Текст книги "Братья"

Автор книги: Да Чен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 34

1985

ФУЦЗИЯНЬ

«Это был очень хороший год», – думал отец Тана, просматривая толстые гроссбухи, лежащие на столе красного дерева в его доме, выходящем окнами на море Амой. Прибыли росли, число сотрудников увеличилось вдвое. Дин Лон прикурил сигару – единственную за целый день, как и обещал своей жене, и сделал глубокую затяжку. Он уже собирался взять свой бокал с вином, когда услышал какой-то шум из смежной комнаты. Дин Лон вытащил пистолет из верхнего ящика стола, на цыпочках подошел к двери и тихонько толкнул ее. В кресле сидел человек, силуэт которого был отчетливо виден на фоне окна, освещенного луной.

– Почему вы сидите в темноте? – спросил Дин Лон.

– Мне не следует попадаться на глаза случайным людям, – ответил мужчина, поднимаясь. Луна осветила его рослую, хорошо сложенную, широкоплечую фигуру.

– Что вам нужно? – спросил Дин Лон.

– Я не собираюсь причинять вам вреда, генерал. Пожалуйста, закройте дверь. – Человек остался стоять неподвижно.

Дин Лон осторожно вошел в комнату, все еще держа пистолет нацеленным на незнакомца.

– Меня прислал ваш старый друг, генерал Фу – командующий из Фуцзяни. Он настаивает, чтобы вы прибыли на встречу. – Мужчина передал ему клочок бумаги. – Вы должны быть там, это касается дела чрезвычайной важности. Пожалуйста, прочтите инструкцию. – С этими словами человек выскользнул в окно.

Дин Лон зажег свет.

– «Аэродром Лан Ксин в двадцать один час, – так было написано в записке. – Цель: Ланзу. Сжечь после прочтения».

При чтении этой инструкции холодный пот заструился по спине Дин Лона. Что-то происходило в стане военных. Он знал, что они были недовольны Хэн Ту. Но почему это приглашение прислали ему, бывшему генералу? Каким образом это может касаться именно его?

Лан Ксин был хорошо закамуфлированным аэродромом, надежно спрятанным в горах и построенным во время самых тяжелых лет «культурной революции» для пресечения любого нападения со стороны националистов из республики Тайвань, которая находилась отсюда на расстоянии короткого перелета. Это место, казалось, пахло холодной войной. Дин Лон отдал честь пилоту, который сделал то же самое, как и подобает хорошему солдату.

– Командир, с возвращением в армию, – произнес старый пилот.

– Мы встречались раньше?

– В декабре тысяча девятьсот шестьдесят девятого, город Хошимин.

– Так это вы тот самый молодой человек, который доставил меня на самолете обратно с вражеской территории, когда я был ранен?

– Да, и горжусь этим.

– Значит, я в хороших руках.

– Полет займет два часа.

– Посмотрите, нельзя ли сократить его наполовину?

Пилот так и сделал. После приземления двое охранников проводили Дин Лона в подземный бункер. В белоснежном конференц-зале по краям круглого стола сидели все восемь командующих округами.

– Чем я заслужил подобную честь, генералы? – поприветствовал их Дин Лон, отдав им честь. Они с восторгом ответили на его приветствие.

Все восемь мужчин были при полном параде, с серьезными лицами. Дин Лон помнил их еще молодыми и стройными.

– Наша армия попала в ужасное положение. Главнокомандующий, нам нужен ваш мудрый совет, – сказал Фу-Рен.

– Я теперь не главнокомандующий, я обычный торговец, а не тот, от кого бы вы могли получить совет по делам армии. Если вы ничего не хотите продать мне, я уезжаю. – Он бегло осмотрел лица всех присутствующих.

– Пожалуйста, останьтесь и выслушайте нас. Мы хотим восстановить вас на посту главнокомандующего, – произнес Ланзу.

Воцарилось тяжелое молчание.

– Вы что, все с ума сошли? – зло спросил Дин Лон. – Речь идет о заговоре!

– Хэн Ту опорочил наше доброе имя.

