Текст книги "Услышанные молитвы"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14

Фейт сдавала приемный тест между Рождеством и Новым годом. Испытание, как она и опасалась, оказалось трудным, и ее мучила неизвестность, насколько хорошо она справилась. В глубине души она боялась, что провалилась, и Брэд, как мог, поддерживал ее по телефону. Он был единственным человеком, который знал про этот тест – Фейт не сказала даже Зое, что пошла его сдавать. Зато теперь все было позади. Преодолен очередной барьер. Оставалось надеяться, что она заработала приличный балл.

Зоя уехала в университет Брауна в первый день нового года. У нее начинались занятия, а ей очень не хотелось покидать дом. На каникулах она повеселилась с друзьями, и ее огорчало расставание с матерью. У самой Фейт были все основания для приподнятого настроения: на следующий день она шла в университет.

После отъезда Зои Алекс за обедом угрюмо молчал, и Фейт понимала почему. Муж все еще был не в духе от того, что она намерена продолжать учебу. Накануне вечером дочь хлопотала вокруг нее, а Фейт сложила в рюкзачок тетради и ручки. Прежде чем лечь в постель, она еще раз спустилась проверить, все ли в порядке. Фейт никогда так не волновалась, с тех пор как выросла.

В тот день она получила электронное письмо от Брэда – он желал ей удачи и предрекал успех, и хоть в последнем Фейт сомневалась, но с радостью возвращалась на факультет. Знала, что придется трудно, зато она делала то, что хотела.

Фейт проснулась на рассвете, оделась и к восьми приготовила завтрак Алексу. Он ушел, как обычно, в половине девятого, не сказав жене ни единого слова: хотел, чтобы Фейт прочувствовала, что он все еще недоволен. Хотя вряд ли кто-то в этом сомневался. Алекс сердито на нее посмотрел и захлопнул дверь.

Фейт сварила вторую чашку кофе и все время поглядывала на часы. Предстояло выйти в девять и поймать такси. Она уже надевала рюкзачок, когда ожил ее компьютер – по электронной почте поступило письмо. Фейт дважды щелкнула мышью и с удивлением обнаружила, что оно от Брэда – у него еще не было шести утра.

«Поиграй на славу в песочнице и удачного тебе дня. Будь паинькой, позвони, когда вернешься домой. Любящий тебя Брэд».

Как мило с его стороны! Фейт, не раздумывая, нажала клавишу ответа, бросила рюкзачок и стала набирать письмо:

«Спасибо! Ты так рано поднялся! Надеюсь, не только ради меня. Я тебе позвоню… Боюсь, как бы другие студенты не стали надо мной смеяться. Мне страшно, и в то же время я приятно взволнованна. Хорошего тебя дня. Любящая тебя Фред».

Она поспешила на улицу и взяла такси до Нью-Йоркского университета. Приехав, Фейт сначала растерялась, но обнаружила все необходимые инструкции на листочках бумаги – администрация поработала на славу – и с удивительной легкостью нашла нужную аудиторию. Курс назывался «Судебный процесс» и оказался увлекательнее, чем она ожидала, а женщина-профессор очень требовательной. К обеденному перерыву Фейт совершенно освоилась и с удовольствием пошла на занятие по конституционному праву. Она посещала курсы два раза в неделю, надеясь, что полученные знания помогут ей осенью на факультете.

Фейт возвращалась домой совершенно выдохшаяся, но радовалась, что пережила самый интересный день за много лет. Руководителем курса оказалась женщина ее возраста. Фейт захотелось остановиться и поболтать с ней, но она постеснялась. Да к тому же следовало спешить домой – после занятий по конституционному праву она попадала к себе только к четырем. Так что нечего было терять время в университете.

Фейт надела рюкзачок и, выбегая из дверей, уже думала о домашнем задании – справиться с ним будет нелегко, да и времени потребуется немало. Стоило ей переступить порог, как зазвонил телефон. Она даже не успела снять пальто – в трубке раздался голос Зои:

– Ну как, мам, тебе понравилось?

– Очень, лучше, чем я думала. – Фейт была довольна и возбуждена, и Зоя поняла, что гордится матерью.

