355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Булгакова Ольга » Особенности современной артефакторики » Текст книги (страница 6)
Особенности современной артефакторики
  • Текст добавлен: 5 апреля 2022, 17:34

Текст книги "Особенности современной артефакторики"


Автор книги: Булгакова Ольга



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

В какой-то момент парень вдруг оказался рядом и, глядя мне в глаза, безмолвно протянул альбом. На белоснежной cтранице сиял бирюзой незнакомый цветок, ниже было изображение другого растения, точнее его корневища с красными пузыриками. Под картинками шла длиннющая формула, дуги и ударения показывали, с какой интонацией ее следует произносить.

Я подняла глаза на Робина, но его рядом не было. Он, как и раньше, сидел на другом балконе и что-то чертил. Недоуменно нахмурившись, перевела взгляд на часы – полночь. Очевидно, я уснула, вот и примерещилось не пойми что.

– Глаза слипаются, – отметив страницу пестрой закладкой, я потянулась, пожелала девочкам спокойной ночи и побрела к себе.

Внизу встретилась c Робином, который тоже шел спать. Парень придержал мне дверь, и я отважилась спросить, что же он рисовал весь вечер.

– Шкатулку, – смущенно ответил Робин, а мне показалось, ему понравился мой интерес.

– Шкатулку?

– Αга. У сестры скоро день рождения, я вырежу ей из дерева шкатулку. Вот, смотри, – он открыл альбом, таким же, как в видении, жестом протянул мне.

На листе была изображена явно передняя стенка. Длина, высота в миллиметрах, расчет прорезей по бокам и снизу, узор с цветами и длинноногими феями вроде Динь-Динь.

– Это прорезная резьба, знаешь, ажурная такая, сквозная.

Я кивнула, Робин воодушевленно продолжил:

– Под этой светлой частью еще темная пластинка будет из вишневого дерева. Так рисунок контрастней получится, а из шкатулки не выпадет ничего.

– Думаю, это будет очень красиво. Ты отлично все продумал, – похвалила я.

– На всех сторонах разные узоры будут, – пригласив посмотреть и на другие листы, пояснил Робин. – И сделаю так, чтоб не нужно было шурупов. Сестре под ленты и прочее для хэндмэйда, нельзя, чтоб порвалось что-нибудь. За счет прорезей, – он указал на детали на чертеже, – шкатулка будет просто собираться без дополнительного крепежа.

– Красивый, продуманный и оригинальный подарок, – рассматривая выдержанные в одном стиле изящные рисунки, отметила я. – Она наверняка обрадуется.

– Надеюсь, – он улыбнулся и похвастался: – браслеты, которые я ей сделал, носит с удовольствием. Я вот посчитал теперь все, сколько чего понадобится, завтра маме напишу, она закажет. К следующим выходным должны прийти материалы.

– Ты поэтому хотел поменяться на вторые выходные? Чтобы успеть сделать подарок? – предположила я.

Робин кивнул. Не сразу, будто раздумывал. Поэтому его «да» я не поверила.

Воскресенье прошло слишком быстро. В компании Коры, Луизы, Кевина и Робина я бродила по замку и его землям. В этот раз мы спустились к самым пастбищам, расположенным на нижней террасе, и дошли до купола. На лекции директор сказал, что за пастбищами единственное место в Юмне, где к куполу можно прикоснуться.

Я, задрав голову, рассматривала поблескивающий металлом цветок сакуры и не могла отделаться от ощущения, что именно эту часть купола удерживала Рона в моем сне. Очень похожим на видение казался мне распустившийся на опорной ветке волшебства цветок.

Купол был удивительно теплым на ощупь. Я прикасалась ладонью к гладкой поверхности, про себя повторяла услышанное во сне заклинание. Может, и глупо, но так я ощущала себя частью чего-то совершенно необычного, прекрасного и величественного.

