Текст книги "Плохие намерения (ЛП)"
Автор книги: Чарли Роуз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
– Я в порядке! – отвечаю я чрезмерно бодро, и брат бросает на меня подозрительный взгляд. – Как дела в школе? – Я кладу в рот кусочек яичницы и пытаюсь сменить тему.
Иногда мы с братом устраиваем – как я это называю – «день наизнанку», когда на ужин мы едим яичницу, а на завтрак – блинчики. Я придумала это, когда Джесс был ребенком. Это было куда веселее, нежели говорить: «Слушай, братишка, на нормальную еду денег нет, поэтому мы можем себе позволить лишь яйца и готовое тесто для блинчиков». Спустя годы наше материальное положение не сильно изменилось, но эта фишка стала традицией. Даже в то время, когда я работала на Эрика и зарабатывала достаточно, чтобы нас прокормить, мы все еще устраивали «дни наизнанку».
Джесс подходит к раковине, наполняет стакан водой, делает глоток и вытирает рот тыльной стороной ладони.
– В обед я пробрался в женские душевые, так что день можно считать удачным.
Я морщу нос.
– Что я тебе говорила? Ради всего святого, помалкивать и держать штаны застегнутыми. Всего восемь месяцев.
– Не парься, меня не поймали.
– Пока что, – предупреждаю я. – Думаю, мне стоит радоваться, что это была не та секретарша.
– Я не говорил, что это была не Лейси, – ехидно отвечает он.
– Джесси, клянусь Богом…
– Да шучу я. Это была какая-то девчонка с урока по математике. Кто тебе звонил минуту назад? – он искусно переводит все стрелки обратно на меня.
– Что? – спрашиваю я, прочищая горло.
– Это был он? Эрик? Он снова к тебе пристает? Ради всего святого, если ты снова вернешься к нему…
Я понимаю его беспокойство. Каждый раз, когда он предупреждал меня об Эрике, я лишь отмахивалась. Сначала все дело было в деньгах. У Эрика они были, а я в них нуждалась. Он обеспечил меня всем необходимым. Но потом все усложнилось. Границы стерлись, принципы исчезли. Это было некрасиво, и я совершенно этим не горжусь, но все кончено. Я больше никогда не превращусь в ту девушку, которой была рядом с Эриком.
– Нет. Думаю, это контора, в которую я обращалась ранее.
– Странно, потому что у тебя был такой панический взгляд, что и всякий раз, когда в деле замешан этот кусок говна.
– Это был не он, – твердо отвечаю я. Резко встаю, и ножки стула со скрипом скользят по дешевому деревянному полу. – Почему здесь так чертовски холодно? – Я снова меняю тему, застегивая рубашку. – Пойду приму горячий душ, а то сиськи отмерзнут.
Джесс мне не верит и качает головой, но не произносит ни слова, пока я поднимаюсь по ступенькам.
Как только я снимаю с себя одежду и встаю под обжигающую воду, мои мысли возвращаются к горячему парню с татуировками. Я позволяю своим фантазиям всплыть на поверхность в стенах ванной комнаты, потому что этого не может произойти в реальной жизни.
Жужжание под подушкой нарушает мой сон и возвращает обратно в суровую реальность. Я открываю один глаз, силясь разобрать слова на экране.
«Ты опоздала».
Опоздала? Сообщение пришло от местного номера. Моему мозгу требуется целая минута, чтобы вспомнить, что сегодня я должна была забрать Дэйра. Откуда, черт возьми, он взял мой номер?
Я медленно перевожу взгляд на крохотные цифры в углу экрана. Девять часов двенадцать минут. Вот же срань. Джесс опаздывает в школу. Я выбираюсь из постели и копаюсь в сумке. Конечно же, у меня не осталось чистых джинсов. И леггинсов. И нижнего белья. Да всего, на самом деле. Пора спросить Генри, есть ли у него стиральная машинка и сушилка. До этого я их не замечала, а так как дом далеко не похож на дворец, перспективы неутешительные.
Мне остается лишь ехать в том, что надето на мне сейчас: мятые серые пижамные шорты и белая майка. Я натягиваю пушистые полосатые гольфы и огромную толстовку Джесса, которая висит на мне как платье. Сбегаю вниз по лестнице прямиком в гостиную, ожидая обнаружить спящего брата на диване.
