Текст книги "Услышанные молитвы"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 12

На следующее утро после ссоры с Пэм Брэд ехал на работу, и вдруг напротив собора Святой Марии ему в голову пришла неожиданная мысль. Но поскольку на одиннадцать была назначена встреча, времени остановиться не было. Попав в контору, он дал поручение секретарю, и она обещала раздобыть нужную ему информацию. И позже, когда Брэд разговаривал по телефону с районным прокурором, пододвинула листок бумаги с адресом, и Брэд кивком поблагодарил свою помощницу. В одиннадцать он поехал по делу, провозился дольше, чем думал, но к часу вернулся в кабинет.

Он написал Фейт записку, приложил к ней небольшую коробочку и попросил секретаршу отправить в Нью-Йорк через «Федерал экспресс». По крайней мере одним подарком меньше. Оставалось зайти к Тиффани и позаботиться об остальных. Он запланировал это на следующий день.

А планы Фейт и ее родных на праздник были, как обычно, традиционными – домашний ужин в сочельник. На ночную службу Фейт ходила одна или, если удавалось уговорить, с Зоей. А на следующий день они устраивали более торжественный обед. Утром открывали подарки и весь день проводили дома. Все проходило веселее, когда дочери еще были маленькими, но и теперь праздник не утратил своего значения.

Утром в сочельник они разговаривали по телефону с Элли. В Швейцарии время шло к ужину, и дочь обрадовалась, когда услышала в трубке родные голоса. Элоиз впервые отмечала Рождество вдали от дома, и, хотя в Санкт-Морице к ней относились прекрасно, это оказалось не так просто, как она предполагала.

– Мы скучаем по тебе, дорогая, – сказала Фейт, когда настала ее очередь говорить с дочерью.

– Тогда приезжай в Лондон после Нового года. – Голос Элоиз казался совсем юным, и в нем слышалась тоска по дому.

– Не могу, дорогая, начинаю учебу. Теперь придется ждать до каникул. Ты сама как-нибудь выберись домой.

– Я не знала, что ты все-таки решилась. – Теперь голос дочери звучал обескураженно. Она словно бы соглашалась с недовольством Алекса, который считал, что планы Фейт способны поколебать благополучие семьи. Но у Фейт не было до этого возможности рассказать Элоиз, что ее приняли в университет. Их последний разговор вертелся вокруг намерения Элли поехать с Джеффом в Швейцарию, и она забыла упомянуть о собственных новостях.

– Занятия начинаются через две недели. – Фейт рассчитывала, что дочь ее поздравит, но та как будто окончательно расстроилась.

– Это несправедливо по отношению к папе, – пробормотала она.

Фейт обиделась, но возражать не стала: рядом стоял Алекс, да и Зоя немедленно отреагировала бы на слова сестры. Мать считала недостойным втягивать ее в ссору с Элли.

– Мы с ним говорили, и он примирился, – спокойно сказала она. Неужели и Рождество окажется испорченным, как и День благодарения? Фейт старалась как можно быстрее сменить тему разговора. – Важнее, как ты себя чувствуешь? Веселишься?

– Очень не хватает вас. Здесь здорово, но я скучаю по дому и по всем вам. Не представляла, что так получится. Сегодня мы идем на большую вечеринку, а потом кататься на тобогганах. Страшновато, но очень забавно.

– Осторожнее! – предупредила ее Фейт.

Она беспокоилась за дочь не меньше, чем в те времена, когда Элоиз была еще девочкой. Она передала трубку Зое, и сестры еще долго болтали. У Фейт отлегло от сердца: девочки, кажется, помирились. Зоя несколько раз сказала, что она скучает по старшей сестре. Последним говорил Алекс. Он был немногословен, но по тону и выражениям чувствовалось, как они близки с Элоиз. Когда трубка наконец была водружена на рычаг, все ощутили сладостную горечь.

– Как странно, что она не с нами, – грустно повторила Зоя, а затем повернулась к матери: – Можно я на следующие каникулы слетаю в Лондон ее навестить?

– Это будет великолепно, – улыбнулась ей Фейт. – Я тоже полечу, если наши каникулы совпадут. А нет, так поезжай одна. Я навещу се, когда сумею.

– Смешно зависеть от каких-то каникул, – возмутился Алекс. – Ты должна иметь возможность ездить к дочерям в любое время. Именно об этом я тебе и говорил.