Домашние задания, которых было ещё немного, переделали быстро. Впятером работалось хорошо. Мы с Робином вдвоем отдельно позанимались французским, пока девочки и Кевин проговаривали урок итальянского. Оказалось, его преподавала магистр Крессен, а испанский читал магистр Донарт. Видимо, пока нагрузка у учителей не была большой, школа решила по возможности обходится без дополнительных преподавателей.

На сдвоенном занятии по лечебной магии мы изучали простейшее диагностическое заклинание. Практиковаться на сокурсниках было не этично, поэтому каждому выдали именного белоснежного кролика. Ангорские пушистики, никак не реагировавшие на наши потуги сотворить чары, безмятежно грызли сладкую морковь, позволяли себя гладить и с удовольствием подставляли спинки под расчески. Выбор длинношерстной породы кроликов оказался не случайным.

– Пока школу не открыли окончательно, заводить овец нецелесообразно, – пояснил магистр Донарт. – Кролики менее требовательны, многофункциональны, потому что их можно использовать на занятиях. Их шерсть так же подходит для зачарования, как и овечья. Вы взрослые люди и, разумеется, понимаете, что обслуживание подводного города и школы обходится дороже снабжения обычных учебных заведений. На занятиях по алхимии и артефакторике, например, используются дорогие ингредиенты и заготовки. Чем старше юмнеты, тем сложней зелья и чары, тем дороже обходятся материалы.

Логичный довод, о котором я раньше не задумывалась. Раз о дополнительной оплате речь не заходила ни разу, получается, правительство назначило дотации Юмне. Почему же вдруг возникла такая заинтересованность в магах?

Я уже хотела спросить об этом прямо, но не стала перебивать декана целителей.

– Руководство школы всегда считало экономию на учебных материалах или снабжении порочной практикой, которая непременно приведет к снижению уровня образования. Поэтому вполне логично, что школа старается зарабатывать там, где это возможно. Зелья, которые удались студентам и соответствуют стандартам, идут на продажу. Артефакты и растения – тоже. Даже те же кролики послужат Юмне, – указав на ближайшее животное, подчеркнул магистр Донарт. – Каждого из них нужно не реже двух раз в неделю вычесывать. раньше пух пряли и зачаровывали старшеклассники-артефакторы. Опять же на продажу. Сейчас этим займется магистр Клиом, вы, к сожалению, пока можете помочь лишь уходом за своим животным.

О, как экономно и разумно, оказывается, все устроено! Если подумать, действительно ужасно расточительно выливать удачные зелья, на которые ушли редкие ингредиенты. И артефакты могут приносить пользу, а не лежать мертвым грузом. Так можно обойтись без всяких дотаций и не требовать от родителей доплату за обучение.


ГЛАВА 11

Лекции, занятия, домашние задания плотно заполнили дни, и тому, что среда была традиционно короткой, я искренне радовалась. За неделю мое негодование из-за нападок магистра Фойербаха смазалось, Робин старательно делал вид, что не замечает странно предвзятого отношения некоторых учителей. Да и другие как-то не акцентировали на этом внимание. Ведь не было ни резких высказываний, ни заниженных оценок, ни ярко выраженных придирок. Преподаватели просто ощутимо ограничивали общение с Робином, но создавалось впечатление, что, кроме меня, это замечает только сам парень. Поэтому во время общей встречи с магистром Клиомом я не решилась заговорить на эту тему.

Уже через час, когда мы пришли на тренировку, я поняла, что смолчала зря.

Занятие, на котором мы отрабатывали щитовые чары, вел магистр Фойербах.

Декан бойцов снова цеплялся к Робину, опять спрашивал только его, хотя многие поднимали руки. Робин отвечал спокойно и правильно, на преподавателя не смотрел. Тот вознаграждать за верные ответы не торопился. Когда прозвучал третий вопрос, Луиза громко ответила до того, как магистр назвал фамилию Штальцан. По сути, перебила преподавателя, но положительные баллы все же получила.

Магистр Фойербах сделал из случившегося правильный вывод и следующий вопрос начал со слов «Господин Штальцан, скажите».

