Текст книги "Братья"

Автор книги: Да Чен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 37

Я снял огромный зал для приемов в отеле «Пекин» и нанял пекинский камерный оркестр, чтобы он играл здесь. Зал украсили по-зимнему: здесь находились олени, Санта-Клаус и комья искусственного снега. Банкет должен был проходить в соседнем зале. Французское шампанское доставили контрабандой из Гонконга, лосось Шан Дон уже плавал в специальных аквариумах для живой рыбы в отеле, фуцзяньские крабы ползали вокруг на своих сочных и толстых ножках, здесь же были обжаренные и подкопченные цыплята.

Издатель Фей-Фей обладал удивительным эпикурейским талантом, и именно он организовал все это угощение. Список гостей, еще одно щекотливое дело, с которым Фей-Фей прекрасно справился, был похож на страницы книги «Кто есть кто в Пекине» – бизнесмены, руководящие работники, художники, актеры, писатели и несколько армейских офицеров. Некоторых я знал, других – нет.

– Но вам надо познакомиться с ними, – настаивал Фей-Фей.

– Это глупо. Некоторые из них все равно что вода и огонь. Они не смогут быть вместе.

– Вы будете поражены тем, что может сделать с людьми пара бокальчиков выпивки, – уверял меня Фей-Фей. – Мы также пригласили чиновников из городского архитектурного управления. Я не удивлюсь, если проект вашего «Центра Дракона» будет утвержден уже сегодня вечером.

– А кто поедет удивить будущую невесту в Тьенджин? – спросил Фей-Фей.

– Ты.

– Почему это я должен все делать? Где ваш директор по менеджменту, Майк Блейк?

– Он помогает архитекторам сделать последние штрихи перед презентацией «Центра Дракона». И, кроме того, Суми – твой автор.

Он уступил:

– Хорошо.

– Ты полетишь в пять часов дня на вертолете. Она будет весь день заниматься устройством праздника для сирот в гостинице в Тьенджине. Полет занимает всего пятьдесят минут. Доставь ее сюда к восьми вечера. У нее будет время, чтобы удивиться, переодеться и к девяти вечера выйти за меня замуж.

– Звучит здорово, а что же ты собираешься сделать со всеми этими бедными детьми?

– Привези их. Я нанял военный грузовой самолет специально для этого. Они очень важны для нее. Без детей она не поедет.

– Только вы могли придумать нечто вроде этого.

– Я полагаю, это – комплимент.

– Нет, критика. Притащить сирот на вашу свадьбу!

Мы обнялись, и Фей-Фей сжал мои руки.

– Позаботься о ней. Она – мой любимый автор. Я поднялся и упаду вместе с ней.

– Я тоже, – сказал я.

Мы кивнули друг другу в знак понимания.

Моя семья приехала рано утром в день свадьбы. Я усадил их в своей гостиной и выразил свое уважение, исполнив перед ними ритуал «Вступления в мужчины». Мама вытерла мое лицо полотенцем, отец причесал волосы в последний раз, как ребенку, а дедушка выбрил мой подбородок. Затем я налил каждому из них по чашке чаю и подал с низким поклоном. Ребенок вырос и теперь готов создать свою собственную семью.

Мама плакала, говоря, что никогда не ступила бы ногой в этот город, который разлучил нас, если бы этот день не был так важен для меня. Она старалась не упоминать имени Суми. Казалось, что мама согласилась с моим решением, а я был уверен, что она постарается скрыть слезы счастья, когда мы с Суми наконец поженимся. Отец будет улыбаться, а дедушка шумно провозглашать, что мы вырастим множество маленьких дракончиков, которые будут бегать у его ног, дергать его за уши и за козлиную бородку. Став прадедом, он будет еще более активным. Дед будет с радостью учить своих правнуков, как важен в работе корпоративный дух, и объяснять им, что такое индекс Доу-Джонса.

После сегодняшнего вечера все пойдет просто прекрасно. По дороге в гостиницу я смаковал слово «жена», потому что оно на вкус было, как незнакомое блюдо. Я кивнул, наслаждаясь его звучанием, и со смехом повторил его еще раз. Жена – это она, а муж – это я. Мое сердце буквально разрывалось от благодарности всему миру, когда я прошел в зал, где уже шли приготовления к вечернему торжеству. Я взглянул на часы. Четыре часа дня. Через пять часов мы перейдем еще один важный рубеж.

