Текст книги "Особенности современной артефакторики"

Автор книги: Булгакова Ольга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Урок по артефакторике был сдвоенным, но и его не хватило, что бы вдоволь насладиться новым, не поддающимся описанию ощущением. Я не просто чувствовала магию в себе, в других. Я направляла свою силу, созидала. Каждое слово заклинания будто трогало струны арфы моего дара. Другое определение, хоть cколько-нибудь передающее этот удивительный опыт, подобрать не получалось.

Медная бляшка отзывалась на прикосновение пальцами и чарами, ее энергетика очистилась – на несколько мгновений в моих руках оказался кусочек какой–то потусторонней, неестественной пустоты. Но опорные точки магической разметки вернули заготовку в привычный мир, привязали ко мне сияющими нитями силы.

Я принесла факультету первые десять баллов, лучше всех справившись с заданием. Робин заработал семь, Луиза шесть, а остальные так и остались без оценок. Магистр Клиом, наверное, рассчитывал на другой результат, но очень убедительно утешал.

– Это всего лишь первое занятие. Направлять магию на созидание вообще сложно. Создание нового требует сосредоточенности, воли и четкого осознания того, что должно получиться в итоге. Это приходит с опытом. Для первого раза вы все справились очень хорошо.

Слушая преподавателя, я то и дело поглядывала на Кору. Вспомнились слова Робина о том, что обидная фраза или неудача могут на целый день вывести фею из равновесия. Но девушка, сидевшая передо мной, огорченной не выглядела, хотя не смогла даже завершить очистку бляшки и не поставила ни единой узловой точки. Кора была серьезной, решительной и оптимистично настроенной. Луиза и та расстроилась сильней, чем предположительно более ранимая фея.

ГЛΑВА 8

Урок французского был смешанным. На него из артефакторов кроме меня пошла Сабина, невысокая, хрупкая на вид шатенка, Робин и ещё трое парней. Из алхимиков и целителей я никого не знала. Адам, которого я рассчитывала увидеть на уроке, познакомил меня с двумя приятелями, с теми самыми ребятами, которым директор сказал, что не сомневался в их зачислении на боевой факультет. Судя по разговорам, и рыжий Свен, и белобрысый круглолицый Τобиас, учились в той же гимназии, что и Αдам. Как странно, что здесь, рядом с Юмной, обосновалось сразу несколько магических семейств, а я дома была единственной волшебницей в округе.

Госпожа Мэйс, которую так хвалил Адам, оказалась очень приятным учителем. Она понимала, что уровень знаний у всех разный, и не делала из этого трагедию. Следующий урок, математика, к счастью, начался не с контрольной. Думаю, выживаемость знаний в новой обстановке и после длинных каникул была бы удручающей.

За обедом последовала лекция о руническом письме, а в три артефакторы собрались в факультетской башне, и я искренне радовалась тому, что первый учебный день был коротким.

Магистр Клиом отвечал на немногочисленные вопросы. Я, пользуясь возможностью, сосредоточилась на магических потоках и на ауре декана. Мне нравился ее успокаивающий и очень подходящий преподавателю насыщенный лиловый цвет. Считалось, что люди с таким цветом ауры – творческие, разносторонние личности, способные заинтересовать других и разбудить чей–то талант.

Декан посоветовал сегодня не ходить в город, а прогуляться по землям за замком. Там были сады, оранжереи и грядки.

– Завтра у вас после завтрака первое занятие в оранжерее номер один, – пояснил магистр. – Τам, конечно, стоят указатели, но лучше знать заранее, где повернуть, что бы не рыскать впопыхах и не подавиться на ходу булочкой.

Мягкая улыбка отразилась на ауре, в лиловом ореоле чувствовалось приятное тепло. Еще декан объявил, что, поскольку команды факультета пока не существует, тренировки со следующей недели будут проводиться для всех.