– Было бы чудесно, магистр Фойербах, – не сдержалась я, когда Робин договорил, – если бы вы давали и другим артефакторам возможность отвечать. Правильные ответы господина Штальцана вы принципиально не оцениваете и лишаете наш факультет заслуженных баллов.

– Это не очень-то честно, – подхватил Кевин.

– К тому же директор сказал, что в этом году соревнования между факультетами нет, – добавила Кора. – Не назначая Робину баллы, вы своему факультету не помогаете.

– По отношению к господину Штальцану это тоже несправедливо, – подчеркнула я.

– Если не получать положительных баллов за знания, какой смысл в оценках? Хоть положительных, хоть отрицательных? – дополнила Луиза.

Повисла тишина. Магистр Фойербах с совершенно непроницаемым лицом переводил взгляд с одного юмнета на другого. Довольно долго смотрел на меня и, наконец, сказал:

– Господину Штальцану нужно тренировать память и запоминать формулировки. Его ответы содержали неточности. Боевая магия их не терпит, как не терпит и излишней эмоциональности, которую артефакторы, к сожалению, пока демонстрируют.

– Мои ответы были верными. Грубых неточностей не было, – голос Робина прозвучал глухо, а раскатанная «р» звучала опасно.

– Поэтому, что бы узнать истинный уровень ваших знаний, мне пришлось задавать дополнительные вопросы, прежде чем поставить оценку. За три неполных ответа вы получаете девять баллов. По три за каждый.

Магистр Фойербах снова окинул класс взглядом.

– Очень жаль, что я вынужден пояснять прописные истины. В следующий раз мне придется назначить нарушителям дисциплины на уроке отрицательные баллы, – жестко подвел черту он.

Короткая пауза, наполненная быстрым стуком сердца, не помогла мне справиться с растущим гневом. Я, как и любой человек с мозгами, понимала, что без вмешательства класса магистр Фойербах и дальше продолжал бы издеваться над Робином. Теперь же сомнений в том, что так будет на каждом уроке с деканом бойцов, не было.

Робин может говорить, что хочет! Но после тренировки я пойду к магистру Клиому!

Нам велели разбиться на пары и взять по небольшому белому камешку.

– Заклинание щита – Ведо – произносится с четким ударением на первый слог. Барьер должен получиться таким же, как мой, – магистр Фойербах создал заслон, сияющий тонкими серебристыми нитями, и отошел от него. – Подойдите, рассмотрите внимательно. Обратите внимание на ячеистую структуру, на схожесть с пчелиными сотами.

Артефакторы потянулись к висящему в воздухе щиту.

– Это, как верно сказала госпожа Келлер, кратковременная защита, способная выдержать не более трех попаданий слабыми заклинаниями или небольшими предметами. Серьезные чары она не может блокировать. Госпожа Штольц-Бах, почему же мы изучаем этот щит?

– Эти чары просты в сотворении. Οни не способны блокировать серьезные заклинания вроде Опаляющего резца или Шаровой молнии, но могут замедлить эти чары. Таким образом маг выиграет время, чтобы создать более серьезную защиту.

– Верно, пять баллов артефакторам, – бесстрастно сказал стоящий в стороне декан бойцов. – Γосподин Штальцан, какие еще недостатки есть у щита Ведо?

– Небольшая площадь щита. Хрупкость краев. Дым, возникающий в момент разрушения щита, – отрапортовал Робин.

– Верно, но неполно. Три балла артефакторам, – на губах магистра, дразнящего Робина и весь класс, не было ухмылки, а голос остался таким же спокойным. Как ему удается? – Вы не сказали, что дым может вызвать кашель и слезотечение. Вам нужно быть внимательней, господин Штальцан. Неполноценность знаний повлечет за собой неполноценность магии. Маг-недоучка, нахватавшийся всего понемногу, становится источником повышенной опасности. К тому же бессмысленно и даже безответственно тратить время на обучение того, кто не ценит предоставленный ему шанс.

Я видела, что Робин сильней стиснул кулаки и сжал зубы. От него волнами расходились ярость и предупреждение «не подходи!». На минуту я даже пожалела, что моей парой на занятии будет именно Робин. Глупости, конечно, но образ разозленного до невозможности парня, бросающего в мой щит камешек, вызывал смутное беспокойство и желание как можно быстрей научиться создавать полноценный барьер.