ГЛАВА 38

На моих часах было четыре часа. Я нахмурился, глядя на то, как из-под шасси вертолета поднялась пыль при приземлении на аэродроме морской базы Тьенджина. Морская гладь подернулась рябью от потока ветра из-под нашего пропеллера. Офицер подал нам сигнал флажками. Мы сделали круг и зашли на посадку.

– Гостиница Тьенджина, офицер, – приказал я водителю, как только спустился по трапу и запрыгнул в поджидающий меня джип.

– Да, полковник. Поездка займет двадцать минут.

– Постарайтесь за десять.

– Да, полковник. – Водитель завел машину и стремительно вылетел с парковки, закапываясь носом в городские дороги.

Когда впереди появился город, я взял свой мобильник.

– Мы приземлились. Пожалуйста, новости.

– Наши люди на всех этажах гостиницы. Все выходы перекрыты. Дети едят и поют.

– А что она делает?

Телефон отключился.

– Алло, слушаю вас.

– Полковник, мы проезжаем по мосту, – сообщил водитель.

– Я на связи, – сказал голос по телефону.

– Что она делает? – переспросил я снова.

– Объект разговаривает с мальчиком и подкладывает себе на тарелку еду. Это рыбья голова, полковник.

– Я буду через несколько минут. Затем мы завершим операцию. Не дайте ей выйти.

– Конечно, полковник.

– И проследите, чтобы ей не причинили вреда.

– Ни в коем случае, полковник.

Меня провели в штаб, расположенный на третьем этаже административного здания, стоящего напротив гостиницы. Я молча взял бинокль у своего молодого генерала и глубоко вздохнул. Во мне все замерло и остановилось. Я чувствовал себя легким облачком, которое летит в небе, не связанное ни с чем. Голова моя горела, мысли путались, а глаза жадно всматривались вперед. Я затаил дыхание, когда увидел Суми. Каскад ее волос, любимое прекрасное лицо, ее тело, теперь слегка располневшее, и ее особенная улыбка. Аромат Фуцзяни нахлынул на меня вместе с воспоминаниями. Я чувствовал, что меня несет какая-то волна, что я взлетаю. Все мысли улетучились из моей головы. Я снова взглянул в бинокль, мысленно умоляя, чтобы она посмотрела в эту сторону.

Суми улыбнулась, добавила на тарелку еще немного еды, потрепала ребенка по плечу и повернулась ко мне спиной, продолжая что-то делать руками. Затем она замерла, нахмурилась, взглянула вверх и осмотрелась вокруг. Неожиданно Суми посмотрела прямо в стекла моего бинокля.

– Возьмите ее сейчас, – приказал я своим людям тихим шепотом.

ГЛАВА 39

В шумной столовой маленькая девочка подбежала ко мне и уткнулась лицом в подол моего платья. Я наклонилась вниз, чтобы взглянуть ей в лицо:

– Что такое, милая?

– Здесь человек, который вас ищет, – сказала девочка. Во рту у нее не хватало нескольких зубов.

Я подняла голову вверх и увидела высокого молодого человека лет двадцати. На лице у него застыло очень серьезное выражение.

Я вытерла руки и направилась ему навстречу.

– Что-то случилось?

– Да, госпожа. Я инспектор городской пожарной безопасности. Нам сообщили о возгорании в нижнем этаже. Нам нужно эвакуировать всех детей отсюда, и чем быстрее, тем лучше.

– Что я должна делать?

– Не поднимать шума. Просто следуйте за мной. Мои люди займутся эвакуацией согласно приказу.

– Но я должна остаться с детьми и помочь.

– Нет. Вы задерживаете эвакуацию. Следуйте за мной.

Дюжина пожарных появилась в холле со всех сторон. Дети удивленно смотрели на них.

– Где-то пожар? – спрашивали они.

– Да, мы должны эвакуировать вас прямо сейчас.

Дети сбились в кучку, как рой пчел.

– Куда вы меня ведете? – спросила я.

– На другую сторону улицы, – ответил мужчина.

У меня шевельнулись подозрения.

– Вы арестуете меня?

– Нет, конечно нет. Здесь безопаснее.

Меня отвели в здание, оставили в пустом кабинете и попросили подождать. Я подумала о своих сиротах, у которых их первый праздник Нового года был испорчен этим пожаром, и вздохнула.