Вместо этого я замечаю на подушке листок, на котором написано: «Генри отвезет меня в школу. Ага, это не прикол. Он предложил, а ты еще спала».
Его отвез Генри? Надо же. Может, приезд сюда и не был ошибкой.
Я подхожу к столу и беру сумочку и ключи. Перекинув через плечо потрепанную коричневую сумку, я замечаю бумаги с подписью Генри, которые Джесс должен был взять с собой в школу.
– Черт возьми, Джесси, – бормочу я себе под нос, прежде чем схватить документы со стола. Засовываю их в сумку и мысленно добавляю новый пункт в список дерьмовых дел на сегодня. Я просто умираю от голода, но времени на завтрак не осталось, поэтому я откусываю кусочек тоста, оставленного на столе, надеваю сапоги и выхожу за дверь.
– Ох, не стоило наряжаться ради меня, – шутит Дэйр, глядя на мои растрепанные волосы, мешковатую одежду и ненакрашенное лицо. Его забавляет мой потрепанный внешний вид, но затем взгляд парня падает на мои обнаженные бедра. Клянусь, его ноздри раздулись от такого зрелища. У меня возникает стойкое желание раздвинуть ноги чуть шире, просто чтобы помучить его. Увидеть реакцию. Но я этого не делаю.
– Мой лучший прикид специально для незнакомцев, у которых я подрабатываю шофером, – язвительно отвечаю я, отъезжая от дома и направляясь в мастерскую Генри. Глаза Дэйра все еще прикованы к моим бедрам, но через мгновение наши взгляды встречаются. Его глаза полны чего-то необъяснимого, полны жара. Это не примитивное вожделение как у большинства мужчин. Это что-то… большее. Что-то более напряженное. И я хочу знать, что это значит. Но прежде чем я успеваю расшифровать этот взгляд, выражение лица Дэйра становится нейтральным, и парень отводит глаза.
– Откуда у тебя мой номер?
– От твоего отца.
– Как мило со стороны Генри раздавать мой номер незнакомцам.
– Перестань меня так называть. Я знаком с Генри гораздо дольше, чем ты, – язвит Дэйр.
– Туше, – устало отвечаю я. А что еще добавить? Он не врет. Возможно, они действительно знают друг друга лучше и дольше.
– Погано вышло, – произносит парень через минуту. – Прости.
Он произносит слово «прости» так, словно его заставили проглотить горсть гвоздей. Словно это слово ему чуждо, и Дэйру никогда раньше не приходилось извиняться. Этот факт едва ли не заставляет меня смеяться.
– Да ладно, – я качаю головой, стараясь выглядеть невозмутимо. – К тому же это правда. Итак, зачем мне потребовалось забирать тебя в такую рань?
– Надо позавтракать. Рядом с мастерской твоего отца есть ресторанчик.
Не обращая внимания на странное чувство, которое возникает, когда Генри называют моим отцом, я спрашиваю:
– Ты приглашаешь меня позавтракать?
– Нет, я прошу подбросить меня до соседнего здания, чтобы я смог поесть. В моем холодильнике шаром покати.
Ох.
– Но, если ты тоже захочешь перекусить, – продолжает он, смутившись и почесывая шею. – Я не стану тебя останавливать.
– Пожалуй, я пас, – смеюсь я. Может я и голодна, но у меня нет времени и лишних денег. Не то чтобы моя гордость оказалась задета его жалким предложением.
– Ты бы оделась, – парень пожимает плечами.
Мы едем в тишине, я подергиваю ногами, пытаясь согреться. Дэйр молчит. Его ноги широко расставлены, он сидит как чертов король в моей дряхлой колымаге. Он опирается рукой на дверцу и смотрит в окно. Мне нравится, что он не спешит заполнить тишину бессмысленной болтовней.
– Остановись здесь, – говорит он, когда мы подъезжаем к мастерской. Я делаю, как он говорит, въезжая на узкую парковку заведения под названием «У Сисси». Рядом стоит похожее здание с вывеской «У Белль». Дэйр не колеблется. Не просит меня присоединиться.
Парень тянется ко мне, и дыхание перехватывает, когда его холодные пальцы касаются бедер. Кожу покрывают мурашки, а соски болезненно напрягаются. Дэйр закусывает губу и бросает на меня дерзкий взгляд.
