Текст книги "Двадцать два несчастья 2 (СИ)"

Автор книги: Данияр Сугралинов

Соавторы: А. Фонд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Вы большой молодец. Вы его спасли. Не каждый бы так поступил.

– Не знаю, спас ли, – честно ответил я. – Но шанс у него теперь есть.

Она кивнула, и я увидел в ее глазах слезы. Может, у нее тоже было что-то с сердцем, или просто она понимала, насколько близко Владимир был сейчас к смерти.

Дежурный постучал мне по плечу, сказав:

– Спасибо за помощь пассажиру.

Он пожал мне руку, а я кивнул, не находя слов. Что тут скажешь? Просто сделал то, что должен был.

Система молчала, ее функциональность по-прежнему была близка к нулю, но в глубине сознания я ощутил какое-то едва уловимое тепло, словно она одобряла мои действия, даже находясь в практически выключенном состоянии. Впрочем, может, я просто фантазировал.

Неважно. Я спас человеку жизнь. Или, по крайней мере, дал ему шанс. И это, что ни говори, единственное, что имело значение прямо сейчас.

Дождавшись поезда, в вагоне я опустился на свободное место, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, чувствуя, как накатывает усталость. «Увольнение» в спа-салоне, стычка с женихом Лейлы, встреча в больнице с самим Хусаиновым, потом ночь на трассе, нежданная встреча с Ириной и подлость Михайленко и Лысоткина… Все это вымотало меня до предела. Меня и мои нервы.

Мне бы сейчас в хороший купейный вагон и поспать хорошо, а не напрашиваться в попутчики до Казани.

С этой неутешительной мыслью я провалился в сон, но вскоре проснулся от громкого голоса:

– Станция «Щелковская». Конечная. Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны.

От авторов

Друзья, если вам все еще нравится история Сереги, пожалуйста, оставьте отзыв под первой книгой. Или поставьте лайк, если еще не сделали этого. Это действительно важно: отзывы помогают новым читателям понять, стоит ли начинать чтение, а нам – ориентироваться на интерес аудитории. От того, сколько людей поддерживают Серегу, зависит, как долго и как часто мы сможем выпускать новые главы.

Глава 4

До нужного участка Щелковского шоссе я добрался на автобусе, выйдя на остановке сразу за МКАД.

Прошел метров двести по обочине, отыскал относительно безопасное место, где машины уже набирали скорость после светофора, и поднял руку.

Машины проносились мимо, не сбавляя скорости. Минут через пятнадцать пальцы начали деревенеть от холода, а ноги затекли. Я переминался с ноги на ногу, пытаясь согреться, и уже начал жалеть, что не остался в Москве еще на день. Можно было переночевать в отеле или хостеле, привести себя в порядок.

Мимо проехала фура, обдав меня выхлопными газами. За ней легковушка с тонированными стеклами. Потом еще одна. И еще. Никто не останавливался.

Так, может, попробовать пройти дальше, к повороту? Там поток машин медленнее, больше шансов. Я двинулся вдоль обочины, проклиная себя за то, что не взял теплую одежду. Хотя какая теплая одежда, если у меня все вещи остались в московской квартире, а точнее, уже давно увезены Ириной неизвестно куда. Не удивлюсь, если распродать успела или отвезти в комиссионку.

Еще минут десять я голосовал на новом месте. Руки совсем окоченели, нос покраснел, дыхание вырывалось белыми облачками пара.

И тут проезжавший мимо внедорожник, черный «крузак», начал сбавлять скорость.

Да ладно! Я не поверил своим глазам, но машина остановилась метрах в десяти, так что мне оставалось только рвануть к ней, стараясь не бежать, чтобы не выглядеть слишком отчаянным.

Передняя пассажирская дверь открылась, и оттуда выглянул мужчина лет тридцати пяти, крупный, широкоплечий, с короткой стрижкой и аккуратной бородой. Лицо у него было спокойное, открытое.

– Куда едешь? – спросил он.

– Казань, – ответил я, подходя ближе. – Или хотя бы в сторону Казани. Любой попуткой.

– Залезай, – мужчина кивнул на заднее сиденье. – Мы как раз в Казань. Повезло тебе.

Я не поверил своим ушам. Прямо до Казани? Такого везения у меня не было уже очень давно.