ГЛАВА 40

Я одернул свой китель, пригладил волосы и надел фуражку. Я не знал, какими будут мои первые слова и что я вообще собираюсь делать. Суми находилась всего лишь в нескольких шагах от меня за тонкой перегородкой. С высоко поднятой головой я открыл дверь. И посмотрел прямо на нее.

Суми вздрогнула и встала. Потом глубоко вздохнула, придерживаясь одной рукой за спинку стула для опоры, а другую руку прижав к губам. Но все же я услышал слабый вскрик. Я видел, что она вот-вот упадет.

Я подбежал к ней и заключил в объятия. Суми! Я целовал ее быстро, безумно, совершенно ослепнув и оглохнув от страсти. И с той же страстью она отвечала мне. Мы ничего не говорили. Все, что надо было сказать, выразилось в этих поцелуях, в том, как мы прильнули друг к другу.

– Как?! Ты выжил? – спросила она. Суми приподнялась на цыпочки и дотронулась до моего лица, все еще не веря.

Смеясь сквозь слезы, я рассказал Суми о своем побеге через море, о том, как в тюрьме меня объявили умершим, о том, как долго я разыскивал ее, о пропавших документах сиротского приюта в Фуцзяни. Моя речь была несвязной. Я перескакивал с одного на другое. Это был просто поток слов. Я не мог закончить некоторые предложения, терял мысль, сбивался, но когда она попробовала перебить меня и поделиться рассказом о своей жизни, я обнимал ее и закрывал рот поцелуем, а потом продолжал говорить о себе, о том, почему я здесь. Когда наконец я рассказал обо всем, с моей души свалилась тяжесть, я избавился от этого груза.

– Я знала, что ты когда-нибудь станешь выдающимся человеком. Я знала. – Глаза Суми сияли восторгом и любовью.

– Но ты мне еще ничего не рассказала о себе.

– Ты не давал мне такой возможности, – засмеялась она.

– Прости меня, любимая. Теперь я весь внимание.

Мне показалось, что она растрогалась, когда услышала, что я назвал ее «любимая». Ее несвязный рассказ состоял из отдельных эпизодов ее прошлого, из ярких моментов. Он был похож на стихотворение, образы наслаивались один на другой, пока не зазвучала слаженная мелодия ее жизни, начиная с той ночи, когда я видел ее в последний раз замершей в свете луны. Временами ее повествование звучало подлинной симфонией со множеством голосов, а иногда затихало до еле слышного одинокого и пронзительного шепота. Она прижалась головой к моей груди. Я смахивал слезы, удивляясь, что они у меня еще остались.

– Ох, Шенто. – Она улыбнулась. – У меня есть для тебя самый лучший подарок. – Она взяла меня за руку.

– И что же это? – спросил я.

– Тай Пинь. Твой сын.

Я перестал дышать.

– У меня есть сын?

– Он появился после той ужасной ночи, когда ты совершил побег.

– У меня есть сын, – повторил я, не веря своим ушам.

– У нас есть сын.

– У нас есть сын. – Я сильнее прижал ее к себе и поцеловал. Мое сердце до краев наполнилось благодарностью.

– Ты счастлив?

– О, Суми, – попытался произнести я. – Я так счастлив.

Суми нежно поцеловала меня. Я ответил жарко, настойчиво и требовательно. Расстегнул ее платье, оставляя мелкие царапины на ее тонкой коже своими короткими ногтями, и она воспламенилась. Я спустил брюки и поднял подол ее платья. Она вся дрожала от нетерпения и желания. Я тоже. Пока все происходило, я хватал губами пальцы ее левой руки, сначала нежно, потом жадно впиваясь в каждый из них. Закрыв глаза, я схватил ее правую руку и перецеловал все пальцы на ней, пока вдруг не замер, когда что-то привлекло мое внимание.

– Что это? – спросил я, поднимая голову. – Обручальное кольцо?

Она заморгала, приходя в себя, и кивнула.

– Кто он?

– Я познакомилась с ним через несколько лет после того, как ты исчез. – Она обняла меня.

Я молчал.