– Благодарю за поездку, – тихо произносит он и уходит.
Я опускаю взгляд на колени и замечаю то, что он оставил.
Пятидесятидолларовая купюра. Господи. Я и не надеялась, что он заплатит.
Отдав документы Джесси в школу, я вернулась домой и обнаружила в гараже стиральную машинку и сушилку, и сразу же запустила стирку. Затем я еще немного бесцельно покаталась по городу, подавая резюме куда только можно. Вскоре позвонила Саттон – девушка из бара. Она сообщила, что я получила работу и первая смена будет в четверг. Когда я спросила ее о том, нужно ли мне заполнить какое-нибудь заявление, она лишь рассмеялась, будто я задала самый глупый вопрос на свете. Как же я рада, что она позвонила.
Ощущая приятную легкость впервые с тех пор, как мы сюда перебрались, я решила потратить часть денег Дэйра – которые я планирую вернуть как можно скорее, что будет несложно, учитывая, что я теперь работаю по соседству – чтобы купить на ужин пиццу и пиво после того как заберу Джесси из школы.
Генри побыл с нами после работы, и впервые за последние десять лет мы поужинали с отцом за одним столом. Это было странно, но приятно. Он не был похож на маму, которая вещала о том, что за ней наблюдают через камеры в пуговицах чьих-то джинсов, что ее хотят поймать, что она никому не может доверять. Паранойя во всей ее красе. Ужин с Генри казался нормальным. Я не знала, что это такое, но видела по телевизору.
Мы все еще сидим за столом, пьем пиво. Пицца съедена, а коробка из-под нее заполнена корочками, скомканными салфетками и крышками от бутылок.
– Итак, ребята, расскажете, почему вы все еще здесь? – спрашивает Генри, отпив «Bud» из бутылки (прим. марка пива). Я не посвящала его в подробности, когда позвонила. Я лишь сказала, что нам нужно поскорее убраться из города, и не упоминала маму, Джесса или Эрика. Отцу не стоит знать об Эрике, да и взгляд, который мне бросает Джесс, красноречиво говорит о том, что брат не хочет освещения своих проблем. Но все же мне нужно что-то рассказать. Я решаю, что проще всего рассказать отцу о Кристал.
– Маме стало совсем плохо, – начинаю я. Генри хмурится, ставит локти на стол и внимательно слушает. Не знаю почему, но меня это задевает. Как он может изображать обеспокоенность, когда выкинул своих собственных детей как мусор на помойку? – Она не платила по счетам годами, – продолжаю я, прогнав раздражение. – Ее постоянно не было рядом. Она пропадала месяцами, мы с Джессом пытались хоть как-то прожить, перебиваясь подработками. Но все было нормально. Мы справлялись. Нам нравилось, когда ее не было дома. Так было проще. Спокойнее, – уточняю я, кивнув. – Но потом у нее появился очередной хахаль-наркоман. У него не было собственного жилья, поэтому мама вдруг вспомнила, что у нее оказывается есть дом.
– А еще он был чертовски мерзкий, – вмешивается Джесс, рассеянно покручивая монетку. – Этот ублюдок не мылся. Воровал мои вещи. Жрал нашу еду. Ну, когда у них не было денег на покупку дури, а наполнить желудок было нечем.
– Они не уходили. Притащили в дом своих дружков-отморозков. А потом все достигло апогея, когда мамин бойфренд избил Джесса до полусмерти за то, что он не отдал им наши последние двадцать баксов. Она сидела и смотрела, как эта мразь причиняет боль ее сыну и мне, и даже не вмешалась.
Джесс сжимает кулаки, и я знаю, что он вспоминает тот день. Он дремал, когда хахаль нашей матери Даррелл напал на него. Ублюдку повезло, что Джесс не убил его. Брат послал его, когда тот попросил денег, а потом – бац. Даррелл слетел с катушек. Когда я попыталась его оттащить, он набросился на меня. Глаза Джесса были залиты кровью, мама кричала. Она переживала за Даррелла. Не о своих детях. Она позволяла ему избивать себя, но в глубине души я все еще надеялась, что в ней сохранилась хоть крупица материнского инстинкта или любви. Вы же наверняка слышали о том, как в панике матери могут и машину голыми руками поднять, лишь бы защитить свое дитя. Мне бы хватило одного слова. Всего одного слова. Прекрати – слово, которое бы дало мне понять, что для нее еще не все потеряно. В этот день я поняла, что моей матери больше нет, хотя она и до этого не была хорошим родителем. Но она была нашей мамой, единственным, что у нас оставалось.