– Серьезно? – переспросил я, открывая заднюю дверь.

– Серьезно, – усмехнулся мужчина, – садись давай, холодно же.

Я забрался в салон, захлопнул дверь и сразу почувствовал блаженное тепло. Даже пахло в машине как-то уютно. Печка работала на полную мощность, из динамиков тихо играла какая-то татарская музыка. За рулем сидел еще один мужчина, очень похожий на первого, только чуть старше и без бороды.

– Я Ролан, – представился тот, что открыл дверь, повернувшись ко мне. – Это мой брат Алан. Мы тоже из Казани, были по делам в Москве, теперь домой едем.

– Сергей, – коротко представился я, пристегиваясь. – Спасибо, что подобрали. Я уж думал, замерзну тут.

– Да нормально. – Алан посмотрел в зеркало заднего вида и тронулся. – Сам по молодости голосовал, знаю, каково это.

Ролан протянул мне термос.

– На, выпей чаю. Горячий, согреешься.

Я взял термос, открутил крышку и налил себе в маленькую кружку-крышечку. Чай оказался крепким, сладким, обжигающе горячим. И с молоком. Я сделал несколько глотков, чувствуя, как тепло разливается по груди, а пальцы постепенно отходят от холода.

– Спасибо, – повторил я, возвращая термос. – Выручили меня здорово.

– Не за что, – махнул рукой Ролан. – Ты вообще откуда? Москвич?

– Раньше был москвичом, – уклончиво ответил я. – Теперь живу в Казани.

– Понятно. – Ролан кивнул, не расспрашивая дальше.

Хорошие ребята, не лезут с вопросами, почему да как. Я даже немного напрягся, но интуиция молчала, подвоха я не чувствовал. Оба похожи на татар, и то, что едут в Казань, могло быть счастливым совпадением.

Тем временем машина набрала скорость, трасса потянулась перед нами ровной серой лентой. Я откинулся на спинку сиденья, чувствуя, как усталость накатывает волной. Тепло, тихая музыка, мерное гудение двигателя. Глаза начали слипаться сами собой, да и за окном темнело.

– Ты спи спокойно, отдохни, – услышал я голос Ролана, словно издалека. – Мы тебя разбудим, когда приедем.

Я хотел что-то ответить, но слова застряли в горле. Меня разморило, сознание поплыло, и через пару мгновения я уже спал…

Проснулся от того, что машина остановилась. Открыл глаза, не сразу понимая, где нахожусь. За окном уже светлело.

– Приехали, – сказал Алан, оборачиваясь. – Мы на въезде в Казань. Тебя куда?

Я потер лицо руками, прогоняя остатки сна. Черт, сколько я проспал? Несколько часов точно.

– На Марата можете? – спросил я. – Двадцать седьмой дом.

– Можем, – кивнул Алан. – Мы как раз туда едем, почти рядом живем.

– Спасибо.

Везение какое-то невероятное. Прямо до дома практически довезли.

Ролан повернулся ко мне, протягивая термос.

– Еще чаю хочешь? Пока ты спал, мы заезжали в кафешку, там нам налили свежий.

– Спасибо, не откажусь.

Взяв термос, я налил себе в кружку. Чай был не таким вкусным, как до этого, но достаточно крепким и сладким, чтобы проснуться.

– Ты чем занимаешься, если не секрет? – спросил Ролан, пока Алан вел машину по утренним улицам Казани.

Я задумался на секунду. Что сказать? Врать не хотелось, но и правду всю рассказывать тоже.

– Был хирургом, – честно ответил я. – Теперь вот уволен. Ищу новую работу.

– Понятно, – кивнул Ролан. – Сложная профессия. Ответственная.

– Очень, – согласился я. – Особенно когда что-то идет не так. У каждого хирурга свое личное кладбище.

Мы помолчали. Алан свернул на знакомую улицу, и я уже начал высматривать свой подъезд, когда вдруг почувствовал странное тепло в голове. Словно что-то включилось внутри черепа.

И тут перед глазами вспыхнул текст, яркий, четкий, совсем не такой, как те бледные строчки, которые Система выдавала в метро.

Внимание! Критически важные позитивные изменения в организме!

Зафиксирована положительная динамика по всем системам:

– Без алкоголя: 180 часов.