Суми спокойно продолжала:

– Я все ждала и ждала тебя. Потом пришли следователи из тюрьмы, а позже и свидетельство о твоей смерти. Я была совершенно убита. Каждый день я ходила к морю, стояла у самой кромки воды, я была одна. Только я и рассвет. Я хотела покончить с собой, хотела умереть, чтобы встретиться с тобой вновь в раю…

Я крепче прижал ее к себе:

– А где этот человек сейчас?

Мои слова не дошли до нее. Глаза Суми были затуманены воспоминаниями давно прошедших дней…

– Но я не смогла. Каждый день я чувствовала, как богиня моря Мазу раскрывает мне свои объятия и сладко улыбается: «Иди ко мне, дитя! – звала она, – иди ко мне!» Каждый день я подходила все ближе к краю утеса. Однажды в штормовой день я бросилась в самую пучину вод… в каменистом Шанпане. Старый рыбак вытащил меня своей сетью. Я не могу умереть, решила я. Мазу не хочет этого. Потом я начала прибавлять в весе. Я с жадностью поедала всякие соленья. Однажды я стащила немного маринованных овощей из столовой. Директор исключил меня из школы. Ха! Быть исключенной из приюта – что может быть хуже?

Я продолжал обнимать ее, позволяя выговориться, открыто вспоминать. Выплакать свои застарелые обиды, чтобы она снова смогла смеяться. Прошлое стало черной стеной, мешающей ей смотреть на мир. Оно отделяло наши сердца друг от друга. Теперь Суми постепенно разрушала эту стену, по кирпичику разбирая ее.

– Ты знаешь, за что? – спросила она.

– О чем ты?

– За что меня исключили?

Я покачал головой.

– Я была беременна… твоим сыном. – Она отстранилась и взглянула мне прямо в глаза. – Твоим прекрасным сыном. Все в нем – это ты. То, как он говорит, как ходит, как пахнет… Какое великолепное имя – Тихий океан.

– Он должен быть уже большим мальчиком.

– Ему семь лет, – сказала Суми.

– Не могу поверить, что у меня есть сын.

– Потом мой жених спас меня из когтей другого дьявола и сделал все, чтобы я поступила в университет. Он опубликовал мои воспоминания и помог мне растить сына…

– Понимаю.

– Нет, ты не понимаешь. Ты не знаешь боли, страха, мучений. Я родила Тай Пиня в канаве возле госпиталя, из которого меня вышвырнули. Они плевали на меня. Я чуть не умерла от потери крови.

– Суми… мне так жаль.

– Потом пришел мужчина, единственный свет в моем мире тьмы… его благородство, великодушие, то, что он рисковал своей жизнью. Ты не понимаешь, ты не знаешь, что я почувствовала, когда я увидела его. Это было все равно, что встретиться с тобой.

– Понимаю.

– Нет, не понимаешь. Много раз в те мрачные дни мне хотелось поменяться с тобой местами. Лучше бы я получила все эти пули в голову, а ты бы выжил, забрал нашего сына в горы, взбирался с ним на пики, нес бы Тай Пиня на своих сильных плечах, чтобы увидеть рассвет завтрашнего дня. Я была бы счастлива и довольна ролью безмолвного духа, следящего за вами и желающего вам счастья. Духом, который бы надеялся, что ты найдешь для Тай Пиня маму, ставшую заботиться о нем, и будущую жену, которая станет любить тебя так же, как любила я. Я бы ревновала, но не сердилась, потому что я бы уже жила на темной стороне жизни, а ты принадлежал бы светлой стороне…

– Я правда понимаю. Поверь мне. И очень благодарен тебе. Я хочу, чтобы ты отвела меня к этому благородному и великодушному мужчине и моему сыну. Я хочу выразить признательность ему за то, что он сделал для вас.

– И что потом?

– Потом я хочу вернуть вас, – твердо и тихо сказал я.

Ее огромные глаза внимательно изучали меня.

– Ты все еще любишь меня? – спросил я.

– Да.

– А его ты тоже любишь?

– Да. – Суми опустила голову.

– Так же сильно, как меня?

– Как бы я хотела, чтобы меня было две. Одна – для тебя, вторая – для него.

– Все можно исправить.

– Любовь не забывается, мой дорогой Шенто.

Я глубоко вздохнул.

– Ты была моей с самого начала и все еще моя теперь. Ты нужна мне, ты должна вернуться ко мне, без тебя мое существование не имеет смысла.

– О, Шенто! – Она расчесала мои волосы пальцами, как мать. – Умоляю тебя, дай мне немного времени. Я все еще никак не могу оправиться от шока, что ты жив.