– Господи, – произносит Генри, потирая лоб. – Ребята, я не виню вас за то, что вы сбежали из этой дыры.
– Есть кое-что еще, – говорит Джесс, и складка между бровями отца становится глубже.
– Я позвонил в полицию. Когда они прибыли и стали расспрашивать о произошедшем, мама стояла поодаль и качала головой, умоляя ничего не рассказывать. Я этого не сделал. У полиции были ордера. Обвинения в том, о чем мы даже не догадывались. Короче говоря, мама с ее ублюдком в тюрьме.
Если ей повезет, то по решению суда вместо тюремного срока она пройдет реабилитацию, а затем ей грозит испытательный срок. Будь то тюрьма или реабилитационный центр, я знаю, что ее накормят, приютят и дадут протрезветь. Честно говоря, мне плевать, что с ней будут делать.
Я до сих пор помню, как она смотрела на меня. Как я стойко выдержала ее взгляд, медленно и широко распахнув дверь. А в нашем районе вы не делаете этого ни при каких обстоятельствах. Вы никого не сдаете. Особенно не своих родственников.
Когда я увидела залитого кровью избитого Джесса, то кое-что поняла. Брату нужно, чтобы я показала ему, что люблю его так, как он того заслуживает. Заступлюсь за него. Защищу его. Что я любила его как мать, как сестра, как лучшая подруга. Я делала все, чтобы его жизнь была лучше, когда родная мать даже не вспоминала о нас. И я поступала также по отношению к Кристал. Если у нее есть хоть малейший шанс на нормальную или хотя бы трезвую жизнь, то, возможно, тюрьма была бы для нее самым лучшим и безопасным местом.
Поэтому я буду крысой. Стукачом. Зовите меня как угодно, но я никогда не пожалею о своем решении. Ни на секунду. Но это не значит, что мы бы остались, дабы посмотреть на исход событий, если бы мама и Даррелл легко отделались. В довесок ко всему Джесса поймали на взломе школьной сети и изменении оценок, а также на подозрительных связях с дерьмовыми дилерами, с которыми он спутался по дурости. А в довершении я узнала, что Эрик мне лгал. Идеальное стечение обстоятельств. Нам нужно было бежать, пока существовала такая возможность. Других вариантов не было.
Генри затих, на его лице появилось странное и непонятное мне выражение. Вина? Злость? Может быть ему неудобно, что он не может защитить Кристал, поскольку и сам нас подвел.
– Что ж, – произносит он, прочистив горло. – Дети, вы можете оставаться здесь, пока меня не выселят. – По телефону Генри упомянул, что срок его аренды скоро истекает. Владелец продает дом, но я была слишком взволнована, чтобы обращать на это внимание. – Я нечасто бываю дома. Нужно следить за мастерской. Вам придется самим заняться своей едой. Все, о чем я прошу, – уважать мой дом, и, может быть, время от времени оставлять мне что-нибудь на ужин?
– А машина? – спрашиваю я, надеясь, что не испытываю удачу. Генри вздыхает и пощипывает переносицу.
– Почему бы и нет. Завези ее в мастерскую. Я поменяю масло и проверю, что она в нормальном состоянии.
Это было легко. Слишком легко. Жизненный опыт нашептывает, чтобы я была начеку, но интуиция твердит, что отец говорит искренне.
– Спасибо, – со всей серьезностью отвечаю я.
Генри встает и кивает мне, прежде чем уйти. Он делает несколько шагов и останавливается, колеблясь.
– Я… ох… знаю, что бросил вас, дети. – Отец замолкает, по-видимому испытывая неловкость. – Правда заключается в том, что тогда я был таким же потерянным, как и ваша мать. Я не пытаюсь притворяться святым. Не сейчас и уж точно не в то время. Но я трезв уже много лет, если не считать пива, – говорит он, указывая подбородком на стол. – Я лучше всех знаю тот хаос, который окружает вашу мать, и вы совершенно точно не найдете подобного в этом доме. Это единственное, на что вы можете рассчитывать.
