Текст книги "Особенности современной артефакторики"
Автор книги: Булгакова Ольга
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
– Но почему к Робину такое особое отношение? Это ведь несправедливо, – возмутилась я.
Парень отвернулся и делал вид, что рассматривает Юмну под куполом.
– Я не могу сказать, не нарушив магический договор. Поверьте, ничем хорошим нарушение не закончится, – вздохнул магистр. – Возможно, вас это немного утешит, но в школе мало преподавателей, которые считают эти меры необходимыми и оправданными.
– Серьезно? – Робин встрепенулся и, неотрывно глядя на преподавателя, явно надеялся услышать подтверждение.
– Конечно, господин Штальцан. Вы отлично учитесь, демонстрируете достойную подражания выдержку. Οтношение меняется постепенно, но я уверен, что все станет на свои места, – ободряюще улыбнулся магистр Донарт.
Робин просиял, а целитель спросил о плече.
Тонна домашних заданий погребла под собой выходные, но теплицу номер три мы все-таки нашли. Правда, внутрь не попали, потому что недалеко от входа расположились любители рисовать тыквы с натуры. С ребятами мы были в хороших отношениях, но и это не спасло бы от подколок, если бы мы у них на глазах уединились в теплице.
– Ничего, потом схожу, теперь знаю, где искать, – утешил меня Робин.
– А если там нет нужных растений? – нерешительно оглянувшись на теплицу, заметила, что нас провожают взглядами.
– Я верю в твое ясновидение, – улыбнулся он и предложил устроитьcя под яблоней.
Там мы сидели обнявшись, глядя как по куполу скатывается искусственное солнышко. Световой день полностью соответствовал тому, что был на поверхности, даже становилось прохладней. Магистр Клиом объяснил, что зимой для растений на грядках и деревьев начаровывают снег, максимально приводя климатические условия в соответствие с природными. А сейчас под куполом была своя собственная золотая осень, теплая и камерная. Порой даже казалось, что мы все лишь часть большого артефакта, некого подобия шарика со снегом. Красивый замок, ухоженный городок, дома под красными черепичными крышами, идеальное, прекрасно продуманное место.
Вечер воскресенья запомнился стычкой со Свеном и Тобиасом. Они подкараулили нас с Робином после ужина и обозвали меня собачьей подстилкой. Так же, как и Сандра в городе. Но о совпадении, которое наверняка что-то означало, я задумалась намного позже, а не в тот момент. Тогда я была занята тем, что останавливала взбеленившегося Робина, а потом и Кевина, вышедшего из большого зала в разгар перепалки.
На счастье, в коридоре появился директор, только поэтому до драки не дошло. Я помнила, как господин Йонтах отнесся к Робину, и не ждала справедливых решений, но отец Адама приятно меня удивил. Он окинул взглядом бойцов, злого Кевина, взбешенного Робина и посмотрел мне в глаза.
– Госпожа Штольц-Бах, опишите суть конфликта, пожалуйста.
– Эти двое молодых людей, – я указала на бойцов, – оскорбили меня. Обозвали. Господа Штальцан и Вайс потребовали, чтобы они извинились.
– Благодарю, – холодный тон подчеркнул северную утонченность черт директора. Даже не верилось, что этот ледяной аристократ мог сердечно улыбаться и показался мне в день зачисления открытым и дружелюбным. – Господин Нэлькштайн, господин Буркхард, я исключительно разочарован. Минус двадцать баллов каждому. И, господа, такими темпами вы оставите свой факультет вообще без положительных очков. Советую изменить поведение и отказаться от инфантильной задиристости. Если продолжите в том же духе, к концу календарного года Юмне придется с вами распрощаться.
Тобиас и Свен промолчали, обменялись короткими взглядами.
– Предупреждаю всех участников, – жестко продолжил директор. – Если будет дуэль, отчислю в тот же день. Госпожа Штольц-Бах, господа Штальцан и Вайс, желаю вам приятного вечера, – директор повернулся к бойцам: – А с вами мы продолжим беседу в моем кабинете.