– Юмнеты, независимо от того, какой факультет они закончили, славятся прекрасной боевой подготовкой. В сложившихся обстоятельствах никак нельзя пренебрегать шансом развить и отточить навыки, – прозвучало размеренно и благожелательно, как и вся речь до того, но аура декана ненадолго приобрела металлический отлив. Очень захотелось спросить, какие именно «сложившиеся обстоятельства» так беспокоят и настораживают магистра Клиома.

Но этот вопрос не задали, я тоже промолчала. Разговор все равно ушел в другую сторону. Говорили о турнирах, о жеребьевке, об устройстве замка, а потом декан проводил нас в библиотеку.

Книги, сложенные в аккуратные стопки, ждали на ближайших к стойке библиотекаря столах. Само помещение было просто огромным и пахло совершенно неповторимо старой бумагой и потертыми кожаными переплетами. Библиотекарь, полная седая женщина в круглых очках, записывала в толстенной тетради номера учебников и сверялась со списком фамилий. Работы у нее было много, юмнеты толпились у столов, рассматривали корешки учебников по магическим дисциплинам. Больше ничего делать не позволялось – библиотекарь строго заявила, что книги из стопок перекладывать нельзя.

Пока было время, я решила побродить по залу и, возможно, найти книгу об аурах. В Юмне я значительно четче видела ауры других. Хоть я и связывала эти изменения с сильным магическим фоном подводного города, хотелось знать наверняка, а не догадываться. К тому же меня очень заинтересовала аура Робина. О двухцветных аурах я раньше упоминаний не встречала, а в семейных книгах вообще аурам уделялось мало внимания. Создавалось впечатление, что этот цветной кокон энергии не толще масляной пленки на воде. Я же видела ауры толщиной в два пальца и действительно отмечала перемены в зависимости от настроения.

Найти нужную книгу помогли алфавитные указатели, прикрепленные на торцах стеллажей. Как ни странно, шкафы с буквой А были довольно далеко от входа, но меня это только радовало. Голоса юмнетов стали глуше, запах книг – отчетливей, золоченые буквы переплетов отражали свет кристаллов и делали каждый том таинственней и загадочней.

Знакомая по домашним книгам фамилия автора привлекла мое внимание. Я сняла с полки бордовый том и порадовалась тому, что он был достаточно толстым. Оглавление подтвердило, что я не зря пришла в эту часть библиотеки. Происхождение ауры, виды в зависимости от цвета и интенсивности, способы диагностики болезней, проклятий и принесенных клятв по ауре, типы немедленного изменения ауры в случае острого отравления. Похоже, я нашла интересную книгу для внеклассного чтения.

Судя по тому, как утихал гомон, большая часть артефакторов уже получила свои учебники и ушла из библиотеки. Торопливо выйдя в основной проход, я чуть не налетела на Робина. Он отступил, прижал к груди большую книгу, смущенно улыбнулся.

– Ты тоже решил почитать что-то вне программы, пока заданиями не завалили? – предположила я.

– Да, так и есть, – кивнул Робин и, кажется, обрадовался такому объяснению. – Надо побольше узнать, раз школа открыта. И так десять лет тормозили. Даже книги нельзя было нигде достать.

– У меня семейные записи сохранились, но там, конечно же, не все.

– У нас не осталось почти ничего. Пожар в доме был, только пара тетрадок уцелела. Вот, наверстывать буду. Интересно же все.

Он жестом пригласил меня идти первой. Приятно, что Робину не чужда галантность.

– Нам столько выучить надо! Подумай только, мы магией владеем на уровне семилеток! Прям за себя стыдно было на артефакторике сегодня, – досадливо признался парень.

– Ну мы же не виноваты, что так вышло. Нагоним, магистр Клиом тоже так говорит, – утешила я.

– Это просто вредительство со стороны правительства было. Χорошо, что их уломали школы открыть. Не знаю, как этого наши политики добиваться будут, но идея с военной кафедрой мне нравится. Магов, наконец–то, оценят!

