Текст книги "Двадцать два несчастья 2 (СИ)"

Автор книги: Данияр Сугралинов

Соавторы: А. Фонд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Я готов. Когда?

– Прямо сейчас. Через двадцать минут у меня заканчивается дежурство. Жди в пиццерии напротив, через дорогу. Знаешь?

– Знаю, – кивнул я.

– Я скоро подойду. И не вздумай исчезнуть. Больше я тебя прощать не буду.

– Тогда разблокируй меня.

Прыснув, Диана так и сделала.

– Все, давай, до встречи.

* * *

Я сидел в пиццерии у окна, прихлебывая горячий капучино с корицей, и размышлял над тем, какие крутые повороты делает судьба. И какие загадочные все-таки эти женщины.

Диана появилась через тридцать пять минут – явно задержалась, чтобы привести себя в порядок. Глаза у нее были подкрашены совершенно по-другому, а от пальто доносился слабый запах духов из коллекции Prada. У Ирины были такие же. На меня нахлынули воспоминания, которые я мощным усилием воли задавил в зародыше.

До галереи мы дошли пешком. Диана была чудо как хороша в своем светло-карамельном пальто, таких же ботиночках и с миниатюрной сумочкой. Я бросал на нее восхищенные взгляды, она замечала это и буквально купалась в моем обожании. Какая женщина не любит такого? Иногда восхищенный взгляд женщина воспринимает гораздо лучше, чем самые изощренные комплименты. Как и поступки – лучше слов.

Мы вошли внутрь и долго ходили, рассматривая картины. Честно говоря, мазня этого Леонарда Парового – фигня полная, и даже хуже! Я не особый знаток современного искусства, но Белла увлекалась антиквариатом, да и происходила из старинной дворянской семьи – хоть это все и скрывалось раньше, при Советском Союзе, – у них оставались всевозможные ценные семейные реликвии. Кроме того, мы постоянно ходили то в театры, то в самые разные художественные галереи, на выставки. Поэтому у меня это все давно вызвало пресыщение, и мазню вот этого так называемого «художника» я воспринимал сейчас более чем скептически.

Но Диана рассматривала картины с каким-то детским восторгом, что-то там даже фотографировала себе на телефон. Я ей не мешал, иногда она задавала какие-то вопросы, я отвечал, пытался мило шутить, немножко умничал. Ну, обычный такой треп двух молодых людей, у которых дело чуть-чуть сдвинулось с мертвой точки, но еще не сильно.

Через некоторое время мы устали и поднялись на третий этаж, где сели отдохнуть на кушетку.

– Ты подожди, я сейчас приду, мне надо отлучиться… – Диана смутилась и делано строго добавила: – Сиди здесь и жди.

И убежала. Ну, видимо, надо было в дамскую комнату.

Я с удовольствием сидел, давая отдых гудящим ногам, и, чтобы не смотреть на это «высокохудожественное» безобразие, вытащил телефон. Хотел было проверить, может, с моими деньгами хоть что-то решилось? Уже собрался открыть сайт, но потом передумал – лучше не светиться. Вдруг отследят? И без того уже сглупил, проверяя счет с телефона после приезда из Москвы.

Все-таки через ноут с VPN будет работать спокойнее, когда я там все настрою так, как Макс меня в свое время учил. Через надежный сервер. Друг моего Сашки, айтишник, толковый парень, объяснял, что телефон для таких дел хуже, слишком много лишних сервисов, приложений, фоновых процессов, которые я сам не контролирую. Да и он тогда сказал фразу, которая у меня в голове засела: «Любой VPN – это вопрос доверия. Ставишь его – значит, доверяешь тому, кто им управляет».

Я, конечно, знал, что есть куча приложений для защиты, но экспериментировать с этим сейчас не хотелось. Речь шла о больших деньгах. А в таких делах лучше перестраховаться, чем потом кусать локти.

Поэтому единственное, что я проверил, – это новости, что там по другим файлообменникам комментят пользователи, у всех ли такие сбои или только я попался.

И так увлекся, что аж вздрогнул, когда услышал над головой женский голос:

– Привет!

Подняв голову, я обнаружил знакомое лицо. Присмотревшись, вспомнил – это же та женщина, из парка! Сейчас она выглядела шикарно и уверенно в строгом деловом английском костюме, по-богемному небрежно украшенному четырьмя очень крупными золотыми брошами с еще более крупными и явно очень драгоценными камнями, с виду то ли бериллами, то ли непальскими топазами. Над ее образом явно поработали и стилист, и визажист, и еще куча народу. Причем не один час.