Они поболтали с полчаса, потом Фейт сказала, что ей пора – надо было приготовить ужин Алексу, а она толком не знала, все ли для этого имеется в доме. Но как только положила трубку, телефон зазвонил опять. Теперь это был Брэд.

– Не в силах выдержать неизвестность, – начал он, – тебе понравилось?

Фейт не сдержала улыбку.

– Потрясающе. Прекрасные преподаватели и ребята, кажется, очень умные. Время так и летит, домашнее задание ужасное, но я думаю, что справлюсь. – Она восторженно рассмеялась. – Я только что заявилась домой.

– Ты отлично справишься, – порадовался за нее Брэд. Это было как раз то, на что он надеялся. Брэд не сказал, что завел будильник на пять тридцать, чтобы ее вовремя подбодрить.

– Спасибо за утреннее письмо. Я до смерти боялась.

– Я так и знал, поэтому не позвонил, а прислал сообщение по электронной почте – не хотел, чтобы ты расхныкалась.

– Очень разумно с твоей стороны.

– Я рад за тебя. Домашнее задание тяжелое?

– Да, но надеюсь, что справлюсь, если не погрязну в домашних делах – Алекса все-таки надо кормить. Вот в чем трудность!

– Тебе повезло, что ты не замужем за Пэм. – На Новый год его жена опять затевала грандиозное сборище. А Фейт и Алекс, как всегда, оставались дома смотреть телевизор. Брэд сказал, что он завидует им черной завистью. – А что дальше? – спросил он Фейт.

– Буду зубрить до мозолей на заднице и осенью надеюсь поступить на юридический факультет. – Алексу еще предстояло с этим смириться, но Фейт постепенно приучала его к мысли о своей учебе. – Я собираюсь подавать документы.

– Куда? – спросил Брэд.

– Колумбийский университет, Нью-Йоркский университет, Фордхэм [10]10
  Фордхэмский университет – католический университет. Находится в Бруклине.


[Закрыть], Нью-Йоркский юридический институт, Бруклин – лишь бы в нашем городе.

– А жаль, – улыбнулся Брэд, – тебе бы стоило куда-нибудь уехать.

– Вот уж Алекс порадовался бы – жена, которая возвращается домой только на каникулы. Хотя иногда я задаюсь вопросом: заметит ли он вообще, если я уеду? Найму себе замену, которая будет готовить завтраки и ужины, иногда ходить на вечеринки и редко-редко заниматься любовью. Служба на полставки.

– Я бы тоже нанял себе замену, – рассмеялся Брэд. – Пусть ходит на все официальные обеды, на оперные и симфонические премьеры. Слушай, это мне нравится.

Они похихикали, и Фейт посмотрела на часы.

– Мне пора браться за дело, а то Алекса хватит удар, когда он вернется домой. Теперь если что-нибудь окажется не так, то только потому, что я пошла на учебу. Придется вести себя суперпаинькой: отменные обеды, все вовремя, вечеринки, достойные Джулии Чайлд [11]11
  Популярная тслеведущая кулинарных программ.


[Закрыть]. – В этот день Фейт намеревалась приготовить мужу особый ужин, но не осталось ни времени, ни желания.

– Да, навалилось на тебя, – сочувственно проговорил Брэд. – Может, тебе не стоит так уж лезть из кожи и доказывать ему, что ты такая хорошая. Ты ведь ничего ужасного не совершила.

– В его глазах – наоборот. Ладно, пока, пошлю тебе письмо по электронной почте. Надо придумать, что приготовить на ужин, а потом садиться за домашнюю работу.

– Ты славная девочка, – улыбнулся Брэд.

– И ты тоже славный мальчик. Спасибо тебе, – ответила Фейт и повесила трубку. Она заглянула в холодильник и решила выйти купить чего-нибудь такого, что Алекс особенно любил.

К тому времени, когда он вернулся домой, Фейт запекла в духовке палтус, приготовила спаржу под голландским соусом и изумительный плов. Она аккуратно накрыла на стол и гордилось, что в рекордное время успела состряпать такой хороший ужин. Алекс никак не прокомментировал ее успехи, молча съел поданную ему еду, а об учебе даже не спросил. Фейт просто опешила.