– Вам лучше немедленно прекратить все это! – сказал Дин Лон. – Я уезжаю. Если Хен Ту узнает об этом, он всех нас повесит!

– Вот почему мы должны укротить его раньше, чем он свалит нас, как он сделал это с вами, – произнес Фу-Рен.

Лицо Дин Лона исказилось. Но он набрал в легкие воздуха, чтобы успокоиться, и направился к двери. Он нажал кнопку. Однако дверь не открылась.

– Выпустите меня!

– Отсюда может выйти только наш друг, а враг умрет здесь, – заявил Фу-Рен.

– Да это ловушка! – заметил Дин Лон.

– Нет, мы собрались здесь, чтобы отомстить вашим врагам, – сказал Фу-Рен. – То, что Хэн Ту сделал с вашим сыном, нельзя забыть и оставить безнаказанным.

– Мой сын был виновен. А я заслужил свою отставку.

– У меня есть неопровержимые доказательства обратного. Приведите сюда этого человека.

Молодой человек с отталкивающим лицом вошел в комнату. Он выглядел совершенно больным и слегка покачивался на своих ногах, обутых в сандалии. Свет делал его лицо еще более бледным.

– Это – мистер Ло, официальный фотограф пекинской полиции.

Мужчина поприветствовал всех и робко передал фотографию в руки Дин Лона.

– Я уже видел это, – зло заметил Дин Лон, отталкивая фотографию так, как будто это был яд. Он никогда не забудет этот отвратительный снимок – единственное доказательство преступления его сына.

Фотограф поднял снимок с пола и снова передал его в руки Дин Лона.

– Я увеличил его. Пожалуйста, посмотрите внимательнее, чтобы убедиться, что это действительно ваш сын.

Дин Лон уставился на фотографию, затем недовольно принялся изучать ее. На молодом человеке на снимке был такой же желтый свитер, что и на его сыне Тане в тот трагический день. Но этот увеличенный снимок ясно показывал то, что было скрыто на той, мелкой фотографии. У парня на фотографии была жесткая квадратная челюсть, более темная кожа и, вероятно, темная душа. Дин Лон затаил дыхание. «Моего сына подставили».

– Кто этот человек? Кто этот убийца?

Фотограф задрожал, его лицо побледнело еще больше. Запинаясь, он признался:

– Это… это – молодой кадет из девятого островного полка Джиан Дао.

– Как его зовут? – спросил Дин Лон.

– Шенто.

Услышав это имя, Дин Лон замер.

– Кто тебе велел сделать эту фотографию? – потребовал он ответа.

– Человек, стоящий на самом верху.

Дин Лон бросился на фотографа с кулаками, но его остановил командующий Фуцзяни.

– Фотограф всего лишь жертва. Не он – настоящий враг, – сказал Фу-Рен. – Почему бы вам не присоединиться к нам, чтобы победить вашего подлинного врага? Помните, Хэн Ту готов был убить вашего сына, если бы вы не ушли в отставку, прервав свою блестящую карьеру из-за преступления, которого ваш сын не совершал. Видите? Все это было грязным заговором против вас, мой дорогой командующий. Как вы можете стоять в стороне и пребывать в полном бездействии, позволяя этому тирану продолжать жить и дышать? Подумайте об этом, генерал, прошу вас.

Дин Лон плюнул в испуганного фотографа и вышел. Теперь дверь отъехала в сторону, прежде чем он успел нажать на кнопку на стене.

Весь обратный путь он сидел, выпрямившись на сиденье, как хороший солдат, принявший свое поражение, но несдавшийся. Едва очутившись дома, он разбудил жену. Сидя на кровати, он спокойно рассказал ей ужасную правду о той несчастной ночи много лет назад.

– Я тоже должна сделать признание, – помолчав, произнесла его жена тихим голосом, – несколько лет назад твой секретарь передал мне необычное письмо, адресованное тебе сиротой по имени Шенто из Фуцзяни. Он утверждал, что приходится тебе сыном. Я написала ему резкую отповедь, назвала его выродком… Мне очень жаль. Он угрожал нашему будущему… – Она прижалась к мужу, и тот крепко обнял ее.