Он забыл, что я была достаточно взрослой, чтобы понимать происходящее. Даже в десятилетнем возрасте я видела, как мама отравляет все вокруг, включая Генри. Намерения отца были хорошими, а вот их исполнение хромало. А затем он ушел. Он и раньше пропадал, но в этот раз так и не вернулся. Мама скатывалась по наклонной. Так крупица заботы, что нас окружала, исчезла. Никто не следил за тем, чтобы у нас была еда или одежда. Никто не следил за счетами и посещениями школы. В итоге, я сделала все, что было в моих силах, чтобы воспитать нас с братом, затаив горечь и обиду на сбежавшего Генри.
Джесс прощает быстрее. Он делает вид, что держится – то ли потому, что не хочет в этом признаваться, то ли просто не хочет меня разочаровывать – но я вижу это в его глазах. Он готов принять отца, и я не хочу этому мешать. Брат был слишком мал, чтобы понимать происходящее, когда Генри еще жил с нами. Может, он и не был любящим отцом, но он был рядом в те времена, когда мама исчезала. Он никогда не бил нас. Никогда не кричал. Я чувствовала, что он относился к нам с теплотой. Затем он ушел. Даже не знаю, что хуже – помнить, что у тебя когда-то был заботливый родитель, но потерять его, или же вовсе ничего о нем не знать.
Я не жалею себя. Просто так обстоят дела. Рискну предположить, что добрых восемьдесят процентов детей из нашего квартала вели такую же жизнь. В этом не было ничего необычного, но это не значит, что я не обижаюсь на родителей за их выбор. За ту жизнь, которая могла бы быть у нас с братом, если бы они остались вместе.
Джесс смотрит на меня, как бы спрашивая «мы можем ему доверять?». Я коротко киваю.
– Спасибо, – бормочет брат Генри, а затем достает из рюкзака потрепанную книгу и плюхается на диван, на котором скорее всего проведет всю оставшуюся ночь. Генри уходит наверх. Я сажусь рядом с Джесси. Я закидываю руку ему на шею и кладу голову на плечо, прежде чем рассмотреть обложку его книги. Я уже догадываюсь, что это за произведение. «Изгои» (прим. «Изгои» – роман автора Сьюзен Хинтон). Я не читала это произведение, но однажды Джесс пошутил, что он современный Понибой Кёртис (прим. Герой из вышеуказанного романа).
– Как ты? – спрашиваю я.
– В порядке, – легко отвечает брат.
– Не слышал вестей из дома? – Джесс все еще поддерживает связь со своими старыми друзьями нашим соседом, который должен был сообщить о появлении матери.
– Не-а. А ты?
– Нет. Я даже не рассказывала о том, что собираюсь уехать.
– Бунтарка, – произносит брат, не отрывая глаз от страниц книги.
– Предпочитаю не рисковать. – Не вдаюсь в подробности, брат знает, что я имею в виду. Не хочу, чтобы Эрик меня нашел и снова затащил в свой испорченный мир. – И тебе не стоило бы, – добавляю я, тыкнув пальцем в щеку парня. Он отстраняется.
– Я не идиот. Я рассказал только Мел и Дэнни.
Дэнни и Мелани – его лучшие друзья, а последняя периодически играет роль его девушки. Дэнни заслуживает доверия. Но Мелани темная лошадка.
– Знаю. Просто хочу, чтобы ты был осторожен.
Больше всего на свете я желаю лучшей жизни для своего брата. Это его возможность, наша возможность, и я не могу отделаться от ощущения, что у нас вот-вот ее отнимут.
Джесс уверяет меня в своем благоразумии и возвращается к чтению, в то время как я включаю Джимми Фэллона и вскоре засыпаю.
Глава 3
Дэйр
Я добираюсь до дома после полуночи, руки сводит судорогой из-за долгого тату-сеанса и напряжения. Все, чего мне хочется, это добраться до дома и рухнуть в постель, но когда я открываю входную дверь, то замечаю девушку моего друга. Брайар (прим. Брайар Вэйл и Ашер Келли – главные герои из книги Чарли Роуз «Плохая привычка»). Она скрестила руки на груди, а Ашер Келли развалился на диване. Когда я окидываю его взглядом, парень лишь пожимает плечами.
