Текст книги "Особенности современной артефакторики"
Автор книги: Булгакова Ольга
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Раскатанная «р» превращала обыкновенные слова в угрозу неминуемой и жуткой расправы, у меня сердце колотилось, у побледневшей Сандры дрожали губы. Она несколько долгих секунд смотрела на Робина, мучительно попробовала сглотнуть, в глазах ясно был виден страх. Девушка повернулась ко мне и выдавила:
– Прости за грубость. Я зря полезла не в свое дело.
Не дожидаясь ответа, она резко развернулась на месте, чуть не побежала к выходу. На пороге у нее подвернулась нога, Сандра едва не упала, но задерживаться в кафе не хотела и, прихрамывая, вышла.
Звякнул колокольчик, закрылась дверь. Робин глубоко вдохнул, медленно выдохнул через почти сомкнутые губы.
– Прости за эту сцену, пожалуйста, – не встречаясь со мной взглядом, тихо сказал парень.
– Ничего страшного, не переживай, – утешила я и, жестом предложив ему садиться, осторожно предположила: – Что-то мне подсказывает, что именно из-за этой Сандры ты в день зачисления был сам не свой.
– Угадала, – хмуро кивнул Робин. – У нас с ней, к счастью, ничего серьезного не было. А то я зашел попрощаться перед школой, и выяснилось, что я у нее не один. Она мне заявила, что она своя собственная, никому ничего не должна и запустила в меня той герберой в горшке, которую я ей принес.
– Было бы удивительно, если бы ты не злился, – хмыкнула я, переставив с подноса чашку и тарелку с тортом так, чтобы Робину было удобно брать.
Он слабо улыбнулся, молчаливо поблагодарив за заботу.
– Может, это прозвучит по–средневековому, но для моей семьи верность очень много значит, – будто извиняясь, выдохнул он. – Родители развестись развелись, но они все равно любят друг друга. Я знаю, что и встречаются наедине. Они просто вместе жить не могут, не ладится.
Робин неопределенно пожал плечами, обеими руками обхватил большую чашку. Я не знала, что на это ответить, промолчала.
– Мне правда жаль, что так вышло, – повернувшись, парень встретился со мной взглядом.
– Знаешь, а я благодарна Сандре, – улыбнулась я.
Он недоуменно нахмурился.
– У нас тобой получилось запоминающееся знакомство. Я раньше никогда не видела, как в бумажном стаканчике кипит кофе, – весело пояснила я.
Робин, поверив, что я действительно не переживаю из-за неприятной сцены, улыбнулся, успокоился. В ауре снова появилось то мягкое золотое сияние, которое мне так нравилось.
разговор вернулся к резьбе, аккаунту, эскизам. Я призналась, что немного рисую, Робина эта тема живо заинтересовала. Он посмотрел те картинки, которые я сфотографировала и хранила в памяти телефона, и ошеломил меня неожиданной похвалой.
– Очень аккуратная срисовка фибулы Тантоса Великого, – вглядываясь в детали украшения, отметил Робин.
– Я ничего не срисовывала, – уточнила я, для убедительности покачав головой.
– Но это ж фибула с келпи, – нахмурился парень.
– Я ее из головы нарисовала. Года два назад…
Стало как-то не по себе. Выходит, жемчужина, усиливающий артефакт, вызвала у меня сны о прошлом школы, но образы минувшего появлялись и раньше? А я просто этого не знала?
– Может, ты видела где-то, – предположил Робин. – Очень точно нарисовано. Я как-то вырезал ее на заказ, потому помню в деталях.
– Возможно, наткнулась где-то в интернете, – согласилась я.
– Это вряд ли, если ты не зарегистрирована на сайте Юмнета. В открытом доступе фото магических артефактов не найти.
Я ухватилась за возможность поговорить о сайте, заодно выяснила, что рядом с Юмной вообще всегда жило больше магов, чем в других частях страны. Как сказал Робин, это было связано с магическим источником, вблизи которого располагалась школа.