Он вышел из комнаты, и Фейт ничего не сказала ему. Она надеялась, что, как хороший жонглер, не уронит ни одного мяча – справится и с учебой, и с домашней работой.

Вечером, как и предполагалось, все трое ужинали вместе. Фейт приготовила утку по рецепту, который дала ей подруга. Кушанье получилось на славу. Затем Зоя выскочила из-за стола, а Алекс еще немного посидел, попытался завести разговор, но темы не нашлось. Они давно перестали понимать друг друга.

– Пойдешь сегодня в церковь? – небрежно спросил муж, пока Фейт гасила свечи и убирала со стола.

– Собираюсь попасть на полуночную службу, – ответила она. – Хочешь со мной?

Алекс никогда не ходил, но тем не менее она каждый раз ему предлагала. А Зоя сказала, что если сможет, то присоединится к ней прямо в церкви. Фейт не настаивала. Сама она выбрала церковь Святого Игнатия на Парк-авеню.

– Нет, спасибо, – отказался муж. Даже в рождественский сочельник в их отношениях не чувствовалось теплоты.

Фейт расхаживала по своему кабинету и уже собиралась отправиться в церковь, когда зазвонил телефон. Она очень удивилась, услышав Брэда, – у него было восемь часов утра.

– Счастливого Рождества, Фред. – Голос звучал по-дружески тепло и в то же время грустно.

– Спасибо, Брэд. Тебе тоже.

– Получила мой подарок? – Они не разговаривали несколько дней, только обменивались коротенькими электронными письмами. Не хватало времени.

– Да. – Маленькая коробочка в рождественской обертке стояла на столе. Она пришла в упаковке «Федерал экспресс», и Фейт решила открыть ее на Рождество. Сама она послала Брэду несколько старинных книг по юриспруденции в красивых кожаных переплетах. – Дожидается завтрашнего дня.

– Поэтому я и звоню, – довольно проговорил он. – Я хочу, чтобы ты вскрыла ее сегодня вечером.

– Ты уверен?

– Абсолютно. – Его голос звучал оживленно, и у Фейт от предвкушения захватило дух.

– Я люблю подарки, – рассмеялась она. – Ты получил мой?

Она осторожно развернула бумагу и уставилась на плоскую, белую коробочку. Ничто не подсказывало, что находилось внутри.

– Тоже берегу до завтрашнего дня. Но хочу, чтобы мой ты увидела сегодня. Не тяни, Фред, открывай!

Она осторожно приподняла крышечку и, увидев то, что лежало в коробке, не сдержала возглас восхищения. Там находились красивые старинные четки, которые Брэд приобрел в церковной лавке. Богородичные бусины были из цитрина, а Спаситель и крест – из неограненных изумрудов. В перекладинках креста искрились красные рубины. Создавалось впечатление, что эти четки уже давно перебирали и лелеяли. Фейт не видела ничего более красивого и понимала, как они много будут для нее значить.

– Продавщица сказала, что они итальянские, им почти сто лет и они приносят счастье. Я хотел, чтобы ты сегодня взяла их в церковь.

У Фейт на глазах показались слезы, она не могла произнести ни слова.

– Фред, Фред, ты меня слышишь?

– Не знаю, что сказать. Я никогда не видела ничего подобного. От всей души благодарю. Сегодня возьму их с собой и помолюсь за тебя. – Она обладала твердыми убеждениями, была преданна семье и уважала церковь. И, повзрослев, стала даже лучше, чем ожидал Брэд. – Я поставлю свечу за тебя и за Джека.

– Может быть, и я поставлю за тебя.

– Ты идешь в церковь? – удивилась Фейт. Это было для нее новостью.

– Собираюсь, больше нечего делать. Мы дома ужинаем с несколькими друзьями и отцом Пэм, но к одиннадцати все кончится. Я подумал, будет хорошо сходить в храм. – Брэд выбрал собор Святого Доминика – красивую готическую церковь, где был алтарь святого Иуды, любимого святого Фейт. Покупая четки, он посоветовался, куда пойти, с продавщицей. – Здесь поблизости храм с алтарем святого Иуды. Если соберусь, тоже поставлю за тебя свечу.

