Текст книги "Братья"

Автор книги: Да Чен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Прошло несколько секунд, прежде чем я отдышался и смог снова заговорить.

– Почему вы не рассказали мне об этом раньше? Теперь мой сводный брат отнял у меня невесту!

Я сделал три больших глотка коньяка и выскочил из комнаты. Мне нужно было действовать. Я велел Фей-Фею отказаться от вертолета, позвонил своим людям, чтобы они продолжали поиски в Тьенджине. Потом приказал водителю привести сюда Тай Пиня. Я вернулся в зал, делая вид, что ничего не случилось. Я хлопал людей по плечу, болтал с гостями, произносил тосты и напивался все больше и больше.

Затем я отвел Фей-Фея в сторонку и кое-что шепнул ему на ухо.

– Ты уверен, что хочешь пойти по этому пути? – переспросил Фей Фей.

– Есть другие идеи?

– Тогда – это война.

– Конечно. Пусть она начнется. – Я залпом выпил еще один бокал, а Фей-Фей поспешил из зала.

Пока гости не спеша заполняли зал у входа, обмениваясь рукопожатиями с хозяевами вечера, Фей-Фей стоял в самом конце, вручая им отпечатанные свежие иностранные и местные пресс-релизы, и они покидали прием.

ГЛАВА 42

Я провел бессонную ночь, тоскуя по Суми. Когда наступило утро, меня разбудил мой личный секретарь, принесший стопку газет.

– Полковник, – настойчиво произнес он, – прочтите заголовки газет, которые мы перевели для вас.

Я сел в кровати и прочел первую газету в пачке. Первая страница «Нью-Йорк таймс» кричала: «Лидер демократии похищен китайским правительством».

Я быстро просмотрел все остальные…

«Суми Во, автор бестселлера „Сирота“, объявлена пропавшей без вести в канун Нового года. Источники сообщают, что она была незаконно арестована печально известным Специальным гарнизоном в ходе тайной операции в городе Тьенджин, которой руководил молодой полковник по имени Шенто».

Там была ее фотография, та же самая, что и на обложке ее книги.

Английская «Файнэншнл таймс» предсказывала, что Китай приближается к очередной катастрофе, а Суми всего лишь мелкая сошка, с помощью которой рассчитывают испугать обезьян.

Я сбросил все газеты на пол, поспешно оделся и направился в свой кабинет, где меня уже ждал мой пекинский «молодой генерал» Бей.

– Через кого, как вы думаете, произошла утечка информации о нашей причастности к делу? – спросил я.

– Я все еще занимаюсь проверкой.

– Она должна была исходить от Тана Лона. Дайте мне список приглашенных на вчерашний прием. У вас ведь он есть, не так ли?

– Да, полковник. – Он бегло просмотрел список и замер. – Возможна утечка через Дэвида Ли, сына министра государственной безопасности. Никто другой об этом не мог знать. Дэвид также является менеджером Национального банка Китая, а Тан – его клиент. Они хорошо знакомы.

– Пришло время отрезать некоторые пальцы, работающие на этого младшего Лона. Составьте список всех деловых партнеров Тана и его друзей.

– Слушаюсь, полковник.

– Мы выведем их из игры одного за другим, пока он не почувствует себя совершенно одиноким в этом мире. И не забудьте позвонить нашим друзьям в Фуцзяни. Большая часть его империи Дракона находится именно там, – сказал я.

– Да, и еще одно, – добавил лейтенант Бей. – Главный менеджер отеля «Пекин» проинформировал меня, что Тан Лон представил план постройки монументального «Центра Дракона» на приеме вчера вечером. Это проект на миллионы юаней. Я слышал, что заявка на разрешение строительства подписывается прямо сейчас, когда мы с вами здесь разговариваем.

– «Центр Дракона» – так они его называют? Очень благоприятный знак, не так ли? – Сухо заметил я. – Велите городскому архитектурному бюро приостановить принятие решения по данному вопросу. Перепишите их предыдущие распоряжения в том смысле, что запрещается бросать тень на нашу любимую площадь.

– Я займусь этим сейчас же, полковник, – пообещал лейтенант Бей и вышел из кабинета.