– Там энергия высвобождается прямо из земли. Ее задействовали, что бы купол стабилизировать, но, насколько я знаю, этим потокам силы работа нужна. Потому в окрестностях магов много, что бы они черпали энергию и разбирали ее, как с электростанции, – он смущенно развел руками. – Объясняю, как умею, то, о чем толком не знаю. Звучит, наверное, глупо.
– Да нет, логично звучит. И даже объясняет месторасположение школы. Думаю, в других странах так же. Не может же поток быть единственным на свете.
– Не может, – согласился Робин. – Думаю, нам объяснят еще, как это работает все. У нас по программе сейчас начало развития магии и шаманизм. Не в этом полугодии, так в следующем доберемся до магических школ.
Мы просидели в кафе до последнего момента, до пяти. Осадок после встречи с Сандрой постепенно ушел, обществом Робина я наслаждалась, и как-то забывалось, что мы в кафе, что за соседними столиками меняются люди. Не беспокоило даже то, что нас видел Свен, рыжий боец, купивший кофе на вынос. Парень явно удивился, все время, пока ждал заказ, смотрел в нашу сторону.
У долгого и приятного разговора с Робином было, однако, неожиданное и раздразнившее мое чувство справедливости завершение.
– У меня к тебе просьба, Лина, – на щеках смутившегося парня проступил румянец, глаз на меня Робин не поднимал. – Может, странная. Может, я зря, но можно положить тебе в сумку мой набор для резьбы?
– Конечно, да. Но почему?
– Эм… – он замялся, зажмурился и выпалил: – Я боюсь, мою сумку обыщут и инструменты заберут.
– Что? – я подалась вперед, заглядывая Робину в лицо.
Он виновато посмотрел на меня, вздохнул, будто признавался в страшном преступлении.
– Ну, госпожа Фельд мои вещи осматривала, когда в Юмну спускались.
– Поэтому ты с ней отдельно ехал, – пробормотала я.
Парень кивнул и покраснел еще больше.
– Почему другие вещи не смотрели?
– Я не знаю, – тихо ответил он, и я поняла, что Робин соврал. Все он знал, но мне говорить не хотел.
– Это из-за твоей ссоры с Адамом?
– Адам тут точно ни при чем, – быстрый и твердый ответ.
Ладно, в это я поверю.
Долгое напряженное молчание. В душе поднималось раздражение. Вспомнилось, какой жесткой выглядела госпожа Фельд, когда вышла из сферы, как служащая департамента выделила тоном и паузой имя Робина, как назвала его самым последним. В сочетании с поведением магистра Фойербаха, с тем, что директор не пожал Робину руку, и с отторжением некоторых преподавателей картина складывалась противная. За всем этим виделась система.
Но если это система, сможет ли магистр Клиом ее сломать? И зачем департаменту и преподавателям понадобилось травить Робина? За что? С какой целью?
– Лина, – тихо окликнул Робин. – Нам собираться пора, на автобус опоздаем.
– Давай инструменты и посылку с деревом, – сухо велела я, сложив руки на груди. – Будет странно, если у тебя увидят дерево, но не найдут того, чем ты будешь его обрабатывать. Если что, инструменты мои, ты ничего не знаешь. И так, для справки, меня жутко бесит то, что твои вещи обыскивали и могут это повторить.
Он улыбнулся так, будто не слышал ничего приятней. Я почувствовала тепло, идущее от его ауры, и снова убедилась в том, что Робин не рассчитывал ни на понимание, ни на поддержку. Как странно, как ужасно странно, что у Робина такой настрой.
Я до последнего надеялась, что парень зря перестраховался. Ошиблась. Его опять вынудили ехать последним да ещё вместе с магистром Фойербахом. Сомнений в том, что вещи Робина снова обыскали, не было. Я злилась из-за ситуации вообще и из-за собственного бессилия. Чувствуя, как бешено бьется сердце, наблюдала за парнем, стискивавшим кулаки и зубы, видела полыхающую алым ауру Робина. Несчастных десять минут в одной маленькой клетушке с деканом бойцов превратили спокойного, приятного парня в человека, который чудом не разнес на куски сферу. А магистру Φойербаху явно нравился произведенный эффект.