– Тебе понравилась рыба? – спросила она, напрашиваясь на комплимент. Ей редко удавалось так удачно приготовить палтуса. – Это новый рецепт. – Она чувствовала себя идеальной домохозяйкой: и на учебу успела – а ведь это был ее первый день, – и ужин вовремя подала.

– Нормальная, – без всякого выражения отозвался Алекс.

– А соус? – Фейт знала, что голландский соус был его любимым. И спаржа тоже удалась на славу.

– Густоват, – буркнул муж, и она поняла, что у нее нет шанса заработать комплимент. Понравился ему ужин или нет, он все равно не признается.

Фейт почувствовала, как в ней закипал гнев, но не проронила ни слова и молча принялась убирать со стола. Алекс вел себя безобразно: не желал ни в чем уступить, и это ей казалось глупым ребячеством. Она вернулась к учебе – мог бы облегчить ей жизнь, но он явно не собирался этого делать. Пока она складывала тарелки в посудомоечную машину, Алекс исчез. Разъяренная Фейт убежала к себе в кабинет, схватилась за учебники и, выполняя два домашних задания, просидела до часу ночи. А когда собралась в кровать, гнев на мужа уже прошел. На следующий день ей ничего не осталось делать – все было выполнено.

Но за завтраком он снова с ней не разговаривал. И Фейт опять почувствовала раздражение.

– Послушай, Алекс. Я не иду сегодня учиться. Можешь со мной разговаривать, а наказывать будешь завтра. – Оказывается, она еще злилась на него за вчерашнее.

– Не понимаю, о чем ты. Городишь что-то смешное.

– Это ты ведешь себя смешно. Мы взрослые. Тебе не нравится, что я пошла учиться, – ладно. Но я стараюсь, чтобы на тебе это никак не отразилось. Пожалуйста, не мешай мне. Ты же наказываешь не только меня, но и самого себя.

– Ты поступила так, как посчитала нужным, Фейт, хотя прекрасно знала, что я об этом думаю. Не нравится моя реакция – уходи из университета. – Для него все решалось просто.

– Что это такое? Шантаж? Ты со мной едва разговариваешь, сделал жизнь невыносимой только для того, чтобы я бросила учиться? – Алекс не ответил, и Фейт это взбесило. Ему не понравилось такое начало дня, ей тоже. – Разве это разумно? Неужели нельзя дать мне возможность попробовать? Посмотреть, получится или нет, а потом уж наказывать? Я занималась всего один день. Что в этом плохого?

– Все плохо. Нечего было вообще туда записываться. Идея абсурдна с самого начала.

– И твое поведение тоже. – Фейт повысила голос, что случалось с ней очень редко.

Они рассорились, только начав обсуждать ее планы, и Фейт понимала, что, когда дойдет дело до поступления на факультет, придется еще хуже. Алекс задался целью не позволить ей учиться, но Фейт не собиралась так просто сдаваться. И его выпад только укрепил ее силы.

– А твое поведение прискорбно. – Он взял «Уоллстрит джорнал» и, не притронувшись к еде, вышел из кухни.

Фейт тоже отставила тарелку – нынешняя размолвка была лишь предвестником того, что предстояло в последующие месяцы.

В тот же день она отправила Брэду электронное письмо. Ответ он прислал ей вечером – до пяти часов работал в суде.

«Извини, Фред, пришлось потрудиться, но зато мы с моим подопечным подростком одержали маленькую победу. То, что ты рассказала об Алексе, вывело меня из себя. Похоже, он живет в средневековье. Как же с ним справиться? Надо бы послать на воспитание к Пэм. Она бы его за недельку образумила, быстро бы стал шелковым. Ты же не можешь бросить все в угоду ему. Это совершенно неправильно.