– Мир снова принадлежит нам. Ты – известная писательница, и я всегда говорил, что так и будет.

– А ты в армии, командуешь тысячами людей, как я и предсказывала.

– Я хочу поговорить с человеком, с которым ты обручена.

– Ох, он очень хороший человек.

– Как его зовут, где он живет? Я могу встретиться с ним завтра.

– Он живет в Пекине, его зовут Тан Лон.

Я отпустил ее и шагнул назад.

– Тан Лон? – Это было похоже на удар ножом под ребра.

– Он очень преуспевающий бизнесмен.

– Владелец издательства «Blue Sea», – хрипло выдавил я.

– Ты знаешь его?

Я отвел взгляд.

– В чем дело, дорогой Шенто? – Она протянула руку и взяла меня за плечо.

Я боролся с собой, силясь понять. Богатый мальчик, бедная девушка, издатель и его любимый автор. Два интеллигентных, мыслящих человека, одинокие, ищущие свою вторую половину в Фуцзяни, куда молодой человек был сослан. Одна – романтичная, ранимая особа, дикий горный цветок, другой – городской мальчик, потрясенный ее прелестной душой и запахом зрелости. У меня закружилась голова от потока диких мыслей и фантазий, от представлений Суми и Тана Лона в объятиях друг друга. Я воображал, как они сидят вместе на обрыве возле той романтической рыбацкой деревушки где-то на краю света, мечтают о чем-то большом и светлом, влюбляются все сильнее и сильнее, пока она, вся трепещущая, не отдается ему.

– Шенто, скажи что-нибудь.

Я покачал головой, чтобы освободить свой разум от наваждений. Во рту у меня пересохло. Камень лег на мое сердце, мне стало трудно дышать.

– С тобой все в порядке? – спросила Суми.

Я смотрел на нее с подозрением, потом отдалился от нее. Между нами повисло бесконечно долгое молчание. В полной тишине я натянул свои брюки и застегнул форменный китель, я проделывал все это молча, четкими, давно заученными движениями, как делают солдаты. Мои глаза ни на секунду не отрывались от Суми. Я поправил воротник рубашки и надел фуражку.

– Нечестно отвечать на мою любовь молчанием, Шенто, – произнесла Суми, вставая и застегивая на себе платье. – Почему ты так внезапно уходишь?

Я обхватил ее лицо ладонями:

– Любовь соединила нас, а судьба отрывает друг от друга.

– Умоляю тебя, дай мне немного времени, – сказала она, отстраняясь от меня.

– Ничто не сможет залечить эту глубокую рану, а моя любовь к тебе делает ее еще более болезненной.

– Почему, Шенто? Ты говорил, что понимаешь. – Суми заплакала.

– Я смог бы, если бы это был любой другой мужчина, но не Тан Лон.

– Что ты имеешь в виду?

– Его отец может рассказать тебе почему.

– Его отец?

– Да, его проклятый отец! Я – его незаконнорожденный сын, а Тан Лон – наполовину мой брат!

Казалось, Суми упадет как подкошенная от этого неожиданного открытия, которое застигло ее в самый неподходящий момент. Она устояла и тихо спросила:

– Как это может быть?

– Это рок, – спокойно ответил я. – Но я одолею его.

– Одолеешь? Как? – прошептала Суми, вытирая слезы.

– Семья Лонов не оставила мне места в этом мире, где бы я мог дышать. Они убили мою мать, послали меня умирать в сиротский приют. А теперь его проклятый сын отнимает то, что принадлежит мне. Пришло время, чтобы поставить все на свои места.

– Что ты собираешься сделать?

– С тобой – ничего. Но с ними – все. Суми, этот мир допускает существование только одного сына дракона: его или меня. Это – твой выбор.

– Предсказатель был прав, – безжизненным голосом произнесла Суми, – я родилась не для счастья.

– Он ошибся. Ты можешь быть снова счастлива. Все, о чем мы мечтали, только начинается. Вернись ко мне. Мы создадим семью. Позволь мне заботиться о тебе и о нашем сыне. Я обладаю очень большой властью, которая тебе и не снилась.

– Я уверена, что это так и есть. Ты очень живо продемонстрировал это сегодня. Но ради нашей любви и ради твоего сына дай мне поговорить обо всем с Таном.