Может быть, магистр Фойербах отличный специалист, но уважать такого человека лично у меня никак не получалось!
Во время ужина Робин немного пришел в себя, я изо всех сил старалась успокоиться. Мысленно повторяла, что школа – это не только преподаватели. Это и другие ученики, это факультет, а артефакторы за Робина заступались.
Мантра не помогала.
Я то и дело поглядывала на магистра Фойербаха, одиноко сидящего за преподавательским столом. На язык просились колкие фразы, так и подмывало пойти и высказать декану бойцов все, что я о нем думала. Я ужасно на него злилась, и меня от решительных и разрушительных действий удерживало только то, что этот преподаватель не сам по себе придумал травить Робина, а был частью системы. А систему скандалами не сломать.
Из-за злости я не чувствовала даже вкуса пищи, заставляла себя дышать ровно, а стук колотящегося сердца был громче разговоров за столом. Одно счастье, что я сидела с самого края рядом с Робином. Так остальные не видели, насколько я взбешена, а понять это по ауре могли очень немногие. В книге, которую я читала, подчеркивалось, что маги в большинстве своем видят лишь тоненький ареол ауры и то только, если заставят себя сконцентрироваться на этом цветном коконе энергии.
Я молчала, пыталась успокоиться и искренне считала, что успешно скрывала свои чувства, пока Робин не положил мне руку на запястье. Парень заглянул мне в глаза и чуть слышно сказал:
– Все хорошо. Правда.
– Как это может быть хорошо? – шепотом возразила я.
– То, что он придирается ко мне, мы знаем уже две недели. Ничего нового. А ты помогла мне пронести инструменты и материалы, – он чуть улыбнулся, явно желая подбодрить. – Я смогу сделать подарок сестре и выполню заказ. Это же отлично, так ведь?
Я выдохнула, стараясь подавить раздражение. Да, ситуация мерзкая, противная, но и Робин прав, потому что позитив в ней был.
– Да, это отлично, – тихо ответила я. – Жаль, что пришлось так выкручиваться.
– Результат важней, – заверил он. – Пойдем после ужина к кроликам? Их вычесывать надо, а мама сказала, если есть эмоциональная привязка, то заклинания действуют лучше. Говорит, поэтому свой, знакомый лекарь создает более сильные чары и лечит лучше, чем другие.
– Она правильно говорит. Я об этом читала, – чувствуя, как с каждым ударом сердца уходит озлобленность, кивнула я.
Дышать с каждой секундой становилось легче, болезненный обруч, сдавивший грудь, таял. Создалось четкое ощущение, что Робин применил какие-то чары, и я бы поверила в это, если бы не могла поклясться в том, что он не влиял на меня магией. Он просто понял, что со мной творится, осознал причину, а единственным волшебством были его сердечность и тепло ладони на моей руке.
Почему магистр Фойербах так невзлюбил его? По какому праву госпожа Φельд устроила обыск? Как можно было поступить столь низко с Робином, открытым и сопереживающим парнем?
– Лина, ты как своего кролика назовешь? Ты знаешь, что это крольчиха? – он явно пытался меня отвлечь, а эту реплику услышала Кора.
– Ой, я подумала, назову своего Облако. Белый, пушистый, невесомый – какое имя подойдет лучше? Хоть мальчику, хоть девочке, – просияла фея. – Жаль, сфотографировать нельзя. Его для этого нужно на поверхность вынести, а не дадут же.
– Я не задумывалась о кличке, – честно призналась я.
– Она сама придумается, – улыбнулся Робин. – Я тоже пока не знаю, как свою назову.
К разговору о кроликах подключились почти все артефакторы, кроме нескольких ребят, активно обсуждавших компьютерную игру. А до загона с белыми пушистиками добралось всего пять человек – наша учебная группа.
Общение с животными успокаивало, кролики откликались на ласку, им нравился груминг, даже к сложной с точки зрения доверия процедуре спиливания когтей они отнеслись благосклонно. Конечно, за здоровьем, кормлением и гигиеной животных следили специально нанятые люди, но Робин был прав, подчеркнув необходимость создания эмоциональной связи с питомцами.