Следующим моим делом было исправить причиненный ущерб. Я проверил, как на мне сидит форма, нет ли складок, аккуратно сложил газеты в стопку и постучал в кабинет Хэн Ту.

Старик сидел на солнце. Сиделка, завидев меня, удалилась.

– Блестящий Новый год, товарищ председатель, – сказал я.

– Молодой человек, это ты забрал девушку, не так ли? – спросил он, не оборачиваясь.

– Я могу все объяснить. Девушка – Суми Во была в моем списке для наблюдения все прошлые месяцы. Она представляет собой потенциальную угрозу нашей стабильности. Ее первая книга распродана тиражом в пять миллионов экземпляров, не считая тех, которые разошлись в копиях. Наши источники выяснили, что ее вторая книга станет бомбой, нацеленной на руководство города Тьенджин, и угрожает нарушить обычный порядок дел, осуществляемых мэрией. Она является выразителем идей множества демократически настроенных организаций и журналов…

– Звучит хорошо, замечательная девушка. – Хэн Ту жестом прервал меня. Он развернул свое кресло и подъехал на нем к столу. – В следующий раз будь откровеннее. Все ведущие газеты мира заявляют свои протесты. Это не очень соответствует моему имиджу лидера-реформатора. Ты всегда лучше справлялся. Где она сейчас?

– Свободна.

– Тогда зачем ты вообще ее арестовал?

– Потому что я хотел заставить всех змей вокруг нее зашевелиться.

– И кто они?

– Ваши старые друзья – империя Дракона.

– Дин Лон?

– Тан Лон, его сын. Он издатель Суми Во и многих других запрещенных книг, которые он печатает в своем издательстве «Blue Sea».

– Слишком амбициозно, чтобы это могло быть хорошо. Я думал, что он вернулся назад в Фуцзянь, где собралась вся его семья, когда они ушли на покой.

– Маленький дракон окончил юридический факультет Пекинского университета, отказался от всех предложенных правительственных постов и открыл свой собственный бизнес. Он предполагает построить монументальный «Центр Дракона», который своей тенью будет заслонять нашу великолепную площадь Тяньаньмэнь.

– Монументальный? Заслонять? – Старик нахмурился.

– Здание будет отбрасывать тень примерно на треть площади Тяньаньмэнь во второй половине дня.

– Это прямое оскорбление мне лично.

– Я только что заблокировал проект на уровне города. Сейчас составляется новое распоряжение, прямо в момент нашего разговора, запрещающий бросать тень на нашу центральную площадь. К тому же Дин Лон был здесь прошлым вечером. Я не удивлюсь, если окажется, что он стоит за всеми этими проблемами.

Хэн Ту выпрямился, глаза его загорелись от гнева.

– Сорняки слишком разрослись. Первым делом мы должны вырвать корни.

– Это никогда не поздно сделать.

В этот день во второй половине дня в моем просторном, но спартанском кабинете я был окружен министрами пропаганды, государственной безопасности, а также политическими лидерами ЦК компартии Китая и дюжиной внимательных журналистов из центральных газет страны.

Ветеран пера из Министерства пропаганды был хорошо поднаторевшим в коммунистической софистике человеком. Он зачитывал вслух фрагменты заявления, которое вскоре должны были распространить через центральное информационное агентство «Синьхуа», а затем опубликовать во всех государственных газетах страны.

Согласно распоряжению председателя КНР, я должен был перепроверить каждое слово, которое будет напечатано. Изощренный китайский политический протокол был публично выставлен напоказ уже одним тем фактом, что в центре, сидя в большом кресле за огромным столом, расположился я, а не два пожилых министра, которые едва удерживались от дремы, поскольку сидели на припеке, на диване в лучах заходящего солнца. Они находились здесь, потому что были нужны мне для словесной баталии, в качестве вестников новой политической чистки – явления столь же привычного, как простуда зимой или загар летом.

Речь была приправлена замшелыми фразами вроде таких: «буржуазный элемент, антикоммунистические элементы, анархисты, хаотичное состояние прогнившей демократии». Все это были старые ноты, которые наполнялись новым содержанием. Мне понравилось каждое слово. Два министра принялись почесывать затылки.

– Что вы думаете, министр пропаганды? – подстегнул я его.