– Без никотина: 180 часов.

– Регулярное питание: 7 дней.

– Физическая активность: стабильная.

– Снижение уровня кортизола: 43%.

– Нормализация метаболизма: в процессе.

Прогноз продолжительности жизни уточнен: 6 месяцев.

Функциональность Системы восстановлена до 3%!

Я ошарашенно уставился в текст. Целых полгода у меня теперь?

Но это было не все, открылись новые уведомления:

Подключен эмпатический модуль: эмоционально-когнитивное сканирование.

Доступны функции: базовое распознавание эмоциональных состояний окружающих.

Что? Какое еще эмоциональное сканирование? Я моргнул, пытаясь осмыслить происходящее, и невольно перевел взгляд на Ролана, который сидел вполоборота, глядя в окно.

И тут перед глазами снова возник текст, на этот раз другой:

Попытка активировать эмпатический модуль…

Успешно!

Сканирование завершено.

Объект: Ролан, 36 лет.

Доминирующие состояния:

– Спокойная удовлетворенность (68%).

– Доверие базовое (54%).

– Легкая усталость (41%).

Дополнительные маркеры:

– Поза расслабленная, открытая.

– Нет признаков напряжения или скрытой агрессии.

– Естественная доброжелательность.

Я перевел взгляд на Алана, и Система тут же выдала новую информацию:

Сканирование завершено.

Объект: Алан, 42 года.

Доминирующие состояния:

– Сосредоточенность ( 81%).

– Солидарность групповая ( 72%).

– Спокойствие, отсутствие тревоги (63%).

Дополнительные маркеры:

– Внимание на текущей активности.

– Нет признаков раздражения или нетерпения.

– Ответственность за группу.

Я сидел, ошарашенный, пытаясь переварить информацию. Система… показывает мне эмоции людей? Их состояние? Это… это же невероятно. И немного жутко, если честно. Теперь от меня никто не скроет свое настроение, это же… Это же… Получается, это и своеобразный детектор лжи? Ведь так получае…

Тут я увидел перед своим лицом чью-то руку, которая двигалась вверх-вниз.

– Эй, Сергей, ты чего задумался? – Это Ролан повернулся ко мне.

– Да так, не проснулся еще, – быстро ответил я. – Последние дни выдались тяжелыми.

– Понятно. – Ролан кивнул. – Ничего, дома отдохнешь. Почти приехали.

Алан свернул на мою улицу и остановился у подъезда.

– Этот твой дом? – спросил он.

– Да, спасибо огромное! – Я потянулся к ручке двери. – Вы меня очень выручили. Сколько с меня за дорогу?

– Обижаешь, ничего не надо. – Ролан махнул рукой. – Мы все равно сюда ехали.

– Я настаиваю… – неуверенно проговорил я. – Ну, хоть на бензин…

– Не надо, – твердо сказал Алан. – Иди домой спокойно, Сергей. Отдыхай. В другой раз кому-нибудь поможешь.

Я кивнул, не настаивая. Хорошие люди попались.

– Спасибо вам, – еще раз поблагодарил я, открывая дверь. – Счастливо.

– И тебе удачи, – ответил Ролан. – Работу найдешь, не переживай. Доктора сейчас везде нужны. От знакомых слышал, в сельской местности вообще нехватка. Так что подумай.

Я вышел из машины, захлопнул дверь и помахал им рукой. «Крузак» тронулся и скрылся за поворотом.

А я повернулся к подъезду и зашагал к двери. Дома меня ждал Валера, который за эти сутки наверняка уже извел Степку с Танюхой своим мяуканьем, и куча нерешенных проблем.

Но впервые за долгое время я чувствовал что-то, похожее на надежду.

* * *

Зайдя домой, я первым делом залез с телефона на свой виртуальный счет и увидел, что деньги – около десяти миллионов, выведенных со старых счетов, – так и не поступили.

Да, я огорчился. Сильно огорчился. Все-таки огромные деньги, с помощью которых я вполне мог решить все проблемы Сергея и помочь детям. Но ничего сделать не мог. К тому же у меня уже так случалось, что деньги застревали где-то на счетах в Гонконге или Сингапуре дня на два или даже на три. Но потом их все равно переводили клиенту.