Сумеешь учиться, несмотря на его занудство? Надо постараться. Так что уж, пожалуйста, изволь. Сейчас трудно, но трудно было бы всем. Поднажми, и все. Только учти: будут провалы, будут экзамены и вечера, когда ты не успеешь приготовить ужин. Но ему придется со всем смириться, а ты не поддавайся – стоит раз дать слабину и потом пожалеешь. Я знаю, Джек сказал бы то же самое. Он бы порадовался, узнав, что ты снова пошла учиться. Всегда считал, что тебе следует завершить образование. Говорил, что у тебя для этого больше природного таланта, чем у него. Он тебе когда-нибудь об этом говорил? Мне – постоянно, особенно, когда мы учились на юридическом факультете и ему все время казалось, что он вот-вот вылетит. Держись, малютка Фред. Ты победишь! Любящий тебя Брэд».

От его слов Фейт всегда становилось легче на душе, и она испытывала благодарность, чувствуя дружескую поддержку. Поддержка требовалась ей как никогда: весь следующий месяц Алекс продолжал превращать ее жизнь в ад.

Фейт умудрялась выполнять домашние задания, делала контрольные работы, поддерживала порядок в доме и готовила для Алекса. А Брэд и Зоя поддерживали ее дух. Это им прекрасно удавалось, так что она продолжала учиться и справлялась с обязанностями жены. Подала документы на юридический факультет. И, к своему удивлению, обнаружила, что заработала на вступительных испытаниях высший балл. Фейт надеялась, что отличные оценки компенсируют тот факт, что она последние двадцать лет нигде не работала и ничему не училась.

Труднее было с Алексом. Муж создавал невыносимо угрюмую обстановку в доме. Срыв произошел в начале февраля. В классе по судебному процессу объявили, что планировалась учебная экскурсия в Вашингтон, где слушателям предстояло провести четыре дня. Поездка не являлась обязательной, но весьма желательной, и профессор рекомендовал Фейт не отказываться. По ее итогам предстояло написать дополнительную работу, которая добавляла балы в окончательную оценку курса. Она посоветовалась с Зоей и Брэдом, и оба сказали, что надо ехать. Проблема заключалась в Алексе – Фейт боялась даже заикнуться. Хотела сама набраться решимости, прежде чем муж начнет настаивать, чтобы она не ездила, а что так и будет, она нисколько не сомневалась.

За неделю до предстоящей поездки она наконец сообщила ему о ней. В конце ужина объяснила, почему ей не следует отказываться, но Алекс только молча слушал. Фейт долго не решалась начать. Как обычно в последнее время, супруги не произнесли за столом ни единого слова, Алекс даже не пытался восстановить хорошие отношения и все откровеннее игнорировал ее.

– Значит, так, – подытожила Фейт. – Я пробуду в Вашингтоне четыре дня, а тебе могу оставить замороженную еду. Хотя я не в курсе твоих планов. Ты собираешься куда-нибудь на следующей неделе? – Она надеялась, что Алекс уедет в командировку и не так драматично воспримет ее отсутствие. Это бы значительно все упростило.

– Нет, – буркнул он с таким видом, словно жена объявила ему, что ее задержали за вооруженное ограбление и сейчас препроводят в тюрьму. – Не могу поверить, что ты на это способна! Корчишь из себя студентку, в то время как твоя обязанность – заниматься домом.

– Алекс, будь благоразумен. Наши дочери выросли и разъехались. Чем я здесь должна заниматься? Нечем. По вечерам я готовлю тебе ужины, а днем совершенно не знаю, куда себя деть. Я умирала от скуки, пока не пошла учиться.

День ото дня поведение мужа становилось все нестерпимее. Его эго жаждало полного контроля над женой. Алекс желал, чтобы она поступала, как потребует он. Но даже в глазах Фейт Алекс зашел слишком далеко.

– Я, к сожалению, вижу, что тебе наскучил наш брак, – процедил он.

– Я этого не говорила, просто мне больше нечего делать. Ты прекрасно это понимаешь. Ты мне советовал брать уроки игры в бридж и ходить на занятия в музей. Но в том, что я делаю, больше смысла.

– Только не для меня.

– Так как насчет Вашингтона? – Фейт поспешила прервать его нападки. Все это Алекс уже говорил, и ей надоело выслушивать одно и то же и поминутно извиняться.

– Поступай как знаешь.

– Что это значит? – Фейт хотелось выяснить, какую ей придется платить цену. Насколько муж разозлится и какой тяжести придется понести наказание. Она решилась и теперь поедет куда угодно, но надо же представлять, что за этим последует.