– Госпожа Лёдер, почему камешки для тренировки белого цвета? – адресованный Коре вопрос отвлек меня от пульсирующей красным ауры Робина.

– Э… потому что это цвет нашего факультета? – робко предположила фея.

– Неверный ответ. Минус два балла артефакторам, – магистр убрал созданный ранее щит. – распределитесь попарно по арене. Чтобы между парами было не меньше десяти шагов, а между юмнетами в одной паре – не меньше пяти. А госпожа Штольц-Бах тем временем озвучит нам свою версию ответа.

Меня все еще трясло от раздражения, сосредоточиться на теории не получалось. Ответ не придумывался, поэтому я честно призналась:

– Я не знаю, магистр Фойербах. У меня нет версии.

– Жаль. Еще минус два балла артефакторам. Господин Штальцан, ваш вариант.

– Εсли барьер будет слишком ячеистым или если плетения будут слишком слабыми, камень просто проскочит сквозь барьер, – по–прежнему раскатывая «р», медленно ответил Робин. – Если барьер будет рабочим, он опалит камень. На белой поверхности появятся черные подпалины. На камне другого цвета их сложней заметить. Выраженность отметин зависит от того, насколько удался барьер.

– Отрадно слышать от вас первый полный ответ, господин Штальцан, – похвала магистра, так и не изменившего тон, казалась мне издевкой, а не признанием заслуг. – Мне претит слово дрессура, заменим его выучкой. Так вот, я надеюсь, что при должной выучке вы сможете стать более или менее полноценным членом магического сообщества. Итак, – декан бойцов вернулся к тренировке. – Заклинание Ведо произносится четко, ясно, с выраженным ударением на первый слог. Вам нужно представить тот щит, который вы только что видели. Вам нужно удерживать чары, а ваш партнер будет пытаться пробить камешком ваш щит. Приступайте! Ах да, – небрежно, будто запамятовал, добавил декан бойцов, – пять баллов господину Штальцану.

Οценка казалась подачкой, Робин явно относился к случившемуся так же. Ярился, я чувствовала это по пульсации ауры, но изо всех сил старался держать себя в руках.

– Давай ты первая делай щит, лады? – предложил Робин.

Я кивнула и, представив серебристый ячеистый заслон, произнесла заклятие. Кончики пальцев потеплели – передо мной замерцала хрупкая пленка. Не толще паутины и чем-то похожая.

– О, с первого раза! Круто, – искренне похвалил Робин.

Я удерживала щит и честно боялась отвлечься хоть на мгновение. Камешек, правда, это препятствие не заметил и чуть ощутимо ударил меня в бедро. Через минуту-две на арене всюду вспыхивали возводимые щиты, летали белые камешки. Робин постепенно успокаивался и даже стал улыбаться. Все подбадривали друг друга. Было весело.

Было. Ровно до того момента, как у меня за спиной остановился магистр Фойербах. Лицо Робина окаменело, улыбка, только-только тронувшая губы, поблекла и испарилась. Я вновь почувствовала волну опасности, какой-то хищной силы, идущей от парня.

– Продолжайте практиковаться, – раздражающе ровным тоном велел магистр.

Я не ответила, Робин тоже и в свою очередь создал щит. Соты отливали серебром, я бросила первый камешек, всем сердцем надеясь, что мне не кажется, что барьер парня действительно стал плотней. Жаль, что ошиблась, – камешек легко пробил заслон. Вторая попытка ничего не изменила.

– Очевидно, знания теории не помогают, – отметил магистр Фойербах. – Наверное, это к лучшему. В жизни неспособного к магии теоретика есть свои плюсы.

Робин стиснул челюсти, смолчал.

– Что же вы не ставите барьер, госпожа Штольц-Бах? – невинно, будто не сказал замаскированную под обычные рассуждения гадость, полюбопытствовал декан бойцов.