– Пора бы, – согласилась я и в который раз за последние недели задумалась о причинах, изменивших отношение политиков к магам. Учитывая возможности современной техники, было очень странно то, что правительство не только открыло Юмну, но и всерьез обсуждало расширение полномочий магов. Как иначе охарактеризовать готовность правительства сделать волшебников офицерами запаса?

Библиотекарь глянула на меня сквозь толстые стекла очков, перевела взгляд на дополнительную книгу в моих руках.

– Похвальное рвение, – отметила женщина. – Жаль, не все его проявляют. Пока только вы с юношей. Вся надежда на целителей. Только они еще книги не получали.

Она заполнила карточки, отдала мне, а потом и Робину учебники и пожелала успехов на занятиях.

– Давай я твои книги тоже понесу, – предложил парень.

– Спасибо, Робин. Это очень мило, – улыбнулась я.

Он просиял и, быстро запихнув часть своих учебников в сумку, прихватил мою стопку. У меня создалось впечатление, что он хотел запрятать ту книгу, которую взял добавочной. В сумку большой том не влез, и Робин будто случайно прикрыл название другим учебником. Конечно, этим он только привлек мое внимание. “Композитные растительные ингредиенты” прочитала я на корешке. И что такого тайного может быть в книге по алхимии?

Как бы ни интересовала меня книга по аурам, занялась я ею только на выходных. Не хотелось с первых дней прослыть зубрилкой и отказываться от прогулки по школьным землям. Магистр Клиом правильно предлагал найти дорогу заранее – грядки и оранжереи располагались на разных уровнях оформленного террасами склона, и распутать разветвленные тропинки было сложно даже с указателями.

Оранжереи нашлись, но настроение подпортили. На многих грядках росли только сорняки. Теплицы, стоящие дальше от школы, казались пыльными и заброшенными. Видимо, так и было. Все же десять лет проcтоя не могли пройти даром. Стало тоскливо, ужасно обидно из-за несправедливого закрытия школы. Луиза с такой же горечью смотрела на далекие оранжереи, казавшиеся стеклянными саркофагами. Робин тяжело вздохнул:

– Там раньше было много редких растений. Они наверняка уцелели. Не могли же их так просто бросить.

– Думаю, их приютили у себя ботанические сады, – предположила я. – Когда школу откроют окончательно, их вернут.

Луиза молча кивнула.

– Что ж, это еще один стимул хорошо учиться. Все в наших руках, – подытожила Кора, единственная не потерявшая оптимизма.

Кажется, Робин не все знал о феях, ведь Кора вообще гораздо спокойней реагировала на негатив, чем предполагалось.

После ужина я устроилась на балконе второго этажа факультетской башни с учебником по артефакторике. Не успела дочитать и страницу до конца, как пришли Кора и Луиза. Девочки расположились рядом, но тоже учиться, а не болтать. Внизу и на балконах постепенно рассаживались другие артефакторы. Запустение в оранжереях на всех произвело должный эффект, и желающих откладывать выполнение домашнего задания на перемену перед уроком не нашлось.

Люблю начинать новые тетради. На первых листах почерк всегда красивей, чем потом. Учебник мне понравился спокойным языком и желанием максимально доступно донести материал. Конспект получался структурированным и аккуратным.

Со своего места я видела почти всю башню и, закончив с заданием, разглядывала юмнетов. Сидели по трое, по четверо, смешанных групп не было. Парни предпочитали компанию мужчин, девушки в свои группки никого не зазывали. Все знали, что скоро это изменитcя, когда станет ясно, кому с кем лучше учиться, но пока разделение полов сохранялось. Наблюдая за соучениками, я подметила еще одну задевшую меня деталь. Робин сидел с тремя парнями, но при этом создавалось неприятное ощущение «три и один». Двое ближайших к нему как-то неуловимо отгораживались от Робина.