Он неожиданно проснулся и вытер слюну рукавом.

– Я одобряю и считаю, что тон заявления достаточно строг, чтобы заставить весь мир задуматься, стоит ли предпринимать дальнейшие атаки на руководство нашей коммунистической партии.

– Да, это заставит их замолчать, – добавил министр государственной безопасности, разбуженный неожиданно громким заявлением своего соседа.

– В таком случае, товарищи, заявление для печати готово, – сказал я. – Наш председатель благодарит вас за хорошо проделанную работу. Помните, первая полоса, колонка редактора, все точно слово в слово.

– Да, полковник. – Газетчики взяли по копии текста и вышли.

Я похлопал по плечу переписчика:

– Вы не утратили своей остроты.

Мужчина был очень польщен и выразил мне свою благодарность:

– Счастлив был вам помочь.

Я попросил министра государственной безопасности остаться после того, как все уйдут.

– Чем еще я могу служить вам, полковник?

– Не мне, а главе государства, – ответил я, усаживаясь на подлокотник дивана.

– Что еще я мог бы сделать для нашего любимого Хэн Ту? – поправился он.

– Посоветуйте своему сыну, банкиру, держаться подальше от Тана Лона, – небрежно заметил я.

– Моему сыну? – встревоженно переспросил старик.

– Именно ваш сын сделал телефонный звонок, который привел ко всей этой неразберихе, разве не так?

– Я глубоко сожалею, полковник, – дрожащим голосом выговорил министр.

– Дети невинны и малы, но они должны учиться.

– Да-да, должны. Я сам накажу его. Пожалуйста, дайте ему шанс!

– Я сделаю это, министр. Я уважаю вас и вашу многолетнюю безупречную службу на пользу нашей Родины. Мне не хочется думать, что вашему сыну может быть причинен какой-нибудь ущерб. У него блестящее будущее.

– Пожалуйста, позвольте мне исправить причиненный ущерб, полковник, – выдавил он из себя так, как будто увидел перед собой привидение.

ГЛАВА 43

Море бушевало, как сошедший с ума пьяница. Волны налетали друг на друга, непрерывно сходились и разбегались в стороны. Чайки летели в потоках штормового ветра. Некоторых сносило в сторону, и они падали в волны. Их крики звучали пугающе и тоскливо.

Мое сердце отзывалось болью и печалью, созвучной этому бурному морю. Все вокруг меня вторило моим мрачным мыслям и настроению. С того момента, когда я покинула Шенто, я бесцельно бродила вдоль берега моря, окруженная темнотой, которую разрывал лишь бледный свет отдельных одиноких фонарей, лишь усиливающих черноту ночи. Мое сердце стремилось к морю, как будто бы оно призывало: «Иди ко мне, дитя!» Как же мне хотелось поддаться этому зову, чтобы вся моя боль прекратилась навсегда.

Любить двух братьев. Я проклинала три острых ножа, спрятанных в моей судьбе. Кого я должна выбрать? Шенто с его твердостью и неотесанностью горного камня, с его ненасытной жаждой? Или Тана с его любящим сердцем, который утешил меня. С ним у меня в душе не осталось места для горя и одиночества, и мне нечего было больше желать. Один готов умереть за меня. Другой – не сможет жить без меня.

Где-то в глубине души острым лезвием меня жгли горькие сожаления, которые все усиливались. Как могла я дать обещание вернуться к Шенто? Да, я люблю его. Да, он жив и прекрасен. Он стал мужчиной, обладающим властью и будущим, которое было соизмеримо с его притязаниями и амбициями. Но как же я смогу отречься от Тана, от любви, от всей моей теперешней жизни, моей опоры? Я мечтала, чтобы время остановилось и чтобы меня больше не было. Я устала, мои ноги замерзли, спина болела. Зрение затуманилось от пристального всматривания в монотонно вздымающиеся морские волны.

Я оперлась спиной о проржавевшую будку телефона и набрала номер, который знала наизусть.