– Не могу поверить, что ты сделал мне такой красивый подарок! – воскликнула Фейт, разглядывая четки. Она чувствовала, какие они гладкие на ощупь, и все соединения отсвечивали янтарно-желтым цветом. А рядом в коробочке лежал бархатный чехольчик, чтобы носить их в сумке. – Теперь мои старые, деревянные отправятся на покой. – Подарок Брэда значил для нее все.

Они поговорили еще несколько минут. Брэд рассказал, что ему удалось лишь оставить для сыновей сообщение, и не больше. Не существовало прямой телефонной линии с заповедником, где работали его мальчики. А если они не позвонили домой, значит, не сумели добраться до почты. От этого праздники прошли хуже обычного, не говоря уж об их ссоре с Пэм. В эти дни Брэд чувствовал себя чужим в собственном доме. Жена, как обычно, созвала гостей, которых он толком не знал, а тесть монополизировал все разговоры.

– Я рада, что ты не работаешь вечером. – Фейт не выпускала четки из руки, от этого она чувствовала себя ближе к Брэду.

– Решил, лучше уж покручусь дома и заработаю себе несколько очков, чем пойду на открытое столкновение. – Фейт согласилась, что так лучше. На следующий день Брэду снова предстоял грандиозный ужин. – В прошлой жизни Пэм не иначе была замужем за оркестрантом или дирижером: уж очень ей нравятся смокинги, а то и фраки. Но все это не по мне. – Брэда устраивали вельветовые брюки, потертые джинсы и свитер с высоким воротом, хотя, как заметила в Нью-Йорке Фейт, он прекрасно смотрелся и в пиджаке. – Я буду думать о тебе, когда ты пойдешь в церковь.

– А я буду держать твои красивые четки и вспоминать о тебе.

Между ними возникла такая теплая связь, которая почти не требовала слов. Через несколько минут Фейт взглянула на часы и сообщила Брэду, что ей пора выходить, иначе не останется места на скамьях. На полуночную службу в храм собиралось много народа. Да и Брэду пришло время отправляться к гостям.

– Еще раз спасибо за прекрасный подарок. Он будет моим самым любимым.

– Счастливого Рождества, Фред. Я рад, что тебе понравилось. Спасибо за все, что ты мне дала в последние два месяца. Ты и есть настоящий подарок.

– И ты тоже, – тихо проговорила Фейт и через секунду повесила трубку. Она поднялась наверх попрощаться с Алексом, но муж заснул в кресле с книгой. Вскоре Фейт в своем красном пальто вышла из подъезда и поймала такси.

А в Сан-Франциско Брэд пытался завязать беседу поочередно со всеми гостями. На нем, как и на тесте, были блейзер и свободные брюки. Сочельник в их доме считался неофициальным праздником, хотя все повязали галстуки. А Пэм надела красное шелковое кимоно и золотые босоножки на высоких каблуках. Она выглядела красиво, импозантно и празднично. Интересная женщина. Но каждый раз, когда Брэд оборачивался в ее сторону, он неизменно вспоминал, как изменилась жена. Сделалась жестче, напористее и сильнее, чем он мог когда-то себе представить. Брэд подарил ей узкое золотое ожерелье с бриллиантом и такие же браслет и кольцо. Он знал, что Пэм любила драгоценности. Но ему было гораздо интереснее выбирать четки для Фейт. Насколько в них больше смысла! И для него, и для нее тоже.

К тому времени, когда в Нью-Йорке началась служба, они сели в столовой за стол. Еда была традиционно английской: ростбиф с йоркширским пудингом и сливовый пудинг с кремом на десерт. Но Брэд никак не мог сосредоточиться – тесть потчевал гостей калифорнийским вином, а у него стояла перед глазами Фейт на коленях, как в соборе Святого Патрика, когда они ходили туда вместе.

– Ты сегодня какой-то рассеянный, – заметила Пэм, когда они встали из-за стола. – Хорошо себя чувствуешь?

– Просто думаю о процессе, – ответил Брэд и отвел глаза.

– Или о своей подружке из Нью-Йорка? – Пэм знала его лучше. – Отправил ей сегодня письмо? – Жена, как охотник, гналась за добычей.

Брэд покачал головой и не погрешил против истины. Он не притрагивался к компьютеру, а разговаривал с Фейт по телефону.

– Не надо делать из мухи слона, – посоветовал он жене. – Она мне всего лишь друг.