Искренне надеясь, что я неверно истолковала позы, то и дело посматривала в сторону этой группы. К счастью, когда парни разговаривали, ничего похожего на отторжение я не увидела. Улыбки, благожелательность, вполне нормальное обсуждение параграфов и урока по артефакторике. Возможно, я слишком близко к сердцу приняла то, что директор не пожал Робину руку вчера, а госпожа Фельд выделила имя, и поэтому я увидела предвзятое отношение там, где его и близко не было?

ГЛΑВА 9

Занятие по лекарственным растениям прошло в спокойной и приятной обстановке. Магистр Крессен, высокая стройная блондинка лет сорока, щедро одаривала улыбками и не скупилась дать балл-другой за правильные ответы, которых она в тот день услышала много. Тема располагала. Свойства растений, которые можно найти на обыкновенной грядке, знали все.

Первого занятия по боевой магии я ждала с большим нетерпением, хотя восторженного настроя парней не разделяла. Они грезили о командных тренировках, о турнирах, мечтали побывать на профессиональных чемпионатах. Мне тоже все это было интересно, но вспоминался сон-видение об Ахто и его друзьях, о настоящем бое, в котором не существовало правил и подстраховки. Только боль, ярость, смерть и желание уберечь тех, кто дорог.

Кристаллические светильники в кабинете боевой магии защищало стекло. Окон не было. Видимо, что бы не чинить все время в случае попадания шальных разрядов. У длинной стены в ряд стояли столы, в трех шагах от которых высились каменные тумбы с деревянными брусками на них.

– Юмнеты, добро пожаловать на занятие по боевому мастерству, – голос магистра Φойербаха был низким и густым. Шрам на левой щеке придавал мужчине несколько зловещий вид. – Прежде всего хочу донести до вас одну исключительно важную мысль. Здесь, в стенах школы, будь то урок, тренировка или турнир, за безопасностью учащихся следят преподаватели. В случае травмы вам на помощь немедленно придет обученный медицинский персонал.

Он обвел притихший класс долгим взглядом и продолжил:

– За стенами школы вы будете предоставлены сами себе. От ваших навыков будет зависеть ваша жизнь. За пределами Юмны не существует запрещенных заклинаний или приемов. Ваши противники могут и будут использовать любое оружие, клыки и когти. Никогда не забывайте, что дуэли здесь постановочные и безопасные. Стычки на поверхности никогда не проходят по правилам.

Новая пауза, воскресившая в памяти чувства Αхто, убивавшего без колебаний и сомнений. Магистр Фойербах, конечно, прав, но к чему эти предупреждения? Будто прочитав мои мысли, он пояснил:

– Открытие школы – лишь первый шаг к оживлению магического сообщества. Постепенно снимут запреты на использование чар. Это значит, дадут магам оружие. Там, где есть оружие, есть место и преступлению.

В этом он тоже был прав, а я, поддавшись наивной благостности, о таких последствиях не задумывалась.

Как ни жаль это признавать, но магистр Фойербах на сдвоенном уроке по боевой магии наглядно продемонстрировал, что отношение к Робину у него особое. Только ему декан другого факультета задавал вопросы и, хотя получал верные ответы, похвалить не удосужился ни разу. Более того, когда Робину первому удалось рассекающее заклинание, которое мы изучали на занятии, наш факультет не увидел призовых баллов. Вообще нужно радоваться тому, что мы отрицательных не получили. Робин расколол брусок, это да, но и каменной подставке, на которой стояла деревяшка, тоже досталось. Скол был небольшим и далеко не первым, но поток упреков магистра Фойербаха это не остановило.

– Подобное случается только, если маг не в состоянии контролировать свои эмоции! – отрезал декан бойцов. – Зелья и травы еще могут простить подобную неорганизованность ума и чувств, но боевая магия этого не терпит!

Робин молчал, сцепив зубы и сжав кулаки, смотрел прямо перед собой, а не на преподавателя.

– Самоконтроль, постоянный самоконтроль и исключительно четко выверенное приложение силы! Вот, что вы должны демонстрировать каждую минуту! Иначе дальнейшее обучение будет бессмысленным!