Острая ситуация миновала, а меня настиг «откат», как называла его Марина. Руки тряслись, губы дрожали, в глазах щипало. Мы с ребятами шли в башню, а меня захлестнуло обидой и неуемным желанием влепить Свену пощечину. У него не было причин относиться лично ко мне плохо. Он на самом деле оскорблял не меня, а Робина через меня! Как низко и гадко использовать меня таким образом!
– Зря он о дуэлях заговорил. Ой, зря, – недовольно цыкнул Кевин. – Эти бы сами не додумались.
– Руки им развязал, – буркнул Робин.
– Погодите, он же отчислением пригрозил. Почему «руки развязал»? – такую взаимосвязь я не понимала.
– Чтобы директор Йонтах отчислил детей своих политических соратников? Ну, если они школу по камешку разнесут, тогда, может, – мрачно бросил Робин.
– Ага, они на дуэль могут вызвать в любом случае, – отмахнулся Кевин. – Им за это ничего не будет. Отказаться от дуэли… ну, сама понимаешь, не круто для имиджа. А самому вызвать нельзя и отказаться придетcя, на нас-то прямой запрет директора точно действует. Мы ж не детишки шишек.
– Так в чем проблема для имиджа тогда? Директор же запретил, – недоумевала я.
Парни обменялись короткими взглядами. Робин вздохнул, промолчал.
– Девушки, брат, – утешил его Кевин. – Они правда не понимают. На своей шкуре проверял.
Мы как раз дошли до башни, Кевин положил ладонь на ручку двери и повернулся ко мне:
– Прикрываться такими запретами, чтобы не набить морду тому, кто сказал гадость твоей девушке, – трусость. И только так это расценивается. Только так, Лина. Понимаешь?
Я хмуро кивнула и пожалела о том, что не могу ничего разбить. Такая тяга к разрушению была мне несвойственна, но я безобразно злилась на директора за то, что несколько минут думала, ему не чужда справедливость. А он просто подсказал Тобиасу и Свену новый способ унизить Робина. Мелкая месть за ссору с сыном. Продолжение подлой травли, затеянной магистром Фойербахом и департаментом!
Ненавижу разочаровываться в людях. Ненавижу!
Робин молча меня обнял. Я обхватила его обеими руками, прижалась лицом к его груди, заставила себя сделать глубокий вдох и думать только о древесном запахе и о тепле объятий. Тихо cкрипнула дверь – Кевин понял, что стал лишним, и ушел.
– Я обязательно найду способ поставить их на место. Обязательно, Лина, – прошептал Робин.
– Нет, не надо. Пожалуйста, – тихо, но твердо попросила я. – Οни провоцируют, пытаются дать школе повод отчислить тебя или хотя бы создать проблемы. Нельзя давать им эти шансы, Робин.
Я отстранилась, посмотрела ему в глаза:
– Только так можно им действительно дать отпор. Посмотри, что происходит! Ты – идеальный студент. Учишься, интересуешься, успеваешь по всем предметам, у тебя сильный дар, ты не задира. Магистр Клиом пытается помочь, и ему удается. Магистр Донарт прямо сказал, что многие преподаватели на твоей стороне. Ты сам видишь, как меняются учителя-немаги. Для них всех ты – человек, который с честью выдерживает травлю со стороны департамента и его прихвостней.
– Я не могу позволять всяким идиотам оскорблять тебя! – жестко возразил Робин.
– Α я не хочу, чтобы тебя выгнали из школы и испортили будущее. Это важней личной добавки к тем отрицательным баллам, которые назначают преподаватели!
– Это другое.
– Прошу, пожалуйста, не связывайся с ними. Пожалуйста, Робин!
Οн промолчал, ласково погладил мою щеку пальцами и поцеловал в губы. Надеюсь, он понял, на самом деле понял, что для меня важно, а что не так уж. Судя по выражению лица, принять мою позицию Робину было сложно.
Домашнее задание отвлекло от переживаний, наблюдение за тем, как Робин, щадя все еще перевязанную левую руку, занимается заказной шкатулкой, успокоило. Но ночью я долго валялась без сна, размышляя о том, как дальше быть с бойцами. Χотелось при всех прямо с утра подойти к двум забиякам и дать каждому по физиономии. Однако мои попытки хотя бы представить все это действо успехом не увенчались. Вмазать в разгар ссоры – это одно, а та же реакция, но спустя время уже не будет уместной. Будто я жираф, до которого долго доходит.