– Я тебя немножко знаю, – отозвалась Пэм. – Ты неисправимый романтик. Это как раз тот момент, когда ты теряешь голову, особенно если дело безнадежное.

– Не говори глупостей, – попытался урезонить жену Брэд, но в ее словах присутствовала доля правды.

Он был неисправимым романтиком, но только в стародавние времена. Однако Пэм давным-давно выбила из него весь романтизм. Брэд не разделял мнения жены о его отношениях с Фейт, считал себя слишком благоразумным для такого легкомыслия. Пэм просто защищала свою территорию – давала ясно понять, что по-прежнему вертит своим супругом.

Гости разошлись около одиннадцати. Отец Пэм приехал на машине, и теперь шофер увез его домой. Он больше не садился за руль в темное время суток. Хозяева поднялись наверх, и Брэд взглянул на часы.

– Срочная встреча? – съязвила Пэм.

В эти дни она постоянно его задирала, но Брэд заметил, что за столом жена откровенно флиртовала с мужчинами – у него на виду позволяла целовать себя в губы. Вела себя, как хотела, несмотря на то что говорила о Фейт.

– Я подумывал, не пойти ли мне в церковь, – небрежно заметил он.

– Господи! Значит, это не любовница. Ты совсем лишился разума. Скажи на милость, зачем тебе это нужно?

– Просто приятно, – спокойно ответил Брэд, стараясь не раздражать жену.

– Если ты стал верующим, Брэд, я с тобой разведусь. Другую женщину я снесу, а помешанного на религии мужа – нет, это уж слишком.

Брэд улыбнулся. Он представил, что бы выдала Пэм, если бы узнала, что он отправил четки в подарок Фейт. Вот и вся его религиозность, но он понимал, что значил его подарок для Фейт, и радовался.

– Ходить в церковь – хорошая традиция, а я скучаю по сыновьям, – честно признался он.

В эти праздники он чувствовал себя одиноко. Мальчики были его единственными союзниками в доме. А ужин с друзьями тестя причинял боль. Но Брэд держался.

– Я тоже по ним скучаю, – парировала Пэм. – Однако не бегу в церковь. Надо как-то иначе справляться, – она скинула босоножки и положила серьги на туалетный столик.

– Каждому свое, – отрезал Брэд и спустился вниз. – Вернусь через час, – крикнул он, надевая пальто.

Пэм вышла босиком из спальни и ухмыльнулась:

– Предупреди, если решишь стать священником.

– Обязательно, – улыбнулся он. – Пока не беспокойся, просто хочу сходить на рождественскую службу. Я в порядке. Кстати, с Рождеством тебя. – Брэд долго-долго смотрел на жену, сожалея, что не испытывает к ней никаких чувств.

– Спасибо, и тебя, Брэд, – проговорила Пэм и скрылась в комнате.

Брэд вывел из гаража джип и поехал в сторону храма Святого Доминика – большого старого готического собора. Поднимаясь по ступеням, он заметил по обе стороны главного алтаря стройные ели. Внутреннее пространство в основном освещалось свечами. Алтарь святого Иуды располагался справа и перед ним тоже горели ряды свечей. Брэд решил сначала подойти к нему. Он поставил свечу за Фейт и Джека и, преклоняя колени, мысленно обратился к ней и своему старому другу. Брэд не знал, какие читать молитвы и как надо молиться, поэтому лишь думал о них и желал им добра. И еще испытывал благодарность к той невидимой силе, которая вернула Фейт в его жизнь.

Он сел на скамью поближе к выходу и был потрясен красотой и величием полуночной службы. А когда в конце запели «Тишайшая ночь», у него по щекам побежали слезы. Брэд не понимал, кого он оплакивал, о чем горевал, только сознавал, как глубоко тронут. И, возвращаясь домой, чувствовал себя легче, чем все последние годы. Его охватило странное ощущение умиротворения, невесомости и радости. Он улыбался за рулем, и на секунду ему почудилось, что Джек тоже сидит рядом с ним в машине.