Робин не отвечал, но с каждой секундой все больше напоминал себя в момент нашего знакомства. Исключительно опасный тип, излучающий предостережение, совет воздержаться от контактов. Смутно хищный парень, едва сдерживающий магию, которая в любой миг может вырваться спонтанным разрядом. За что магистр с ним так?

Несправедливые нападки декана бойцов раздражали меня весь урок, а теперь я просто клокотала от гнева.

– Магистр Фойербах! – встряла я, перебив преподавателя. – Это наше первое занятие по боевой магии. Первые попытки что-то сделать. Первые! Никто из нас не умеет рассчитывать силу. Мы только выглядим выпускниками, но опыт у нас как у семилеток!

Он сверлил меня взглядом с минуту, не меньше. Я повторяла про себя, что хоть я и пигалица, но отважная пигалица, а неправ именно он, и не отводила глаза.

– Минус десять баллов артефакторам за то, что вы не совладали с собой, госпожа Штольц-Бах. Может, это научит вас контролировать себя и собственные эмоции, – заявил магистр Фойербах.

Молодец, Лина! Второй день в школе, а уже конфликт с преподавателем. И отрицательные баллы заработала! Наверняка первая, вряд ли ещё кто-то так отличился!

– Продолжайте практиковаться, – велел тем временем магистр Фойербах. – До конца урока всего десять минут, и я хочу хоть у кого-нибудь увидеть достойный результат.

Он медленно прохаживался за спинами учеников и этим нервировал еще больше. О каком самоконтроле может идти речь, если преподаватель явно придирается к одному человеку и наказывает за справедливое высказывание?

– Вы не практикуетесь, госпожа Штольц-Бах, – раздался у меня за спиной возмутительно ровный голос магистра.

Не оборачиваясь, в ответ я выпалила нужное заклинание, пальцы засияли алым – оглушительный треск! Брусок раскололся на три части.

– Видите, стоит взять под контроль эмоции и магию, как тут же все получается, – наставительно подытожил магистр Фойербах. – Десять баллов артефакторам. Кто еще повторит успех госпожи Штольц-Бах?

В этот раз на последних минутах урока отличились парни и заработали для факультета еще двадцать очков. Но меня это не радовало. Сердце колотилось, противно дрожали пальцы, успокоиться никак не получалось. Декан бойцов меня взбесил, а это редко кому удавалось.

– Ты меня на секунду опередила, – заявила Луиза, едва мы вышли из кабинета. – Я уже рот открыла. Сказала бы то же самое.

– Чего он пристал к Робину на ровном месте? – возмущался худощавый светловолосый Кевин. Один из тех, которого я вчера заподозрила в попытках отгородиться от Робина. – Я тоже от подставки кусок отбил, мне он ни слова не сказал!

– Не переживай из-за баллов, – Кора погладила меня по плечу и опять продемонстрировала нетипичную для феи выдержку. – Ты же их обратно вернула.

– Я не переживаю. Даже если бы не вернула, не переживала бы, – буркнула я, поглядывая на Робина.

Парень постепенно успокаивался, но все ещё излучал яркий сигнал «Не подходи! Убьет!». Только поэтому с ним не заговаривали и не пытались подбодрить.

– Так и надо! Ты правильно все сказала! – поддержала Луиза. – У нас опыта никакого. Смешно и нечестно требовать от нас на первых уроках идеального исполнения.

Двух часов до обеда едва хватило, чтобы Робин полностью успокоился после общения с магистром Фойербахом. Аура парня, к которой я присматривалась на лекции по истории магии, постепенно стала из алой снова золотой с интригующими росчерками. Робин опять обрел способность улыбаться, и это не был вымученный оскал.

– Спасибо тебе, что не смолчала, – поблагодарил Робин, улучив момент, когда за столом после обеда осталось мало народу, и никто не подслушивал. – Прости, что из-за меня и тебе досталоcь.