Когда наконец она заснула в его объятиях, Дин Лон на цыпочках подошел к секретеру, вытащил оттуда свои знаки отличия и погоны, прижал их к сердцу и позвонил своим друзьям, которые ждали его слова.

ГЛАВА 35

Толстые выпуклые линзы очков доктора Йи-Йи скрывали его хитрый взгляд и делали его просительным и извиняющимся. Казалось, он никогда не спал, но и не бывал до конца проснувшимся. Тридцати ученым он казался невинным ребенком. У него была привычка разговаривать с самим собой и дружить с деревьями, которые он приветствовал каждое утро по дороге в свой кабинет. Доктора Йи-Йи считали чудаковатым, но преданным и честным обитателем этого богатого края, щедро поросшего ядерными боеголовками.

Йи-Йи удивил всех, когда вдруг подал заявление о вступлении в коммунистическую партию в такое время, когда членство в ней превратилось в нечто несущественное и даже позорное. Но еще более удивительным было его обещание отдавать десятую часть своей зарплаты в фонд партии. Никто не понимал, что его преданность культу личности Мао и прошлому оказалась сигналом серьезного психического заболевания, столь же серьезного, как сметающая все на своем пути река во время наводнения. Доктор поклялся, что наступит день, когда его бомбы обрушатся на головы русских, отнявших у его деда северо-восточные земли. Он превратит в руины острова Японии, солдаты которой изнасиловали его бабушку во время погрома в Нанкине, и будет досаждать американцам, начинившим пулями голову его отца во время войны в Корее, оставив Йи-Йи сиротой.

Он, разумеется, остался не в восторге, когда его начальник решил открыть двери их базы для коммерческого запуска ракет представителями той самой нации, которая была виновата во всех бедах его семьи. Йи-Йи целыми днями просиживал в своем кабинете, не ел и не спал. У него возникали мечты о ядерном превосходстве. Но все его мечтания закончились полным крахом, когда он прочел сообщение о том, что Китай присоединился к договору о нераспространении ядерного оружия, подписанному многими странами, но ничего не значащему на деле. Доктора рвало так, что ему казалось, что все кишки выпадут наружу, ему было больно, он ненавидел всех и вся. Наконец все эти конвульсии закончились массивным внутренним кровоизлиянием. Сослуживцы вызвали «скорую помощь», и его мятущаяся душа успокоилась во время пребывания в санатории на морском побережье, где доктор проводил целые дни, созерцая морскую даль.

Когда Йи-Йи встретился со мной во время моей инспекционной поездки, он сразу же понял, что мы говорим на одном языке и наши сердца бьются в унисон. Мои тайные планы совершенно устраивали доктора Йи-Йи. В своем еженедельном рапорте он перечислял всех неблагонадежных офицеров, которые выполняли «левые» работы, всех беспризорных ученых, сидящих без дела и играющих в покер в белых стенах бункеров.

Когда я позвонил ему, чтобы узнать, где находится его начальник, доктор пообещал узнать все и сделал это. Он пробрался в бункер через запасной потайной ход и, став маленьким и незаметным, простоял неподвижно за занавесками внутри командного центра, куда поступали данные со всех мониторов и камер из всех мест на территории базы. Здесь Йи-Йи увидел, как восемь мужчин собрались на тайное заседание и появился еще один – девятый, лицо совершенно неожиданное, как он сообщил, и описание внешности которого заставило мое сердце забиться сильнее. «Мой не принявший меня отец, наконец-то я нашел тебя».

Я не стал сообщать Хэн Ту об этой тайной встрече. Сделав глубокий вдох, я постарался успокоиться, затем набрал номер члена моей организации «Молодых генералов» в Фуцзяни и отдал ему простой приказ:

– Раздобудь для меня и перешли все дела, связанные с Дин Лоном.

На следующий день я получил длинный список преступлений бывшего генерала. Мое сердце замерло, когда я просматривал его. Я направился в крыло председателя КНР и кивнул охранникам, которые отдали мне честь.