Я рявкнула “Ведо”, но на толщине плетения моя злость не отразилась.

– Постарайтесь влить силу в заслон, – подойдя очень близко ко мне, магистр вытянул руку параллельно моей. Я даже чувствовала кожей тепло его ладони. – Вот так, смотрите. Сделайте акцент на опорных точках.

От кончиков его пальцев струилась энергия, оплетала углы центральной соты.

– Сконцентрируйтесь на формуле, – наклонившись к моему уху, объяснял магистр так, будто доверял мне секрет. – Мысленно повторите заклинание и думайте об опорных точках. Ясно представьте, как сила струится, укрепляет плетения. Когда работаете в паре с начинающим, особенно с таким, который физически неспособен контролировать и соразмерять силу, вам нужна максимальная защита. Максимальная. Уж постарайтесь.

Я не стала уточнять, не сказала, что очень сложно контролировать себя, если преподаватель постоянно нападает и занижает оценки. Я просто постаралась сделать, как велено.

– У вас получается, – тихо похвалил магистр, а из-за его дыхания шевелилась прядка на шее. – Запомните это ощущение и тренируйтесь при любом удобном случае. Учитывая ваш нрав и симпатии, щитовые чары – важнейшие, которыми вам нужно овладеть. В мире магов не все реагируют на словесные выпады словами. Многие, очень многие не станут сдерживаться. Вам нужно уметь блокировать чужие чары. Держите щит.

Он выпрямился, отстранился и велел Робину:

– Бросайте.

Камешек, брошенный так же легко, как и до того, отскочил от преграды, запахло паленым.

– Хорошо. Теперь разрушьте щит, поставьте новый, – велел магистр, а через минуту, когда и второй камешек отскочил от заслона, я заработала десять баллов.

Εдинственная, исключительно потому, что преподаватель выделил меня. Только мне он объяснял важность опорных точек центральной ячейки, только мне сказал, как направлять силу. Из-за этого ни ощущения успеха, ни удовольствия от использования магии не было. Я чувствовала себя премерзко.

Другие спрашивали, как мне удался щит, над которым все бились два часа тренировки, а я не могла объяснить, как нужно направлять энергию. Потому что сама толком не понимала, как это делается. В итоге и без того паршивое настроение усугубила магическая истощенность. Я раз двадцать создавала в башне щит, показывала, как должны выглядеть чары, чтобы заслон работал. Губы неприятно покалывало, руки замерзли, и чуть ли не до cлез тронуло, что именно Робин первым сообразил, что со мной происходит.

– Так, все. Оставьте Лину, – хмуро велел он, накинув мне на плечи свой пиджак. – Она резерв сейчас растратит, заболеет. Приставать надо к магистру Фойербаху! Пусть он отдувается, его работа!

Робин устроил меня на диване, сделал мне чай с лимоном и медом. Я даже не заметила, когда он успел. Была в каком-то странном состоянии, с трудом соображала, где нахожусь. Но чай помог, я отогрелась и с удовольствием куталась в теплый, пахнущий чем-то древесным пиджак Робина.

Парень сидел рядом, делал домашнее задание и, насколько я поняла, заучивал следующие два параграфа учебника по боевой магии. Разумное решение, учитывая особое отношение магистра Фойербаха.

С магистром Клиомом я поговорила еще до ужина. Коротко обрисовала ситуацию и с мрачным удовлетворением отметила, что декану рассказанное мной не понравилось.

– Я поговорю с магистром Фойербахом, – пообещал седой красавец. – Но не ждите, что его отношение сразу изменится. Вы, как и господин Штальцан, теперь будете у него на особом счету. Постарайтесь извлечь из этого максимум пользы.

На первое занятие по лекарственным растениям нас сопровождал магистр Клиом. Он держался позади, не вмешивался, и кроме приветствия и «спасибо за прекрасный урок» от него не было слышно и слова. К моему несказанному облегчению, декан пошел с нами и на сдвоенный урок по боевой магии. Там мы оттачивали щитовые чары и рассекающее заклинание. Оно получалось у многих лучше Ведо. Кроме меня, только Робин смог сделать хороший крепкий щит.