– Не из-за тебя, Робин, – встретившись взглядом со смущенным парнем, подчеркнула я. – Не из-за тебя. Магистр был неправ и совершенно откровенно нападал на тебя. Думаю, об этом нужно поговорить с нашим деканом.

Робин покачал головой, досадливо скривился и отвел глаза.

– Он ведь говорил, что по любым вопросам можно и нужно обращаться к нему, – настаивала я.

– Может, магистр Фойербах больше не будет придираться, – изобразить хоть какой-то намек на оптимизм парню не удалось. – Это ж один только раз было. Может, настроение плохое, под руку попался. Бывает.

Что-то мне подсказывало, Робин пытался так уговорить сам себя, но не верил собственным словам. Спорить не стала. Нападки декана бойцов действительно пока были единичным случаем, и существовала надежда на то, что они больше не повторятся.

Следующие уроки прошли без неприятных неожиданностей, а ужин стал особым из-за жеребьевки. Мне выпала вторая неделя, Коре тоже, Луизе повезло вытянуть билетик с датой ближайшей субботы, а Робин получил третьи выходные. Не четвертая неделя, и то хорошо, но парень явно огорчился и как-то нервно поглядывал на листок во время ужина.

Сдвоенное занятие по алхимии принесло артефакторам несколько приятных баллов за правильные ответы и ознаменовалось взрывом. Миниатюрная Сабина перестаралась, зачаровывая склянку с водой. Магистр Торнвальд отнеслась к этому с юмором и, открыв створку школьной доски, показала заранее написанное там заклинание, насухо вытирающее разлитые простые жидкости.

– Такое случается у новичков постоянно, – заверила декан алхимиков. – Я была готова.

С этим заклинанием мы тоже попрактиковались и с урока ушли довольные. Физику, математику и урок литературы вели разные преподаватели, но у всех троих была странная общая черта. Они спокойно гуляли по классу, но упорно не проходили мимо Робина. Просто разворачивались, не дойдя два шага, хотя до того по соседнему проходу между партами шли до конца.

На физике это еще не бросалось в глаза, на математике суетливость слишком рано развернувшегося учителя привлекла мое внимание, на литературе такое поведение преподавателей стало совершенно очевидным. Хотя не думаю, что заметила бы, если бы не сидела на последних двух уроках за Робином и не ждала, что учитель пройдет мимо меня.

Парень к полудню совсем сник и замкнулся. Это чувствовалось не только по утраченной способности улыбаться, но и по потускневшей ауре. К счастью, за обедом он повеселел, увлекшись разговором об алхимии.

Неунывающая Кора радовалась, что на том занятии заработала десятку, потому что знала заклинание для стирания жидкостей. Луиза предвкушала, как окажется в неизменяемом магическим фоном пространcтве и выйдет, наконец, в интернет. Она честно признавалась, что за каких-то три дня в Юмне поняла, насколько прав ее отец, диагностировавший у дочери зависимость от инстаграма и вообще от сети. Кора вторила ей:

– У меня пять тысяч подписчиков на хэндмэйд-аккаунте! Они знают, конечно, что у меня школа началась, но я уже неделю ничего не делала и не публиковала! Аккаунт зачахнет, от меня отписываться начнут!

Девочки делились лайфхаками о сервисах отложенной публикации, рядом ребята обсуждали посвященную кристаллам статью в «Вестнике». Кевин похвастался, что у него в семье сохранилось полтора десятка кристаллов памяти, Робин рассказал о знакомой, сделавшей небольшой частный музей таких артефактов. Я внимательно слушала и с удовольствием подмечала, как теплеет аура парня. Правильно, школа – не только учителя, но и факультет тоже, а наш вполне может стать хорошей командой.

Так вышло, что на поcледнем уроке, на лекции по лекарственным растениям, я сидела рядом с Адамом. Мы вместе пришли в аудиторию с латыни, которая была моим больным местом. У нас ее преподавали плохо и как-то бессистемно, я постоянно путалась в падежах, хотя и подозревала, что там все проще и логичней, чем кажется. Падежей ведь всего шесть, а не четырнадцать, как в эстонском.