– Не ожидала тебя здесь увидеть, – улыбнулась она и запросто плюхнулась рядом со мной на банкетку.

– Да вот, решил приобщиться к высокому искусству, – неопределенно сказал я и махнул рукой на полотно Леонарда Парового, изображающее нарисованную крупными рваными штрихами то ли морду льва, то ли это у него такая женщина (ну, типа как у Пикассо «Обнаженная женщина на пляже с лопатой», только здесь было некрасиво).

– Ну, молодец. Хвалю. Кстати, а что ты можешь сказать по этому поводу?

Я посмотрел на нее, поморщился и честно сказал:

– Хрень хренью эта мазня вашего Леонарда Парового! Я такое даже в деревенском сортире на стенку бы не повесил. Предпочитаю что-нибудь попроще. Я в этом плане старомодный.

– Например? – улыбнулась женщина.

– Нравится творчество Дега, Моне, Ренуара и Писарро…

От моих слов лицо ее вытянулась, и она тут же заливисто, на весь зал, расхохоталась.

Аж посетители начали оглядываться. Но ей было все равно. Она смеялась и смеялась. Наконец, успокоившись, сказала, аккуратно вытирая слезы:

– Ты знаешь, сколько мне стоило уговорить этого Леонарда Парового, чтобы он свои полотна выставил в моей галерее?

– Это ваша галерея? – обалдел я.

– Да, одна из моих галерей. Я же тебе говорила, что много времени проводила здесь, поэтому упустила мужа, черт бы его побрал, скотину!

Я еще раз обвел взглядом галерею и сказал:

– Если бы я был вашим мужем, из-за такой галереи я бы тоже ушел.

Она опять засмеялась.

– С тобой не соскучишься!

– Какой уж есть, – пожал я плечами.

– Хотела тебя поблагодарить за то, что поддержал меня тогда, в парке, – перешла на серьезный тон она. – Еще раз хочу извиниться, что я… э… уехала тогда и не поблагодарила даже. Я была так расстроена…

– Мы это уже обсуждали, – перебил ее я и напомнил: – По телефону.

– Да, обсуждали, но лучше еще с глазу на глаз. Поэтому я бы хотела пригласить тебя в ресторан на обед, – она испытующе посмотрела на меня.

– Мы это уже тоже обсуждали, – поморщился я. – И тоже по телефону.

– Один-один, – белозубо вдруг улыбнулась она. – Это не то, что ты подумал. Просто нормальный дружеский обед. Чтобы надо мной не висела вина и моральный долг. Мне проще так сделать. И не думай ничего такого, я же тебя не на ужин зову, а на самый обычный обед. Часик потерпишь мое общество, вкусно покушаешь, и разбежимся навсегда.

– Почему бы и нет, – после секундного раздумья кивнул я. – Только я исповедую правильное питание, поэтому ресторан нужно выбирать такой, где кухня соответствует.

– Я тоже, – улыбнулась она. – Как насчет того, чтобы в «Умай» пойти? Кормят там отменно.

– Да не вопрос, – пожал плечами я, решив, что вряд ли она пригласила бы меня в забегаловку.

– Тогда давай сходим… – Она на миг задумалась. – Может, завтра пообедаем?

– Завтра? – Теперь уже задумался я, но набивать себе цену не стал. – Хорошо.

– Значит, я тебе позвоню часика в два и заеду за тобой на машине. Идет?

– Договорились, – кивнул я.

– Ладно, мне пора к другим гостям. А ты не скучай тут. И не ругай так сильно Леонарда Парового. Он старался, поверь!

Хихикнув, она вдруг нагнулась ко мне и поцеловала в щеку. А затем провела рукой по щеке, вытирая след от помады.

Спиной я почувствовал взгляд.

Обернулся и увидел широко распахнутые глаза Дианы.

Глава 18

Вот это да! Опять попал, как в стремной мыльной опере.

Ну вот что такое «не везет» и как с ним бороться? Риторический вопрос.

Тем временем Диана подошла к нам, с легкой театральностью склонив голову набок.

– Смотрю, Сергей, ты тут совсем не скучаешь, – сказала она звенящим голосом. – Познакомишь со своей подругой?

Я завис и понял, что понятия не имею, как зовут женщину! Общались всего два раза, и было как-то не до того.