– У него посетитель, полковник. – Охранник исчез в кабинете. Через минуту дверь вновь отворилась, и я увидел Хэн Ту в его инвалидном кресле, несколько рассерженного вторжением.

– Тебе бы следовало сообщить мне что-нибудь хорошее, сынок, – произнес Хэн Ту.

– Я бы не стал беспокоить вас и прерывать встречу с мастером игры в шахматы, если бы на то не было серьезных причин.

– Что может быть важнее моей игры? Скажи мне, молодой человек.

Я подкатил кресло со стариком к его рабочему столу, который когда-то принадлежал императору Чиан Луну из династии Чин.

– Прошлой ночью состоялась тайная встреча в бункере номер восемь в Ланзу.

– И кто там был?

– Ваши восемь командующих округов.

– Встречались у меня за спиной? И для чего?

– Чтобы поговорить с вашим «старым другом» – генералом Дин Лоном. Фотограф из полиции Пекина тоже был там, чтобы показать ему одну старую фотографию.

Председатель беспокойно заерзал в своем кресле и отвернулся к окну, где как раз виднелось заходящее солнце.

– Ты не перестаешь меня удивлять, сынок. И что же мы будем теперь делать?

– У меня есть свои люди, которые наблюдают за кланом Лонов. Дин Лон готовился к своему возвращению с того самого момента, когда его сослали в Фуцзянь. Семья Лонов была занята созданием своей империи. Банковская группа побережья, руководимая старшим Лоном, достигла уровня оборота в двести миллионов юаней.

– Откуда он взял деньги, чтобы начать работу совместного предприятия? Старый банкир должен был где-то украсть около двадцати миллионов долларов.

– Мы поработаем над этим, но мои источники сообщают, что у старшего Лона есть пассивный тайный партнер, которого представляет бывший работник Центрального государственного банка по имени Лена Цай. Есть и другие неприятные известия. Банковская группа побережья финансирует все предприятия Дин Лона. Он начал с мануфактуры, но теперь у него есть долевое участие и в военной промышленности, в проектах, касающихся торговли оружием, покупки списанных самолетов и участия в работе электростанций. Его капитал составляет сумму примерно в сто миллионов юаней. Все работники его предприятий – отставники и ветераны армии, которые по-прежнему называют его генералом. В списке ЦРУ он фигурирует в качестве одного из подозрительных дилеров, занимающихся торговлей оружием в Золотом треугольнике в Южно-Китайском море. Вполне вероятно, что именно он является покупателем ядерных боеголовок в Ланзу.

– Задействуй нашу сеть, чтобы схватить всех сразу, – произнес Хэн Ту. – Но помни, что разгневанные солдаты становятся злейшими врагами.

Моя организация теперь насчитывала уже более пятидесяти человек. Они проникали во все горизонтали и вертикали армии. Мое основное внимание было сосредоточено на центральных городах, но я старался не упускать из виду ни одного даже самого маленького городка. Мои «Молодые генералы» были похожи на ночных летучих мышей. Они камнем кидались вниз, убивали жертву, а затем, расправив свои невидимые крылья, исчезали в темноте.

Тайная встреча всех командующих в бункере в Ланзу только подстегнула их активность по всей стране. Я приказал вести наблюдение за каждым командующим и установить не только скрытые камеры, но и подслушивающие устройства в тех местах, где они собирались. И если в том возникла бы необходимость, они должны были быть устранены. Но последнее предполагалось только в самых крайних обстоятельствах.

Я знал о каждом передвижении всех восьмерых. Мы не упускали ни единой мелочи – что они ели, с кем спали, и, конечно, их длинные телефонные переговоры.

Первым номером в списке тех, за кем велась слежка, был Дин Лон. Я изучил все детали его деловой активности: вклады в военные аэродромы, сделки в торговле оружием, взятки и подкуп. Чем больше я узнавал об этом человеке, тем больше я его ненавидел и жаждал познакомиться. Эта одержимость доводила меня до сумасшествия.