ГЛАВА 44

Я сжимал Суми в объятиях. Солнечные лучи заливали нас светом, когда мы уселись на диване в нашей гостиной. Ее глаза были закрыты, временами она вздрагивала, как во сне. Благодарю, Будда, что она снова рядом со мной, в моем мире и в полной безопасности. После ее звонка из автомата на берегу моря я прилетел в Тьенджин и забрал ее оттуда. Она была мокрой и дрожала. Всю дорогу до Пекина Суми молчала. Я рассказал ей, что успел сделать, как устроил кампанию в печати о ее насильственном похищении. Она слегка покачала головой, а потом уснула.

В это утро первого дня Нового года я получил целую пачку газет, в которых описывалась история Суми: «Нью-Йорк таймс», «Дейли Шинбун» из Токио, «Файнэншнл таймс» из Лондона, несколько французских и немецких газет. Перечень их был достаточно внушительным. Сила печатного слова оставалась одним из самых острых мечей, которым пользовалось человечество. Умные люди всегда говорят: держи свои слова спрятанными. Слово может убить. Они совершенно правы.

Почему бы мне не начать выпускать новые журналы и газеты? Это был бы мой вклад в то, чтобы правильно информировать народ моей страны. А может быть, даже стоит открыть канал на телевидении или на радио. Я мог бы установить ряд ретрансляторов для телевидения и радиовещания прямо в своем «Центре Дракона». Это прекрасно впишется в проект. Небо – единственный предел моих мечтаний. Нет, в сущности, небо – это мое поле деятельности, куда я обязательно взберусь.

Несмотря на все, я испытывал восторг от своих планов на Новый год. Я хотел поделиться своими последними идеями с Суми, но решил дать ей отдохнуть. Когда она наконец открыла глаза, ее первыми словами были:

– Ты любишь меня?

– Конечно, Суми. Прошлой ночью я готовил для нас одно очень важное событие. Твоя неявка означала, что огромный свадебный торт расплавился, и две тысячи гостей пировали на банкете без новобрачных.

– Свадебный торт?

Я показал ей бархатную коробочку и открыл ее. Внутри было сверкающее кольцо с бриллиантом:

– Я собирался вручить тебе его прошлым вечером.

– Обручальное кольцо?

– Да, я хотел сделать тебе сюрприз, хотел устроить нашу свадьбу.

– О, дорогой, дорогой мой Тан! – Она придвинулась и поцеловала меня. – Мне так жаль! Ты можешь простить меня?

– В тот же миг, если буду уверен, что в следующий смогу жениться на тебе.

Суми отвернулась.

– Что случилось? Теперь все будет хорошо. Этот Шенто больше не посмеет даже пальцем тронуть тебя! Я показал ему, что моих авторов нельзя просто так задерживать или мучить. И более того, я хочу, чтобы на него завели дело в суде. Я прибегну к помощи самых лучших юристов. Это произведет…

– Остановись, Тан! Все не так просто.

– Да что ты, уверяю тебя. Правительство должно будет предоставить большую свободу всем нам. Она нужна нам, люди нуждаются в этом, и я готовлюсь вступить с тобой в соревнование за это…

– Прекрати! Ты не знаешь подлинных причин моего задержания.

– Ты для них все равно что ноющий зуб.

– Это всего лишь прикрытие. – Она взяла меня за руку. – Мне надо кое-что рассказать тебе.

– Мне тоже. Этот Шенто, этот полковник из Специального гарнизона, возможно, является моим сводным братом. Ты можешь в это поверить?

– Он и есть твой сводный брат, – сказала Суми. – Он рассказал мне об этом, но есть еще много такого, о чем ты не знаешь. Ты помнишь юношу, который погиб из-за меня?

– Да… его тоже звали Шенто, не так ли? – Я нахмурился.

– Это тот же самый человек. Именно он – тот самый Шенто, которого я знала. Вчера он разыскал меня в Тьенджине.

Я поднялся и принялся расхаживать по комнате.

– Этот парень – твоя старая любовь – мой сводный брат? Шенто? Но ты же говорила, что его казнили.

– В последний момент он спасся. Кто-то помог ему, бог знает кто. Мой дорогой Тан, судьба сыграла с нами злую шутку. Я не знаю, что делать.

– Это – наша проблема, и мы решим ее вместе. – Я сел и обнял Суми, но она прошептала:

– Я уезжаю отсюда.