Имя для крольчихи не придумывалось, пока я не услышала, что Луиза назвала свою Луной. Вспомнились Сейлор Мун и ее главный персонаж, Усаги Цукино, что в переводе означает лунный кролик. Об этом мне как-то рассказал Алекс. Его, лингвиста-востоковеда, специализирующегося на Японии, этот каламбур позабавил. Так моя крольчиха стала Сейли.
Она наслаждалась вычесыванием, блаженно подставляя спину. Робин, не мудрствуя лукаво, назвал свою животинку Девочкой и тоже получал удовольствие от общения с малышкой. Через каких-то полчаса весь негатив, вызванный несправедливым отношением к парню, притупился, но не забылся, нет. Я знала, что надо как-то обойти систему и помочь ему вывернуться. Для этого нужно было вызвать Робина на откровенность, потому что он явно знал, в чем дело, но пока не считал возможным просветить меня. Сложно винить его за нежелание говорить на личную тему, ведь мы знакомы меньше двух недель.
ГЛАВА 13
Домашние задания, реферат по шаманизму и небольшая тренировка по щитовым чарам, затеянная нашим факультетом, съели все воскресенье. После вылазки в город ярче ощущалась нехватка интернета и музыки. Я сочиняла письмо родным, Кора возилась с холодным фарфором, замешивала массу. Луиза изменила раскраскам для взрослых с пяльцами и вышивкой. Она до того обмолвилась, что результаты ее трудов так и остаются в альбоме. Особенно трудоемкие картинки она вешала в рамках, но все равно раскраски выглядели как-то непрезентабельно, поэтому Луиза, вдохновившись местными гобеленами, решила научиться вышивать. Получалось неплохо, и девушка была собой довольна.
Робин аккуратно переносил на тонкие дощечки рисунок будущей шкатулки, все очень тщательно размечал. Кое-где подправлял узор, и я, присмотревшись, поняла, что в некоторых местах вырезанные кусочки сами по себе словно являются частью орнамента. Такой креативный и щадящий по отношению к природному материалу подход мне очень импонировал.
Наблюдать за увлеченным работой Робином было приятно, спокойное сияние его ауры ласкало взгляд, тем больше мне хотелось найти объяснение необычной двухцветности энергетического кокона. Жаль, объемный том мне в этом пока не помогал. Зато я узнала много нового об истории аур вообще и нашла подтверждение своему интуитивно сделанному выводу. Род Робина, если судить по ауре цвета старинного золота, был очень древним.
Пожалуй, только один юмнет мог сравниться с Робином – Αдам Йонтах. Его аура тоже была золотой, выдавала принадлежность к древнему роду, но этим сходство и ограничивалось. В энергетике Αдама ощущался металл. Благородный, драгоценный и красивый металл. Он ассоциировался с коронами и скипетрами, был неуловимо властным. Золото Робина наводило на мысли об осенних деревьях, о мягком сиянии солнца и манило неизъяснимой, не поддающейся описанию лаской.
В книге об аурах нашлось объяснение тому, что я видела эту энергию настолько живо и ярко. Правда, оно несколько беспокоило, крепко связывая мою способность с ясновидением. До разговора с Робином о фибуле с келпи я была уверена, что видения спровоцировала жемчужина. К иному объяснению я оказалась не готова.
Первая половина недели прошла спокойно, заметно было, как факультет постепенно становится командой. Вместе мы обсуждали многие учебные темы, что бы не оставалось непонятных вопросов. Кевин сам предложил Коре дополнительно позаниматься с ней щитовыми чарами, ведь она единственная из артефакторов еще не смогла ни разу сделать хоть сколько-нибудь плотный щит. Фея переносила неудачи стоически, а инициативе Кевина так обрадовалась, что казалось, в факультетскую башню заглянуло солнце.
Я читала об аурах, выполняла описанное там упражнение, а Робин, сам того не зная, вновь оказался моим подопытным. Парень изучал учебник по боевой магии, делал короткие, буквально по два слова, пометки в блокноте. Видно было, что он по несколько раз прочитывает определения и формулировки, надеясь прилежной учебой и точным цитированием не дать магистру Фойербаху шанса цепляться.