Поэтому я решил подождать. Вдруг это просто техническая неполадка. Тем более, сегодня воскресенье. Да и думать о том, что деньги ухнули куда-то не туда, мне совершенно не хотелось.

Более того, я тщательно гнал от себя эту мысль. Организм Сергея требовалось беречь. А от лишнего стресса у него опять часть жизни отнимет. Так что долго гадать, как такое могло произойти, я себе позволить не мог. Уж лучше жизнь, чем деньги.

С этими мыслями я собрался на пробежку. Время раннее, планов пока нет, а ноги затекли после ночи в машине так, что икры зашлись тупой, ноющей болью. Разогнать кровь нужно было обязательно, иначе рисковал заработать тромб.

Вспомнил пациента, которого как-то привезли после рейса Москва – Владивосток. Мужик провел восемь часов не вставая, потому что стеснялся побеспокоить соседей, а потом встал в аэропорту и рухнул прямо у багажной ленты. Тромб оторвался и понесся прямо в легочную артерию, перекрыв кровоток, словно затычка в узкой трубе. Еле откачали. Вот так и бывает, когда долго сидишь: кровь застаивается, густеет, в глубоких венах голеней формируются сгустки, которые просто ждут своего часа.

Выходя из дома, прихватил с собой деньги и пачку неоплаченных счетов за коммунальные услуги – наследство от Сереги. Благо уже видел терминалы оплаты неподалеку, можно будет заодно и долги погасить наличкой.

Спустившись, быстрым шагом добрался до парка. Там пахло сыростью и прелыми листьями, которые устилали дорожки неровным рыжим ковром.

Сегодня бегать я не планировал. Тест-драйвы тела показали, что это пока не мое, а точнее, не Серегино. Зато быстрая ходьба – самое то. Аэробная нагрузка умеренной интенсивности, при которой организм учится эффективно использовать кислород и жир в качестве топлива, не загоняя сердце в красную зону.

Я начал с разминки, размахивая руками и делая несколько выпадов, чувствуя, как неохотно просыпаются мышцы. Потом взял темп: широкий шаг, руки согнуты в локтях под девяносто градусов, энергичные махи в такт движению. Пятка касается земли первой, потом перекат через всю стопу и мощный толчок носком. Именно так работают профессиональные спортивные ходоки, превращая обычную прогулку в полноценную тренировку.

Скорость держал около шести километров в час, может, чуть выше. Достаточно, чтобы пульс поднялся до ста двадцати, но не настолько, чтобы задыхаться и хрипеть.

А главное, что при такой нагрузке начинают просыпаться митохондрии. Эти крошечные энергетические станции внутри клеток обычно дремлют у тех, кто ведет сидячий образ жизни, еле-еле вырабатывая необходимый минимум энергии, а оттого болеют и повреждаются. Но стоит дать организму аэробную нагрузку, и включается целый каскад адаптивных реакций. Клетки начинают синтезировать новые митохондрии. Одновременно улучшается капилляризация мышц – образуются дополнительные мелкие сосуды, доставляющие больше кислорода и питательных веществ. А сами митохондрии учатся работать эффективнее.

Короче говоря, регулярная быстрая ходьба буквально перестраивает энергетику организма изнутри, увеличивая и количество митохондрий, и их мощность. Результат прост и понятен: больше энергии, меньше усталости, лучше выносливость.

Удивительный парадокс, но легко объяснимый именно этим: у тех, кто много двигается, энергии больше, чем у тех, кто ведет сидячий образ жизни. Хотя казалось бы…

Вот только объяснять это телу было бесполезно. Оно упрямо ныло, протестуя против нагрузки. Ноги гудели, икры побаливали, в боку периодически покалывало. Но я продолжал идти, держа темп, и постепенно начал привыкать.

Даже приятно было ощущать, как мышцы разогреваются, а кровь начинает циркулировать активнее, разгоняя утреннюю вялость.

Что еще примечательно, во время такой активности здорово прочищаются мозги. Все в разуме становится каким-то чистым, ясным, понятным. Как, например, моя поспешная идея навестить Лейлу Хусаинову, которая пришла мне в голову по дороге в Казань. Нет, делать мне рядом с ней пока нечего, да и не пропустят. Связаться тоже никак, и что остается? Ждать, когда она со мной сама свяжется. Но кое-что я могу сделать…

Не надеясь на скорый ответ, я написал Мельнику: «Михаил Петрович, как дела у моей подопечной?»