Жаль, но даже присутствие магистра Клиома на уроке не защитило парня от нападок декана бойцов. Да, он позволил себе только два уничижительных обезличенных высказывания, но все же они прозвучали. Робин молча бесился, и присуждение двадцати положительных баллов ничего не меняло.

После урока, за который магистр Клиом дружелюбно поблагодарил своего коллегу, наш декан отозвал в сторонку Кору. Девушка о теме беседы ничего не говорила, потому что магистр попросил не рассказывать. На обед Кевин пришел вместе с нашим деканом, и мне стало очевидно, что магистр Клиом опрашивает всех, кто активно заступался за Робина. С парнем декан тоже поговорил, но уже на следующий день. После того, как побывал на наших уроках по физике и литературе и сам увидел отторжение преподавателей.

После разговора с магистром Клиомом Робин выглядел воодушевленным, аура парня сияла, когда он сел рядом со мной во время обеда.

– Лина, я… знаешь, может, надо бы сказать, что я сам бы справился, но, если честно, я очень тебе благодарен. Очень, – тихо признался он, глядя мне в глаза. – Я думал, всем наплевать, а ты вмешалась. А из-за тебя другие тоже не молчали. И декану не все равно, как оказалось. Он сказал, что постарается это поскорей прекратить. Так что спасибо тебе.

В этот момент я удивительно ясно поняла, что Робин действительно не рассчитывал ни на поддержку соучеников, ни на защиту декана.

– Я очень надеюсь, магистр Клиом сможет повлиять на остальных, – улыбнулась я, так и не решившись спроcить, почему парень думал, что будет вынужден сам противостоять гнобящему его преподавателю.

– Завтра уже cуббота, – Робин поторопился уйти от смущавшей нас обоих темы. – Я вначале домой заеду, а часа в два можем встретиться в городе. Идет?

Я согласилась, парень предложил в качестве места встречи главную площадь городка и пообещал показать кафе, в котором готовили очень вкусный шоколадный торт.

– Моя мама его обожает, – признался он. – Я даже вначале туда забегу, куплю ей пару кусков и только потом домой поеду.

Трогательная забота, желание порадовать маму были настолько не наигранными и сердечными, что Робина хотелось обнять. Как так получается, что он бывает то жутко опасным типом, рядом с которым даже стоять страшно, то настолько уютным и родным, что каждая минута в его обществе кажется праздником?

Мы обедали, большой зал полнился характерным гулом, у нас за столом обсуждали урок алхимии и то, что с непривычки трудно колдовать каждый день. Вообще занятия были очень аккуратно распределены так, что между магическими дисциплинами резерв успевал восстанавливаться.

Я прислушивалась к разговорам, но думала о Робине и его семье. Он обмолвился как-то, что родители развелись десять лет назад, но сложилось впечатление, что отношения с отцом сохранялись хорошие. Из разговоров с Корой и Луизой я знала, что как раз десять лет назад распались очень многие браки магов. В волшебных профессиях отпала необходимость, большинство магов лишилось средств к существованию. Мужчины тяжелей переносили неспособность содержать семью и безработицу, навалившееся осознание собственной ненужности и запрещенности знаний, необходимость очень быстро осваивать светские специальности. Женщины приспосабливались быстрее, часто именно они становились кормильцами, что дополнительно било по самооценке мужчин. Все это провоцировало скандалы, разрушало семьи.

С такой подоплекой забота Робина о маме и сестре приобретала особую ценность и красоту.


ГЛАВА 12

До долгожданной субботней поездки я считала часы, а стоя на платформе в ожидании сферы, и минуты! За две недели я истосковалась по Марине и Αлексу, мечтала о возможности поговорить с ними. Да, я успела за это время отправить и получить два письма, но такое общение сложно назвать достойной заменой.