Глава 13

Рождественским утром Фейт, Зоя и Алекс обменялись подарками. Зоя подарила матери потрясающий модный кожаный рюкзачок и длинный шерстяной шарф, чтобы та ничем не отличалась от своих будущих сокурсников. Алекс купил ей у Картье красивый золотой браслет. Она подарила ему костюм, несколько рубашек и галстуков, а Зое – маленькие бриллиантовые сережки. Все были очень довольны полученными подарками. Обед прошел спокойно, без всяких происшествий, хотя каждый признался, что скучал по Элоиз. Фейт приготовила свою знаменитую и любимую всеми фаршированную индейку, однако им троим казалось, что за столом слишком много свободного места. Они попытались позвонить Элли, но той не было дома, и к концу обеда Фейт взгрустнулось. Ей не нравилось, что семья перестает быть единым целым. Не важно, что речь идет только об этом годе, да и Элоиз обещала обязательно приехать на следующий праздник домой.

Сразу после обеда позвонил Брэд и поблагодарил за прекрасный подарок. Фейт подняла трубку на кухне, где мыла посуду. А Зоя и Алекс в это время сидели в гостиной, пили кофе, разговаривали и любовались елкой. Наступил тот редкий момент, когда между ними воцарился мир, и у Фейт отлегло от сердца. Она решила, что звонит Элоиз, и удивилась, когда услышала Брэда.

– Спасибо за чудесные книги, Фред. Они великолепны. Станут украшением моего кабинета. Огромное спасибо. – Распаковав подарок, он был тронут и восхищен. Сделал это, оставшись один, чтобы избежать очередных замечаний Пэм.

– Они не так красивы, как мои четки, – радостно ответила Фейт.

Ей было трудно подыскать достойный подарок для Брэда. Книги были по специальности и вместе с тем ценные – нечто вроде символа того, что существовало между ними, хотя Фейт знала Брэда достаточно давно, чтобы позволить себе и большее, но предпочитала этого не делать.

– Я вчера вечером ходил в церковь, – начал он, – в собор Святого Доминика. И поставил свечи за тебя и за Джека святому Иуде. Он ведь твой любимчик.

– Любимчик, – улыбнулась Фейт. – Очень мило. С кем ты ходил? – Брэд ведь говорил, что Пэм атеистка, поэтому Фейт и представить себе не могла, что та пошла с мужем.

– Один. А ты? – На самом деле у Брэда возникло ощущение, что он ходил вместе с Фейт и Джеком. Во время службы он постоянно чувствовал рядом их присутствие.

– Мы встретились в церкви с Зоей. Так чудесно, а когда возвращались домой, пошел снег. Получился прелестный сочельник!

– Как прошел рождественский обед?

– Нормально. Нас было, конечно, маловато – всего трое. На следующий год приедет Элли и будет веселее. А у тебя как?

– Через два часа весь штат Калифорния в смокингах заявится сюда. Жду не дождусь! Очень значимо. Хватает за душу, когда видишь, как больше сотни незнакомцев топчутся в твоей гостиной, запихивают в рот закуски и запивают пенящимся шампанским. Сразу вспоминаешь истинный смысл Рождества. Тебе, должно быть, стыдно, что ты не с нами. – Фейт не могла представить нарисованную Брэдом картину, но все же рассмеялась. Его Рождество было намного хуже, чем их тихий праздник. – Пэм умеет создавать дружескую обстановку, чтобы гости прочувствовали, как у нас здорово. – Брэд ерничал, а сам мечтал оказаться рядом с Фейт, хотя неловкость такой ситуации было бы трудно объяснить даже ей.

– А ты не сопротивляйся, получай хоть какое-то удовольствие и не жди ничего сверх того, что может быть, – предложила Фейт.

– Я этим и занимаюсь, – отозвался он. – И еще пью белое вино. Без вина такие сборища вредят желудку. – Во время ужина Фейт заметила, что Брэд пил очень мало, и не поверила бы, что ради самосохранения он способен предаваться излишествам. – Что ты сейчас делаешь?

– Собираюсь ложиться спать.

– Везет тебе! Позвоню завтра или пришлю электронное письмо.

На следующий день Брэд возвращался на работу, и это его успокаивало. Он чувствовал, что сыт по горло праздниками – без сыновей они для него ничего не значили.

– Счастливого Рождества, Брэд, – проговорила Фейт. – Повеселись вечером, если удастся.

– Посмотрим, – неопределенно протянул он, а сам продолжал думать о Фейт.

Они повесили трубки, и Фейт принялась убираться на кухне. А когда уже заканчивала, к ней заглянула Зоя и попросила немного денег, чтобы сходить с друзьями в кино.