Раздраженно пихнув подушку, попыталась уснуть. Все оставшееся до будильника время мне снился Тьотт. Тот самый оборотень, который вместе с Ахто и Роной воевал с тангорцами, а потом с друзьями опускал город под воду. Юмнеты в моем сне просчитывали формулы купола и способы подпитать его от магического источника на дне залива. Тьотт, оказавшийся в человеческом облике крупным мускулистым молодым мужчиной, выделялся не только статью, но и особой хищной грацией.
Рона, глазами которой я видела обрывки этой истории, очень дорожила им. Мне черноволосый уверенный в себе оборотень тоже нравился, но магия интересовала меня гораздо больше. Я снова и снова повторяла за Роной заклинания и будто наяву видела металлические цветы сакуры на куполе, чувствовала боль в напряженно удерживающих чары пальцах.
Будильник прервал зациклившееся на моменте создания купола видение. Умываясь, я думала о том, что в обсуждениях купола и необходимости опустить город под воду не упоминались ни церковь, ни папа римский, ни ересь, ни проповеди. Рону, Тьотта и их друзей интересовали только источник, способы стабилизировать поток энергии и магический фон. Видимо, либо исторические хроники не сохранили истинную причину переноса города на дно, либо на лекции нам сказали не всю правду. В последнее предположение верилось больше.
Свен и Тобиас подошли к нам с Робином, едва мы уселись завтракать.
– Прими мои искренние извинения, Лина, – сухо начал Свен, не глядя мне в глаза и избегая смотреть на Робина. – Я был очень расстроен из-за вылазки в субботу. Из-за отца. Ему сообщили об отрицательных баллах за футбол.
– Поэтому ты решил «исправить» положение вчера, ага, – хмуро бросил Робин.
Свен будто не услышал.
– Мне, это, жаль. Я наговорил… Прости. Правда, прости. Я сорвался, а не должен был, – он протянул мне конверт с логотипом местного кафе. – Мы с Тобиасом вину загладить хотим, вот. Возьми, пожалуйста, и прости.
– Смотрю, разговор с директором пошел вам обоим на пользу, – мрачно подытожила я сбивчивую оправдательную речь. Не принимать извинения было как-то неправильно, это только обострило бы и без того неприятную ситуацию. Поэтому я взяла конверт, из которого выглядывала пестрая скидочная карта, и уточнила:
– Я пока не простила. Вы оба на испытательном сроке.
Свен кивнул, Тобиас пробормотал извинения и сказал, что понимает. Ну и то ладно. Бойцы ушли, Робин долго смотрел им вслед. Взгляд был настороженным и неприязненным, но Робин считал правильным то, что я взяла конверт и предпочла приглушить конфликт. Проскользнувшее подозрение, что сумма на карточке будет мелкой подачкой, не подтвердилось.
– Не думал, что директор вставит им мозги на место, – хмыкнул Робин.
– Деканы, кроме декана бойцов, явно за тебя. Многие преподаватели тоже. И этих многих с каждым днем все больше, Робин. Ты же слышал магистра Донарта. Возможно, что директор хочет избежать напряженности с коллегами, хотя мне хочется верить, он понимает, насколько ошибался в тебе раньше.
– Хотелось бы и мне верить, – вздохнул он и предложил налить кофе.
Я запрятала подарочную карточку в сумку и случайно встретилась взглядом с Адамом. Он легко улыбнулся, и в этот миг мне стало совершенно ясно, что Свен с Тобиасом извинились исключительно из-за влияния младшего Йонтаха, а не старшего. Я просто это знала. Надеюсь, Адам не разочарует меня так же, как его отец.
Всего через несчастных полчаса мир рухнул.
Какой-то хищник ночью перерезал всех рыжих кроликов, принадлежавших бойцовскому факультету. По слухам, мгновенно распространившимся по школе, весь загончик был в крови, а на дверях и стенах остались следы когтей.
Лекцию по артефакторике заменили философией, видимо, чтобы преподаватели-маги могли осмотреть место происшествия. Робин сидел рядом, явно нервничал и сильно.
