Текст книги "Услышанные молитвы"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Я хочу записаться на курсы в Нью-Йоркский университет, – она понимала, что ее слова подействовали на мужа как разорвавшаяся бомба.

– Какие курсы? – Он сразу сделался подозрительным.

– Общие курсы на отделении продолжающих образование. По-моему, очень интересные. – Фейт чувствовала, что начинает волноваться. Муж таращился на нее, и его вид свидетельствовал о чем угодно, но только не о том, что он доволен.

– Это смешно, Фейт! К чему тебе учить юриспруденцию? На кой она тебе сдалась? Запишись на занятия в музей – это куда увлекательнее.

Алекс намеревался сбить ее с толку, прежде чем жена успеет высказаться. Но Фейт понимала: необходимо опередить мужа и самой вырваться вперед. И еще – молиться, чтобы он согласился. Их брак отличался тем, что все двадцать шесть лет Алекс сохранял за собой право вето на все ее начинания. Поздно было что-либо менять. Сначала по поводу многих вещей они приходили к обоюдному соглашению, но постепенно становилось ясно, что Алекс превращался в диктатора. Последнее слово оставалось за ним, и он определял условия. А Фейт, памятуя о своем прошлом, мирилась с таким положением.

– Я прослушала много курсов в «Метрополитен». Хотелось бы что-нибудь позанимательнее. – Она только что вытащила чеку из гранаты. Теперь оставалось одно – бросать в мужа.

– И что потом? Какой в этом смысл? – Ответ Алекс знал заранее, но хотел услышать его от жены.

– Хочу подать документы на юридическое отделение, – отозвалась Фейт. У нее перехватило дыхание, но тон был отнюдь не извиняющимся.

– Абсурд! Мы говорили об этом раньше. Женщине твоего возраста ни к чему заниматься юриспруденцией. Когда ты получишь диплом, тебя никто не наймет – слишком стара.

– Все равно хочется. Очень уж интересно. И я не теряю надежды, что кто-нибудь все же примет меня на работу. – Она упорно шла к цели, которую сама же поставила перед собой, и теперь ей было не важно, что думал об этом Алекс.

– Бред! Ты представляешь, сколько придется трудиться? Три года, не вылезая из дома, корпеть над книгами. И что потом? Вкалывать по четырнадцать часов в день – никуда не поедешь, никуда не пойдешь. Каждый раз будешь мне заявлять, что тебе надо остаться дома, потому что у тебя экзамены. Если ты этого хотела, надо было подумать до того, как родились девочки. Ты могла тогда закончить юридическую школу, но ты этого не сделала. А теперь слишком поздно! Надо смотреть правде в глаза.

– Ничего не поздно. Девочки разъехались. Мне нечего делать, Алекс. А свое расписание я буду подгонять таким образом, чтобы мы могли, как и раньше, выходить по вечерам. Мы с тобой давным-давно не путешествуем вместе, за исключением нескольких недель летом. А это я как-нибудь осилю. И обещаю: сделаю все возможное, чтобы тебе никак не помешать. – Фейт испытующе посмотрела на мужа, но совершенно напрасно.

– Это невозможно! – наконец взорвался он. – Какой смысл в браке, если следующие три года ты собираешься погрязнуть в книгах. С тем же успехом можно заточить себя в тюрьму или поступить на медицинский факультет! Никогда бы не поверил, что ты настолько неразумна. Надо же додуматься до такого! Что с тобой приключилось?

– Мне до смерти скучно, – тихо ответила Фейт. – У тебя своя работа и своя жизнь. – И процитировала Брэда: – Я хочу, чтобы у меня тоже была своя жизнь. Мои приятельницы либо работают, либо у них все еще дома дети. Все при деле. И мне совершенно не хочется учиться играть в бридж, заниматься благотворительностью или ходить на занятия в музей «Метрополитен». Я хочу делать что-нибудь стоящее. Не забывай – я год проучилась юриспруденции. Если мне его засчитают, долой целый год.

– Слишком поздно! – зарычал Алекс и стукнул по столу кулаком. Его явно перепугало то, что он только что услышал. Может быть, решил: если у жены будет собственная жизнь, его власть окажется не столь всеобъемлющей.

– Совсем не поздно, мне сорок семь, а когда получу диплом, исполнится пятьдесят.

– Если получишь, – отозвался Алекс. – Видишь ли, получить диплом не так-то легко.

Муж намекал, что Фейт на это не способна – еще одна форма проявления власти. Намек не ускользнул от нее, и Фейт сделала усилие, чтобы сохранить хладнокровие. Она понимала, что это единственный способ одержать верх.

– Алекс, это очень для меня важно. – То, как она это произнесла, заставило мужа замолчать, однако ненадолго.

– Хорошо, я подумаю, – буркнул он. – Но все это сплошной бред.

Алекс пришел в такое раздражение, что резко прибавил звук, и Фейт не могла с ним больше разговаривать, но по крайней мере она сумела сообщить ему то, что собиралась. А что решит муж – другое дело. Еще будет время с ним поспорить. Да и Зоя тоже обещала повлиять на отца. Протянуть руку помощи и попытаться убедить Алекса, раз матери так важно получить его согласие. Ей действительно требовалось его одобрение, прежде чем начать действовать.

Фейт тихонько ретировалась к себе в кабинет и включила электронную почту.

«Бюллетень из Хиросимы, – начала она свое сообщение Брэду. – Я сбросила бомбу, – сказала Алексу. Он был вне себя. Думает, что я не попаду в школу. А если попаду, то не сдам экзамены и не получу диплома. Считает, что это пустая трата времени и большое неудобство его персоне. Я не завоевала никаких призов на конкурсах популярности. И не думаю, что он согласится. Я по-прежнему намерена совершить задуманное, но не хочу действовать против его воли – это было бы нечестно по отношению к нему. В конце концов, я же замужем, и он вправе чего-то ждать от меня. Алекс заявил, что у меня не хватит времени выходить с ним по вечерам или куда-то ездить, особенно после того, как начнутся занятия, – серьезный аргумент. Ну ничего, посмотрим. На худой конец запишусь на курсы игры в бридж! До скорого. Надеюсь, у тебя все хорошо. С любовью, Фред».

Позже Фейт проверила свой компьютер, но ответ появился только поздно вечером. Алекс в тот день с ней не разговаривал, и они ужинали в ледяном молчании. А вскоре, не говоря ни слова, муж отправился в постель. Он уходил из дома в четыре утра, чтобы лететь в Майами, где собирался провести три-четыре дня. Фейт понимала, что перешла Рубикон и теперь он явно разозлился. И мстил ей.

В Нью-Йорке наступила полночь, когда пришло электронное послание Брэда.

«Дорогая Фред! Какая разница, что честно по отношению к нему? Важно то, что честно по отношению к тебе! Теперь не средние века… или все-таки они? Он очень напоминает мне Пэм и все ее аргументы того времени, когда я решил пойти своей дорогой. У тебя есть право следовать своей мечте, и с его стороны нечестно вставать на твоем пути. Я понимаю его тревоги, однако уверен, что ты прекрасно со всем справишься. И не только ты, но и он, хотя никогда в этом не признается. Вот что его пугает. Так что не сдавайся. Назначаю себя твоим старшим братом и в качестве такового запрещаю брать уроки бриджа!!! Будь паинькой – поступай на юридический факультет. И держись!

Я в своей конторе засиделся допоздна. Завтра слушание нового дела – пятнадцатилетний подросток изнасиловал восьмилетнюю девочку. Ненавижу подобные процессы. Назначение суда. На первый взгляд приличный парень, но явно с серьезными проблемами. Жестокие издевательства дома. Дети учатся поступать с другими так же, как обращаются с ними самими. Позвоню тебе на неделе и поболтаем, что и как. До скорого. Любящий тебя Брэд».

Он был, конечно, прав. Фейт это понимала. Но ему легко говорить – ей гораздо труднее со всем этим жить. В конце концов, она замужем за Алексом. Поднимаясь в три утра, он не скрывал своего раздражения. Фейт тоже встала: она поступала так всегда, когда муж уезжал в другой город, – варила кофе и делала тосты. Но сегодня, учитывая ранний час и вчерашний разговор, он только смерил ее злым взглядом. И в четыре ушел. Времени обсуждать ее академические планы не было, но Алекс ясно дал ей понять, что расценил вчерашний разговор как акт объявления войны. Все утро Фейт переживала по этому поводу, а после обеда позвонила в контору Брэду. Он только что вернулся из суда.

– Рад тебя слышать. – Он старался скрыть нетерпение. Накопилось множество всяких дел, но он чувствовал ответственность за Фейт и стремился ей помочь. – Весь день за тебя тревожился.

– Я понимаю, ты загружен по горло, и мне было просто стыдно тебе звонить, – извинилась Фейт, но почувствовала необыкновенную радость от того, что Брэд снова появился в ее жизни. В былые времена такой звонок она могла бы сделать Джеку. Вывалить на него свои чувства и мысли и послушать, что он на это скажет.

– С его стороны это было просто неразумно, и ты это прекрасно понимаешь, Фред. Не могу взять в толк, почему ты все эти годы позволяла ему так обращаться с собой? Господи, ты же не его рабыня, не его собственность. Ты просто за ним замужем, и он обязан прислушиваться к твоим желаниям.

– Ему забыли об этом сказать, – грустно улыбнулась Фейт.

– Скажи сама, я не знаю ни одной другой женщины, которая терпела бы подобное обращение. Позволь я себе что-нибудь подобное, Пэм меня просто бы убила. Случается, мы ругаемся, месяцами цапались, когда я оставил контору ее отца, но она все же уважает мое право делать то, что мне нужно. Ей это не нравится, но она понимает, что в конце концов придется смириться. Не позволяй ему указывать, как тебе поступать.

– Но он всегда это делал и считает своим правом. – Фейт явно озадачило предложение Брэда.

– Тогда открой ему глаза. Может быть, новость покажется ему плохой, но ты все же должна ему сообщить, что в нашем столетии рабства больше не существует.

– Для кого угодно, но только не для него. – Фейт внезапно стало стыдно за то, что она сказала. – Он привык командовать на работе и хочет, чтобы также продолжалось и дома.

– А я хотел бы стать королем Калифорнии или даже президентом США, хотя служба поганая. Но этого не произойдет. Мы все, если представится случай, хотели бы править миром. Но нельзя распоряжаться друг другом. Подумай, какая тогда получится жизнь? Подумай, чем ты станешь заниматься следующие сорок лет? Сидеть дома и смотреть телевизор?

– Полагаю, что он именно этого и добивается, – обескураженно проговорила Фейт. Она понимала, что Брэд, как всегда, прав. Но он не знал Алекса. Муж сделал бы ее жизнь невыносимой, если бы она не поступала так, как он хотел.

– Он не смеет так с тобой обращаться. Не позволяй ему. Теперь я понимаю, что неспроста оказался на похоронах Чарли. Это Джек меня послал надрать тебе задницу.

– Заманчивая перспектива, – рассмеялась Фейт. – Возможно, ты прав.

– Как бы отреагировал Джек, если бы ты ему сказала то же самое?

«Интересный вопрос», – подумал Брэд. Однако он знал ответ, прежде чем Фейт успела выразить его словами.

– Возмутился бы до чертиков! Он не любил Алекса. И тот его тоже не жаловал. Ты не ответила, что бы брат тебе посоветовал? – Брэд хотел, чтобы Фейт хорошенько задумалась.

– То же, что и ты, – поступать учиться.

– Вот видишь!

– Легко говорить. Ведь не тебе жить с Алексом.

– Может быть, тебе тоже не стоит? Если он не умеет вести себя как приличный, цивилизованный человек, значит, он недостоин тебя. Джек сказал бы то же самое.

– Наверное, но вспомни, с кем жил он сам. По сравнению с Дебби Алекс просто ангел. Она намного несговорчивее его.

– Пойми, я желаю тебе только счастья. А когда смотрю на тебя, ты мне счастливой не кажешься – наоборот: скучающей, печальной и одинокой. За счастье надо бороться. Тебе нужна мечта. Нам всем нужна мечта. Моя – вот здесь. Я никогда не ощущал себя счастливым до того, как открыл свою контору.

Беда Брэда была в другом – после работы приходилось возвращаться домой, но этого он не сказал Фейт. Если бы можно было ночевать в кабинете, он бы так и поступал, только бы не видеть Пэм. В последнее время их отношения стали совершенно невыносимыми. Кошка с собакой, наверное, ужились бы лучше. Но Брэд помнил отвратительный развод своих родителей, которые расстались, когда он был подростком, поэтому и примирился с тем, что в доме постоянно ссоры, со своим безразличием к Пэм. В последние дни она постоянно донимала его жалобами, что он делает все не так, и ругалась, что его никогда не бывает дома. Впрочем, она была права, Брэду совершенно не хотелось домой. Но все же он не собирался ее покидать, понимал, что так проще.

– Неужели я выгляжу настолько плохо? – расстроилась Фейт. – Я не чувствую себя до такой степени несчастной. У нас просто случаются разногласия.

– И где он вечно пропадает? Ты же сама об этом говорила. Не появился даже на похоронах Чарли. Разве это дело?

– Я же тебе говорила, он должен был ехать в Чикаго. У него были дела в «Унипам».

– И что из того? Дела могли денек подождать. Чарли хоронили только раз, а тебе требовалась поддержка.

– Но… все прошло хорошо. И ты был там.

– Я рад этому. И вот еще что, не хочу критиковать твой брак – своим не могу похвастаться. Но должен сказать одно: он перед тобой в долгу, если вечно пропадает где-то на стороне. Нельзя постоянно заниматься своими делами, а тебя заставлять сидеть дома и ждать, пока он явится. У тебя должна быть своя жизнь. У него же она есть.

– Боюсь, что он другого мнения. – Голос Фейт прозвучал разочарованно.

– Он его изменит, если ты перестанешь поддаваться. Сопротивляйся ради себя самой.

– Это не так-то просто, – ответила она.

У Алекса железная воля. Он будет ее мучить, пока Фейт не сдастся, как это уже было много раз в прошлом.

– Знаю, Фред, трудно, но игра стоит свеч. У тебя нет выбора. Стоит сложить оружие – и придется влачить жалкую жизнь, будешь чувствовать себя старой и подавленной. В этой борьбе ставка – твое душевное здоровье и благополучие.

– Ты говоришь так, словно речь идет о жизни и смерти. – Фейт в своем маленьком кабинетике представила Брэда и улыбнулась.

– В каком-то смысле так оно и есть. Подумай об этом как следует.

– Обещаю. – В его словах было много правды, только Фейт не представляла, как убедить в этом Алекса. Но может быть, Брэд был прав, только надо проявить достаточно упорства и энергии. Во всяком случае, попробовать стоило. – А как у тебя дела?

– Круговерть, с ума сойти можно. Получил полдюжины новых дел и все ой-ой-ой! По уши в дерьме!

– Счастливчик! Как тебе интересно! – завистливо проговорила она.

– Еще бы.

Они поболтали несколько минут, но Брэд уже спешил. Он пообещал вскоре прислать электронное сообщение или позвонить, и Фейт не сомневалась, что так оно и будет. В последние две недели Брэд ей очень помог. Дал ей силу, ясное представление, что делать, а вместе с этим – любовь и поддержку. Надежное сочетание, и Фейт была благодарна Брэду. Более того, он укрепил ее намерение схватиться с Алексом и победить.

Глава 4

Алекс возвратился из Майами в отвратительном расположении духа. Фейт по опыту знала, что задавать вопросы не следовало. Встреча явно не удалась. В полном молчании она собрала мужу ужин, и он, проглотив последний кусок, тут же отправился наверх, принял душ и улегся в кровать. За столом он не сказал ей ни единого слова. И только на следующий день за завтраком спросил, как у нее дела.

– Прекрасно, – ответила Фейт, наливая ему чашку кофе. Она подала овсянку, ягодный джем и горячие булочки, и у Алекса как будто улучшилось настроение. – Как поездка? – спросила она. – Тяжко пришлось?

Муж кивнул, но в детали вдаваться не стал. Он всегда был таким: когда дела шли не так, как ему хотелось, предпочитал молчать. Но если все складывалось хорошо, Фейт догадывалась об этом только по его манере, потому что и в этом случае он тоже все держал внутри.

– Я звонила в Лондон Элоиз, – продолжала она.

Муж читал «Уолл-стрит джорнал» и, казалось, не слушал ее. И только через пять минут спросил, не отрываясь от газеты:

– Ну и как она?

– Нормально. – Фейт привыкла к его манере и понимала, о чем он спрашивал. – Приедет на День благодарения.

Алекс отложил газету, сначала посмотрел на часы и только потом заговорил:

– Мне сейчас некогда это обсуждать, но я много думал, о чем мы спорили с тобой вчера.

– О чем же это?

– О твоей бредовой мечте получить юридическое образование. Хочу, чтобы ты запомнила: я никогда на это не соглашусь, найди себе другое занятие.

Алекс, не дожидаясь ее ответа, круто повернулся и вышел из комнаты. Но от того, как он это проделал, Фейт моментально вспыхнула. Раньше бы она сломалась. Но сегодня, сама не зная от чего, пришла в негодование и последовала за мужем в коридор. На улице вовсю лил дождь, и Алекс надевал плащ.

– Ты не можешь так от меня отмахнуться! И моя идея вовсе не бредовая, а очень даже разумная.

Муж окинул ее ледяным взглядом, от которого Фейт всегда сникала.

– Я не собираюсь жить с пропадающей на занятиях студенткой со всеми вытекающими из этого положения глупостями и стрессами. Ты моя жена, Фейт, и должна выполнять свои обязанности.

– И ты тоже, – бросила она в ответ. – Это нечестно. Почему ты не желаешь проявить уважение ко мне как к человеку и допустить, что теперь, когда девочки разъехались, я тоже хочу делать что-нибудь полезное?

– Если тебе трудно смириться с тем, что дочери уехали из дома, запишись на прием к психотерапевту. Не пытайся ухватить за хвост свою юность: правда в том, что это невозможно.

– Почему ты ведешь себя так, будто мне сто лет? Я не такая старая.

– Мне прекрасно известен твой возраст. Ты не девочка и не веди себя как ребенок. Весь твой план наивный и детский. Веди себя по-взрослому. Да, дочери разъехались, но ты замужем, и у тебя есть обязанности по отношению ко мне. Если ты поступишь на учебу, то не сможешь их исполнять.

Все как всегда, Алекс думал только о себе.

– Чего ты боишься? Что я пропущу какую-нибудь вечеринку? Но я же не на Луну улетаю. Уверяю тебя, я справлюсь со всем. – Фейт чувствовала, что вот-вот расплачется от отчаяния. Никогда еще Алекс не вел себя так глупо. А она еще ни разу в споре с мужем не заходила так далеко.

– Фейт, ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Юридическое образование поглощает человека целиком. У тебя ни на что не останется времени. И пойми, я имею в этом деле право голоса.

– А я? – У нее на глазах выступили слезы.

– Ты нет. И давай на этом закончим. Ищи что-нибудь другое, чем заняться. – И не дав ей возможности возразить, Алекс открыл дверь и вышел под дождь.

А Фейт стояла и смотрела ему вслед. Зоя права, не иначе как он сделан изо льда.

Дверь захлопнулась, и Фейт не оставалось ничего иного, как вернуться в уютную, обитую деревянными панелями кухню. Она опустилась на стул. На столе все еще стояли оставшиеся от завтрака тарелки. Фейт расплакалась, и долго-долго ее сотрясали мучительные рыдания. У нее было такое ощущение, словно ее бросили в тюрьму. Алекс вел себя так, будто она была его собственностью, будто то, что она хотела и чувствовала, совершенно его не касалось. Никогда в жизни Фейт не чувствовала себя так скверно. Убирая со стола тарелки и складывая их в посудомоечную машину, она все еще плакала. А затем поднялась в свою комнату.

И долго стояла у окна и смотрела на дождь. Она чувствовала себя чрезвычайно подавленной. И когда днем пришло электронное сообщение от Брэда, не ответила на его письмо. Ей казалось, что она его подвела. Он многого от нее ожидал, но Брэд не знал Алекса. Алекса никто не знал. Вот такого. Другие считали его разумным, понятливым и заботливым. Ни один человек, кроме Фейт и дочерей, не догадывался, каким деспотом он мог быть. Только бы все по нему. Зоя множество раз с ним спорила и наконец вообще перестала что-либо обсуждать и больше не обращала внимания. Одна Элоиз умела хоть как-то урезонить отца. Брэд прав, Алекс считал их мирок своей феодальной вотчиной, а ее – рабыней.

В последующие дни Фейт чувствовала себя такой же подавленной и за завтраками, и обедами едва разговаривала с мужем. А через два дня после ультиматума Алекса Брэд прислал новое электронное письмо.

«Эй, привет, ты в порядке? Что-то тебя совершенно не слышно. Все хорошо? Ничего не случилось? Дай знать, что ты жива? А то я беспокоюсь. С любовью, Брэд».

Фейт вздохнула и начала печатать, но ей нечего было ему сказать.

«Война проиграна. Алекс заявил, что юридический факультет исключен. По его мнению, это противоречит моим обязанностям по отношению к нему. Не разговаривает со мной всю неделю. Объявил приговор, и кончено. Я в полном унынии. К тому же идет бесконечный дождь. Мне скверно, чувствую себя хуже некуда, словно объелась червяков. Что теперь делать с остатком жизни? С любовью, Фред».

Ответ пришел почти тотчас же. Брэд сидел в кабинете, когда поступило ее сообщение. Прочитав его, он сильно расстроился. Подумывал, не позвонить ли, но предпочел электронную почту.

«Дела неважнецкие. Держись, Фред. Ты в унынии, потому что считаешь, что потеряла контроль над собственной жизнью. Тому есть весьма веские причины. Я не учу, как тебе поступать. Решать тебе. Но если позволишь ему распоряжаться и предъявлять ультиматумы, будет еще хуже. Много хуже. Как ты считаешь, ты способна вернуть себе хотя бы часть своих прав? Чтобы чувствовать себя лучше. А уж как и насколько, решать тебе. Но что-то делать надо. Нельзя, чтобы тебя пугали, как маленькую. Или еще хуже – обращались, словно с вещью. Он должен уважать твои желания. А если не он, то уж точно ты сама. Иначе придется заплатить очень высокую цену. Я все понимаю: очень рискованно перечить таким людям, как он и Пэм. Но если этого не делать, потеряешь себя. А это уж никуда не годится!

Прикинь, что тебе нужно, чтобы почувствовать себя чуть лучше или намного лучше – что тебе больше нравится, а потом нос выше и вперед! Дело того стоит. Буду держать тебя за руку так крепко, как только смогу. А теперь доставай зонтик и отправляйся гулять. Похоже, тебе нужен свежий воздух. Если понадоблюсь, я всегда с тобой. И добьюсь твоего оправдания, если ты его убьешь. Поскольку, вне всяких сомнений, это правомерное убийство. С любовью, Брэд».

Фейт улыбалась, читая текст, и тут же стерла послание, чтобы ненароком его никто не увидел. То место, где Брэд советовал укокошить Алекса, могло бы расстроить девочек. Но одной его рекомендации она решила последовать – надела сапожки, плащ и вышла на улицу. Брэд не ошибался, ей требовались воздух и время, чтобы подумать. Она прошлась до Лексинтон-авеню, вернулась на Пятую вдоль парка и почувствовала себя намного лучше – не заметила, как прошло два часа. Да, с Брэдом нельзя не согласиться – надо вернуть себе хоть сколько-нибудь из своих прав. Алекс обращался с ней так, словно владел ею, будто она вещь, которую он купил. Но больше она этого не потерпит – вот какая огромная произошла в ней перемена. Фейт надеялась, что муж отнесется к сказанному разумно и согласится с ней, но поскольку этого не случилось, она знала, как поступить. Она собиралась подать документы на отделение продолжающих образование и на подготовительные курсы юридического факультета. Это для начала. Потом она решит, как быть с юридической подготовкой. Таким образом у нее останется выбор. Подготовительные курсы начинаются на следующей неделе, и о них Алексу знать совсем не обязательно – можно еще три месяца с ним спорить и попутно заполнять анкеты, заниматься, между тем обдумывая, что делать дальше. Юридический факультет – это разнообразные возможности, а отделение продолжающих образование давало чувство уверенности в себе.

Фейт отправила документы в тот же день. Когда конверты упали в почтовый ящик, она стояла под дождем и улыбалась. Под ложечкой сосало, но на сердце стало легче, а в голове прояснилось. Она знала, что поступает правильно. Фейт поспешно вернулась в дом и позвонила Брэду. Он ответил по внутренней линии.

– Я это сделала! – восторженно воскликнула она, и ее собеседник моментально понял, кто звонит. Фейт чувствовала себя как школьница, получившая высшую награду за конкурсный диктант.

– И что же ты сделала? – улыбнулся Брэд, откидываясь в кресле и раскачивая его на двух ножках.

– Ты был прав. Я прогулялась по дождю. Долго гуляла. Затем возвратилась домой, схватила документы и тут же отправила. Опустила в почтовый ящик на углу и почувствовала себя свободной. Подготовительные курсы начинаются на следующей неделе. Алексу ничего не скажу – просто пойду, и все.

Фейт понимала, что это нечестно, но ощутила в себе силу и гораздо лучше владела собой.

– Во всяком случае, сделала что-то, чтобы вернуть себе самоуважение, и наконец чувствую себя человеком. – Она сама удивлялась, насколько быстро этот ее поступок вытащил ее из депрессии.

– Я рад, Фред. Я за тебя тревожился. Ты меня беспокоила. Если честно, то очень сильно. Я тобой горжусь!

– Я чувствовала себя полным дерьмом – и так много дней подряд. Слушай, а как ты? Извини, мы все обо мне, да обо мне. Всю неделю голова кругом.

– Неудивительно, от его выступления не развеселишься. Сам проходил такое же с Пэм, когда увольнялся из конторы ее отца. Угрозы, ультиматумы, обвинения. Думал, она от меня уйдет, если я не откажусь от своей затеи. Но я твердо верил, что рискнуть следовало. Иначе я потерял бы уважение к самому себе и вся жизнь пошла бы прахом.

– Ты храбрее меня, – восхитилась Фейт. Она знала, что Пэм – та еще штучка.

– Ты прекрасно справилась. Поставь себе за сегодняшний день пятерку с плюсом. Фред, я в самом деле тобой горжусь!

– Спасибо, я тоже собой горжусь. Если бы ты не сказал то, что ты недавно сказал, я бы до сих пор сидела и ревела. Спасибо, Брэд. – Фейт еще не предприняла никаких решительных действий для победы над Алексом, но уже понемногу расправляла крылья.

– Не за что, – тихо отозвался он.

Фейт заставляла его почувствовать себя полезным, и от этого Брэду казалось, что он к ней ближе.

– Как твоя работа? – Ее голос прозвучал заинтересованно; она словно вновь ожила.

– Как всегда – сумасшедший дом. Завтра предстоит процесс над парнем, которого обвиняют в убийстве. Очень много подготовки.

– Думаешь, выиграешь?

– Надеюсь. Он на это рассчитывает, и я тоже. Парень неплохой – надо дать ему шанс, преступление непредумышленное. Следует отдавать себе отчет, что, когда оружие попадает в руки подростка – да что там подростка, кого угодно, – кому-то приходится несладко. Это общее правило. Не давай мне говорить на эту тему. Лучше скажи, что ты намерена делать? Надеюсь, не собираешься информировать Алекса, что подала документы?

– Пока нет, – честно призналась Фейт. Ей претило обманывать. Она будет просто исчезать по утрам на три часа, и муж даже не заметит. Днем он редко звонил, разве что требовалось сообщить об изменении планов, а к обеду она успеет вернуться. – Пока нет смысла с ним сражаться: мы просто доведем друг друга до безумия. Не исключено, что даже эти курсы окажутся мне не по силам. Посмотрим, как пойдет.

– Ты прекрасно справишься, – подбодрил ее Брэд, потому что действительно так считал. Фейт была одной из самых способных женщин, каких он только знал, – прекрасно училась в школе и в молодости на юридическом факультете.

Но они оба понимали, что рано или поздно Алекс устроит ей скандал. Брэд не сомневался, что Фейт примут на юридический факультет и тогда ей придется решать. А Фейт не могла поверить, насколько ей стало легче после того, как она послала документы. Депрессию как рукой сняло. Она больше не чувствовала себя беспомощной и беззащитной.

– Ты правильно поступила, Фред, – мягко произнес Брэд. – Но прости, мне надо возвращаться к работе. Я бы с тобой поболтал, но долг призывает.

– Спасибо, Брэд, – поблагодарила она. – Скоро поговорим.

Весь остаток дня Фейт возилась по дому и встретила Алекса в хорошем настроении. Она напевала, когда готовила ужин на кухне. Алекс не преминул это заметить, как только появился на пороге.

– Веселишься? Что ты сегодня делала? – и подозрительно покосился на ее лицо. Он ожидал встретить в отношениях характерную для утра напряженность, но жена образумилась и пребывала в радужном расположении духа.

– Ничего особенного. Долго гуляла и кое-что купила по мелочам, – неопределенно ответила Фейт. Ей не нравилось врать, но выбора не оставалось.

– Весь день шел дождь. – Алекс как будто ей не поверил.

– Знаю. Я отлично прошлась под дождем.

Она поставила ужин на стол и не стала рассказывать о своем разговоре с Брэдом. Ни к чему. Он стал ее тайным другом и, как в детстве, защитником ее мечты. Все совершенно безобидно. Да, Алекса это и не заинтересовало бы. Он всегда был безразличен к ее подругам – разве что их мужья могли оказаться ему полезными. А раз безразличен к подругам, то и к другу отнесется так же, коль скоро он всего лишь ее старинный детский приятель и товарищ Джека.

Алекс больше не выпытывал причины ее хорошего настроения. Быстро проглотил ужин, и Фейт спросила его, как дела в «Унипам». Муж, кажется, остался доволен вниманием и коротко рассказал о работе. Выдался тот редкий вечер, когда они по-настоящему разговаривали друг с другом. И в конце концов Фейт даже ощутила близость к нему и простила что он не одобрил ее планов поступить на юридический факультет. В следующие несколько месяцев ей, возможно, удастся его переубедить. Они рано отправились в постель. Стоило Алексу слегка обнять ее, и Фейт, как и следовало ожидать, прижалась к нему. Они отдались друг другу – не слишком страстно, но зато привычно. Если бы Алекс задумался, он бы понял, какая разница в отношениях с женой, когда он держится с ней чуточку теплее. Стоило сделать небольшое усилие, и они могли бы наслаждаться друг другом. Но муж никогда особенно не раздумывал над этим. И брак, и саму Фейт он воспринимал как данность.

В понедельник Фейт начала занятия на подготовительном отделении. Она радовалась и в то же время нервничала. Предстояло изучить огромный объем материала, и Фейт не представляла, как усвоит все это за восемь недель. И каждый день к часу следовало успеть возвратиться домой.

Недели до Дня благодарения прошли без инцидентов между ней и Алексом. Фейт изо всех сил старалась не раздражать мужа. Он был доволен и пришел к выводу, что жена одумалась. Кроме того, он был все время занят: летал в Бостон, Атланту, Чикаго. А Фейт погрузилась в занятия. Два курса начинались только в январе, и она устраивала праздник на День благодарения и предвкушала, как увидится с Зоей и Элоиз. Пару раз она разговаривала с Брэдом, и он, хотя и нечасто, присылал ей электронные письма. Брэд был по горло завален работой. И только за два дня до праздника Фейт получила от него сообщение и с радостью узнала, что его клиента оправдали и сняли обвинение в убийстве первой степени. Обвинили в непреднамеренном убийстве и приговорили к трем годам, причем засчитали семь месяцев, проведенных подростком в окружной тюрьме до суда. Это была большая победа Брэда.