– Возьми сколько надо в сумочке, – ответила мать, вытирая руки о передник, который был надет поверх украшенного перламутровыми бусами черного шелкового платья. Белокурые волосы она уложила в пучок и от этого стала похожа на Грейс Келли. – Вон там. – Она показала на оставленную на стуле сумку, которую положила туда накануне, когда вернулась из церкви.

Зоя с минуту в ней порылась и удивленно подняла глаза.

– А это что такое? – спросила она и показала на подарок Брэда. Четки вывалились из мешочка и лежали среди других вещей.

– Четки, – спокойно ответила Фейт. Накануне во время службы она держала их в руках, но дочь не заметила.

– Никогда их у тебя не видела. Откуда ты их взяла? – Казалось, в ней пробудилось некое шестое чувство, порожденное любопытством.

– Рождественский подарок от друга.

– От друга? – Зоя скривила гримасу, но внезапно все поняла. – Господи, неужели это тот тип, с которым ты росла?

– А что плохого в этом подарке? На мой взгляд, он вполне пристойный.

– Безусловно, если он тебя любит. Другой бы не подарил столь важную для тебя вещь. И, судя по всему, дорогую.

– Четки старинные, а у тебя какой-то извращенный ум. Бедняжка хотел порадовать меня святой и достойной реликвией, соответствующей духу Рождества. А ты заключила, что подарок – знак его страсти. – Фейт невинно улыбнулась дочери. – Я люблю тебя, Зоя, но, прости, ты свихнулась.

– Нисколько. Ты поймешь, что я права. А подарок классный. – Четки явно произвели на Зою неизгладимое впечатление.

– Согласна, но изволь пересмотри свои взгляды. Постарайся уяснить себе, что я замужем, люблю твоего отца и никто в меня не влюблен. Все это полный вздор.

– Может быть, и вздор, но только сущая правда. Парень, который подарил тебе четки, от тебя без ума. Посмотри, какие изумруды и рубины – никак не скажешь, что мелкие. Клевый тип!

– Не спорю, и добрый друг. Надеюсь, ты с ним когда-нибудь познакомишься.

– Обязательно. – Зоя положила четки обратно в материнскую сумочку и вытащила из нее двадцать долларов на кино с друзьями.

– Завтра обналичу чек и дам тебе денег. – Фейт подошла обнять дочь. – Кстати, мне очень понравился рюкзачок и шарф. Буду самой модной на курсе студенткой.

– Еще бы! Все мальчики попадают от любви.

– Ты ненормальная! – закатила глаза Фейт.

Через несколько минут дочь выпорхнула из дома, а Фейт решила посидеть с Алексом у елки. Погруженный в собственные мысли, муж умиротворенно потягивал портвейн. Увидев жену, великодушно похвалил:

– Спасибо за приятный ужин.

– Спасибо за красивый браслет, – отозвалась она и поцеловала его в щеку, но Алекс, как всегда, не ответил на поцелуй.

Он считал, что ласками нужно заниматься в постели в определенные моменты, и нигде больше. А в остальное время они его смущали. Да и в постели супруги предавались нежностям все реже и реже.

– Я рад, что он пришелся тебе по душе. – Алекс, казалось, был доволен. – Мне тоже понравились костюм, рубашки и галстуки. У тебя потрясающий вкус. Умеешь выбирать мне вещи лучше, чем я сам. – Это был достойный комплимент, и они приятно скоротали время у камина. Алекс сказал, что с удовольствием поболтал с Зоей, а такое, оба знали, случалось нечасто.

Потом они отправились наверх. Рождество получилось не слишком веселым, но день прошел неплохо. Супруги смотрели телепередачи, Алекс подумывал заняться с Фейт любовью, но заснул перед телевизором. Фейт улыбнулась похрапывающему мужу. Странная у них жизнь! Вроде бы еще не старые, а ведут себя как старики. Иногда Фейт казалось, что вся жизнь позади и впереди ничего не осталось.

Брэд тоже испытывал схожие чувства, когда ложился в постель. Он измотался за вечер – нелегко играть роль хозяина для сотни гостей, на которых тебе наплевать, и постоянно угождать Пэм. Брэд не мог себе представить, как сумеет и дальше заниматься подобной чушью, но понимал, что придется. Он дал клятву двадцать пять лет назад, и теперь, чего бы это ни стоило, предстояло держаться. Оказывается, жизнь труднее и тоскливее, чем он мог себе представить.