– Откуда под куполом на морском дне взяться дикому животному? – задала я шепотом закономерный вопрос.
Робин не ответил. Даже не шелохнулся. Будто замер в ступоре, погруженный в свои мысли. Вряд ли он слушал учителя. Хотя, учитывая произошедшее, лектора вообще мало кто слушал. Юмнеты перешептывались, обменивались записками, но старались делать это незаметно. Пара бумажек попала и ко мне в руки, но предположения о морских червях, мутировавших из-за высокого магического фона, казались бредовыми.
Звонка я ждала с большим нетерпением, но еще больше надеялась, что директор зайдет в аудиторию до перемены и объяснит, что случилось с кроликами.
– Мне нужно с тобой обсудить кое-что важное, – тихо, но твердо сказал Робин.
Вид у него при этом был такой, будто потребовалась вся лекция, чтобы принять решение.
– Конечно, сразу после звонка?
Робин кивнул, а я хотела подбодрить и положила руку ему на запястье. Тут не нужно было обладать даром ясновидения, чтобы понять, насколько парень взволнован. Я чувствовала быстрый пульс, не меньше сотни ударов в минуту. Кажется, разговор будет очень и очень сложным.
ΓЛАВΑ 19
Директор пришел к концу лекции, но не для того, чтобы рассказать достоверные новости.
– Юмнеты, в связи с событиями сегодняшнего утра в учебной программе будут некоторые перестановки. Урок целительства сейчас отменяется, артефакторов вместе с бойцами ждет магистр Торнвальд на занятии по алхимии. Урок артефакторики тоже отменяется, а алхимики и целители займутся сообща боевой магией.
Я вздохнула с облегчением. Даже трудно было представить, что пришлось бы выдерживать два часа магистра Φойербаха!
– Перемены достаточно большие, чтобы вы успели взять необходимые учебники и тетради в общежитиях, – директор выглядел уверенным, просто олицетворение безопасности.
Может, магистры уже поймали того хищника, а теперь нужно заняться бумагами?
Я собрала ручки, положила в сумку и заметила, что Робин напряженно поглядывает в сторону директора.
– Пожалуйста, что бы тебе ни говорили, – прошептал парень, наклонившись ко мне. – Я ничего не делал плохого. Пожалуйста, верь мне.
Я встретилась с ним взглядом, и меня захлестнуло отчаянием Робина. Отчаянием, горечью и страхом потери. Сердце пропустило удар, на глаза навернулись слезы.
– Я верю тебе, Робин. Верю. Я знаю, что ты ничего плохого не делал. Ты думаешь, тебя почему-то подозревают?
– Я уверен, что меня обвинят, Лина.
– Из-за вчерашней ссоры с бойцами?
– Αга, из-за этого тоже.
Кора, сидевшая ближе к середине ряда, похлопала меня по спине:
– Лина, ну давай. Перемена же не вечная. Опаздывать на алхимию не хочется.
Я встала, Робин тоже засуетился, и через минуту мы уже шли по коридору к нашему общежитию. Быстро поменяв учебники и тетрадь, я выскочила из комнаты, справа закрылась дверь – Луиза вышла из своей келии, на ходу застегивая сумку.
– Давай скорей, до урока всего три минуты, а нам надо на другую сторону здания! – девушка подбежала к следующей двери, постучала: – Сабина, что ты возишься?
Я надеялась увидеть Робина на пятачке у двери башни, но там никого не было.
– Пошли-пошли, – Луиза схватила меня за руку, – нельзя опаздывать!
– Я Робина подожду.
– Α он в это время тебя в кабинете алхимии ждать будет? Логично, да-да.
Что ж, логика в этом вопросе действительно была, а с Робином мы не договорились, где встретимся. Глянув в пустой коридор мужской части общежития, не увидела там никакого движения. Наверное, Робин и в самом деле ушел с парнями. Значит, встретимся в коридоре или уже на уроке.
Ни там, ни там Робина не было. На урок он вообще не пришел, а моим напарником стал Адам.
– Тебе отец не сказал, что происходит? – тихо спросила я, мелко нарезая корень петрушки.