– Это значит, что ты действуешь так, как считаешь нужным. На свой страх и риск. – В его словах прозвучала едва прикрытая угроза, которая, как всегда, задела ее за живое.

– Как я от всего этого устала, Алекс! Господи, я же не совершила никакого преступления. Никогда тебе не изменяла. Не бросала ни тебя, ни детей. А ты ведешь себя так, словно я виновата во всех грехах.

– Ты ненормальная. – Он с отвращением посмотрел на жену, встал и сделал шаг к двери.

– Если так, то это ты меня довел.

– Нечего меня винить, если тебе не нравятся последствия собственных поступков.

– Хорошо, не буду, – твердо проговорила Фейт. – Я уезжаю в Вашингтон на четыре дня. Если понадоблюсь, позвони. Я оставлю тебе всю необходимую еду.

– Не беспокойся, я найду, где поесть, – процедил сквозь зубы Алекс.

– В этом нет необходимости. Я приготовлю ужины на четыре дня, а ты выбирай – есть дома или куда-то идти.

Алекс ничего не ответил, круто развернулся и вышел из кухни.

Фейт не сообщила об их разговоре ни Брэду, ни Зое. Сцена была настолько неприятной и унизительной, что никому не хотелось рассказывать. Она решила, что справится сама. Утром в день отъезда она попрощалась с Алексом, но он не удосужился ответить. Продолжал читать свою газету и вел себя так, словно ее вообще не существовало. Если он рассчитывал заставить Фейт прочувствовать вину, то добился совершенно обратного результата. Она только разозлилась и с радостью покинула дом. И когда оказалась на улице со своим рюкзачком, небольшой дорожной сумкой и компьютером, у нее возникло ощущение, словно она освободилась из тюрьмы. Компьютер ей требовался для работы и чтобы быстро связаться с Зоей и Брэдом. «Какое же это приятное чувство свободы», – подумала она.

В учебной экскурсии принимало участие больше половины курса. Отъезжающие встретились в аэропорту Ла-Гуардиа и сели в самолет, который доставил их в Рейгановский национальный аэропорт в Вашингтоне. Они поселились на Массачусетс-авеню в небольшой гостинице, забитой иностранными студентами и мелкими предпринимателями. Одно то, что Фейт оказалась вдали от дома, приводило ее в хорошее настроение, а побывав в Смитсоновском институте и в Библиотеке Конгресса, она пришла в полный восторг. Фейт уже придумала тему работы, которую собиралась писать, вернувшись домой. Она стала делать первые наброски в гостиничном номере и, после того как они поужинали в индийском ресторане, ненадолго включила компьютер. До этого она около часа разговаривала с так понравившейся ей женщиной-профессором, а потом с интересом обсуждала с однокурсниками проблемы конституции и основанных на ней законов. Возникла жаркая дискуссия по поводу первой поправки, и к тому времени, когда Фейт возвратилась в комнату, она была полна сил. Она принялась быстро печатать на компьютере и в этот момент услышала сигнал, что по электронной почте поступило сообщение. Оно оказалось от Брэда.

«Привет, Фред! Как твой «Судебный процесс»? Не со всем еще успела разделаться? Надеюсь, получаешь удовольствие? Что касается меня, я люблю округ Колумбия. Когда-то гулял там с девчонкой, учился в колледже, а она была дочерью французского посла. С тех пор ни разу не получал такого удовольствия. Хотел познакомить Джека с ее сестрой, но он вел себя так ужасно, что запугал ее до смерти. Что поделываешь? Общаешься с приятными людьми? А как преподаватели?

У меня все хорошо. Занят по горло – на следующей неделе судебное заседание. Секретарь мне подсказывает, что скоро День святого Валентина, когда вспоминаешь тех, кого любишь, и понимаешь, что они тебя забыли. Цветы и шоколадки. Сенная лихорадка и укромные уголки. Кажется, я растерял романтические настроения. Я бы сводил Пэм на ужин, да только она потянет за собой две сотни друзей и станет настаивать, чтобы я нарядился в смокинг. Поэтому отправлюсь на работу, а потом притворюсь, что забыл. Может, и она забудет. Что-то я зарапортовался. Надо возвращаться к делам. Будь на связи. Если соберешься в президенты, дай мне знать – буду голосовать за тебя. До скорого. Любящий тебя Брэд».