Я знала, что это напрасные мечты. Робин тоже это понимал, оттого в его ауре ярче проступил кармин, жесткий и непримиримый. Сам парень производил точно такое же впечатление. Губы сжаты, зубы сцеплены, брови стремятся к переносице, в чертах и позе скрытая, сдерживаемая сила. Она мне, как и целеустремленность Робина, казалась красивой.
Мне вообще нравилось наблюдать, как эмоции изменяют ауру парня. Больше ни у кого я не видела такого живого отклика энергии на чувства. Я связывала это с тем, что у Робина аура была наиболее насыщенной. Судя по книге, это говорило о силе дара, о способности к магии. И опять сравнение с Робином выдерживал лишь Адам, остальные столь выраженными аурами похвастать не могли.
Книга заверяла, что с развитием даров увеличивается и насыщенность ауры, возможно, даже незначительно меняется цвет. Поэтому я даже решила зарисовать нынешнее состояние аур окружающих, чтобы сравнить через время. С этой точки зрения меня особо привлекала еще и Кора. Ее аура была настолько непостоянной по выраженности, что порой возникало ощущение, будто ее нарочно приглушали.
Если фея радовалась, то аура сияла небесно-голубым, и ее отсветы я подмечала на каждом, кто оказывался с девушкой рядом. Но неприятности Кору не огорчали, что, по заверениям Робина, было очень странно.
Кевин громко похвалил Кору, она радостно благодарила его за помощь и дополнительное занятие. А я, посмотрев на девушку, вдруг отчетливо увидела темное пятно у нее на ауре. Круглое, небольшое, распложенное там, где был бы кулон. Может, это и есть разгадка? Может, Кора носит какой-то стабилизирующий эмоции и влияющий на ауру артефакт? Жемчужина позволила бы создать такую необходимую чувствительной фее вещь.
Магистр Клиом посетил два мирских урока и на этой неделе, но, думаю, только для того, чтобы его особый интерес к нашим занятиям по боевой магии не бросался в глаза. В среду к концу факультетской тренировки, посвященной отработке двух известных заклинаний, декан тоже подошел как раз вовремя, чтобы не дать магистру Фойербаху третий раз за занятие сказать Робину гадость. Тренировка закончилась мирно, но после нее пришлось долго приходить в себя. И не только Робину.
К сожалению, декан не мог ходить с нами постоянно, но чувствовалось, что какую-то беседу он с магистром Фойербахом все же провел. Первую половину урока в четверг вообще можно было назвать спокойной. Пара технических замечаний Робину и мне, внимательное наблюдение за тем, как класс справляется с созданием щитовых и рассекающих чар, скупая похвала Коре, сумевшей и в присутствии магистра Фойербаха сделать хороший, рабочий щит.
Потом мы пытались создавать щиты, которые можно было оставить без подпитки. Просто поставить и даже отойти, а не постоянно концентрироваться на плетении. В теории это звучало красиво, у магистра Фойербаха получалось изумительно, но никому из артефакторов эти чары поддаваться не желали. Стоило чуть-чуть отвлечься, и щит рушился.
– Постарайтесь перекрывать поток силы отдельно с каждого пальца, – громко пояснял преподаватель. – Держите щит четырьмя пальцами, без мизинца.
Я постаралась заблокировать идущую туда магию, но даже не получалось до конца осознать то, что сила идет через все пальцы.
– Теперь исключите большой палец, – продолжал магистр Фойербах.
Раздался жуткий треск, всю огромную комнату в мгновение заволокло сизым дымом. Я прикрыла нос и рот рукавом, рядом закашлялась Кора. Секунда – воздух снова чистый, а в руках магистра Фойербаха два облака, постепенно сжимающихся до размеров шариков для настольного тенниса.
– Вы опять отличились, господин Штальцан! – резко заявил преподаватель. – Минус пять баллов. Если не умеете вливать силу в рушащийся щит – не беритесь! Не умеете соразмерять силу – не занимайтесь магией! В боевой магии нельзя полагаться на одни лишь животные инстинкты. Без знаний и самоконтроля они превращают вас в источник повышенной опасности!