– Нет, но не удивлюсь, если Робин сейчас у него в кабинете, – Адам хмурился, между светлыми бровями залегла морщина.
– Он почему-то уверен, что его обвинят. Почему?
– Кажется, он тебе не сказал, почему ему так нужно было поменяться с третьих выходных на вторые, – вздохнул парень.
– Не понимаю, при чем тут это, – мой нож сильно стукнул по доске, кусочек корня отскочил в сторону.
Увиливания мне не нравились никогда, а в этой ситуации просто бесили. Адам поднял голову, встретился со мной взглядом:
– Я не могу дать прямой ответ. Я уверен, что Робин должен сказать тебе сам. Это слишком личное.
– Он хотел со мной поговорить о чем-то важном, – вздохнула я.
– Наверное, об этом. Дальше тянуть было бы несерьезно, – Адам взял деревянную ложку с длинной ручкой и помешал наше будущее зелье.
В котелке аппетитно булькало, а запах наводил на мысли о супе. Я взяла терку и потянулась за плодом линийки кустистой. Похожий на баклажан плод удобно лег в руку.
– Хотя, я уверен, ты и сама догадываешься уже, в чем дело. Особенно, если смотрела на лунный календарь. Ты завела себе такой? – Адам вопросительно вскинул брови, а вопрос задал невинным тоном. – Магистр Крессен говорила, он нужен, чтобы ухаживать за растениями правильно. В конце месяца начнем выращивать сизый сонник, который поспеет только к маю и то при верном поливе.
Лунный календарь! Все остальные слова были отвлекающим маневром, но не слова о луне. Думай, Лина, думай. Что, что зависит от фаз луны и может объяснить происходящее? Что?
За другими столами тихо переговаривались юмнеты. Магистр Торнвальд спросила у Свена, когда нужно срывать плоды линийки, чтобы зелья имели выраженные иммуностимулирующие свойства. Свен не подготовился к занятию, заработал отрицательные баллы, а магистр сама сказала, что плоды нужно срывать в полнолуние.
Движение – тонкие стружки посыпались в миску. Снова, снова…
И тут меня осенило!
Невероятно! Οдна деталь, всего одна превратила набор событий в цепь, в единое целое. Все встало на свои места! И палочка Робина, сделанная из когтей, и кличка «Зубастик», намекавшая вовсе не на фамилию, и подколки на тему сырого мяса, и даже гадкое «собачья подстилка». Я, наконец, поняла, почему Робину нужно было поменять дату вылазки на поверхность: полнолуние выпало на третьи выходные. Судя по всему, эти ночи были для Робина тяжелыми, то самое «периодически повторяющееся магическое состояние».
Всему нашлось объяснение. Даже предубеждению некоторых преподавателей. Действительно, как мог спецназовец Фойербах, попавший в заварушку с оборотнями, без предвзятости относиться к Робину? Конечно, желание спровоцировать оборотня, создать сложности, назначив объемное дополнительное задание именно на полнолуние, было по–человечески объяснимым. Магистр хотел избавиться от постоянного раздражителя, хотя мог искренне считать, что действительно вызывает огонь на себя, оберегая юмнетов.
Но от Робина никого оберегать не нужно! Он рассудительный и умеет держать себя в руках! Хотя… мой чемодан он расцарапал. Да, все исправил, но некоторая нестабильность дара проявилась, не признавать это было бы глупостью. Но пытаться обвинить Робина в убийстве двух десятков кроликов? Даже предположение само по себе просто не укладывалось в голове! Никак!
Глупо, что я больше месяца не догадывалась, в чем дело. Ужасно глупо!
Все более мелкие кусочки пазла ложились на свои места. Теперь я ни мгновения не сомневалаcь в том, что в третьи выходные, когда Робин плохо себя чувствовал из-за полнолуния, магистр Клиом наведывался к особому ученику. Поэтому декан был в школе не в те дни, когда дежурил.
К сожалению, ни помощь нашего декана, ни очевидное расположение других магистров-магов и постепенное понимание немагами того, что Робина представили им монстром, которым он не является, ничего не решали. Пока директор и департамент намерены отчислить Робина, все останется так, как есть. Придирки магистра Фойербаха, мерзкие cлухи, нападки бойцов, которых не исключат, что бы они ни творили.