Фейт нравилось получать от него письма. Они всегда ее смешили или по крайней мере заставляли улыбаться. Его болтовня о Дне святого Валентина напомнила ей, что надо послать дочерям гостинцы. Алекс наверняка о ней не вспомнит.

Последние часы, проведенные в Вашингтоне, прошли необыкновенно живо. Они бегали по музеям, библиотекам, собирая учебный материал. И только в самом конце все пошло кувырком. Руководитель группы получила сообщение, что ее мать попала в больницу – случился инсульт, и прогноз был самый неутешительный. Преподавательница объявила, что ей надо ехать, а всем остальным советовала довести до конца программу – ведь их не ждали обратно раньше следующего дня. Но к тому времени, когда она об этом объявила, Фейт уже собрала все необходимые материалы. У нее было все, что требовалось для работы. И она вместе с половиной группы решила ехать домой. Таким образом она могла провести все выходные с Алексом и надеялась, что он простит ей трехдневное отсутствие. За все время он ей ни разу не позвонил и не ответил ни на один из ее ежедневных звонков.

Фейт собрала вещи и вместе с пятью другими сокурсниками взяла такси и поехала в аэропорт. Он сели в самолет и в два часа уже были в Нью-Йорке. Все складывалось на редкость удачно. У Фейт оставалось время заняться работой и в качестве средства примирения успеть приготовить ужин. По дороге она заскочила на рынок и в начале четвертого оказалась дома. Вместе с другими вещами она притащила две сумки продуктов и все свалила на кухне. У нее было такое чувство, словно она отсутствовала несколько недель. А оглядевшись, заметила, что на кухне поразительно чисто – неужели Алекс в самом деле все дни ужинал в ресторане? Разбирая продукты, Фейт внезапно увидела под стулом пару атласных туфель-лодочек на высоких каблуках. Таких у нее не было. Она взяла одну из них в руки и удивилась еще больше: туфли оказались на несколько размеров больше ее ноги. Сердце екнуло в груди, и, мучаясь нехорошим предчувствием, Фейт взбежала наверх.

На кровати в их спальне царил беспорядок, кто-то поспешно набросил покрывало на сбитые простыни. Фейт потянула его в сторону и обнаружила черный кружевной лифчик. А когда опустила глаза, увидела на полу поспешно сброшенные черные кружевные трусики. Ей сделалось дурно, ноги подкосились, и она опустилась на постель. Нет, такое не могло с ней приключиться. Однако не удавалось найти никакого другого объяснения, кроме самого очевидного. Речь шла не о гостье и не о дочери. Пока она уезжала, Алекс привел в дом другую женщину. Фейт толкнула дверь в ванную – на туалетном столике стояла косметика, которой она никогда не пользовалось, а в раковине остался несмытым длинный черный волос. Все стало предельно ясно, когда она увидела вторую пару обуви и висящий на вешалке свитер. А когда заметила два незнакомых платья и три костюма, не сдержалась и заплакала. Было очевидно, что гостья задержалась в доме не на одну ночь, а провела с Алексом целых четыре дня.

Внезапно ее охватил страх. Фейт поняла, что к вечеру любовники вернутся, а может быть, и раньше, еще засветло.

Толком не понимая, что делает, она набросила покрывало на постель и, оставив все, как было до ее прихода, сбежала по лестнице. Не забыла выключить свет, потом заскочила на кухню и схватила вещи, в том числе два пакета с купленными по дороге продуктами. Выбежала из дома, выбросила провизию в мусорный бак и, не представляя, куда собирается ехать, остановила такси. У Фейт не осталось подруги, с которой она решилось бы поделиться случившимся кошмаром, и не было такого места, где бы можно было укрыться. Не зная, как поступить, она попросила водителя отвезти ее в отель «Карлайл» и, откинувшись на заднем сиденье, заплакала.