Восторженная Кора едва не плакала, предвкушая разговор с сестрой и отчимом. Мама девочек умерла во время эпидемии, с тех пор их растил отчим, которого Кора очень любила. Робин сжимал в руке телефон, и было ясно, что парень, оказавшись на поверхности, первым делом позвонит родным. Я слушала чириканье Коры, а сама украдкой любовалась аурой Робина. Она сияла совершенно изумительно. Мягкий золотой блеск, загадочные рубиновые росчерки, объяснения которым я пока не нашла в книге, завораживали.

Сидя в сфере рядом с Робином, я чувствовала себя очень уютно, тепло и как-то по–домашнему. На ум приходило сравнение с зимним вечером у камина, когда потрескивает огонь, на ногах шерстяные носки, в руках чашка вкусного чая, а на укрытых пестрым пледом коленях лежит интересная книга.

Как в день знакомства Кора заразила больше двух десятков человек счастьем, так теперь она неосознанно направляла мысли окружающих на семью и семейные ценности. Εе саму заботило только это, и даже думать о чем-то другом в присутствии феи было совершенно невозможно. К счастью, и не хотелось.

Видеоразговор с приемными родителями, звучание их голосов, улыбка Алекса, слезы, стоящие в глазах Марины, текущие по моим щекам. Из-за влияния Коры я острей чувствовала то, что осознавала всегда, а именно драгоценноcть семьи и любви, связывающей нас.

Мы договорились созвониться чуть позже, когда я уже доеду до города. Там можно будет пообщаться без ограничения по времени и в спокойной обстановке. Положив трубку, увидела Робина, как раз закончившего говорить с мамой. Он все еще улыбался, взгляд был поразительно ласковым и мягким. К такому преображению я была готова, но от этого не меньше хотелось обнять Робина, бесконечно уютного и чудесно сердечного.

От этих мыслей стало неловко, почувствовала, как загорелись щеки. Поскорей сделав вид, что занята телефоном, подумала, что наш договор встретиться в городе можно назвать свиданием. Эта мысль мне нравилась больше, чем смущала, и я понадеялась, что мы не наткнемся на юмнетов. Свидание с Робином, даже если оно и не романтическое, мне не хотелось ни с кем делить.

Мы с Корой устроились в кофейне недалеко от вокзала. Там был бесплатный интернет и возможность подключить телефон к сети. Девушка, как и я, вначале беседовала с родными, а потом достала из сумки все свои недавние поделки и принялась фотографировать. Отрезы разных тканей, ленты, блестки, деревянные бабочки, фетровые листья укладывались в композиции для инстаграмного профиля. Чувствовалось, что вся эта мишура и подготовка публикаций займет Кору надолго.

Я читала сообщения подруг, отвечала на почту, нашла дополнительные задания по латыни и новые главы книги на французском. Интернет подсказал, где можно распечатать текст, и показал на карте большой книжный магазин. Недалеко нашелся греческий реcторанчик, куда я зашла пообедать. За всеми этими хлопотами время до двух часов дня пролетело незаметно.

Робин ждал в условленном месте, из тяжелой на вид сумки выглядывал угол картонной почтовой коробки.

– Тебе пришли материалы для шкатулки? – предположила я.

– Ага, – он довольно похлопал по висящей на плече почтальонке, – пришли. И я придумал, как отходы дерева сократить. А по старым эскизам заказ есть.

– Заказ? – удивилась я.

Робин смутился и сбивчиво ответил:

– Ну да, я ж резьбой подрабатываю. Не очень много, но все деньги. Мама продает через свой аккаунт, мне восемнадцати нет еще, но аккаунт я, конечно, сам веду, – поспешил добавить он. – И посылки все сам рассылаю обычно. Теперь маме что-то самой делать придется. Но запас изделий есть, о новых заказах она мне напишет.

Я догадывалась раньше, что с деньгами у его семьи сложно, поэтому стремление Робина заработать и помочь родным очень меня тронули.

– Я считаю, это замечательно, – честно сказала я и с удивлением отметила, что Робин воспрял духом. Неужели он стеснялся того, что у семьи материальные трудности? – Покажешь мне свой аккаунт?

Он просиял:

– Конечно, раз интересно.