– Что? – У меня перехватило дыхание. – Ты собираешься вернуться к нему?

– Нет, я собираюсь уехать куда-нибудь подальше. Как можно дальше от вас обоих. – В ее голосе звучала уверенность, она сказала свое последнее слово.

– А как же мы?

– Я буду всегда любить тебя.

– А его ты тоже любишь?

Она заколебалась, а потом мягко произнесла:

– Да, люблю.

– Как ты можешь?

– А если я не могу иначе? – Она покачала головой. – Если бы он не был жив, я была бы счастлива стать твоей женой. Я ухожу, чтобы спасти тебя…

– Что, это чудовище угрожало тебе?

– У него достаточно силы, чтобы выполнить свои угрозы.

– Я не собираюсь уступать ему и отказываться от тебя.

– Это не состязание. Я уезжаю, чтобы вы оба могли спокойно жить дальше.

– Ты не можешь уехать так просто, – сказал я в полной растерянности.

– Ненависть прошлого поколения не должна передаваться дальше, – сказала Суми. – Вы оба – великие люди. Бороться друг с другом для вас – пустое занятие. Тан, я приняла решение.

Она подошла к двери, кликнула няню, чтобы та приготовила Тай Пиня к отъезду.

– Ты знаешь, чем я рискнул ради тебя? – Я стал размахивать газетами. – Люди во всем мире знают о твоем задержании. Шенто будет дрожать от обвинения в терроризме, которое звучит со страниц всех мировых газет, его действия станут сравнивать с гестаповскими методами.

Суми взяла в руки газету «Таймс», и ее лицо побледнело.

– Тебе не следовало делать этого!

– О, есть еще много чего! Ты знаешь, что именно его руками была убита мисс Йю, что он виноват в преступлении, в котором обвинили меня. Он стал спусковым крючком, который чуть не привел весь клан Лонов к краху? Как ему понравится, если завтра его портрет окажется на первых полосах газет?

– Ты не сможешь так поступить! Ты не должен начинать войну. Если не ради меня, то хотя бы ради Тай Пиня.

Я отвернулся к окну и услышал, как за моей спиной закрылась дверь. Суми тихо вышла из гостиной.

ГЛАВА 45

Суми стояла перед огромными воротами Специального гарнизона Пекина, которые отделяли его от остального мира. Тай Пинь вытягивал шею, чтобы разглядеть верх высокой стены забора, окружающего Запретный город. Охранники в форме с подозрением смотрели на мать и ребенка.

– Это запретная территория, правительственное учреждение, закрытое для посетителей.

– Я пришла повидаться с полковником Шенто, – сказала Суми охраннику, – мое имя – Суми Во.

Солдат вошел в свою будку у ворот, позвонил по телефону и быстро вернулся, отдавая честь Суми.

– Пожалуйста, проходите сюда. Полковник передал, что за вами сейчас приедет его человек, чтобы сопровождать вас.

– Спасибо, – поблагодарила Суми.

– Входите, пожалуйста, дайте отдых своим ногам, присаживайтесь, – сказал солдат с сочувствием, другие придвинули им стулья и стали играть с Тай Пинем.

Армейский джип заехал за ними и повез через огромные внутренние площади, мимо старинных деревьев, прудов с разноцветными рыбками и шеренг молодых солдат, которые маршировали туда и обратно, охраняя резиденцию правительства. На ступенях перед роскошным рабочим кабинетом я встретил их. Я был в форме и готовился познакомиться со своим сыном.

Дверца джипа открылась, Суми помогла ребенку спуститься. Тай Пинь взглянул на меня.

– Кто этот большой человек? – спросил он свою маму высоким чистым голоском.

– Твой отец, – ответила Суми.

– Мой отец? Но у меня уже есть папа… дома.

– Тан Лон очень любит тебя и поэтому усыновил. Но этот человек – твой настоящий отец.

Мальчик, казалось, сильно смутился.

– Твой сын – Тай Пинь, – гордо представила его Суми.

Мой сын долго разглядывал меня, потом его круглое личико озарилось улыбкой. Я улыбнулся ему в ответ и обнял, чувствуя, как стучит его сердечко.