От отвратительного ощущения, что кролики стали только началом настоящих неприятностей, избавиться не получалось. Как и от навязчивой мысли о причастности к этой истории Свена с Тобиасом. Оба выглядели невыспавшимися, взвинченными и дерганными. Их тусклые ауры мерцали, выдавая страх.
– Ты с ними давно знаком, – я кивком указала на парней. – Они сегодня очень странные оба. Как думаешь, они могли бы перерезать кроликов, чтобы подставить Робина?
Αдам вздохнул, глянул на приятелей и признался:
– Я думал об этом. И честный ответ будет «Я не знаю». Не подумай, я не хочу их выгородить или оправдать. Нет, дело не в этом. У нас с ними всегда были ровные отношения, но, боюсь, лишь из-за того, что им очень невыгодно со мной ссориться, – Адам хмыкнул. – Мой отец уважаемый человек и серьезный политик. Семья матери – одна из богатейших магических фамилий.
– Да, с тобой невыгодно ссориться, – добавив в зелье растолченные в порошок сушеные ягоды, согласилась я.
– Вот они и изображают дружбу все время нашего знакомства, – парень помахал рукой, подгоняя к лицу идущий от снадобья пар. – Вкусно пахнет. Понюхай, черная смородина появилась.
Я последовала его совету, глубоко вдохнула интересный аромат, а Адам продолжил:
– Они бывают очень злобными и подлыми. Οсобенно по отношению к тем, кто слабей или по другим причинам не может дать достойный отпор.
– Как Робин?
– Да, – хмуро кивнул Адам. – У него были бы большие неприятности, если бы на атаки этих двоих он отвечал так сильно, как они заслуживали. Они чувствуют свою безнаказанность, привыкли к ней. Свен жаловался, что дома его отчитали в субботу. Тобиас из дома тоже письмо получил. Явно не с похвалой. А вчера в башне у них был скандал с другими бойцами, потому что мы по баллам на последнем месте. И нужно настоящее чудо, чтобы хоть приблизиться к третьему. Все из-за этих двоих.
– И ещё ты велел подарочную карточку в кафе купить, – добавила я. – То есть удар они вчера получили по всем фронтам.
– Поэтому я боюсь, они могли быть способны убить кроликов, чтобы подставить Робина. Я не знаю, как далеко они могут зайти.
– О, тут прекрасно пахнет, – к столу подошла магистр Торнвальд. – Дайте мне ложку, пожалуйста, господин Йонтах.
Αлхимик помешала зелье, проверила текучесть, еще раз глубоко вдохнула, чуть прикрыв глаза.
– Вы отлично справились. По пять баллов за прекрасно сваренную микстуру от простуды. Разлейте, пожалуйста, по бутылочкам, воронка приготовлена, – магистр Торнвальд указала на поднос на другом столе. – Должно хватить на тридцать порций.
Декан алхимиков еще раз похвалила нас, проверила, достаточно ли мелко Луиза растолкла ягоды, и громко объявила для всех:
– Заполняя ярлыки для готовых зелий, вы учитесь. Запоминаете рецептуру и дозировку. Поэтому заготовленные ярлыки всегда делите поровну. Аптекари не смотрят на ваш почерк, главное, чтобы было разборчиво.
Лиловая густая микстура текла в бутылочки, Адам надписывал свою часть ярлыков, магистр Торнвальд ходила по кабинету, заглядывала в котелки. Зелье было простым, но не у всех удалось. Соня с напарницей свою микстуру умудрились сварить с комками, Марк с Сабиной не взвесили линийку и теперь исправляли лекарство. Зато Кора с Луизой справились отлично и тоже заработали положительные баллы. Постепенно в классе становилось шумно. Звякали бутылочки, юмнеты громче переговаривались, я то и дело поглядывала на часы и ждала звонка.
На лекцию по истории магии Робин, к счастью, пришел. Хмурый напряженный парень улыбнулся, увидев меня, но безрадостно. Конечно, разговор в кабинете директора не мог быть простым, даже если магистры Клиом и Донарт поддерживали Робина. И необходимость рассказать мне правду о своем происхождении явно его тяготила.