После небольшого и мучительного колебания я кивнул.

– Но обещай мне, что ты вернешься.

Она внимательно посмотрела мне в лицо и пообещала:

– Я вернусь.

Такой простой ответ. Я был тронут. Мои губы задрожали, когда я выдавил беспомощную улыбку, грустную, но в тот момент единственную, на которую был способен, глаза мои горели.

– Пожалуйста, верь в меня, Шенто. – Она промокнула мои слезы своим платком.

Я послушно кивнул, сражаясь с самим собой, чтобы снова не сжать ее в объятиях.

– Когда солнце взойдет снова, я увижусь с тобой в Пекине, – сказала Суми.

Когда она ушла, ночь растаяла вместе с ней. Ее тепло и запах исчезли вместе с ней и сменились утренним холодом. Я снова сел в вертолет, чтобы вернуться в Пекин, и выдавил из себя только одно слово:

– Война.

– Что вы сказали, полковник? – спросил мой «молодой генерал».

– Ничего. Совсем ничего.

ГЛАВА 41

Настроение на приеме в отеле «Пекин» можно было назвать нетерпеливым. Толпа расступилась при моем появлении и встретила меня бурными аплодисментами, пока я шагал к помосту. Я потер руки, кивнул знакомым и поблагодарил всех за теплый прием. Половина самых влиятельных людей города была здесь. «Какой я счастливый человек», – думал я в этот момент, задержав взгляд на своей семье.

Мой дед, стоя в толпе, поднял за меня бокал чего-то шипучего. Отец помахал своей незажженной сигарой – это была его застарелая привычка со времен службы в армии. Мама выглядела отчужденно, ее глаза были полуприкрыты, она улыбалась одной половине собравшихся и едва снисходила до другой.

Стоя на небольшом возвышении с Леной по правую руку и полудюжиной моих сотрудников по левую, я кивнул дирижеру. Музыка смолкла. Я проверил микрофон. Кто-то громко выкрикнул:

– Спой нам песенку, пожалуйста!

– Боюсь, что я рискую распугать всех присутствующих своим пением.

Публика рассмеялась.

– Позвольте представить вам сюрприз номер один сегодняшнего вечера. Рядом со мной стоит тот, с кем вы мечтали бы познакомиться поближе, – это уважаемый архитектор И.М. Пей.

Толпа разразилась громом аплодисментов. Мистер Пей сделал один шаг вперед и поприветствовал собравшихся.

– Он находится здесь среди нас по очень важной причине, – сказал я. – Господа, мы гордимся нашей культурой, которая насчитывает тысячи лет. В лучшем городе мира Пекине есть Великая Китайская стена, Запретный город и множество других чудес света. Но это – великое прошлое Пекина. Сегодня я пришел сюда, чтобы приоткрыть завесу тайны будущего этого города. Господа, позвольте представить вам «Центр Дракона».

Лена сорвала кусок шелка со стола, стоящего прямо передо мной, чтобы открыть макет «Центра Дракона», сверкающего множеством огоньков. На крыше самого высокого здания была помещена фигура дракона, освещенная голубыми лучами прожекторов. Все выглядело элегантно, безупречно и восхитительно. Взволнованная толпа разразилась аплодисментами и бросилась к столу.

Я протиснулся к своей семье.

– Мама, папа, дедушка. Это – будущее семьи Лонов. Теперь вы можете увидеть все это собственными глазами.

– Сын, это просто невероятно! – воскликнул отец.

– Внук, это будет стоить больших денег.

– А здесь будут модные магазины? – спросила мама.

– Я отвечаю: да, да, да. – Я обнял всю свою семью. – Дедушка, не беспокойся! Даже сейчас, когда мы здесь просто разговариваем, деньги складываются у моих дверей – банк Моргана из Нью-Йорка, Суммитомо из Токио, Ротшильды из Лондона, Дойче банк из Франкфурта и Хен Шен банк из Гонконга – этот список можно продолжать и продолжать. Мама, все лучшие дома моды в мире – Париж, Нью-Йорк и Милан – уже думают над тем, нельзя ли им открыть свои представительства в Азии.

– Банк Моргана должен возглавить объединение в синдикат, – заметил дедушка.

– Почему?

– У других банков больше денег, но Морган – это кредит доверия.