– Попытаться спасти щит – естественная реакция, – тихо, но твердо ответил Робин, не поднимая глаз на преподавателя, – учебник называет это типичной ошибкой новичка.
– Если вы пришли сюда, чтобы совершать типичные ошибки, то Юмна не для вас, господин Штальцан! – рявкнул магистр, сжав шарики до размера грецкого ореха.
– Я пришел учиться, магистр Фойербах, – ответ прозвучал так же тихо, но рычащая «р» придавала словам жутко угрожающий характер.
– Отлично! Тогда вот вам шанс это доказать. Напишите реферат о стационарных и мобильных щитах. Не меньше тридцати страниц А4. Может, так вы научитесь правильным техникам, а не будете концентрироваться на типичных ошибках.
Робин промолчал, стиснув зубы и не меняя позы.
– Сдадите работу в понедельник, – добавил магистр.
Робин вскинул голову, посмотрел в глаза декану бойцов. Парень явно был в смятении, приоткрыл рот, но не заговорил. Α магистр Фойербах уточнил:
– До первой лекции. Если принесете реферат позже, факультет получит минус пятьдесят баллов. Уж постарайтесь с толком провести выходные.
Αура Робина полыхала алым, создавалось четкое впечатление, что он с радостью разнес бы сейчас что-нибудь в щепки. Магистр невозмутимо стоял напротив, зеленая аура потемнела, отливала металлом. Левую руку он держал так, будто готов был бросить в Робина шарики дыма.
Неужели он думает, что Робин не сдержится?
Или декан хочет, чтобы Робин сорвался?
Звонок!
О Боже, никогда я так не радовалась звонку! Он мигом сбил напряжение, я выдохнула, обнаружила, что до того стояла, затаив дыхание, боясь шелохнуться. Класс тоже ожил, зашуршал. «Мгновение до драки» сменилось настроением «отпустите нас уже!», магистр Фойербах задал довольно объемное домашнее задание об атакующих чарах. При этом он не сводил глаз с Робина, но острый момент уже прошел. Звонок разрушил его почти безвозвратно.
Робин из класса вышел подчеркнуто спокойно, но чувствовалось, что заговаривать с ним просто опасно. За два часа до обеда он немного пришел в себя, хотя все еще злился и казался очень обеспокоенным. С обеда ушел раньше всех, сухо объяснил мне, что должен заглянуть в библиотеку:
– Одного только учебника ему точно не хватит. Нет там инфы на тридцать страниц, я читал уже.
Я проводила хмурого высокого парня взглядом и сожалела, что ничем не могла помочь. Мельком глянув на преподавателей, заметила, что и магистр Фойербах смотрел Робину вслед. Лицо спокойное, взгляд оценивающий, а в ауре жесткость и какая-то непримиримость. Нет, не оставит он Робина в покое. Я очень отчетливо это понимала.
На последних уроках Робин был сосредоточен и замкнут, на переменах ни с кем не разговаривал, держался в стороне и читал одну из двух неформатных книг, которые не влезали в его сумку.
– Впереди еще вечер пятницы и два полных дня. Не огорчайся, Робин, ты успеешь, – тихо подбодрила я за ужином. Парень тяжело вздохнул и не оторвал взгляда от тарелки. – Если можно, я бы хотела позаниматься с тобой. Мне тоже интересно узнать о щитах побольше.
– Мы ж позже иx проходить будем. О них в десятом параграфе написано, – ничего не выражающим голосом ответил Робин.
– Просто признай, что к тому моменту, как мы по программе до них дойдем, ты хочешь быть самым умным и опытным, – я обвиняюще погрозила ему пальцем, изображая, что разгадала коварный план.
Робин поднял на меня удивленный взгляд, понял, что я пошутила, и впервые за день улыбнулся. Его лицо просветлело, от парня веяло душевным теплом, и меня даже не смущало желание обнять Робина, сказать, что все будет хорошо, что магистр Фойербах – это не конец света.
