нее дверь ресторана.
А в голове тем временем крутилась совсем другая мысль: надо бы позвонить Диане. Расстались мы как-то скомканно, на полуслове, и вчерашний поцелуй у подъезда висел между нами невысказанным вопросом. В мои времена после первого поцелуя полагалось усиливать знаки внимания: звонки, цветы, приглашения. Прошло уже полдня, а я ей даже не позвонил. Непорядок. Вдруг обидится или, того хуже, решит, что я просто развлекался.
Хотя, возможно, современные девушки мыслят совсем другими категориями, и все эти ритуалы ухаживания для них такой же пережиток прошлого, как дисковый телефон и черно-белый телевизор.
Разберусь потом. Сначала надо понять, чего от меня хочет эта настойчивая женщина.
– Сергей! – донеслось до меня сквозь пелену мыслей.
Я моргнул и посмотрел на свою спутницу. Алиса Олеговна буравила меня раздраженным взглядом.
– Нет, я понимаю, что практически похитила тебя и насильно привезла в один из лучших ресторанов города, – процедила она сквозь зубы, сохраняя на лице светскую улыбку. – Но ты хотя бы видимость нормального отношения можешь продемонстрировать? Из вежливости! Люди же вокруг смотрят.
Я огляделся. Зал ресторана встречал мягким рассеянным светом, словно здесь горели не лампы, а тлеющие угли древнего очага. Джаз-трио под можжевеловой аркой исполняло что-то смутно знакомое, впрочем, мягко и ненавязчиво. Дерево, тканые узоры, керамика с ручной росписью – интерьер создавал ощущение дома зажиточного ремесленника, который не любит показуху, но уважает добротные вещи.
В своей казанской ипостаси я бы точно не сунулся в такое место, мысленно подсчитывая цену одной салфетки. Публика соответствующая: тихие разговоры, дорогие часы, ненавязчивый запах печеного теста и пряных трав.
– Если из вежливости, то могу, – сказал я, натянув на лицо выражение вежливого внимания. – Слушаю вас, Алиса Олеговна.
Она смерила меня взглядом, словно оценивала, достоин ли я, и покачала головой.
Так ничего и не сказав, подошла к хостес, симпатичной женщине лет тридцати, и прошептала той что-то на ухо.
Бросив на меня странный взгляд, та кивнула.
Все эти загадочные телодвижения вокруг моей скромной персоны забавляли, и я просто расслабился. Выслушаю странную дамочку, вкусно поем и откланяюсь.
И нет, я не позволю платить за себя.
Потому что пора Сереге постепенно превращаться в Сергея Николаевича.