Похоже, он вставал очень рано или был на дежурстве, потому что ответил через пару минут, я даже круг не успел закончить: «Состояние стабилизировалось. Сознание восстановлено, жизненные показатели в норме. Родственники перевезли ее в платную клинику».

И через минуту еще одно: «Я не ставил в курс твоего отца о последних событиях. Но, Сергей, тебе нужно что-то делать!»

Хмыкнув, я спрятал телефон в карман и покачал головой, потому что Мельник не сказал, что нужно делать. Вряд ли он сам понимал, почему и за что меня прессуют. Со стороны выглядело так, что меня хотят задавить за то, что я подверг риску жизнь девушки. При этом подразумевалось, что рядом не было ни двух других нейрохирургов, ни ответственного за все Харитонова. Скорее всего, ответственность переложили на Мельника, и потому-то тот и пошел у них на поводу. Но в его понимании «что-то делать», скорее всего, значило искать компромиссы с Харитоновым и Хусаиновым. А их я и без его участия всегда найду. Другое дело, что после того, что я узнал от Лейлы, искать их мне не хочется.

Поэтому… лезть на рожон пока не буду. Буду действовать в юридическом поле.

А насчет Лейлы… Остается только ждать от нее новостей, потому что теперь мне ее найти не то чтобы нереально, но нет смысла. Только вызовет лишние подозрения.

С этой мыслью я все-таки побежал, решив немного разогнать сердце.

А на третьем кругу я заметил деда Эльдара, который, похоже, только пришел. Вспомнилось, как на днях во время моей первой пробежки он насмехался надо мной. Сейчас дед сидел на той же лавочке – и не холодно же ему! – читал газету и попыхивал сигаретой, выпуская дым сизыми клубами.

Когда я проходил мимо, дед поднял глаза и узнал меня.

– О, бегун! – хмыкнул он, откладывая газету. – А «Динамо» бежит?

– Все бегут, – отшутился я.

– Сегодня уже не подыхаешь? Прогресс, однако.

Я притормозил, переводя дух.

– Сегодня решил не бегать. Ходьба полезнее для начала.

– Умно, – кивнул дед и затянулся. – А я вот думал, ты больше не появишься. Многие так: начинают, понимают, что сложно и больно, и все, бросают.

– Не, я упертый. Жить хочется, Эльдар Александрович.

– Это хорошо. – Тверской усмехнулся и постучал пальцем по пачке сигарет. – Мне бы твою упертость, да в молодости. Может, тогда и не курил бы, как паровоз. А то тоже… жить хочется.

Я посмотрел на него внимательнее, включив профессиональный режим оценки. Тогда Система выдала диагноз: критический стеноз сонных артерий, прогноз выживаемости меньше года. Но сегодня она молчала. Впрочем, мне и без Системы было ясно, что дед в плохом состоянии: бледный, одышка даже в покое, заметно, как грудь тяжело поднимается.

А еще я вдруг заметил страх. Страх, который люди пытаются спрятать за показным равнодушием и иронией. Он читался даже в его последних словах: «А то тоже… жить хочется». Значит, все-таки боится он смерти?

Система вдруг проснулась, словно услышав мой мысленный вопрос:

Попытка активировать эмпатический модуль…

Успешно!

Сканирование завершено.

Объект: Эльдар Александрович Тверской, 67 лет.

Доминирующие состояния:

– Страх ситуативный (82%).

– Переживания по поводу конечности существования (76%).

– Сопротивление судьбе (скрытое, подавленное) (61%).

Дополнительные маркеры:

– Показное равнодушие (защитный механизм).

– Напряжение мышц плеч и шеи при упоминании здоровья.

– Желание дожить до значимого события.

Я невольно прищурился. Что еще за ситуативный страх у тебя, дед?

– Эльдар Александрович, – сказал я, решаясь ему помочь. – А вы к врачам-то ходите?

Он поморщился, затушив окурок о край лавочки.

– Зачем? Чтобы они мне про давление нотации читали? Или таблетки выписывали, от которых толку ноль? Горстями мне их глотать теперь, что ли?

– А если толк будет?

– Не будет, – отмахнулся он. – Мне уже шестьдесят семь. В моем возрасте только помирать и остается.

– Ерунда, – резко сказал я. – У вас стеноз сонных артерий. Это сужение сосудов, которые несут кровь в мозг. Сейчас у вас, судя по симптомам, процентов под семьдесят. Может, чуть меньше. Если ничего не делать, то да, инсульт неизбежен. Причем скоро.

Дед вздрогнул, и я увидел, как расширились его зрачки. Попал в точку.

– Откуда ты знаешь? – хрипло спросил он.

– Я врач. Вернее, был. – И присел на край лавочки рядом с ним. – Хирург. И у вас все как в учебнике. Бледность, одышка, отеки, синюшность. Ваше сердце работает на износ, пытаясь прокачать кровь через суженные сосуды.

– Ну и что теперь? Все равно помирать, ничего не поделаешь, поздно.

– Нет. – Я покачал головой. – Сейчас стеноз лечится. Есть операция, которая называется каротидная эндартерэктомия. Или стентирование, это попроще. Расширяют сосуд, вставляют стент, и кровоток восстанавливается. После этого вы можете прожить еще лет двадцать. Может, и больше.

Дед помолчал, глядя куда-то в сторону, а потом резко повернулся ко мне.

– И куда мне идти? К участковому терапевту? Он меня в очередь на полгода поставит, а там уже и ноги протянуть недолго.

– Не надо к участковому, – сказал я, вставая. – Идите прямо сейчас в приемный покой девятой городской больницы. Попросите Михаила Петровича Мельника. Он начальник отделения неотложной помощи. Хороший врач и человек. Он вас посмотрит, назначит обследование. Томографию сделают, все проверят. И, если подтвердится стеноз, вас сразу на операцию возьмут.

– Сразу? – недоверчиво переспросил дед.

– Сразу. Мельник не из тех, кто будет тянуть. Если случай острый, он действует быстро. Скажите ему, что вас направил Сергей Епиходов.

– Какие шансы… что выживу?

– Очень высокие. Я не вру, можете перепроверить. Риск осложнений один, ну, максимум два процента, а летальность вообще мизерная. Главное, после процедуры на самом деле пить все таблетки, что вам пропишут. И обязательно нужно бросить курить, Эльдар Александрович, а потом гулять почаще, раз уж вы так и так в парке много времени проводите. И бросить будет легче с ходьбой, научный факт, она настроение улучшает, вырабатывает гормоны счастья, как никотин, и сердце укрепляет.

Эльдар Александрович долго смотрел на меня, потом медленно кивнул.

– Ладно. Попробую. Хуже уже не будет.

– Будет лучше, – твердо сказал я. – Поверьте.

Дед поднялся с лавочки, пошатнувшись, и я машинально подставил руку, поддерживая его под локоть.

– Спасибо, Сергей, – пробормотал он. – Может, ты и правда врач. Хороший врач.

– Был, – повторил я. – Но стараюсь им оставаться.

Проводив деда взглядом, я двинулся дальше. Еще один круг по парку, потом нужно разобраться с коммуналкой.

Терминал нашелся быстро, возле торгового центра на выходе из парка. Весь в рекламных наклейках и с потертым сенсорным экраном, который реагировал на прикосновения через раз.

Я достал квитанции из кармана и стал разбираться. Благо система была интуитивно понятной: выбрал раздел «Коммунальные услуги», потом отсканировал QR-код, и терминал показал задолженность в сумме за все – тридцать пять тысяч! Даже немного больше.

Серега, видимо, последние месяцы вообще не платил. Или не мог. Хорошо еще, что отключить, кроме горячей воды, ничего не успели, а то сидел бы я без света и воды, как в каменном веке. Да и насчет горячей воды – может, ее не только мне отключали? Ну, ремонт трубопровода там или еще что.

Засунув чеки в карман, я отправился в «Пятерочку» за углом, а по пути испытывал новые возможности Системы: изучал настроение прохожих. В отличие от диагностического модуля, эмпатический включался по моему желанию. Нет, он не читал мысли, но выявлял доминирующие в человеке эмоции.

Ведь на самом деле любой человек в любой момент времени переживает сразу несколько эмоций. Это не одна четкая реакция, а набор ощущений разной силы. Легкое беспокойство может соседствовать с проблеском удовлетворения, раздражение – с усталостью, привычная фоновая тревога – с интересом к тому, что происходит вокруг. Но среди множества чувств всегда есть одно-два, которые звучат громче остальных и задают тон поведению. Эмпатический модуль как раз и улавливал эту ведущую ноту, показывая мне то, что сейчас перевешивает: раздражен ли прохожий, обеспокоен, спокоен, зажат или воодушевлен.

В магазин я зашел, четко зная, что мне нужно. Быстро подхватив красную пластиковую корзинку, пробежался по рядам. На полке со специями с некоторым трудом отыскал сушеную мяту и чабрец. Захватил смеси сушеной зелени, чеснока, черный и красный перец. Жаль, ромашку не нашел, пришлось взять ромашковый чай. А заодно прихватил френч-пресс – простенький, но на первое время сойдет. Так же взял замороженную бруснику, имбирь и лимоны для заваривания, и упаковку замороженного филе хека и смесь замороженных овощей на ужин.

Взял замороженные, потому что качество и выбор свежих меня не сильно устроили. Скажем так, вообще не устроили. Похоже, за свежими овощами и фруктами лучше все же на рынок. К тому же замороженные овощи почти не уступают свежим, потому что их замораживают сразу после сбора, сохраняя клетчатку, минералы и большую часть антиоксидантов, и даже витамин C в них снижается процентов на двадцать максимум, но это даже меньше, чем у «свежих» овощей, пролежавших на складе, а потом на прилавке несколько недель.

После чего направился домой с ощущением, что утро провел продуктивно.

Дома первым делом переоделся, сунув промокшую потом одежду в стирку, запустил машинку, поставил закипать электрочайник и принялся за завтрак.

Готовить я в прошлой жизни, честно говоря, не особо любил, но голод брал свое. Достал из холодильника яйца, помидор, луковицу, банку кабачковой икры.

Разогрел сковородку, бросил кусочек сливочного масла. Оно зашипело, потрескивая и растекаясь по поверхности золотистой лужицей и наполняя кухню аппетитным ароматом. Нарезал лук полукольцами, помидор кубиками. Бросил на сковородку, помешивая деревянной лопаткой, и вскоре ощутил запах жареного лука с томатами.

Разбил три яйца прямо поверх овощей, посолил, поперчил. Подождал, пока белок схватится, а желток останется жидким, как я люблю.

Пока яичница жарилась, заварил чай с чабрецом, намазал ломоть черного хлеба кабачковой икрой. Та была густой, с кусочками моркови, петрушки и чеснока, а после пробежки аппетит проснулся такой, что я не выдержал и съел бутерброд до крошки.

Потом переложил яичницу на тарелку, выключил плиту и сел за стол, налив себе кружку горячего чая из заварника. Получился крепкий, темно-коричневый. На поверхности масляно блестела радужная пленочка – первый признак качественной заварки.

Сидя за столом, жуя завтрак и потягивая обжигающий чай, я вдруг подумал, что, может, не все так плохо. Долги начал гасить, здоровье подтягивать, даже деду вон помог. Мелочи, конечно, но хоть что-то. А вот новый модуль Системы – это уже что-то, что можно назвать суперсилой.

Кто-то от природы владеет развитой эмпатией, умеет чувствовать чужое настроение, понимать мотивы, ставить себя на место другого. У кого-то это умение сильно урезано, как у психопатов. Но то, что давал эмоционально-когнитивный модуль, выходило за рамки обычной эмпатии: мне теперь показывали точные проценты, доминирующие состояния, физиологические маркеры. Соврать мне в лицо при таком раскладе становилось практически невозможно.

Я начал мысленно прикидывать варианты использования нового модуля, машинально моя посуду под шумом воды. Звонок в дверь я не расслышал сразу, осознав его только со второй или третьей попытки.

Потом, когда понял, что кто-то звонил, вытер руки и пошел открывать, но за дверью уже никого не было. Я уж было решил, что это Брыжжак снова навалил инсталляцию, опустил взгляд и увидел под дверью записку.

Развернул неровно выдернутый из школьной тетрадки листочек.

Крупным прыгающим почерком там было написано:

'Надо поговорить.

Т.'.