Он обнял меня, поцеловал, когда мы остались в коридоре одни, и, закрыв глаза, на мгновение прижался лбом к моему. В этом движении сквозила обреченность, которую Робин старался скрывать, а за десяток секунд до начала лекции я не могла утешить и успокоить.
Лекция о шаманах Северной Америки перекликалась с моими размышлениями об оборотнях. Шаманы индейцев в древности могли перевоплощаться в животных и птиц в прямом смысле слова, а не только ментально, как сейчас. Шаманы-оборотни, как и Тьотт, который часто мне снился, были привилегированными членами обычного и магического сообществ. Я бы назвала их знатью. Вспомнились берсерки, а также китайские и японские оборотни, к которым отношение было сложным, но уважительным.
В какой момент все пошло наперекосяк, а нормальное восприятие оборотней исчезло? Почему так вышло, что теперь Робин считает cвою принадлежность к оборотням чем-то постыдным? Ведь, если подумать, становится очевидно, что Робин – потомок древнего рода. Судя по ауре, он не уступает в родовитости Йонтахам!
– Нам нужно поговорить, Лина, – прошептал Робин. – Во время обеда сядем в стороне, ладно?
Я согласилась, взяла его за руку. Он мягко сжал мои пальцы, тяжело вздохнул.
– Все будет хорошо, правда, – подбодрила я.
Οн хмыкнул:
– Мне бы твою уверенность.
В большом зале было шумно: повара как раз привезли тележки с салатами, галдела очередь за морковным супом-пюре. Я, как и на прошлой неделе, принесла на подносе две порции супа и хлеб. Магистр Донарт еще не разрешил снять повязку, и я, триста раз заверив, что мне в самом деле не сложно, а даже в радость, ухаживала за парнем. Он смущался и клялся, что наверстает, когда избавится от повязки.
– Тебя директор вызывал? – сев рядом с Робином, я решила начать с главного.
– Да. Расспрашивал, где я был ночью, не выходил ли из общежития, насколько сильно злился на Свена с Тобиасом, какие отношения у меня с другими бойцами, – бросив мрачный взгляд в сторону преподавательского стола, ответил Робин. – Сказал, что магистр Фойербах плохо обо мне отзывалcя. Спросил, не хотелось ли мне отомстить преподавателю за разумную требовательность.
– Это теперь так называется? Окей, буду знать, – я раздраженно отщипнула кусок от серой булочки.
– Потом прямо обвинил меня в том, что я кроликов перерезал. Не каких-нибудь же, а бойцовского факультета. И ссора с бойцами только вчера была. Магистр Клиом в этот раз помог мне защититься, – прозвучало глухо и тускло. Робин тоже подозревал, что это обвинение не последнее. – Магистр Донарт сказал, что с одной рукой я бы не справился с замком загончика и вообще.
– Больше никого не подозревали?
Робин отрицательно покачал головой.
– То есть ты единственный подозреваемый. Почему?
Он, сделал глубокий вдох, будто собирался с духом, посмотрел мне в глаза и твердо сказал:
– Потому что я оборотень.
Судя по лицу, Робин ожидал, что я в лучшем случае отшатнусь, а, скорей всего, с криком убегу в ужасе.
– Я знаю.
Он нахмурился, долго молчал, не сводя с меня взгляда.
– И? – выдавил он, наконец.
Я поцеловала его в губы, а когда снова посмотрела ему в глаза, увидела, что в них блестят слезы.
– Господи… – прошептал Робин. – Лина, я так боялся потерять тебя…
– Ты чудесный, Робин. Я тоже не хочу тебя терять.
Он обнял меня, и, прижимаясь к его груди, я чувствовала, как его аура наполняется силой и светом, ощущала тепло, затапливающее меня волнами. Невесомое, искрящееся радостью, сияющее счастьем чувство стало моей сущностью, дыханием, сердцебиением. Казалось, мы с Робином в тот момент освещали всю Юмну, не меньше!
– Подумать только, моя страшная тайна оказалась не такой и страшной, – улыбнулся Робин, выпустив меня из объятий.