– Только и всего? – удивился таксист. Отель находился в двух кварталах, она могла бы дойти пешком.

– Да, да, – бессвязно пробормотала Фейт. – Поехали.

Она панически боялась натолкнуться на Алекса и женщину, которая явится с ним. Но самое ужасное заключалось в том, что этот дом был и ее домом тоже. Алекс осквернил их очаг и их постель. Такси ехало по Мэдисон-авеню, а Фейт никак не могла отогнать навязчивое видение – кружевной лифчик и трусики. Ей хотелось одного – умереть. Фейт дорого заплатила за свою поездку в Вашингтон. Если Алекс жаждал мести, то он своего добился. Однако к тому времени, когда машина остановилась перед подъездом отеля и швейцар распахнул перед ней дверцу, Фейт поняла, что муж не вчера познакомился со своей пассией. Он бы не привел незнакомку в дом на четыре дня. Их связь началась гораздо раньше. На душе стало муторно. Швейцар спросил, нужна ли ей комната, и Фейт молча кивнула.

Она не желала устраивать Алексу сцену – решила остановиться в гостинице, а домой, как и предполагалось, вернуться в субботу к вечеру. Пусть муж и эта женщина, кто бы она там ни была, еще поразвлекутся в ее доме. Только бы нашлась комната в отеле!..

У нее, естественно, не было брони, но, по счастью, в отеле оказался свободный номер. Ее зарегистрировали, дали ключи, и коридорный отнес ее вещи наверх. Фейт так вцепилась в свой компьютер, словно это было бесценное сокровище. Но она не включила его в розетку, а села на кровать, разрыдалась и успокоилась только тогда, когда за окном стемнело. Фейт не представляла, который час, а когда взглянула на циферблат, то оказалось, что шесть часов. Зое звонить нельзя – Фейт считала бесчестным настраивать ее против Алекса. Надо справляться самой. Это казалось невероятным, но муж крутил роман с другой. После всей своей холодности, яростного недовольства из-за того, что она пошла учиться, ледяного недоброжелательства, отстраненности, молчания и безразличия к ней как к женщине, Алекс уложил к себе в постель любовницу. А она – и это было хуже всего – больше приходила в отчаяние, чем злилась. Не стоило ли остаться дома и встретиться с ними лицом к лицу? Нет, она еще не готова: Фейт чувствовала, что ей требовалось собраться с мыслями.

В Нью-Йорке было восемь часов, когда она позвонила Брэду. Она собиралась поговорить с ним спокойно, попросить братского совета, как попросила бы у Джека, если бы тот был жив. Брэд ей рассказывал, что Пэм несколько раз заводила интрижки и он сам однажды последовал ее примеру. Фейт рассчитывала, что он трезво отнесется к случившемуся и скажет, чтобы она не расстраивалась. Но как только она услышала его голос, тут же снова расплакалась и не могла выговорить ни единого слова. Безостановочно рыдала в трубку так, что Брэд не сразу понял, кто ему звонит. Его клиенты частенько впадали в истерику, и он поначалу решил, что это кто-то из них или их родителей. Но вдруг с ужасом понял, что звонила Фейт.

– Фред… черт… Боже мой!.. Что такое?.. Скажи мне, девочка, что случилось? – Брэд испугался, что приключилась беда с одной из ее дочерей. – Фред, дорогая, пожалуйста, успокойся. Объясни, что произошло? Тебя обидели? С тобой все в порядке? Где ты? – На секунду его охватил ужас, а Фейт так и не могла выдавить из себя членораздельного звука.

– Я в Нью-Йорке, – наконец выговорила она и снова разрыдалась.

– Ну же, возьми себя в руки! Что произошло? Кто тебя обидел?

– Никто… Я хочу умереть. – Так она говорила давным-давно, в детстве, и Брэд представил себе восьмилетнюю девочку со светлыми косичками, которую некогда любил.

– Дочери в порядке? – Он больше всего боялся, что беда приключилась с ее детьми.

– Да… наверное… дело не в них, а в Алексе. – Фейт все еще плакала, но уже могла говорить связно, и Брэд испытал невероятное облегчение от того, что услышал. Но почему она так расстроена? Неужели Алекс попал в аварию? Или сердечный приступ и скоропостижная смерть?