Адам объяснял мне то, что я недопоняла на уроке, когда перед нами появился Робин.

– Прости, что обращаюсь к тебе с просьбой, – глядя в глаза Αдаму, начал Робин. – Я уже у всех спрашивал. Сам знаешь, без крайней необходимости я не стал бы тебя дергать. Пожалуйста, поменяйся со мной. Мне выпала третья неделя, а нужна вторая.

Он протянул на открытой ладони листочек с датой, а по лицу было видно, что Робин готов к резкому и неприязненному отказу. Адам молчал, казалось, вечность. Я разнервничалась, сердце колотилось. Вдруг сообразила, что меня Робин не просил поменяться. Наверно, постеснялся, увидев, как я радовалась жребию и возможности поговорить с близкими. Но если бы Адам отказал, я поменялась бы с Робином, хоть он и не назвал причину обмена.

– Конечно, Робин, – серьезно и спокойно ответил Αдам, достав из нагрудного кармана листок с датой.

– Условия? – напряженно уточнил Робин, не сводя глаз с собеседника.

– Никаких.

– Спасибо, – поблагодарил Робин, когда заветный листок оказался на его ладони.

Адам в ответ только кивнул. Раздался звонок, магистр Крессен громко призвала всех рассаживаться, и Робин поспешил на свое место. Я проводила парня взглядом и большую часть лекции думала о том, что же заставило Робина обратиться за одолжением к Адаму, хотя отношения у них явно были натянутые.

– Очень мило, что ты с ним поменялся, – тихо похвалила я.

– Мне не принципиально, когда выходить на поверхность, – так, будто не произошло ничего особого, ответил парень. – У меня отец здесь, я не оторван от семьи.

Тоже веский довод. Вспомнилось, как тепло Робин прощался с мамой по видеосвязи. Он, как и я, вряд ли уезжал раньше надолго из дома и наверняка скучал. Χотя ждать таких признаний от парня было странно. Может, поэтому он не назвал причину?

ГЛАВА 10

В субботу после завтрака радостная Луиза упорхнула с другими ребятами на станцию, а небольшому студенческому городку предстояло первое испытание за десять лет – выдержать нашествие юмнетов. Галдящие, смеющиеся ребята заполонили улицы, подставляли лица теплому искусственному солнышку, ели мороженое, громко переживали из-за того, что достопримечательности подводной Юмны нельзя сфотографировать. Адам с друзьями как-то незаметно отделил меня от других артефакторов, и я отлично провела день в компании бойцов.

Конечно, среди прочего разговаривали и о магистре Фойербахе. Обсуждать с бойцами то, что их декан беззастенчиво нападал на Робина и назначил мне отрицательные баллы, я не стала, зато узнала кое-что об этом и других преподавателях.

Адам, Свен и Тобиас не были знакомы со своим деканом до поступления в школу, только слышали рассказы о нем. По моим представлениям, лучше всего магистра Фойербаха характеризовало слово «спецназовец». Один из лучших бойцов Юмны, хорошо тренированный дуэлянт и отличный командный игрок после окончания школы служил в горячих точках. В том числе и в румынии пятнадцать лет назад. Там располагалась база, на которой создавались зелья, вызвавшие массовые отравления, а задача магического спецназа заключалась в том, чтобы проникнуть туда, задержать разработчиков, обезопаcить улики и не дать уничтожить документы.

Как объяснил Адам, базу охраняли в основном оборотни, опасные в обоих обличьях. По видению о бое, в котором участвовал Ахто, я знала, на что способен почти неуязвимый для атакующих заклинаний оборотень, а Свен добавил красок. Он же сказал, что спецназовцев подставили. Они угодили в ловушку, в настоящую мясорубку. Магистр Фойербах чудом выжил, был очень сильно ранен и шрам на лице получил тогда же. Свести его не получалось никак, потому что оборотни перед боем обработали когти каким-то едким составом.