За три дня до конца этого урожайного тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года я встретился с лейтенантом Беи – «молодым генералом» из Пекина – в своем кабинете. Это был высокий парень, окончивший Пекинский университет, в настоящее время он занимал пост офицера по пропаганде в Пекинском гарнизоне. Этот человек умел говорить.

– Чем вызвана отсрочка? – спросил я.

– Мои извинения, полковник. Было слишком много дел, чтобы составить справку на молодого Лона.

– Да? Продолжайте.

– Он получил диплом Пекинского университета – моей альма-матер – с отличием.

– Как и его отец.

– Он отказался от всех предложенных постов в правительственных учреждениях, соответствующих его профилю, и теперь является президентом холдинга «Дракон и Компания». Его партнером является Банковская группа побережья Фуцзяни, которой владеет его дед. Эта фирма делает вклады в торговлю и производство его отца.

– Как вы все это выяснили?

– Пришлось немного потрудиться, разобраться, но все это записано в официальных регистрационных правительственных актах. Но самое интересное во всем этом, что Тан Лон собирается предложить на рассмотрение проект строительства монументального комплекса в центре Пекина.

– Насколько монументального?

– Как гора, которая заслонит солнце. Они связались с самыми известными архитекторами мира, включая И. М. Пея, и предложили им сделать проекты. Эта информация исходит от американского журналиста Говарда Джинджера – друга Тана и моего тоже.

– У тебя есть что-нибудь хорошее для меня, что можно было бы использовать против него?

– Да, конечно, – кивнул он. – Молодой Лон является владельцем издательства «Blue Sea».

– Он издает книги?

– Да. Очень странные книги и журналы. Антиправительственный хлам и порнографическую литературу, написанную писателями, находящимися в черном списке. Их не осмелится издать ни одно из государственных издательств. Самая сенсационная их книга – «Сирота» – создала этому издательству имя и принесла большие доходы. Ее написала девушка по имени Суми Во, которая…

– Вы сказали – Суми Во? – выдохнул я.

– Да, Суми Во. Книга – это воспоминания о ее сиротской жизни в Фуцзяни. Ходят слухи, что по ней хотят даже снять фильм.

Я ухватился за стул, чувствуя, что у меня закружилась голова. – Что с вами?

– Ничего. Вы уверены, что имя автора Суми Во?

– О да. Она очень известна.

– Вы можете найти ее?

– Именно поэтому я перенес нашу встречу. Она сейчас в Тьенджине, работает над своей второй книгой.

– Найдите ее. Сейчас же… – Мои слова прозвучали едва слышно.

ГЛАВА 36

1985

ТЬЕНДЖИН

Канун Нового года всегда наполняет мое сердце тоской и пустотой. Холодный пронизывающий северный ветер с моря гулял по грязным улицам Тьенджина, усиливая мое одиночество. Тан был далеко, мой сын – тоже, и это чувство целиком поглотило меня. Слишком много праздников, проведенных в одиночестве и жалобах. Я часто думала, как бы это могло быть, если бы у меня был отец или мать, кто-то близкий. Кто приходит каждый день домой, улыбается, обнимает меня, расспрашивает.

В таком тоскливом настроении я пребывала и в тот последний день уходящего года. Я думала о своей маленькой сестре Лили, которую, как мне сказали, отправили в другой приют, а потом удочерила хорошая богатая семья где-то на юге. У нее были большие глаза, вечно сопливый нос, маленькие зубки и прелестные ямочки на щеках, и еще шрам, который я, ее старшая сестра, оставила у нее за правым ухом, когда мы дрались из-за какой-то игрушки. Где же она теперь? Жива ли? Голод был жесток, и простейшие инфекции унесли множество молодых и хрупких жизней. Казалось нелепым, что именно я осталась жива. Я искренне желала, чтобы моя сестра, где бы она ни находилась, была жива. И чтобы жила хорошо.

Воспоминания о Лили неизбежно приводили меня к почти стершимся воспоминаниям о наших родителях. Папа был высокий, красивый, щегольски одетый, с широкой белозубой улыбкой на лице, пахнущий, как море летом. Мама – маленькая, прелестная, с запахом ранней весны. В один из дней они больше не вернулись. Исчезли. Превратились в воспоминания. Пришли из ниоткуда и ушли в никуда, на остров памяти, завернувшись в одиночество на краю моего туманного далекого прошлого.