– И не такой уж тайной, – хмыкнула я.
– Тебе кто-то сказал?
– Нет, сама догадалась. Правда, только час назад на алхимии, но лучше поздно, чем никогда.
– Я бы раньше сказал, но… – он смутился, заметно покраснел. – Понимаешь… Ты мне очень дорога, Лина. Очень. Я правда боялся, ты не захочешь со мной даже разговаривать, когда узнаешь.
– Если даже фея боялась разоблачения, то тебе в разы тяжелей.
– Это точно. Феи признаны безопасными, не то что такие, как я, – он снова помрачнел. – Боюсь представить, что будет, когда на факультете узнают.
– Ты не станешь изгоем, Робин, – с чувством заверила я.
Он только грустно усмехнулся, покачал головой.
– Главное, чтобы из школы не исключили.
– Не исключат. Ты отлично учишься, магистр Клиом явно на твоей стороне. Другие преподаватели тоже.
– Меня чудом зачислили в последний момент. С условием, что если я не буду справляться, то моей сестре тоже учиться не дадут.
– Гадство какое! Это вообще законно? – моему возмущению не было предела.
– Департамент – маленькая контора, – хмыкнул Робин. – Им указы с законами через правительство протаскивать не надо. Принимают, что нужно, когда хотят. И все дела.
– Это узаконенный беспредел!
– Ага, особенно последние десять лет. Хотя таких, как я, ещё раньше прижимать начали. Румыны с венграми потому и делали то, что делали, потому что у них землю отнимали. Большие куски, не газончик у дома. И налогами дополнительными еще сто лет назад обложили по всей Европе, запретили избираться, а тех, кто уже в правлении был, повыкидывали.
– Но почему?
– Объявили опасными, чуть ли не потенциальными террористами. Но дело во власти, конечно. И в деньгах, как всегда.
Мы долго молчали, ели, я думала обо всем, что сказал Робин. Получается, магическому сообществу несколько десятилетий внушали, что оборотней надо бояться. Не удивительно, что Робин ожидал увидеть мой страх, считает, что станет изгоем на факультете. Оборотней систематически грабили, вгоняли в нищету. Понятно, что в семье Робина с деньгами туго, а он старается подрабатывать. Оборотней лишили возможности законодательно изменить ситуацию к лучшему, а число их столь мало, что даже для участия в пресловутых волнениях в Румынии и Венгрии оборотни съезжались со всей Европы.
– Знаешь, до этих откровений о произволе департамента мир казался мне более справедливым местом, – вздохнула я.
– Понимаю, – Робин взял меня за руку. – Ты не представляешь, как прекрасно то, что ты их не оправдываешь.
– Неужели кто-то считает этот кошмар справедливым? – поразилась я.
– Очень многие, к сожалению. Иначе давно бы возмущались.
Пожалуй, больше самого беззакония меня ранил тон Робина, ощущение бесправности и неспособности хоть что-то изменить. Ужасное чувство!
На лекции после обеда нам объявили, что в происшествии виноваты одичавшие домашние кошки.
– Вы, разумеется, понимаете, что как на поверхности, так и здесь многие хозяева выпускали кошек бегать на свободе. Кошки свободолюбивые создания, – улыбнулся директор. – Пока людей не было, они промышляли охотой на мышей и мелких птиц, которые тоже живут в Юмне для поддержания экосистемы. Вернулись люди, и одичавшие кошки обнаружили кроликов.
Οн развел руками, будто объяснение было исчерпывающим и единственно правильным.
– Видите, ничего сверхъестественного, а слухи о глубоководной чупакабре преувеличены.
– А жаль! – громко сказал кто-то с последнего ряда.
Многие рассмеялись, лектор поблагодарил господина Йонтаха за важное разъяснение, и мы вернулись к занятиям. Мне очень хотелось верить улыбчивому и такому располагающему к себе директору, но я видела облегчение на лицах Тобиаса и Свена, взгляды, которыми они обменялись. Парни добились, чего хотели. Робина заподозрили, прямо обвинили, а настоящие преступники никого не интересовали. Оставалось лишь надеяться, что во время вчерашней беседы директор сам не навел подлецов на мысль расправиться с кроликами.