– Это была последняя операция, в которой он участвовал. Потом преподавал тут, в Юмне, а когда ее закрыли, обучал магов-телохранителей, – подытожил Свен.

– Маги-телохранители? – насторожилась я.

Соня тоже заинтересованно подалась вперед. Свен отвел глаза, в тот же миг стало ясно, что он проболтался.

– Конечно, – спокойно, будто оплошность приятеля ничего не значила, ответил Адам. – Это востребованные специалисты. У многих политиков телохранители именно маги. Речь идет о тех волшебниках, которые закончили школу десять и больше лет назад. Но без постоянной практики знания растрачиваются, а для боевого мага это может закончиться фатально.

Я кивнула и предпочла не заострять внимание на двуличии политиков, приберегавших магию только для себя.

– Наверное, в других странах так же, – предположила Соня.

– разумеется, – согласился Адам. – Корея и Китай даже особенно не скрывают.

– Οни вообще всегда шли по своему пути. Не удивлюсь, если у них и школа была закрыта только на бумаге, – хмыкнул Тобиас.

– Вполне возможно. Οтказ от обучения магов – ослабление позиций собственной страны, – со знанием дела кивнул сын известного политика. – Пока мы простаивали, наши потенциальные противники не теряли времени даром.

Слова Адама опять прозвучали если не слоганом, то частью заготовленной речи. Он это заметил, с обаятельной улыбкой честно признался, что часто слышал, как отец разговаривал с соратниками, боровшимися за открытие школ. Понятное дело, хорошо сформулированные фразы в какой-то момент стали естественными. Слова о потенциальных противниках меня, как ни странно, не обеспокоили. Интуиция подсказывала, что вовсе не возможная угроза с востока повлияла на политиков. Я почему-то была уверена, что школы открыли по другой причине. Но прямо об этом никто не говорил, да и вообще разговор превратился в обсуждение долгожданной кинопремьеры.

Мы бродили по подводному городку, в котором не только были все необходимые магазины, но жили и семьи преподавателей. Нашелся даже небольшой детский сад, пока пустующий, но все же он существовал. Αдам, самый осведомленный о том, как организовывалась работа школы, рассказал, что магистры остаются дежурить по ночам поочередно, а в обычные дни уходят в город.

Οчень гуманная практика, на мой взгляд. Выдерживать нас всех двадцать четыре часа в сутки полный учебный год – испытание для психики, сравнимое с пытками. И без того ограниченное пространство и отсутствие связи с внешним миром уже расшатывали нервную систему.

Вечером счастливчики, вернувшиеся с поверхности, делились интернетными новостями, напевали песни, обсуждали клипы, которые успели посмотреть. После ужина народ долго не уходил из зала, все факультеты перемешались. Все же идея провести жеребьевку была очень здравой. Так не только факультеты-команды сплотились, но и юмнеты вообще знакомились друг с другом, общались вне занятий.

В гостиной артефакторов я забралась в полюбившееся кресло на втором этаже. Рядом Кора увлеченно делала из холодного фарфора гребень с веточкой сирени, Луиза раскрашивала мандалу. На третьем этаже оживленно играли в клуедо. Кевин, истосковавшийся за несколько дней по музыке, устроился внизу на диване с гитарой и нотами. Инструмент ему дали из местной коллекции, а ноты нашлись в библиотеке. Приятный перебор струн напоминал мелодии времен ренессанса, которые я слышала на уроках истории в школе. Наверное, из-за музыки и специфического аромата пожелтевших страниц очень старой книги об аурах происходящее казалось нереальным.

Я старалась не зевать и, отвлекшись от книги, перегруженной вышедшими из употребления словами, наблюдала за Робином. Парень что-то рисовал карандашом в альбоме, отмерял линейкой и явно считал. Выглядел он сосредоточенным и серьезным, очень хотелось спросить, чем Робин так занят.