Мне было больно касаться этой глубокой раны. Даже теперь она отзывалась страхом и тоской. Я давно научилась закрывать глаза и стараться не думать о себе, ведущей жизнь маленького брошенного зверька в клетке сиротства. Я научилась глотать все обиды, большие и маленькие. Я изобрела свой собственный метод хоронить все свои печали на самом дне души, прятать их и беспощадно уничтожать. Однажды, когда все это будет сделано, я стану чувствовать себя лучше.

Я сидела в бальном зале гостиницы, где должен был состояться праздник по случаю Нового года. Вокруг меня суетились дети из приюта Тьенджин, наводя последний лоск на украшение зала. Я подняла глаза от своего букета, который старательно составляла из своих любимых лилий, роз, подсолнухов и желто-оранжевых тюльпанов. Старинные часы медленно тикали, указывая на четыре. Из-за закрытых дверей кухни по залу разносился аппетитный запах еды. Ужин вот-вот будет готов. Я улыбнулась. Ред-Ред, маленький мальчишка с длинными взъерошенными волосами, у которого не хватало двух пальцев на руке, внезапно оказался рядом со мной.

– Девушка, ты похожа на еще один цветок.

– О, Ред-Ред, прибереги свои сладкие комплименты для девочки в желтом платье, – сказала я, связывая вместе тюльпаны.

– Есть хочу, этот запах просто убивает меня, – глубоко вздохнул он.

– Потерпи. До ужина осталось всего несколько минут. Почему бы тебе не угадать, чем так пахнет? – спросила я, надеясь отвлечь его.

– Свинина с имбирем, говядина с кинзой, крабы с чесноком и немного рыбы в уксусе. – Глаза Ред-Реда были закрыты, воображение разыгралось, он замолк, пытаясь сглотнуть слюну. – Хвост быка немного подгорел, самую малость, и еще там есть рыба на пару.

Я поразилась:

– У тебя отличный нюх.

– За годы попрошайничества, когда я принюхивался к трубам в богатых домах, а потом подъедал остатки еды, можно научиться любить запахи больше, чем саму еду. Некоторые блюда я никогда не пробовал, но знаю, какими они будут на вкус. – Он снова закрыл глаза.

– Перестань. Еду вот-вот подадут.

Прозвучал гонг. Полный шеф-повар в клоунском наряде открыл дверь и объявил:

– Ужин подан! – Он начал кружиться, позвякивая колокольчиком в ритме вальса и постепенно удаляясь в холл. Его огромные клоунские ботинки громко топали. Сироты окружили повара, радостно приветствуя его и дергая за подтяжки, гурьбой повалили в столовую.

Там стоял длинный стол, уставленный едой, которую точно описал Ред-Ред. Прекрасно зажаренная свинина, порезанная на мелкие кусочки и разложенная на гигантском блюде. Воловьи хвосты блестели от масла. Шеф-повар нарочно слегка припалил их для улучшения вкуса, чтобы жир, стекающий на сковороду, лучше впитался, а мясо стало более сочным. Огромный карп, длиною около метра, который совсем недавно переплыл Тихий океан, теперь находился на блюде, приготовленный на пару. Рыба лежала на подстилке из тонко наструганного имбиря и трав. Ее хвост застыл между тарелками, похожими на маленькие лодочки.

Когда все устроились за столом, Ред-Ред все еще оставался в углу с закрытыми глазами. Я подошла к нему, обняла и похлопала по лбу.

– Ты уже можешь открывать глаза. Обещаю тебе, что еда будет на вкус еще более приятной, чем запах.

Ред-Ред немного приоткрыл глаза:

– Я в раю?

– Нет еще. Тебя в жизни ждет еще много хорошего.

– Я не заставлю их ждать слишком долго. – Ред-Ред поспешил к столу.

«Это будет прекрасный Новый год», – подумала я, слушая радостные крики, похожие на чириканье маленьких птичек.