– Ты правда откажешься от прогулки по городку, чтобы заниматься?
Я кивнула.
– Γородок небольшой, я уже там все видела. В кафе можно сходить и в другие выходные или даже в обычный день, а щиты – это интересно и полезно.
– Лады, – его улыбка стала более открытой и веселой. – Вместе учиться проще. Обсудить все можно, а щиты – штука такая, лишней никогда не бывает.
Я согласилась, радуясь тому, что мрачное настроение Робина ушло, но невольно вспомнила слова магистра Φойербаха. «Учитывая ваш нрав и симпатии, щитовые чары – важнейшие, которыми вам необходимо овладеть». Странная фраза. Мой нрав и стремление к справедливости закономерно не нравились декану бойцов, выбравшему себе в классе жертву, ведь из-за меня не молчали и другие артефакторы. Но слова о симпатиях в таком контекcте прозвучали предостережением и откликались смутным беспокойством.
В пятницу учителя, будто сговорившись, задали очень много, и оставалось лишь радоваться организованности нашей учебной группы и тому, как на нас равнялись другие в башне. Видя, что мы впятером учимся, остальным было совестно развлекаться. Если бы мы откладывали выполнение домашней работы на выходные, то ребята, которые уезжали на всю субботу, были бы вынуждены сидеть за учебниками ночами. Иначе набрали бы хвостов и отрицательных баллов.
На латынь и часть задания по алхимии ушел почти весь вечер пятницы. Луиза старательно переписывала в тетрадь формулы, шевелила губами, беззвучно проговаривая слова заклятий. Кевин наблюдал за Корой, вызвавшейся нариcовать ему в конспекте аккуратную бутылочку. Магистр Торнвальд велела изображать такие пузырьки, даже если зелья всего двухсоставные, чтобы отмечать на этих схемах порядок добавления ингредиентов. Она была права, так получалось наглядней, проще запомнить.
Робин пообещал в будущем упростить для нас этот процесс и вырезать несколько штампов под зелья разной сложности. Кора так воодушевилась возможностью, что тут же попросила сделать ей потом эксклюзивные штампы по эскизам. Девушка рассуждала о шринкпластике, с которым тоже работала, о том, как трудно найти подходящий задумке мотив и размер.
– У меня потом подписчики выспрашивают, где можно заказать штампы, которые я использовала в мастерклассе или фотоотчете, – щебетала Кора. – Это и тебе польза будет!
Фея с восторгом отнеслась к идее показать у себя в инстаграме авторские украшения Робина. На прошлых выходных, когда мы возвращались в школу на автобусе, Кора до последнего момента, пока не велели выключить электронные устройства, любовалась изделиями. Ее желание рассказать о таком чудесном резчике миру было сердечным и искренним. Mне нравилась мысль о том, что Робин сможет подработать, занимаясь своим хобби, что резьба принесет ему гарантированные и заслуженные положительные эмоции. В противовес некоторым сложностям в школе.
– Ручки к штампам можно будет, кстати, и не делать, – закрыв тетрадь с законченной работой, продолжала Кора. – Есть много ручек для мебели, для ящиков. Знаешь, пумпочки такие? У меня сестра из таких панно сделала. Mожно просто посадочное место под такую ручку подготовить. Тебе хлопоту меньше, а девочки себе индивидуально подберут то, что нравится. И пересылка дешевле обойдется…
Они с Робином обсуждали инстаграм, украшения, которые парень возьмет из дома во время следующей вылазки, фотосессию, которую девушка сделает в кафе или на улице. Кора, казалось, готова была говорить об этом вечно, но Робин удивительно рано ушел спать. Часы только-только девять пробили. Я заподозрила, что он решил почитать книги для реферата, но Робин забыл их рядом с креслом. Это обнаружилось позже, когда за парнем закрылась дверь.
Тогда-то я и сказала, что договорилась заниматься с ним вместе.
– Тема интересная, конечно, – согласился Кевин.
– Именно, – кивнула я и твердо добавила: – Реферат я тоже напишу. И тоже сдам магистру Фойербаху в понедельник до занятий.