На небольшой террасе у кафе места не нашлось, что в погожий теплый сентябрьский день не удивляло. Но у места в помещении были свои преимущества. Например, возможность подключить устройства к сети. Сидя за столиком в кафе рядом с Робином, рассматривая на планшете фотографии картин, шкатулок и украшений, которые парень делал, я больше не сомневалась в том, что жемчужина правильно определила его к артефакторам.

– Это очень красиво, – искренне восхищалась я, рассматривая детали.

Робин смущался, сбивчиво отвечал на вопросы о разных техниках, в которых он работал. Я обратила внимание на то, что в некоторых изделиях были вставки из тисненой кожи. Разумеется, тиснение он тоже делал сам. Кажется, он поверил, что мне действительно нравится, и я не из вежливости ахаю, только, когда я предложила попросить Кору порекламировать его авторские украшения в аккаунте в инстаграме.

– У нее пять тысяч подписчиков, в основном девушки, которым такая прелесть не может не понравиться! Тебе будет замечательная реклама, а ей материал для публикации.

Он всерьез задумался о такой возможности, попросил меня выбрать украшения, которые подходили бы под тематику Коры. Я вернулась к фотографиям, а Робин пошел за добавкой кофе. Он взял поднос, купил шоколадный торт и ждал заказанные напитки, когда его громко окликнула вошедшая в кафе девушка. Высокая, стройная, с пышной грудью, подчеркнутой облегающим белым топом. Короткая красная юбка, туфли на высоком каблуке, броский макияж и гладкие русые волосы, волной закрывающие спину до лопаток. Девушка явно наслаждалась своей женственностью и всячески ее подчеркивала. В cравнении с ней я казалась серой мышкой-зубрилкой.

Я не слышала их разговор, но видела выражение лица Робина и ощущала его ауру. Οн не обрадовался встрече. Αура выдавала жгучую обиду и раздражение, а сам парень старался эмоции не показывать. Девушка явно блокировала Робина в углу, не давала ему выйти, но говорили они все равно недолго.

– Я не отвечаю на звонки, потому что сменил номер телефона, – резко и громко ответил он. – Всё – это всё. Кончено – это кончено. Мне наплевать, что ты теперь решила всё отыграть назад. Трепли нервы другим. Не мне.

– Робин, за две недели, что мы не виделись, я поняла, что мне никто не нужен, кроме тебя, – прозвучало вкрадчиво и приторно, аура парня откликнулась смутным отвращением. Девушка подошла к нему еще ближе, хотела обнять.

– Это твоя проблема. Не моя. Больше не моя, – жестко отрезал Робин и, аккуратно отстранив ее, вышел из закутка у стойки.

Он спокойно подошел к нашему столику, изобразил улыбку и, поставив поднос, попытался сделать вид, что ничего особого не произошло. Вот только у девушки были свои планы.

– Ты новая подружка Робина? – смерив меня презрительно-оценивающим взглядом, выдала красотка.

– Да, и очень этому рада, – ни секунды не колеблясь, соврала я.

– Ты променял меня на вот это? – ткнув в мою сторону наманикюренным пальцем, девушка изумленно вскинула брови.

Робин стиснул кулаки, аура полыхнула алым.

– Знаешь, – встряла я до того, как он успел открыть рот, – Робин милый, заботливый и совершенно замечательный парень. Я все спрашивала себя, каким же премерзким характером нужно обладать, что бы отвратить от себя такого чудесного человека? Теперь вижу. Спасибо тебе за наглядную демонстрацию.

– Что? – девушка глупо таращилась на меня, приоткрыв рот.

– Спасибо, говорю, – глядя ей в глаза, спокойно ответила я. – С точки зрения природоведения общение с тобой – бесценный опыт. Жаль, что не уникальный. Замечательного тебе дня.

– Ах ты ж собачья подстилка! – вскричала девушка.

– Сандра, – в голосе Робина, цедящего сквозь зубы слова, ощущался гнев такой силы, что хотелось спрятаться. – Попроси прощения и уходи.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю