Текст книги "Услышанные молитвы"
Автор книги: Даниэла Стил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Глава 21
В конце апреля, через две недели после того, как Брэд вернулся из Африки, Зоя приехала домой, и Алекс пригласил ее пообедать. Зоя, как всегда, остановилась у матери и не хотела идти, но Фейт считала, что ей не следовало отказываться.
– Какой смысл, мам? – раздраженно спросила дочь, вешая трубку. Зоя планировала встретиться с друзьями. – Наговорит о тебе всякой чуши!
– Он все-таки твой отец. Ты давно с ним не обедала. Может, он хочет наладить с тобой отношения. – Как обычно, Фейт вела себя с мужем честнее, чем он с ней. Алекс продолжал настраивать против нее Элоиз, и Фейт планировала навестить дочь, как только прекратятся занятия. До конца семестра оставалось всего несколько недель. В середине мая Зоя заедет домой, Фейт предложила ей задержаться на несколько дней, прежде чем отправляться в Лондон к Элоиз.
В конце концов Зоя согласилась пообедать с Алексом в его любимом французском ресторанчике. Он явно хотел воспользоваться представившейся возможностью и помириться с дочерью. Зоя надела платье матери и собрала, как у Фейт, волосы в пучок. Она выглядела обаятельной, свежей и молодой. Ей совсем недавно исполнилось девятнадцать, и она с каждым днем хорошела. Но, оказавшись в ресторане, Зоя растерялась, она увидела, что отец не один – рядом с ним за столиком сидела женщина. Он широко улыбнулся и представил их друг другу. Его спутница была почти вдвое моложе его.
– Лесли… – начал Алекс, – это моя дочь, Зоя. А это Лесли Джеймс.
Зоя решила, что Лесли едва перевалило за двадцать, хотя на самом деле она была гораздо старше. Черноволосая незнакомка носила короткое, облегающее платье. А если бы в ресторан пришла Фейт, она бы сказала, какое на ней белье, хотя ни разу не упоминала об этом дочери.
Несколько минут они смущенно пытались болтать, и, пока отец заказывал вино, Зоя мучительно думала, как себя вести. Она поняла, что Лесли крепко держит отца в руках. И подумала, что дурной тон – приглашать на свидание любовника с дочерью.
– Вы давно работаете вместе? – Зоя старалась остаться вежливой, но ей не терпелось уйти.
– Около четырнадцати месяцев, незадолго до этого я с маленькой дочкой переехала сюда из Атланты.
Зоя расслышала в ее произношении легкий южный акцент и, не зная, что еще сказать, спросила, сколько дочери лет.
– Пять, – ответила Лесли. Улыбка сделала ее лицо еще моложе, и Алекс с гордостью взглянул на свою подружку. Он словно приглашал дочь восхититься вместе с ним, а этого как раз не стоило делать.
Зоя почувствовала вину перед матерью.
– Красивая девчушка, – поддакнул любовнице Алекс, и Зоя внутренне содрогнулась. Отец явно ладил с Лесли и ее дочерью.
– Обворожительная, – вторила ему счастливая мать. – Учит французский, ходит во французский детский сад. Ваш папа считает, что они подружатся.
Зоя иронично изогнула бровь, но тут же взяла себя в руки. Она не могла припомнить, чтобы Алекс так активно интересовался ее успехами, когда она училась в школе.
– Поздравляю. – Зоя пригубила вино, но, услышав то, что сказала в следующую секунду Лесли, поперхнулась.
– Сегодня особый вечер для нас. – Любовница отца подняла бокал шампанского. Она улыбалась, а Алекс немного смутился, хотя идея пригласить на свидание дочь принадлежала ему. Он хотел, чтобы Зоя познакомилась с Лесли. – У нас юбилей. – Лесли тряхнула головой.
Зоя посмотрела на нее в упор.
– Да? И какой же? – Про себя она додумала: месяц… от силы два… Ей сделалось смешно.
– Мы встречаемся уже год, сегодня наша первая годовщина.
Алекс застыл и отвернулся. Сказанного не воротишь. Зоя переводила взгляд с Лесли на отца.
– Вы встречаетесь уже год? – переспросила она, повысив голос.
– Ну… не совсем… – неуверенно промямлил Алекс. – Лесли, наверное, имела в виду, что мы познакомились год назад. Тогда она только-только поступила на работу.
– Неправда! Сегодня годовщина нашего первого свидания! – Лесли была шокирована тем, что любовник забыл или не хочет признавать, когда началась их связь.
Зоя побледнела.
– Это очень интересно, – проговорила она. – Учитывая то, что отец бросил мать всего два месяца назад. Значит, вы, голубки, сошлись намного раньше.
– Именно, – улыбнулась Лесли.
И тут Зоя не выдержала и вскочила на ноги. При этом она случайно опрокинула бокал, и вино потекло по столу прямо на Лесли. Та резко отпрянула.
– Это отвратительно, папа! – Зоя вперила в Алекса сердитый взгляд. – Пригласить меня на ваш праздник! И это после всего, что ты наговорил о маме! После того, как во всем обвинил ее! Меня от тебя тошнит! Что, не хватило духу сказать Элоиз правду? И поэтому ты решил настроить ее против матери? Лучше бы честно рассказал, что напропалую гуляешь и что перед тем, как сбежать из дома, обзавелся подружкой. По крайней мере это было бы честно.
Алекс вспыхнул. Он не ожидал, что Лесли его выдаст.
– Присядь, мы все обсудим, – тихо попросил он дочь, но та смотрела на него с презрением. А он, зажатый между столом и стулом, не мог двинуться с места.
– Спасибо, у меня другие планы, – заявила она гордо, потом круто повернулась и вышла из ресторана.
Оказавшись на улице, она поймала такси и поехала домой. Зоя плакала, когда открывала дверь, а Фейт в это время разговаривала по телефону с Брэдом. Он рассказал ей об очередном трудном деле, а Фейт сообщила, что Зоя пошла обедать с отцом. И была удивлена, когда хлопнула входная дверь и секундой позже в кабинет влетела заплаканная дочь.
– Что случилось? – Фейт прервала разговор и подняла на нее глаза. Тени на веках Зои расплылись и растеклись по щекам. Она казалась маленькой девочкой, которую поколотили в школе.
– Какой же он сукин сын, мама! Почему ты мне не рассказала, что он завел себе любовницу? Ты о ней знала?
– Какую любовницу? – остолбенела Фейт. – Извини, Брэд, я тебе перезвоню, – сказала она в трубку, и Брэд понял, что на другом конце провода назревает конфликт. – В чем дело? Что ты говоришь?
– Папа привел с собой женщину. Какую-то шлюху по имени Лесли, с длинными черными волосами и большими грудями. И у нее хватило наглости заявить мне, что это их первая годовщина и они хотят ее отпраздновать со мной. Какая мерзость? Ты знала о ней?
– Садись, – предложила дочери Фейт и подала платок: – Утрись и успокойся. Да, я о ней знала, – проговорила она, но больше ничего не добавила. Алекс навредил себе сам, совершив роковую ошибку.
– Почему ты мне не рассказала?
– Потому что это не твое дело. Отец, если бы счел нужным, сказал бы тебе, но он не захотел.
– И поэтому он ушел?
– Наверное, поэтому, но не только. Он заявил, что хочет красивой жизни, а со мной ему скучно. Она намного моложе меня – это факт. И я допускаю, что намного интереснее.
– Идиотка, вот и все. Чем он с ней занимается? И как мог бросить тебя ради нее? А в итоге пригласил меня с ней обедать! – Это был самый унизительный момент в ее жизни. Зоя чувствовала себя обманутой, обворованной, преданной. Она утратила остатки уважения к отцу.
– А ты вообрази, что у папы серьезные намерения, – угрюмо посоветовала Фейт.
Ей показалось, что она получила очередную пощечину. Но на этот раз Алекс оскорбил не только ее, он оскорбил дочь. И за это Фейт по-настоящему его возненавидела. Дети не имели к его интрижкам никакого отношения. А если бы это была не интрижка, а настоящее чувство, надо было поговорить об этом с дочерьми – Зоя бы поняла, кто такая для отца эта Лесли.
– Пусть только попробует жениться, я его убью своими руками.
– Успокойся, он еще ни на ком не женится. Он пока еще женат на мне. – Но Фейт понимала, что через пять месяцев все изменится. Однако зачем же сейчас знакомить дочерей со своей любовницей? Этого Фейт не понимала.
Она еще час увещевала Зою, но та все-таки не выдержала – схватила трубку и набрала номер Элоиз в Лондоне. У Элли было только три утра, и мать убеждала Зою отложить разговор, пока она не успокоится. Но дочь только отмахнулась. Элоиз спросонья схватила трубку.
– Просыпайся! – без обиняков потребовала младшая сестра. – Да, это я… нет, я не собираюсь перезванивать. Слушай сейчас. Знаешь, что сегодня вечером учудил твой ненаглядный папаша? Пригласил меня пообедать со своей подружкой, которая выглядит лет на четырнадцать. И оба предложили мне отпраздновать год их любви. Понимаешь, год! Вот сколько они встречаются. И поэтому он ушел от мамы. Что теперь скажешь о своем герое? Не хочешь извиниться перед мамой после всего, что ты ей наговорила?
На другом конце провода воцарилось долгое молчание, а Зоя еще раз повторила то, что она видела и слышала. Сестры долго спорили, и Фейт спустилась на кухню и позвонила Брэду. Он все еще был на работе, и она объяснила ему, что произошло. Брэд только присвистнул:
– Ну и дела! Что за глупость? Как он до этого додумался?
– Наивный человек. Решил, что Зоя ее примет. Сейчас она висит на телефоне – ругается с Элли.
– Вот это сцена! – рассмеялся Брэд. – Не завидую твоему Алексу. Девушки делаются злее черта, если встречают подружек отцов. Ты, кажется, отомщена. И поделом ему. – Тон Брэда был одновременно удивленным и довольным.
– Я тоже так подумала, – спокойно ответила Фейт.
Потом они поговорили еще несколько минут о его предстоящем процессе и повесили трубки. Вскоре на кухню с победоносным видом вбежала Зоя.
– Ну и что тебе ответила Элли? – поинтересовалась мать.
Она надеялась, что младшая сестра привела веские аргументы и Элоиз наконец пришла в чувство. Нет-нет, ни в коем случае не настроилась против отца, но хотя бы простила ее или по крайней мере постаралась понять.
– Она сказала, что на этой неделе приедет домой, и просила передать, что любит тебя.
Фейт улыбнулась, у нее наконец появилась надежда.
Элоиз, как и обещала, прилетела на выходные и два дня проревела в объятиях матери. Она извинялась, всхлипывала и просила прощения. И не могла поверить, что отец способен на подобную подлость. Дочери решительно разругались с Алексом. Фейт так и не узнала, что между ними произошло, но, когда Алекс позвонил по телефону, ни одна из них не пожелала взять трубку. Он окончательно упал в их глазах и, по мнению Фейт, заслуженно.
– Как ты считаешь, он женится на ней? – испуганно спросила Элоиз, сидя подле матери.
В последние дни Элли прониклась к ней уважением, которого раньше никогда не испытывала. Поняла, какой прекрасный человек ее мать.
– Понятия не имею, – искренне ответила Фейт. – Спроси его сама.
Однако ни одна из них не хотела этого знать и тем более звонить Алексу.
– Мам, – начала Элли, когда Зоя вышла из комнаты и они остались вдвоем, – ты не поверишь, как я переживаю из-за того, что тебе наговорила. Но отец убедил меня, что я очень похожа на него, и я хотела ему доказать, что так оно и есть, и быть достойной его любви. Он никогда открыто не говорил о тебе ничего дурного, но намекал, что он прав, а ты – нет. В последние два месяца я многое поняла о верности, о доверчивости и о том, как могут манипулировать человеком. Я твердила себе, что отец говорит правду, а ты лжешь. Не хотела тебе поверить. Вела себя непростительно. Не понимаю, как после всего ты еще способна меня любить? – Пока она говорила, по ее щекам беспрестанно катились слезы, и Фейт тоже расплакалась. – Никогда не представляла, какой ты хороший человек. И какой он испорченный. У меня такое чувство, словно я потеряла отца. Не могу отныне ему верить.
Фейт надеялась, что это пройдет. Алекс оставался отцом Элоиз. Минует время, и обе девочки его простят. По крайней мере должны. Такова была натура Фейт – она считала, что всех и все необходимо прощать, но теперь слова Элоиз врачевали раны ее сердца.
– Я люблю тебя, Элли. Прости, что с нами всеми случилось несчастье. Я не знаю, почему твой отец так поступил, но ему придется с этим жить и самому во всем разобраться.
Фейт знала, что прежние чувства к Алексу никогда не вернутся, но ради девочек желала, чтобы они помирились с отцом. Им и так больно, что распадается родительский брак, не хватало еще потерять Алекса. Какой бы ни был отец, он им нужен.
Фейт и Элоиз вышли из комнаты, взявшись за руки. Волнения наконец улеглись, и три женщины славно провели время вместе: ходили есть гамбургеры, наслаждались банановым «сплитом», и мать рассказала дочерям, как ее приглашал в «Серендипити» Брэд.
– Что у тебя с ним?
Элли снова была рядом с Фейт, держала мать за руки, и та испытала огромное облегчение – обе ее дочери вернулись к ней. Она не хотела вредить Алексу, но радовалась, что Элоиз одумалась и даже решила прилететь на выходные из Лондона. Элли сказала, что она порвала с Джеффом, но у нее два новых поклонника, и оба ей нравятся. Как и Зоя, она тоже выспрашивала о Брэде. Фейт рассказывала, и хотя постоянно думала о нем, но продолжала настаивать, что они всего лишь друзья.
– Мы друзья, – повторяла она. – Он мне словно старший брат. Мы вместе росли, и он был закадычным приятелем дяди Джека. К тому же он женат. Так что наши отношения навсегда останутся дружескими. – Фейт утверждала это с такой настойчивостью, что подозрения Зои только окрепли.
– Ты меня не переубедишь, мам. Он тебя, похоже, любит. Какой другой человек станет тратить столько времени на телефонные звонки и электронную почту?
– Ему нравится со мной разговаривать, вот и все, – отрезала Фейт.
– А ты? – подхватила Элоиз. – Ты его любишь?
– Вот еще! Чтобы я полюбила женатого мужчину?
Как бы она хотела, чтобы ее слова не расходились с истиной. Прочитала тысячу молитв и миллион раз сказала себе, что не имеет права в него влюбляться. Фейт надеялась, что наступит день, когда молитвы и уговоры подействуют. Должны подействовать. Другого выбора не существовало. Слава Богу, он ее не любил!
– Но ты же испытываешь к нему какое-то чувство? – не унималась Элли.
– Чисто платоническое, – пылко ответила мать.
– Значит, встречаешься с кем-то другим?
– Нет, и не собираюсь. – По крайней мере в этом она не покривила душой. Фейт еще не отошла после разрыва с Алексом и очень сомневалась, что когда-нибудь оправится от своего потрясения. Она не верила, что способна поверить мужчине. Одной лучше – вот как сейчас: поговорить с Брэдом, пообщаться с дочерями. – Я никогда не выйду замуж.
– А зачем замуж? – вступила в разговор Зоя. – Встречайся просто так.
– С какой стати? Мне хорошо с вами.
Когда сестры уединились в комнате Зои, они пришли к выводу, что такая жизнь вредит матери. Однако решили, что прошло еще слишком мало времени. Это отец мог пригласить Зою на свою «годовщину». Их обеих покоробило, что Алекс целый год обманывал мать и в то же время винил ее в разрыве их отношений – мол, все из-за того, что она надумала учиться. Но оказалось, что университет не имел никакого отношения к разводу – он послужил всего лишь предлогом.
В этот свой приезд Элоиз наконец наладила свои отношения с матерью. Девочек уже не было с Фейт, когда позвонил Брэд. Давно она так не радовалась. По крайней мере какая-то часть мучившего ее кошмара осталась в прошлом – дочери снова вернулись под материнское крыло.
Глава 22
Все складывалось благополучно, когда в мае домой приехала на каникулы Зоя. Дочь устроилась на лето работать в галерею. Фейт вздохнула с облегчением, получив передышку перед началом занятий на юридическом факультете. Занятия на подготовительных курсах закончились одновременно с семестром у Зои. Элоиз тоже поговаривала, что как-нибудь заскочит домой. Она скучала по сестре и матери – особенно после памятных выходных втроем. А с отцом девочки так и не наладили отношений.
Все усугубилось, когда Алекс сообщил, что в октябре, после того как завершится бракоразводный процесс, он собирается жениться на Лесли. Фейт не хотела признаваться даже себе, но эта новость подкосила ее. Узнав о намерениях мужа, она несколько часов проплакала, заперевшись в своей комнате. А на следующий день пожаловалась Брэду в электронном письме – на телефонный разговор не хватило душевных сил. Алекс по-прежнему пытался принудить ее продать дом. Сам он купил квартиру на Пятой авеню для себя, Лесли и ее дочери, чем вызвал бурное негодование Зои и Элоиз.
Прошла неделя. Фейт сидела в своем кабинете и ломала голову, куда бы свозить в августе девочек. Она подумывала о Кейп-Коде или о том, чтобы снять коттедж в Виргинии. Элли обещала приехать на несколько недель, и Фейт хотела какое-то время побыть с дочерями, прежде чем начать заниматься на юридическом факультете. Она лениво просматривала газеты, когда позвонил Брэд. Фейт никогда не слышала, чтобы он так говорил, но тут же догадалась, что Брэд плакал.
– Что с тобой? Что произошло? – Она не могла представить ситуации, которая настолько бы выбила его из колеи. В голосе Брэда ощущалось и напряжение, и испуг.
– Джейсон! Я пока не знаю деталей. Мы получили сообщение от Дилана только час назад. Произошел несчастный случай. Они работали в деревне, и постройка рухнула. Джейсон провел под завалом семь часов. – Брэд расплакался. – Фейт, ты не представляешь, какое там медицинское обслуживание. Врач приезжает раз в месяц на несколько часов, а до ближайшей больницы ехать и ехать. Я даже не представляю, можно ли его перевозить. Никакой информации. Мы оставили сообщение для Дилана, чтобы он позвонил. Но для этого ему надо ехать на почту – и еще неизвестно, будет ли связь. И может ли он оставить брата. – Брэд говорил так, словно весь мир рухнул, и у Фейт глаза тоже наполнились слезами.
– Что ты собираешься делать?
– Лететь туда. В час у меня самолет до Нью-Йорка, потом пересадка на лондонский рейс. К нему чертовски трудно добираться – не меньше суток. Бог знает, застану ли я его живым? – Брэда охватила настоящая паника, но Фейт не могла не признать, что у него были на то основания.
– Когда ты прилетаешь сюда? – Она должна увидеться с Брэдом, пусть даже Пэм летит вместе с ним.
– Прибытие в Нью-Йорк в восемь вечера. А в десять – пересадка на лондонский рейс. У меня будет два часа между самолетами.
– Я приеду в аэропорт. Тебе что-нибудь привезти?
– У меня все есть. Пэм мне все собрала. Сама она лететь не может, завтра ей надо выступать в суде. Приедет позже.
Брэд не признался Фейт, как он разозлился на жену за то, что та отложила отъезд. Он сообщил номер рейса и повесил трубку, а она, уставившись в пространство, сидела в своем кабинете и представляла самое худшее. Как бы ей хотелось лететь вместе с Брэдом, но Фейт понимала, что это невозможно. Тем более если Пэм осталась дома.
А в Сан-Франциско обстановка все больше накалялась.
– Ради Бога, позвони судье и объясни, что случилось. Он поймет и отложит слушание до твоего возвращения. Это же намного важнее. – Брэд кипел и все сильнее негодовал на Пэм.
– Я не могу подставлять клиента, – отозвалась она, закрывая его чемодан.
Пэм тревожилась о сыне не меньше Брэда, но ответственность перед клиентом ставила выше, и это казалось Брэду невыносимым. Даже если все обойдется и Джейсон в конце концов поправится, Пэм нужна ему сейчас. Брэд впервые за многие годы о чем-то просил жену. Сыновья нуждались в ее поддержке, и Брэд тоже нуждался в поддержке Пэм.
– Ты уродливо судишь о том, что важнее, – без обиняков заявил он. – Пойми, речь идет не о твоем клиенте, а о твоем сыне.
– Дилан же не сказал, что он умирает! – выкрикнула Пэм. Оба находились на грани срыва. Они так и продолжали ругаться, пока Брэд собирался в дорогу.
– А ему обязательно необходимо умирать, чтобы ты отменила свое чертово судебное представление? Ты что, вообще уже ничего не соображаешь?
– Я все соображаю, и буду там через два дня. Это все, что я могу.
– Ни черта ты не понимаешь.
Пэм стояла непоколебимо, как гора, которую Брэд не имел сил сдвинуть. Супруги еще не остыли, когда за ним приехало такси. Садясь в машину, Брэд думал о том, что никогда не забудет, как жена отказалась ехать к раненому сыну. Не простит ей, если с Джейсоном что-нибудь случится. Хотя знал, что и она себе не простит, если произойдет нечто ужасное. Но сама Пэм, похоже, не хотела ни о чем знать.
– Я тебе позвоню, как только приеду, – сказал он, выходя с чемоданом из дома. Он не имел ни малейшего понятия, что собрала ему жена.
Полет стал для Брэда сплошной мукой, ведь с ним никто не мог связаться. Сам он несколько раз звонил Пэм, но и у нее не появилось никаких новостей. Пока он долетел до Нью-Йорка, чуть не сошел с ума. Фейт, как и обещала, ждала его в аэропорту. На ней были джинсы, белая рубашка, на ногах мокасины. Она выглядела, свежей, отдохнувшей и привлекательной. Но мечтала только об одном – поскорее прижаться к Брэду. Они оба плакали, когда заглянули в ресторан выпить по чашечке кофе. Брэд снова пересказал ей все, что знал, хотя не мог сообщить ничего вразумительного.
Они сидели, держась за руки, и разговаривали, но, не располагая деталями, не могли предположить ничего конкретного. Оставалось надеяться, что Дилан сделает все, что нужно, и, если потребуется, раздобудет самолет, чтобы отвезти брата в больницу.
– Ты представить себе не можешь, как там все примитивно и как далеко от цивилизации. Никуда не доберешься. До ближайшей больницы два часа по ухабистой дороге. Это его убьет!
И Брэд, и Фейт чувствовали себя абсолютно беспомощными.
Два часа до лондонского рейса показались Брэду вечностью, и он испытывал благодарность Фейт за то, что она была рядом с ним. Он опять позвонил Пэм, но снова не получил никаких новостей. Зато моментально взвился, когда узнал, что жена собирается отправиться на ужин.
– Ты что, свихнулась? С сыном несчастье! Оставайся у телефона – вдруг кто-нибудь позвонит! – Но жена ответила, что у нее есть мобильный, и Дилан знает ее номер. Брэд бросил трубку и в отчаянии поднял глаза на Фейт: – Знаешь, в такие мгновения понимаешь, чего ты лишен и как был глуп, когда на что-то рассчитывал. Такое же дерьмо, как все последние двадцать лет. – Фейт предусмотрительно воздержалась от комментариев и не сказала, что, по ее мнению, Пэм даже ради детей не поступится своими интересами. – Вот если бы ты могла поехать со мной! – продолжал Брэд. Он отчаянно нуждался в ее поддержке – безумно боялся за Джейсона и спешил ему на помощь. Спешил, несмотря на предательство его матери. А быть может, благодаря ему.
– Я бы тоже хотела с тобой поехать, – тихо проговорила Фейт, но оба понимали, что это невозможно. Оставалось поддерживать его на расстоянии. Но после мартовской поездки Брэда в Африку Фейт знала, что ему невозможно даже позвонить – разве что передать сообщение его окольными путями. – Дай мне знать, когда прилетишь, – попросила она, понимая, что до тех пор придется все время терзаться.
– Обещаю.
В это время объявили его самолет. Брэд достал паспорт и посадочный талон. И поскольку Фейт не летела, им пришлось прощаться здесь.
– Брэд, не волнуйся, постарайся успокоиться. Ты все равно ничего не сумеешь сделать, пока не доберешься до места. Как только ты улетишь, я сейчас же пойду в церковь и помолюсь за него.
– Поставь за него свечу, Фред… пожалуйста. – Слезы снова блеснули у Брэда в глазах.
– Непременно, я буду ходить каждый день. А ты верь, что все обойдется.
– Господи, только бы… Я не вынесу, если с ним что-нибудь случится.
Фейт безотчетно потянулась к нему – она хотела облегчить его горе и утешить. И он, повинуясь такому же порыву, бросился к ней и заключил ее в объятия. На секунду они забыли о целом мире, самозабвенно целуясь. А когда наконец опомнились, то смутились. Но Брэд не извинился, и Фейт поняла, что это ее вина. Однако в следующую секунду он поцеловал ее снова.
– Я люблю тебя, Фред!
Враз прорвалась плотина почти сорокалетнего сдерживаемого чувства и сближения в последние семь месяцев. Фейт его тоже любила, но даже теперь понимала, что любовь для них невозможна.
– Не говори ничего… я тебя тоже люблю… но об этом нельзя говорить… молчи. – Брэд прервал поток ее слов очередным поцелуем, и Фейт заплакала. – Ты пожалеешь, возненавидишь меня, когда все будет позади. Мы не сумеем больше встречаться.
– Мне все равно. Ты мне нужна, Фред, по-настоящему нужна. Я тебя люблю. – Брэд вел себя, как мальчишка, когда в двенадцать лет сломал руку. Тогда Фейт держала его руку, пока его везли в больницу. И он взял с Фейт клятву, что она никому не расскажет, что видела, как он плакал.
– Я с тобой, я всегда с тобой, но не могу красть тебя у другой женщины. Это неправильно.
– Поговорим потом.
Брэд не хотел опоздать на самолет, не имел на это права. Внезапно оказалось, что у них появились общие проблемы, которые надо решать. Не исключено, что он уезжал на месяцы, и, Бог еще знает, что могло случиться за это время.
– Я хочу, чтобы ты знала, Фред. Возможно, я не в себе, но я отнюдь не сумасшедший. Я давно этого хотел. Только считал нечестным по отношению к тебе.
– Я молилась, чтобы этого не произошло. Во всем моя вина. Мне нельзя было…
В этот миг Брэд поцеловал ее в последний раз и побежал к самолету. Но, бросив взгляд через плечо, заметил, что Фейт плачет. Он махнул ей рукой и скрылся.
А Фейт не могла успокоиться всю дорогу домой. Она понимала, что они совершили ужасную вещь. Понимала, что именно она позволила Брэду перейти черту. И не только позволила – подтолкнула. У нее не оставалось сомнений, что вина целиком ее. Теперь Брэду после возвращения придется взять свои слова обратно и пообещать больше никогда не поступать подобным образом, иначе они не осмелятся больше встречаться. Новая печаль вдобавок ко всем его несчастьям с Джейсоном. Оставалось одно – молиться.
Фейт вышла из машины у собора Святого Патрика. Пробило одиннадцать вечера, но в храме все еще были люди, в основном туристы. Фейт прошла прямиком к алтарю святого Иуды, поставила свечу, опустилась на колени, склонила голову и расплакалась. В руке она держала четки, которые подарил ей на Рождество Брэд. Теперь это казалось святотатством. Она только что совершила грех – ведь он был женат и не собирался разводиться.
Фейт целый час стояла на коленях и молилась за Джейсона, чтобы Бог послал Дилану мужество и мудрость, а Брэду душевное равновесие. Из собора она вышла после полуночи и приехала домой на такси. Открыла дверь и поднялась по лестнице с таким видом, словно у нее умер близкий человек. Фейт была в отчаянии от всего, что случилось: от трагического известия о Джейсоне, от потрясенных глаз Брэда и от его безрассудного поступка. Он совершил недозволенное, и теперь, как бы она его ни любила, ей придется исчезнуть из его жизни. Фейт поняла это после молитвы. Святой Иуда был покровителем попавших в безвыходное положение. Вот и у Фейт не было выбора. Она немного постояла в темноте в своей комнате, а затем зажгла всего одну лампочку. И в этот момент вошла Зоя. Она не видела мать в таком состоянии с тех самых пор, как несколько месяцев назад из дома ушел Алекс.
– Что с тобой, мам? – забеспокоилась она.
– Ничего, – ответила Фейт, но ее взгляд выдавал обуревавшее ее отчаяние. – Ничего, – повторила она и тихонько закрыла дверь.