– Меня зовут Алиса Олеговна. – Хозяйка галереи обворожительно улыбнулась нам, выговаривая слова с интонацией светской дамы. – И я хозяйка этой замечательной галереи. Надеюсь, вам здесь нравится.

Диана стушевалась, напрягшись всем телом, но затем высоко вздернула подбородок.

– Очень… э… мило… – выдавила она сухим вежливым тоном.

На этом наш разговор был исчерпан, и, по сценарию, Алисе Олеговне пора было покидать авансцену. Но эта зараза еще на секунду задержалась, глядя на меня с безупречной улыбкой.

– Так что, Сереженька, я за тобой завтра заеду! – промурлыкала она.

Нежным движением она смахнула невидимую пылинку у меня с рукава, послала мне воздушный поцелуй и оставила разбираться с разъяренной Дианой.

– Сереженька, значит? – Глаза ее сузились в две узкие щелочки. – Заедет она за тобой, да? И куда это вы намылились, если не секрет?

Вот это мне Алиса Олеговна подложила капитальную свинью. А сама умотала, зараза. Не удивляюсь теперь, что ее муж так скоропостижно сбежал к другой бабе.

Невольно я аж восхитился таким коварством.

Во дает!

Конечно, Диана на фоне Алисы Олеговны выглядела простенько. Но на ее стороне была молодость, которая, как известно, украшает лучше всех костюмов от «Гуччи» и комплектов из сусального золота с непальскими топазами.

И вот что мне сейчас отвечать?

Сказать, что едем в ресторан? Не думаю, что это хорошая идея. Врать? Диана – хорошая девушка и явно не заслужила такого отношения. Не отвечать? Опять обидится, опять игнорить будет.

И я сказал:

– Кошмар, Диана! Мы еще не поженились, а ты мне уже допросы устраиваешь. Что с тобой дальше будет? Страшно подумать!

Глаза у нее из узких злых щелочек превратились в огромные изумленные чайные блюдца. Нет, пожалуй, в ошеломленные столовые тарелки. Или нет, в ошарашенно-потрясенные тазы.

И мысли ее моментально переключились. Я почти физически ощутил, как там что-то щелкнуло и шестеренки закрутились, обрабатывая информацию.

Нужно было срочно спасать ситуацию, и я торопливо сказал:

– Диана, а пошли вон туда? Там ведь мы с тобой еще не посмотрели самую интересную картину Леонарда Парового. Вон ту, с зубастыми чайками и ржавой лейкой.

Я увлек ее в дальнюю часть зала, пока она в мыслях выбирала платье и фату и придумывала имена всем нашим будущим троим детям.

– Это ж его знаменитое полотно «Трепет мимозы»!

Она пробормотала это, застыв на секунду, и, как зомби, поплелась за мной.

Кажется, она даже не поняла, что я ей сейчас сказал. Правда, минут через пять отмерла и попыталась-таки прицепиться ко мне с расспросами, которые я аккуратно и грамотно перевел на обсуждение «Трепета мимозы». Диана поняла, что момент упущен, чем я ловко воспользовался и теперь вполне успешно отделывался шутками.

Остаток времени Диана держалась отстраненно и сухо, изредка бросая на меня задумчивые взгляды.

Когда осмотр шедевров Леонарда Парового был окончен, я вызвался проводить Диану домой. Она начала возражать, но я вызвал такси, и ей пришлось ехать.

В машине она отвернулась и отстраненно смотрела в окно. Я сперва пытался что-то рассказывать, но потом понял, что это бесполезно, и умолк.

А когда мы подъехали к ее дому, вышел из такси, открыв ей дверь.

Диана выпорхнула из машины и сказала, не глядя в глаза:

– Спасибо за интересный вечер. Пока!

Она попыталась убежать в подъезд.

Я развернул ее, крепко прижав к себе, и поцеловал.

Она охнула от неожиданности, упершись ладонями мне в грудь, но уже через мгновение ее пальцы вцепились в ворот моей куртки, притягивая ближе. От нее пахло чем-то цветочным, теплым, головокружительным. Губы были мягкие и горячие, и когда она приоткрыла их, впуская меня глубже, у меня потемнело в глазах.

Я прижал ее к себе так, что почувствовал, как бешено колотится ее сердце – или мое, уже не разобрать. Пальцы девушки скользнули мне в волосы на затылке, и я забыл, где мы находимся, забыл про такси, про Алису Олеговну, про все на свете.

И если бы скотина таксист не начал бибикать, не знаю, чем бы все это закончилось.

Диана вырвалась и убежала. Но, кажется, она тоже улыбалась.

Так что вроде как помирились, а вместе с тем и не помирились.

Черт его знает.

А вот с Алисой Олеговной нужно поговорить.

Хотя зачем тянуть? Прямо в такси я вытащил телефон, нашел ее номер и написал сообщение: «Алиса Олеговна! Я не совсем понимаю, что это было? Ваше поведение неприемлемо. В связи с чем поездка в ресторан отменяется. Всего доброго. На этом, надеюсь, наше общение закончено».

Да, резко. Да, слишком уж жестко. Но таким дамочкам только дай руку.

Попросив таксиста высадить меня у магазина «Зоотовары», я направился внутрь. Надо было купить Валере шампунь. Пришло время его отмыть. Лишай побежден, так что сегодня нам предстоят спа-процедуры. И что-то я уже сейчас начинаю подозревать, что Валере этот процесс не придется по душе. Скандал и вопли обеспечены.

В общем, я торопливо шел домой через тот парк, где мы с Танюхой бегали. На улице явно похолодало, начал накрапывать мерзкий дождик. Свинцовое небо, казалось, вот-вот упадет на затылок и заберется под куртку холодным мерзким щупальцем. Я натянул воротник повыше, вжал голову в плечи и стремительным шагом пытался побыстрее дойти. Дома тепло и сухо.

Я шел, так задумавшись о том, как буду проворачивать аферу с мытьем Валеры, что чуть не споткнулся от неожиданности, когда обнаружил на том пятачке, где Танюха любила устраивать передышки, сидящего, скрючившись на лавочке, человека.

Дежавю?

Опять Алиса Олеговна?

Я подошел поближе и удивился еще больше, потому что на лавочке сидел… Брыжжак.

Причем, как мне показалось, он был пьяный в хлам. И сейчас сидел, покачиваясь и нимало не заботясь о том, что холодные капли дождя попадают на его лицо, а у него расстегнута куртка, под которую затекает дождь.

– Эй, – позвал я, – ты что здесь сидишь?

Он поднял голову, посмотрев на меня мутными глазами. Совсем никакущий.

– Ты меня слышишь, Брыжжак? – рявкнул громче.

Он помотал головой, мол, слышу.

– Ты чего здесь сидишь? Промокнешь, холодно, заболеешь!

– Домой попасть не могу, – еле ворочая языком, сказал он.

– Так! А ну пошли!

Я схватил его за шиворот, вздернув на ноги.

Он что-то проворчал нечленораздельно, но я не прислушивался. Прямо так и поволок домой. Силушки богатырской у Сереги было не то чтобы ого-го, но она начинала просыпаться, и какого-то тщедушного Брыжжака дотащить до подъезда мне было несложно. Точнее, я его даже не столько тащил, сколько пинал до самого дома, поддерживая в вертикальном положении за воротник.

А вот внутри образовалась проблема с тем, что надо как-то подниматься по лестнице, потому что лифт, как выяснилось, не работал, а у Брыжжака заплетались ноги. Если по ровной местности он еще шел более-менее, то сейчас начались реальные проблемы.

И тем не менее я все-таки за шиворот попер его на третий этаж, где он проживал.

Лампочка на первом давно перегорела, и я тащил Брыжжака практически на ощупь, ориентируясь по слабому свету из щели под чьей-то дверью.

На втором Брыжжак зацепился ногой за выщербленную ступеньку и едва не утянул меня за собой. Я выругался сквозь зубы, перехватив его покрепче, и почувствовал, как от его куртки несет перегаром вперемешку с вонючим потом.

На третьем я прислонил его в угол и, отдуваясь, велел:

– Давай ключ!

Потная рубашка прилипла к спине, и я остро мечтал поскорее уже завести его домой и идти к себе. Хочу в душ!

– Н-нету, – сказал Брыжжак, который уже слегка пришел в себя и уже не был таким закумаренным.

– И как дверь открыть?

– М-мать. – Он пробормотал это, махнув рукой и попытавшись пояснить: – Т-там!

Когда я нажал на кнопку звонка, за дверью послышалось какое-то шуршание, шаги.

Я прислушался. За дверью явно кто-то был: скрипнула половица, потом раздалось шарканье тапочек. Глазок на мгновение потемнел, словно к нему прильнули, а затем снова посветлел.