– Что с ним? Он ранен?

– Нет. Ранена я, а он – полное дерьмо.

Брэд понял, что супруги поругались, однако это было не самое страшное. Но дело, видимо, нешуточное, раз Фейт в таком состоянии. Ему ни разу не приходилось слышать, чтобы она так говорила. В нем закипел гнев, у него чесались руки как следует проучить негодяя.

– Я думал, ты в Вашингтоне. Что ты делаешь в Нью-Йорке?

– Заболела мать нашей руководительницы, и ей пришлось уехать. А я решила пораньше вернуться домой, – Фейт все еще хлюпала носом, но слова уже выговаривала достаточно разборчиво.

Брэд не мог отделаться от мучительного беспокойства.

– И что из того? – поторопил он ее.

– Вот и вернулась.

– Поругалась с мужем? – Брэд махнул рукой секретарше, чтобы та вышла из кабинета. Она подавала ему знаки, что на линии три звонка, но он не хотел отвечать – пусть подождут или идут ко всем чертям! Сейчас его главная забота – Фейт.

– Нет, в доме никого.

У Брэда от ужаса поползли мурашки по спине: неужели к ней влезли и изнасиловали?

– Господи, да что же приключилось? Фред, ты мне скажешь или нет? – Фейт сводила его с ума. Он не сумеет ей помочь, если не поймет, что довело ее до такого состояния.

– У него была женщина, – процедила она сквозь зубы и высморкалась, достав из коробки подле кровати бумажный носовой платок.

– Ты застала ее в доме? – Брэд был поражен. По тому, что Фейт рассказывала об Алексе, он бы не принял его за ловеласа.

– Нет, но там ее одежда. На кухне туфли, в шкафу платья, в ванной косметика, а на кровати исподнее. Он с ней спал! Отвратительно! Кружевные трусы! – Фейт снова разрыдалась, а Брэд от сочувствия к ней улыбнулся. Бедная девочка!

– Ах ты, несчастная крошка! Слушай, а кстати, где ты? – Откуда она звонит? Брэд не мог себе представить, что Фейт сидит дома и ждет, когда любовники возвратятся домой.

– В отеле «Карлайл», сняла комнату на выходные. Я не знаю, что делать. Как ты считаешь, может, мне пойти домой и вышвырнуть ее оттуда?

– Только не в таком состоянии. Сначала надо успокоиться, а потом уже решать, чего ты хочешь. Развестись? Уйти от него? Дать понять, что ты знаешь? Если нет, то лучше закрыть глаза и сделать вид, что ничего не произошло. – Так он сам обычно вел себя с Пэм, но жена никогда не приводила любовников домой.

– А если у него это серьезно? – растерянно спросила Фейт.

– Тогда ты столкнулась с большой проблемой, – ответил Брэд, но оба знали, что проблема существовала давно. Алекс просто порвал последнюю ниточку, связывавшую его с женой. Фейт чувствовала себя раздавленной – Хочешь, я к тебе прилечу? Все обмозгуем, пока ты не вернулась домой. Прилечу ночным рейсом, а вечером уеду обратно, – неожиданно предложил Брэд.

– Да нет, не надо. Все в порядке… Мне нужно разобраться самой, что делать. – Фейт задумалась: а что бы сказал ей Джек? Наверное, то же самое, что и Брэд. Они во многом похожи.

– Это правда. Тебе необходимо разобраться, прежде чем ты с ним встретишься. Дело за тобой, Фред, теперь твой ход.

Фейт об этом даже не подумала.

– А если он ее любит? – спросила она.

– А если нет? Хочешь остаться с ним? Сумеешь простить? Так поступают многие, поэтому не смущайся, если появится желание забыть. Время лечит. Все забывается или почти что все. – Брэда бесил поступок Алекса, но он старался вести себя порядочно и не принуждать Фейт принимать скоропалительное решение. Кто не прощал супругам измены? Вот и у них с Пэм то же самое. Все зависело от настроя самой Фейт.

– Как он мог так со мной поступить? – Ее реакция была абсолютно типичной для подобных ситуаций.