Луиза удивленно хлопала глазами, Кевин недоуменно морщил лоб.
– Но зачем? Тебе ж не задавали, – развел руками парень.
– Лина правильно придумала, – вмешалась Кора до того, как я успела что-то объяснить. – Mагистр к Робину цепляется нарочно, оценки снижает. Вредит Робину и всему факультету.
– С этим нужно как-то бороться, – вставила я.
– Я тоже реферат напишу, – заявила Кора, решительно качнулись рыжие кудряшки, а желание девушки помочь отстоять Робина изменяло ее ауру. Небесная голубизна энергетического кокона стала более насыщенной и за несколько мгновений превратилась в сапфировую синеву.
– И я, – Луиза нахмурилась, линия рта показалась жесткой.
Кевин обвел нас взглядом, задумался ненадолго.
– Вообще, это хорошая мысль, – озвучил он итог рассуждений и усмехнулся. – Прям хочется увидеть лицо магистра Фойербаха, держащего в руках несколько рефератов.
– А если их будет двадцать, будет вообще отпад! – Луиза излучала энтузиазм, явно подпитанный эмоциями феи.
Я видела влияние на уровне аур и радовалась тому, что Кора так легко со мной согласилась. Теперь убедить остальных будет проще, и двадцать рефератов вместо одного, назначенного несправедливо, станут реальностью!
До завтра разговоры с другими артефакторами не откладывали, и я в какой-то момент пожалела, что Робин уже ушел, что он не присутствовал при беседах. Поведение магистра Фойербаха раздражало и беспокоило всех, на тренировку и на урок боевой магии все шли с ожиданием новых нападок и придирок на ровном месте. Потому идея тоже написать рефераты была воспринята на ура, а природная магия феи только усиливала желание «щелкнуть по носу преподавателя», как выразилась Сабина.
Дверь открылась, на пороге стоял магистр Клиом:
– Что-то вы расшумелись на ночь глядя, – с легким укором заметил он.
– Пикник планируем, – как ни в чем не бывало ответил Кевин. – На пастбищах полно места, можно там сидеть. Mожно ведь?
– Конечно, пока овец нет, – кивнул декан, – и при условии, что вы за собой все уберете. Пледы можно взять в хозяйственном крыле. Это в подвале, рядом с общежитиями целителей. Я предупрежу экономку утром, она подготовит все необходимое.
– Спасибо, магистр Клиом, – лучезарно улыбнулась Луиза.
– Пожалуйста. Доброй ночи, артефакторы, – попрощался он и ушел, сопровождаемый нашими разрозненными пожеланиями спокойной ночи.
Утром Робин выглядел больным и каким-то осунувшимся. Это особенно бросалось в глаза в сравнении с радостными юмнетами, которые отправлялись на поверхность, и на фоне все ещё полных решимости написать рефераты артефакторов. За завтраком он выпил не меньше литра молока, а из еды соблазнился только оладушками с медом. И то съел всего пару штук.
– Ты в порядке? – улучив момент, чтобы наш разговор не слышали, cпросила я.
– Да, – соврал Робин, – мама написала, что еще один заказ пришел на похожую шкатулку, как для Mарго, для моей сестры. Надо в срок успеть.
Οн устало потер лицо ладонью.
– Полночи с расчетами провозился. Письмо отправить надо, она в понедельник получит, сможет заказать материалы еще по скидке. У меня купон как раз до конца сентября.
Парень допил молоко и спросил:
– Пойдешь со мной в город? Хоть немного от учебы отвлечемся. Кевин говорил, в булочной рядом с детским садом вкуснющий яблочный пирог. По эльмскому рецепту.
– Звучит соблазнительно, – улыбнулась я. – Мне тоже нужно отправить письмо, и ты прав. Нужно отдыхать.
Он просиял, и по отклику ауры стало очевидно, что Робин очень рад моему согласию. Вновь пришла приятная, хоть и немного смущающая мысль о свидании. Стараясь скрыть румянец, я суетливо взяла чашку с недопитым кофе, спросила, какой узор выбрал заказчик для шкатулки.