Что это было за мгновение! Миг торжества. Когда мой сын начал беспокойно ерзать, я неохотно отпустил его и выпрямился. Я нервно потирал руки, не зная, что бы показать им сначала. Я провел их внутрь. Когда-то это была канцелярия премьер-министра династии Цин.

Мой маленький мальчик был в восторге.

– Как тут здорово!

Рядом с моим кабинетом располагалась оружейная палата с прекрасной коллекцией мечей, луков и кинжалов, украшенных драгоценностями, искусной гравировкой и резьбой времен династии Цин.

– А ты знаешь, что последний император был мальчиком, таким же, как ты? – спросил я. – В этой комнате, – добавил я, указывая на дверь оружейной палаты, – хранится оружие, которым он пользовался. Ты хочешь посмотреть его?

– Правда? Можно, да?

– Конечно, можно, – кивнул я.

Тай Пинь от восторга стал бегать по кругу.

– Ты здесь, чтобы остаться? – спросил я Суми.

– Нет, я здесь, чтобы попрощаться.

– Что? А как же твое обещание? – строго спросил я.

– Я не могу принадлежать двум мужчинам одновременно, – с грустью ответила она.

– Значит, ты возвращаешься к нему?

– Нет, я ни к кому не возвращаюсь. Я уезжаю от вас обоих.

– Но ты нужна мне. Мне нужна твоя любовь.

– Я потеряла себя и совершенно подавлена. Мне нужно время, чтобы успокоиться и обрести себя вновь, найти свою судьбу и предназначение.

– Твоя судьба – быть со мной. Я не могу снова позволить тебе исчезнуть. Никогда.

– Это угроза?

– Нет, это моя мечта. Это позволяло мне жить все эти годы.

Она молчала, тронутая силой моих слов, потом произнесла:

– Позволь мне уйти, или ты потеряешь меня навсегда.

– Как ты можешь отказать мне в моем счастье?

– А ты можешь измерить глубину моего страдания, моей боли, моих сожалений? У тебя есть какое-нибудь представление о том, как это – разрываться между любовью к двоим людям? Можешь? Мое сердце разбилось на мелкие кусочки. Вам, мужчинам, этого не понять! Я хочу умереть! – Ее голос громко разнесся по двору. Пара охранников поспешно устремилась к нам. Я жестом отпустил их и подвел Суми к дивану.

Вбежал маленький Тай Пинь.

– Что ты сделал с моей мамой? Сейчас же отпусти ее!

Он расплакался, принялся колотить меня своими маленькими кулачками и все никак не мог успокоиться, пока Суми не прижала его к себе.

Я вышел из комнаты, не зная, что мне делать. Я ждал снаружи, испугавшись, что Суми сошла с ума. И только после того, как она пропела тихую колыбельную и утешила малыша, я на цыпочках вернулся назад и спросил:

– Но ты вернешься?

– Не знаю. – Она покачала головой.

– Если ты должна уйти, пожалуйста, останься здесь на ночь, а завтрашний день будет полностью твоим, – стал я упрашивать ее.

– Обещай, что ты покончишь с этой враждой с Лонами.

Я кивнул.

Мы молча поужинали, затем легли в постель как муж и жена. Она была холодна и лежала, закрыв глаза. Я запятнал ее совершенство и покой своим низким вожделением и похотью. Когда я больше не смог выносить ее отчужденности, я зарылся лицом в ложбинку у нее на груди. Еще никогда не испытывал я такого отчаяния: Суми, которая всего лишь терпела меня, – такое невозможно было себе представить, это не умещалось в моей голове. Но тут ее рука нащупала мои волосы, и она стала нежно гладить их. Наконец она пробудилась и ответила мне. Сначала она приподняла мое лицо и начала нежно целовать, потом ее поцелуи сделались жадными и горячими. И наконец наши души и сердца встретились.

Когда первые лучи рассвета осторожно взобрались на изогнутые золотистые крыши дворца, Суми разбудила Тай Пиня, и они на цыпочках прошли мимо спящих охранников. Они покинули меня на рассвете. Длинные тени ложились от них на камни двора. Единственным напоминанием о ней было письмо без слов, оставленное у меня на столе: отпечаток легкого поцелуя на верхнем листе стопки бумаги.