– Ты же знаешь, какой она бывает, – говорит он в качестве объяснения.
– Черт возьми, Дэйр. Когда ты поймешь, что есть люди, которым на тебя не плевать?
– На что она злится в этот раз? – устало спрашиваю я, бросив ключи на стол и упершись в него ладонями.
– Ты пропустил ужин, – произносит Келли с веселой ухмылкой на лице.
– Твою мать, мне жаль.
Кажется, будто Брайар думает, что я в любой момент могу захлебнуться в океане ненависти к самому себе. Она выдвинула правило: раз в неделю я прихожу к ним на ужин. Но на самом деле у этого «ужина» другой контекст. Она лишь хочет убедиться, что «Дэйр общается хоть с кем-то помимо клиентов и хотя бы раз в неделю питается нормальной пищей, а не фаст-фудом, разогретым в микроволновке». За последние два года этой девушке каким-то чудом удалось проникнуть в мой узкий круг друзей, которых теперь насчитывается четверо. Пятеро, если считать Эдриана – друга Брайар, который неустанно хочет подружиться со мной по какой-то неведомой причине. Этот парень даже не живет в Ривер-Эдже! Хотя с этим можно и поспорить, учитывая, как часто он бывает здесь, в моем салоне, в моем доме. Почему те немногие друзья, которые у меня есть, постоянно находятся рядом, совершенно не обращая внимания на мою любовь к одиночеству?
Брайар печально качает головой. Мне не нравится ее разочаровывать. Она похожа на младшую сестру. Жутко раздражающую, но все же сестру.
– Я провозился со своей машиной и этой чертовой девчонкой…
– Девчонкой? – спрашивает Брайар, оживившись, и я закатываю глаза. – Что это за девушка, как ее зовут?
– Всевышний, дай мне сил. – Стоило держать рот на замке.
– Дэйр, ты познакомился с девушкой? – снова спрашивает Брайар, приблизившись ко мне.
– И для этого ей даже не пришлось напиться? – вставляет свою копейку Эш.
– Иди в жопу. Она просто зашла в салон в поисках работы.
– Хм-м, – бормочет Брайар, склонив голову набок и вглядываясь в мое лицо в поисках малейших признаков лжи. – Но она тебя взбудоражила?
– Успокойся, Брайар. У меня больше шансов встречаться с тобой, нежели с этой девушкой. – Мой ответ сопровождается надутыми губами Брай и убийственным взглядом Ашера. Однако это правда. Я не встречаюсь, как бы банально это ни звучало. Я просто трахаюсь, когда порно и собственная рука начинают наскучивать. И я избирательно отношусь к тому, кого приглашаю в свою постель. Я предпочитаю туристок по нескольким причинам. Во-первых, они никогда не задерживаются здесь надолго. Во-вторых, они не ждут никаких отношений в долгосрочной перспективе – по крайней мере, я на это надеюсь.
Чаще всего такие туристки бывают в Ривер-Эдже проездом. Хорошие девочки, которые ищут плохого парня на одну ночь. На следующее утро они уже спешат обратно к своим холёным парням из Лиги Плюща (прим. ассоциация восьми частных американских университетов, расположенных в семи штатах на северо-востоке США), снедаемые виной. Еще один плюс таких перепихонов – эти девушки не знают ничего обо мне. Не люблю, когда начинают лезть в мою жизнь. Даже Келли не знает всех деталей моего прошлого, а он является моим самым близким другом и единственным человеком, который меня поймет, учитывая его собственное прошлое. В трудный период жизни Ашера я лишь вскользь упомянул о своей прошлой жизни. Корделл и его брат Кэм знают всё, потому что в то время мы уже дружили, но они никогда не поднимают эту тему. Это негласное правило. Каждую ночь события и ошибки прошлого переполняют мою голову. Я не хочу, чтобы это еще и произносили во всеуслышание.
– Просто, чтобы ты знал – я тебе не верю. Но я больше не буду затрагивать эту тему. Пока что. – На последних словах Брайар злобно щурит глаза и указывает на меня пальцем. Это выглядит до жути смешно, потому что она такая же устрашающая, как милый домашний кролик. – Ты сможешь загладить свою вину, если на следующей неделе придешь ко мне на вечеринку, – произносит она, большие голубые глаза полны надежды.