– Есть несколько вещей, которые беспокоят меня, сынок, – проговорила мама. – Ты понимаешь, что твой «Центр Дракона» будет отбрасывать тень на треть площади Тяньаньмэнь, когда солнце будет на закате? Все здания твоего центра имеют остроконечные крыши. Тени разрушат вид площади, а заостренные крыши рассердят всемогущие небеса. Китайцы очень суеверны в таких делах, и не зря!

– Мам, это – будущее Пекина. Все эти здания устремлены вверх, в небо. Они символизируют дух человека, который стремится все выше и выше. Кроме того, они прекрасно контрастируют с золотистыми изогнутыми крышами дворцов Запретного города.

– И все же пригласи монаха – мастера фэн-шуй, перед тем как начать строительство, – предложила мама.

– Я полностью доверяю И.М. Пею.

– Это тот самый человек, который создал спиралевидное здание банка Китая в Гонконге? – спросила она.

– Да, а в чем дело? – переспросил я.

– Приверженцы традиций в Гонконге были очень расстроены видом этого здания. И они предсказывают, что однажды трагедия постигнет весь остров в целом из-за этого вызывающего строения.

– Мама, отбрось всякие предрассудки и суеверия. Разве ты не видишь, как люди воспринимают блеск этого проекта?

– Они ничего не понимают в пиках и тенях.

– Спасибо, мама, тебе за совет, но этот дракон собирается взлететь, несмотря ни на что.

– Сын, это вовсе не недоверие или неверие в тебя, это – предостережение. Я одна в этой толпе мыслю здраво и трезво, чтобы сказать тебе правду. Твои дед и отец уже лежат у твоих ног. Они больше не в состоянии сказать ничего осмысленного. А я могу!

Я обнял маму за плечи и неохотно отошел от нее, чтобы выслушать все комплименты. Их слова были похожи на пузырьки в бокале шампанского. Мэр Пекина прорвался сквозь толпу, чтобы пожать мне руку.

– Мы, городские власти, приложим все усилия, чтобы проект был быстрее реализован. Пекину нужно нечто подобное.

Репортеры из журналов и газет со всего мира устроили мне интервью.

– Что вы хотите сказать миру этим грандиозным строительством? – спросил корреспондент «Ньюсуик».

– Наше послание очень просто: большой гигант Азии поднимается на ноги, а дракон готов взлететь.

Репортеры быстро записали мои слова.

– Как скоро, по вашим предположениям, Китай сможет перегнать Японию и занять ее место, чтобы стать лидером всей Азии или даже одним из лидеров в мире?

– А разве мы уже не стали?

Взрыв аплодисментов сопроводил мои слова.

Я вновь взглянул на часы. Время бежало быстро. Где же Фей-Фей и Суми? Неужели он напился? Я говорил Фей-Фею, что он должен вернуться в отель к этому часу. Что могло его задержать?

Я огляделся по сторонам. Фей-Фея не было. Я приказал самому себе терпеливо ждать. Эти предсвадебные хлопоты волновали меня гораздо больше, чем я мог предполагать.

Было ровно восемь часов вечера. Менеджер отеля в смокинге прямиком направился ко мне и шепотом спросил:

– Где же она?

– Я и сам хотел бы это знать.

– Я попридержу все до ее появления.

– Хорошая мысль.

В восемь пятнадцать наконец появился взъерошенный Фей-Фей. Мои глаза просияли, когда я заметил его. Я притянул этого тощего долговязого парня к себе и спросил:

– Где моя невеста?

– Нам надо поговорить, – ответил Фей-Фей.

– Тебе нужно выпить?

– Да, и тебе тоже, и покрепче. – Фей-Фей потащил меня к дверям в пустую комнату. – Мы не смогли найти Суми.

– Да ты что? Перестань. Я тебя знаю, заместитель издателя и его любимый автор решили разыграть меня!

– Я серьезно. Суми пропала! – выкрикнул Фей-Фей, тряся меня за плечо.

– Это правда?

– Мы обыскали всю гостиницу. Говорят, что там произошел пожар, дети были эвакуированы, а потом она исчезла. Ее комната в гостинице не тронута. Все ее вещи там: рукопись, одежда, все. Одна из девочек сказал, что Суми вышла из зала вместе с пожарным. Мы связались с пожарной командой. Они заявили, что ни о каком пожаре сообщений не поступало и они никого не отправляли в гостиницу в этот день. На самом деле все пожарные пьют, веселятся и отмечают Новый год прямо у себя на станции.

– А как насчет полиции?

– Мы были и там, они ничего не знают об этом.

– Должно быть, это был тайный арест, – ахнул я.

– Нет, если бы дело было в этом, они бы позволили окружающим узнать об этом сразу же после ареста, чтобы запугать их, а шеф полиции уверял, что я ошибаюсь. Они никого не арестовывали. Потом я обвинил их в том, что они следят за Суми все то время, что она находится в Тьенджине, выкапывая всякую грязь, связанную с коррупцией в городе. Они сказали, что я прав, но расследование было приостановлено на время праздников. За ней оставили следить только одного человека, но его отозвали с этого дела приказом сверху.

– Приказ сверху? – Мое сердце замерло. – А, мистический пожарный. Я пойду к себе в номер. Пришли мне Дэвида Ли. Он сын министра государственной безопасности. Приведи его ко мне.

– Да, Тан.

Я поднялся в свой номер и сбросил смокинг. Когда некоторое время спустя Дэвид Ли вошел, я взял его за руку и стал умолять о помощи.

– Еще один кредит на миллион долларов?

– Хотел бы я, чтобы дело было в этом. – Я передал ему телефон. – Позвоните своему отцу и выясните для меня, кто похитил Суми Во в Тьенджине сегодня во второй половине дня.

Улыбка исчезла с лица Дэвида.

– Дайте мне одну минуту.

Я пошел в ванную и побрызгал себе в лицо водой.

– Мистер Лон, – сказал Дэвид спустя пятнадцать минут после разговора по телефону.

– Зовите меня Тан, пожалуйста.

– Мистер Лон, не очень хорошие новости. Приказ поступил из Специального гарнизона. Это все, что нам известно.

– Специальный гарнизон?

– Люди главы государства, если быть точным.

– Есть какое-то имя или причина? Что-нибудь?

– Специальному гарнизону не нужны причины. Это китайское КГБ.

– Но должен же кто-то стоять за этим. Дэвид, вся моя сделка с вашим банком зависит от того, что вы сможете сделать для меня сегодня вечером. Потратьте на это столько времени, сколько сочтете нужным, но выясните для меня что-нибудь.

– Но я уже пытался.

– Это не тот ответ, которого я жду.

– Мистер Лон…

– Пожалуйста, Дэвид, я скажу вашей жене, что вы ведете телефонные переговоры с иностранным банкиром и обсуждаете некоторые важные вклады.

Дэвид Ли – банкир, сын одного из самых могущественных людей, которого не зря опасались многие в нашей стране, был уверен, что любые двери можно открыть за определенную цену. Через двадцать минут Дэвид разыскал меня внизу в зале.

– Шенто, – сказал он.

– Название горы?

– Это имя молодого полковника.

– А у него есть фамилия?

– Нет, насколько мне известно. Я сделал все возможное и невозможное для вас.

– Спасибо. И, как вам известно, я всегда возвращаю свои долги в двойном размере, по сравнению с тем, какая сумма мне была дана.

– Рад был помочь вам, мистер Лон.

– Пожалуйста, с этого момента зови меня Тан, потому что теперь мы друзья.

– Тан. – Банкир ослабил узел галстука и ухмыльнулся. – Друзья. Мне нравится.

Когда я собрал семью в своем номере и поделился с ними новостью об исчезновении Суми, дедушка налил себе выпить. Мама сказала:

– Говорила же я тебе. От нее – одни неприятности.

Отец опустил голову и уставился в пол.

– А кто такой этот Шенто? Вы слышали о нем раньше? – спросил я отца.

Повисла долгая пауза, а затем отец сказал:

– Это твой сводный брат и заклятый враг.

– Мой сводный брат? – с недоверием повторил я.

– Много лет назад я встретил девушку в Балане. Она совершила самоубийство, когда родился ребенок. Этим ребенком был Шенто. – Голос отца стал печален и мрачен. – Шенто уверен, что я бросил его, но на самом деле я думал, что мальчишка погиб, когда его деревня с его приемными родителями сгорела дотла. Он попал в руки нашего врага – Хэн Ту, который воспользовался им и подставил тебя, чтобы обвинить в преступлении, которого ты не совершал. Именно Шенто убил твою учительницу, мисс Йю.