– Эй! – Я постучал костяшками. – Откройте, это сосед снизу!

Тишина. Только где-то капала вода – наверное, кран на кухне. Я снова позвонил, на этот раз долго и настойчиво, вдавив кнопку секунд на десять. Звонок надрывался за дверью противным дребезжащим звуком.

– Открывайте! – сказал я. – Я сына вашего привел.

За дверью зашуршали, но никакой реакции не было. Я опять начал звонить.

– Вы меня слышите? – возмущенно повысил я голос. – Это я, сосед снизу, привел вашего сына. Он пьяный. Пустите его, ему надо раздеться и лечь спать. На улице холодно!

Опять никакой реакции. Я снова позвонил, затем пару раз стукнул по двери ногой.

И тут вдруг из-за двери донеслось монотонное пение. Я прислушался – женский голос тянул слова молитвы, бубня их скороговоркой, как заклинание. Потом начал сначала. И ещё раз. И ещё – по кругу, без пауз, словно запись на повторе.

– Она что, там молебен устроила? – растерянно спросил я.

Вот это поворот!

Брыжжак покивал, затем поднял на меня мутный взгляд:

– Она мозгами совсем поехала. Молится с утра до вечера. Заманала уже!

– А почему тебя не пускает в дом? – спросил я.

– Говорит, что я одержим злыми духами.

Брыжжак фыркнул, опустившись на коврик.

– Ладно, сосед. Ты иди давай. Спасибо, что довел. Я здесь буду. Тут теплее.

И тут я не выдержал. То ли оттого, что во мне все еще бурлили гормоны после того поцелуя с Дианой, то ли потому, что только вернулся из Москвы, где окунулся в прошлую жизнь и окончательно осознал, что все это реально, – но меня вдруг прорвало на шуточки.

Я подошел поближе к двери и произнес громким замогильным голосом:

– Лептинотарса децемлинеата!

Так по-латыни называется колорадский жук. Но бабушка этого не знала, и молитвы за дверью зазвучали еще громче и яростней.

Обернувшись к Брыжжаку, я сказал:

– Ну на фиг.

– Угу, – согласился он. – В нее саму, по-моему, бес вселился.

– Ну как же ты здесь будешь? – спросил я. – У тебя вот вся куртка мокрая. Она тебя не пускает, и что, здесь ночевать будешь?

– Буду, не впервой.

Он с досадой отмахнулся, поджимая под себя ноги.

Я не мог этого допустить. Сидит на тоненьком коврике, на холодном бетоне, в мокрой куртке. И это он до утра так собирается. Воспаление легких поймает, однозначно. В подъезде не топят, тут дубак – не как на улице, понятно, но все равно холодно.

Уловив мои мысли, активировалась Система, и табличка выдала его показатели:

Диагностика завершена.

Основные показатели: температура 35,9 °C, ЧСС 92, АД 130/85, ЧДД 18.

Обнаружены аномалии:

– Интоксикация алкоголем (средняя степень, 1,8 промилле).

– Гипотермия (легкая степень).

– Обезвоживание (выраженное).

– Риск острой респираторной инфекции (вероятность 78%).

– Риск аспирации при рвоте (умеренный).

Я присмотрелся к Брыжжаку внимательнее. Губы с синеватым оттенком – признак начинающейся гипотермии. Руки трясутся мелкой дрожью, и это не только алкоголь, это еще и переохлаждение. Зрачки расширены, реакция на свет замедленная. Классическая картина алкогольной интоксикации средней степени, осложненной пребыванием на холоде.

Если оставить его здесь до утра, к гипотермии добавится пневмония. А учитывая общее состояние организма: явный дефицит массы тела, нездоровый цвет кожи, – иммунитет у него сейчас как у воробья в декабре.

А о чем он вообще думает?

Я запустил эмпатический модуль.

Сканирование завершено.

Объект: Брыжжак Эдуард Андреевич, 28 лет.

Доминирующие состояния:

– Растерянность (62%).

– Стыд (57%).

– Усталость (55%).

Дополнительные маркеры:

– Безразличие к собственной судьбе.

– Отсутствие агрессивных намерений.

– Минимальная угроза для окружающих.

Так-так… А это уже интересно: основными доминирующими эмоциями соседа-меломана были растерянность, стыд и усталость. Агрессии, злости и каких-то негативных чувств не просматривалось.