Я издаю стон. Ненавижу вечеринки. Я уже мысленно готовлю себя к вечеринке по случаю Хэллоуина на работе. Все близлежащие заведения устраивают одну большую костюмированную вечеринку в Blackbear. Если я окажусь единственным владельцем бизнеса, который не примет участие, то буду казаться еще большим мудаком в глазах окружающих. Посетить две вечеринки за месяц? Нет уж, спасибо, лучше я пущу пулю себе в голову.
– Эй, ты же знаешь, что я бы не пригласила тебя, если бы это не было так важно для меня, – хнычет Брайар, и я бросаю на нее свирепый взгляд. Она приглашает меня на все вечеринки.
– Ладно, я все же приглашаю тебя, но настаивать не стану.
– Брайар сдала промежуточные экзамены, – поясняет Келли, приблизившись к девушке со спины и сжав ее бедра. Он смотрит на Брай гордым взглядом, и она улыбается ему в ответ. Мне до сих пор непривычно замечать такие изменения в его характере, причиной которых стала Брайар.
– В этом семестре отчислили четырех студентов. Мне удалось сдать все экзамены. Я хочу, чтобы в такой радостный момент все мои близкие были рядом.
– Я обязательно приду, – неохотно, но серьезно отвечаю я.
– Люблю тебя, – говорит Брайар, прежде чем чмокнуть меня в щеку. Эш подходит ближе, подхватывает девушку на руки, и ее ноги обвивают его талию.
– А теперь убирайтесь из моего дома. Я прекрасно знаю, что будет дальше.
– Он злится, потому что не трахался несколько недель, – бормочет Ашер в шею Брайар, шагая в сторону двери.
– Отстань от него, – хихикает она, когда Келли тянется назад, чтобы закрыть за собой дверь.
Он прав. Я давненько ни с кем не спал, и из-за этого превратился в ворчливого придурка. Дело не в отсутствии претенденток. Я просто не нашел ту, что мне приглянется.
Я тут же вспоминаю о Логан. О ее мягких бедрах. Полных губах. Фарфоровой коже. Наверное, я бы с ней переспал. Я хочу этого. Но я не стану этого делать, потому что девушки подобные ей – красавицы с проблемным папашей – это сущий хаос. А хаос – мой криптонит.
Я отгоняю мысли о Логан и решаю принять душ. Я слишком устал, чтобы просто завалиться спать – не пытайтесь разглядеть в этом смысл, – поэтому принялся набрасывать эскизы татуировок. Рисование расслабляет. Это мой способ сбежать от реальности, когда дурные мысли переполняют голову. После наркотиков и алкоголя я пытался заглушить свою боль с помощью творчества. Рисунок – идеальный способ выплеснуть чувства. В самом начале я этого не понимал, но теперь это мой спасательный круг.
Я пробовал себя и в других направлениях. Даже открыл свой кровельный бизнес. Накопил достаточно денег, чтобы основать «Плохие намерения». Когда Ашер вернулся, он возглавил компанию. Технически я все еще владею ею и время от времени подрабатываю на стороне, но творчество поддерживает меня в здравом уме так, как не может ничто иное. Поначалу это срабатывало, потому что я был чертовски зол, и физический труд помогал справиться со злостью и выплеснуть накопившиеся эмоции. Целыми днями я возился с черепицей, борясь с негативом. Но я больше не злюсь. Просто устал. Я знаю, что натворил, и буду расплачиваться за это каждый божий день до конца жизни.
Тридцать минут я без устали рисую за кухонным островком, прежде чем окончательно разочаровываюсь в трех витиеватых соснах, возникших на листе бумаги. Те же сосны, что красуются у меня на предплечье, и которые я рисую снова и снова. Я со злостью отбрасываю карандаш в сторону, как будто бедняга чем-то меня обидел. Так и есть. Это должно было помочь мне успокоиться, очистить голову от дурных мыслей. Заглушить чувство вины. Но сегодня даже сосны мне не помогут. Я не могу понять, почему мне так плохо, избавиться от угрюмого настроения не удается. Поэтому я встаю из-за барного стула и ударяю кулаком по выключателю, прежде чем подняться наверх в постель.
Не успеваю даже подняться по лестнице, как слышу стук в дверь. Кто на этот раз, черт возьми? Готов поспорить, что это Корделл. Кэм возится с ребенком, а Ашер ушел совсем недавно, так что остается всего один человек. Открыв дверь, я обнаруживаю не Корделла.
– Привет, сосед, – говорит Эдриан, его губы расплылись в широкой и глупой улыбке, при виде которой женщины наверняка сбрасывают перед ним трусики, несмотря на то, что он тупой ублюдок. Я бросаю взгляд на рюкзак на его плече и чемодан в руке, прежде чем захлопнуть дверь перед носом парня. Он выбрасывает ладонь вперед, чтобы не дать ей закрыться.
– Я просто шучу! Келли не впускает меня в дом. И, судя по звукам, доносящимся из их дома, это займет некоторое время.
С одной стороны, я не хочу делать что-либо, чтобы обнадеживать его. Эдриан похож гребаный грибок. Он прирос ко мне. Маленький и незаметный. Но я никому в этом не признаюсь. С другой стороны, я просто хочу немного поспать.
– Одна ночь, – предупреждаю я. – Я серьезно. Ты спишь на диване. – Я дергаю подбородком в сторону гостиной. Наверху есть свободные комнаты. Комната Ашера даже обставлена мебелью, но я слишком ценю личное пространство. И, зная Эдриана, если я предложу ему свободную комнату, он воспримет это как приглашение переехать.
– Принято, мой командир.
Я качаю головой. Парень проходит мимо меня, сбрасывает ботинки, снимает штаны и плюхается на мой диван так, как будто это место уже принадлежит ему.
– Чувствуй себя как дома, – бормочу я, хватаю со спинки кресла плед и бросаю в его сторону. Он понимает намек, прикрывая пах.
– Разве кто-то спит в штанах? – Он усмехается.
– В гостях – да, черт возьми. – Я поворачиваюсь к лестнице. – Я ложусь спать.
***
Мне тепло. Нехарактерно тепло. Эта мысль приходит в голову, когда я просыпаюсь. Потом я вспоминаю, что Эдриан в моем доме. Наверное, он включил отопление. С закрытыми глазами я сбрасываю с себя одеяло, готовясь поспать еще часик, но тут моя нога натыкается на что-то твердое. И это «что-то» ворчит.
– Клянусь богом, если на тебе нет штанов, я тебя побью.
Ответа не следует. Я оборачиваюсь словно в замедленной съемке, и замечаю непринужденного и спящего Эдриана на моей подушке. Я пинаю его достаточно сильно, чтобы столкнуть с кровати на деревянный пол. Он приземляется с глухим стуком.
– Какого хрена?!
– У меня тот же вопрос. Какой идиот забирается в чужую постель?!
– Было чертовски холодно! А тем крошечным пледом можно разве что яйца прикрыть.
– Тебя не посещали мысли о том, что ты мог бы лечь в комнате Эша или, даже не знаю, разбудить меня и попросить еще одно одеяло?
– Почему ты придаешь этому такое большое значение?
– Потому что мне не нравятся спать с другими людьми в одной постели. Особенно с теми, у которых есть член.
– Принято к сведению, – ворчит Эдриан. Когда он встает, я замечаю, что на нем спортивные штаны. Чудеса случаются, мать твою.
***
После случившегося мне было не до сна. Вместо того чтобы поспать еще час, я решил отправиться в салон пораньше. В любом случае, «Плохие намерения» – это мой второй дом. Здесь есть все необходимое. В том числе несколько часов тишины и покоя перед открытием, которых я лишен в своем собственном доме.
Я просматриваю сегодняшнее расписание и замечаю Логан на противоположной стороне улицы. Она вылезает из машины своего отца, а затем смотрит по сторонам, прежде чем перебежать дорогу. Поначалу мне кажется, что она направляется в салон, но затем я понимаю, что она идет в другое место. Девушка роняет ключи и наклоняется. Каюсь, у нее лучшая задница, которую я когда-либо видел. Тонкая талия, полные бедра и округлые ягодицы. Боже, благослови обтягивающие леггинсы.