Честно сказать, я не должен был с ним возиться, после того как он вымотал мне все нервы. Но я – это я. Да и эндорфины у меня все еще бурлили в крови, так что хотелось, чтобы хорошо было не только мне.

Поэтому я сказал:

– Так, вставай, пошли ко мне.

– Пошли куда?

Брыжжак изумленно воззрился на меня, даже не делая попытки встать.

– Ко мне, – пожал я плечами и рявкнул, потому как надоело митинговать в подъезде: – Пойдем!

– Зачем? – Брыжжак испуганно отпрянул.

– Пошли, я сказал!

И опять подхватил его, потащив к себе на второй.

У двери достал ключ, открыл дверь и велел:

– Заходи. Только разувайся здесь, у порога. У тебя обувь капец грязная.

Глина присохла к его подошвам и отваливалась большими кусками, оставляя следы на бетонных ступенях, как будто он весь день лазил по карьеру.

Брыжжак аккуратно разулся, оставив обувь в подъезде на площадке.

– Ладно, заноси, а то украдут, – сказал я.

– Не, – отмахнулся он. – Кому такое дерьмо надо?

Я не стал спорить, включив свет в прихожей, и навстречу мне выскочил Валера, который при виде Брыжжака поднял хвост, взъерошив остатки шерстки. И зашипел, метнувшись обратно на кухню.

– Видимо, в тебе действительно бесы есть, – не удержался я, чтобы не съязвить. – Вон даже кошак мелкий и то испугался.

– Конечно, есть, – усмехнулся Брыжжак. Правда, получилось это у него невесело.

Он разделся, и я велел ему идти на кухню. Сам стал подогревать ужин. А пока суд да дело поставил чайник на плиту – горячего требовалось попить срочно. Нужно было привести Брыжжака в чувство.

Домашних способов быстро протрезвить пьяного человека не существует. Никакие таблетки, кофе, холодный душ, нашатырь, бег, жирная еда не ускоряют распад алкоголя. Печень работает с фиксированной скоростью, и ее нельзя «разогнать». Но есть способы безопасно привести человека в более адекватное состояние, пока алкоголь естественно выводится.

Вода – это самое рабочее. Алкоголь обезвоживает, а легкое восполнение жидкости улучшает самочувствие. Пить нужно маленькими глотками. Еще можно открыть окно и дать человеку посидеть рядом. Прохлада помогает снизить сонливость и «размазанный» эффект. Сладкий чай слегка улучшает работу мозга в состоянии интоксикации. Не лечит, но помогает человеку «собраться».

Самое правильное и реальное – отдых и время, потому что алкоголь выходит со скоростью примерно одна десятая промилле в час, может, чуть быстрее, и Брыжжаку нужно теперь как минимум часов двенадцать, чтобы протрезветь. Или даже восемнадцать, это зависит от метаболизма.

А вот чего категорически нельзя делать, пытаясь протрезветь, так это вставать под холодный душ из-за риска сердечного спазма. Также не рекомендуется пить кофе из-за усиления тахикардии и обезвоживания, силой накачиваться водой, ну и глотать лекарства «от головы» или «от давления» без контроля.

Поэтому я налил большую кружку крепкого сладкого чая, поставив перед Брыжжаком. Себе тоже сделал чай, чтобы согреться. Обоим положил по ложке башкирского меда, прихваченного уже на выходе с рынка – на мой взгляд, одного из лучших во всей стране, если не в мире.

Валера сидел в своей лежанке, поглядывал на незваного гостя из-за бортика, и взгляд этот не обещал ничего хорошего.

Когда Брыжжак чуть-чуть согрелся, перестав ощутимо трястись, я сказал ему:

– А теперь говори, сосед. Ответь честно, ты зачем мне на коврик под дверь тогда насрал?

– Чего? – Глаза Брыжжака превратились в два квадрата.

– Ты насрал мне под дверь, – констатировал я. – На днях. И не надо отпираться. Еще песню эту дурацкую поставил! «Лох – это судьба», блин. И ведь вспомнил старье такое.

– Не срал я! Это не я сделал! И песню эту не знаю! Мамой клянусь!

– Ну, судя по тому, как себя ведет твоя мама, ее именем ты раньше по всем поводам клялся. – Я мрачно покачал головой. – Вот и довел старушку.

– Нет, это не я. – Брыжжак взвился с места. – Я не срал!